Текст книги "Оружие фантома"

Глава 8

Некоторое время в квартире Муромова царила гробовая тишина, прерываемая лишь звяканьем горлышка бутылки о край рюмки. Это растроганный собственными воспоминаниями старик подливал себе коньяка.

– Это все? – прервал молчание Макаров. Услышав утвердительный ответ, повернулся к Сергею. – Квартиру под контроль. Поставьте сюда до вечера участкового.

Вербин, глядя на стремительно уменьшающееся содержимое бутылки, поднял глаза на Муромова. Поднявшись с табурета, подошел к окну.

– Что такое метагексоэпам?

Старик искренне изумился:

– Понятия не имею. Насколько хватает моего образования, это набор несовместимых друг с другом названий.

Стукнули двери. Это оперативники подняли на этаж участкового, закончившего опрашивать граждан по факту падения неустановленного мужчины. Пора было возвращаться в отдел.

В Управлении их ждало сразу два сюрприза.

Мишка выяснил, что Степной – это кличка вора в законе Степенко Ивана Максимовича. Ему шестьдесят восемь лет. Но самое ценное в полученной Саморуковым информации было то, что в 1978 году Степной был задержан харьковскими инспекторами уголовного розыска по подозрению в краже личного имущества из квартиры местного ювелира. В списке похищенного числились какие-то шубы, дубленки и две тысячи рублей. Естественно, в заявлении о краже ни слова не говорилось о каких-то бриллиантах. Но это не главное. Важен уже тот факт, что кража в Харькове – не вымысел. А что касается заявления… По тем временам ювелир подобным заявлением мог запросто подвести себя под «вышку». Но у сыщиков была своя информация, и они «грузили» потерпевшего именно на алмазы. Очевидно, инспектора перестарались с «загрузкой», потому что ювелир через пять дней забрал заявление со словами: «Шубы я нашел, вспомнил, что дядьке в Киев их отправил на реставрацию, ничего у меня не похищено, произошла ошибка». Стало совершенно ясно, что именно Степенко совершил ту квартирную кражу. Что еще было понятно, так это то, что Степной, когда его «манежили» два месяца харьковские розыскники, не «сдал» местонахождение бриллиантов. И теперь нужно быть дураком, чтобы не понять третье. Камней в том месте Степной не нашел, какой-то ловкач разыскал камни быстрее самого Степного. И что за события сейчас происходят? Камни возвращаются к тому, кто их похитил в далеком 1978-м? Где алмазы? Там, где Степной? Значит, там и незваный, судя по всему, гость Вирта.

Второй сюрприз преподнес Стариков, подав Макарову ответ коллег из МУРа.

В восемьдесят втором году Тимофей Киреев был передан из московской психиатрической больницы в город Слянск. Его забрал… доктор Пацифеев.

У реанимационной палаты 2-й городской клинической больницы в коридоре на стуле сидел и откровенно скучал молодой оперуполномоченный уголовного розыска Максим Залесский. Мало того, что у него дел по горло на территории, так его еще отправили непонятно зачем стеречь какого-то не до конца разбившегося жульмана. Упал с какого-то дома. Ну, и черт бы с ним! Но начальник «уголовки» после разговора с кем-то из ГУВД сказал: «Едешь, садишься, стережешь; как только кто-либо начинает проявлять к палате или пациенту излишнее внимание, мгновенно связываешься по рации с райотделом и предпринимаешь все меры к задержанию подозрительных лиц».

На второй час сидения у палаты перед Максимом Залесским предстал неизвестный мужчина.

– Здравствуйте. Я из областного ГУВД. В каком состоянии пациент?

– Лежит.

– Контакты были?

– Нет. Я никуда не отлучаюсь.

– А через окно палаты? Я же просил, чтобы окно тоже было под наблюдением!

Максим растерянно пожал плечами.

– Пойдемте в палату. – Строгости прибывшего не было предела.

Едва Максим успел прикрыть за собой дверь, как мужчина резко развернулся, схватил его рукой за воротник рубашки и рывком переместил к кушетке с больным. В лоб опера уперся холодый прибор для бесшумной стрельбы.

Выстрела Залесский уже не слышал.

Не теряя времени, неизвестный поднес пистолет к голове опутанного проводами и умершего еще несколько часов назад человека и трижды нажал на спуск. Проплевавшись, пистолет выпустил из ствола тонкую струйку сизого дыма.

В тот момент, когда на кафельном полу скакала последняя, третья, гильза, «сотрудник областного ГУВД» аккуратно положил «вальтер» на грудь дважды убитого за день пациента и вышел из палаты.

* * *

– Ломать этого козла, без базара! – свистяще бормотал вполголоса Вербин, пешком поднимаясь на восьмой этаж к квартире Пацифеева.

По неписаным оперским правилам один идет пешком, второй поднимается на лифте. Пренебрежение этим правилом может вылиться в погоню стрельцов за Буншей из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». Каждый оперативник хоть раз в жизни на этом обжигался.

Одна группа захвата во главе со Стариковым, состоящая из четырех бойцов СОБРа, уже наизнанку выворачивала психлечебницу на предмет обнаружения ее руководителя. Вторая – Макаров и Вербин – прибыла на квартиру главврача. Ввиду последних событий назрела острая необходимость поговорить с Витольдом Пацифеевым. И не просто поговорить, а поговорить после его задержания, с последующим арестом. Уж в причастности-то Пацифеева к покушению на убийство Муромова и в связи с этим к гибели покушавшегося Макаров уже не сомневался. И еще непонятным, едва различимым сквозь года курсивом пролегла связь между главврачом ЦПЛ, событиями давно минувших дней и событиями последней недели.

Вербин всего на пару секунд позже поднялся на этаж, чем напарник.

– Запыхался, что ли? – Макаров, улыбаясь, смотрел на друга.

Вот эта дверь, за которой, возможно, находится человек, могущий дать ответы на многие вопросы. Оценив ее беглыми взглядами, сыщики поняли, что понятия «ломать» или «выбивать» несовместимы с качеством этой двери. Во-первых, она была бронированная, во-вторых, двойная. Вбить ее внутрь квартиры можно было только танком, как следует разогнавшись. Макаров, посмотрев на коллегу, полез в нагрудный карман пиджака.

– Килограмм гексогена с собой? – поинтересовался Сергей.

– Вы, Вербин, в милитаристическом угаре, – заметил Саша, извлекая отмычки. – Мыслите, как Чингисхан.

Через пять минут Макарову удалось открыть оба замка. Полдела было сделано, и Вербин потянул на себя тяжелую дверь. Оставалась вторая…

Происшедшее в последующие пять минут могло принести Оскара за самую ужасную сцену года, если бы это было в кино. Но это случилось не в Голливуде, при свете ламп, а в полумраке лестничной клетки в одном из домов города Слянска.

Второй двери не было.

Из темноты квартиры, на уровне головы Вербина, раздался тяжелый рык, и навстречу операм бросилось что-то, напоминающее вороного коня. У этого «коня» были вершковые зубы, красные глаза и мерзкое влажное дыхание…

Сбив с ног Сергея, животное рывком наклонило свою огромную башку к его горлу.

Стоящий позади Макаров двумя мощными ударами в шею животного сумел отвлечь его, и Вербин, судорожно кашляя, перехватил башку зверя руками.

– Не лезь ему в пасть! – орал Саша, продолжая пинать зверя.

– Стреляй… – хрипел Вербин, из последних сил удерживая в нескольких сантиметрах от своего лица оглушительно клацающие клыки.

Но стрелять было нельзя. Через мгновение два стокилограммовых тела – сыщика и животного – сплелись в такой яростной борьбе, что Макаров уже перестал различать, где свой, где чужой. Но нужно было что-то делать. Вербин не мог выдержать долго. Сергей был на волосок от смерти…

Громко матерясь, Саша перескочил через дерущихся и оказался в квартире, за спиной животного, склонившегося над теряющим силы Сергеем. В миллионные доли секунды вспомнив все, чему научился за пять лет, занимаясь греко-римской борьбой, Макаров обхватил чудовище сверху за грудь, стоя оторвал от бетонного пола и произвел классический прием – «бросок прогибом». Взревев от непосильной ноши, Саша перебросил животное через себя и упал на спину.

Медлить было нельзя.

Он почти на четвереньках выскочил на лестничную клетку, где лежал Вербин, и захлопнул дверь. Это было очень своевременно, ибо едва он успел подпереть спиной дверь, как почувствовал мощный удар и заходящийся в ярости вой.

– Ты как?.. – тяжело дыша и еще не оправившись от шока, спросил Саша поднявшего голову друга.

– Надеюсь, это был не Пацифеев?..

– Нет, Серега. Это была его собака…

– Собака?! – возопил Вербин. – Это – собака?! Это слонопотам какой-то!!!

– Это мастино неаполитано. Щенок стоит три «штуки» баксов.

– Что? – рявкнул Вербин, стирая собачьи слюни с воротника рубашки. – Заплатить, чтобы купить или чтобы у тебя его забрали?!

Кажется, он начал понемногу приходить в себя.

– Что за шум? – раздалось из-за дверей соседней квартиры. – Уходите с богом, иначе милицию вызову! Воры проклятые! Я видела, как вы там ковырялись! Все, милицию вызываю!

– Зови всех ментов сюда! Только давай быстрей! – попросил Вербин невидимую гляделку. – Пусть захватят гранатомет и две пары чистых штанов!

– Нужно срочно идти в квартиру. – Саша достал оружие. – Если он там, то может запросто уйти. Поднимайся.

– Да как он уйдет с восьмого этажа?! Резиновый он, что ли?

– Бестолочь! – рассердился Макаров. – В этих типах домов лоджии спарены! Он просто перелезет в соседнюю квартиру и выйдет из другого подъезда! Хорошо, если в квартире никого не будет. Ему теперь на все наплевать!

Вербин мгновенно поднялся.

– Короче, открывай дверь, – нарушая субординацию, он стал подавать команды Макарову, – а я эту суку валить буду!

Александр и глазом не успел моргнуть, как увидел своего зама с пистолетом в руке. Взявшись за дверную ручку, Макаров не удержался от яда:

– А когда ты успел рассмотреть, что это – сука?

– Давай, давай! Сейчас я с этой скотиной за свой испуг рассчитаюсь!..

Саша рывком распахнул дверь…

Выстрел…

Второй…

Пятый…

Макаров, с ужасом глядя на не желающее умирать животное, поднял свой «ПМ»…

Теперь выстрелы хлопали дуплетом.

После того как на дымящихся пистолетах сыщиков отскочили назад затворы, обозначив вылетевшие гильзы последних патронов, чудовище, продолжая рычать, вытянулось и застыло. С трудом вдыхая задымленный кислым запахом пороха воздух на лестничной площадке, оперативники ринулись в уже никем не защищаемую квартиру.

Макаров, загнав в ствол патрон нового магазина, пинком распахнул дверь большой комнаты. За его спиной слышался звон разбитого стекла. Это Вербин ворвался в просторную гостиную.

Стараясь не мешать друг другу и одновременно быть друг у друга на глазах, опера обошли все жилые и нежилые помещения пятикомнатной квартиры врача. Уже проверяя шкафы и заглядывая под диваны и кровать, они понимали, что опоздали. Обе лоджии и балкон, все форточки на окнах были заперты изнутри. Витольд Пацифеев, может быть, и кудесник психиатрии, но он не Дэвид Копперфильд, чтобы исчезать через стены. О том, что они опоздали, а не пришли рано, говорили разбросанные по всей квартире вещи, бумаги и еще не остывший корпус монитора компьютера. Пацифеев настолько ясно понимал нависшую над ним опасность, что забыл даже свои золотые часы «Полет» на комоде под зеленый мрамор. Судя по всему, он наспех собрал самое необходимое и исчез.

– Кажется, наиболее интересное будет в компьютере, – сказал Саша, авторучкой переворачивая вещи, выброшенные из шкафа.

– Было, – после паузы проговорил Вербин, глядя куда-то под стол. – Было. Насколько я, конечно, понимаю в компьютерах…

Макаров рывком встал и подошел к столу.

Под столом лежал разломанный процессор. Саша слабо разбирался в оргтехнике, но даже ему было понятно, что среди груды изувеченных плат и разорванных ударами ноги проводов не хватало главного – «жесткого» диска. Вместе с ним исчезла вся информация компьютерного обеспечения Пацифеева.

– Он не взял в спешке часы и пачку долларов в прикроватной тумбочке, – задумчиво пробормотал Сергей. – Но скорее бы подох, чем оставил нам информацию на компьютере. Может, наши «ботаники» что-нибудь восстановят? Витька-очкарик, тот, говорят, от нечего делать в базу данных нью-йоркского полицейского участка залез…

– Все, что твой Витька-очкарик сможет здесь восстановить, так это – тетрис! – Саша не выдержал и с досадой толкнул ногой процессор. Тот, глухо хрустнув пластмассой, отъехал в сторону.

Пацифеев исчез. Растворился в воздухе, испарился!..

Уже неважно, как он это сделал. Главное, теперь Пацифеев знает, что его ищут. Он знает, что ему грозит, а потому будет осторожен, как рысь. И теперь все нужно начинать сначала.

С одной только разницей.

Теперь Макаров знал, кого надо искать.

Глава 9

– Слушай, давай выйдем из этой псарни! – предложил Вербин. – Форточки открыли, окна распахнули, а вонь, как в зоопарке. Как он жил с этим мутантом?

Они сидели в креслах и курили. Макаров с удовлетворением отмечал внутри себя какой-то подъем. Бывает наоборот. Уже не раз они сидели с Вербиным, так куда-то и не успев. И Макаров чувствовал тогда, что внутри него образуется вакуум. Вроде бы минуту назад душу захлестывал азарт, чувство близкой победы, но… проходила эта минута, и он ощущал, как его покидает все, что недавно переполняло. Пустота, одна пустота…

Это не потеря уверенности в себе и не разочарование в собственных силах. Он начинал снова, опять ошибался, сбивался с пути, но все равно добивался своего. В это время он становился одержимым. Он не замечал себя, окружающих, забывал про сон, пищу. Его переставал интересовать окружающий мир. Ему нужен был лишь один человек в нем. И Саша не успокаивался, пока не находил его.

Но сейчас все было не так.

Он сидел в кресле и улыбался уголками губ. Он поймал нить. Из какого клубка она тянется, было уже не столь важно. Достаточно того, что появилось первое звено в цепи совершенно непонятного плетения.

– Хочешь выйти? Ну, выйди. Посиди около собачки, пока собратья не приедут.

– Да я не про собачку говорю! – сразу взвился, как воздушный змей, Вербин. – Я балкон имею в виду.

Макаров запаха не замечал. Ему было не до него.

– Смотри, брат Вербин, какая картина вырисовывается. Три убийства. Все ясно как божий день – дело рук одного человека. Точнее – недочеловека, но нас лирика не задевает. Мы не эксперты душ человеческих. Пусть над этим психиатры головы ломают. А нам сейчас понятно одно – почерк тот же во всех трех случаях.

– Все просто. В городе появился маньяк, которого мы должны поймать. Доктор Пацифеев каким-то образом связан с этими убийствами. Но он сбежал. Поэтому нам нужно поймать и его. – Вербин встал, подошел к мебельной стенке и стал перебирать бумаги. – Сведем их друг с другом…

– И они пошлют тебя к такой-то матери. И что за выражение такое – «поймать»? А, Серега? Ловят блох. Сколько раз тебе говорить об этом? И потом, я еще не сказал главного. Во всем нужно искать связь. Преступление без мотива – это кража у самого себя. И когда ты разговариваешь с «клиентом», ты должен знать мотив его поведения.

– Ага, – неопределенно пробормотал Вербин, заинтересованный какими-то фотографиями.

– А теперь скажи, Вербин, случайно или нет, что именно Пацифеев находит в Москве Киреева и забирает его к себе в клинику, в Слянск? Не слишком ли много совпадений для одной истории?

Вербин стоял как вкопанный, держа у своего лица фотографию, и молчал.

– Вербин!

Тот повернулся.

– Я спрашиваю – не слишком ли много совпадений?

– Много…

Сергей стоял напротив Макарова и не решался к нему подойти.

– Что ты замер, как лань перед водопоем? Дослушать хочешь или нет?

– Хочу.

– Так вот, Сергей. В документах значится, что в восемьдесят втором году Пацифеев Киреева Тимофея забрал, а в восемьдесят третьем тот скончался. Так?

Вербин послушно кивнул головой.

– Помнишь, я тебе рассказывал… – Макаров замялся, почувствовав, что начинает волноваться. – Там, в городке… В восемьдесят четвертом? Девочка…

Вербин молчал.

– У нее… В общем… У нее тоже было изуродовано все лицо. И я думаю… Я уверен, что это было первое убийство.

Сергей медленно подошел к столику и положил перед Макаровым фотографию.

Саша перевел на нее взгляд и почувствовал, как леденеет его спина.

С фотографии на него смотрело лицо человека, уходящего по тропинке мимо дома.

Человек обернулся и посмотрел на Макарова…

Человек чего-то боялся…

– Переверни… – тихо попросил Вербин.

На обратной стороне карточки остро заточенным карандашом было написано: «Т. Киреев, 17.04.86 г.».

– Он жив, – так же негромко произнес Сергей и пошел встречать прибывшую на место происшествия оперативную группу РУВД и следователя Бородулину.

– Кого же тогда расстреляли в январе восемьдесят пятого? – совсем уже тихо спросил Вербин, наклоняясь над Макаровым.

В квартиру входила опергруппа районного отдела.

* * *

– Ты был там? – спросил отец.

Мальчик молчал, не веря в происходящее.

– Ты был у нее дома в эту ночь?

Мальчик не отвечал.

– Позвольте, я сам поговорю с вашим сыном? – попросил мужчина в сером костюме.

Отец отрешенно отшатнулся в сторону и сел на стул около окна. Его нижняя челюсть вздрагивала, как при рыданиях, но отец не плакал. Он смотрел в окно, выходящее на площадку перед домом. Еще два часа назад мальчик разминался на ней. Перед тем как спуститься в спортзал.

– Скажи, Саша… Тебя ведь Сашей зовут?

Мальчик кивнул головой, и после этого мужчина в костюме придвинул свой стул ближе к стоящему подростку.

– Саша, нам очень важно знать – во сколько ты сегодня ушел из дома той девочки. То, что ты там был, нам известно. Ты забыл там вот это. – Мужчина протянул мальчику кепку с длинным козырьком. – Это ведь твоя кепка, Саша?

Мальчик боялся. Мужчина пугал его своим спокойствием. Кажется, он знал про мальчика все.

– Да, это моя кепка.

– Вот и хорошо. Саша, когда родители девочки вчера вечером уезжали, а это было в девять часов, ни тебя, ни кепки они не видели. Значит, ты пришел позже. Правильно? Во сколько ты пришел в дом девочки?

– Я не помню.

«Почему отец так переживает? Ведь это я ее любил, а не он? – подумал мальчик. – Это я должен переживать», – убеждал он себя, и ему хотелось умереть прямо сейчас.

– Я не помню… – едва слышно выдавил мальчик, чувствуя, как на глаза навертываются сменившие шок слезы, а к горлу подкатывает ком, из-за которого трудно дышать.

Господи, неужели он должен это помнить?!

– Саша, – мужчина в сером костюме не собирался заканчивать разговор, – девочка умерла. Ей помогли умереть. Ты был там этой ночью. Что мы должны подумать в связи с этим?

– Достаточно! – прервал его отец. – Вы сами понимаете, что ребенок не смог бы этого сделать! Или очень хочется быстро найти первого попавшегося, вместо того чтобы разыскать убийцу?

– Мы задаем вопросы, которые должны задать в обязательном порядке. Мальчик там был. Но его никто ни в чем не обвиняет. Нам нужна его членораздельная речь. А если он будет продолжать молчать, то мы будем продолжать задавать вопросы. И чем дольше это будет продолжаться, тем вопросы будут менее приятны.

– Сын… – Отец повернул к мальчику серое лицо. – Расскажи им правду, какой бы она ни была. Я ведь учил тебя ничего не бояться. Не бойся и правду говорить. Иначе будешь мучиться потом всю жизнь.

Мальчик посмотрел в глаза мужчине.

– Я был там этой ночью.

– Так, – оживился тот. – Очень хорошо, Саша. Чем вы там занимались?

Мальчик молчал.

– Говори! – неожиданно громко скомандовал отец.

– Мы там… – Мальчик не знал, как это сказать. Отец велел говорить правду, а правда была в том, что они с девочкой целовались всю ночь, позабыв о сне и обо всем, что их окружало. Он не знал, как это сказать…

– Ну, ну… – подбодрил его мужчина.

– Мы целовались…

– Ага… – Мужчина повернулся к отцу. – Мы будем вынуждены взять для проведения экспертизы кровь вашего сына. И во сколько ты ушел от нее?

Последний вопрос был задан мальчику.

– Около пяти утра.

– Откуда ты знаешь, что было около пяти утра?

– Наши родители приезжали из города на электричке в шесть семнадцать. Когда я кончил заниматься в зале, я поднялся наверх, и в этот момент по радио стали передавать гимн.

– В каком зале? – не понял мужчина.

– В своем. Я занимался около часа. А вышел в шесть. Значит, начал я около пяти, сразу как пришел.

– Подожди, – улыбнулся мужчина, – но ведь ты мог заниматься в зале и сорок минут, и полтора часа, правильно? Я так понял, что часов у тебя не было…

– Мой комплекс занятий рассчитан ровно на один час. Я его выполнил полностью.

– У тебя есть нож?

– Перестаньте! – снова вмешался отец. – У каждого мальчишки есть нож!

– Ну, хорошо, – согласился мужчина. – Тогда, Саша, покажи мне свой нож, и я уйду. Как только вы понадобитесь, мы вас вызовем.

Он вызвал молодого парня в джинсовой рубашке и приказал ему забрать нож мальчика. Потом парень что-то долго писал на листе бумаги и заставил отца подписать. После этого двое соседей тоже поставили свои подписи.

Все ушли.

Отец сидел у окна, упершись лбом в кулаки. Он молил бога об одном – чтобы жена, решившая ехать на электричке двумя часами позже из-за болезни бабушки, опоздала еще на два часа.

Мальчик вышел и, не чувствуя своих ног, пошел к дому девочки. Он даже не знал – хочет идти или нет. Ноги сами вели его к дому с георгинами, возле которого стояла серая машина с синей мигалкой на крыше.

Он подошел к машине в тот момент, когда из дома выносили что-то, накрытое белой простыней, насквозь пропитавшейся черной кровью.

Мальчик узнал эту простыню. Он запутался в ней сегодня утром.

Сглотнув комок, мальчик сказал себе – не бойся и шагнул к носилкам.

Никто из стоящих рядом не успел среагировать на его движение.

Мальчик сжал угол простыни в кулак и откинул ее…