Текст книги "Четвертый мир. Дары творцов"

Араваль ухмыльнулся. Он слышал много историй про воительниц из племени альбиносов с подножья гор, но вживую видел такую впервые.

– Имперские войска стоят большим лагерем на границе в степях, – начал Араваль. Не отрывая глаз от охотницы, он ухватился за хвостовик стрелы и надломил его, затем ладонью вдавил в себя торчащий деревянный стержень, и она нехотя выползла с другой стороны. Северянин не издал ни звука и показательно вытащив остатки стрелы с тыльной стороны своего плеча, бросил их к ногам девушки.

– Вранье! – глаза охотницы вспыхнули огнем. – У нас с империей мир!

– Не я стрелял в вас, не я пришел к вам, зачем мне врать? Они стоят возле топей и это не поисковый отряд, там армия.

– Эту сказку ты услышал от своего плаксивого щенка? – только сейчас, до слуха Араваля донеслись всхлипывания из-за камня.

– Я видел их дивизии собственными глазами, женщина. А что видела ты, кроме своего леса с тощими оленями и облезлыми белками?

"Я же не из болтливых, куда меня понесло…"

– Мальчишку потащишь ты, Алибаст, – охотница неспешно поднялась, убрала лук за спину и вздохнула, – а что до тебя, горец. Так вот, перед тобой Лерия, вторая дочь Антаира, великого правителя вечных, первого короля Асшана. Видела я многое за свой долгий век, можешь не сомневаться.

"Что может быть страннее такой необычной парочки прямо у города вечных, наверное, только выдуманная угроза войны с южанами", – подумала Лерия.

– Связать его, но, чтобы мог идти.

Один из охотников поднял Иада и взвалил на плечо, двое других заматывали руки Араваля в тугие узлы. После нескольких минут приготовлений, небольшой отряд двинулся вверх по реке. Асшан был в нескольких часах пути.

Глава 3. НОВЫЙ ДОМ.

Первые лучи солнца пробились сквозь лесную чащу раньше обычного и нещадно будили жителей Асшана ярким светом. Густые северные леса, хмурые крутые горы, места суровые и холодные, но у подножья климат становился мягче и иногда можно было насладиться теплыми сухими деньками. Это был один из таких дней. В глубине протяжного ущелья, огородившись высокой стеной от всего живого вокруг, прятался город вечных. Белокожий и скрытный народ старательно оберегал свои владения. Внутрь пускали лишь торговцев и только по определенным, утвержденным королевой, дням. Выход из города, не в один конец, был только для местных охотников и отрядов следопытов, патрулирующих окрестности. Вечные ценили независимость и оберегали свои земли от враждебных соседей.

– Королева Андара, ваша сестра Лерия принесла недобрые вести с охоты, – голос раздался то ли во сне, то ли наяву. Белокожая женщина поморщилась и перевернулась на другой бок, спиной к двери.

– Вальмир, прошу вас удалиться и впредь не являться в мои покои без стука, – не поворачиваясь, произнесла королева, узнав по голосу своего первого советника.

"Лерия, как обычно, нашла неприятностей на свою милую мордашку".

Дверь захлопнулась и Андара села на край кровати, поморщив свой слегка вздернутый носик. Она обратила изумрудные глаза к распахнутому окну и зевнула, оголив белоснежные зубы с синим языком. С улицы доносился едва ощутимый прохладный ветерок, своими легкими касаниями, рассыпая мурашки по нежной коже. Накинув на себя тонкую полупрозрачную робу, Андара выплыла из своей обители.

Королевский дом восхищал жителей Асшана ослепительной красотой с высоты холма Антаира. В самом сердце города, слепленный из твердых горных пород и украшенный редкими драгоценными камнями, он по-звездному ярко сиял.

Выйдя на улицу, Андара могла наблюдать бо́льшую часть своих владений даже невооруженным глазом. Каменные постройки в несколько этажей сменяли небольшие плетеные хижины с соломенными крышами и наоборот. Каждый жил, как считал нужным и насколько ему хватало возможностей. Город торговцев и охотников, таким его знали в империи, таким он был и в самом деле. В центре Асшана шумел небольшой водопад – исток Кривой реки, воды которой не покрывались льдом даже в самый дикий мороз и, по слухам, обладали целебными свойствами. Они продляли жизнь, взамен забирая кровь с лица. Легенды оставались легендами, но другого объяснения своей смертельно бледной коже местные не придумали. От водопада вверх к королевскому холму зеленым коридором тянулась кипарисовая аллея. Под мелодичное чирикание маленьких пташек, Андара порхала мимо безмолвных статуй предыдущих правителей Асшана, по-лебединому грациозно спускаясь с холма.

– Андара, королева великого города Асшана и его вечного народа, приветствую тебя, – с восхищением, произнес глава королевской охраны, сгибаясь в поклоне. Королева ответила легким кивком и направилась вниз по извилистой мощенной тропе с перепутьем в конце. С высоты птичьего полета дорога напоминала змеиный язык преогромного чудища.

– Сестра! Я устала тебя ждать и в следующий раз буду сама принимать важные решения. Без твоего одобрения! – выпалила Лерия и волнительно закусила нижнюю губу. Из-под капюшона торчали ее растрепанные снежные локоны, густоте которых всегда завидовала Андара.

– Успокойся, дитя. Совсем скоро пробьет час, когда ты украсишь свою прелестную головку королевским венцом. Ну а пока, я вся во внимании, – с улыбкой на лице говорила королева, но от ее слов веяло холодком.

– Кхм-кхм, – Лерия замешкала, переваривая странные слова старшей сестры, но почти сразу продолжила, как ни в чем не бывало. – Вчера на границе были замечены два путника. Мои следопыты вели их до самых подходов к Асшану, после мы пленили обоих. Один из них оказался горцем из Крайлена, второй не из местных, вероятно с юга.

– Узнай, что им нужно и отпусти восвояси. Вечные – мирный народ и нам не нужны проблемы, как и не нужны чужаки в наших стенах.

– Андара, они принесли дурные вести, – настаивала Лерия. – Если ты дашь разрешение, то я отправлю своих разведчиков подтвердить или опровергнуть их слова.

– Что за вести? Надо было с них и начинать, – королева сверкнула гневным взглядом. – Говори!

– Горец поведал об имперских дивизиях рядом с топью. Они разбивают лагерь, возможно ждут подкрепление. Что делать, королева? – Лерия виновато опустила глаза. В вечном поиске одобрения от старшей сестры, она боялась оступиться, сделать шаг в сторону, принять неверное решение. Принять хоть какое-то решение.

– Ты веришь ему, дитя? – Андара положила руку на плечо взволнованной охотницы.

– Не похоже, что он врет. Горцы – честный народ, но мы не можем безоговорочно верить словам чужака.

– Хочешь сказать, что империя может нарушить мир, который мы хранили столько лет, не предупредив, не… – нижняя губа Андары слегка потряхивалась, а зрачки метались из стороны в сторону. – Отправляй следопытов в топи, – быстро овладев собой, королева развернулась и направилась обратно на холм Антаира. Из-за спины Андары прозвучало лишь, – пленных в казематы, пока не вернутся разведчики.

Подземные казематы Асшана были так же мифичны, как и само долголетие вечного народа. Длинные, извилистые каменные лестницы, ведущие чуть ли не к центру земли, кто знает, только ли для тюрьмы были выкопаны эти тоннели. Воздух в них был чересчур затхлый, а пленные не видели света и со временем просто сходили с ума. Тьма с легкостью превращает зрячих в слепцов, а смельчаков в трусов. Под землей она еще более нещадна. Всего один выход на поверхность круглосуточно охранялся королевской стражей. За всю историю казематы не знали даже попыток побега. В это мрачное место спустилась Лерия всего лишь второй раз за свою не такую и короткую жизнь. Первый спуск она запомнила навсегда. Еще совсем ребенком ее привел сюда отец. Черные каменные коробки не напугали принцессу, но каждый раз, сетуя на свою судьбу, Лерия вспоминала тех несчастных – запертых в казематах, и она готова была провалиться под землю, сгорая от стыда. Под землю прямо к ним. Даже врагу не пожелаешь свечой сгореть в глубокой темнице. Долго и мучительно, как не заслуживает никто.

– Стойте! – Лерия подняла свободную руку вверх, в другой она держала факел. Огонь плавно покачивался над тремя фигурами в полумраке. Охотница подошла к решетке, зазвенела связка ключей. Подобрав нужный к замку, она дернула железную дверь на себя. Та неохотно поддалась и скрипя, царапая пол, отворилась примерно на половину, но пространства было достаточно, чтобы попасть внутрь.

– Ваш новый дом. Надеюсь, что ненадолго. Я пришлю к вам лекарей, а вечером немного еды. Наши запасы не так бесконечны, как и мы сами, поэтому еды будет не много и не часто, – Лерия говорила с глубокой грустью в голосе. Так показалось Иаду, а может он просто плохо знал людей. Ведь иногда слишком просто спутать жалость и презрение.

– Мы благодарны, – сухо произнес Араваль. Они нормально не ели уже несколько дней. Раны не давали покоя и мучали не только тело, но и разум. Возможно казематы – не самое плохое место для ночлега, по крайней мере, тут их не достанут жнецы. Охотница направилась обратно на поверхность, предварительно воткнув факел в ржавый держатель на стене возле их темницы.

– А если войска там уже нет, – Иад наконец осмелился заговорить с Аравалем. – Вдруг они ушли. Нас не отпустят тогда? – Он еще чувствовал на себе вину за то, что они оказались в казематах.

– Малец, они только разбивают лагерь, значит они там надолго. Нам нужно беспокоится не о гневе здешних королев, а о войне, которая скоро поглотит север со всеми его недоверчивыми потрохами, – Араваль вздохнул, – а тебя бы вернуть к мамкиной сиське. Не место тебе здесь, это уж точно.

Ему здесь не место. Иад уже знал это. Он мучился кошмарами и видениями последние дни. К нему возвращалась память и то, что он вспоминал ему не нравилось. Во снах он видел создание и крах миров, рождение и гибель людей. Было гораздо проще считать себя обычным заблудшим путником, чем осознавать, что он инструмент в руках творцов.

– Я хочу сказать спасибо, – глаза Иада блеснули в темноте, – я бы не выжил один.

– Пустяк, – скупо отозвался северянин.

– Нет-нет, не пустяк совсем.

Араваль молча кивнул. Он знал, что если не отправить мальчишку в безопасное место, то не долго он еще протянет, даже с таким защитником рядом. Проблема была лишь в том, что безопасные места на севере стремительно исчезали, может их и вовсе не осталось уже.

Тодд плюнул в костер, языки пламени ответили змеиным извиванием. Он не ел уже третьи сутки, как и каждый из его верного отряда. Собаку, убитую горцем, они изжарили неделю назад, и последняя лапа была съедена позапрошлой ночью. Паршивое мясо, не человечина или медвежатина, но сносно, лучше, чем сейчас. Он просидел так у костра уже несколько часов, не находя в себе сил подняться. Пленники ушли из-под носа, а до этого тяжелый бой в Крайлене, потом затяжная погоня, которую они ведут уже почти месяц. Он выдохся, а сильный голод мутил сознание. Вдали от Арко-Мора стихии почти не слушались. Пора было возвращаться домой. Несколько жнецов лежали вокруг костра на холодной земле, от их ртов вверх поднимались небольшие паровые облака. Северная осень не отличалась особой лаской. Белое солнце иногда радовало своим присутствием, но совсем не грело, а снег не таял почти круглый год. Земля потрескалась от ночных морозов, а трава укуталась в шубу из инея. Очередное утро, не внушающее оптимизма, не предвещающее ничего хорошего и пробирающее кости до мелкой назойливой дрожи.

– Вставайте, черти! – Тодд окинул место ночлега суровым взглядом. – Топи позади, здесь уже может быть дичь. Надо двигать!

Двое жнецов, кряхтя и тихонько поругиваясь, поднимались с земли, протирая глаза грязными пальцами, но один из бойцов продолжал свой сон.

– Ах ты скотина, ты у меня выспишься еще, ты у меня снег будешь жрать! – Тодд подскочил к лежащему жнецу и пнул его ногой по спине. Всевед не сразу понял, что пережить эту морозную ночь удалось не всем из его отряда. Кому-то посчастливилось уснуть и не проснуться, а кто-то продолжит грызть землю и грязный снег в поисках еды и точно не каждый сможет вернутся домой.

Тодд обладал скверной репутацией, и дурная слава шла за ним, словно его тень. Все же никто не мог оспорить его таланты в военном ремесле. Кровожадный воин, в одиночку перевернувший немало сражений, но самовлюбленный и жестокий, внушающий страх в чужих и своих. Он был одним из первых кто выступил за начало новой войны с горцами. И оказал серьезное влияние на Вдовца – вождя жнецов. Теперь Тодд оказался в незавидном положении. Победа под Крайленом далась тяжело, а преследование еще тяжелее. Он уже не чувствовал себя триумфатором той битвы. Преследование вождя горцев незаметно превратилось в личную одержимость, от которой пора было отказаться. Снег хрустел под ногами, а три темных фигуры двигались вглубь леса.

П-пф-тьфу, гх-гх, – Иад раскрыл глаза и, будучи мокрым с ног до головы, оторвал туловище от лежака. Прекрасное окончание бредового сна – быть облитым ледяной водой. Непонимающим взглядом он окинул темницу, на переднем плане над ним возвышался Араваль, махая пустым ведром и хохоча.

– Да ты просто так кряхтел, что я решил вытащить тебя из объятий кошмара, не надо было? – В его словах чувствовалась издевка, но Иад совсем не обижался.

– Да я и сам бы попросил об этом если б мог. Давно ты не спишь? – свесив ноги с койки, поинтересовался Иад.

– Почти не спал, мне много не надо. Воин спит мало и чутко, если хочет жить.

– Араваль, – юноша вытер лицо обрывками своей рубахи, – меня мучают не простые кошмары. Я каждую ночь вижу странное.

– Знаешь, – начал северянин, перевернув ведро и шумно усевшись на него сверху, – мой дед постоянно видел странное, а потом пришли жнецы и убили его, мою бабку и еще человек двести в придачу. Ничего странного в странном нет, понимаешь?

– Ты что-нибудь слышал о дарах творцов? – резко спросил Иад, тяжело хмурясь и совсем не моргая.

– О дарах, которые все ищут? Мне, знаешь, плевать на такие вещи. У нас на севере других забот по горло. Император создает эти поисковые отряды почем зря. Если бы что-то такое существовало, то уже давно было бы найдено.

– А если их хорошо спрятали? Скрыли от человеческих глаз особым колдовством, вроде того, что проделывают всеведы?

– Говоришь как-то загадочно, малец. Припрятал дар и молчишь?

Иад сглотнул. Он вроде и не знал ничего, но внутри появилось странное жжение.

– Да шучу я, ты что! – загромыхал Араваль. – Может есть дары, а может нет. Какая разница? А вот то, что целая армия топчется у границы, это уже реальность.

– Может они их и ищут?

– Две тысячи человек ищут? Вздор, – отрезал северянин.

– Тогда расскажи мне другое…

– Иад, ты назойливый, хуже болотной мошкары. Что на этот раз?

– Я наблюдаю за тобой, слушаю, но не могу одного понять.

– Не пытайся понять северянина, если сам не встречал холодов, – улыбнулся Араваль, – так говорил мой отец, пока его голову не посадили на кол.

– Это сделали жнецы?

– Конечно, и в этом нет ничего. Я сотню чьих-то отцов порубил на куски только в последней войне.

– Охотно верю, – Иад по-прежнему почти не моргал и все не отставал от Араваля. – Скажи мне, ты называешь себя трусом иногда, но я ни разу не видел страх в твоих глазах. Там в плену его не было, при нападении альбиносов – тоже. Тебя не пугает война, хоть ты ее и видел не раз. Многим достаточно лишь услышать о ней, и они бегут в ужасе прочь. Белокожие скрывают свой страх, но он есть, мне тоже страшно, но не тебе.

– Эх малец, только в войне закаляется характер северянина. Я сражался, защищая свои земли от чужаков, сражался, пытаясь захватить чужие, я бился со своими братьями за власть. У нас в горах всегда есть повод повоевать и нет исключений. Я не привык жалеть о чем-то, несмотря на те жертвы, которые принес, но последнее время… последнее время я боюсь. Не то чтобы боюсь сдохнуть, нет. Просто что-то уводит меня в сторону, так просто и не объяснить. Да и не зачем тебе знать.

– Ну страх ведом всем, а от каких чужаков вы защищаетесь? Империя?

– Резаки… – Араваль заскрежетал зубами, – отвратительные твари с гнилыми ртами и погаными лысыми черепами, их желтые морды я не забуду никогда. Вот кого мы убиваем тысячелетиями. Они уже не раз приплывали с востока, пытаясь закрепиться на нашей земле и каждый раз умывались своей кровью. Когда их нет, мы убиваем друг друга, ведь север суров, здесь по-другому нельзя.

– А вечные воюют? Они же тоже северяне?

– Альбиносы? Ха. Мало в них осталось от истинных северян. Они выстроили свою стену и прячутся за ней со времен правления Антаира. Уже лет двести прошло с тех пор. Но есть суровая реальность, на севере нет друзей, каждый каждому враг. Выживает сильнейший, поэтому я еще жив. А ты жив, потому что, жив я. – Араваль отбросил пустое ведро в сторону, сел на холодные камни в углу темницы и замолк. Что-то сломалось в нем там, под Крайленом. Он перестал быть тем, кем являлся.

Глава 4. К ВАШИМ УСЛУГАМ.

Проливные дожди были не редкостью на юге, но в степях казались явлением крайне удивительным, поэтому всех застал врасплох надвигающийся на лагерь потоп. Ливень уже успел наполнить неровности земли водой и из грязных луж повсюду слышались всплески дождевых капель. Не повезло часовым, им приходилось всеми силами поддерживать огонь в кострах и мокнуть в тонких плащ-палатках. Наступление – дело тяжелое, иногда тяжелее самой битвы. Пройти маршем несколько суток, разбить лагерь, голодать и мерзнуть на чужой земле, а потом опять идти и опять лагерь, потом возможно осада или вовсе лобовое столкновение, отступление-нападение, отступление-нападение… Высокая фигура в темном капюшоне проскользнула мимо огня, рядовой вскочил и поскользнувшись повалился на спину. Неуклюже пытаясь подняться, он загнал свое копье в грязь и зацепившись ремнем за древко никак не мог встать.

– Поднимайтесь, юноша, ну же! – мощная рука потянула наверх незадачливого часового.

– Товарищ май… капитан, приветствую вас, за Империю! – отсалютовал, с ног до головы измазанный грязью и вымокший, рядовой с выражением лица нашкодившего ребенка.

– Вольно, солдат. Я пришлю к вам сменщика, не такого грязного и не такого… мокрого, – натянув капюшон поплотнее, офицер направился дальше, по направлению к бело-красным палаткам.

Партия в карты под медовуху в офицерских кругах – дело обычное, но привычным местом сбора служила таверна за центральной площадью Годара с птичьим названием – "Грач". Теперь условия были несколько хуже, но от этого игры не стали менее интересными.

– Ну здравствуйте, капитан Саутери, где же ваши манеры, оставили дома? – вокруг стола послышалось неуверенное перешептывание. – Пунктуальности в вашей деревне не обучали, это ясно, – продолжал перебравший офицер, – но ведь вы уже не тот оборванец, что были раньше!

– Майор Аната́н Про́нзу, на ваше счастье, я восприму эту грубость, как пьяное дурачество и не заколю вас завтра в очном поединке, например, около полудня. – произнес Саутери. После он снял капюшон и расплылся в приветственной улыбке. Скинув плащ на входе и проследовав к центру шатра, он уселся за стол, где пустовал один стул, очевидно приготовленный для него заранее.

– Вин Саутери, – и-и-ик, – отпрыск кузнеца и хрен знает кого еще, какой же вы все-таки везунчик! Вам бы сейчас жечь костры под дождем без званий и регалий! – не унимался Пронзу. Его серенькие поросячьи глазки были обрамлены красными полумесяцами сверху и черными синяками снизу. Изрядно выпив, он выглядел совсем скверно, а с утра и вовсе был похож на мертвеца. Он встал, нависнув над столом грозовой тучей, но все еще пошатывался из стороны в сторону. Такую тучу сдует даже самый легкий ветерок. Длинные желтые кудри свисали ему прямо на глаза, закрывая обзор, а губы безмолвно ходили ходуном. Сон брал верх над пьяным задирой.

– Анатан, сядьте, иначе я вас вышвырну на улицу! – раздался тяжелый бас с левого края стола, и все стихли. Громила поднялся и приблизился к дебоширу. – Ну что, мне выкинуть тебя отсюда или сам уберешься?

– Как вы… между прочим… вы знаете что! А, к черту! – перевернув свой пустой кубок на стол, Анатан Пронзу продефилировал к выходу, по пути, споткнувшись о чей-то сапог, случайно, а может нарочно выставленный вперед. После, запутавшись в собственном плаще, он кубарем выкатился на улицу.

– Дружище, Разагорм, спасибо, еще несколько минут и я мог не сдержаться.

– Тяжелый день, Вин? – добродушно улыбнулся здоровяк.

– А у меня бывают другие? – ответил ему Саутери. – Еще партию, друзья? – Несколько офицеров отставили свои кубки и один из них принялся за раздачу. Очередной мирный вечер, сколько их еще осталось? Пока они могли только гадать.

Канцлер сидел в темноте и гладил пальцами шершавую сторону имперского четвертака. Маленькая медная монетка, одна она не способна почти ни на что, но в компании с подобными себе добьется чего угодно для своего хозяина. Деньги и власть – два столпа созидания этого гнилого мира. Был бы у него отец, он бы раньше узнал об этом и не тратил бы время на чепуху. Сколько приходилось пресмыкаться, служить самодовольным глупцам, играть роль любовника там, где ему противна была даже роль друга. Получить высокую должность в инквизиции прежде, чем седина успела коснуться волос. Никому еще не удавалась такая молниеносная карьера. Послышалось хлюпанье сапог около шатра. Канцлер хрустнул пальцами и зажег свечу. Оранжевый свет разнесся вокруг, освещая немногочисленные предметы интерьера. Аскетичное убранство не соответствовало его статусу, но так ему нравилось больше. Власть должна идти бок о бок с силой и коварством, а не с напыщенностью и неуместной роскошью.

– Особого приглашения вы не дождетесь! – монета полетела вниз. Медяк зазвенел по столу и юлой закружился около свечи. Полог раскрылся и показалась тучная фигура в темно-зеленом камзоле. Гость вымок с ног до головы.

– Ваше святейшество! Я к вам с докладом! Лично явился сообщить вести с полей! – отчеканил толстяк, не решаясь пройти дальше.

– Гуза́ль, не столь важно, кто будет отчитываться передо мной, мокнуть было не обязательно. Если что-то пойдет не так, головы вы лишитесь и в сухом камзоле.

– Я рад, – Гузаль сглотнул, – рад, что сегодня вести хорошие! К нам прибыла кавалерия генерала Боулера! В течении двух дней, мы ждем наемников, около тысячи отборных головорезов со всех уголков империи! Слава творцам, снят запрет на их деятельность и теперь мы станем еще сильнее!

– Собирайте Военный совет завтра в полдень, торчать в этих степях с самой могущественной армией на всем континенте – абсурд. Мне уже надоело слушать отговорки старых вояк, – канцлер сомкнул зубы от злости, – завтра они выполнят мои приказы или пойдут на эшафот!

– Да, лорд Бормо́нт, – толстяк замялся, – кхм, господин Великий канцлер…, все будет сделано, я могу идти?

– Убирайся! – густые брови сомкнулись над глазами. Гузаль поспешно покинул шатер, оставив после себя грязь на входе и неприятное послевкусие от короткой беседы. Под конец лета, смерть последнего императора была скоропостижной и внезапной. Не оставив наследников, он бросил империю на грани развала. К счастью, незадолго до гибели, введенное военное положение избавило Палату лордов от надобности поиска преемника и бразды правления временно перешли к бывшему главе инквизиции, ныне Великому канцлеру, Анхелю Бормонту. Не родился еще человек столь же страстно жаждущий власти и так рано ее получивший.

Белый полог замкнулся за спиной фигуры в бордовом плаще. Голову украшал золотой венец, усеянный изумрудами и прочей драгоценной россыпью. Орлиный нос и хмурый взгляд придавали ему весьма суровый вид. Тонкая линия губ скривилась в злой усмешке, и он проследовал к большому круглому столу, расписанному древними письменами, а сейчас покрытому странными бумагами и мятыми картами.

– Ваше святейшество! – слегка взвизгнул, поднимаясь со своего стула, Гузаль. Полный мужчина, с ловкостью юноши, пролез между двумя стульями и выдвинул вперед богато украшенное кресло, пустующее во главе стола: – Прошу вас!

Канцлер кивнул своему советнику и сев за стол, окинул всех собравшихся взглядом полным презрения. Как же он ненавидел самодовольных вояк. Будучи мальчишкой, он мечтал построить карьеру офицера, имперского командира. Прославить свое имя великими подвигами, восхищать женщин и удивлять мужчин, но чертова родословная! Она нужна, чтобы копаться в грязи в военной форме, но не обязательна, чтобы греть свое седалище на троне. Иронично.

– Я не вижу генерала Боулера, – мрачно заметил канцлер.

– Товарищ генерал утомлен после трехдневного марш-броска и отдыхает у себя в палатке, – отчеканил тощий полковник с длинными черными усами.

– Отдыхает значит… а вы у нас откуда?

– Господин канцлер, прошу прощения. Полковник Рональд Драйзат – командующий нашими наемными войсками. Так же перед вами генерал Ве́рум Арна́дд, – Гузаль показал рукой на седеющего мужчину в мундире, полным орденов, молчаливо сложившего руки под подбородком, – командир первой пехотной дивизии.

– Первой и единственной. Что ж, два офицера и мой личный слуга. Это весь Военный совет могущественной Железной империи?

– Лорд-командующий Крайзу прибудет с основными силами не позднее следующей недели. Он заканчивает вербовку на востоке, – отчитался Гузаль.

– Почему я узнаю об этом только сейчас?

– Ваше святейшество, наступление планировалось в следующем месяце. Армия будет готова к этому сроку, клянусь вам! – голова советника боязливо вжалась в плечи.

Канцлер поднялся со своего места и поставил на стол кулаки: – "Его не уважают эти глупые вояки. Они думают, что им не грозит Следственный дом, они думают Палата лордов не лишит их покровительства, Верховный суд не доберется до их погон. Что ж, пока не избрали очередного благородного простака, первый человек в империи он и они будут покорны его власти".

– Полковник Драйзат, сколько вы в армии? – строго спросил Бормонт, продолжая хмурить брови.

– Двадцать один год, господин канцлер!

– У нас есть кому взять на себя командование наемниками вместо достопочтенного полковника, а, Гузаль?

В палатке на несколько секунд воцарилась гробовая тишина. Советник опешил, но постарался не выдавать своего удивления: – Мы найдем замену, конечно, найдем, – пролепетал Гузаль.

– Ваше святейшество, я служу империи всю свою жизнь… – сглотнул Драйзат. В горле пересохло и слова застряли где-то глубоко, не желая выходить наружу.

– И это похвально. Я люблю тех, кто именно… служит. Поэтому вы сегодня же принимаете на себя командование кавалерией генерала Боулера, – полковник недоуменно смотрел на канцлера, не решаясь даже моргнуть. – Вы меня услышали, генерал Драйзат? – офицер неуверенно кивнул.

– Теперь приведите ко мне Боулера, живо! – рявкнул своему советнику канцлер. – Генерал Арнадд, вам тоже пора.

Двое военных встали и друг за другом, направились к выходу. За ними последовал и Гузаль – глаза и уши Бормонта. В шатре стало пусто, пять стульев и кипа бесполезных бумаг на круглом столе. Канцлер был уже не просто императорской тенью, безликим кукловодом. Теперь он карающая длань империи, он заставит уважать себя весь мир и начнет с этого заносчивого генерала, наплевавшего на его Военный совет. В груди появилось приятное жжение от скорого приближения мести, но впереди еще много забот. Очень много нерешенных дел.

Крики с улицы проникли внутрь палатки. Редкое явление для военного лагеря. Такое скопление высших чинов в одном месте развивало дисциплину до максимального уровня. Все свои разногласия солдаты и офицеры решали тихо и быстро, а то и вовсе откладывали на потом. Но сейчас снаружи происходило что-то серьезное. Вин потянулся и сел на кровать, поставив босые ноги на холодные доски. Условия в офицерских палатках были гораздо лучше солдатских, но все же северные морозы не щадили избалованных южан. Слуги остались в городах, женщины тоже, а выпивка стала редким гостем за столом.

– Саутери, дружище, жду на улице! – Разагорм рявкнул, просунув круглое лицо за полог и сразу же скрылся из виду.

Если уж самого невозмутимого из тех, кого знал Вин так взбудоражили эти крики, значит дело срочное. Офицер подскочил с кровати, на ходу надевая штаны, пересек палатку и остановился у умывальника. Щетина скрывала тонкий короткий шрам на загорелой щеке, но военная этика требовала гладко выбритого лица для людей его звания. Сейчас на это не было времени. Он провел мокрой рукой по темным прядям, убрав их со лба и накинув, поверх кителя, пальто, выскочил на улицу.

Разагорм переминался с ноги на ногу около палатки. Увидев Вина, он выдохнул, выпустив огромное облако пара: – Я даже барышень столько не жду, сколько тебя! – сделав паузу, он добавил: – Закрытый суд. Над Боулером.

Вин ужаснулся и не нашелся сразу, что ответить. Закрытый суд был делом крайне редким. После упразднения инквизиции, преступлениями занимался Следственный дом, отчитываясь напрямую в Палату лордов. Затем дело попадало в Верховный суд, который проходил в открытом формате. Цивилизованно и иногда даже справедливо. Закрыто судили только самых опасных преступников и врагов империи.

– Черт возьми, что же он натворил?

– Думаю тут дело в измене, – Разагорм перешел на шепот, – у него и жена северянка, продал нас старый пес.

– Не спеши с выводами, друг, зачем старику так рисковать?

Толпа зашевелилась и начала расступаться, образуя проход. Перед двумя офицерами открылась неприятная картина. Некогда статный и внушающий уважение генерал теперь понуро плелся за конвоем, закованный в бренчащие цепи. Всегда при орденах и с высоко поднятой головой, с закрученными вверх густыми усами и седыми пышными бакенбардами, еще вчера он был эталоном офицерской выправки. Сегодня Боулер выглядел действительно жалко. Из одежды на нем осталась лишь белая рубаха, измазанная кровью и портки из телесного цвета сукна. Пленник голыми ногами вяло месил утреннюю грязь. Замыкали шествие трое. Высокий и хмурый человек в бордовой робе. Золотая цепь с гербом на конце, надетая поверх одежд, выдавала в нем канцлера – фигуру особенно влиятельную. Рядом с ним шагал его личный телохранитель, закованный в латы с ног до головы. Старался не отставать от них и толстый низкорослый мужчина в зеленом бархатном камзоле.

– Эй, это что еще за дерьмо? – Разагорм направил толстый указательный палец в даль, в сторону канцлера и его свиты. – Вин, ты видишь? – но рядом с ним уже никого не было.

Сердце выпрыгивало из груди. Скинув пальто, капитан расталкивал плечами толпу, протискиваясь к канцлеру. Наконец, он смог прорвать плотный строй зевак и оказался в нескольких шагах от своей цели. Зловещий незнакомец притаился за спиной у канцлера, спрятав свое лицо в черном капюшоне. Неуловимым движением он сунул руку в карман и вынул оттуда кинжал. Во всеобщей суматохе никто не обратил внимания на подозрительного человека в черном. Саутери бросился к нему, но приблизившись, поймал на себе взгляд телохранителя. Времени на объяснения не оставалось, выставив вперед ногу, он влетел в стальной нагрудник охранника и тот рухнул на спину. Гузаль вскрикнул, а Бормонт отпрыгнул в сторону и увидел за своей спиной незнакомца с кинжалом. Вин, улучив момент, резким пинком выбил оружие из рук убийцы и нанес сокрушительный удар кулаком в область его лица, повалив нападавшего в грязь.