Текст книги "Православие. Честный разговор"

Конфессии

Нередко светские люди спрашивают, почему Православная Церковь не приспособляется к современности – не упрощает богослужение, не ставит скамейки в храмах, не «облегчает» свое духовное послание. Словом, не становится удобной для духовно расслабленного (то есть, по Евангелию, парализованного) человека. Некоторые до сих пор считают, что именно так можно привлечь людей в храмы.

Западный опыт ясно показывает обратное. Либеральные протестантские деноминации, а отчасти и Католическая Церковь, стремительно теряют паству и духовенство именно потому, что они стали слишком облегченными, слишком комфортными, слишком приспособленными к капризам публики. Некоторые воспринимают их просто как место, где можно расслабиться, послушать приятную музыку, попить чаю с друзьями. А значит, и потребовать, чтобы чашки были поновее, музыка поинтереснее, а богословское учение побесконфликтнее. Чтобы никто не пробудил ненароком совесть. Но в итоге в таких церквах становится пусто – в самом деле, отдыхать и расслабляться лучше на пляже или в кафе. Но вот удивительная вещь: в некоторых местах на Западе, где пытаются вернуться к долгой и молитвенной службе, где практикуются древние песнопения, где есть общинная жизнь, людей много. Пример – аббатство Сильванес на юге Франции, куда стекается множество народа на длинные торжественные мессы, совершаемые при общем пении в древнем стиле.

Все-таки в храм люди по-настоящему идут не тогда, когда им хочется приятно развлечься. В Церковь приходят, чтобы разрешить острые жизненные проблемы, а не забыть о них. Приходят, желая изменить греховную жизнь. Христианства не может быть без подвига, без пробуждения совести, без отсечения своей воли ради воли Божией. Люди понимают это. И идут туда, где им говорят нелицеприятную правду, где предлагают горькое, но действенное лекарство.

* * *

Советские протестанты – баптисты, адвентисты, пятидесятники – составляли довольно крупную и стойкую общину, очень консервативную и суровую, со своей неповторимой культурой. Да, это были в подавляющем большинстве очень простые люди, далекие от интеллигентской изысканности. Но сила их веры побеждала любые гонения безбожной власти. Наступление западных миссионеров и денег сильно разбавило это сообщество новыми, подчас случайными людьми. Изменилась и культура. И если раньше она испытывала на себе влияние советских песен, а потом американских южнобаптистских мелодий, то сейчас стала ясно слышаться новорусская попса.

Однажды решил посмотреть на богослужение в одной протестантской общине. Впечатление – как от провинциального вокзального ресторана. Такие же мотивы (вплоть до прямых заимствований), такие же «лабухи» (гитара – бас – синтезатор – ударные), и, увы, попадаются такие же лица. Много «прохожан» – тех, кто вряд ли надолго в общине задержится. Скороспелые сообщества, основанные западными миссионерами, быстро увядают. Многие из них уж исчезли, многие переживают серьезный кризис. Реальный рост российского протестантизма «второго поколения» можно будет оценить лет через десять. Но протестанты «традиционные» – те, чьи общины пережили советское время, – бесспорно, сохранятся и должны быть интегрированы в нашу общехристианскую жизнь.

* * *

Когда кардинал Каспер назвал унию мостом между Востоком и Западом, я неожиданно заметил, что он подкинул мне прекрасный образ, над которым стоит поразмышлять. Сначала этот мост был понтонной переправой наступающей армии – польских колонизаторов Украины. Потом его, конечно, пару раз взрывали, и не всегда в рамках правил ведения войны. Сейчас это сооружение заново отстроено – и заминировано. Ни с Востока на Запад, ни с Запада на Восток идти по нему не рекомендуется – все кончится взрывом. Неплохо бы табличку поставить: «Осторожно, мины! Проверено четырьмя веками».

* * *

Пожилой католический священник восточного обряда из Австралии посетил работающих в России польских монахинь, которые насаждали среди молодежи незамысловатую, слащавосентиментальную традицию – сердечки, песенки, открыточки… Рассказывают, что, вернувшись, он сказал: «Такие миссионеры попусту тратят время. Все это смоет прибоем.

В России другое отношение к Богу».

Действительно, многие католические миссионеры, подчас приехавшие со вполне искренним энтузиазмом, просто не поняли, куда попали. Однажды я ехал из аэропорта Фьюмичино на поезде в Рим. Ко мне подсели католические монахини. Я был в светской одежде, но священника опытным глазом нетрудно разглядеть… Разговорились. Мои собеседницы, как выяснилось, работали в одном из наших областных центров. Три польки, одна француженка. Увлеченно рассказывали, как просвещают русскую молодежь. Какие делают успехи, тем более что с местными властями «можно договориться» на почве гуманитарной помощи, а Православная Церковь – она же почти мертвая… Спросили, чем я занимаюсь. Ответил: «Я православный священник из Москвы». Сестрички потупились, углубились в молитву. На следующей же остановке пробормотали «до свиданья» и выскочили из поезда.

* * *

В 1998 году, во время ассамблеи Всемирного совета церквей в Хараре, мне пришлось критически выступить на тему радикального феминизма. Сказал о негативном отношении Православия к женскому священству, а особо остановился на употреблении «инклюзивного языка» в упоминании Бога – это когда Его дерзают называть то «Она», то «Оно», но только не «Он», поскольку либеральным протестантам это кажется проявлением «мужского шовинизма». Назвал эту практику тем, чем она видится любому нормальному православному христианину, – кощунством. При произнесении этого слова две с половиной тысячи участников ассамблеи синхронно ахнули. Потом одна из делегаток сказала в интервью, что никогда не слышала такой «антиэкуменической» речи. Слава Богу, что услышала, даже если ожесточилась. Быть может, когда-нибудь вспомнит. Или, по крайней мере, задумается над тем, что для кого-то в этом мире вера есть нечто большее, чем приятные эмоции или абстрактная гуманность.

* * *

В бразильском Сальвадоре проходила Всемирная конференция по миссии и евангелизации. Под занавес ее одна из подгрупп неожиданно вставила в свой документ, который должен был приниматься пленумом, примерно такие слова: «Бог создал людей разными – белыми и черными, мужчинами и женщинами, гетеросексуалами и гомосексуалами. Все это – богатство образа Божия в человеке». Протестовали только представители нашей Церкви. Больше всего меня удивило то, что молчали греческие архиереи…

Выступила одна наша молодая делегатка – никакой реакции. Присоединился к ней архиепископ Белгородский Иоанн – то же самое. Тогда я взял чистый лист бумаги, написал на нем несколько слов протеста, поднялся и сказал: «Те, кто не согласен с этой формулировкой! Давайте будем ставить подписи и покидать эту конференцию». Тут руководство форума закопошилось, быстро собрало согласительную группу с моим участием, и в результате чудовищная фраза была исключена.

Впрочем, на этом дело не закончилось. Когда я выходил из зала, на улице собралось несколько активисток-лесбиянок, которые подошли ко мне и со слезами на глазах заявили, что такие, как я, распяли Христа и жгли евреев в газовых камерах. Я попытался что-то сказать им о Священном Писании, о его нравственных истинах. А они цитировали Всеобщую декларацию прав человека. Между прочим, речь шла о «христианских» деятельницах… Но зачем им Библия? Для них главный критерий веры – общественное мнение. В лучшем случае – зафиксированное в законах. Словом, что нам нравится, то и истина. А если это еще и принято обществом, то вообще не смей пикнуть против. Они бы Христа не распяли – просто посадили бы за «экстремизм»… Да и евреям запретили бы носить пейсы – чтоб не пропагандировали маскулинность и религиозный фанатизм.

* * *

Еще одна история из жизни экуменических организаций. Некая немецкая лютеранка – известная защитница прав человека – многократно говорила, что церковным общинам нужно очиститься от тех, кто сотрудничал с коммунистическими спецслужбами. Я тогда поднялся и сказал: «Не вижу разницы с теми, кто сотрудничал со спецслужбами западными. Давайте и ими займемся, ведь они тоже могли действовать морально сомнительными методами». Ответом было гробовое молчание. Ведь у наших западных коллег логика сейчас простая: победитель всегда прав. В том числе победитель в холодной войне.

Один высокопоставленный французский протестантский пастор как-то признался мне: он сомневается, что в 1905 году его единоверцы поступили правильно, поддержав закон о радикальном отделении Церкви от государства. Тогда все их мысли были направлены на то, чтобы бороться с «монстром» – доминирующей Католической Церковью, ослабленной Французской революцией, но еще очень сильной. К началу же XXI века протестанты увидели, что идеология laicitê – утрированной светскости – коснулась и их, поскольку привела к тотальному устранению религии из жизни общества.

Теперь, особенно перед лицом исламского вызова, французы совершенно растерялись, не имея религиозной и моральной почвы под ногами. Не урок ли это нашим, российским протестантам и католикам? Не вредят ли они, в конце концов, сами себе, подчас солидаризируясь с «антиклерикалами» против Православия?

* * *

Многие западные христиане, подчиняясь тамошней массовой культуре, гонят прочь мысли о смерти, стараются до последнего не замечать ее. Как-то на одной межхристианской встрече меня попросили прочесть православную молитву. Я выбрал просительную ектению. Собравшихся поразило одно из последних прошений: «Христианския кончины живота нашего… у Господа просим». Одна дама потом весь вечер молчала, а под конец спросила меня: «Как можно молиться о смерти? Ее же нет…»

Многие современные либеральные протестанты на самом деле исповедуют язычество – не шаманизм, конечно, а просто культ земной жизни с ее комфортом, удовольствиями и наслаждениями. На ассамблее Всемирного совета церквей я раздал некоторым из западных протестантских делегатов следующую пародию на их мировоззрение, недалеко, впрочем, отстоящую от истины.

«Десять заповедей»:

• Я есмь, в общем, непознаваемое Высшее Существо (некоторые глупые люди называли меня, прошу прощения, Богом или даже Отцом) – верь в меня, в кого угодно или просто во что хочешь. Не имеет значения!

• Но не молись ужасным идолам расизма, сексизма, возрастизма, религионизма, национализма и капитализма. Либерализм и марксизм дозволены, но в меру.

• Не произноси имя Господа твоего в мужском роде. Не произноси его публично вообще, ибо оно может ранить столько хороших людей!

• Празднуй субботы с иудеями и пятницы с мусульманами. По воскресеньям ходи на пляж. Не трудись в эти дни, проявляя солидарность с теми, кто вынужден работать.

• Почитай матерей-основательниц и отцов-основателей Демократии и Просвещения. Они сделали всех и навсегда счастливыми, даже если кто-то из вас по глупости не согласен с этим.

• Не убий (если только ты не член освободительного движения).

• Кради только у богатых.

• Изнасилование и сексуальное домогательство запрещены. Педофилия тоже (до 2030 года). Все другие виды сексуального поведения эти заповеди не регламентируют.

• Не говори ничего неполиткорректного: Большой Демократический Брат следит за тобой.

• Не возжелай ничего, идущего вразрез с плюрализмом и терпимостью: не беспокой Большого Брата, управляй своими мыслями изнутри».

«Заповеди блаженства»:

• Блаженны нищие, ибо они могут критиковать богатых.

• Блаженны толерантные, ибо они наследуют землю.

• Блаженны алчущие и жаждущие социальной справедливости, ибо они никогда не насытятся ею.

• Блаженны пацифисты, ибо их охраняют армии.

• Блаженны говоруны-правдолюбцы, ибо последний суд – в их руках.

• Блаженны борцы за свободу, ибо они всегда правы.

• Блаженны борющиеся с темнотой прошлого, ибо их не заботит, что о них скажут в будущем.

• Блаженны угнетенные по какой угодно причине, ибо их есть царство массмедиа.

• Блаженны представляющие себя жертвой, ибо это приносит победу.

• Радуйтесь и веселитесь, ибо награда в мире сем вам гарантирована!

* * *

Отец Димитрий Дудко как-то поведал мне рассказ одного новообращенного. Этот человек пришел к католикам – там встретили приветливо, посадили на скамейку в первый ряд. Затем заглянул к баптистам – там и чаем напоили, и невесту обещали приглядеть. Пришел в православный храм – там лишь одна старушка оглянулась, фыркнула и отвернулась. «Батюшка, я экономист, – сказал этот человек отцу Димитрию, – и знаю, что хороший товар навязывать не будут».

Мы и Запад

Русские люди удивительно быстро приспосабливаются к другим странам – между прочим, в этом есть и опасность скорой ассимиляции даже прямых потомков тех русских православных христиан, которые сейчас во множестве составляют нашу новую диаспору. Многие и в нынешнем поколении стараются поскорее стать американцами, англичанами, французами, вплоть до немедленного принятия тамошней веры. Но, встречаясь с русским священником, жалуются на одиночество – даже в новых семьях, даже посреди широкого круга общения. Предлагаю им перевоспитать свое окружение, научить его общаться искренне и всерьез. «Могий вместити да вместит» (см. Мф. 19, 12).

* * *

К сожалению, во многих православных диаспорах люди «инославного» этнического происхождения воспринимаются как инородные тела, как «недоправославные». Никогда не забуду, как один антиохийский епископ из Бразилии, араб по происхождению, сказал о конвертитах и их потомках: «They are not Orthodox, they became Orthodox».

С другой стороны, есть в этом и некоторая церковная мудрость: среди новообращенных попадается немало людей, по менталитету похожих на российских кришнаитов. Они просто решили, обычно в молодом или среднем возрасте, разойтись с окружающим их обществом и как-то отличаться от него. Многие из таких даже начинают подчеркивать свою выдуманную «русскость», носят лапти и толстовки. Примерно как наши приверженцы Кришны – индийские одежды. Есть и такие, кто меняет конфессию либо юрисдикцию чуть ли не каждый сезон. Летом – «зарубежник», осенью – «непоминающий», зимой – греко-католик, весной – унитарий-универсалист… Много таких прошло через православные общины на Западе. Но есть и «малый остаток» – те, кто действительно нашел Отчий дом и навсегда вернулся в него.

* * *

Беседуя с жителями Западной Европы – верующими и неверующими, – многократно ловил себя на мысли, что в них сохраняется внутренний надлом по отношению к собственной христианской традиции. С одной стороны, большинство жителей Запада рассталось с нею навсегда, похоронив ее под пеплом революций и под ворохом рекламных проспектов церковного обновления. Но им до сих пор ее ностальгически жалко – ведь при ней было так уютно… Не случайно на старости лет или в моменты кризисов европейцы так любят поехать в древний монастырь – потосковать, послушать григорианскую мессу…

Другая духовная проблема Запада – его духовное одиночество. Оторвавшись от Восточной Римской империи, предав анафеме ее духовность, а затем низложив и разграбив Константинополь, Запад, если пользоваться любимой метафорой католиков, начал дышать одним легким. Попросту говоря, начал задыхаться, ослабляя организм застойными явлениями. Дальше – больше. Поработив все нации, кроме России и Китая, но ничего от них не почерпнув, «просвещенный мир» окончательно окреп в своей «самодостаточности», убедил себя в том, что он и только он является идеальной моделью для всех. Запад не слышит критики извне, а критика внутренняя становится все более шаблонной и зашоренной. Одиночество усугубляется…

Многие на Западе удивляются религиозному возрождению в России и в некоторых других странах Центральной и Восточной Европы – в той же Польше, например. Утверждают, что все это скоро закончится, по мере того как жители стран бывшего социалистического блока вкусят «благ западной цивилизации». Мне же думается, что народы, знающие на своем опыте годы реального безбожия, просто помнят ту духовную пропасть, которую оно собой представляет, и в ужасе бегут от края этой пропасти.

Действительно, безбожие приводит к краху не только личность, но и общество. Любая попытка создать на земле «рай» без Бога обязательно заканчивается адом. И Западной Европе, которая строит такой же «рай», надо задуматься над этим. На одной конференции мне пришлось сказать европейцам: «Вы идете туда, где мы уже были». Да, советский атеизм был максимально тоталитарным по форме, в то время как западный агностицизм пока внешне демократичен. Но уже сейчас европейские политики предъявляют претензии на то, чтобы контролировать мысли и убеждения людей – через «борьбу с гомофобией», через «образование в духе толерантности» и так далее. Проект создания «идеального общества» всегда тоталитарен. Он не допускает существования «неидеальных», нестандартных, неунифицированных людей.

* * *

Владыка Кирилл много раз обличал то, что различные межрелигиозные и межцивилизационные форумы кончаются общими, ни к чему не обязывающими призывами типа: «Ребята, давайте жить дружно». Сегодня, наверное, нужно сказать: «Ребята, давайте жить честно».

Не в том смысле, что не воровать – к этому вроде бы никто не стремится, – а в смысле ниспровержения идола политкорректности, которую нужно бы назвать менее красиво: удобная ложь. Давайте, например, честно признаемся друг другу: Православие и католичество считают именно себя и никого другого хранителями единой истинной Церкви, ислам оставляет за собой право считаться последним откровением, иудаизм полагает себя единственно приемлемым для евреев, секулярный гуманизм никогда не откажется от претензии на формулировку «общечеловеческих ценностей»…

Да, таковые есть, но их иерархия разнится. Например, для кого-то важнее всего сохранение жизни и процветания в этом мире, а для кого-то – вечное спасение, путь к которому невозможен без истинной веры и без своего, «неантропоцентрического» общественного устройства. И если первые и вторые готовы сосуществовать, ведя диалог и сотрудничая, – слава Богу. Не надо только пытаться заставить всех подчиниться соображениям чисто земной, утилитарной пользы – той, которая не простирается дальше жизни индивидуума, этноса, нынешнего человечества. Если политкорректность запрещает мне называть истину истиной, ложь ложью, грех грехом, ересь ересью, она не что иное, как тоталитаризм. Даже если служит «миру и гармонии»: лучше любая война, чем такой мир.

* * *

Западная Европа, похоже, утратила смысл жизни и идентитет. Если это действительно так, если проснуться не поможет даже вызов ислама, то европейцам не помогут ни армия, ни полиция, ни деньги, ни паспорта с чипами. Европа останется за скобками истории, и мы подарим ее мусульманам.

* * *

На Западе есть какое-то количество интеллектуалов, которые считают Россию страной имперской, дикой, тоталитарной, а главное – опасной, но при этом восторгаются Алешей Карамазовым, лаврским пением и церковками среди снегов. Таким, наверное, нравится смотреть на медведей в клетках, кидать им печенье, обсуждать их милые носы и уши, говорить: «Мучают животных, выпустили бы в лес…» Впрочем, такие зрители инстинктивно держатся от клетки подальше. Медведь же их статей про Алешу не читал!

* * *

Один русский американец, из потомков первой волны, спросил меня: как могло случиться, что вся Россия смирилась с большевизмом и играла в его игры? Сначала ответил как всегда: смирилась не вся и не сразу. Но потом добавил: включилась та самая логика идеологического тоталитаризма, которая работала при Гитлере, работает и сейчас во многих странах, включая западные. Расстреливать, сажать, заставлять умолкнуть приходится максимум 10 процентов населения. Остальных нужно лишь поманить: карьерой, деньгами, положением в обществе. Или совсем чуть-чуть припугнуть: смотри, станешь белой вороной… Работает блестяще. Люди сами наперегонки друг с другом начинают искренне вживаться в господствующую систему, на бегу меняя убеждения и образ жизни.

В Средней Азии Запад через «правозащитников» активно поддерживает радикальных экстремистов, действующих под исламскими лозунгами, – тех же самых, с которыми он борется на своей территории, а также в Ираке и Афганистане. Кстати, в последней стране он их еще недавно вооружал и обучал – это было в годы советской оккупации и сразу после нее. Наверное, и сейчас основной мотив поддержки радикалов – антироссийский. Мол, свергнем при помощи фанатиков русскоговорящую постсоветскую элиту, а потом как-нибудь справимся. История показывает опрометчивость такого расчета: взглянем хотя бы на те же Ирак с Афганистаном. Россия, между прочим, тоже в свое время потихоньку помогала Басаеву, но волей-неволей пришлось быстро одуматься. Если Америка и Европа будут и дальше одной рукой гасить пожар в своем доме, а другой – раздувать огонь у российского забора, то нынешние штормовые ветра непременно перекинут пламя на всех.

* * *

Западная культура христианских собраний все больше основывается на методиках секулярной, «технологической» психологии. Участники непременно разбиваются на малые группы, знакомятся, в обязательном порядке рассказывают о себе. В итоге – не просто трата времени, но и отход от заданной цели, ложная исповедальность, потворство эгоистическому «самовыражению». У каждого участника культивируется иллюзия сопричастности, даже если он не сказал ничего путного, а в итоговом документе из его мыслей не появилось ни одной.

Я, конечно, не призываю вернуться к советским временам, когда все слушали два-три доклада и дружно голосовали «за». Но неужели нельзя придумать ничего более правильного, чем игры в дружбу, чем лицемерное внимание всякой чуши? Да вот хоть такая схема: перед собранием от каждого требуется изложить свои идеи на одной странице. Предварительно все получают возможность с ними ознакомиться. Затем участники представляют написанное – по три минуты каждый. Остальные в это время дают понять: нравится – не нравится. Нажимают, например, на кнопки или разноцветные карточки показывают. По итогам этого редакционная группа готовит резюме, которое потом всеми обсуждается. И демократично, и эффективно, и, главное, без волокиты.

В экуменических организациях процветает то, что отец Александр Шмеман назвал «трусливым культом молодежи». В 2006 году на ассамблее Всемирного совета церквей в Порту-Алегри молодые делегаты устраивали пикеты и ходили по залу с плакатами, требуя 25-процентной квоты в руководящих органах. При этом выступления их не отличались особым качеством. Никто, например, не предложил какой-нибудь радикальной реформы ВСЦ, проект которой убедил бы окружающих. Более того, многие молодежные выступления сводились к банальным идеологическим штампам шестидесятых – семидесятых годов. О чем я и сказал прямо в пленарной дискуссии. Ответом были лишь вздохи, топот и свист… Правда, два делегата сразу же выразили мне публичную поддержку. Многие другие подходили потом и говорили: «Вы совершенно правы». Но делалось это исключительно в кулуарах, да так, чтобы никто не видел и не слышал.

* * *

Иногда, приглашая на разные конференции и дискуссии иных наших интеллигентов, даже церковных, Запад в итоге не открывает для себя ничего нового. Некоторые такие ораторы повторяют самые темные предрассудки о России, бытующие в Европе и Америке. Помню, выступал в Германии один священник, известный «православный либерал». Говорил, что страна у нас находится на грани пропасти, кругом одни националисты, обскуранты, шовинисты. Только его карликовая околоцерковная структура – это «луч света в темном царстве». Только он – за демократию, плюрализм и реформы. Вывод напрашивался один: дайте денег. Именно ему, а не другим.

Удивительно, что многие западные христиане такое подхалимское попрошайничество воспринимают как голос народа. Конечно, до настоящей России еще нужно добраться, а этот «реформатор» – вот он, «всегда готов», только пригласите. Но зачем, если действительно хочешь понять Россию и нашу Церковь, приглашать тех, кто ничего о нас объяснять не собирается, а лишь говорит приятные и «нужные» слова? Вот так и продолжает Запад слушать себя, питая иллюзию, что слушает Россию…