Текст книги "Записки художника"

Черт с ними! Назло буду смотреть на эту мазню передо мной, назло им заставлю себя подумать, что она мне понравилась.

Прошло где-то около часа. Я что-то нашел в красном круге. Или не исключено, что я просто свихнулся. Во-первых, он был идеально ровным. Тут было не докопаться. Во-вторых, его цвет был не совсем красным. Это можно было бы назвать настоящей находкой, используй художник его в нормальной картине. Он походил на цвет солнца, но было в нем что-то особенное. Я словно одновременно смотрел на все цвета через эту красную призму.

Спустя еще пару часов я больше не видел ни рамы, ни холста и ничего вокруг. Передо мной в совершенной пустоте парила мягкая красная звезда. Это уже был не просто рисунок. Казалось, если протяну вперед руку, то непременно обожгусь об него.

Вдруг послышался громкий стук. Он привел меня в чувство. Кто-то открыл люк. Мне стало не по себе. Ребята сказали, что они вернутся за мной только через сутки. Никто больше об этом месте не знает, а вокруг только беспросветная роща деревьев да высоченный забор с острыми пиками. К тому же еще непонятно, когда солнце успело уйти в закат, и в комнату практически не попадал свет. Я затаился в ожидании того, кто пришел по мою душу. Но из люка никто не показывался. Вскоре послышался тихий голос. Слов было не разобрать, но он явно принадлежал Алисе. Я пересилил свой страх и подполз поближе.

– Дима. Ответь, черт побери! – шептала она раздраженно. – Я не смогу залезть к тебе. Спускайся сейчас же.

Я мельком взглянул вниз. Несомненно, это была она. Уже стало легче. Никакой демон не пытался обмануть меня и съесть. Однако странно то, что она пришла одна. Двадцать четыре часа явно не прошло. Тогда что ей надо.

– Ты дурак. Я тебя видела. Спускайся живо, или я уйду и помогать тебе не буду.

– Ладно, – сказал я тихим обиженным голосом, словно принимая от нее извинения.

Я повис на краю пола. Алиса обхватила мои ноги. Понятия не имею, как она хотела мне помочь, но в итоге я просто упал на пол, да еще и вместе с ней. Она быстро соскочила на ноги и пнула меня, чтобы я тоже вставал.

Наглая девчонка медленно шла впереди, постоянно останавливала меня рукой и оглядывалась по сторонам. Если я пытался у нее что-то спросить, то она просто шипела, чтобы я замолчал. Выйдя из здания, мы пошли не в сторону выхода из кустарников, а направились куда-то вглубь леса. Когда мы ушли достаточно далеко, она начала говорить:

– Не можешь ты помолчать, когда тебя просят. Ты должен мне – я тебя вывела оттуда намного раньше положенного срока. Прошло не больше восьми часов.

– Никто тебя не просил о помощи, – фыркнул я и с гордым видом зашагал сам не зная куда. – А теперь можно мне вернуться в свою комнату и перестать тратить свое время попусту?

– Глупый мальчишка. Ты так ничего и не понял из нашего урока. Этот мир не вертится вокруг тебя одного. На нашей планете живет еще несколько миллиардов людей, и всем им нужно как-то уживаться вместе. Ты не можешь вечно сидеть в комнате один и писать свои картины, дурень.

– Да мне плевать. На эту планету и на остальных людей.

Я ушел вперед. Она не стала больше ничего говорить мне и пошла обратно, в сторону их убежища. Во мне кипела злость, но в то же время я чувствовал себя полным идиотом. Я не хотел говорить таких грубых слов, и уж тем более я так не думаю.

Я никому ничего не должен. Если хочу быть один, то буду. Разве я неправ?

Я вышел на каменную дорогу. Дальше путь было легко найти. Черная железная сова парила в небе над всеми деревьями. Послышался звук переливающейся воды. Стало прохладно. Я обернулся. Сзади не было никого.

Надо будет перед ней извиниться.

Спустя несколько минут я наконец-то оказался в своей комнате. На пути мне попались несколько ребят. Они смотрели на меня так, будто я какой-то призрак. Их глаза нагло были уставлены прямо на меня, но они не смели ничего сказать. Никто из них не мог ничего сделать без Ее одобрения.

Я быстро слопал уже давно остывший ужин и сел за мольберт. Никаких образов больше не появлялось. Это странно – сутки скоро кончатся. Мне стало тревожно. Словно затишье перед бурей. Может, это связано с сегодняшним чересчур насыщенным днем или тем, что я попросту долго не находился в своей комнате. Я стал оглядываться по сторонам: слишком тихо, слишком пусто. Меня вдруг охватила паника. Такое чувство, что я стоял перед лицом невидимого льва и он в любую секунду мог на меня наброситься. Я попытался успокоиться и закрыл глаза, но стало только хуже. С открытыми глазами я хотя бы могу убедить себя в том, что в комнате никого, кроме меня, нет. И хоть горела люстра и освещала все вокруг, казалось, что я сижу в полной темноте. Словно было здесь еще что-то, что нельзя уловить одними только человеческими органами чувств. Словно был еще один мир – неосязаемый, невидимый. Он нитью пронизывал нашу реальность и был неотъемлемой ее частью. Он одновременно находился так близко и так далеко. На мгновение мне казалось, что я легко могу войти в него, но потом передо мной вставала непреодолимая стена – тот мир рушился и исчезал из моей головы.

Все-таки я смог успокоиться и приняться за работу. Образы мне сейчас были не нужны, у меня уже был в голове один. Я точно знал, что хочу нарисовать. Я взял палитру, смешал небольшое количество разных цветов и сильно разбавил все это красным. Получилось не так, как мне хотелось бы, но для первого раза пойдет. Самой большой кистью я начертил почти ровный круг, взял кисть поменьше и разгладил неровности. Хотелось добавить туда еще что-нибудь, чистое пространство на холсте резало глаза. Я отошел подальше, сел на пол и начал вглядываться. Совершенно обычный красный круг. Почему-то даже спустя минут двадцать ничего не изменилось. У меня не получалось увидеть ничего, кроме простого круга. Тогда в чем же был тот фокус? Освещение, атмосфера или что-то еще. Может, секрет скрывался в словах Алисы, и я в самом деле ничего не смог понять.

Мои раздумья прервал скрип двери. В комнату вошел Учитель. Первым делом он взглянул на меня, увидел, что я сижу на полу, и почему-то обрадовался. Но потом его глаза пробежались по всей комнате, и он нахмурил брови.

– Ты чем это здесь занимаешься?

Я испугался. Нельзя ему видеть то, что я нарисовал. Надо было сделать хоть что-то, но я не мог сдвинуться с места. Вот он подходит все ближе, и я понимаю, что моя судьба уже предрешена. Любые оправдания, любые идеи разбиваются вдребезги. Я бессилен. Я смотрю в глаза смерти, в глаза несокрушимого времени.

Вот он стоит передо мной, подходит к мольберту, какое-то время упорно вглядывается в рисунок и поворачивается ко мне. Его брови подняты кверху, челюсти сильно сжаты, на лбу собралось сотни морщин, а ноздри расширены настолько, что из них вот-вот должен пойти пар.

– Что это? – спокойно шипит он на меня, тщательно выговаривая каждую букву. Я глупо смотрю ему под ноги.

– Что это, мать твою! – орет он, словно пытаясь докричаться до кого-то внутри меня. – Отвечай. Где картины? Я тебя для чего привез сюда? Чтобы ты кружки рисовал, портя мое имущество?

Он взял холст и с размаху стукнул его об колено, а потом бросил в мою сторону.

– Либо ты пишешь настоящие картины, либо завтра же оказываешься на улице. Подумай хорошенько, что для тебя лучше. Тебя создали не для того, чтобы ты впустую тратил свою жизнь. Ты здесь, чтобы работать. Пчела вылетает из гнезда за нектаром с самого утра, отдавая свою жизнь во имя своего улья. Разве у нее есть время на глупые игры? Если медведь не успеет накопить достаточно жира к зиме, то он умрет. Так устроена эта жизнь, такой ее создал наш Бог! А ты обязан подчиняться ему. Ты обязан работать! На Земле нет Рая, запомни это. Я вернусь через пару дней. Лучше тебе послушаться моих слов.

Учитель вышел и хлопнул дверью так, что на пол повалилась штукатурка. Я был полностью раздавлен. Мне даже не хотелось плакать. Я просто встал, доплелся до кровати и рухнул на нее. Долго мне не удавалось уснуть. Жестокость Учителя, несомненно, растоптала все мои чувства. Тогда мне казалось, что я пришел к чему-то непостижимому и был близок к разгадке тайны. Но он за пару минут превратил мою надежду в прах. Однако насчет этого печалился я недолго. Больше всего меня зацепили его слова о том, что на Земле нет Рая. Тогда где он? Как к нему прийти? Долго ли мне ждать и работать изо всех сил. И как выглядит этот Рай?

Около часа я бездвижно лежал на животе, всматриваясь в угол кровати. Меня повалило в сон, да и мысли уже кончались. Я перевернулся на бок, укрылся одеялом и закрыл глаза.

Разве я прошусь в этот Рай? Разве я должен бороться за него?

Глава 3 Сновидение

Вы уже знаете о том, что мои глаза с рождения могли видеть то, чего не видели остальные: различные существа, растения или невиданные мне раньше предметы вроде белой звезды. Я зову их «образами». Для меня они всегда были такой же частью окружающего мира, как звери или люди. Они были моей реальностью. Но образы приходили ко мне и во снах. Обычно, просыпаясь утром, я смутно помнил весь контекст сна, однако легко мог по памяти нарисовать очередное чудище.

Тогда я задавался вопросом: а что такое сон и как он вообще отличается от нашей повседневной жизни? Почему люди так уверенно разделяют эти два состояния. Иногда мои сны были настолько правдоподобны, что я путал их с реальностью. И эти образы – они ведь спокойно могли путешествовать из одного мира в другой. Разве это не доказывает, что грань между мирами тонка и они вплетены друг в друга так крепко, что не могут существовать раздельно.

К сожалению, люди по большей части так глупы, что с уверенностью могут утверждать, что знают хоть что-то. С пеной у рта они могут доказывать свою правоту в каком-либо вопросе. Им вечно нужны факты, которые по своей сути – лишь ничтожные иллюзии, симулякры, тени на скале. Без мнения авторитета они не могут ступить и шагу. Ими управляет хаос. И то, что сейчас считается безусловной истиной, станет чушью через столетие. Поэтому такие люди вряд ли будут слушать то, что я говорю. Они непременно захотят защитить знакомую им реальность, захотят доказать, что они знают про нее практически все. Что они не бездумные животные, а нечто большее.

Просто представьте на секунду, что у вас отняли все пять чувств: вокруг сплошная темнота – ни звуков, ни запахов. Вы не можете даже почувствовать, стоите вы или лежите. Разом у вас исчезло все тело, а мир вокруг превратился в бесконечную пустоту. Не существует больше цветов, музыки, знакомых людей и всей земли в целом. От вас остался лишь разум или душа. Это и есть вселенная. То, что зарождается в самой голове, а не приходит в нее снаружи – только это истина.

Все знакомые вам предметы, люди или явления могут быть простой иллюзией, и вы понятия не имеете, как все это выглядит на самом деле. Как бы вы ни были уверены в достоверности чего-то, как бы глупо ни звучала для вас иная точка зрения, верить нельзя даже собственным глазам. А вдруг существует иной мир, не осязаемый обычными органами чувств? Нечто за гранью человеческого понимания? Вдруг существуют люди, способные к нему прикоснуться хотя бы чуть-чуть. Я лишь хочу сказать, что нужно смотреть на мир шире. Я смог прийти к этому, только пройдя множество жестоких испытаний судьбы, и хочу донести это вам.

Лично мой мир, пусть и не совсем обычный для вас, перевернулся в ту самую ночь, когда Учитель вместе с холстом порвал на части мою детскую беспечность. Меня вдруг перенесли из тихого озера в бушующий океан. Раньше я не задавал себе никаких вопросов, я просто жил и не видел вокруг ничего сложного. Меня не очень волновало, кто я такой, как я здесь оказался и что будет дальше. Впервые за свою жизнь я просто лег и стал думать о чем-то вечном, внеземном. Раньше у меня не было времени на это – нужно было писать картины, улавливать каждый образ, но этот день выдался особенным.

Я долго пытался представить себе, как выглядит этот Рай, о котором говорил Учитель. Наверное, это что-то настолько идеальное, что навеки способно захватить человеческий разум. Нескончаемо красивое, интригующее и вечно новое.

С этими мыслями я уснул. На самом деле я даже и не заметил, как перешел из одного состояния в другое. Мои мысли продолжали течь тем же ходом. Когда я открыл глаза, вместо комнаты увидел зеленый луг. Мне не доводилось еще видеть море, но именно с ним возникли первые мои ассоциации. Переливающаяся от теплого ветра трава простиралась до конца горизонта. Вокруг не было ничего, лишь невысокие холмы, напоминающие волны. Мне казалось, что я вот-вот провалюсь на дно, хоть и ноги мои крепко стояли на земле. Я находился посередине чего-то столь величественного, огромного и спокойно мог ходить по нему. Мне казалось, что я не достоин здесь находиться, что это не удел обычного человека.

Спустя какое-то время страх и трепет пропали. Я понял, что попал сюда не случайно, что у меня есть какая-то определенная цель и мне нужно отыскать ее. С этим я пошел дальше. Мои ноги истоптали километры зеленой травы, но не чувствовали ни капли усталости. Я шел очень долго, преодолевая холм за холмом, но вокруг не менялось ровным счетом ничего. Все же я продолжал идти, не зная куда и зачем. Тем не менее это мне казалось разумнее, чем просто стоять на месте.

И вот мое терпение было вознаграждено. За очередным холмом показалась верхушка дерева. Это была совершенно обычная береза – ничего особенного. Точно такая же росла прямо перед моим окном. Я рисовал ее множество раз – зимой, летом, в дождь и снег. Но после нескольких часов бесцельной ходьбы это дерево показалось мне вратами в Рай – светом, который видят люди после смерти. Я ускорил шаг. Идти было еще далеко. Ноги меня почти не слушались, то заплетаясь друг о друга, то спотыкаясь об сырую землю. Я пытался бежать, но связь между моим мозгом и ногами была замедлена в десятки раз.

Наконец, мне удалось приблизиться настолько, что я мог полностью разглядеть это величественное дерево. Оно словно находилось в центре Земли, а его корни обхватывали весь наш Голубой Шар целиком. Меня вдруг одолела усталость, и я рухнул вниз. Стало тяжело дышать. Значит, вот на чьей земле я ходил все это время. Неудивительно, что мне было не по себе с самого начала.

С трудом я смог поднять свою голову вверх. Словно по велению волшебной палочки, вокруг березы вырос целый лес. Я оперся о свои колени, встал и поплелся вперед, полностью околдованный увиденным. Вдруг послышался звук ветра. Он быстро проскочил мимо меня и закружился в танце с кронами деревьев, напевая красивую песню: «Сьюююююй». Я начал следить за ним, и вскоре мой взгляд вновь упал на ту самую березу, но под ее ветками было что-то еще.

Я подошел еще ближе и разглядел силуэт девушки, сидящей на деревянных качелях. Яркие лучи солнца ослепляли меня, из моих глаз не прекращаясь текли слезы, так что я не в силах был увидеть ее лицо. Но даже так в этом бесформенном образе была сокрыта вся красота этого мира. Она показалась мне настолько идеальной, что я не мог подобрать слов для сравнения. Даже ангел на ее фоне казался мне всего лишь человеком с крыльями. Что это было? Я не знал ни ее внешности, ни ее души, но с первого взгляда впал в самую глубокую любовь.

Это и есть Рай.

Из-за своей жадности и звериной натуры я бросился к ней навстречу, но с каждым моим новым шагом она лишь отдалялась от меня. Как издыхающее от голода животное, преследующее свою добычу – свою последнюю возможность выжить, я продолжал бежать. Я не в силах был остановиться, потому что ее потеря для меня была равносильна смерти.

Ноги наливались свинцом, пот стекал с бровей и выжигал мне глаза, легкие разрывались на части. Я отчетливо помню, как чувствовал все это. Мне было невыносимо больно. И вот мое сознание не выдержало такой нагрузки. Вокруг все потемнело, со всего размаху я полетел лицом вниз и тут же проснулся. Все мое одеяло было залито потом, а подушка слезами. Я сел, скрутился колобком и обнял свои ноги. Моя правая рука потянулась к груди и крепко стянула кожу над сердцем. Я глубоко вдохнул.

Боже… как пусто.

Давно мне не было так тяжело дышать. Ее сверкающий образ стоял перед моими глазами так ясно, будто я только что взглянул на солнце. Куда бы я ни поворачивался – везде была она. Нежная, ласковая – само воплощение доброты и любви ко всему живому: такой я представлял ее. Она была так близко, но оставалась недосягаемой. Я не мог не то что прикоснуться к ее телу, я не мог увидеть ее лицо. Всего лишь далекий силуэт – все, что у меня было.

И вновь мое существование стало мне противно. Каждая секунда, прошедшая сквозь меня, каждая молекула кислорода, разлившаяся по моему телу приносили с собой лишь боль. Разве может человек выжить в таком одиночестве? Разве заслужил ли он чем-то свой статус изгоя? Мне было тяжело рассуждать. Я одновременно подвергался жесточайшим пыткам и мечтал о своем Рае. Я был черной, грязной душой, пытающейся взобраться на небеса; жалким бесом, возлюбившим невинного ангела. В то же время, ненавидя весь мир и любя его за то, что подарил мне встречу с Ней.

Глава 4 Суть дружбы

Не знаю, сколько еще времени я просидел в кровати, пытаясь по кусочкам воссоздать медленно утекающий образ моей любви. Ее свет отдалялся все дальше от меня, утопая в бесконечном мраке. Мне было страшно смотреть на то, как пучина темноты окутывает мое Солнце со всех сторон, но я точно знал, что ни одна сила в этом мире не способна его погасить.

Для меня та ночь стала роковой. Мир вокруг меня изменился до неузнаваемости, или просто я начал смотреть на него иначе. Все-таки поразительно, как сильно человеческое восприятие способно измениться – словно мне вытащили оба глаза и заменили их новыми. Еще больше поражает то, что каждый человек в буквальном смысле видит мир по-своему.

Ту ночь я вспоминаю чуть ли не каждый день, и один вопрос мне не дает покоя: почему я не бросился рисовать ее портрет? Ведь я даже не подумал про это. Мне было больно от потери каждого образа, каким бы он ни был. Я всегда спешил запечатлеть их до того, как они исчезнут. А если они приходили ко мне во сне, то, проснувшись, я немедленно соскакивал с кровати и бежал к краскам. Я прекрасно знал, что меня ждет, не сделай я этого.

Ведь Она тоже была моим образом – самым прекрасным из них. Она была идеалом. Даже если я не видел ее лица и смутно помнил ее силуэт, я обязан был сохранить хотя бы мои чувства на холсте, передать все, что видел. Но вместо этого я просто наблюдал за тем, как она уходит все дальше. Я с болью думал о том, что ее вот-вот не станет рядом со мной, но продолжал тупо глядеть ей в спину, пытаясь зубами вцепиться в каждое мгновение. Я проклинал время за его непоколебимость, но сам не хотел ничего делать.

Мне бы лишь остаться здесь навеки. Сохранить все море чувств. Мне бы лишь быть рядом.

И вот она ушла окончательно. От нее не осталось ничего – ни единого лучика. Тогда-то я наконец вспомнил про свои драгоценные краски. Я был поражен до глубины души тем, что вообще мог забыть про них. Тот я, который не представлял жизни без картин, который угробил не только свою, но и жизнь родителей из-за них. Мне казалось, что я до сих пор был во сне и проснулся только сейчас.

Сломя голову я бросился в сторону мольберта, жадно схватил случайно попавшуюся кисть, вспомнил о том, что забыл включить свет, зачем-то кинул в выключатель холст, порванный учителем, – промазал, пришлось бежать самому. Вернувшись назад, я с размаху брызнул желтым цветом на чистый холст. Повторил это еще несколько раз. Крепко сжал скулы и добавил немного красного. Ничего из этого не получилось. С кипящей от ярости кровью я залил все белым цветом, попытался успокоиться, чуть ли не раздавил свои собственные глаза ладонями, начал все сначала.

Белый холст передо мною вызывал во мне страх. Эти многочисленные линии, способные стать чем угодно: прекрасным творением либо жалкой, никчемной мазней. Я видел в своей голове идеал красоты, но сомневался, что смогу передать хотя бы малую его часть. В памяти всплыли слова учителя о том, что сам по себе я бездарен и даже не достоин находиться здесь. А что будет, если он опять увидит мою личную работу вместо той, которую пишут образы. Дома у меня больше не было, а жизнь вне четырех стен казалась мне настоящим адом, обиталищем воров, насильников, бешеных зверей. Если меня выкинут из школы, тогда я окажусь на улице, мне некуда будет идти, нечего будет есть. Возможно, меня по кусочкам съедят оголодавшие дворняги или кто-нибудь сдаст на органы.

Я уже хотел сдаться. Мои руки беспомощно повисли, выронив кисть, а голова упала на колени. Я закрыл глаза. Вдруг я вспомнил то странное чувство, охватившее меня во сне, когда я стоял посередине бесконечного поля совершенно один. Тогда мне тоже было страшно, но, несмотря ни на что, я продолжал стоять на ногах – я был достоин. Кроме того, мне удалось пройти не менее десятка километров и добраться до Нее. Она открылась мне, пускай и не полностью. Наверное, это что-то значит – это делает меня особенным.

Подобные мысли меня немного приободрили. Без капли решимости я поднял кисть с пола и медленно, словно от этого зависит моя жизнь, провел первую полосу. Штрих за штрихом я пробирался к моему ангелу. Не было ни единой минуты без желания сдаться, забиться в шкаф и спрятаться от всего, но каждый раз я преодолевал себя и продолжал писать.

Прошло немало времени. В окнах уже виднелся нежный голубой свет. У меня практически не осталось сил, а картина до сих пор была не закончена. Я не нарисовал ничего, кроме деревьев, качели и одного непонятного пятна. Выглядело ужасно. Не было никакого желания продолжать, но и бросить все вот так я не мог. Мне нужно было взглянуть на Нее еще хотя бы один раз. Ради этого я был готов отдать все, что у меня было: свою жизнь, свои картины. Только бы повернуть время вспять, только бы увидеть ее снова.

Где-то за дверью послышался омерзительный скрип колес, а затем в комнату кто-то вошел. Я вяло обернулся и увидел старую огромную и крайне некрасивую женщину. Казалось, что она вот-вот застрянет в дверном проеме. Однако удивительным образом ей удалось протиснуться вовнутрь. Она везла металлический поднос с кучей еды. По всей видимости, это и была та устрашающая кухарка, от которой у всех учеников тряслись колени. Завидев меня, она бросила в мою сторону гневный взгляд, тут же отвернулась и пошла дальше. Наверное, будь я в обычном состоянии, немедленно убежал бы и спрятался от нее под одеялом.

Она отвлекла мое внимание на какое-то время. Я продолжал наблюдать за тем, как ее огромные руки расстилают скатерть и выкладывают еду с подноса на стол. Я провожал ее взглядом, когда она медленно и неуклюже раскачивалась из стороны в сторону подобно медведю. Мой мозг словно отключился. В нем не было ни единой мысли, ни единого звука. Наверное, в те минуты я чувствовал себя живым. Меня больше ничто не волновало. И где-то в глубине души я мечтал остаться в этом состоянии навечно. В нем не было счастья или печали, в нем не было ничего, и это «ничто» стало для меня лекарством от всех ран.

Но дверь захлопнулась, мигом запустив поток моих мыслей и чувств. Я сразу же забыл о том состоянии умиротворения, словно ничего и не было. Тогда я просто не мог придать значения чему-то столь неуловимому, хотя сейчас понимаю, что только в этом умиротворении и кроется единственно возможный смысл жизни.

Я посмотрел на холст и вспомнил, что должен закончить работу, пока в моей голове еще хранится ее туманный образ. Я быстро залил все белым цветом и начал заново. Но как только мои руки снова потянулись к краскам, по всему телу пробежала ледяная дрожь. Я прекрасно знал, что это означает, и обернулся назад. Да, это был новый образ. Живой как никогда, прекрасный и вдохновляющий. За моей спиной стояло трехметровое существо с тонкими конечностями, закутанными в черные лохмотья. Оно было похоже на человека, но от него разило духом смерти. Лицо его скрывалось под большим капюшоном. Были видны только светящиеся алые глаза. В этом образе было что-то особенное, что-то глубинное. Я чувствовал, что непременно обязан нарисовать его. Моя душа начала рваться на две части.

Я повернулся обратно к холсту и попытался вспомнить Ее. В голову приходил лишь размытый пейзаж, качели и дерево. Она покинула меня окончательно. На глазах скопились слезы, горло скололо. Ведь я делал все для того, чтобы она осталась со мной. Все. Я знал, что только в ней скрыта вся моя жизнь – только с ней я наконец-то смогу обрести счастье. Это не мог быть всего лишь сон. Она была самой реальной из всех людей, которых я когда-либо встречал. Реальнее учителя и даже моих родителей. Я мог бы прикоснуться к ее телу, мог бы почувствовать запах волос и услышать ее нежный голос, если бы она мне это позволила.

Дрожащими руками я сжал кисточку. С трудом обмакнул ее в одну из банок с красками и попытался нарисовать фон картины. Слез было так много, что я даже не мог разобрать цвет, которым рисую. Кажется, это был темно-синий или фиолетовый. Затем я вымыл кисть и взялся за более светлый цвет. Им я набросал подобие качелей. И наконец вместо той, которую я так желал увидеть, я нарисовал белый овал. Все это время мне в затылок дышала сама смерть, а по иссохшим конечностям текла ледяная жидкость. Каждое мгновение мне приходилось преодолевать себя для того, чтобы продолжить работу и выбросить из головы новый образ. Я отторгал свою сущность и шел наперекор судьбе. Тогда мне казалось, что на моих плечах лежит целый мир.

Как бы ни была сильна моя воля, моему телу не удалось вынести эту непосильную ношу. Внутри меня что-то порвалось. Это был резкий и неожиданный щелчок, оповестивший меня о том, что возможности человека не безграничны. Тогда моя голова закружилась, а тело перестало слушаться. Я потерялся во времени и пространстве. Все вокруг превратилось в непонятную мешанину, словно кто-то размазал краски по воздуху. Я не понимал, где я нахожусь; я не понимал, как долго это уже длится; я перестал понимать, кто я вообще такой.

Очнулся я поздним вечером. В глаза мне бил яркий полумесяц, в окне мерцало несколько звезд. Но это был не весь свет, который находился в моей комнате. Какой-то белый силуэт позади меня нежно светил мне в лицо: одновременно холодный и полный жизни. Он светил слабее обычной лампы, но казалось, что этим светом он мог проникнуть куда угодно, даже внутрь человеческого тела, и изгнать оттуда всю тьму. Лежа на деревянном полу, я никак не мог разглядеть источник этого света, но и сил встать у меня не было. Я остался лежать под его лучами еще на несколько часов. Вскоре ушла и луна. Незнакомый свет окутал меня полностью, и мое тело начало приходить в норму. Спустя какое-то время я смог согнуть правую ногу, потом приподнять туловище и опереться на локоть, а когда я сумел повернуться назад, солнце уже взошло.