Книга: Сон Бруно - Айрис Мердок

Да? А если по другому? Может, не отрывать с мясом? А вдруг...? А может быть...? Да если и не может быть, "был бы милый рядом". А если его величество случай изменит расстановку сил, изменит и это навязчивое желание.

Мы видим их: старого Бруно; мужа, вернее, вдовца его Гвен, умершей дочери, Денби; его сына Майлза; жену сына Диану; сестру Дианы Лизу. И еще женщин Денби, мужчин, так или иначе связанных с этой семьей и не только.

И вдруг обнаруживается, как случайно - или не случайно - может разгореться огонь любви, казалось, уже давно сомлевший, обессилевший. Но... к другому/другой, оказывается, разгорается то, что давно уже само себя изжило. Да нет же, не так, посмотрите на них! Вот он, обнаруживший себя другим. Вот она, запустившая колесо судьбы, которое или размолет их, или ... и неважно, что дома жена, да и не только жена в этом порочном круге. Ей тоже есть что отодвинуть в сторону, как ему - жену. Но ведь это не может быть просто так. Не может!

Но это слишком просто! Там, где один любит одну женщину, могут появиться и двое претендентов на её сердце, и что делать ей с этой любовью? Когда к одному просто невозможно пойти навстречу, а к другому - куда уж? Все несчастны, и боль у каждого своя. И через боль к каждому придет прозрение. А с ним и действие, и вопросы. Бог есть боль? Бог есть любовь? Бог есть смерть? Или бог есть прощение? Какой выберет ответ кажжый из героев этой истории?

«Насколько избирательно чувство вины, думал Бруно. Мы помним и сожалеем только о тех проступках, которые бедственно отразились на нашей жизни. Люди, походя сбитые нами с ног, быстро забываются. Хотя их раны не менее глубоки. Нас интересует только собственная судьба» «Если б они не наговорили столько друг другу. Человек опрометчив в высказываниях, порой совсем не то имеет в виду, не то думает, даже не понимает, что говорит. Нужно прощать ему эту слабость. Ведь очень несправедливо, когда приходится страдать из-за неосторожно оброненного слова, страдать годами, пока страдание не станет страшной, неотъемлемой частью тебя»

Смерть, с которой и начинается роман о Бруно, имеет удивительное влияние на всех окружающих его людей. Если задуматься никто не остался в прежней «стезе» - даже те, кто первоначально не был с ним знаком (Диана, Лиза) и те изменили течение своей жизни. Неотвратимая грядущая смерть болеющего, истощенного старика неприглядная в своей реалистичности, кажется, не может создать уже ничего не то, что красивого, а даже сдержанно терпимого… Это сознает сам Бруно:

«Бруно знал, что он стал чудищем со звериной головой, точнее, с головой быка — пленным Минотавром. Он похож на одного из своих раздутых, точно жабы, пауков вида xisticus или oxyptila. Огромная голова словно приросла к узкому, продолговатому телу, ныне он лишь хлипкое подобие человека, нечто бессильное, тщедушное, вытянутое, дурно пахнущее. Теперь он обитает в этаком коконе, как atypus, он сам сделался коконом. Soma sema. Его тело, словно склеп, нелепый, ничем не украшенный склеп. Другой представлялась Бруно смерть три года назад, когда у него еще были седые волосы. У настоящей смерти нет ничего общего с ангелами и обелисками. Неудивительно, что все отводят от него глаза»

Что видит Майлз:

«К такому испытанию он готов не был. И у него недоставало душевных сил на общение с этим чудищем, которое все-таки было его отцом и которое, по всей видимости, ждало от него участия и сострадания. Отец, каким Майлз знал его раньше, никогда не нуждался в сострадании. Майлз опешил. Он твердо полагался на то, что они будут сохранять человеческое достоинство во всех случаях жизни, но с первой же минуты всякие представления о человеческом достоинстве были опрокинуты, вместо этого он столкнулся с до ужаса обнаженной потребностью одного человеческого существа в другом, к чему был совершенно не подготовлен»

Диана, Лиза, когда впервые приходят к старику:

«Как только сестры вошли к Бруно, Денби вдруг стало плохо, его подташнивало. Появление женщин у постели Бруно произвело на Денби угнетающее впечатление. Возможно, это был всего-навсего новый прилив жалости к Бруно, чувство стыда из-за того, каким предстает бедный старик перед посторонним взглядом, как выглядит его сумрачная, убогая, запущенная комната с обоями в потеках, с грязными простынями; умирающий старик с головой чудища, запертый в разящей вонью темной камере»

Их шокирует грязь, запах, уродливость тела и головы, реальность близкой смерти. Но странно, что этап разрушения тела высвобождает душу для лучшего в человеке – прощения, сострадания, осмысления, …любви. Бруно своей истощенной жизнью вырывает каждого из подобия сна для решительных перемен. И все эти люди вступают, каждый, в этап умирания чего-то прошлого, прежнего себя для перехода в этап созидания новой жизни. Каждому жизнь даст шанс найти утешение, и даже Бруно.

«— Понимаете, дорогая, в моем возрасте человек больше всего нуждается в любви. — Так ведь вас любят. — Лиза взглянула на Денби, стоявшего напротив, по другую сторону кровати. Лицо ее оставалось в тени абажура. — В моем возрасте живешь своими думами, будто во сне. — По-моему, все мы так живем. — На закате жизни ты уже ни к чему не пригоден. Остаются только мысли. — Мысли — это не так уж мало. — Превращаешься в этакое чудище. Люди пугаются меня, я расстраиваю их, привожу в ужас, я же знаю. И ничего на свете я уже не могу изменить. — Нет, можете. Вы можете быть добрым в своих мыслях, вы можете написать Майлзу приветливое письмо. Напишите ему письмо»

«— Есть вещи, которых уже не изменишь. Постарайтесь забыть об этом. — Но я не могу об этом забыть. Это во мне. Здесь. Это я сам. — Вы слишком погружены в себя. — Ну а как же еще я мог бы жить, дитя мое? — Живите окружающим. Отвлекитесь от себя. Не будьте рабом своих переживаний. Обратите свои мысли на что-нибудь другое, на что-нибудь хорошее»

Очень трогательная история, очень человечная в какой-то своей глубинной сути. Такое ощущение, что Бруно, который с горечью и страхом ощущал свою «скукоженную» до размеров саркофага жизнь, вдруг открыл каждому, что и они живут внутри собственной скорлупы одиночества и прошлого. В ходе сюжета происходит высвобождение, очень болезненное для каждого, из этих пут и рождения нового «уровня» собственной судьбы. И каждый постигает величие и жертвенность любви. Что интересно, у всех это обретение любви проходит через своеобразный акт самоотречения от эгоизма, от самозначимости…

«Она пыталась думать о себе, но получалось, что думать было не о чем. Сам по себе человек ничто, размышляла она. Только его любовь к кому-то имеет смысл. Может быть, вся ее неизбывная боль — лишь выражение безнадежной любви к Бруно? Сам по себе человек ничто, и все дело только в том, что он способен любить. Наверное, так оно и есть»

Бруно с его состоянием физического распада, внутреннего угасания стал своего рода «лакмусовой бумагой» для каждого героя – каждый проходит определенную проверку на человечность, милосердие, силу души. Так просто взять за руку человека, который ищет поддержки перед ужасом смерти… Но, оказывается для этого надо так много душевной силы, определенной зрелости… И Лиза делает этот жест – прикосновение к руке старика… С этого начинается соединение всех в этот процесс перерождения.

«К спертому воздуху примешивался теперь запах нарциссов. Лиза держала Бруно за руку. Денби прислонился к двери, у него сильно кружилась голова. Чего он испугался? Теперь он видел профиль Лизы рядом с лицом Бруно. Ужасала ли его эта близость? Нет, ничуть. — Вы ведь не боитесь меня, правда, милая? — Нет, конечно, нет. Я так рада вас видеть. — И вы принесли мне цветы»

И на этом же жесте заканчивается история Бруно и его близких:

«Диана взяла Бруно за руку, и он ответил ей едва ощутимым пожатием. И сморгнул слезы. Диана вытерла ему щеку. У него не было сил поднять руку. Странно, организм по воле природы перестает функционировать и разрушается, а слезы все вырабатываются и вырабатываются. На глаза у Дианы тоже навернулись слезы, и она вытерла их свободной рукой, тою же, что вытирала слезы Бруно, и ее слезы смешались с его слезами. За это время она очень его полюбила»

Произведение очень интересно и по композиции – каждая глава как портрет отдельного героя – читатель смотрит на все глазами персонажа, потом в середине книги – это своего рода уже экспериментальные варианты «совместимости» пар – Денби и Диана, Майлз и Лиза, Аделаида и Денби, потом Денби и Лиза, Аделаида и Уилл… И Бруно – как своеобразный камертон всей истории… Несмотря на психологичность произведения, Мердок умело создает атмосферу комнаты, дома, ночи и утра, дождя, города …

«Дверь в дальнем конце мастерской выходила на каменную лестницу. По ней можно было пройти к небольшому причалу, ныне бездействующему, и оттуда, по железным ступенькам, спуститься прямо к воде, а во время отлива — на илистый берег Темзы. Денби отпер дверь и выглянул наружу. Начинало светать, небо над головой было блекло-серым, хотя все вокруг еще утопало в густой тьме. Он всмотрелся в даль, пытаясь различить силуэты труб электростанции, но их не было видно. … Туман рассеялся, и дождик стал утихать. За спиной у Денби показалось бледное солнце, и он увидел, как в небе над Лондоном нарождается радуга, мостом перекидываясь через Темзу с севера на юг. Денби плыл ей навстречу. Он плыл под Баттерсийским мостом»

«И плющ на обоях, и погнутый шарик дверной ручки, и прореха в кармане старого халата Бруно — все это стало необыкновенно родным, необыкновенно трогательным. Когда она добиралась теперь привычной дорогой с Кемсфорд-Гарденс на Стэдиум-стрит, ей казалось, что она в незнакомом городе — так много нового она видела: цветы на окнах, потеки на стенах, зеленый влажный мох между булыжниками мостовой. Даже уличный сор и тот удостаивался ее внимания»

История, которая посвящена смерти Бруно, оканчивается смертью, но… какое светлое чувство остается после этого в душе. Мердок меня покорила умением говорить с читателем на такую сложную, тяжелую тему болезни, старости и смерти. Читая этот роман, понимаешь, что что-то так и остается в глубине, куда не сразу удается достать сознанием… Но, соединяя в конце смерть с любовью – это шанс для читателя принять тему смерти с философских высот мышления, умение увидеть за ужасом потери вечное, то что остается с нами – жизнь и любовь.

«Отдай им всю себя. Люби их. Пусть необозримый свод твоей любви простирается над ними. Диана всем своим существом чувствовала, насколько беспомощен человек перед лицом смерти. Она воистину переживала смерть, ощущая, как сама обращается в ничто, как угасает в ней желание. Но любовь в ее душе оставалась — и это единственное, что важно на свете. Дряхлая рука в пятнах тихо разжалась»

И только старик Бруно, который уже многое пережил, живёт спокойной жизнью. Всё, что ему требуется, - это общение, чтение книг про пауков и дорогая сердцу коллекция марок, доставшаяся ему от отца. Я бы не сказала, что истории Бруно уделяется много внимания на страницах книги, но читатель многое может узнать о его жизни. И всё равно повествование крутится именно вокруг него. Ведь если бы не Бруно, ничто бы и не связывало между собой героев книги.

В целом книга мне понравилась. Хотя, на мой взгляд, вся атмосфера её пропитана грустью, мысли Дианы в конце повествования помогают увидеть, что даже в безнадёжной на первый взгляд ситуации бывает просвет.

Двойничество среди героев, замеченное мною еще в «Черном принце», здесь расцветает во всю мощь. Вновь ситуация, которая бесконечно повторяется и варьируется, давая читателю возможность рассмотреть все аспекты проблемы, все ее возможные варианты решения или нерешения.

Гвен и Парвати изначально возникают в повествовании как дублеры. Денби и Майлз, соответственно, тоже. А потом появляется Лиза, становясь одновременно и двойником Гвен с Парвати, и их противоположностью, потому что, в отличие от них, умерших, она жива и реальна. Эти три героини дублируют друг друга в своей нечеловеческой святости, но в конце преображаются в Лизе в обычную женщину, мечтающую о тепле и нежности родных рук. Вопрос, насколько руки были родными, оставлю открытым.

Диана и Аделаида. Две женщины в схожих ситуациях. Но одна – законная жена, и ей приносят в жертву чувство. Вторая – свободна, и поэтому приносят в жертву её саму.

Найджел и Уилл – подсказка для тех, кто еще не понял, насколько здесь все повторяется. Вот оно – прямое оповещение: близнецы – герои-двойники.

Бруно – также двойник Денби и Майлза. У него в жизни тоже была главная и неглавная женщина. И главная, разумеется, в один прекрасный день исчезла без следа, оставив после себя память о большом чувстве, не похожем на обыденность.

Бруно. Кто он, что он… Сразу – паук. Потом – бог. Потом – законченность. Подробно анализировать его почему-то не хочется. Словно он всё сказал за себя сам.

Пока что я прочитала два романа Айрис Мёрдок, но у меня уже возник вопрос: все ли её произведения наполнены двойниками? Все ли её произведения посвящены теме любви, где герои переплетены такими запутанными страстями друг к другу, словно на них весь мир и заканчивается, и кроме них, больше никого не свете нет? Все ли её произведения так или иначе отражают друг друга? Это же получается метатворчество…

Итак, выстроим ряд двойников: - Бруно – Денби – Майлз, - Морин – Гвен – Парвати – Лиза, - Джейни – Аделаида – Диана.

Можно продолжить ряды, осложнив их более глубоким проникновением в сюжет, добавив в виде двойника *не-скажу-кого* Найджела и Уилла, но не буду сыпать спойлерами.

Хочется отдельно поговорить о Найджеле.

С первых строк, в которых описывается этот герой, я почувствовала, что знаю его. А сейчас, внимание, стоп всем скептическим ухмылкам. Это не то, о чём вы подумали.

Я почувствовала, что уже видела этого героя: всеведущего, скользящего, как тень, заглядывающего в чужие тайны, худого, но сильного. Зловещего.

Это Стирпайк. Собственной персоной. Кто не знаком: Стирпайк – житель "Горменгаста" , трилогии Мервина Пика, написанной задолго до «Сна Бруно».

Сначала я подумала, что это просто наваждение, что у меня спутались герои, что Найджел совсем другой. Но каждый раз, когда повествование возвращалось к нему, я чувствовала вновь охватывающую меня панику: это Стирпайк! Каждое новое открытие о нём, чаще всего неприятного свойства, подтверждало моё узнавание.

Не знаю, нарочно или случайно Айрис Мёрдок создала в своём романе ещё и двойника чужого героя. Но он настолько близок к Стирпайку, что во «Сне Бруно» будто приоткрывается дверь в другое измерение – в мир, созданный Мервином Пиком. И от такого соседства «Сон Бруно» разлетается на сотни осколков, не выдержав мощи замка Горменгаст.

Бруно любит пауков, и все остальные персонажи волей-неволей оказываются вовлеченными в сложную (паутинную) сеть взаимоотношений. Отец (Бруно), его сын (Майлз), зять (Денби) — все трое вдовцы, каждому из них близко понятие единства смерти и любви — лейтмотива романа.

Действие происходит в трех Лондонских районах, расположенных по соседству: Баттерси, Фулхэм и Баронс Корт; их общая территория ограничена с одной стороны электростанцией, символизирующей энергию Эроса; а с другой стороны — кладбищем, символом смерти.

Есть еще много других неоднозначных явлений:

Дальше...

Халат Бруно — символ движения, внушающий ему страх перед смертью, в конце преобразующийся в ее фигуру.

Рано погибшая жена Майлза — индианка Парвати — «реинкарнированная» Кали, богиня-мать, символ разрушительной силы бога Шивы (рефрен тот же: единство любви и смерти).

Паук, увиденный Бруно во сне незадолго до смерти, — это Бог, созидающий и разрушающий (тот же рефрен).

Найджел, принявший на себя роль слуги Шивы (т.е. роль слуги Паука), отмечает со свойственным романтизмом, что смерть — это “jet-black orgasm” («черный, как смоль, оргазм»). А вы заметили, что все сцены с Найджелом написаны в настоящем времени? Айрис словно дает понять, что Найджел живет только ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС — эта особенность свойственна лишь святым и эпикурейцам. (Кажется, русские переводчики не соблюли этого в полной последовательности, жаль…)

А Темза! Какая могучая и мистическая сущность! Одушевленная… нет, скорее — живая. Она проглатывает Гвен (супругу Денби), наводняет дом Бруно, Найджел делает ей жертвоприношение из цветов, и Денби, мистическим образом переживший дуэль, плывет по ней под мостом Баттерси. А ближе к концу романа мы вдруг видим, как Денби и его «реинкарнированная» любовь Лиса в нарядных одеждах, обретшая новую личность, беспечно обедают в дорогих ресторанах у Темзы. Как иронично.

И еще кусочек иронии: в этом романе мы свидетельствуем две кончины. Помимо старика Бруно, там умирает еще и «тетушка» близнецов Уилла и Найджела, над которой они подтрунивают за ее старческое слабоумие, не воспринимают всерьез ни ее аристократическое происхождение, ни ее «русскость». Однако та «тетушка» своей смертью доказывает правдоподобность своих слов и действий: ее драгоценности окажутся подлинными, написанные по-русски мемуары о царском дворе будут изданы. А Бруно, чье возможное слабоумие отвергают и Денби, и прочие обитатели его дома, уходит в мир иной с ложным убеждением, что его книга о пауках была издана. Правда принимается за обман, обман за правду. Но что правдиво на самом деле?

Как часто я вижу в отзывах разных читателей Мердок мнения о неправдоподобности ее героев или сюжетов. Но что делать, если мир читателя не совпадает с ее миром? Но даже если допустить, что мир писателя и человека Айрис Мердок во многом отличался от миров многих ее читателей, то все равно следует обратить внимание, как тонко она иронизирует над миром, который описывает в своих книгах. Реален ли он для нее самой, или она «реализует» иллюзии, подобно своему герою Бруно? Насколько реален или, наоборот, иллюзорен мир Бруно? Боюсь, что найти прямые ответы здесь так же трудно, как и в истории с Черным Королем и Алисой.

Yet love still existed and it was the only thing that existed.

От "Черного принца" отличается отсутствием явных философских вкраплений, они более расплывчаты и гораздо лучше приспособлены к основному тексту. Произведение от этого выиграло, а я потерял, потому что пришлось читать все. Тем не менее, назвать это произведение современной версией "Смерти Ивана Ильича" невозможно из-за массивных, как всегда, любовных отношений между представителями предпенсионного возраста. По существу "Сон Бруно" - это тяжеловесный любовный роман с философской подоплекой. Любви все возрасты покорны, но я уважаю старость не в вареном и не в жареном виде. Банальные цитаты.

Любовь по-мердокски - это теорема, где долго и нудно доказывается - почему ты ошибся, совершил неправильные действия и что тебе помогло прийти к тому, чтобы поменять диагноз. Там, где начинается логика - там заканчивается любовь. Почему девушки так любят Мердок? Потому что хотят быть разумными, что характерно - женщинами, и мыслить глубокими категориями. То есть хотят все понимать и не хотят любить. Если это любовь такая, то проще сразу удавиться или удалить что-то важное. Без чего любить уже бы было невозможно.