Текст книги "Формула Вечности"

– Я мало что поняла, но верю, – Женя кивнула. – И как мы исчезнем? Если он близко, у нас ничего не выйдет. Из этой палаты незаметно не выскользнуть. Через окно?

Она перевела взгляд на чистое до полной прозрачности окно. Вопрос, что называется, был интересный. Виктор тоже некоторое время растерянно смотрел в окно, за которым покачивались на ветру верхушки деревьев, затем перевел взгляд на небольшое зеркало в углу палаты и… невольно хмыкнул. В зеркале отражалась сидящая вполоборота Женя, изголовье кровати, смятое одеяло, подушка, второй стул и… все.

Никакого Туманова в отражении не наблюдалось. Возможно, сработала маскировка, как во время стычки с Хамелеоном, но в отражении не было даже серого пятна.

Виктор неуверенно помахал рукой – ничего нового. Внутри у сыщика похолодело.

«А что, если… все это „воскрешение“ – не более чем иллюзия, последняя фантазия умирающего мозга?! Что, если я теперь просто призрак, невидимый и неуместный в реальном мире?!»

Виктор утер холодную испарину и похлопал по подушке. Она промялась в том месте, куда он ударил. От прямого подтверждения собственной материальности Виктору сразу стало легче. Вопросы, конечно, остались. Например: откуда у него, у Вечного, взялся один из ключевых талантов Хамелеона? Да еще в «усовершенствованном» виде. Но поиски ответов на этот и прочие вопросы можно было отложить в долгий ящик.

«Таковы мои индивидуальные особенности. Если уж я Избранный, значит, и таланты должны быть продвинутыми. И вообще, сейчас важнее ускользнуть, а не искать ответы. Не время для раздумий!»

– Посмотри на меня, – Туманов почему-то перешел на громкий шепот.

– Что… – Женя взглянула на Виктора и осеклась. – Что за… черт?! Ты где?!

– Опасения подтвердились, – Туманов снова хмыкнул. – Здесь я, здесь, не волнуйся. Это маскировка.

– Маскировка? Словно у Хамелеона? Но почему она раньше меня не обманывала?

– Я не хотел этого, вот и не обманывала, но сейчас лучше подстраховаться. Лучше побыть невидимкой даже для тебя, дорогуша.

– Прекрати обзываться! Не то я тоже замаскируюсь, устанешь искать!

– Этого я и жду, – голос Туманова стал предельно серьезным. – Ты ведь уже представляешь, как это делается?

– На уровне ребенка, впервые взявшего в руку карандаш. «Заштриховать», пожалуй, смогу, «нарисовать» – вряд ли.

– Сгодится. Главное – представь себе, насколько опасен враг, и маскировка включится сама собой. Представила?

– Пока нет. Он… как злой пес?

– Хуже.

– Гигантская кобра?

– Давай так. Прижмись ко мне поплотнее. Поработаю твоей маскировочной сетью.

– Нет, погоди, я, кажется, поняла!

Виктор мысленно настроился на видение мира нормальными человеческими глазами и, хотя мысль о таком фокусе была довольно смелой, у него получилось. Силуэт Жени поплыл, лицо и одежда подернулись серой пеленой, и спустя пару секунд над тем местом, где она стояла, зависло лишь невесомое облачко тумана. Именно так должен был выглядеть Хамелеон в боевом режиме для всех окружающих, за исключением самих Хамелеонов и, как недавно выяснилось, Избранного. Впрочем, прямо сейчас выяснилось еще и то, что сыщику доступен гораздо больший набор фокусов, причем с любым знаком. По желанию – плюс, минус, вира, майна… все исключительно по желанию. Захотел, видишь Хамелеона, надоело на него глазеть – не видишь. Как говорится, любой каприз… причем бесплатно. Красота.

В принципе, расширение диапазона талантов должно было радовать, но Виктора оно лишь пугало, поскольку могло завести в такие дебри необъятного мира сверхъестественных явлений, откуда не выберется даже трижды избранный.

– Быстро учишься, – отбросив грустные мысли, одобрил Виктор успехи Жени. – Теперь подвигайся – шаг вправо, шаг влево.

Облачко исчезло, возникло снова и опять исчезло.

– Работает, – удовлетворенно констатировал сыщик. – Осталось выяснить, обманет ли наша маскировка врага. Держи меня на всякий случай за руку.

Он снова настроился на хамелеонье зрение и обнаружил девушку стоящей почти у двери.

– Ты, я смотрю, не сильно огорчился, что возвращение в стан смертных сорвалось? – Женя едва заметно усмехнулась.

– Вообще-то, сейчас не до откровений, – Туманов осторожно подошел к двери и прислушался, – но, если честно, ты права. Только дело не в амбициях или затаенном страхе перед смертью. Я не выполнил миссию. Не люблю останавливаться на половине пути.

– Все мужчины так говорят, – Женя притворно вздохнула. – А потом засыпают за пять секунд до кульминации.

Вместо какого-нибудь красивого киношного ответа Туманов резко дернул ее за руку и выволок в коридор.

По больничному коридору разливался резкий, неприятный запах. Женя не сразу поняла, чем здесь пахнет, но очень скоро догадалась. Это был неуловимый для простых смертных запах врага. Очень странный, какой-то наполовину родной и в то же время пугающий. Именно эта противоречивость оттенков тревожила больше всего. Женя могла с полной уверенностью заявить, даже поклясться, что в коридоре пахнет Хамелеоном и в то же время – бессмертным. Второе было, в общем-то, неудивительно – недалеко от двери переминались с ноги на ногу недавний посетитель Туманова – бригадир Цеха Островский и конвоир Жени – помощник бригадира Джонатан. Но пахло не ими. Запахи этих бессмертных были Жене хорошо знакомы. Нет, у того, кто приближался, был другой запах; более острый и пугающий.

Женя невольно сжала руку Туманова посильнее, пытаясь как-то передать свои мысли. Она ощущала, что враг приближается из южного крыла госпиталя. Как и беглецы, он был невидим, но обостренное чутье Хамелеона сигнализировало вполне отчетливо – враг слева!

Туманов так же легким движением пальцев дал понять, что тоже чует противника, и потянул Женю вправо, к лестнице.

Тяжелый парадоксальный запах вдруг резко усилился, и это означало, что враг ускорил шаг. Женю окатила холодная волна паники. Виктор почувствовал это и сжал ее руку еще крепче. Оба понимали, что сейчас важнее всего сохранить самообладание и не потерять контакт. Иначе не выбраться.

Запах врага стал нестерпимым, и в какой-то момент Женя потеряла ощущение реальности. Она словно провалилась в вязкое болото, в котором только и получается, что бессмысленно сучить ногами, не двигаясь при этом с места. На самом деле так только казалось, разум был подавлен сильным страхом, практически ужасом. Женя начала хоть что-то соображать лишь во дворе госпиталя. Зловещая аура или запах – без разницы – остались позади, и вместе с ними остались секунды кошмара наяву, казалось бы, беспредметного, но в то же время мощного и всепоглощающего. Туманов, наоборот, был по-прежнему рядом и продолжал тянуть, как локомотив, в сторону ворот, рискуя вывихнуть подружке руку.

– Витя, – прошептала девушка. – Витя, прекрати, больно!

– Не останавливайся, – сквозь крепко сжатые зубы процедил Туманов. – Мы его обманули, но это может быть простым везением. Там были Вечные, они могли отвлечь его внимание!

– Отвлечь? – Женя повертела головой. – Куда мы идем? Надо взять машину!

– Не здесь! Выйдем через лес на шоссе и поймаем попутку.

– Ты хотя бы представляешь, где мы?

– Нет. Но я слышу звуки. Там, за лесом, большая трасса. Быстрее! Уйти от неизвестного и невидимого противника можно, только непрерывно двигаясь.

– Неизвестного? Послушай, Вить, а не может быть врагом кто-то из твоих приятелей? Если так, одной проблемой меньше.

– Я тоже хотел бы упростить ситуацию до уровня крестиков-ноликов, но не выйдет, дорогуша. Ты уловила его запах?

– Неприятный, – Женя поморщилась. – Сначала мне показалось, что он пахнет, как Хамелеон, но потом… Однако это и не запах Вечного.

– Вот в этом-то вся проблема. – Туманов потянул куда-то влево, помог Жене вскарабкаться на пригорок и остановился.

В сотне метров перед ними, за полосой подлеска, лежало широкое шоссе. Откуда и куда оно ведет, было неясно, но в том, что это единственный путь к спасению, сомневаться не приходилось. Туманов вышел из режима маскировки и направился к обочине. Жене на «выход в свет» потребовалось гораздо больше времени. Виктор уже остановил попутку и даже договорился о цене, когда девушка наконец справилась с эмоциями и предстала миру во всей красе.

Странно, но усталого водителя потрепанной легковушки ничуть не удивило появление практически ниоткуда перепуганной девицы. Он лишь кивнул, указывая на заднее сиденье, и неумело подавил зевок.

– До МКАД довезет, дальше сами, – сообщил Виктор, пропуская Женю вперед.

– Техосмотр кончился, – буркнул водитель. – Завтра поеду проходить. Там очередь, блин…

– И все-таки подумай насчет своих друзей, – когда беглецы уселись в машину, прошептала Женя. – У страха глаза велики, а на самом деле, может, и не было ничего особенного. Может, только Вечными и пахло?

– Дай-то бог, – Туманов вздохнул. – Только не бывает так, чтобы сразу двое обознались. Даже если пили одно и то же – разные должны быть кошмары. Особенно во время бдения.

– Это точно, – водитель вдруг хрипло рассмеялся. – Пьют, бывает, одно и то же, а один взбзднет – горит, другой – гаснет. Но воняет одинаково вечно, это да. Это точно.

– Алло, земляк, тут женщина, – сурово сказал Туманов.

– А чего я сказал? – водитель озадаченно пожал плечами. – Все как в жизни. Чего такого? Сейчас и по телевизору так говорят. В этом… доме, ну, который… все смотрят. А в комедийном клубе чего творят! Это вам не кабачок с тринадцатью стульями. Не, зема, ты не прав. Нормально это теперь. Даже того… круто.

– И этот мир ты собрался спасать? – тихо вздохнула Женя. – Миссия? Надо ли?

– Не мне решать, – Туманов отвернулся к окну. – Спасать мне. Решать – нет.

* * *

– Вот и все на сегодня, можем съездить пообедать, – выйдя из палаты Туманова, бригадир Островский закрыл окошко шпионской программы в своем коммуникаторе и спрятал приборчик в карман. – Как говорят киношники: «поцелуй в диафрагму». Кстати, симпатичная получилась пара, хотя на первый взгляд – мезальянс. Взрослый интеллигентный мужчина с хорошими генами и малолетка-троечница из Чертанова, к тому же – наполовину Хамелеон… Казалось бы, ничего общего! Но есть в них обоих что-то особенное: неуловимое и потому вдвойне загадочное. Ты как считаешь?

– Я никак не считаю, бригадир, поскольку не знаю, что делать с этой дамочкой дальше. – Джонатан бросил обеспокоенный взгляд на дверь палаты. – Конвой снимаем?

– Она больше не опасна, – бригадир кивком указал на выход. – Чего нельзя сказать о ее братце. Едем. После обеда получишь новое задание.

– Снова выслеживать Хамелеона?

– Что поделать, Джонатан, пока он на свободе, война не окончена.

– Надеюсь, в новой операции не будет ловли на живца?

– А кто сказал, что она была в предыдущей? – Островский погрозил помощнику пальцем. – Туманов? Ты слишком легковерен, мой друг. Даже к самым убедительным гипотезам непосвященных следует относиться скептически. Виктор загадочный человек… или Вечный, даже цеховой Совет пока не понимает, кто он на самом деле. И, возможно, когда-нибудь Туманов сыграет заметную роль в нашей жизни, но пока… он всего лишь дилетант, едва прикоснувшийся к тайнам Цеха.

– А если он тот, кого мы ждали все эти столетия? Тот, кто вернет нам Вечность?

– Поживем – увидим, – после недолгой паузы сказал Островский. – Жаль, остались без Смотрителя. С ним увидели бы сразу.

– Не знаю, бригадир, имеет ли это значение… – Джонатан замялся. – Но я видел что-то вроде вещего сна.

– Любопытно, – Островский остановился и пристально посмотрел на помощника. – Что ты увидел?

– Вечность, – гигант вздохнул. – Мы стояли на дне ущелья перед островерхой скалой из черного гранита и видели в ее недрах вход в Вечность. Чтобы войти, нам следовало написать на воротах легендарную Формулу, но для этого нам нужно вспомнить ее, а вспомнить никак не получалось.

– Мы все-таки вошли в ворота?

– Этого я не видел. Но я помню, кто был среди нас.

Островский взглядом указал на дверь палаты Туманова. Джонатан кивнул и показал два пальца.

– Очень любопытно, – Островский задумчиво потер подбородок. – А ее братца там не было?

– Думаю, нет. Но там был кто-то пострашнее Хамелеона, или что-то пострашнее… и гораздо опаснее. Я не знаю – что, но это там было. Этот новый враг пытался нам помешать.

– И какой ты можешь сделать вывод?

– Не уверен, что он вам понравится, Всеволод Семенович.

– Переживу. Говори.

– Наш истинный враг не Хамелеон. Настоящий враг хитрее, сильнее и беспощаднее зверя-невидимки. И он угрожает не только Вечным, но и Хамелеонам, и людям… Всему миру!

Джонатан оборвал себя на полуслове. Островский смотрел на старого товарища с таким удивлением, будто видел его впервые. Причина была понятна. Отчаянный рубака, отважный воин, Джонатан боялся того, что пригрезилось в вещем сне. Бригадир знал помощника не первый век, но ни разу не видел его в таком состоянии, ни разу даже не заподозрил, что Джонатан может чего-нибудь бояться.

– Смелее, Смотритель, – тихо сказал Островский. – Кто наш враг?

– Я не знаю, – Джонатан шумно выдохнул и утер со лба испарину.

– Понимаю, – Всеволод кивнул. – Смотритель не обязан рассказывать свой сон, если не хочет. Но… я клянусь хранить имя врага в строжайшей тайне! Его не узнает никто, кроме нас с тобой. Пойми: чтобы сражаться, нужно знать, с кем!

– Я не знаю его имени, бригадир. Простите.

– И вы простите, господин новый Смотритель, – Островский коротко поклонился.

– Оставьте эти церемонии, Всеволод Семенович, – Джонатан поморщился. – Я не собираюсь задирать нос.

– Одобряю, – бригадир кивнул. – Кажется, мы шли обедать? Так идем. Война войной, а обед по расписанию.

Джонатан кивком выразил согласие, но его притормозил телефонный звонок. На связи был майор ФСБ Федотов.

– Алло, разведка? Ты стоишь или сидишь?

– А что? – Джонатан насторожился.

– Сядь, чтоб не рухнуть! – торжественно сказал майор. – Мы нашли контуженного братца твоей девицы! Если интересно, можешь приехать посмотреть. А можешь вообще забрать его для комплекта. Он у нас, в камере.

– Серьезно? – Джонатан нахмурился. – Никто не пострадал?

– Ну, как тебе сказать, – Федотов хмыкнул. – Кроме него, нет. Он в холодильной камере. С дырой в затылке. И знаешь, какого калибра пуля?

– Семь шестьдесят две, – почти шепотом ответил Джонатан.

– Так точно! Этот парень отыскался в лесу, неподалеку от хитро замаскированной деревни, где мы прихватили девицу!

У Джонатана в голове вдруг что-то звякнуло, и кусочки мозаики наконец сложились в картину.

«Бинго, – подумалось разведчику. – Вот в чем было дело! Проблемы Цеху создавали вовсе не Хамелеоны-полукровки! Вот почему мы так и не схватили настоящего Хамелеона. Он оказался вдвое хитрее, сильнее и умнее, чем мы могли предположить. Это тот самый Враг из вещего сна. Истинный Враг. Хамелеон и еще что-то большее. Он только прикрывался своими „сводными сородичами“, использовал их как дымовую завесу! И он по-прежнему рядом!»

– Что-то случилось? – поинтересовался Островский.

– Да, случилось, – Джонатан немного растерянно взглянул на бригадира. – Вы идите, я догоню. Мне надо проверить новую информацию. Задержусь на пять минут, не больше.

– Хорошо.

Джонатан выждал, когда Островский скроется за углом, затем резко развернулся и бросился к дверям палаты Туманова.

Двери оказались запертыми, но это не стало для Джонатана препятствием. Он одним ударом выломал замок и, выхватив из кобуры оружие, ворвался в палату.

Ни сыщика, ни Жени там не оказалось. Окно было закрыто, а секретных ниш в помещении Джонатан не обнаружил. Разведчик вернулся в коридор. Там тоже не нашлось никаких следов, и не было слышно посторонних звуков. Чисто и тихо, как и полагается в госпитале. Разведчик в сердцах плюнул на стерильный пол и спрятал оружие. Невнятные намеки вещего сна обрели предельную четкость и однозначный смысл.

Истинный Враг все сделал правильно от начала до конца. Используя врожденные качества Хамелеона и сверхчеловеческую хитрость, он с помощью Вечных убрал всех своих конкурентов и одновременно вычислил единственного из живущих на планете людей, который сможет открыть путь в Вечность.

«Неужели Враг стремится преградить бессмертным дорогу в их родной мир? Зачем? Да затем, что если Реальность получит доступ в этот идеальный мир, с враждой между Цехом и Хамелеонами будет покончено. А это, похоже, невыгодно Истинному Врагу. Он желает, чтобы противники истребили друг друга подчистую. Он хочет остаться единственным сверхчеловеком во всех измерениях мироздания. Каким оружием он намерен завоевать Вечность, после того как покорит Реальность? Вопрос сложный, и ответ на него, возможно, пока неизвестен даже самому Истинному Врагу. Но ответ наверняка найдется, когда Враг будет к этому готов. Такова логика Вселенной – она решает проблемы по мере их созревания. Но это она. Вселенная может позволить себе экспромты. А нам лучше бы подготовиться к проблемам заранее».

Джонатан развернулся и побрел к выходу из госпиталя.

«Тщательно подготовиться: учесть все мелочи, просчитать ходы, запастись оружием и так далее. Но прежде надо выяснить, кто этот Истинный Враг „в миру“, узнать его имя. Кто же этот мистер Икс, неизвестное лицо с известными намерениями? Впрочем, почему неизвестное? Его лицо, возможно, хорошо известно тем, кто только что исчез из запертой палаты. Разве не мотив, чтобы их похитить? Конечно, мотив! Но какова технология фокуса? И почему Враг не поступил проще, почему не убил свидетелей? Вопросы, вопросы…»

Джонатан вышел на крыльцо больницы и остановился, запрокинув голову. Со стороны должно было казаться, что он наслаждается летним солнцем.

«И начинать придется все-таки с поисков Туманова, а не с выяснения личности Врага. Так будет разумнее. Найдя сыщика, можно будет устранить не только верхушку проблемы, но и ее корни. Как? Да очень просто: открыв путь в Вечность, которая мгновенно разберется с Врагом и без участия бессмертных. Но сделать это мы сумеем, лишь добравшись до Черной скалы, причем обязательно в компании сыщика. Ведь если Туманов действительно долгожданный Избранный, только он сумеет написать на воротах то, что их откроет, – утерянную тысячи лет назад Формулу Вечности».

Джонатан заложил руки за спину и несколько секунд покачался на каблуках. Да, найти Виктора, а уж после искать Врага было разумнее, но не проще. И вообще, не с этого следовало начинать на самом деле. В первую очередь следовало задуматься над одним простым вопросом: а что, если Туманов и есть враг?

«Вариант неприятный для мозгования, но от него явно не отмахнуться, как ни старайся. Ведь что получается? Туманов – определенно необычный человек, хотя на хитромудрого злодея не тянет. Одна глупость с гранатой чего стоит! Попугать – было бы нормально, для того ему и дали этот железный фрукт, но взрывать-то зачем?! Однако на поверку это может оказаться лишь тактической хитростью, по сути – жестким, но эффективным отвлекающим маневром. И если не поддаваться на такие уловки, не отвлекаться, то сразу возникнут вопросы, на которые незамедлительно найдутся вполне логичные ответы.

Например, Туманова не обманывает маскировка Хамелеона, разве не убедительное доказательство того, что он сам Хамелеон? Дальше: его собственная маскировка обманывает и людей, и Вечных, и Хамелеонов, причем выборочно, каких он пожелает, – значит, он владеет этим даром лучше любого Хамелеона. Получается, он Суперхамелеон? Третий вопрос-ответ: он не погиб от руки Хамелеона, хотя должен был погибнуть, будь он человеком, Вечным или тоже Хамелеоном, значит, он еще и Сверхвечный?»

До главного вопроса-ответа оставался ровно один логический шаг, но Джонатан решил притормозить и не формулировать его, не прокрутив предварительные выводы еще разок.

«Нелишним в общей картине будет такой штрих, как нейтральность Туманова для нашего чутья. Даже когда наступил его Оптимум, реакция Вечных на него оставалась слабой. Будто на кандидата в бессмертные, а не на полноправного сородича. Правда, и никаких посторонних запашков не было. Хамелеоном от него не пахло даже близко. Только Женя и учуяла в нем родственную душу. Ну, да это другая песня. Душа не тело, на нее чутье иное…»

Джонатан вдруг насторожился. Мысли о чутье на врага неожиданно материализовались. Где-то глубоко в мозгу зазвенел тревожный колокольчик, а все органы чувств заработали с предельной остротой. Джонатан обратился в слух, обоняние и орлиное зрение.

Сначала появился запах, едва уловимый, но безусловно чужой. В нем была горькая нотка опасности и прохладный пугающий оттенок, который Джонатан для себя называл «дыханием смерти» или «могильным холодком». Где-то рядом появился Хамелеон, сомнений быть не могло. Оставалось понять – где? Слух пока отказывался определить хотя бы направление, в котором следует искать опасность, а зрение и вовсе расписывалось в бессилии. Под сенью густой листвы, играющей на ветру рваными тенями, Хамелеон мог прокрасться незамеченным даже без маскировки.

Джонатан положил ладонь на рукоятку пистолета и… закрыл глаза. Несведущему наблюдателю могло показаться, что светловолосый гигант заснул стоя или превратился в слепую статую наподобие античных скульптур, но на самом деле бессмертный просто сосредоточился на чутье, которое в сложившейся ситуации оказалось полезнее всего. Исключив из списка помощников зрение и отрешившись усилием воли от звуков, Джонатан стал улавливать еще более тонкие нюансы в запахе врага.

Хамелеон? Да, пожалуй, это был все-таки Хамелеон. Во всяком случае, присущий им всем оттенок был очень силен. Но в то же время этот экземпляр пах несколько иначе. В гамме его запахов присутствовали довольно противоречивые составляющие. На какую-то долю секунды Джонатану даже показалось, что приближается вовсе не враг, что это кто-то из своих. Причем Джонатан ни в коем случае не допускал мысли, что запахи исходят от разных существ и смешиваются ветром. Нет, источник был единым.

«Что и требовалось доказать, – окончательно решил для себя Джонатан, – этот враг – не какое-то новое, неизвестное доселе существо, а Хамелеон, только не простой. Он еще и оборотень, если можно так выразиться, умеющий маскироваться под Вечного! И он на порядок опаснее чистокровного Хамелеона, а уж тем более полукровок, с которыми мы сражались до сих пор».

Запах врага усилился. Теперь Вечный мог точно определить, откуда приближается противник. Хамелеон-оборотень двигался вдоль госпитального корпуса, направляясь к скрытой за широким перелеском дороге. Его маршрут пролегал мимо затаившегося Вечного, но этот нюанс, похоже, не беспокоил врага. Либо он был настолько уверен в своей маскировке, либо надеялся, что бессмертного собьет с толку противоречивый запах, но шел враг уверенно и достаточно быстро.

Джонатан открыл глаза и взял оружие на изготовку. Палить поблизости от больницы было опасно, но он и не собирался открывать огонь «на нюх» до тех пор, пока Хамелеон не войдет в лесную зону.

Запах стал предельно отчетливым, и Джонатан даже сумел сузить сектор вероятного обстрела до десяти-пятнадцати метров. Точность была не ахти, на таком протяжении мог выстроиться целый взвод Хамелеонов, но Вечному приходилось довольствоваться малым, выбора не оставалось. Хамелеон был невидим и двигался абсолютно бесшумно. Слух бессмертного по-прежнему наслаждался исключительно пением птиц и шелестом листвы, а перед глазами играли резкие тени и блики солнечного дня.

«Жаль, нет с собой „Вулкана“, – Джонатан медленно обвел сектор взглядом. – Шесть стволов, пять тысяч выстрелов в минуту – можно выкосить сектор за десять секунд начисто. Заодно и врага. А из пистолета… фактически наугад… дохлый номер».

Оставалось пойти следом за врагом и попытаться проследить. Мысль была так себе – проследить за невидимкой, который, в свою очередь, тебя прекрасно видит! Но другой в голову не приходило. В конце концов, Джонатану не раз случалось сталкиваться с Хамелеонами в боевом режиме, но он до сих пор жив. Не так страшен черт, как говорится, пусть и невидимый. Главное – не пасовать и доверять чутью.

В лесу было больше шансов услышать звуки шагов Хамелеона, но резко ослабел запах, его начали забивать ароматы трав, прелой хвои и сосновой смолы. Джонатан остановился и прислушался. Ему показалось, что он различил подозрительные звуки метрах в тридцати впереди, но полной уверенности не было.

Слева хрустнула ветка. Охотник резко вскинул оружие, но тут же его опустил. Из-за ближайших кустов вывернул беспечно прогуливающийся пациент в больничной пижаме. Теоретически он, конечно, мог быть Хамелеоном, но чутье на него не сработало. Оно упрямо держалось за прежний азимут – враг уходил к шоссе. Пациент выпучил глаза и замер на месте с нелепо поднятой ногой, будто опасаясь, что следующий шаг может спровоцировать огромного человека с пистолетом в руке на необдуманные действия. Кроме того, он окончательно забил запах врага, невольно пустив ветры. Джонатан едва заметно поморщился, приложил палец к губам и кивком указал перепуганному больному на ближайшую асфальтовую дорожку. Пациент судорожно кивнул, выбрался на асфальт и торопливо пошаркал к госпитальному корпусу.

Джонатан сделал несколько шагов вперед, попытался снова взять след, но верховое чутье уже не работало. Хамелеон ушел слишком далеко. Можно было проползти по траве, она хранила следы лучше, чем воздух, но скорость передвижения в этом случае падала до мизерной и терялся весь смысл преследования. Что толку идти по остывающему следу, если он наверняка оборвется у обочины шоссе?

Джонатан спрятал оружие, присел, провел рукой по земле и понюхал пальцы. Запах врага был слабым, смешанным с прелью, и оттого еще больше похожим на могильный.

«Этот враг ко всему прочему гораздо быстрее полукровок. Настолько бесшумно можно только идти, не спеша, мягко ступая и обходя всевозможные сучья и валежник. Но если он с такой скоростью ходит, да еще с грузом, то с какой он бегает, особенно налегке?! Очень опасная тварь. Очень. А если он еще и бессмертный, нам не обойтись без особого подкрепления, как ни противно это признавать».

Джонатан вытер пальцы о брюки и выпрямился. Мысль о возможном бессмертии врага снова вытянула на поверхность прежнюю догадку – основной вывод из размышлений у парадного подъезда госпиталя. Если Истинный Враг обладает способностями Хамелеона и Вечного в полной мере, то, чтобы бороться с ним, Цеху могло потребоваться не просто «особое», а «эксклюзивное» и очень мощное подкрепление. Теоретически на эту роль вполне подходил Избранный, то есть Туманов, но как раз с ним Джонатану было пока ничего не ясно.

«Если он Избранный, почему позволил врагу себя похитить? А если он сам и есть враг… об этом даже думать не хочется! Тогда Цеху конец и очень скоро. Можно откупать кладбище и рыть ямы. Сразу на всех. Кладбище бессмертных – звучит странно и страшно, но если Туманов враг, так и будет».

От размышлений Джонатана отвлек новый запах. Приближался кто-то из своих, но шел он почему-то с той стороны, в которую минутой ранее ушел Хамелеон. Джонатан снова вынул пистолет. Особо талантливый враг по определению должен быть и особо хитрым. Что, если он решил обмануть преследователя, усыпить его бдительность, а затем, подавив в своем запахе нотки Хамелеона и оставив лишь «вечную» составляющую, вернуться и уничтожить преследователя?

– Я заждался, – из зарослей выбрался бригадир Островский. – Что ты тут потерял? Ого! А пистолет зачем? У нас аврал?

– А вы зачем сюда забрели? – Джонатан уставился на бригадира с подозрением.

– Моя машина на параллельной аллее, – Островский взглядом указал влево. – Ждал тебя, ждал, потом почему-то забеспокоился и решил вернуться. Напрямую. Так быстрее. Что случилось, Джонатан?

Говорил бригадир искренне, смотрел прямо в глаза и вообще вел себя абсолютно естественно.

– Ничего, – охотник спрятал оружие. – Показалось, что чую врага.

– Показалось? – Островский указал в сторону шоссе: – Туда ушел?

– Вы тоже почуяли?

– Я же говорю – забеспокоился. Ты его спугнул? Думаешь, он приходил за Тумановым? Или снова за сестрой?

– Тот, о ком вы говорите, мертв. Мне только что звонил Федотов. Владимир Храмовников был марионеткой, как и все остальные полукровки, включая Женю. Настоящий враг не он. Как я и предполагал. В смысле – видел в вещем сне.

– Ну, раз братец-хамелеон мертв… получается, так оно и есть, – немного подумав, согласился бригадир. – И кто же этот новый враг?

– Это долго объяснять, Всеволод Семенович… сразу не сформулировать.

– Так, так… – Островский несколько секунд помолчал, потом взял помощника за рукав и кивком указал в направлении невидимой за деревьями машины: – Едем. Мы ведь собирались пообедать? По пути сформулируешь и за обедом спокойно изложишь.

– Вы не все знаете, бригадир. Туманов и девица исчезли, их нет в палате. И я чую, их нет в госпитале.

– Час от часу не легче! – Островский отпустил одежду Джонатана и всплеснул руками. – Ты объявил тревогу?! Где они могут быть?

– Не знаю, но… тревогу объявлять поздно. Надо начинать поиск. Это другой алгоритм.

– Ну, поиск, – Всеволод Семенович согласно кивнул. – Что ты стоишь? Идем в твой мобильный офис! Или ты собираешься руководить ищейками по сотовому?

– Бригадир! – Джонатан твердо посмотрел шефу в глаза. – Вы меня не поняли. Никакие перехваты и прочесывания ничего не дадут. Я же сказал, это непросто объяснить вот так, на ходу.

– Джонатан! – примерно тем же тоном ответил Островский. – Хватит темнить! Я доверяю твоему огромному опыту контрразведчика, но будь любезен, приведи хотя бы один убедительный довод в оправдание твоей пассивности! Почему ты так уверен, что в результате обычного рейда мы не сумеем перехватить нового Хамелеона… или кто там был… короче – врага, и обнаружить спрятавшихся где-то поблизости подопечных? У нас мало бойцов? Или нам не хватит отточенных веками навыков? Ответь, если не трудно!

– Началась новая игра, бригадир. И начал ее кто-то гораздо опаснее Хамелеона.

Бригадир хотел что-то сказать, но осекся и замолчал. Ненадолго, но достаточно, чтобы немного успокоиться.

– Это я уже понял. Тот самый враг из твоего вещего сна, – Островский произнес это с раздражением, но уже не так возмущенно.

– Да, бригадир, – Джонатан замялся. – Наверное.

Бригадир снова взял длительную паузу, затем в голос вздохнул и жестом указал на левое крыло госпиталя, так называемый «пищеблок», в котором, кроме простейшей столовой, располагался еще и небольшой ресторанчик.

– Идем, варяг, выпьем эля для смазки извилин, раз уж нормально пообедать не получается. Здесь, конечно, не лучший ресторан Москвы, сервис постсоветский, но готовят вполне прилично. В процессе, так сказать, и сформулируешь… Но охрану ты все-таки усиль и ориентировку нашим ищейкам дай! Шутка ли – Избранного прохлопали! Совет с нас три шкуры снимет, если Туманов не вернется.