Текст книги "Джокер"

Маяк

День назад

Небесный оркестр, игравший сочинение «Гроза над морем», звучал с каждой секундой все тише и тише. Анна очнулась, но прежде чем открыть глаза, прислушалась к звукам и проанализировала ощущения. Да, гроза уходила, оставляя после себя шум дождя, журчание ручейков и бульканье пузырящихся луж за окном. Что касается внутренних ощущений, все вроде бы тоже приходило в норму. Не осталось ни слабости, ни головокружения.

Анна разлепила веки и сфокусировала взгляд на пыльной лампочке под потолком. Светила она тускло и едва разгоняла мрак в центре комнатки – кровать, на которой она лежала, оставалась в темноте, но от «ночника» большего и не требовалось.

Еще один источник света находился за дощатой дверью. Он был гораздо сильнее, яркий лучик пробивался в щель между дверным полотном и косяком. Вместе с ним сюда проникали звуки из большой комнаты, той самой, где не так давно Анна пила чай в ожидании прогулки к морю.

Она вспомнила жутковатый финал прогулки и невольно содрогнулась. Картинка с застывшими на дне подземного озерца «водяными» врезалась в память намертво. Кошмарное воспоминание заставляло тело холодеть, а затем покрываться липкой испариной.

Пытаясь отвлечься от леденящего душу воспоминания, Анна прислушалась к звукам, доносившимся из глубины маяка. Сначала она слышала только шаги, затем какие-то невнятные реплики, а минутой позже – скрип двери и снова шаги, но уже намного ближе. Кто-то быстро вошел в большую комнату, снял шуршащий плащ и встряхнул его так энергично, что отлетевшие капли забарабанили по двери в спальню. Не похоже, что это сделал экономный в движениях смотритель маяка. Скорее всего, к Бондареву пожаловал еще один гость.

Подтверждая догадку, опять зашуршал плащ, и прозвучали другие шаги, размеренные и более тяжелые. Вот это наверняка был смотритель.

– Присаживайся за стол, – послышался голос Бондарева. – Сейчас согрею чай.

– Только не фирменный. – Голос посетителя маяка звучал молодо, а интонации были повелительными. Словно прибывший был для Бондарева начальством.

«Какое начальство у смотрителя маяка? Начальник порта? И зачем ему приезжать сюда посреди ночи, да еще в такую собачью погоду? Возникли проблемы с фарой? Это повод прислать сюда техников, не более того. К тому же Бондарев обращается к гостю на «ты». С начальством положено разговаривать более вежливо».

– Тебе не нравятся травы?

– Нравятся. Но чаепитие в твоем обществе – это целая церемония. У меня нет времени на затяжные дегустации.

– Пришло время действовать?

– Да. Ты разве не заметил?

– Я понял это, когда появилась девушка.

Анна резко села на узкой кровати и замерла, обратившись в слух.

– Мне это не нравится, – заявил гость.

– Зря ты так, Джокер. Ты даже не видел ее. Она – своя, поверь моему опыту. Думаю, она и есть обещанный мне помощник.

– Я не получал на этот счет указаний.

– Вероятно, тебя просто не отвлекают по мелочам. Ты ведь решаешь серьезные задачи. Попробуй вот этот чай. С ним можно не церемониться.

Гость какое-то время молчал, видимо пробуя предложенный смотрителем напиток.

– Спасибо, вкусно, – наконец сказал он. – Мне все равно не нравится, что здесь появилась эта девица. Не люблю, когда что-то выпадает из строгой схемы, даже если это мелочи. Если что-то пойдет не так, это будет на твоей совести.

– Все будет нормально, я присмотрю за ней.

– Я тоже присмотрю, не сомневайся. Перейдем к делу. Твоя база просторнее и удобнее других, Денис. А ты самый опытный переводчик, поэтому начнем здесь и сейчас. Сколько у тебя образцов?

– Две сотни. Еще тысяча на подходе.

– Хорошо. Для начала достаточно двухсот. Переводи партиями по двадцать, отправляй пешком по тоннелям или поверху попутками. Адрес ты знаешь. Через сутки все должны быть у меня. Понял задачу?

– Все ясно. А что делать с остальными?

– Остальных начнешь переводить завтра в это же время. Мне требуется технологическая пауза. Я ведь пока один, а пунктов перевода много.

– Тебе тоже нужны помощники, Джокер. – Бондарев покашлял. – Сыро здесь. Тебе не зябко? Могу растопить камин.

– Нет. Мне пора. Тебе тоже.

– Зачем такая спешка? У нас в запасе почти год.

– Это не спешка, а жесткий график, Денис. На нас лежит серьезная ответственность. Мы должны собрать и перевести огромное количество образцов высшего качества. Иначе наш эксперимент будет признан провальным и головы лишатся все, кто к нему причастен. Снизу доверху. Тебе дорога собственная голова?

– В ней нет ничего ценного, только куча плохих воспоминаний. Но я постараюсь.

– Нет, переводчик. – Голос Джокера сделался твердым и вновь обрел повелительную интонацию. – Ты не постараешься, а сделаешь все возможное и невозможное. За работу!

Снова прозвучали шаги, зашуршал плащ и скрипнула дверь. Последние реплики донеслись для Анны издалека и были смешаны с шумом дождя – собеседники уже стояли на пороге, и внутренняя дверь небольшого тамбура была приоткрыта.

– Удачи, Джокер.

– И тебе, Денис. – Гость сделал шаг, но вновь притормозил. – И следи за своей гостьей. Очень уж странно появилась здесь эта девица. Я допускаю, что она прислана тебе в помощь, но знаю точно, что не видел ее раньше.

– Ты подозреваешь, что ее могли прислать… недруги?

– Как внешние, так и внутренние, – дополнил Джокер. – Наш эксперимент многим не по сердцу. Помни это.

Дверь наконец-то захлопнулась, затем вновь зазвучали шаги – смотритель пересек большую комнату, и опять скрипнули петли, но теперь открылась дверь в подвал. Бондарев зачем-то направился в свои жуткие «закрома». Полные ужасных «водяных».

Воспоминание о серых существах в очередной раз заставило Анну вздрогнуть. Она попыталась прогнать воспоминание и переключиться на что-то другое, и это почти удалось, но легче ей не стало. Анна вдруг поняла, что крепко влипла.

Мысль эта стояла на трех упитанных китах. Во-первых, Анна уяснила, что Джокер прав в главном – она появилась на маяке действительно странным образом. Как, когда и почему? Она не могла этого объяснить! В памяти зияла непонятная дыра.

Во-вторых, смотритель был уверен, что Анна назначена его помощницей и это означало, что ей придется здесь задержаться на неопределенное время. Вариант собраться и уйти ей почему-то казался нереальным. После всего увиденного и услышанного она внутренне трепетала от одной мысли о Бондареве – угрюмом смотрителе странного маяка – и загадочном «переводчике». Что означает этот термин, она не понимала, но была уверена – к языковому разделу знаний он не имеет никакого отношения.

В-третьих, кроме страха перед загадочным смотрителем, Анну сковывал страх перед «водяными». Ей почему-то казалось, что они могут выползти из любой лужи, а уж этих луж после грозы было вокруг маяка полным-полно. Оказаться внутри ночного кошмара наяву она боялась до потери пульса.

В общем, как бы ей ни хотелось уйти, улететь, испариться или проснуться и забыть ужасную ночь на маяке, ничего подобного ей не светило – это факт. Оставалось просто сидеть, закутавшись в одеяло, и ждать рассвета. Хотя бы рассвета. Чтобы из полного набора факторов страха выпала хотя бы темнота.

Анна обняла себя за колени, склонила к ним голову и судорожно вздохнула. В такой переплет она не попадала никогда в жизни. Или, быть может, она просто этого не помнила? Анна уцепилась за мысль и попыталась взбудоражить память. Она отлично помнила все, что происходило вчера примерно до семи вечера. Дальше – как отрезало.

Поначалу бесплодные попытки «вспомнить все», бодрили, но затем перенапряжение породило утомление, и Анна незаметно провалилась в тревожный сон.

Ей снились скалы, грохочущие волны и «водяные», которые выходили из пещеры, поднимались по винтовой лестнице маяка на площадку с фарой, жутковато гримасничали перед сложными зеркалами-ламелями отражателя, затем что-то говорили вцепившейся в поручни Анне и прыгали в море. Она пыталась запомнить их слова, но разум отказывался не только запоминать, но даже понимать смысл сказанного.

«Может, Бондарев все-таки настоящий переводчик? С языка «водяных» на человеческий? Но зачем ему понадобилась я?! Чем я способна помочь?»

Один из «водяных» подошел к Анне ближе других и тоже что-то сказал. И девушка вдруг его поняла! Он сказал: «Взгляни на себя».

Существо сделало шаг в сторону отражателя и поманило Анну. Гостья маяка безвольно отпустила поручень и сделала два шага к зеркалам. В глубине рассеченного на десятки полосок отражения появилась лишь серая тень, но подойти ближе не было сил. «Водяной» расплылся в жуткой ухмылке и снова поманил. Анна, словно под гипнозом, сделала еще один шаг, подалась вперед, заглянула в составное зеркало и… проснулась.

Город на побережье

Сегодня

Приятно встретить весеннее утро за городом. Взмывшее над лесом солнышко пока не припекает, на чистой после ночной грозы траве искрятся бриллиантовые капли, птицы заливаются, воздух пьянит. Райская обстановка.

«Если не оборачиваться в сторону федеральной трассы, – подумал инспектор дорожно-патрульной службы капитан Фомин. – Она никак не вписывается в пасторальный видеоряд. Вообще никак».

Асфальтовая трасса не только сама по себе выпадала из «экологически чистой» темы, она после серьезной аварии была покрыта неряшливыми обломками и ошметками, которые разлетелись едва ли не на весь тринадцатый километр Южного шоссе. Слава богу, пострадавшие выжили, но капитан Фомин относился к машинам, словно к живым существам… ну, к условно живым… поэтому вид покореженных автомобилей его всегда расстраивал.

Инспектор обошел первую из трех груд металла, остановился, повернулся к ней спиной и проводил задумчивым взглядом крадущуюся по обочине легковушку. Дорожно-транспортное происшествие перекрыло трассу на две трети, но пробки пока не намечалось, слишком ранний был час. Тем не менее работать требовалось быстро.

Фомин снова перевел взгляд на место происшествия. Его напарник завершил замеры и теперь возился с какими-то приборчиками. Капитан присмотрелся. Лейтенант Кравченко снял с машин видеорегистраторы и теперь пытался скопировать в свой планшет их записи. Этим следовало заняться позже, но Фомин не стал одергивать лейтенанта. Основную работу экипаж сделал, протоколы составил, теперь все равно ждать эвакуаторы. Запас времени имелся.

Фомин подошел к служебной машине и склонился над плечом напарника.

– Что видишь?

– Все, как мы и установили. – Кравченко поднял взгляд на товарища. – Вот я и не понимаю: почему нельзя было сразу посмотреть?

– Все потому же. – Фомин вздохнул. – Чтобы ты мозгами не разучился шевелить. А то все у вас в гаджетах. Вместо того чтобы память тренировать, вы большой палец накачиваете. Чуть что, сразу гуглите. А вот тут, например, на трассе, где Интернет через раз фурычит, где подсказки брать? Короче говоря, молод еще мои методы критиковать. Комментируй, что видишь, мне монитор бликует.

– Ну, что… это запись из первой машины. Средний ряд. Скорость разрешенная. По правой полосе идут три транспортных средства. Чуть впереди грузовик, позади универсал отечественного производства, рядом второй автомобиль из числа пострадавших.

– Слушай, Алексей, давай чуток попроще. Не на разборе.

– Здесь два варианта записи: внутренняя и наружная. Вот обе, синхронно в соседних «окошках». Ни впереди, ни слева никаких помех, но водитель первой машины вдруг шарахается вправо и собирает на себя две попутки из правого ряда. Чуть быстрее бы ехал, мог под грузовик залететь.

– Увеличь внутреннюю картинку. Видишь, он испугался. Голову в плечи втянул, словно увидел, что ему в лобовик что-то летит. Если перед ним ничего не было – неадекватное поведение у гражданина.

– Ну да. Только мы ж его видели. Не пьяный. И врач скорой подтвердил. А здесь видно, что не задремал он и не замечтался вроде бы. Явно что-то увидел впереди.

– Но ведь ничего не было.

– Не было. – Кравченко кивнул и перевел взгляд на дорогу. – Не проводов же он испугался.

– Этих? – Фомин кивком указал на высоковольтную линию, которая условно пересекала шоссе на приличной высоте. – Их он и заметить не должен был. Может, сбоку что-то летело, да не прилетело? Со второй машины запись имеется?

– Вторая без регистратора была. Я сейчас из третьей машины запись воткну. С ее камеры вся картина как на ладони должна быть.

Запись с видеорегистратора третьей машины особой ясности не внесла. На ней полицейские увидели только очередное подтверждение своим выводам – первая машина потеряла управление, резко ушла вправо и собрала на себя две попутки. Шесть пострадавших, один – в тяжелом состоянии.

– Фиг поймешь, какая муха его тяпнула. – Фомин снял кепи и почесал в затылке. – Ладно, дальше не наша работа.

– Совершенно верно, – послышалось откуда-то справа. Капитан обернулся и смерил взглядом возникшего рядом с машиной дорожной полиции высокого, крепкого брюнетистого незнакомца в штатском. Вот именно так – «незнакомца в штатском». Одет фактурный мужчина был в свободном стиле, как рядовой гражданин, который отправился в дальнюю поездку – кроссовки, джинсы, толстовка с капюшоном поверх сорочки поло… Но глаз у Фомина был наметан, поэтому взгляд капитана сам собой опустился на уровень груди незнакомца.

Мгновением позже «товарищ в штатском» поднял на этот уровень руку, расстегнул толстовку и вынул из кармана рубашки служебное удостоверение МГБ.

– Майор госбезопасности Данилов.

– Капитан Фомин. Вам чего?

Капитан понимал, что начал не с той ноты, но на сотрудников ведомства, которое представлял появившийся ниоткуда, словно привидение, майор Данилов, у Фомина была аллергия странной формы. Начинал ерепениться и грубить. С давних пор повелось, была одна неприятная стычка с Конторой на заре карьеры.

– ДТП оформили? – Данилов, казалось, не удивился «теплому» приему. – Карты памяти с видеорегистраторами – мне, и можете ехать. Эвакуируем железки мы сами.

– Не по инструкции. – Фомин встал было в позу, но быстро обмяк. – Нужен приказ нашего начальства.

– Ноль проблем. – Данилов бросил взгляд на бортовой номер экипажа, а затем на регистрационный знак. – Андрей Евгеньевич, доброе утро. С вами хочет поговорить экипаж машины… 4597, борт 130… да, капитан Фомин. Нет, ведет себя в рамках приличия, просто сомневается в моих полномочиях. Да нормальная ситуация, рабочая, претензий нет. Просто прикажите, будьте добры.

Майор протянул телефон Фомину. Капитан зачем-то взглянул на экран, незаметно вздохнул и приложил трубку к уху.

Разговор с начальством вышел короткий, поэтому через пять минут экипаж ДПС был далеко от места происшествия, которое очень быстро зачищали люди в черной униформе без опознавательных знаков, неведомо откуда взявшиеся, как и командующий ими майор. Скорее всего, к исходу пятой минуты они вычистили шоссе до блеска.

– Перегибаю, конечно, но через полчаса там и следов не останется. – Фомин проводил коротким взглядом три проехавших мимо эвакуатора и усмехнулся. – Как думаешь, Алексей?

– Не нравится мне эта история.

– Очень даже с тобой согласен. А что делать, когда история тухлая?

– Забыть о ней?

– Фиг ты угадал. Не получится. Нужна версия. Собственная. Пусть она и не будет истинной. Но версия нужна. Иначе фиг выкинешь из головы этот эпизод. Понял, да?

– Еще один метод от Фомина?

– А чем тебе мои методы не по вкусу? Ассортимент широкий, осваиваются просто, всегда работают, что еще надо?

– Ну хорошо. – Кравченко усмехнулся. – И какую версию мы примем за истину? В ДТП попал кто-то из Конторы? Или, наоборот, разбился шпион и в его машине есть тайник?

– Давай-ка тормозни и достань свой планшет. Ты же записи скопировал?

– Обижаете. – Кравченко прижал машину к обочине. – Только мы вряд ли увидим что-то новое.

– Может, чего и увидим. Ты заметил, какой регистратор был в третьей машине? Дороже, чем комплект резины на эту модель. Разрешение – супер… или как его… фулл… чего-то там. Включай.

Фомину пришлось трижды прокрутить ролик с происшествием, столько же раз почесать макушку и проронить «фиг поймешь», прежде чем в глубине сознания у него прозвенел тревожный колокольчик. Капитан потребовал от Кравченко прокрутить эпизод медленно и в какой-то момент крикнул «стоп!».

– Увеличить вот этот кусок можно? – Фомин указал на правое зеркало первой машины.

– Можно. Тут разрешение и впрямь чумовое. Так пойдет?

– Еще. Хочу в зеркало заглянуть. Что-то там не то отражается.

– Что «не то»? Попутки, еще машины… приотставшие, и… вот блин! Вертушка?!

– Ну, логично предположить, что вертушка. – Капитан покачал головой. – Еще можешь увеличить?

– Вот. Предел. Дальше размыто будет.

В режиме предельного увеличения без потери качества картинки отражение в боковом зеркале машины вписалось как раз во весь экран. В нижней части застывшего кадра все выглядело вполне прилично: шоссе, трава по обочинам, две попутки. Чуть дальше на шоссе виднелась еще пара машин. А вот верхняя часть кадра выглядела необычно и, честно говоря, пугала. На ней была запечатлена необычного вида летающая фиговина.

На первый взгляд она действительно выглядела как вертолет – такой же вытянутый фюзеляж, утонченный к хвостовой части, но у нее не было несущего винта. Вообще, с двигателями было как-то непонятно. Их словно и не было вовсе. И на корпусе в принципе было мало деталей. Имелась только пара коротких, опущенных вниз то ли крыльев, то ли оружейных подвесок под брюхом да иксообразное оперение на конце так же опущенного книзу хвоста.

Чем-то этот непонятный летающий объект напомнил Фомину дельфина или кита. Только из металла или чего-то подобного, на вид очень прочного. Как броня.

– Не знаю, как вам, а мне почти ясно, почему водитель пригнулся и шарахнулся в сторону. – Кравченко удивленно присвистнул. – Это что вообще?! Не вертушка – точно. Ракета, может, крылатая?

– Из каких ночных кошмаров какого сумасшедшего военного инженера? – Фомин жестом приказал медленно продвинуть запись вперед.

Непонятного вида вертолет… или что там… крылатая ракета… словом, неведомый аппарат пролетел над третьей машиной и вдруг резко снизился на пару метров. На высоту примерно метра над дорогой. И случилось это как раз над тем местом, где в тот момент находился виновник аварии. То есть, по всем раскладам, «летающий кит» должен был смять первой машине крышу. Однако ничего подобного не случилось. Оба полицейских четко помнили, что крыша у первой машины была на месте.

– Чем дальше в лес, тем больше вопросов. – Кравченко откашлялся. – Не работает ваш метод, товарищ капитан. Осечка.

– Ни фига не осечка. – Фомин мотнул головой. – Просто истина оказалась не где-то рядом, а чуть дальше.

– То есть теперь нам надо найти объяснение вот этому летающему динозавру? Надо понять, что это за хреновина и почему она не раздавила машину?

– Неправильно ты, Кравченко, сформулировал вопрос. Надо спросить: что это за фигня и почему она была видна только в зеркале заднего вида? И уже после – почему она не раздавила машину, а только напугала водителя?

– А может, просто забудем, как и приказало начальство?

– Ты готов? Флаг в руки. Я не смогу. Это первое. А второе – ты уверен, что этот случай большая редкость?

– Ну, как бы… нет, не уверен. – Лейтенант покачал головой. – Даже думаю, что все наоборот. Случаев таких много, только мы пока не в курсе. Слишком уж быстро чекисты примчались.

– При этом…

– Их никто не вызывал, – закончил Кравченко.

– Соображаешь. – Фомин откинулся на спинку и с опаской взглянул в боковое зеркало. – Это хорошо. Это лишний шанс.

– На что?

– На выживание. Если что-то вдруг закрутится. Аномальное что-нибудь.

– Да ну-у… – Лейтенант скептически хмыкнул и покосился на картинку в планшете, а затем недоверчиво взглянул на Фомина. – Никогда не поверю, что вы мистикой увлекаетесь! Или… что? Вы действительно… считаете, что-то намечается?

– Фиг его знает, посмотрим. – Капитан коротко махнул. – Поехали. Мистика – отдельно, котлеты – отдельно. Работа ждет, поехали.

Глава 3
Базовый плацдарм – Земля

Восемь земных месяцев назад

Сотник Нео Красс любил свою работу в первую очередь за то, что она давала ему свободу. Ту самую свободу, которой так не хватало на борту мобильной базы Атакующего флота «Красный».

База была огромной. Чтобы пройти пешком по всем ее коридорам, отсекам, ангарам и модулям, требовалось, по слухам, не меньше года, но все равно это было замкнутое пространство! Жизнь на базе была жизнью внутри.

Совсем другое дело – жизнь на планетах, пусть даже слабо приспособленных для этой самой жизни. Там ты находился снаружи, видел горизонт или горные вершины, видел небо. Голубое, красное, лиловое в крапинку – любое. Главное, что это было небо. Именно небо над головой сотник Нео считал главным признаком свободы.

Нет, верный присяге и дисциплинированный сотник не смешивал понятия, он четко разделял свободу и вольнодумство пополам с разгильдяйством. Красс не пренебрегал своими обязанностями, когда оказывался на планетах. Ему было достаточно понимания, скорее даже иллюзии, что он волен выбирать любые пути, что ему предоставлена свобода действий, свобода выбора и принятия решений.

А еще на обитаемых планетах Нео был волен выбирать круг общения. При всей любви и уважении к боевым товарищам и прочим согражданам, составлявшим экипажи мобильной базы, боевых кораблей, модулей обеспечения и вспомогательных судов, Крассу не хватало свежего, живого, незаштампованного общения. Ему хотелось узнавать новых людей, изучать новые народы, их обычаи, привычки, образ мышления.

Собственно, эта склонность и привела его в разведку, хотя она же и немного навредила.

Нео всегда был очень разносторонним и увлекающимся человеком. В ранней юности он мечтал стать путешественником, открывающим новые миры, чуть позже изучал древнюю медицину и ее современное воплощение – молекулярно-генетическую реконструкцию, позже ударился в международное право и социологию и только после начала противостояния Империи с Хармором пришел к профессии военного разведчика.

Не будь Нео Красс таким увлекающимся, его могли бы назначить и в стратегическую разведку, а так отправили только в тактическую. Видимо, психологи посчитали, что длительное пребывание среди аборигенов может повлиять на неокрепшую личность Красса, заставит его проникнуться теплыми чувствами к обитателям места внедрения и даже ассимилироваться.

Обидно, конечно, что Нео посчитали таким слабохарактерным, но что тут поделать?

«Невозможно вернуться в юность, чтобы притоптать свою наивную восторженность от романтических перспектив, которые сулило каждое из увлечений. Придется служить там, где служу. Хотя шанс имеется. Надо только проявить себя так, чтобы заметило руководство стратегической разведки. И похоже, у меня это может получиться в самое ближайшее время».

Предположение Красса имело все шансы воплотиться в реальность. То, что он видел, а искусственный разум корабля записывал, выглядело просто… информационным взрывом окончательного распада! Сотник совершенно справедливо полагал, что после рапорта обо всем происходящем на Базовом плацдарме его просто обязаны будут заметить. Может, даже наградить. Вот как раз на вручении награды ему и следует попроситься в стратегическую разведку.

В этом простом, но реальном плане смущал только один тонкий нюанс – как смотреть в глаза Беру. Этот добродушный медведь сделал из Красса разведчика, вложил в него массу сил. Переход в стратегический отряд будет выглядеть некрасиво по отношению к Беру.

Мысли о старшем тысячнике вернули Нео из сферы фантазий о будущем к текущим делам.

«Окажешься в гуще событий… если там что-то происходит». Последние слова Бера почему-то звучали в голове у Нео целые сутки, пока корабль-разведчик болтался вне пространства и выходил на орбиту Земли. Могли бы звучать, наверное, и двое суток, но посудина у Красса была действительно самая новая, а потому перемещалась в пространстве-времени и за его пределами вдвое быстрее остальных кораблей флота.

Когда же корабль Красса вышел в точке фокуса портальных зеркал, на орбите Земли, и Нео включил сферический обзор, фраза Бера буквально взорвалась у разведчика в голове и рассыпалась тысячами искр. И каждая из этих искорок превратилась… в спутник!

По орбите Земли летали тысячи мелких искусственных лун и разливалось море радиосигналов! Более того, на орбите висели не только автоматические аппараты, здесь обнаружились и обитаемые станции. Красс своими глазами видел вышедших в открытый космос людей в массивных скафандрах.

«Если там что-то происходит…» Оговорка Бера была лишней! Нео видел это вполне отчетливо. Определенно орбиту Земли кто-то оккупировал. Именно так решил Красс поначалу.

Более того, когда не удалось определить принадлежность спутников и расшифровать сигналы, фантазия у Красса не на шутку разыгралась. Искусственный разум корабля-разведчика утверждал, что они не принадлежат ни одной из цивилизаций, контактирующих с Империей, и это означало, что назревает контакт с неведомой доселе космической нацией!

От этой мысли Нео сначала разволновался, но вскоре успокоился и внушил себе, что вполне готов стать первым, кто пожмет пришельцам руку, клешню, щупальце… что там у них имеется, или же ударить по ним из всех стволов – как решит штаб. Но сначала – разведка на грунте с целью выяснить, насколько далеко зашла экспансия пришельцев.

Принятое решение оказалось очень верным. Результат превзошел все ожидания, хотя в клочья порвал зародившиеся у Нео фантазии.

Пока корабль снижался, его искусственный разум все же взломал кодировку сигналов «пришельцев» и внедрился в их информационную сеть.

Тут-то Красса и постигло разочарование, но вместе с тем накрыла новая волна фантазий. Искусственный разум корабля сделал поразительный вывод. Никаких пришельцев на Базовом плацдарме и вокруг него не было! Все, что видел Красс, было заслугой… самих землян!

Сказать, что этот вывод поразил Нео Красса, – не сказать ничего. Разведчик какое-то время пребывал в шоке. Однако отправлять предварительный рапорт тысячнику Беру он не стал. Изумление и прочие эмоции не должны были отразиться в докладе. Только сухие факты и холодные выводы. Даже без выводов, просто сухие факты.

После того как корабль вошел в атмосферу, этого добра накопилось – полный трюм и лодка на прицепе, но Красс хотел перестраховаться. Он продолжал изучение, то поднимая корабль под облака, то прижимая к земле, чтобы своими глазами увидеть все детали.

Их было много, они удивляли, но, когда сотник увидел один из крупных городов, он испытал не просто удивление. Это был настоящий восторг. Нет, Красс восторгался не совершенством или красотой рукотворных произведений землян, хотя многие здания, конструкции и механизмы были достойны всяческих похвал. Сотника поразил масштаб возможностей землян.

За какую-то тысячу местных лет они не шагнули, а прыгнули далеко вперед в своем развитии. Они освоили и, главное, применили на практике сложнейшие науки. Прошли путь от деревянного плуга и лука до вполне эффективного робота-комбайна и лазерной пушки, от лачуги-землянки до скребущей небо стоэтажной башни, от запряженной животными повозки до летающей в космос металлической птицы.

Никогда и нигде прежде цивилизация не развивалась такими темпами. Если ее не стимулировали, конечно. Но Красс был почти уверен, что постороннего вмешательства не было. Слишком уж самобытными выглядели изобретения землян. Как ни старался, разведчик не смог выявить ни одной реплики, ни одной ссылки на изобретения Империи Доминуса или ее извечного врага Хармора. Это значило, что земляне дошли до всех своих достижений самостоятельно, шаг за шагом, не полагаясь на чьи-то подсказки.

Как такое могло произойти, Красс не понимал, но верил выводам ИРК.

«Все-таки очень трудно будет сдержать эмоции в рапорте!»

Корабль-разведчик Красса в очередной раз снизился над широкой дорогой и полетел на высоте в два корпуса вдоль темно-серой транспортной ленты. Красс отлично помнил, какие были дороги на Земле десять имперских лет назад, во времена предыдущей перегруппировки флотов АИД. В лучшем случае – мощенные булыжником, но всегда узкие настолько, что на них едва разъезжались гужевые повозки.

Теперь же в каждую сторону могли проехать по три экипажа, да еще и с большим запасом по бортам, а поверхность дорог была ровная, как стол. Да и гужевых повозок Красс не увидел, как ни старался. Экипажи землян, сделанные из металла, пластика и стекла, приводились в движение с помощью довольно примитивных, но достаточно мощных моторов на органическом топливе.

После всего, что Красс обнаружил на орбите планеты и в атмосфере, которую протыкали закругленными клювами тысячи металлических птиц с пассажирами на борту, наземные транспортные сети уже не сильно удивили. Но общее впечатление они однозначно усилили.

«Еще десять лет назад по атомному времени Империи здесь был гужевой уровень железного века, – в очередной раз мысленно восхитился Нео, – а теперь процветает космическая цивилизация орбитального класса. Разве не чудо?!»

Нео вдруг почувствовал, что корабль резко меняет высоту, снижаясь почти до поверхности земли. Причина оказалась простой – впереди над шоссе висели канаты, по которым передавалась энергия. Передавать ее нормальным способом, без физического носителя, земляне пока не научились.

Корабль прошел под электрическими канатами впритирку, на грани, все обошлось.

«Почему не поднялся выше? – мысленно, через коммуникационный имплант, обратился Красс к искусственному разуму корабля. – Что за бравада?»

– Проверка параметров трансформации. – ИРК ответил голосом. – Подгонка габаритов и аэродинамических контуров внешней обшивки корабля завершена.

– Любишь ты покрасоваться. – Нео вздохнул. – Как только вернемся на базу, поставлю тебя на перекодировку. Пусть техники разберутся, откуда у тебя этот перекос в мозгах.

– Искусственный разум обязан подстраиваться под стиль работы живого партнера.

– То есть ты намекаешь, что это у меня мозги с изъяном? – Красс усмехнулся. – Теперь точно отправлю на перекодировку.

– Ваш образ мышления нестандартен, сотник. Вы эмоциональны и слабо прогнозируемы. Я только отражаю эти ваши особенности. И если после перекодировки мы вновь будем работать в сцепке, ничего не изменится, я снова скопирую ваш стиль.

– То есть ты хочешь сказать, что – будь корабль на ручном управлении… я тоже пролетел бы под канатами, а не над ними?

– Все верно, сотник. Это вы любите покрасоваться, а я только…

– Отражаешь мою личность по мере скромных сил своего искусственного разума, – закончил Красс. – Все понятно. Хорошо, что на шоссе никого не было. Не то раздавили бы мы с тобой пару экипажей. Больше так не делай.

– Не могу обещать, сотник. Как и вы не смогли бы.