Текст книги "Красное Село. Страницы истории"

Восемнадцатый век определил все основные направления развития Красного Села – и военное, и промышленное. В это столетие были заложены основы того триумфа, который ждал Красное в XIX – начале XX столетия.

Красное Село – летняя гвардейская столица России (XIX – начало XX вв.)

XIX в. – самое значимое время в истории Красного Села, самое яркое, подробно освещенное источниками: воспоминаниями, документальными свидетельствами, картами, картинами художников, а к концу века и фотографиями. И самым важным, определяющим событием на протяжении всего столетия были гвардейские маневры. На летние месяцы Красное Село становилось действительно гвардейской столицей России.

Гвардия в XIX – начале XX вв.

Необходимо хотя бы кратко охарактеризовать гвардию и ее роль в жизни Российской империи в XIX – начале XX вв. Не преувеличим, если назовем ее одним из самых важных социальных институтов. В главе, посвященной XVIII в., мы уже охарактеризовали гвардию и ее роль в политической жизни. В следующем столетии ситуация поменялась. В первой четверти века происходит отход от образа гвардии XVIII в. – своеобразных «янычар», серьезно влиявших на внутреннюю политику и игравших значительную роль в установлении власти того или иного правителя или правительницы. Убийство Павла I – это, пожалуй, последний гвардейский переворот. Отголоски подобных событий можно увидеть в восстании декабристов, но все же, по сути, оно было иным – не попыткой сместить одного правителя и заменить его другим, а скорее попыткой изменения общественного устройства. После 1824 г. гвардия окончательно перестает играть решающую роль в смене политической власти.

К. К. Пиратский. Императорская российская гвардия[20]20
  Гравюры К. К. Пиратского из альбома «Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: 1841–1862».


[Закрыть]

Одновременно гвардия остается в центре внимания императоров, активно укрепляющих военную мощь империи. Гвардейские полки всегда «на острие удара»: и в войну 1812 г., и во всех других конфликтах. В XIX в. окончательно исчезает восприятие гвардии как ближней охраны императора. Гвардия становится элитой войск и кузницей кадров. При этом гвардейские полки, расквартированные в основном в Петербурге, несут тем не менее функцию «опоры трона» в самом широком понимании смысла этого словосочетания: в случае опасности – военной или иной – они должны быть самым эффективным и самым организованным «ядром» любой обороны Петербурга. Именно как опору трона их и рассматривают русские цари на протяжении всей оставшейся истории империи. Мало того, гвардейские полки были местом службы для многих, если не большинства представителей мужской части императорской фамилии. Наследники престола, их братья, другие родственники начинали службу именно в гвардейских полках, которые традиционно «закреплялись» за разными ветвями царского рода. Так, например, Николай II проходил службу в Преображенском и лейб-гвардии Гусарском полках и в единственной тогда Артиллерийской бригаде. Все они принимали участие в лагерных сборах в Красном Селе.

Институт шефства царствующих особ и их родственников над полками был еще более широк: шефами полков могли стать не только мужчины, но и женщины из царской и великокняжеских семей.

Что же до социального института, то гвардия остается школой для всей русской элиты. Большая часть людей, на протяжении этих ста лет задействованных на высших административных или военных должностях империи, так или иначе имели отношение к гвардии. В полки поступали на службу отпрыски самых знаменитых, самых родовитых дворянских фамилий. Гвардия становилась для них трамплином в карьере, даже если они не оставались в ней на все время службы.

Николай II на маневрах в Красном Селе. Начало XX в.

Кроме социального аспекта, нужно учитывать и моральный. Гвардия XIX в. – это особый образ поведения, особый кодекс чести, особый образ мысли, корпоративность и ощущение исключительности. Без осознания роли «гвардейской корпорации» невозможно правильно понять всю отечественную историю XIX – начала XX вв. Мало того, в новом столетии, особенно после заграничных походов, гвардия – это еще и собрание свободных, образованных, думающих о благе Отчизны молодых людей. А где прививался гвардейский кодекс чести, где получались навыки и складывалось особое гвардейское полковое братство? Именно в лагерях в Красном Селе. Это отчетливо видно по множеству воспоминаний о лагерях, оставленных лучшими военачальниками Российской империи, с выдержками из которых мы познакомимся по ходу повествования.

Хочется еще отметить, что в маневрах участвовали не только гвардейские полки, но и негвардейские части. Военные училища также выводили в лагеря своих юнкеров, которые в конце маневров производились в офицеры. Все это сплачивало армию, учило ее быть единым организмом. Роль гвардейских маневров в истории российской армии трудно переоценить.

Вот как немецкий военный (что важно) путешественник Гейно фон Базедов описывает социальный аспект службы в гвардии начала XX в. (многое справедливо для всего XIX в.):

«В петербургском обществе встречаешься только с офицерами гвардейских полков или с пользующимися особыми служебными преимуществами. Армейский офицер не имеет в обществе никакой роли. Большей частью он и учился, как говорит русская пословица, только на медный грош. Выражение „армейский“ имеет почти презрительный оттенок. Только пехотные полки больших городов, отдельные кавалерийские полки и офицерский корпус артиллерийских и инженерных частей пользуются большим уважением.

Давно известно, что гвардия, кроме привилегированного общественного положения, пользуется еще и целым рядом служебных преимуществ. Прежде всего офицерский чин в гвардии соответствует следующему высшему чину в армии. В гвардии нет чина подполковника, а так как с 1884 г. для всей армии отменен и чин майора, то капитаны гвардии производятся прямо в полковники. Гвардейскими батальонами командуют полковники, полками – генералы. Поэтому случается, что старый батальонный командир при своем уходе прямо получает чин генерал-майора и титул превосходительства, так как в России его имеют все генералы.

Достойно внимания то, что каждый гвардейский полк отличается от другого четко выраженными особенностями. Это касается не только нижних чинов, которых, например, в Преображенский полк набирают самых рослых, в Семеновский идут стройные блондины, в Измайловский – темноволосые, в Волынский – рябые, в Павловский – со вздернутыми носами. Офицеры каждого полка тоже представляют совсем особенный определенный характер.

Самые старейшие части – Преображенский и Семеновский полки, Петровская бригада, офицеры которой в виде отличия при парадной форме носят особые нагрудные знаки.

Эти два полка получили свои названия от подмосковных сел, Преображенского и Семеновского, где Петр Великий играл ребенком и где он в юношеских годах образовал два свои полка потешных… Часто во главе его стояли великие князья, сам государь, будучи наследником престола, командовал первым батальоном.

Военная форма лейб-гвардии Павловского полка. 1914 г.

Семеновский полк, второй по номеру и по значению, считается особенно усердным в служебном отношении. Среди офицеров Измайловского полка всегда насчитывалось много немецких, а также шведских имен. Одно время там было 65 % неправославных офицеров, что составляет редкое исключение. Вообще же процент иноверцев не должен превышать 10 % для католиков и 25 % для лютеран. Этот полк отличается (по крайней мере, так было раньше) большим интересом к наукам и литературе, поддерживаемым главным образом великим князем Константином Константиновичем, долгое время служившим в полку.

Егерский полк – четвертый полк 1-й дивизии – выдается менее других полков; полки 2-й гвардейской дивизии играют в общественном смысле также меньшую роль.

Геббенс А. Сцена в лагере под Красным Селом. 1849 г. (Гвардейцы-измайловцы)

Офицерские собрания петербургских полков могут удовлетворять самые изысканные требования. Собрание Преображенского полка с его коллекциями трофеев, картин и прочими реликвиями, относящимися к историческому прошлому полка, отличается поистине царским великолепием. В общем же офицерские собрания не имеют того значения, как у нас. Постоянные общие завтраки и обеды бывают только летом во время лагеря, поэтому, или, может быть, несмотря на это, жизнь обходится молодому петербургскому офицеру очень дорого. Без добавления из собственных средств 100 рублей в пехоте и 200 рублей в кавалерии он едва может свести концы с концами. Для женатого офицера многое облегчается тем, что он не обязан жить общею для всего полка жизнью, и тем, что большое число женатых офицеров располагает чрезвычайно вместительными казенными квартирами, что при высоких петербургских квартирных ценах имеет особенное значение»[21]21
  Базедов Г., фон. Путевые впечатления о военной России / пер. с нем. // Военный сборник. 1911. № 10. С. 189–190.


[Закрыть].

Красносельские лагеря. Маневры

После 1765 г. долгое время в российской армии не проводилось больших маневров. Впрочем, гвардия все равно выходила в летние лагеря в Красное Село в 1801–1802 гг. Как пишет автор-составитель истории Семеновского полка, «Семеновский и Преображенский полки выходили на маневры в Красное Село задолго до того как они стали общегвардейскими. Так в истории Семеновского полка выясняются некоторые подробности маневров 1801–1802 гг. Войска были разделены на корпуса, которым командовали гр. Каменский, ген. Михельсон и в. к. Константин Павлович. В 1802 г. маневры привлекли большее количество частей. Выезжал туда и двор»[22]22
  Дирин П. История лейб-гвардии Семеновского полка. СПб., 1883. Т. 2. С. 26.


[Закрыть]. В издании приводится и рескрипт командиру полка: «Господин генерал-майор Депрерадович! С удовольствием усмотрел я порядок и устройство Семеновского полка на маневрах при Красном Селе; поручаю вам, собрав шефов, баталионных, ротных командиров, объявить им мою благодарность за усердие и старание их к службе. Дан в лагере при Красном Селе, сентября 10 дня 1802 года. Александр». Это очень важное свидетельство, указывающее на факт, что Красное Село в конце XVIII – начале XIX вв. рассматривалось уже как традиционное место выхода гвардии на маневры. Фактически, если не брать периоды, когда армия находилась в военных походах, эта традиция не прерывалась весь XIX и начало XX в.

Попытка проводить маневры в Петергофе с участием морского флота 1810 и 1811 гг. оказалась не очень удачной. Густонаселенный берег залива не давал возможности широко развернуться войскам. После войны с Наполеоном, в 1819 г., Александр I принимает решение возобновить проведение гвардейских маневров в Красном Селе. В нем участвовали части, покрывшие себя славой во время недавней войны. В первую очередь, это был Гвардейский корпус под командованием Иллариона Васильевича Васильчикова. Также 1-я Гренадерская дивизия, лейб-гвардии Семеновский полк (командующий Я. С. Потемкин) и другие части. В 1820 г. маневры повторились, а с 1823 г. стали ежегодными, регулярными.

В 1820-м в лагерь войска стали входить подивизионно, т. е. квартировали в нем не все, а сменяя дивизию дивизией. В этом же году для солдат, пребывающих в лагере, был открыт госпиталь на 100 человек с аптекой («Временная Красносельская гошпиталь»). В 1821–1822 гг. русская армия была размещена на западной границе, и следующий сбор провели в 1823-м. Как и в прошлые годы, лагерь длился с 10 июня по 10 августа, а войска Гвардейского корпуса входили в Красное Село подивизионно. Во время выхода одних дивизий другие несли в городе караульную службу. При смене войск проводились маневры, в которых участвовали приходящие и уходящие части.

Примерно с этого времени сложилась традиция, согласно которой квартировали у местных крестьян в большей степени кавалерийские полки (потом и казаки), а пехота вставала лагерем на высотах у Бумажной фабрики. Так было положено начало «Большому лагерю». Его правый фланг примыкал к Царскосельской дороге, а левый – к плотине бумажной мельницы. Лагерь имел три линии палаток в глубину. Один батальон занимал пространствов в 200 шагов по фронту. Только во время продолжительных дождей пехоту могли вывести квартировать в окружающие деревни.

Пиратский К. К. Солдаты 2-й пехотной гвардейской дивизии

Сразу оговоримся, что постойная повинность, практика размещения войск в деревнях была тогда вполне распространенной. Впрочем, она всегда рождала множество проблем, мелких бытовых конфликтов, которыми вынуждены были заниматься командиры частей в Красном Селе, и утяжеляла и без того не особо легкую крестьянскую жизнь. Сохранился приказ командующего Гвардейским корпусом генерала от кавалерии Уварова, данный в начале лагеря 1824 г. и упоминающий опыт прошлого, 1823 г. Некоторые исследователи видят в нем лишь свидетельство об отсутствии конфликтов с местным населением, мы же приводим его еще и потому, что в нем упомянуты, видимо, действительно актуальные проблемы взаимоотношений солдат, офицеров и местных жителей.

К. К. Пиратский. Гвардейская кирасирская дивизия

«В прошлом 1823 году Гвардейский корпус, во время сбора онаго под Красным Селом, имел счастие обратить Высочайшее Его Императорского Величества внимание примерно-кротким обхождением всех чинов с жителями, святою неприкосновенностью к их имуществу, совершенным сбережением полей, лугов и огородов так, что в продолжение всех маневров ни малейшая даже жалоба до меня не доходила. Таким соблюдением истинного военного устройства сей корпус приобрел общую доверенность и общее расположение к себе всех жителей. Столь похвальное и российскому войску свойственное соблюдение порядка дает полную надежду, что и в нынешнем году Гвардейский корпус ровным образом в сем отношении заслужит внимание начальства и внимание жителей. Для кавалерии же иначе нужно будет бдительно пещись, чтобы при происхождении по проселочным узким дорогам отнюдь полей и сенокосов не мять и для того иногда нужно ходить по три, по два и даже по одному ряду. Я предписываю сей приказ прочесть во всех ротах, эскадронах и батареях». Заметим, воспоминания участников маневров показывают (о чем подробнее далее), что местное население достаточно быстро приспособилось к проходящим ежегодно лагерям и даже получало от этого прибыль, сдавая дачи офицерам с семьями, продавая продукты и алкогольные напитки и пр.

Пиратский К. К. Первая пехотная дивизия

Лагеря постепенно обрастали инфраструктурой, изначально походной. Полевые лазареты, бани, пруды, склады продуктов («магазины»), винные склады появились лишь в 1830-е гг.

Регулярными лагеря стали с 1823 г. В 1824 г. выведен для маневров весь Гвардейский корпус, 1-я кирасирская дивизия и 1-я гренадерская кавалерийская бригада.

Чтобы понять топографию будущего лагеря, стоит обратиться к размещению частей в тот год: гвардейская пехота и пешая артиллерия размещалась в лагерях, а кавалерия и конная артиллерия, а также 1-я артиллерийская бригада – «на квартирах» в окрестных деревнях. Гвардейская пехотная дивизия разместилась: 1-я бригада – вправо от Царскосельской дороги, на высотах около речки Дудергофки, 2-я бригада (Измайловский и Егерский пехотный полк со 2-й батарейной ротой) – впереди за озером в виде авангарда. Именно по размещению частей за Дудергофским озером, прикрывавшем основной лагерь с запада – юго-запада, часть и получила название «Авангардного лагеря». Оба лагеря были размещены с учетом быстрого построения в колонны для атаки. Расположенный уступом Авангардный лагерь на своем левом фланге имел лейб-гвардии саперный и учебный саперный батальоны, две роты гвардейских подпрапорщиков и кондукторскую.

К концу 1820-х гг. окончательно сложилась планировка Красносельского гвардейского лагеря: Большой лагерь (лагерь боевого корпуса) – вдоль Дудергофки, по обе стороны Царскосельской дороги, Авангардный лагерь – на западном берегу Дудергофского (первого) озера и особый Укрепленный лагерь – на левом фланге Авангардного, над оврагом. В Большом лагере стояли первые три бригады гвардейской пехоты, военно-учебные заведения, в Авангардном – 4-я гвардейская пехотная бригада (Егерский и Финляндский полки), а в Укрепленном – инженерные войска и учебная артиллерийская бригада. Царская ставка размещалась в Большом лагере, за расположением Дворянского полка, а палатка командующего корпусом – на правом фланге Преображенского полка. Были оборудованы учебное артиллерийское поле и стрельбище. Впоследствии они неоднократно меняли конфигурацию в связи с увеличением дальности стрельбы новых видов оружия. В 1832 г. был выкуплен участок земли под лагерь гвардейской кавалерийской дивизии. Он находился севернее, затем там устроили ипподром и проводились скачки. Между кавалерийским и Авангардным с 1830-х гг. стал располагаться лагерь Собственного Его Высочества Конвоя (иногда его называли Черкесским, хотя в составе конвоя были далеко не только горцы). Артиллерийское поле расположили у деревни Рас-кино, к юго-западу от Красного Села, за «Военным полем». В том же районе располагалась лаборатория и пороховой склад.

Работы в Красносельском лагере. Гравюра. XIX в.

М. И. Пыляев оставил следующее описание гвардейских лагерей в ранний период их существования: «Лагерь под Красным Селом в старину представлял собой довольно красивую картину: кавалерия обыкновенно располагалась в деревне, а пехота в палатках, покрывающих все видимое пространство. Солдатские палатки расставлялись по одной линии в три ряда одна за другой; за ними, отступая немного, следовали офицерские палатки, потом с таким же уступом – штаб-офицерские, далее полкового командира, которая всегда посередине полка. Палатки бригадных командиров – в середине бригады, за ними палатка дивизионного генерала. За палаткою полкового командира ставили палатки для его адъютанта и поодаль для канцелярии и музыкантов. Все это придавало Красному Селу какой-то необыкновенный вид и привлекало массу посетителей из города».

В 1830 и 1831 гг. гвардейские лагеря не проводились: часть войск участвовала в подавлении Польского восстания, а часть оставалась в городе в связи с холерной эпидемией, спровоцировавшей беспорядки. В 1832 г. сборы возобновились. Нужно отметить, что 1840-е гг. считаются временем расцвета Красносельских лагерей. Постоянное внимание Николая I способствовало привлечению большего количества частей. В эти годы численность лагерей достигает 40–70 тысяч человек каждое лето.

Собственно, в самом начале своей истории лагеря были действительно похожи на пребывание войсковых частей в походе: лагерь был палаточным в первые годы существования. До нас дошел важный источник по ранней истории лагерей – воспоминания Н. К. Имеретинского, в 1848 г. закончившего пажеский корпус и произведенного в поручики Преображенского полка. Впоследствии он служил в Генеральном штабе, был пожалован в Свиту Его Величества, и оставил нам яркие воспоминания «Записки старого преображенца». В них описывается лагерь в первые годы своего существования (николаевское время):

«В ту пору вокруг не было нигде буквально ни кустика, ни деревца… Каждый полк располагался в одну линию, каждый батальон – в колонне к атаке. Кроме больших интервалов между полками, батальонами и полубатальонами, проходили, между рядами палаток, маленькие улички в три шага шириною. За солдатскими разбивались офицерские палатки, а за ними денщичьи. Далее в середине полка стояла ставка полкового командира, то есть просто три офицерских палатки, соединенные между собою. Но ни полковой командир, ни штаб-офицеры, ни ротные командиры не жили в палатках, а помещались в маленьких деревянных домиках, так называемых бараках… Официально они предназначены были на офицерские кухни, но практике же обратились в жилье, а кухни выстроены были во второй линии самими офицерами негласно… За бараками располагались солдатские столовые, то есть просто ряды дерновых скамеек, под открытым небом, далее размещались фуражный двор, лазарет и прочь… Младшие офицеры жили в палатках… Офицерская палатка отличалась от солдатской только тем, что кроме парусинового верха наружной палатки внутри натягивался еще грубый синий тик. Офицеры начинали с того, что покупали доски, сколачивали из них пол, и этим многие ограничивались. Некоторые офицеры вместо казенного синего тика натягивали на деревянных рамах собственный роскошный тик, так, что палатка получала вид комнаты… Офицерское жилье в палатках было плохое. В солнечную погоду – нестерпимый жар, в холодное время – стужа, пронизывающая до костей, а в сырую погоду – насморки, флюсы и прочие последствия непогоды. Дождливое время было нашей наигоршею бедою, потому что приходилось спать в сыром белье и подвергаться день и ночь снизу – испарениям, а сверху невольным душам».

Несколько строк посвящает Н. К. Имеретинский быту солдат в лагере: «Я всегда завидовал солдатской практичности. У них была одна только парусина, но они натягивали ее так туго, что дождь, если и проникал внутрь, то разве в виде мельчайшей водной пыли. Двенадцать человек преловко местились в одиночной, парусинной палатке. Кругом были нары, и на каждой боковой стороне укладывались по четыре человека, ногами в середину. На задней стороне только двое – из унтер-офицеров и ефрейторов, и по обе стороны двери тоже двое. Подкладывали они под себя тюфячок или просто солому, одеялом служила шинель, а сундучок под нарами заключал весь гардероб. Словом, об удобствах не думали, а жили по Суворовскому правилу: „Солдатский туалет таков: как встал, так и готов!“».

Воспоминания Н. К. Имеретинского – источник, который позволяет нам изучить быт, солдатские занятия в раннюю пору существования Красносельских лагерей. Обстановка в эти годы в армии и гвардии была очень непростой. Пройдя жесткую школу армейского воспитания, все три сына императора Павла считали максимальную слаженность, выучку и муштровку солдат важнейшим элементом армейской службы. Три брата – это императоры Александр Павлович, Николай Павлович и великий князь Михаил Павлович, бывший с 1819 г. командующий Гвардейским корпусом.

«Государь Император, Высочайшим приказом, в 22-й день сего июля отданным, соизволил назначить меня командиром 1-й бригады 1-й гвардейской пехотной дивизии. Вступая в командование сею бригадою, я тем более считаю себя счастливым, что полки, оную составляющие, прославили себя мужеством в бранях и отличнейшим во всех частях устройством, утверждающим меня в надежде, что сохранением совершенного порядка и того блестящего состояния, коим всегда отличались, сделают меня достойным милостей Монарха, столь лестное начальство мне вверившего. Генерал-фельдцейхмейстер, бригадный командир Михаил».

Николаевское время часто представляют особым, строгим, если не сказать больше – «палочным» периодом в истории российской армии. В таких утверждениях немало правды. Действительно, палочная дисциплина и маниакальное стремление императора Николая I к порядку проявились еще до восхождения на трон, и уже тогда великий князь не был любим в гвардии именно за жестокость и излишнюю муштру. Впрочем, что говорить, еще с павловских времен армия была сориентирована на жесткую дисциплину и на отношение к солдату, как к заводной игрушке. Несмотря на популярность идей Суворова, стержнем ее, по сути, оставалась прусская концепция второй половины XVIII в. Устаревший характер доктрины, отсталость вооружения и военной тактики ярко проявились в годы Крымской войны. Итогом стали военные реформы Александра II и гуманизация отношений в армии.

Ход маневров в значительной мере также определялся самим императором. Фридрих Гагерн так описывал свое общение с Николаем Павловичем и его поведение на маневрах:

«5 августа… Ночью мы направились в Красное Село, где нам было отведено прежнее помещение императора Александра (видимо, дворец Александра I. – В. П.).

6 августа. Рано утром, в 4 часа, был маневр и артиллерийская стрельба… Император очень много думает о своем маневрировании; он говорит: „Я ввел лагеря и большие полевые маневры; при императоре Александре видели только парады“. Император неутомим, адъютанты его должны проявлять ту же деятельность… Он подзывает одного из адъютантов и говорит: „Видите ли там сильные неприятельские массы, угрожающие обходом правому крылу генерала N? Быстро произведенная перемена фронта может спасти его! Приведите ему тотчас же на помощь дивизию X, прежде чем он не уничтожен!“ Будучи высказано прозою, оно значит: „Я предполагаю, что правому крылу генерала N угрожает сильный неприятель; N должен поэтому сделать перемену фронта; дивизия X должна прикрыть его“».

Однако маневры далеко не всегда проходили именно так, как желал император. В 1853 г. «противником» Николая I стал один из самых известных и опытных офицеров того времени В. Ф. Ридигер (полководец он был известный, его портрет висел в галерее героев 1812 г. в Зимнем дворце). На маневрах он уверенно управлял вверенными ему войсками и смог победить венценосного «противника». Он же и высказал Николаю свое недовольство: «Ваше величество! Вот какие генералы будут вести в бой полки в наступающей войне! Если не заменить их способнейшими, то нам и в самом деле придется плохо!». Слова оказались пророческими.

Содержание маневров при Николае I также описывает Н. К. Имеретинский:

«Вначале оно было еще сносно; занимались устройством лагеря, праздновались царские объезды, потом начинались ротные, батальонные и полковые учения. Все это продолжалось час или два и было еще посильным бременем. Но в конце июня начинались на военном поле дивизионные двенадцатирядные учения и потом дивизионные линейные учения (в полном числе рядов) „с порохом и артиллериею“, как говорили в приказах, то есть стрельба производилась холостыми зарядами. Если, например, учение было назначено в семь часов утра, то людей будили в четыре часа, а к пяти были уже готовы на линейках. Этим начиналось утро, крайне тягостное для солдат, которых начинали будить гораздо помянутых часов, предписанных приказом. Конечно, не менее тягостно было утро для офицеров».

То, что изначально лагерь действительно был в бытовом смысле не устроен, описывается и в истории Семеновского полка: «Первым загородным расположением Семеновского полка было Красное Село, но там батальон стоял только два года. В 1825 году Высочайше повелено, чтобы штабы загородных батальонов полков Преображенского и Семеновского находились в Царском Селе, а роты бы размещались в его окрестностях.

В середине июля полк обыкновенно выступал в лагерь, где присоединялся к нему и загородный батальон. Выступление делалось обыкновенно целым корпусом побригадно; первая бригада собиралась на Семеновском парадном месте и затем шла походным порядком. Пройдя заставу, высылались авангард и арьергард. Полковник Шипов (новый, назначенный после Семеновской истории командир полка. – В. П.) усердно старался об улучшении образа жизни и продовольствия в лагерях; он не жалел издержек, лишь бы солдат ел хорошо; винную порцию он обращал в мясную. Но, несмотря на все старания, ему все-таки не удалось устранить некоторые весьма ощутительные неудобства; так, например, хлеб продолжали печь в Петербурге, за неимением лагерных хлебопекарен, и оттуда привозили на полковых подъемных лошадях, котлы для варки каждый раз нанимали напрокат, а вместо чашек для еды употребляли крышки от кашных котлов…

Шварц Г. Унтер-офицеры лейб-гвардии Финляндского полка на фоне лагеря (Красное Село). 1849 г.

Отлучка из лагерей офицеров была настолько затруднена, что отъезжающие более чем на день должны были являться Великому Князю – бригадному командиру».

Разница между лагерями в 1830–1850-е гг. и в 1860–1880-е гг. была действительно разительной. На ситуацию повлияли и поражение в Крымской войне, и начавшиеся вслед за ним военные реформы, и в целом изменение общественно-политической ситуации в стране, которое, несомненно, отразилось и на армии. В «Истории Семеновского полка» мы видим сравнение порядков, заведенных в лагерях в царствования Николая I и Александра II: «Крымская кампания имела влияние не только на образ жизни офицеров, но и на взгляд, и на требования службы. Достаточно точно вспомнить о том, что представлял из себя Красносельский лагерь в сороковых годах и чем он сделался в шестидесятых, чтобы такая разница сам бросилась в глаза. В царствование Императора Николая Красное Село была деревня, где, кроме дворцов, штабов и крестьянских изб не было решительно ничего. Не говоря о фотографах, часовых дел мастерах, ресторанах и других магазинах и заведениях, которые теперь можно найти чуть ли не в каждом доме, тогда не было возможности найти самого необходимого для продовольствия; единственно, что доставлялось туда подрядчиками, было мясо. Самый лагерь представлял из себя пустыню. О садах, бараках не было и помину. Всякое дерево, всякий кусточек, дерзнувший появиться на свет божий в районе лагеря, немедленно же вырубался. В Петербург ездили на лошадях, нанимаемых у соседних крестьян; экипажей не существовало. К вступлению в лагерь полк приготовлялся как к дальнему походу: снаряжался весь обоз, забирались все предметы продовольствия и фуража. Офицеры делились на артели, выбирали из своей среды артельщиков, на обязанности которых лежало еще до выступления запастись всем необходимым, не только продовольствием, но и вещами, до мельчайших предметов ежедневного употребления. О роскоши и изысканности обедов и сервировки, конечно, не могло быть и речи. В будничные дни отлучки в Петербург были строжайше воспрещены, и только по праздникам некоторым офицерам удавалось вырваться из лагеря и на наемной одноконной телеге по нескольку человек сразу тащиться в город.

Штаб войск лагерного сбора. Красное Село. Начало XX в..

Лагерная жизнь была невесела. Ученья продолжительные, частые и утомительные сменялись беспрерывно. Тяжелее всего приходилось на дивизионных ученьях, производившихся на военном поле. Существовавшие 4 боевые порядка дивизии отнимали несколько часов времени только для подготовки к ним. В часы, свободные от занятий, отдыхать было негде, кроме как закупоренными в своих палатках, в которых офицеры иногда располагались по двое. Вне палатки приходилось оставаться на солнцепеке или под дождем. Единственными прогулками были деревни Ластиково и Никулино. Первый барак, появившийся в лагерях, был в Семеновском полку, выстроенный с разрешения Государя, для генерала Липранди, в уважение к его преклонным летам и слабому здоровью, на месте, где теперь офицерская столовая.

В начале пятидесятых годов порядки эти, служба и образ жизни стали быстро меняться: в лагерях стали разводить сады, строить бараки, вначале для помещения различных полковых мастерских, а потом и для офицеров; наконец, различные усовершенствования стали так расширяться, что в скором времени могли удовлетворить самым прихотливым и изысканным требованиям офицеров. Отдельные офицерские артели соединились в одну общую полковую; болотистый луг с кочками превратился в роскошный сад; выстроена столовая, уже в шестидесятых годах летнее помещение офицерского собрания достигло почти того комфорта, каким отличается в настоящее время».