Электронная библиотека » Вячеслав Бодров » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 9 ноября 2015, 03:00


Автор книги: Вячеслав Бодров


Жанр: Психотерапия и консультирование, Книги по психологии


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
2.2.3. О специфичности стимулов и реакций при стрессе

Гипотеза о специфичности стимулов и реакций при психологическом стрессе исходит из психосоматической медицины, где принято считать, что каждый тип угрозы порождает свою собственную характерную совокупность симптомов. По мнению Р. Лазаруса [118], специфичность стимула, безусловно, предполагает наличие некоторой стандартизованной реакции, причем различие в характере реакций должно быть приписано различию причин, вызвавших эти реакции. Принимая положение о специфичности стимулов, причиной различия реакций следует считать различия в угрожающих стимулах или, скорее, в тех защитных механизмах, которые они приводят в действие. Следует заметить, что гипотеза о специфичности стимула не была достаточно полно подтверждена данными из области психосоматики, возможно, в связи с недостаточной четкостью методических решений.

Специфичность реакций на угрожающее воздействие скорее всего связана с индивидуальным реактивным стереотипом, который отражает конституционные особенности и, как следствие, тот или иной характер предрасположенности к определенному типу реагирования. Еще в 1958 году J.I. Lacey [366] отметил, что индивиды обнаруживают значительное постоянство в типах реакций на различные угрожающие ситуации или же неблагоприятные физиологические воздействия.

Понятия специфичности стимула и индивидуальной реактивной стереотипности являются скорее эмпирическими, чем теоретическими, то есть они описывают зависимость между стимулами и показателями реакций и никак не объясняют, каким образом и при каких условиях возникают эти зависимости. Факты, показывающие, что тип защитной деятельности влияет на характер реакций автономной нервной системы, на биохимические показатели, являются очень важными, потому что они дают объяснение специфичности, стереотипизированности реакций.

Можно ли считать, что стрессовые реакции, порождаемые непосредственным экстремальным воздействием физического фактора, и реакции, вызванные психологическими по своему характеру угрозами, являются реакциями одного и того же типа? По мнению Р. Лазаруса [119], ответ на этот вопрос должен быть отрицательным, так как опосредующим процессом в первом случае является гомеостатический механизм, активизируемый вредным воздействием, а во втором случае – психологические процессы оценки предполагаемой угрозы личности и поиска адекватного ответа на эту угрозу. Хотя психологическая оценка угрозы и физиологически неблагоприятная ситуация как будто бы приводят к одному и тому же типу реакции, на самом же деле следствия обоих процессов совершенно различны.

Что имел в виду Р. Лазарус, когда противопоставлял физиологический и психологический стрессы? Он считает, что физиологический стресс должен иметь дело с висцеральными и нейрогуморальными реакциями человека или животного на воздействие неблагоприятных агентов и с физиологическими механизмами, объясняющими эти реакции. При этом неблагоприятными следует считать любые условия, которые нарушают или наносят вред структуре ткани или функции.

Г. Селье доказал, что в тканевых системах присутствуют определенные защитные механизмы по отношению к нарушениям, производимым неблагоприятными стимулами, и кроме того, эти защитные механизмы являются неспецифическими по отношению к типу неблагоприятного агента. Данная неспецифическая система защитных механизмов именуется общим адаптационным синдромом. Эмпирические работы Г. Селье были связаны в основном с корковой секрецией надпочечников, которая стимулировалась воздействием неблагоприятных агентов. Как считает Р. Лазарус, в этих исследованиях «мало внимания было уделено сигнальной системе, то есть тому нейрологическому и химическому посреднику, который “опознает” атаку неблагоприятного стимула на ткани и приводит в действие защитные процессы, которые охраняют систему и восстанавливают гомеостатическое устойчивое состояние» [119, c. 190].

Наиболее существенный параллелизм между психологическим и физиологическим стрессом заключается в том, что как тот, так и другой порождают очень сходные физиологические реакции. Однако важным различием является то, что физиологический стресс обычно вызывает высокостереотипизированные реакции посредством нервных и гуморальных механизмов. Психологический же стресс не всегда приводит к ожидаемым реакциям, ответ на угрозу может быть самым разнообразным: страх, гнев, ступор, депрессия, различные висцеральные изменения, ухудшение показателей деятельности и т. д. Отсюда следует, что между угрозой и неблагоприятными реакциями должны существовать какие-то опосредующие процессы. Для того чтобы объяснить эти реакции, необходимо понять защитные процессы, которые активизируются угрозой.

2.3. Модели и теории действия стресса

При изучении физических проявлений стресса допускается, что он ведет к усилению физических проявлений и игнорируются случаи, когда стресс приводит к их уменьшению, которые часто маскируются статистически значимым преобладанием отрицательных последствий. Этот эффект определяется тем, что в исследованиях всегда ориентируются на установление закономерности, и единичные факты, которые ей не соответствуют, не подвергаются анализу. Изучение подобных «аномальных» результатов действия стресса и его последствий являлось предметом специальных исследований.

Таким образом, кажется неверным предполагать, что один и тот же стимул ведет и к противоположному результату у разных людей и в разных условиях, или у одних и тех же людей, но в разное время. Универсальная модель адаптации должна учитывать и положительное, и негативное действие стресса. В литературе по психологии описаны несколько моделей, которые могли бы послужить этой цели: модель независимого положительного и негативного действия, модель противоположных процессов, теория усиления отклонений и теория хаоса [236].

2.3.1. Модель противоположных процессов

R. Solomon [467] считает модель противоположных процессов классическим примером объяснения развития наркотической зависимости. Он выдвинул гипотезу, что сильное эмоциональное переживание, положительное или отрицательное, вызывается противоположными процессами. В начале действия стимула состояние «a» сильнее, чем состояние «b», но через какое-то время происходит сверхкомпенсация, и состояние «b» становится более сильным, чем «а».

Например, в начале использования опиумных препаратов переживания обычно радостны, но при частом использовании малые дозы не дают эйфории, а отрицательные последствия становятся все более и более сильными. Однако увеличение дозировки в попытке достичь эйфории только усиливает дисфорию до тех пор, пока наркотик не становится средством избавления от отрицательного состояния. Противоположные процессы могут работать и в другом направлении. S. Epstein [310] при исследованиях стрессов парашютистов констатировал, что изначальный ужас сменяется эйфорией. В конечном счете при увеличении опыта прыжков ужас уменьшается, а эйфория усиливается.

Интересно, что отсроченные последствия травмы связаны с силой начальной реакции. Пострадавшие, реагировавшие бурно, легче адаптируются и будут иметь меньше симптомов постстрессовых расстройств, чем лица с первоначально более слабыми реакциями. Модель противоположных процессов объясняет, почему организмы, эндокринная система которых более бурно реагирует на стрессоры, быстрее возвращаются к гомеостазу.

Однако у данной модели существуют ограничения в применении, особенно к ситуациям воздействия хронических или множественных стрессоров. Опираясь на модель противоположных процессов, можно было бы ожидать, что изменения в окружении, ведущие к депрессии, всегда должны заканчиваться эйфорией или манией. Это верно в отношении маниакально-депрессивного психоза, но не верно в отношении обычной, однополярной депрессии [428]. Кроме того, многочисленные стрессоры могут нарушать возникновение противоположного процесса и вести к хроническим отрицательным последствиям, создавая порочный круг.

Можно предположить, что процессы сверхкомпенсации являются нормой для стрессогенной ситуации и что сбои этого процесса – это следствие психического нарушения. Лица, не обладающие быстрой, сильной начальной реакцией на стресс, не способны быстро вернуться к нормальному состоянию и в течение длительного периода «зацикливаются» на негативных переживаниях. В таком случае иногда успешна восстановительная терапия, так как она разрывает порочный круг и способствует компенсации.

Но у модели сверхкомпенсаторных процессов есть и другие ограничения. Как было упомянуто ранее, в жизни случается и хорошее, и плохое, и не ясно, как взаимодействуют противоположные процессы. Более того, выводы, сделанные применительно к непосредственным аффективным переживаниям, мало пригодны для объяснения долговременных последствий стресса типа изменения навыка или роста чувства собственного достоинства.

2.3.2. Модель усиления отклонений и теория хаоса

Системный подход предлагает теоретическую базу для взаимодействия множества факторов. Основу этой теории составляет понятие гомеостаза, в которой обратные связи регулируют изменения системы и в конечном счете возвращают ее к изначальному состоянию. M. Maruyama [389] предложил модифицировать системный подход, включив в гомеостаз и долговременные изменения. Он выдвинул гипотезу, что существует два типа систем обратной связи: преодоления отклонений и усиления отклонений. Более изучены способы преодоления отклонения с помощью механизмов саморегуляции и обратной связи для восстановления равновесия. Примером является регуляция артериального давления и поддержание нормального веса тела. Преодоления отклонения могут заканчиваться или восстановлением гомеостаза, или незначительными колебаниями относительно начального состояния. Напротив, процесс усиления отклонения вызывает изменения в системе – положительные или отрицательные. M. Maruyama считает, что усиление отклонений может привести к разным состояниям: «незначительное, высоковероятное отклонение может превратиться в непредсказуемое последствие» [389, с. 167]. Пример усиления отклонений – модель «порочного круга» в экономике или склонность эмоционально неуравновешенных людей выбирать те способы решения проблем, которые только усиливают трудности [289, 320]. R. Sellers и C. Peterson [453] нашли, что пессимисты-интроверты с большей вероятностью используют проблемно– и эмоционально-фокусированные стратегии преодоления, которые усиливают депрессию и, в свою очередь, пессимизм.

M. Maruyama в своей модели преодоление отклонений и усиление их считает не противоположными процессами, а альтернативными возможностями. Однако неясно, что определяет, пойдет ли процесс по пути усиления или преодоления отклонений. Теоретически они равновероятны. Но в жизни трудно выделить обратные связи и создать модель развития процесса. C. Aldwin и D. Stokols [236] выделили некоторые характерные особенности стрессора, которые влияют на этот процесс: особенности ряда факторов среды замедляют его, другие играют роль катализатора, определяя момент начала, скорость и возможные изменения, а также их индивидуальную значимость. Изменения внешних условий, особенно неожиданные, динамичные, нарушающие жизнедеятельность и имеющие высокую личную значимость скорее всего и вызовут изменения (положительные или отрицательные), что будет зависеть от личностных возможностей, социальных связей и случайных факторов.

Опираясь на данные исследования сопротивляемости, можно предположить, что под возможностями личности понимаются интеллект, позитивное отношение к изменениям, гибкость реагирования и готовность принимать персональную ответственность.

В большинстве случаев это похоже на теорию «трудностей» S. Kobasa [361], включающую факт проблемности, способность к преодолению и тенденцию оценивать проблему как вызов. Ясно, что наличие социальной поддержки играет роль инструментальной и эмоциональной помощи в трудное время и в период научного исследования стресса биографическим методом.

A. Antonovsky аргументированно показал, что ощущение причастности является важным способом преодоления и личностного роста при стрессе. Он дает определение чувства причастности следующим образом: «Глобальная ориентация, выражающая в динамике процесс развития доверия, которое определяется: (1) стимулами внутренней и внешней среды в ходе переживания, предвиденья и объяснения; (2) ресурсами личности, необходимыми для достойной встречи со стрессом; (3) изменением этих требований для обеспечения взаимных связей и обязательств» [240, с. 19].

Наконец, нельзя игнорировать и элемент случайности, удачи в детерминации положительного или отрицательного результата стресса. Однако способность извлекать выгоду из случайности есть свойство личности. Например, оптимисты склонны применять ориентированные на успех стратегии поведения, которые позволяют им достигать преимуществ в случайных обстоятельствах [328].

По многим признакам теория хаоса – более сложное ответвление теории усиления отклонения [334, 381]. Теория хаоса – способ понимания временных отношений, которые изменяются во времени и описываются нелинейными дифференциальными уравнениями. Теория хаоса также учитывает, что изначально маленькие отклонения могут привести к значительным изменениям. Это в дальнейшем ведет к тому, что такие изменения могут быть предсказуемы лишь в относительной мере, но в большинстве своем подчиняются хаотическим процессам.

Таким образом, в ряде исследований существует большое количество данных, что стресс может иметь положительные последствия. Это не только гипотеза, но имеются свидетельства в литературе по психологии развития в детском возрасте и во взрослой жизни, исследований функций нейроэндокринной и иммунной систем.

Ключ к пониманию положительного действия стресса частично заключается в том, как человек (или группа) справляется с данным стрессом. Это не просто восстановление гомеостаза, более важной ролью преодоления является преобразование. К сожалению, трансформационные аспекты преодоления не получили достаточного внимания в литературе по стрессу. Ясно, что необходимо большее количество информации о том, как человек изменяет себя в процессе разрешения стресса, включая рост мастерства, знаний о себе и способности видеть перспективы. Также чрезвычайно важна способность преобразования ситуации, чтобы чувствовать и воздействовать на ее изменения. Таким образом, трансформационный аспект преодоления может стать ключом к положительному действию стресса на психологическое благополучие личности.

Глава 3. Механизмы регуляции психологического стресса

Несмотря на многочисленность теоретических и экспериментальных исследований по проблеме стресса механизмы регуляции его возникновения, развития и проявления изучены недостаточно полно. Более того, как считает Г.Н. Кассиль, «…вряд ли на современном уровне знаний их можно объединить в виде единой всеобъемлющей теории» [101, с. 156]. Это положение целиком относится и к состоянию изучения механизмов психологического стресса. Однако к настоящему времени получен целый ряд научных данных и предложены структурно-функциональные схемы регуляции стресса, что позволяет все же оптимистично оценивать разработки этой проблемы.

Аналитический обзор работ в области изучения стресса позволил Н.И. Наенко [159] сделать вывод, что в существующих представлениях о механизмах развития и проявления этого состояния нашли отражение два исходных направления. Одно из них берет начало от концепции У. Кеннона [103] о мобилизирующей функции эмоций, согласно которой в чрезвычайной ситуации, требующей быстрого и эффективного приспособления к изменениям внешней среды, происходит энергетическая мобилизация организма, выражающаяся в изменениях эндокринных, вегетативных, двигательных и других функций. Следствием такого подхода оказалось отождествление разных по своей природе состояний, – например состояний, возникающих при воздействии сильного физического фактора, переживания неудачи, тревожного ожидания значимого события и т. п.

Второе направление основывалось на фактах, противоречащих активационной теории. Как пишет в своем обзоре J.I. Lacey [366], имеются данные, которые свидетельствуют, с одной стороны, о «диссоциации» поведенческих и соматических показателей, а с другой – о низкой корреляции физиологических параметров.

Признание роли внутренних, психологических условий в развитии психической напряженности (стресса) обусловили энергичный поиск связи параметров личности с поведением в сложных ситуациях и психологических детерминант этого состояния.

Существенно возрос интерес к изучению природы психологического стресса в последние два десятилетия, что в известной мере объясняется активизацией исследований особенностей информационных процессов в деятельности человека, их роли в регуляции поведения, в возникновении специфических функциональных состояний и психоэмоциональных расстройств здоровья.

Результаты исследований дают основание рассматривать явления психологического стресса как весьма специфическую форму стресса с точки зрения особенностей детерминации его развития, уровней регуляции, динамики данного состояния и его влияния на активность человека, что вызывает определенные методологические и методические сложности для его изучения. Такое положение связано с тем, что, во-первых, психологический стресс характеризуется, как позволяют предполагать некоторые экспериментальные данные, наличием ряда особенностей в проявлениях неспецифического (энергетического и информационно-когнитивного) и личностного (активационного) уровней регуляции – изучение характера их взаимосвязи и взаимообусловленности представляет известные трудности. Во-вторых, психологический стресс отражается в индивидуальных формах активности, оказывая влияние на эффективность (надежность) деятельности и самоутверждение, и в то же время создавая в ряде случаев предпосылки дальнейшего сохранения этого состояния и даже его генерализации и усиления негативных эффектов. В-третьих, психологический стресс как специфическая форма адаптационного процесса субъекта имеет своим вектором минимизацию отрицательных проявлений на уровне организма и личности, характеризуется индивидуальными особенностями в своем развитии и проявлениях, подвержен компенсирующим влияниям факторов регуляции, развития личности, стратегий решения сложных задач и т. д.

Весь этот комплекс факторов, условий и зависимостей развития состояния психологического стресса обусловливает необходимость определения методологии изучения особенностей его регуляции.

3.1. Информационные и энергетические процессы

Известно, что энергетическое обеспечение жизнедеятельности составляет содержание вегетативных и метаболических процессов. Благодаря постоянно осуществляющимся процессам метаболизма, обеспечивающим энергетические и пластические процессы, репродуцируются динамические и структурные связи между отдельными элементами. Эти процессы осуществляются благодаря открытому характеру живых систем и постоянному потоку свободной энергии.

Важным качеством взаимодействия элементов живой системы со средой для процессов управления и саморегуляции является его «усиленный» характер, что позволяет осуществлять эффективное воздействие одной подсистемы на другую. В системе происходит процесс внутреннего преобразования (разряд) свободной энергии воспринимающего элемента, во много раз превышающий силу воздействия, являющегося поводом такого преобразования. Внешнее воздействие выступает как сигнал, несущий содержательную информацию. Чем более критична (неустойчива) система по данному параметру информации, тем меньше энергия воздействия необходима.

Проблема соотношения информационных и энергетических процессов применительно к вопросу психологического стресса может быть рассмотрена на двух уровнях. Во-первых, на уровне целого организма, в аспекте уравновешивания его с окружающей средой как соотнесение информационных сигналов внешнего мира и деятельности, как обеспечение принципа активности и самовыражения живой системы. Во-вторых, на уровне самого носителя нейродинамических систем применительно к мозговой ткани [46]. Воздействие информационных процессов высшего ранга на соматическую сферу (в плане ответных вегетативных реакций, энергетических сдвигов, поведения) особенно важно. Это проявление информационного регулирования подсистемами, где отчетливо проявляется «усилительный» характер содержательной информации.

Характеристика процесса отражения действительности с учетом отношения личности к этой действительности является наиболее важным аспектом психофизиологического анализа механизмов развития психологического стресса.

Объективно стрессовые ситуации и воздействия, воспринятые как сигналы, но не усвоенные личностью, не оказывают заметного влияния на поведение, соматические и вегетативные процессы. И наоборот, объективно менее существенные сигналы, но сразу усвоенные личностью, вызывают значительные изменения вегетативных и энергетических процессов. В этом и сказывается роль личности. Критичность, неустойчивость данной системы по отношению к определенной (содержательной) информации вызывают значительные энергетические преобразования в системе. Свободная энергия трансформируется либо в связанную энергию новых структурных связей (например, пластические преобразования в нейрональных элементах мозга), либо на производство внешней работы.

Развитие синдрома психологического стресса на значимую для данного индивида информацию в существенной мере будет определяться также состоянием процессов внутриклеточной саморегуляции элементов центральной нервной системы. Они в конечном итоге обусловливают обеспечение адекватного поведения организма в стресс-ситуации. В противном случае происходит «прорыв» системы психологической адаптации индивида к информационному стресс-воздействию.

В изучении механизмов регуляции психологического стресса важным, но еще не до конца ясным остается вопрос о соотношении эмоции и стресса. В целом, в ряде работ подчеркивается неразрывная связь стресса и эмоций и даже доминирующая роль эмоций в развитии стрессовых процессов [200, 207, 210 и др.]. Однако в пользу разделения механизмов стресса и эмоций Г.Г. Аракелов приводит достаточно аргументированные данные:

«… 1) эмоции разнонаправлены (положительные и отрицательные), их механизмы различны, а стресс всегда однонаправлен – на мобилизацию жизненных сил организма, независимо от последующей направленности (“знака”) эмоций;

2) величина стрессовой реакции прямо зависит от силы стрессора, а иногда и превышает ее; у эмоций эта зависимость более многозначна и значительно менее жестка;

3) при всем внешнем сходстве исполнительных структур мозга (гипоталамус) конкретные зоны их инициации различны;

4) стресс и эмоции выполняют разные функции» [12, с. 48].

О специфичности механизмов развития эмоций и стресса свидетельствуют результаты исследования экстремальных воздействий информационных факторов операторской деятельности, когда проблемность и значимость сложной или опасной ситуации, возникновение «информационно-когнитивного конфликта» первично вызывают стрессовые реакции, на фоне которых зарождаются либо стенические, либо негативные (астенические) эмоции [29].


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации