Текст книги "Смерти нет"

Бабай спал так сладко и сон видел хороший – какой, не скажешь, но хороший, что-то светлое, солнечное. Даже запеть ни с того ни с сего захотелось, хотя отродясь он не пел... Не успел. Кто-то стал толкать его в плечо и в бок.

– М-м... – недовольно промычал он, открыл глаза и тут же зажмурился – свет ослепил. – Э! Ну кто там?!

– Я это, – торопливо шелестнули слова. – Я, Очкарик.

– Ну. – Бабай поморгал, проснулся совсем. – Убери фонарь. Чего тебе?

Свет метнулся вбок.

– Ты посмотри. – Очкарик вновь был с планом. – Вот тут условные обозначения. Видишь?

– Ну, вижу. – Бабай всмотрелся в значки и закорючки, ни шута в них не понял. – И что это значит?

– А вот что. – В голосе зазвучало торжество. – Все обозначено: ну вот, например, цех номер пять там, номер восемнадцать, котельная, подсобки... Все обозначено, написано. А вот четыре помещения – смотри, вот они! – никак не названы. Понимаешь? Никак!

– Думаешь, здесь и есть оружие?

– Скорее всего... ой! Кто там?!

От их шепота проснулся Костя. Он вмиг сообразил, о чем речь.

– Нашли?

– Предполагаем, – ответил Очкарик очень сдержанно.

Он всегда был аккуратен в формулировках.

Но прошло еще немало времени, прежде чем предположения стали реальностью. Дни, недели, месяцы поисков... Долго искали первое из тех четырех помещений – не хотела местность совпасть с планом, ну хоть ты тресни. Путали, ошибались. Кое-кто начал психовать. Но вдруг, почти случайно, им попался первый потайной подвал – и все стало на места! План вдруг перестал быть бумажкой, проявился перед взором стенами цехов, километрами трубопроводов, перекрестками дорог... И искать стало легче.

Первый подвал оказался пустым. Второй тоже. Третий... собственно, третий мог оказаться четвертым, потому что начались споры, куда пойти сначала. Большинство считало, что двигаться надо по порядку, но Очкарик, глядя на план, высказал предположение, что искать надо в самой дальней точке, в северном углу территории, примыкающем к глухому лесу. Почему? Да очень просто! Туда скорее всего никто не добрался. Люди не успели, а гоблины не додумались. Они не дураки, спору нет, и недооценивать их нельзя, но такое никчемное, совсем уж заброшенное место...

Эту версию поддержал Бабай, а следом, поглядев на друга, и Костя. Решили, словом, идти туда – и попали в точку. Подвал оказался заперт, но дверь осилили. И нашли там оружие!

После такого открытия Очкарика дружно произвели в гении. Он и сам подобного эффекта не ожидал, потому выглядел смущенным, как актер на внезапном бенефисе.

– Да ну что... – говорил он. – Ничего удивительного. Вот план. Здесь все указано. Пошли и нашли... Очень просто!

– Теперь держись! – злобно ликовал Кишка. – Разнесем! Давно мне охота кого-нибудь из этих завалить...

Правда, похоже, люди здесь все же успели побывать. В наличии оказались пять «Навах» и несколько ящиков с различной начинкой для их выстрелов, хотя должно было бы больше быть. Зато нашелся один ручной гранатомет «Зорро», два автомата АКМСУ и полный стеллаж не очень новых пистолетов «Гюрза» с кучей патронов к ним... Откуда здесь такой разнокалиберный набор? На этот вопрос, конечно, никто уже ответить не мог.

Названий оружия ребята прежде не знали, узнали только сейчас. Очкарик читал инструкции, а Костя слушал и разбирался уже с натурой. Вдвоем это у них здорово получалось.

Затем Костя обучал остальных. Осваивали оружие с редкостным рвением, никого заставлять не надо было. Техническое первенство Кости признавали все, его слушались, понимая, что от этого одна польза... Бабай, хоть и не особо силен в технике, смекнул, что «Зорро» – штука суровая, и тут же его прихватизировал. Он оказался чертовски тяжел, но и это юного воина не оттолкнуло. Остальные вооружились кто чем мог.

Обвешавшись оружием, парни решили, что готовы к бою. Дело осталось за противником. Где он, сволочь?!

Тут возникли дебаты. Конечно, гоблины водились и неподалеку, и завалить одного-двух вполне можно было. Но дальше что?.. Наверняка сюда нагрянет свора, начнут шерстить, наткнутся на нас. Сцепимся. Возможно, уложим еще кого-то. Но и сами погибнем. Ну, может, кто-то и уцелеет... Все равно не то. Надо что-то покруче! Но что?..

Здесь судьба сама помогла им. Однажды Витек отправился на разведку по окрестностям, пропадал полдня – а вернулся не один, с лопоухим пареньком лет двенадцати, грязным и оборванным до полной невозможности, зато с улыбкой до ушей.

– О-о-о-о! – весело расхохотался новичок. – Я с вами теперь!

– Ого, – увидал это явление Бабай. – Что за чудо?

– Будем ценить, – засмеялся и Очкарик. – Звать-то тебя как?

– А черт его знает, – тот и глазом не моргнул. – Как хотите! Откликнусь, не ошибетесь.

– Ну и будешь Оооо. Сам себя назвал!

С Бабаем заспорили, загомонили... Он сказал, что пошутил. Но что вы думаете? Нелепая кличка взяла и прижилась! Правда, в подсокращенном виде: О-о. Сам же веселый бродяга не просто прижился, а оказался ценнейшим прибытком. Он, как выяснилось, обитал северо-западнее, в районе нефтехимзаводов.

– Вот там этой дряни полно, – говорил он, разумея гоблинов. – Бензин качают. Вот где самое то – улучить момент да ка-ак шваркнуть их к ядреной матери! И спрятаться там есть где. Там подземные ходы такие!..

– А чего ж ты оттуда смылся? – спрашивали его с подозрением.

– Я? Да и не думал! Просто изучал местность. Вот и наткнулся на вас. Вместе-то такие дела можно делать!..

Убедил. Дела начались. Сперва с ним отправились Бабай и Витек, своими глазами глянуть на место. Глянули. Все оказалось точно так, как живописал О-о. Гоблинов было много, ни о чем они не подозревали, а ходов и коммуникаций в самом деле было великое множество.

Вернувшись, так и доложили. Тогда собрали общий совет, обсудили положение и заключили: перебираться! И вступать в боевые действия. Очкарик не удержался от пафоса:

– Теперь мы команда! Начинается новый этап!.. – и так далее. Говорил мудрено и непонятно, но слушали его, рты разинув, – здорово.

Не очень поняли и про «великое переселение народов» – так Очкарик назвал их переход, который и вправду оказался нелегким делом. Шли лесом, осторожно, с оглядкой, разбившись на несколько групп. Приходилось ведь и «детский сад» тащить с собой, и оружие, и боеприпасы, и прочие самые необходимые пожитки и продукты – а это не шутка. Но ни один не ныл, не хныкал. Наоборот, все стало так дружно и весело, как никогда! Вот то, что они бойцы самой первой линии, что они решают судьбу мира – это поняли все. Казалось, даже понимают и мальцы.

Вообще, этот переход сплотил их. Слово «семья» еще не прозвучало, но они уже перестали быть «каждый – сам – по – себе». Может, они это не осознавали до конца, но чувствовали – чувствовали, как они стали близки друг другу и как тяжело будет терять кого-то...

И чувствовали ведь, что терять придется. Впереди бои. Если вдуматься – только они, дальше будущее не просматривалось... Но наших ребят спасала юность. Будь на их месте взрослые, с опытом, со знанием жизни – кто знает, может, и опустили бы руки. А юнцам такой дальний прицел был неведом. В немногом знании – немного и печали! Парадокс.

На новом месте стали обживаться. В здешних подземельях оказалось потеснее и погрязнее, чем в цехах авиазавода, однако сами подземные ходы, заключавшие в себе множество трубопроводов, образовывали такую сеть, в которой заплутать – плевое дело. Но изучать ее было необходимо.

Эту мысль первым высказал Бабай. Очкарик горячо подхватил:

– Тут весь наш оперативный простор! Выучим – никто не поймает.

О-о бегал, суетился:

– Я тут все знаю! Все ходы-выходы. Как мышь! Со мной не пропадешь.

– Тише, мыши! – осадил Бабай. – Кот на крыше... Посмотрим, как ты знаешь. Давай покажи, где завод этот да гоблины где.

– Завод – вот он, смотрите до упаду. А гадость эта позорная где – идем, покажу.

Показал. Он, Бабай и Костя, спрятавшись в траве, разглядывали установки: как они работают, как подъезжают, отъезжают бензовозы...

– Нормально, – прошептал Костя. – Позицию выберем, «Навахой» пульнуть – самое то выйдет... А вон там, смотрите, склад у них продуктовый. Потом надо будет успеть сколько можно выгрести... Главное, чтоб взрывом не зацепило.

– Выйдет, выйдет, – поддакнул О-о. – Я же и говорил – самое то.

Мальчишки загорелись, но опять-таки Бабай их остудил:

– Сначала как следует ходы выучим. Без этого – только попробуйте суньтесь!

Пришлось всем подчиниться.

Надо сказать, если Очкарик был мозговым центром команды, то Бабай явно становился боевым лидером. У него раскрывался талант к этому, и все подспудно это ощущали. А раз так – командуй!

Чуть ли не все лето парни осваивали подземелья. Путались. Кишка один раз чуть не потерялся, едва нашли. Изучить все оказалось делом немыслимым, но уж все возможные пути подхода-отхода меж основным местом и эстакадой, откуда решили жахнуть по гоблинским трудам, освоили от и до. Отработали и ложные отходы. Очкарик сиял.

– Собьем со следу! – говорил он.

Ребят охватил азарт, они спешили, рвались в бой. Передалось это и соплякам – те давай играть «в войну», бегать с палками в руках, верещать пронзительно... Приходилось урезонивать. Бабай с Очкариком оставались самыми трезвомыслящими.

– Семь раз отмерь – один отрежь! – не уставал твердить Очкарик, значительно подымая палец.

Очень эта присказка Бабаю нравилась, но уж очень хотелось прекратить «отмерять» и начать «отрезать».

Ну вот наконец и настал день, когда операцию сочли подготовленной. Незадолго перед тем Костя предложил:

– Я это... Мысль такая: нам же надо, чтоб эти уроды в кучу собрались, так? Так. И я вот что придумал. Надо кабель перерубить, который от генератора к насосу. Тогда они все к насосу сбегутся, а он как раз возле печи... И наш снаряд туда – на! Всем крышка.

– Дельно, – одобрил Очкарик. А Бабай брови сдвинул:

– Дельно-то дельно, а кто рубить будет?

– Я! – так и вскинулся Костя. – Я сам и рубану. Я прикинул уже: надо рубануть и сразу за складом спрятаться. Тут взрыв... надо минуты три пересидеть, а потом по косогору назад. Если кто и уцелеет из гадов, им все равно не до меня будет.

Бабай подумал.

– Нет, – сказал он. – Ты у нас главный технарь, ты стрелять должен. Рисковать нельзя.

– Да это ж просто! Там всех делов – на спуск нажать. Ракета сама цель найдет. Я покажу...

– Нет.

– Я смогу выстрелить! – встрял Витек. – Чего там такого сложного?

– Нет! Я сказал. Это что, шутки, что ли?! Стрелять хотелось каждому. Но Бабай расставил все точки над i. Сделал это разумно, споры прекратились.

– Ну, мне тогда кабель рубить. – Витек набычился.

– А может, я? – это О-о уже наготове. – Я тут давно, как-никак соображу, куда бежать!

Бабай помолчал.

– Решу, – сказал он.

На самом деле он уже решил. Мгновенно, четко и жестко. Возможно, именно в этот момент он стал настоящим командиром – от его решения теперь зависело, кому жить, а кому умереть. О-о – прирожденный разведчик, к тому же отлично знает местность, такой для команды – клад. А Витек – ну что, парень неплохой, но и всего-то... Сам рвется. Пусть и идет.

Вечером Бабай тайно поделился своими рассуждениями с Очкариком.

– Все верно, – кивнул тот. – Тут не до чувств, один расчет. А Витек даже и рад будет, что его пошлют. Он самолюбивый, черт.

Так и сделали. И вышло в самую десяточку! Для гоблинов в Уфе начался новый отсчет времени. Хотя сами они об этом еще не знали.

7

Это время побежало куда быстрее прежнего. Их всех спасло отличное знание подземных коммуникаций – тренировки, как оказалось, пошли впрок.

Гоблины, понятно, спуску не дали: долго они бродили по окрестностям, искали, где могут прятаться диверсанты. Один подземный ход они нашли, старательно его разрушили. Делали даже засады – и на это у них ума хватало... Но ребята оказались еще умнее, хитрее, изворотливее – и вышли победителями. Они переждали напасть, пережили зиму. А весной приступили к новой операции. Вдохновителем стал Костя.

– ... они готовый бензин в тот здоровый бак сливают, – говорил он возбужденно, блестя глазами. – Ну, круглый такой, серебристый.

– Резервуар. – Очкарик кивнул.

– Да! И вот я решил...

И решил взорвать этот резервуар. Он дотошно изучил устройство «Навахи». И понял: автоматику наведения ракеты можно изменить так, чтобы она шла не на температурный максимум, а строго по прямой. То или иное расстояние можно задать специальным механизмом. И начинку выстрела можно комбинировать: делать бронебойной, зажигательной, бронебойно-зажигательной... Костя предложил: первый выстрел с метрической наводкой сделать чисто зажигательным. Задать дистанцию до резервуара, пальнуть, и пламя охватит его поверхность. И тут же долбануть еще раз, уже с температурной наводкой и выстрелом бронебойно-зажигательным. Этот снаряд летит прямо на пламя, бьет в металлическую стенку... ну, дальнейшее – без комментариев.

– Что ж. Толково, – произнес Очкарик, выслушав. А Бабай даже улыбнулся.

– Молоток, – только и сказал он. Костя воспрянул, глаза засверкали.

– Слушайте, а хорошо бы ночью! Представляете картинку?! Класс!..

Но романтику отклонили, сказав, что при свете с наводкой все же надежнее. А права на ошибку нет. Эх, ладно... – Костя с сожалением подчинился. – Если для пользы дела...

План приняли. Однако внимательный Бабай заметил, что Витек насупился. Видать, глодало то, что не он в центре внимания... И Бабай подбодрил его.

– Первый выстрел твой, Костя. А вторым пусть Витек. Заслужил.

Очкарик бросил быстрый взгляд туда, сюда. Все понял.

– Да, да! Заслужил. Пусть стрельнет!

Тот аж поперхнулся:

– Да я... Братва! Да я так стрельну! Я...

И слов у него не хватило, затряс кулаками.

В восторге он и не сообразил, что главное-то в этом деле – первый выстрел, от него все зависит. А второй... в самом деле, на спуск нажать – невелика мудрость. Но Витек прямо на седьмом небе был от счастья. Бабай про себя усмехнулся. Он становился неплохим психологом.

Ну и эту акцию провели как по нотам. Костя сработал молодцом. Он изучил местность, выбрал идеальную позицию для стрельбы. Вычислил расстояние – в точку!

Стреляли на рассвете. И это учли. Гоблины бдительность если не потеряли, то понизили. Задремали, расслабились...

И получили по самые помидоры! Костин расчет был верен. Зажигательный выстрел влепился точно в борт резервуара. Пламя вспыхнуло так – фыхх! – словно с резким выдохом. И тут же вдогон Витек врезал бронебойным.

Этот снаряд звонко щелкнул в железо – как гвоздь в консервную банку. И на миг повисла полная тишина.

Или так показалось?..

А затем парни увидали такое, чему бы ни за что ни поверили, если бы своими глазами не видели.

Огромный, с двухэтажный дом, резервуар стал важно надуваться, как воздушный шар...

И сорвалось куда-то небо. Дрогнула земля. Рассвет с испугу враз стал днем, без всякого утра.

Так дало по ушам, что парни вмиг оглохли. Разинув рты, остолбенев, смотрели они на беззвучное безумие огня. Очкарик первый очнулся от ступора. Он толкнул друзей, знаками показал, что надо тикать. И в той же полной тишине все кинулись в укрытие.

Слух начал возвращаться к ним через полчаса. Ну а там!.. Разговоров, поздравлений, восхищений было не остановить...

Тогда-то Костю и прозвали Громом, с легкой руки Очкарика. Костя Гром! – прилепилось прозвище.

Вот тут-то, видно, до Витька дошло, что лавры главного героя опять проехали мимо. Нет, его хвалили, ясное дело, поздравляли – но ведь это же не то... А тут еще и О-о вдруг отличился.

– А я вроде знаю, где еще оружие может быть! – взял да и ляпнул он где-то спустя неделю после взрыва.

– Что значит – вроде? – Бабай нахмурился.

– Догадываюсь.

– А что ж раньше молчал?!

Тот плечами пожал:

– Да кто ж его знает. Может, и нет там ничего. У Бабая от такой логики голова кругом пошла.

– Ну... – только и сказал он без мата, а дальше сплошная ненормативная лексика. – Показывай, давай, чудак на букву «м»!

Правда, последней фразы Бабая О-о не понял.

Выяснилось, что километрах в пяти к северо-востоку была воинская часть. Гоблины там все, что могли, разграбили – но что-то все же не смогли. В бытность свою бродягой-одиночкой О-о из любопытства побывал там, полазал везде. Углядел неприметный холмик – совсем бы неприметный, если б не металлическая труба с грибовидной крышкой, торчащая из земли. По ней шустрый малый и смекнул, что холмик скорее всего вход в подземное хранилище...

– А с чего ты решил, что там оружие? Может, там картошка!

– Да я же говорю, не знаю. Может, и картошка. Тоже неплохо...

Так она там, поди, вся сгнила! – встрял Кишка. Невесть отчего это показалось ему ужасно смешным. – Га-а!..

Но там оказалось все-таки оружие. Автоматы с «подствольниками», один ручной пулемет, патроны и гранаты к ним. И добра этого – хоть завались!..

Так вот и О-о попал в передовики. И, похоже, это стало последней каплей, переполнившей чашу попранного самолюбия Витька. Он надулся, пару дней ходил мрачнее тучи, а вечером, за общим ужином, взорвался.

Сидели, ели печеную картошку, старую, еще осенью захваченную на складе. Весной жратва не ахти, авитаминоз – все исхудавшие были, утомленные, но бодрились, а вот Витек не удержался. Он молчал, ел нехотя, а когда Кишка взял какую-то картофелину, вспылил:

– Куда хватаешь, дебил? Твое, что ли?!

Кишка тоже был не денди:

– А что, твое?

– Мое!

– Ну и подавись! – Картошка полетела Витьку в голову.

Через секунду оба катались с матом по полу, а прочие, и девчонки в том числе, крутились вокруг, пытаясь остановить драку.

– А-а!.. Да тише вы! Придурки! Услышат! А-а!.. Да разнимите их!..

А мальцы по глупости хохотали. Они подумали, что это хохма такая.

Растащили наконец. Витек бешено рвался из рук, растрепанный, с царапиной на лбу:

– Пришибу! Сволочь!..

– Сам сволочь! – неслось в ответ.

– Да тише вы! – еще громче вопили девчонки.

Кончилось тем, что Витек вырвался, обложил напоследок матом всех и убежал куда-то в ночь. Кишка зло плюнул на пол:

– Тьфу! С-сучара!..

– А ну всем спать! – приказал Бабай. Оглядел себя, отряхнул брезгливо. – Г-гадство, все пуговицы оборвали... Ну? Спать, я сказал!

Ночью они с Очкариком, естественно, шептались – когда все уснули.

– Хреново, брат, – качал головой Бабай. – Ох, хреново! Вот тебе и семья.

– В семье не без урода, – утешал Очкарик.

– И я проглядел, дурак. Видел же, что он сам не свой! А, думаю, обойдется... Куда он рванул, как думаешь?

– Понятия не имею. Утром объявится, наверное.

– А делать-то что? Разброд пойдет – хуже не придумаешь.

– Это точно. Ты знаешь... – Очкарик неловко усмехнулся, – я подумал... С этой точки зрения лучше, чтоб он вообще не вернулся. Да со всех точек! Для него тоже.

Бабай сперва не понял, что имеет в виду товарищ, а когда понял, то поднял голову и посмотрел собеседнику прямо в глаза. Вернее, в очки. Увидал в них отблеск догоравшего костра.

– Ты думаешь? А ты?

Что тут скажешь...

– Ладно, – сказал Бабай. – Давай-ка спать. Там поглядим. Утро вечера мудренее, как говорится.

Но глядеть не пришлось. Витек сам все решил за них.

С ранья обнаружилось, что пропала одна «Наваха» и пять выстрелов. Честно говоря, Бабай даже и не рассердился. Велел только всем сегодня быть тише воды, ниже травы.

– А еще лучше, – невесело сказал Очкарик, – отойти в запасные ходы. Чую я, будет нынче буря...

И как в воду глядел. Не успел толком начаться день, часов в десять полыхнуло пламя. Совсем с другой стороны, оттуда, где когда-то был город Благовещенск. Как Витек успел туда пробраться?.. Да какая разница!

Разницы, точно, не было, ибо иное затмило безрассудный Витьков героизм. Ракета не достигла цели. Она взвилась, ринулась было на цель – но тут же воздушная волна чудовищной силы ударила в ответ. Снесло деревья, как бритвой скосило верхний слой почвы, с бугорками, пригорками – все, ровный чернозем. Земля вздрогнула. По бетонному своду коллектора пошла трещина. Что-то посыпалось сверху.

Позже ребята, выбравшись наружу, из-за укрытия смотрели, как все еще дымятся земля и поваленные деревья на месте удара. Там бродили гоблины, рычали, гоготали – ветер доносил это... Все были подавлены.

– Ничего, – утешал Очкарик. – Не найдут нас! И отходных путей у нас куча...

Но все же понимали, что не в этом дело, а в том, что эти уроды, оказывается, могут гораздо больше, чем думалось.

– Надо еще эти подземные ходы отработать, – сказал Костя. – Такое дело... Запас не повредит.

Согласились.

А гоблины зачем-то сместились в сторону Благовещенска, и несколько дней там что-то бухало, взрывалось. Потом стихло.

А еще через пару дней О-о, отправленный на разведку, наткнулся на здорового парня лет семнадцати – у него, у О-о, видимо, вообще был талант встречать людей в этом безлюдном мире.

Оказалось, что парень как раз из Благовещенска. Там тоже была группа, но жили они недружно и с гоблинами не воевали – просто выживали как могли. Разумеется, взрывы на заводах они видели и слышали, и у них пошли толковища на эту тему. Часть ребят стала склоняться к тому, что надо бы и им включаться в бои: вот ведь воюют же люди... Но таких было мало. Некоторые просто отмахивались – живем, мол, да и ладно, нас не трогают, ну и не надо высовываться... Большинство же вяло бормотало, что оно бы хорошо, конечно, да ведь зима на носу. Вот кончится она...

Она кончилась, и на носу очутилась весна, а с ней опять что-то не слава богу... потом еще что-то мешало... а потом нагрянули твари и всех «зачистили».

Один этот парень и уцелел. С неделю он плутал, питаясь подножным кормом, но все же наконец наткнулся на команду.

– Теперь я ваш, – так просто сказал он. Бабай смерил пришельца взглядом, помолчал.

Спросил:

– Звать как?

– Гондурас, – ответил тот.

– Твою мать. И что это значит?

– Да вроде город такой.

– Страна, – поправил Очкарик. – Страна... Далеко где-то. Была. А город вот Москва такой есть. Ну, то есть тоже был. Вот бы где я хотел побывать...

– Ну что, берем? – обратился Бабай к соратникам.

– Берем! – сказали все.

– Зачислен с испытательным сроком, – Бабай хмуро улыбнулся. – Правила простые. Приказы у нас не обсуждаются, конфликты не одобряются – мы одна команда! Все понял? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Обживайся, все равно недели две будем сидеть тихо.

Парень оказался крайне спокойным. Не спрашивают – молчит. Сидит и молчит. Мог целыми днями молчать. Окликнут его:

– Гондурас!

А он:

– А? – и снова молчит.

Кстати, и Очкарик сделался молчаливым. Вернее, задумчивым каким-то – а отсюда и молчание.

Да и все, честно сказать, приуныли. Тут тебе и взрыв, и гибель Витька, и авитаминоз... Сам Бабай сдал. Лежал часами, закрыв глаза. Дремал. Вспоминал мать, сестру... Странно – но не было при этом боли в душе. Лишь тихая печаль такая, точно не годы прошли с тех пор, а десятки лет, точно самому ему не шестнадцать, а шестьдесят, и все, чему суждено сбыться, сбылось, и ждать больше нечего...

Даже вставать не хотелось. Лежать бы да лежать так... Он сам себя заставлял. Ближе к вечеру, когда уже обозначались недалекие сумерки, выбирался наверх. Было у него любимое местечко: перелесок на склоне холма, березы, елочки, рябины. Там на проталинке, прислонясь к березе, он сидел, старался дышать поглубже. В сырых осенних ветрах было нечто такое, чего не изъяснить словами... Уходил почти в темноте.

Однажды он сидел так, и подсел к нему Очкарик.

– Слушай... – негромко молвил он.

– Слушаю, – так же вполголоса отвечал Бабай. Очкарик помолчал чуток, затем кашлянул и начал:

– Знаешь, давно уже я подозревал, а теперь все больше убеждаюсь... У гоблинов этих, у них иерархия. Этот взрыв...

– Стоп, – тормознул его Бабай. – Давай-ка попроще, без мудреных слов. Я что тебе, ученый?

– А! Ну ладно. Скажу проще: я думаю, что они делятся на несколько разрядов. Те, кого мы видим, это самые низшие, быдло: для работы, для войны... Кто выше – мы не знаем, верно?

Бабай ковырнул пальцем в зубах, сплюнул.

– Хрен знает.

– Не знаем, не знаем. Не видели никогда. Ты видел?

– Нет.

– И я нет. Но они должны быть! Почему? Объясню. Ведь вообще они действуют неглупо, согласись. А разве могут они сами, вот эти, так действовать? Ты видел их?! Дебилы!..

– Тупорылые, точно.

– Ну вот. А что это значит? Да то, что над ними кто-то стоит, какая-то умная, хитрая нечисть. Они направляют действия этих чурбанов. Более того! Они владеют какими-то секретами. Энергетическими. То есть они... ну, маги, что ли. Они, видно, могут так накапливать энергию...

– Ты это про взрыв?

– Конечно! Ты видел результат?

– Еще бы, – Бабай криво усмехнулся. – Как ножом срезало.

– Вот именно. Как это могло быть? Запас энергии... и когда выстрел прозвучал, она вырвалась в направлении выстрела. И все там снесла. Как такое можно было сделать? Не иначе, сработали те... их высшие уровни. Видно, умеют это делать.

Бабай подумал.

– Может быть, – сказал он. – А нам делать что?

– Идея есть, – Очкарик кивнул. – Но прежде всего – пока об этом звонить не надо.

– Да уж сообразил как-нибудь. А никто еще не догадывается?

– Нет. Разве что Костя, да и тот смутно... Но это ладно. А суть вот в чем: по некоторым моим соображениям их маги могут находиться... ну, словом, в одном месте. Вот я и хочу эту догадку проверить.

– Ну, – Бабай хмыкнул, – про место и спрашивать нечего?

– Да, пока я не уверен. Ты уж извини...

– А, что там. Но ребятам сказать надо будет. А то как-то не так. Куда – не надо говорить, а что идешь, надо. Просто там поразведать, поглядеть.

– Дельно, – Очкарик улыбнулся. – Вот за ужином и скажу.

– Завтра с утра хочешь?

– Точно, – вновь улыбнулся Очкарик.

– Решил уже, – понял Бабай. – Ну ладно. Один хочешь?

– Естественно.

– Смотри. Дело опасное.

– Э-э!.. Волков бояться – в лес не ходить.

В пословицах да поговорках Очкарик был знаток.

За ужином – все той же опостылевшей картошкой – он объявил о своем завтрашнем походе. Восприняли нормально, как должное, лишь Костя пробормотал:

– А почему это тебе надо идти?

– А почему бы и нет? Я что, особенный? – И Очкарик подмигнул Косте. Тот смешался.

– Да нет... Я просто... – И совсем запутался. Утром Очкарик взял с собой автомат, два магазина, немного картошки.

– К вечеру ждать? – спросил Костя.

– Постараюсь. Если не успею, ночь пересижу где-нибудь, а уж наутро... Ну, бывайте! Пошел я.

Это были последние его слова.

8

То есть последние, какие слышали ребята от него.

Он не вернулся.

Сначала они все ждали, думая, что он задерживается где-то. Зашел слишком далеко – ну, вернется... Но прошел и второй день, а за ним и третий, и четвертый...

Он не вернулся.

Бабай это понял уже к исходу второго дня, хотя виду не подал. К концу четвертого, когда кто-то извелся в нелепых догадках, кто-то угрюмо молчал, а кто-то взирал на командира с безмолвной надеждой, как на оракула, он сказал:

– Ну вот что. Сейчас пожрем, а потом перетрем этот вопрос. И там уж от и до. Девчонки, давайте жратву!

Этот ужин прошел как-то живее, словно всем показалось, что их лидер сейчас объявит нечто такое, что другим неведомо... Сам же лидер решение принял верное. Что он мог сказать своим подопечным? Да ничего! Но это «ничего» надо сказать так, чтоб в нем стала сила. И Бабай сумел сделать это.

– Ну что, братва, – сказал он, – дело, сами видите, какое... Никто не знает, что случилось с нашим другом. И я не знаю! Ушел и не вернулся. Вот и все.

– И все... – эхом повторил Костя.

– Да. Что делать дальше? – вот вопрос. Все закивали, молча, скорбно.

– Вот я и скажу, что делать. Во-первых – ждать. Чего б там не было – ждать! Даже если кажется, что ждать нечего, – все равно ждать, и все тут.

– И надеяться и верить, – Костя вздохнул.

– И это тоже. А во-вторых – не киснуть! Дело делать. Мы команда или нет? А?!

– Да! Команда!.. Да!.. – поддакнули все. Даже Гондурас буркнул глухое «да».

Бабай повысил голос:

– А раз так, то и будем командой! Зачем жили наши друзья? Чтобы биться! Так что, мы раскиснем, что ли?

– Нет!..

– Нет! Значит, будем биться. Ради их памяти. Для всего! Так я говорю?

– Да!..

– Вот так. А теперь к делу. Как у нас с продуктами?

– Последнее доедаем, – тихо проговорила Снежана.

Она была тихая, бледная девочка, не то что Гулька с Тумбочкой: те носились наравне с пацанами, да и сами были такие крепкие, большегрудые, широкобедрые... А Снежана заведовала хозяйством и «детским садом». Для малышей она была как мама.

– Ага, – подхватил Бабай. – То-то и оно! Еще три дня – и взвоем. Поэтому...

– Бить гадов! – Кишка стукнул прикладом о пол.

На том и порешили. Чему быть, того не миновать, а помирать, так с музыкой. Потому и стали готовиться к акции – нападению на продовольственную базу гоблинов, обнаруженную Гондурасом во время его блужданий. Он видел, как уроды выгружали туда картошку, крупу и капусту:

– Жрать будут, сволочь.

Готовились тщательно, зло. Коль уж суждено погибнуть – то суждено. Но надо постараться выжить! И они старались. Они забыли про страх. Победа или смерть! – только так. Они, конечно, не знали таких пафосных слов. Но делали все так, как будто этот лозунг, начертанный на кумаче, висел в их подземелье.

И победа улыбнулась им! Сработали на «ять». Трое гоблинов, загружавших продукты в КамАЗ, и моргнуть не успели своими свирепыми глазами, как огневой шквал смел их с лица Земли, Через две минуты три смердящих трупа валялись на холодной весенней земле.

С КамАЗом Костя разобрался как с игрушкой. Затем был сделан ловкий маневр: окружным путем грузовик подогнали к дальнему коллектору, откуда расходились сразу несколько коммуникаций. Часть трофеев забросили в один из ходов, обрушили его, а остальное все уволокли в другой. Это был адский труд – в диком темпе, без отдыха, во тьме. Как смогли это сделать? – сами потом изумлялись. Но сделали, и уцелели, и врагов пустили по ложному следу. Те через пару дней отыскали брошенный КамАЗ, спустились кое-как в коллектор, ревели, как бабуины в брачный период. Потом, еще через день-другой, вдруг рвануло – над тем самым, заваленным ходом. Вновь дрогнула земля. Малость зацепило и те ходы, где ребята обитали. Потрескался кое-где бетон, полопались трубы... Бабай смекнул, что это, должно быть, работа тех, кого Очкарик назвал «магами». Но друзьям не сказал, чтоб не было брожения умов.

Потом были дни, месяцы... Пришло лето. Команда сделала еще пару дерзких, удачных вылазок. В них отработалась боевая слаженность, парни и сами не заметили, как заматерели, стали воинами. Самого старшего из мелкоты, Шурупа, стали подключать к акциям – восемь лет как-никак, не маленький... Твари неистовствовали – их били, а они ничего не могли поделать. И магия не помогала. (Ребят спасало только то, что магов было мало: большая часть их квартировала в центре города – обеспечивая безопасность князю Шаппи-Ру. А остальные просто не могли «перекрыть» огромные территории – наземные и подземные, – которые занимали нефтехимзаводы. Но пацаны об этом не знали.)