Текст книги "Формула Вечности"

– Да, бригадир, так и сделаю. Но это не поможет, я же говорю. Туманов уже далеко отсюда. И никакие ищейки его не найдут. Идемте, действительно, присядем, и я все объясню. А то мы словно бы об одном говорим, но на разных языках… как англичанин с эскимосом.

Островский смерил Джонатана подозрительным взглядом, но промолчал, хотя в аллегории роль эскимоса отводилась явно ему. Бригадира успокоила ирония Джонатана. Если человек иронизирует, значит, он уверен в своих силах и в том, что все делает верно. Обычно Джонатан принимал решения, лишь будучи полностью уверенным в своей правоте, а потому ошибался исключительно редко, и Островский давно привык к такому подходу подчиненного к делам.

Хранил молчание бригадир и во время обеда, когда Джонатан неспешно, тщательно подбирая слова, изложил ему отчет о событиях последнего получаса и озвучил возникшие в результате вопросы-ответы. Лишь спустя пять минут после того, как помощник умолк, бригадир наконец поднял на него задумчивый взгляд и спросил:

– Ты хочешь сказать, что мы имеем дело с уникальным представителем сразу двух видов? Наполовину Хамелеоном, а наполовину Вечным?

– Получается так, бригадир. Причем в обоих случаях уместна приставка «сверх».

– Это просто невероятно!

– Невероятно, но ничего другого предположить не могу. И если рассуждать без предвзятости, положа руку на сердце, такой метис когда-то должен был появиться. И то, что он обладает не суммой, а произведением способностей двух видов тоже, по-видимому, вполне логично… как говаривал когда-то многоуважаемый Барух: sub specie aeternitatis.

– Ну да, – Островский кивнул. – С точки зрения вечности. В свое время я переводил «Этику». Только Спиноза рассуждал о других вещах, не настолько очевидных и одновременно противоречивых.

– А что вас не устраивает, бригадир? Чем не портрет идеального врага для обеих общин?

– Портрет убедительный, мой друг, не спорю. Но не походит на портрет конкретного подозреваемого. Даже если Туманов обладает описанными тобой качествами, это не повод обвинять его во всех смертных грехах.

– Мне и самому не по душе этот вариант, бригадир.

– В таком случае нам следует договориться, что момент истины наступит, только когда Туманов отыщется, – заключил Островский. – Согласись, его исчезновение из больницы, да еще вместе с Женей, можно расценивать как угодно. Самый благоприятный для нас вариант, если они сбежали, почувствовав приближение Врага. Этот вариант не сулит Цеху дополнительных проблем. Если парочку похитил Враг, это хуже, но тоже поправимо. А вот если Виктор и есть Враг, и его побег – начало новой партии, мы явно проигрываем дебют. И проигрываем сразу с крупным счетом.

– Согласен, бригадир, об этом и беспокоюсь.

– И все же я чувствую, что Туманов не Враг, а жертва, – задумчиво проронил Островский. – Вспомни свой вещий сон. У той Черной скалы он был рядом с нами, угроза исходила от кого-то другого. Ведь так?

– Не совсем, бригадир. Угроза была разлита в воздухе, мы будто бы стояли в центре грозовой тучи, насыщенной враждебностью, словно влагой. Врагом в такой атмосфере мог быть кто угодно. Даже один из нас.

– Ну, это ты перегнул, – Островский неуверенно усмехнулся. – Уж за себя-то мы можем быть спокойны.

– Разве? – Джонатан положил вилку и нож крестом на тарелку и немного ссутулился. – Честно говоря, после всех этих странных событий и превращений: Туманова в Вечного, а потом в Избранного, меня в Смотрителя – и после потери инстинкта гнева у женщины-Хамелеона… я ни в чем не уверен. Если выяснится, что кто-то из нас всегда был наполовину Хамелеоном, но до поры подавлял инстинкты своего альтер эго, я уже не удивлюсь.

Джонатан не смотрел прямо на бригадира, но боковым зрением все-таки пронаблюдал за его реакцией. Она была такой, какой ей и следовало быть. Осознав, что Джонатан может запросто оказаться прав в своих худших опасениях, бригадир явно расстроился. Островский некоторое время молчал, вяло ковыряя вилкой бифштекс, затем кивнул и негромко сказал:

– Я, пожалуй, тоже не удивлюсь. Прости нас, Вечность, за такие мысли…

* * *

Довези их стонущие от старости «Жигули» до МКАД, Туманов был бы сильно удивлен. Правда, он предполагал, что дело закончится банальной поломкой, причем крупной, из разряда «бобик сдох», но примерно за минуту до того момента, когда авто обязано было развалиться на ржавые запчасти, его заставил прижаться к обочине гаишный экипаж. Честно говоря, Туманов даже вздохнул с облегчением. Попасть в аварию было бы слишком. После гранаты – мелочь, но все равно чересчур для неокрепшего организма. К тому же с Виктором была Женя, которой лишний риск был и вовсе противопоказан. Ведь ее бессмертие не включало такую опцию, как неуязвимость. Бессмертна, пока цела.

«Странные все-таки понятия у этой Вечности, – выбираясь из машины, подумал Туманов. – Ну, сделала бы оба вида по-настоящему бессмертными, то есть заодно и неуязвимыми для всех, кроме своих прямых врагов. Равные шансы, здоровая конкуренция… нет же, надо было ей завернуть все против часовой стрелки. Первые бессмертны и неуязвимы для всех, кроме вторых, а эти вторые просто долгожители и невидимки. Единственный общий талант – инстинкт гнева, то есть непреодолимое стремление убить врага, если он появляется в поле зрения. Где логика? Хотя при чем тут логика? В смысле – наша, нормальная, земная логика. Наверняка в таком распределении талантов между Хамелеонами и Вечными имеется какой-то скрытый смысл, известный только Вечности. Эх, понять бы – какой, сразу бы прояснилось на доске. А пока ясно лишь одно: понимаешь, что происходит, не понимаешь – твои проблемы. Реагировать все равно надо. Логически находить верные решения или интуитивно – вопрос десятый. Главное – не стоять, как баран у новых ворот, не тормозить».

Проверять документы у пассажиров милиционеры не стали. Они сразу сосредоточились на водителе, а на его клиентов не обратили вообще никакого внимания. Это было на руку беглецам, и они решили не испытывать судьбу, дожидаясь, чем закончится проверка, а медленно двинулись вдоль обочины в прежнем направлении, только километров на полста в час медленнее. Туманов то и дело поднимал руку, пытаясь остановить новую попутку, но на его жесты почему-то никто не реагировал. Почему, до Виктора дошло лишь полчаса спустя, когда мимо на приличной скорости промчался знакомый кортеж: «Тахо» и два черных «Мерседеса». Туманов сосредоточился на человеческом видении окружающего мира и вздохнул. Видимо, невольно реагируя на вероятную опасность, и он, и Женя брели по обочине включив маскировку.

– Может, так оно и лучше, – размышляя вслух, пробормотал Виктор, вновь меняя ракурс.

– Что лучше? – Женя успела уйти дальше, чем предполагал Туманов, и ему пришлось ее догонять.

– Наша с тобой защитная реакция не всегда осмысленна. Вот сейчас, например, чутье работает отдельно от мозгов. Мы уже полчаса бредем под прикрытием маскировки, поэтому никто и не останавливается. Но, с другой стороны, никто и не нападает.

– Если этот новый враг круче Хамелеона, хотя бы меня он должен был увидеть.

– Значит, мимо он пока не проезжал, – Туманов пожал плечами. – И слава богу. Стой. Отдохнем.

Отдохнуть удалось всего пару минут. Запах приближающегося Врага появился внезапно. Он налетел, как порыв ветра, предвещающий грозу, окутал пыльным облаком страха и буквально столкнул беглецов с обочины в кювет. Эта подсознательная реакция оказалась единственно верной. Буквально через минуту на том месте, где отдыхали невидимые пешеходы, резко затормозил массивный черный «Ленд Крузер».

Туманов ухватил Женю за руку и потащил за собой. Девушка споткнулась, вскрикнула и остановилась, потирая колено, ушибленное о какой-то скрытый в траве камень. Заминка стоила беглецам очень дорого. Пока Женя боролась с неприятными ощущениями, пока парочка снова набирала скорость, «Крузер» успел аккуратно съехать в кювет и выбраться на оперативный простор прилегающего к трассе бездорожья. Мчаться с крейсерской скоростью по скрытым в траве глубоким канавам и высоким кочкам было не по силам даже такой серьезной машине, но шансов у беглецов все равно практически не осталось. Впереди виднелся лес, но перед ним раскинулось покрытое рытвинами и присыпанное хламом километровое в ширину поле. Пересечь его, не попав под колеса нагоняющему вседорожнику, было реально только при условии, что «Крузер» напорется на бетонный блок – таких в траве валялось предостаточно – или сядет на брюхо, угодив в особо глубокую канаву. Как первое, так и второе было почти нереально. Водитель машины сидел высоко и видел далеко. Во всяком случае, пока он успешно объезжал все препятствия и медленно, но верно сокращал отставание от беглецов.

Туманов на секунду обернулся. В полумраке салона было трудно рассмотреть что-либо определенное, но на выручку пришло чутье. Виктор легко определил, что в машине сидят двое. Один из них человек, а другой… либо Хамелеон, либо Вечный. Такое сочетание было возможно в одном-единственном случае, если второй – Враг.

«Только бы не за рулем, – почему-то подумалось Туманову. – Задавит – не выжить. Возможно, даже мне. Жене – точно».

От такой мысли стало не по себе, и сыщик прибавил ходу. Слева виднелись какие-то развалины; чуть выше уровня земли, но все равно достаточное препятствие для машины. Женя без слов поняла, что задумал Туманов, и припустила с легкостью лани, куда только подевалась хромота.

Руины оказались совсем крошечным и, в общем-то, неопасным препятствием. Все, что здесь грозило «Крузеру», – ржавый гвоздь в колесо. Но водитель машины предпочел не рисковать и пустился в объезд. Таким образом, парочка выиграла секунд десять. А до леса оставалось еще метров триста.

– Ты… летать… случайно… не умеешь? – тяжело выдохнула Женя. – Было бы здорово. Черные очки на нос, посильнее оттолкнулся… и в небеса.

– Не спеши в небеса… дорогуша, – ответил Виктор, оглядываясь по сторонам. – Давай вправо! Там, кажется, обрыв.

– Точно! – воскликнула Женя. – Речка! Успеем!

«Крузер» буквально вылетел наперерез, когда до обрыва оставалось не больше полусотни шагов. Подпрыгнув на естественном трамплине-бруствере, он пролетел метров пять, глухо отработал колесами о влажный грунт и взревел мощным двигателем, рывком набирая скорость. Туманов слабо представлял, насколько резко могут разгоняться такие машины в условиях бездорожья, но, как постоянный читатель автожурналов, отлично помнил, что на асфальте этот показатель у них выглядит весьма впечатляюще. Секунд за десять-одиннадцать до сотни. И это при массе в две с половиной тонны. Пусть этот крейсер успеет набрать хотя бы половину скорости, если собьет – мало не покажется даже бессмертному.

Виктор внутренне собрался и приготовился к акробатическим этюдам. Если не трусить, держать эмоции под контролем, а мышцы в полной готовности к резкому старту, представлялось реальным даже выиграть своеобразную корриду. Например, пропустив «быка» мимо себя, стоя на краю обрыва. Вряд ли он сумеет затормозить на самом краешке. Земля тут подсохла лишь на поверхности, чуть глубже она плыла и расползалась под ногами, как солидол.

«Неудивительно после целого сезона дождей. Под колесами такой студень расползется еще охотнее, сомнений нет. Остается только сыграть и выиграть».

Неизвестно, видел ли враг Туманова, но чуял его не хуже гончей, это точно. Учуяв, что Туманов остановился, Враг мгновенно разгадал все планы сыщика. Он заставил водителя резко вырулить влево – примерно в сторону Виктора, а затем бросить машину вправо, прямиком на Женю, которую, в принципе, мог и чуять, и видеть, как Хамелеон Хамелеона. Девушка не была готова к атаке и потому лишь успела прикрыть голову руками.

– Нет! – шепнул Туманов, зачарованно глядя, как Женя, нелепо дернув ногами, взлетает в воздух и как летит с обрыва вниз.

Безвольно плюхнувшееся в узкую речку тело подняло целый фонтан брызг и мгновенно исчезло в мутной воде.

Несколько секунд Туманов просто стоял и тупо смотрел на то место, где под водой скрылась Женя, надеясь, что она сейчас вынырнет и начнет звать на помощь. «Крузер» тем временем успел развернуться и, снова прорычав свой грозный боевой клич, ринулся в новую атаку. Судя по неточному «прицеливанию», водитель не видел будущую жертву, а пассажир не смог подсказать направление, маскировка Туманова была на порядок совершеннее, чем у Жени, но Виктор все равно невольно попятился, поскользнулся и, шлепнувшись на живот, съехал по глинистому обрыву к кромке воды. Не добившись результата в атаке наугад, машина резко затормозила и остановилась у края трехметрового обрыва. Вопреки расчетам Туманова, размытая почва не ушла из-под колес, и вседорожник не скатился следом за своими жертвами.

Щелкнули замки дверей. Туманов поднял взгляд. Солнце, в кои-то веки прорвавшее осаду низких туч, светило врагам в спины, и сыщик видел только их силуэты. Сориентироваться помогло чутье. Слева от машины стоял крепкий, широкоплечий человек, справа Враг.

«Значит, меня точно не убили бы, – мелькнула мысль, – за рулем был человек. Но это меня. А вот для Жени, если она не вынырнет прямо сейчас, это не будет иметь никакого значения».

Человек достал оружие и дослал патрон в ствол. Намерения громилы были предельно ясны. Добить Женю, если вынырнет.

«Может, они охотятся не за мной? Но зачем им Женя? Чтобы лишить меня союзника и одновременно деморализовать? Вполне возможно. Нельзя убить, но можно нейтрализовать. Грамотный ход».

Туманов резко поднялся и в три прыжка оказался там, где до сих пор виднелись круги от падения Жени. С обрыва стукнули три подряд выстрела. Стрелял подручный врага «на слух и плюх», а потому, конечно, промазал. Две пули шлепнули по воде где-то справа, а одна прожужжала буквально над ухом. Виктор набрал воздуха и нырнул.

Дайвинг в одежде, без снаряжения и в мутной воде грязноватой речушки – дело довольно противное, но Туманову было не до эстетства. Ему было даже не до врагов, жаждущих всадить пулю сыщику в голову, когда он вынырнет, – шанс, кстати, реальный, кругов на воде никто не отменял даже для Избранных. Но сейчас все мысли Туманова занимало только одно – срочно найти Женю!

«Если она выжила после удара, а это вполне возможно, ведь Хамелеоны, пусть и полукровки, крайне живучи! – надо просто не дать ей утонуть, и все будет в порядке. Не дать утонуть!»

Виктор начал энергично загребать, погружаясь все глубже. Вода стала холоднее, в ушах зазвенело до боли, но Туманов не остановился и вскоре нащупал илистое дно. Он почти ничего не видел, темно-серую муть и только, чувствовал, что его сносит течением, и это серьезно уменьшает шансы, но упорно шарил по дну, то и дело натыкаясь на коряги, какой-то ржавый хлам и камни. Один раз он вроде бы ухватился за что-то живое, но это оказалась здоровенная рыбина, невесть как и неизвестно откуда заплывшая в это речное захолустье.

По ощущениям Туманова поиски продлились не больше минуты, но за это время он успел основательно замерзнуть и растратить запасенный в легких кислород. Всплывать, так и не отыскав Женю, не хотелось, но утонуть из солидарности было бы глупо. Понятно, что раз ты Избранный, то рано или поздно всплывешь и оживешь, но ведь это касается исключительно себя любимого.

«А как быть с Женей? Она-то не бессмертная. Всего лишь Хамелеон-полукровка. Пока есть малейший шанс ее спасти, надо бороться!»

Виктор оттолкнулся от дна и резко пошел на всплытие. Глубина оказалась очень приличной, метров семь-восемь. Течение, как выяснилось, тоже. За минуту с лишним Туманова снесло на сотню метров, и выстрелы вражеского оружия стали ему не страшны. Впрочем, стрелять было уже некому. «Крузера» на краю обрыва не оказалось. Вполне возможно, Враг решил устроить засаду ниже по реке, но, скорее всего, его кто-то спугнул, и он временно отступил. За последнюю версию говорил тот факт, что Туманов не чувствовал запаха Врага. Сейчас вокруг пахло только рекой, лесом и автомобильными выхлопами, принесенными ветром со стороны шоссе.

Разобравшись с оперативной обстановкой, Туманов повертел головой в надежде увидеть Женю. Девушки на поверхности не было. Виктор едва сдержал нахлынувшие чувства. За что?! Что сделала хрупкая девчонка этому странному Врагу? Вряд ли он мстил ей за цеховых самоубийц, использовавших ее инстинкт гнева, чтобы свести счеты с затянувшейся жизнью. Вряд ли он ощущал к ней такое же инстинктивное чувство ненависти, какое она испытывала к бессмертным и с которым – честь ей и хвала – все-таки сумела справиться. Вряд ли он всерьез считал ее опасным бойцом микроскопического войска Избранного. Тогда за что? Просто чтобы досадить Туманову?

«Деморализовать, – вновь пришла мысль. – Выходит, этот Враг в курсе наших дел. Неужели это кто-то из своих? Но тогда Цех в большой опасности и, сбежав из госпиталя, я поступил по отношению к Вечным не совсем честно. С одной стороны, не дети и без меня сумеют одолеть Врага, если обнаружат. Но сумеют ли они его вычислить – вот вопрос?! Догадаются ли, что это один из них? Джонатан, конечно, хорош, но и он не семи пядей во лбу. Черт возьми, одно к одному! Чем больше распутываешь, тем отчетливее понимаешь, насколько велик клубок проблем! И насколько горькая доля быть Избранным, за которого гибнут близкие люди».

Туманов сглотнул подступивший к горлу комок, набрал воздуха и снова нырнул…

Отчетливое понимание тщетности поисков, а вместе с ним и отчаяние пришли примерно после седьмого или восьмого погружения. Вконец замерзший, предельно уставший и действительно полностью деморализованный, сыщик кое-как доплыл до противоположного, пологого берега, выполз на чахлую траву и растянулся совершенно без сил. И физических, и моральных. Неизвестный Враг вчистую выиграл первый раунд новой схватки.

«Наверняка так и было задумано, – трясясь от мелкого озноба, Виктор попытался сосредоточиться на чем-нибудь отвлеченном, пусть даже на тяжелых мыслях, лишь бы не думать о холоде, пробравшемся в каждую клетку тела. – Демонстрация силы. Только непонятно – зачем? Не проще ли было сразу врезать главным калибром и решить все проблемы? Зачем усложнять, растягивать? Понятно же, что на самом деле девчонка ему была не нужна даже в качестве дичи для подмосковного сафари. Не знаю, откуда взялся и что затевает этот гад, но играть он намерен именно со мной. Теперь нет и малейших сомнений, что Цех, Хамелеоны, люди интересуют его лишь постольку поскольку. Кстати, вот здесь и может быть спрятан ответ на вопрос „зачем?“. Вернее, почему он только показал свою силу, а не убил меня. Да потому, что не время! Я не сделал чего-то, что подтвердило бы мою избранность и уверило Врага, что я именно тот, кто ему нужен. Из этого следует, что главная задача противника противоположна моей. А какая главная задача у меня? Найти путь в Вечность? Примирить бессмертных и Хамелеонов? Стать внештатным судьей при Совете Цеха? Островский ничего толком не сказал, самому догадаться пока слабо, мало фактов. И как же быть? Не узнав, чего желает Враг, не удастся его переиграть. Так и буду отдавать ему территорию, тактическую инициативу и друзей…»

От последней мысли стало тошно. Именно так: дурно и тоскливо до предела, до спазмов в желудке и горячих слез, ручьями стекающих по холодным щекам. Туманов уткнулся лицом в траву. Минут через десять стало легче. Подкативший к горлу комок исчез, а дурнота отступила.

«Любил ли я ее? Не знаю. Наверное, не успел влюбиться. Так, на уровне сильной симпатии. Но что это меняет? Все равно она была близким мне человеком. Горько, но еще больше – обидно. Обидно, что не уберег».

Туманов вяло растер руки, плечи и, запрокинув голову, подставил лицо августовскому солнышку. Согреться – и в путь. Нет, не ловить Врага и не искать цеховых союзников. В первую очередь надо закончить текущее дело, а заодно обдумать все происходящее еще раз, более трезво. А там будет видно.

Виктор с трудом поднялся и побрел вдоль берега, внимательно изучая все проплывающие мимо коряги и осматривая прибрежные заросли камыша. Найти тело Жени стало для него принципиальным вопросом, а заодно тем самым делом, которое могло подавить эмоции.

Примерно через час Туманов вышел к запруде. Речка в этом месте разливалась вширь почти до размеров настоящей реки, но после нагромождения коряг, скрепленных илом и глиной, снова входила в свое прежнее русло, правда, при этом основательно обмелев. Поверх естественным образом образовавшейся плотины предприимчивые местные жители, скорее всего из темнеющего за ближайшими деревьями поселка, бросили мостки, по которым вполне реально было перебраться на другой берег.

«Если тело Жени не зацепилось за коряги, оно обязательно должно будет приплыть сюда. – Виктор выбрал кусок топляка на берегу и уселся, подперев руками подбородок. – Сидеть, возможно, придется долго, но время у меня есть. Много времени. Да, Враг рядом, но он не нападет, если я его не спровоцирую. Поскольку он меня просто не видит. Чует – это возможно, но не видит. Так что могу зависнуть тут хоть до конца времен. Кто-то из китайских мудрецов говорил, что, если долго сидеть на берегу, можно увидеть, как мимо проплывает труп твоего врага. – Туманов скрипнул зубами. – Хотел бы я это увидеть! Но, похоже, сегодня мне суждено увидеть совсем другую картину. Как проплывает тело друга. Хорошего друга. Даже больше, чем друга…»

* * *

Нужную полку в «холодной» расторопный белобрысый санитар отыскал в один миг. Она оказалась крайней правой в нижнем ряду. На табличке значилось время поступления, и была от руки написана фамилия. Все совпадало. Джонатан кивнул, и санитар, театрально поклонившись, выдвинул длинный металлический ящик.

– Ну? – Джонатан исподлобья взглянул на санитара.

– Чего? – тот заглянул в ящик и растерянно похлопал белесыми ресницами. – Оп-па! Покурить вышел!

– Не вижу повода для веселья, – строго сказал Вечный. – Где труп?

– Где, где… не в Караганде же, – санитар ухмыльнулся. – Где-то здесь. Куда ему деваться? Наверное, табличку перепутали. Сейчас найду. Тут у нас всего два десятка жмуров отдыхает.

Он бодро прошелся вдоль стены с ящиками, последовательно открывая все маркированные и обязательно отпуская хотя бы короткую реплику в адрес каждого из хранящихся в камерах покойников. Джонатану показалось, что процесс даже доставляет санитару удовольствие. Неясно только, что конкретно его так воодушевляло – созерцание мертвых тел или возможность сказать человеку нечто обидное без риска получить в нос. Проверив первый «этаж», санитар взялся за второй, теперь открывая все ячейки подряд. Когда он вернулся к тому месту, где стоял Джонатан, веселья у него явно поубавилось.

– Нету! – он развел руками и растерянно улыбнулся. – Был тут, я сам его паковал… и нету.

– Ну, тогда собирайся, – спокойно заявил Джонатан. – Ты паковал, с тебя и спрос.

– Почему это?! – возмутился санитар. – Может, его родным отдали! Я тут при чем? Я ни при чем! Чего сразу – собирайся?!

– Родным? Без вскрытия? – Джонатан навис над санитаром живой скалой, и тот невольно втянул голову в плечи. – Разве можно отдавать без вскрытия тело с пулей в башке? Это же криминал.

– Ну а я при чем?! – Санитара затрясло. – Это врача прокол! Его вяжите, а мое дело телячье – принеси, подай, пошел на…

– Стоп! – Джонатан поднял руку. – Угомонись. Скажешь, кто забрал тело, – отпущу на все четыре стороны, а будешь и дальше дуру гнать – закрою вместе с доктором. Все понятно?

– Я не при делах, гражданин начальник, вот вам крест! – санитар перекрестился явно впервые в жизни – слева направо. – Чтоб мне на полку лечь вместо жмура сбежавшего!

– Сбежавшего? – Джонатана вдруг ощутимо кольнуло некое предчувствие. Он взглянул на часы, затем схватил санитара за лацканы халата и резко прижал к стене. – Слушай сюда, некрофил вонючий. Сейчас половина первого. У вас обед, да?

– Да, – сдавленно прохрипел санитар. – С часу обычно.

– Пойдешь обедать прямо сейчас и не вернешься сюда до трех, понял? Если доктор вскрытие надумает делать…

– Не раньше чем завтра, – хрипло перебил санитар. – Сегодня у него еще четыре жмура на очереди. А он один, остальные доктора в отпуске. Зашивается.

– Вот и отлично. Значит, вообще до завтра эту ячейку не открывать, ясно? Ни под каким предлогом, никому.

– А если ваши сюда… заглянут.

– Наши не заглянут. – Джонатан отпустил санитара и тот, потирая шею, сполз по стенке. – А заглянут менты, скажешь, что ФСБ ящик опечатало.

– А вы опечатаете?

– Нет. Но ты скажешь именно так, если хочешь выбраться сухим из воды. Вот тебе на обед.

Он бросил санитару крупную купюру и отряхнул руки, будто от грязи.

– Благодарствуйте, – санитар торопливо спрятал деньги в карман.

– Раскроешь рот до завтра – считай… жмур, – напоследок предупредил Джонатан.

– У, – санитар вытянул губы и зажал их сразу всеми пальцами.

– Паяц-извращенец… Тупиковая ветвь – люди. Вид без будущего, – Джонатан покачал головой и вышел из «холодной».

Джонатана почти не удивило, что в морге не оказалось тела. В новых обстоятельствах и следовало ожидать чего-то подобного. Пружина нового противостояния закручивалась все туже, и тот, кто крутил заводной ключик, пока не собирался комментировать происходящее, предоставляя бескрайний простор для фантазии всем желающим поразмыслить на эту тему.

«А вот когда пружина разожмется, увернуться сумеет лишь тот, кто угадал направление удара. Остальным придется несладко».

Джонатан забрался в свой «Тахо», запустил двигатель, но с места не тронулся. Уколовшее в «холодной» предчувствие озарения никак не давало сосредоточиться на чем-то, кроме размышлений о растущем, как снежный ком, сгустке странных обстоятельств.

«Допустим, наш новый враг выкрал тело Хамелеона, чтобы сбить Цех с толку. Но зачем ему было вообще убивать потенциального союзника? Разумнее было бы продолжить прежнюю игру, используя Хамелеона как марионетку. Ведь этот парень был весьма неплох. Столько Вечных за несколько месяцев не удавалось уничтожить ни одному Хамелеону в истории. В чем же тут подвох? Имеется, конечно, вариант номер два: Хамелеон и есть Враг, и он зачем-то сымитировал свою смерть. Помнится, по части фокусов Храмовников-младший был подкован весьма неплохо. Особенно по части маскировки. И невидимкой мог стать, и запах заблокировать, и своим инстинктом гнева более-менее умел управлять. Мог выдумать и новую хитрость, почему нет? Только зачем? Чтобы обмануть Цех? Но ведь мы и так потеряли его из вида. Боялся, что все равно найдем? Но тогда ему следовало продумать операцию хотя бы на пару шагов вперед. Например, подсунуть в морг какое-нибудь тело вместо своего. Неужели он надеялся, что мы не проверим информацию Федотова? Кроме того, версия „Хамелеон – Враг“ не вписывается в новейшую историю по времени. Майор звонил прямо отсюда, стоя рядом с телом. Хамелеон не мог быть одновременно в „холодной“ и в лесу рядом с больницей. А вот если Враг – это кто-то другой, кражу тела он мог заказать наемникам, эта версия реальнее. Но опять же – зачем? Зачем было его убивать, „светить“ перед всем миром, а затем красть почти из-под носа у офицера ФСБ, который, что еще более важно, одновременно начальник СБ Цеха бессмертных?»

Нет, все пришедшие в голову версии были явно слабыми, а потому ничего толком не объясняли. Оставалось придержанное Джонатаном на десерт предчувствие озарения. Что так резануло слух? Какое слово в речи испуганного санитара показалось особенно неуместным? Джонатан припомнил слова медика.

«Чтоб мне на полку лечь вместо жмура сбежавшего!»

«Вот! Именно – сбежавшего».

Новая версия на первый взгляд казалась такой же слабой, как и предыдущая, но что-то в ней было… достоверное, несмотря на всю фантастичность. Особенно после случая с Тумановым и цепи прочих странных метаморфоз, постигших Вечных.

«Все-таки, а что, если Хамелеон ушел на своих двоих? Только не потому, что врачи ошиблись и приняли его за мертвеца. Имитация имитацией, но не с дырой в затылке. Это в голливудских фильмах приклеивают латексную аппликацию и обманывают всех и вся, в жизни все проще. Склонился врач „Скорой“ над бездыханным телом, сунул палец в раневой канал и только после этого констатировал: exitus letalis , что в переводе означает «готов». Грим в такой ситуации не поможет. Как тогда Храмовников мог встать и уйти? Так же, как это сделал Туманов? Так не должно быть, ведь Туманов вернулся потому, что Избранный, но кто это сказал? Мастера Цеха? И на основании чего они сделали такой вывод? На основании того, что Туманов вернулся, и это полностью соответствовало предсказаниям древних легенд? На самом деле это могло оказаться совпадением, и сыщик никакой не Избранный, а просто редкостный везунчик. Но пусть даже мастера правы, пусть все предсказанное в легенде об Избранном Вечном сбывается в реальности, кто сказал, что Избранный должен быть только один? Почему бы не появиться еще одному? Рас ведь две, вполне логично предположить, что у каждой должен быть свой мессия. В принципе, Храмовников на роль Избранного Хамелеона вполне подходит. Оппонент Туманову он достойный: сильный, хитрый, опытный».

Джонатан еще разок прокрутил в голове основные аргументы и разочарованно вздохнул.

«Версия интересная, но все равно это лишь гадание на кофейной гуще. И гадать можно бесконечно. Без проверки ничего не понять. А лучшая проверка – это что? Правильно, провокация».

Джонатан вынул из бардачка компактный компьютер и на некоторое время погрузился в виртуальность Сети. Через несколько минут ориентировка на В.А. Храмовникова была официально отправлена всем заинтересованным службам. Чтобы не возникли вопросы у тех, кто в курсе, что разыскиваемый преступник давно остыл, Джонатан поставил вчерашнюю дату. Ориентировка якобы запоздала, но отменить пока не дошли руки.

«На сутки сгодится, а там будет видно».

Джонатан спрятал комп и включил передачу, но тут же вернул рычаг в положение «парковка». Уезжать на поиски Врага или сбежавшего мертвеца не было смысла. Кто-то из них находился рядом. Джонатан почувствовал запах чужака, даже не выходя из машины.

«Враг? Нет, что-то в этом запахе не то. Во всяком случае, это не тот Враг, который был в лесу. Неужели их двое? Или даже больше? Или это все-таки запах воскресшего Хамелеона? Но раньше от Хамелеона не веяло бессмертным, даже на ту малую толику, какая присутствует в этом запахе. С другой стороны, в первой жизни он тоже был особо талантлив, мог маскировать свой запах настолько, что казался обычным человеком. Так почему бы ему сейчас не сымитировать запах того, кто его убил? Зачем? Да чтобы дать наводку Цеху и таким образом отомстить Врагу за обиду. Храмовников понимает, что в одиночку с таким монстром ему не справиться, но напрямую помогать бессмертным не позволяет гордость, а так – и овцы не внакладе, и волки удовлетворены».