Текст книги "На просторах судьбы. Часть вторая"

Мгновенно оценив обстановку, Кельт понял, ни то, что победить, даже удерживать виллу они долго не смогут, ибо противник был явно многочисленнее. Гибель его людей была неизбежна, это был вопрос времени. Значит, они должны были выиграть эту борьбу за время.

– Болдер! – крикнул он своему помощнику. – Не деритесь на открытом пространстве, отходите за баррикаду и держитесь там. Остальным защищать здание!

Болдер со своими воинами отошёл за баррикаду, заблаговременно сооружённую на единственном пути, ведущем к конюшне. Теперь туда можно было попасть только через виллу. Этот манёвр не только на некоторое время полностью обезопасил Летицию, но и поставил нападавших в трудное положение, они оказались на открытом пространстве меж двух огней, из виллы и из-за баррикады люди Кельта обрушили на них град стрел.

Но враги были неробкого десятка, подчиняясь команде своего невидимого и явно опытного руководителя, оставив на некоторое время Болдера в покое, римляне почти всем составом дружно бросились на штурм виллы. Они словно знали, что находившиеся там люди менее искусны в ведении боя, следовательно, более слабы.

Несмотря на большие потери, римлянам удалось прорваться внутрь. Болдер, который хотел воспользоваться ситуацией и ударить с тыла, не смог этого сделать, баррикада теперь находилась под прицелом подоспевших лучников, а в доме шёл ожесточённый бой.

Кельт предусмотрел возможность того, что им придётся сражаться в здании и заранее распределил роли и места, а также пути отступления. И сейчас, ведя бой, они все вместе медленно отступали к выходу, ведущему на зад-ний двор и конюшню. Но скоро из защитников виллы осталось лишь несколько человек и Кельт, выскочив из задней двери, увидел, что Болдер ведёт ожесточённый бой на баррикаде. Судя по всему, к римлянам прибыло дополнительное подкрепление.

– К конюшне, – крикнул, было, Кельт своим людям, но увидел лицо показавшего из дверного проёма врага.

Всё, больше у него здесь никого не было. Кельт снёс противнику голову и держал позицию до тех пор, пока бросив взгляд на баррикаду, не увидел двух или трёх отступающих воинов Болдера.

Сорвав с пояса палицу, Кельт швырнул её в проход, уложив двух врагов и немного затруднив дальнейшее продвижение остальным, а сам бросился к конюшне. Летиция к его облегчению была на месте.

– Садись на коня, уходим! – крикнул он.

И видя, что девушка стоит как вкопанная, по-прежнему плохо понимая происходящее, Кельт сам забросил её на лошадь, запрыгнул на другую и, схватив за узду, понёсся к морю. Там он заставил животных зайти в воду и через некоторое время они выбрались на сушу в стороне от виллы.

Пустив лошадей в галоп, Кельт и Летиция затем долго скакали и остановились, только уйдя из опасной близости от виллы. обогнув не Остановив коней в виноградниках, Кельт помог уставшей девушке сойти на землю и принялся разжигать костёр.

– Ты, наконец, объяснишь, что произошло? – спросила Летиция.

Кельт вкратце пересказал девушке разговор, произошедший между ним и Аэцием в Равенне, но умолчал, что того скорее всего уже нет в живых.

– Всё, Риму конец, – словно подводя итог, констатировал он. – Этот идиот Валентиниан роет могилу не только себе, но и всей империи.

Однако реакция Летиции на это сообщение оказалось совершенно неожиданной для Кельта. Она словно кошка вцепилась в него руками и закричала:

– Это ты! Всё из-за тебя! Ты обнажил меч в присутствии императора, и отцу стоило много, чтобы спасти твою шкуру! Именно из-за тебя его теперь убьют! – надрываясь, кричала Летиция, тряся Кельта, словно дерево, а тот изумлённо смотря широко открытыми глазами в лицо девушки, не произносил ни слова.

В принципе Кельт давно привык к перепадам в настро-ении своей возлюбленной, которая в силу своего воспитания, положения и религиозных убеждений, всегда считала виновными в собственных бедах и неприятностях кого угодно, только ни себя саму. Но если обычно она это делала беззлобно и непроизвольно, то сейчас в её голосе звучала настоящая ненависть. Ненависть к нему.

А ведь лишь менее суток назад, когда они, прижав-шись, друг к другу, лежали под виноградными лозами в своей беседке, эта самая красавица обнимала его. Тогда они были одни под этим тёплым южным небом, и казалось, на всей земле в тот миг царит только любовь и по-кой. Всего сутки назад Летиция говорила что любит, а сейчас эта неприкрытая ненависть и она, кажется, готова его убить. А девушка между тем совсем заходилась в истерике и, зарыдав, отпустила Кельта.

– Я тебя ненавижу, – простонала она. – И зачем мы только встретились?

Кельт по-прежнему молчал. В том, что говорила под-руга, не было истины, а действовало чувство. Ей было жалко отца и казалось, что именно он, тот, кто два года назад спас её от воинов Аттилы, виноват во всём что приключилось. Возможно, стоило оскорбиться и уйти, но Кельт не мог так поступить он действительно любил её. Да и как можно было бросить Летицию, если у неё не осталось ни одной родной души в целом мире.

– О боже всемогущий почему, во имя какой цели ты свёл нас? – прошептала девушка, обращая взор к небу.

Внезапно Летиции пришла в голову фантастическая мысль – освободить Аэция. Эта мысль словно пружиной подбросила её с места разом заставив забыть о только что высказанной неприязни к своему другу.

– Мы должны спасти отца! – твёрдо, ни мало сумнящиеся сообщила она Кельту. – Спасти, и только после это-го я стану твоей законной женой.

Но Кельт не разделил энтузиазма Летиции. Положив в костёр несколько сучьев, он смело посмотрел прямо в её исступленно-горящие глаза.

– Это невозможно, – спокойно сказал он.

– Что-о-о?

– Невозможно, – ещё более твёрдо, по-прежнему не отводя взгляда, повторил Кельт.

– Ты трус. Трус, умеющий размахивать мечом только среди тупых дикарей и боящийся цивилизованных воинов, – тихо, почти по слогам произнесла Летиция, и внезапно выхватив нож, бросилась на Кельта.

Это произошло так неожиданно, что Кельт едва успел подставить под клинок руку, которую Летиция ему и рас-порола. В следующее мгновение он обезоружил свою неистовую подругу и, откинув нож, прижал её к груди.

– Успокойся, прошу тебя, успокойся, – уговаривал он девушку пытаясь достучаться до её взвинченного разума.

Но Летиция не слушая увещеваний, не оставляла по-пыток вырваться из цепких объятий друга и завладеть ножом. Эта глупая борьба так морально изматывала Кельта, столь сильно выбивала его из колеи, что вскоре он почувствовал страшную усталость.

Внезапно девушка затихла у него в руках.

– Ты сейчас убиваешь меня, – прошептала Летиция. – Однажды ты это сделал, из-за тебя меня убили. Я точно помню, из-за тебя, – повторила она.

Кельт почти с ужасом понял, что почему-то верит этим словам подруги, и когда-то давно он действительно был повинен в её смерти.

«Но это невозможно она жива! О боги, кажется, я схожу с ума», – эта мысль окончательно доконала воина, он непроизвольно разжал руки и Летиция мягко выскользнула из его объятий.

Кельт испуганно нагнулся: уж не мертва ли она? Но нет, слава богам девушка была только без сознания. Он устроил подругу удобнее и положил ей на лоб смоченную водой тряпку. Это было единственное, что он мог сделать для неё в такой ситуации.

Летиция лежала очень бледная и прямая, и Кельт с удивлением подумал, что некогда видел её точно в таком положении, только тогда она не дышала. Он даже застонал от абсурдности всего, что творилось сейчас в его голове.

Сжав руками пульсирующие виски, Кельт закрыл, было, глаза. Закрыл всего лишь на миг, пытаясь таким образом успокоить разыгравшееся воображение, но покоя не было, покой всегда только мираж в этом мире, ибо почти сразу Кельт вскочил на ноги.

– Нет-нет, не может быть! – воскликнул он.

То, что невероятно ясно привиделось ему в эти доли мгновения, вроде бы действительно не могло быть и всё-таки, Кельт как никогда чётко это осознавал, осознавал не разумом, а каким-то другим способом, всё-таки было.

Едва прикрыв глаза, Кельт увидел лежащую на погребальном костре Летицию и самого себя стоявшего возле её изголовья, а рядом с ним сидел большой пятнистый кот: он то, откуда взялся? Это были явно они и в тоже время, будто совсем ни они.

Находясь под действием видения, Кельт опустился на колени и поцеловал девушку в бесчувственные, но по-прежнему прекрасные губы.

– Пожалуйста, не уходи, я так долго тебя искал, что не могу потерять, – с мольбой произнёс он.

Так Кельт сидел и разговаривал с находившейся без сознания девушкой, признаваясь ей в любви, чего бы ни-когда ни смог сделать открыто.

Летиция пришла в себя только к полудню и, несмотря на столь длительное пребывание вне сознания, по-видимому, чувствовала себя достаточно сносно, хотя её лицо было на редкость сосредоточено и грустно.

Кельт понял, что подробности их разговора остались в памяти девушки и, опасаясь нового приступа, поспешно протянул ей кусок мяса. Летиция молча, приняла пищу и принялась, также молча и невероятно сосредоточенно жевать, смотря невидящими глазами вдаль, словно была заколдована Арденнскими колдунами.

Кельт никогда не видел Летицию в таком состоянии. Эта была ни та несколько взбалмошная и всегда весёлая дочь великого полководца, которую он знал раньше, и от подобного противопоставления его сердце кажется, покрываясь льдом, разрывалось затем на куски, а неведомо откуда возникшее и не отпускавшее чувство вины, давило на грудь словно хотело лишить его возможности дышать. Необходимо было как-то подбодрить Летицию, только вот Кельт не знал как именно.

Покончив с завтраком, Кельт осторожно взял девушку за руку.

– Прошу, Летиция, выслушай меня как можно спокойнее, – попросил он.

Та кивнула в ответ.

– Нам придётся оставить Италию. Оставить немедленно. Мы будем вынуждены покинуть и все подвластные Валентиниану территории, поэтому наш путь будет лежать на север. Сначала доберёмся до Арденн, а оттуда, из владений дружественных племён, уйдём на берег северного моря, где я жил раньше. Там у меня была тайная пещера, надеюсь, она сохранилась.

– Пещера. О, боже мой, о чём ты говоришь? – вздохнула девушка. – А ведь совсем недавно я жила во дворце.

– Никто не знает своей судьбы. Вполне возможно всё переменится, и ты вновь будешь там жить, – успокаивающе ответил Кельт. – Но в пещере у нас, по крайней мере, будет больше свободы. В любом случае, сейчас мы во что бы то ни стало должны жить, это будет наш ответ Валентиниану. Если конечно он оставит нас в покое.

Кельт немного помолчал.

– Перед отъездом из Равенны я дал Аэцию слово, что не буду мстить за него, – снова начал он.

Летиция с удивлением посмотрела на воина.

– Аэций знал что подобная ситуация возможна, – подтвердил тот. – Так вот, хоть данное слово, – Кельт запнулся, – особенно если это слово дано мёртвым, нарушать нельзя, я когда-нибудь его нарушу и рано или поздно, сколько бы времени не прошло, но отомщу Валентиниану. Страшно отомщу! – смотря в пространство, добавил он.

Тот, кто был в этом воплощении Кельтом, как обычно сдержит своё слово, но в другом теле и времени. А прежде тот, кто был ныне императором и в силу этого обладал несоизмеримо большими возможностями, отомстит им. На шахматной доске жизни у него сейчас было неоспоримое преимущество, ибо подошла его законная очередь получить причитающееся.

ГЛАВА 11

Их настигли в центральной Галлии, когда они думали, что все возможные опасности остались далеко позади. Но ненависть Валентиниана решила иначе и гнала его под-чинённых вперёд, дабы доставить двух связанных веч-ностью к очам сиятельного негодяя. Доставить любой це-ной – живых или мёртвых!

Летиция и Кельт спокойно ехали по лесной дороге, наслаждаясь покоем и вкусным воздухом, когда сзади послышался топот многочисленных конских копыт. Кельт инстинктивно обернулся. Погоня! Это было первое и единственное, что очень ясно высветилось у него в мозгу. Ещё не видя воочию так ли это на самом деле, он схватил лошадь Летиции под уздцы и, ударив своего коня ногами под рёбра, понёсся вперёд. Дочь Аэция не задавала вопросов, она всё поняла.

После получасовой бешеной скачки лес резко закончился, и беглецы оказались на горбатом мосту через не-большую речушку. За мостом Кельт спрыгнул с коня.

– Скачи, я их задержу, – коротко бросил он.

– Нет, я останусь с тобой!

– Скачи, возьми тебя христианский дьявол! – неожиданно и впервые в жизни заорал Кельт на свою подругу. И опомнившись, уже спокойно прибавил. – В двух милях отсюда развилка, там повернёшь направо и дальше двигайся по дороге, пока не упрёшься в заброшенный форт. Запрись в нём и жди меня. Быстрее! – и что было силы, ударил ножнами меча лошадь Летиции.

Проводив взглядом удалявшуюся девушку, Кельт натянул тетивы обоих своих луков. Возле моста была очень выгодная позиция, она реально позволит ему задержать врагов. Ну, где же они?

Словно в ответ на его вопрос из объятий леса вырвался всадник. За ним ещё и ещё.

Спрятавшись за большим камнем, Кельт хладнокровно натянул лук, и едва первый всадник одолел ровно половину моста, спустил тетиву. Стрела попала точно в

цель, человек упал. Вторая стрела, направленная в коня, убила животное и прежде чем следовавшие позади, успели что-то понять и предпринять, Кельту удалось свалить ещё шесть или семь врагов, которые теперь лежали на уз-ком мосту вперемежку с бьющимися в агонии лошадьми.

Сообразив, что попали в засаду, загонщики поспешили удалиться с заваленного телами погибших людей и ло-шадей моста на недосягаемое для стрел расстояние, а из леса меж тем всё прибывали и прибывали отставшие воины.

Прятавшийся за камнем Кельт от удивления даже покачал головой: да их тут не меньше полутора сотен и в основном римляне. Судя по всему, Валентиниан отправил в погоню своих лучших ищеек.

Неожиданное препятствие спутало планы римлян. К тому же, Кельт этого не знал, был убит командир отряда и теперь его приёмник решал, что делать дальше.

Кельт понимал, форсировать речку вплавь враги не смогут, берега сильно заболочены, лошади увязнут, не добравшись до воды. Похоже, римляне знали об этом обстоятельстве, солнце уже клонилось к западу, когда отряд снялся и двинулся влево вдоль берега реки.

Дождавшись, когда последний всадник скроется из виду, Кельт вскочил на отдохнувшего коня и понёсся к месту, где должна была находиться девушка.

Летиция, несмотря на тоску по отцу и ненависть к Валентиниану, которого она и сама желала убить, а может и под действием этого, сделала всё так, как велел Кельт. Добравшись до старого галльского форта, что представлял собой двухэтажный деревянный дом в окружении каменных стен, она заперла ворота, и в ожидании своего друга сидела на стене, наблюдая за местностью.

Кельт доскакал до форта, когда солнце скрылось за лесом.

– Тебе удалось их задержать? – спросила девушка, едва он оказался внутри.

– Удалось, они были вынуждены поменять дорогу. Но это ненадолго, нам следует прямо сейчас уехать отсюда.

– Ночью? Давай дождёмся утра?

Кельт хотел возразить но, взглянув на осунувшееся, и усталое лицо подруги, согласно кивнул головой.

– Вот и хорошо, – обрадовалась девушка. – Сейчас я приготовлю еду.

– А я посмотрю оборонительные возможности этого сооружения, – согласился Кельт.

Он долго лазил по стенам и оставил своё занятие, когда Летиция позвала его ужинать. В принципе Кельт остался доволен состоянием форта, хотя сооружение простояло ни одно столетие в нём вполне успешно можно было держать оборону. Жаль только, что их всего двое.

Прежде чем покинуть стену, Кельт ещё раз посмотрел на лес обступавший форт со всех сторон.

«И всё-таки нам следовало уехать немедленно. Ладно, что сделано, то сделано будем надеяться, пронесёт и ищейки Валентиниана до рассвета не сумеют напасть на наш след», – успокаивал он сам себя, хотя на душе у него кошки скребли.

Зато Летицию, по-видимому, угроза нападения совсем не беспокоила. В тусклом свете факела, она сидела возле каменной плиты служившей столом и неторопливо жевала вяленое мясо.

– Что ты такой хмурый? – спросила девушка и, угадывая мысли Кельта, добавила. – Вряд ли они рискнут двигаться ночью по незнакомой местности. Но если даже нам судьба здесь умереть, я всё равно желаю провести эту ночь с тобой.

Кельт присел рядом и, слегка обняв девушку, сказал:

– Наверное, ты права. В нашем нынешнем положении не стоит загадывать вперёд дальше, чем на одну ночь.

В эту осеннюю ночь Летиция и Кельт любили друг друга как никогда ранее. Девушка, словно предчувствуя близкий и неотвратимый конец, прощалась со своим другом. В отличие от Кельта она отдавалась опьяняющему чувству полностью, тогда как он не мог расслабиться, ловя буквально все доносившееся из-за стен звуки.

Под утро, когда подруга задремала, Кельт оставил её, поднялся на стену и долго всматривался на север, где находились Арденны. Только в этих горах можно было найти временное укрытие, дабы в следующем году, если Летиция согласится, вернуться на морское побережье, где прошло его детство.

«Светает. Пожалуй, пока она спит, стоит всё приготовить, чтобы потом сразу убраться отсюда».

Кельт оседлал лошадей и направился будить Летицию, когда снаружи послышался нарастающий шум. Взбежав на стену, Кельт осторожно выглянул наружу и закусил губу, из леса к форту подтягивался посланный императором отряд.

«Всё, поздно!»

Кельт влетел в дом и растолкал девушку.

– Мы опоздали, – сообщил он ей.

– Куда? – не поняла спросонья Летиция.

– Пожалуйста, очнись быстрее. Мы опоздали уехать, за стенами форта римляне.

Летиция резко встала.

– Значит это наша судьба! Так угодно богу! Возможно, бог ещё поможет нам.

Кельт в ответ скептически покачал головой.

– Сегодня твой бог не на нашей стороне. Вернее, он никогда и не был на ней. Но послушай, Летиция, западная стена стоит на краю глубокого оврага, бери верёвку и спускайся вниз. Я задержу их, у тебя будет время уйти. Доберись до Арденн и скажи что ты от меня.

– Нет.

– Что значит, нет? Мы погибнем!

– Нет! – повысив голос твёрдо, отказалась девушка. – Если нам суждено умереть, то я хочу умереть рядом с тобой. Всё равно у меня никого не осталось в этом мире.

– Летиция, у меня с детства не было ни отца, ни матери, но я хочу, желаю, чтобы ты жила! Не стоит умирать даже если погиб отец, а возможность спасения существует, – Кельт умоляюще посмотрел в глаза девушки. – Пожалуйста, уходи, мне будет легче, если я буду знать что ты в безопасности.

– Я всё решила, – отрицательно покачала головой девушка. – Не уговаривай меня, лучше нам приготовиться к бою.

Кельт тяжело вздохнул. Сейчас бы он согласился ни единожды умереть на колу только бы знать, что Летиция останется жива. Но выхода не было и самое большое, что им оставалось, это несколько утренних часов.

От осознания подобной фатальности Кельт с силой стиснул зубы, он с детства привык к смерти, но не желал допускать и мысли о возможной смерти подруги. Однако всё та же судьба что однажды свела их, теперь не оставляла иного выхода, перебить весь посланный в погоню отряд было выше физических возможностей двух человек, какими бы искусными бойцами они не были.

Рука об руку двое решившие принять смерть поднялись на стену. Находившиеся внизу всадники не удиви-лись их появлению, и Кельт сразу понял почему, среди римлян находился один из варваров бывший в составе его отряда, когда он ездил в ставку Аттилы. Теперь становилось понятно, отчего их так быстро нашли.

– Иуда, – процедил Кельт сквозь зубы, сам не зная почему, именуя бывшего соратника именем христианского апостола. И решив убить его первым, натянул лук.

В этот миг предводитель отряда поднял руку, показывая, что хочет говорить. Кельт опустил лук.

– Варвар, я вижу, ты приготовился к бою, но не думаю что это верный шаг с твоей стороны. Следуя приказу нашего всемилостивейшего и великого императора, я обязан сообщить госпоже Летиции и тебе следующее: Вы должны немедленно сдаться. Госпоже Летиции как дочери и одной из наследниц великого полководца не будет нанесён какой-то вред, император лишь берёт на себя право выдать её замуж по своему усмотрению. Варвара ожидает суд, но возможно император дарует тебе помилование. Выходите и сдавайтесь, мы всё равно возьмём форт, и тогда варвар умрёт страшной смертью.

– Слово за тобой, – обратился к девушке Кельт. – Меня убьют в любом случае, но если решишь сдаться, я поступлю также.

– Я не изменю решения, – просто ответила Летиция. – Милость Валентиниана нам хорошо известна! Мой отец тому свидетель! – крикнула она римлянам.

– Безумцы, на что вы надеетесь? – послышалось снизу.

– Ни на что, – сказала Летиция уже Кельту и, притянув к себе, поцеловала его в губы. – Прости меня за ту сцену в Италии. А теперь стреляй, – шепнула она.

Кельт вскинул лук и спустил тетиву. Внизу послышался стон, и он с удовлетворением увидел как его бывший соратник, судорожно схватившись за торчащее из груди древко, сполз с лошади.

Едва Кельт убил первого врага, как римляне дружно ринулись на штурм. Это действительно был весь вчерашний отряд в полном составе, за исключением того десятка который он уложил на мосту. Нечего было и думать, что им удастся перебить всех. Оставался только один выход, продать свои жизни возможно дороже.

– Займи позицию слева от меня и коли врагов копьём, – приказал Кельт девушке.

Следуя указанию, Летиция выбрала подходящее мес-то, и вскоре до слуха Кельта донёсся приглушённый стон.

Теперь оставшееся в их распоряжении время жизни в этом мире, измерялось скоростью передвижения Кельта по стене и его дьявольскому умению вести бой. И навыки, которые он получил едва ли ни с пелёнок, не подводили.

Словно бешеный Кельт носился взад и вперёд по стене, стреляя из лука, сталкивая лестницы и рубя тех, кто достигал верха и, наверное, только его покровительнице Морриган было ведомо, как он умудрялся всё это делать одновременно. Но следить за воротами, в которые римляне били тараном, времени у него не оставалось враги, умело используя численное превосходство, атаковали одновременно со всех сторон.

Бросив взгляд в сторону девушки, Кельт увидел рядом с ней несколько неподвижных тел и воина перевалившего через стену за её спиной. Прямо со своего места он бросил во врага дротик, в следующий момент схватился сразу с тремя одолевшими стену противниками, а через мгновение послышался треск старых ворот.

Было очевидно, что на стенах им больше делать нечего. Ещё некоторое время они смогут продержаться в двух-этажном строении в центре форта.

Кельт рванулся к Летиции и толкнул её к лестнице.

– Беги в дом! – крикнул, было, он, но увидел, что путь к дому отрезан несколькими прорвавшимися через выбитые ворота римлянами.

Не раздумывая, Кельт спрыгнул со стены во двор и изрубил ближних воинов, прежде чем девушка оказалась рядом. Но на Летицию, явно пытаясь взять её в плен, набежало трое новых врагов, и пока Кельт расчищал мечом путь вперёд, вооружённая копьём дочь Аэция прикрывала его со спины, точными ударами отправляя своих собратьев христиан, то ли в ад, то ли в рай.

Кельт почти достиг двери, когда сзади послышался приглушённый звуками боя стон девушки. Ещё не до конца осознавая произошедшее, он резко обернулся и, словно в замедленном кошмарном сне, когда все движения задействованных в нём лиц становятся нереально плавными, увидел, как Летиция схватившись за грудь, медлен-но оседает на землю.

– Дьявол вас забери! Что вы делаете идиоты, импера-тор приказал привезти её живой! – послышался крик.

Вид раненной подруги разъярил Кельта. Он совершил молниеносный прыжок назад и в один миг изрубил в куски четырёх воинов подбежавших к Летиции, чтобы захватить её.

– Нет!!! – яростно рычал он, разрубая вражеские шеи и с ужасом, видя, как на груди девушки расплывается кровавое пятно.

Разметав врагов, Кельт схватил Летицию на руки, никем не сдерживаемый забежал в дом и даже успел закрыть дверь на засов.

– Выломать! Выломать! – надрывался командир отряда, подгоняя растерянных столь ожесточённым сопротивлением воинов.

Не обращая на это внимания, Кельт занёс Летицию на второй этаж и положил на те самые нары, где они совсем недавно любили друг друга.

Даже не взглянув, как следует на рану, Кельт знал, что она смертельна. Девушка тяжело с хрипом дышала, на губах у неё выступила кровавая пена, а это говорило о том, что задето лёгкое. И тут Кельт понял, несмотря на весь трагизм и безвыходность их положения он в душе надеялся на чудо, надеялся, что Летиция останется в живых.

Смотря на смертельно раненую подругу, Кельт вновь пожалел, что в день приёма не выпустил Валентиниану кишки. Тогда, беспокоясь за жизнь Летиции, он подавил в себе это желание, а ведь вполне возможно всё бы обошлось, по крайней мере, для неё.

Находившийся под прессом страшных переживаний, Кельт предельно ясно осознал простую истину: сколь сильно он ненавидит христиан, двуличное племя, вещающее о грехе, всепрощении и стращающее дьяволом, но ведущее себя по отношению к другим людям как самый настоящий дьявол.

– Иди, иди, сражайся, не думай обо мне, – с трудом прошептала девушка.

– Сейчас, – не в силах оторваться от любимой, выдавил из себя Кельт.

– Иди, а то они убьют тебя в спину, – беспокоилась Ле-тиция. – Придёшь, когда поймёшь что всё. И не отдавай им наши тела, я не хочу, чтобы они их видели.

– Хорошо, – ответил Кельт. – Ты только не уходи, дож-дись меня, – попросил он девушку.

– Я дождусь, а теперь иди, – прошептала Летиция.

Коснувшись губами губ девушки, с мечами в обеих ру-ках, Кельт выскочил из комнаты.

– Почему её? – рычал он. – Где ты бог христиан? Почему ты не отразил направленный в неё удар, ведь она так поклонялась тебе! Но так знай, раз ты на стороне этого лицемера Валентиниана, я буду сражаться с тобой и тво-ими поклонниками до конца вечности! Морриган и вы боги моих предков, если вы действительно существуете, дайте мне силы и возможность прикончить это христианское от-родье, а потом я добровольно уйду вслед за Летицией в ваш мир в ряды небесного воинства! – исступленно кричал Кельт, сбегая по лестнице.

Он оказался возле двери в тот миг, когда выбитая врагами она отлетела на пол и, не медля ни секунды, со звериным рыком врубился во ввалившуюся толпу.

За свою небольшую жизнь Кельт участвовал во множестве битв и схваток, но ни в одной из них он никогда не испытывал столь бешеной ярости как сейчас. Даже на Каталаунских полях всё было по-иному. Можно было ска-зать, что в эти последние мгновения земной жизни Кельта, некое божество либо действительно наделило его частью своих сверхъестественных возможностей, либо разбудило их внутри его собственного тела.

На деле это была энергия ярости ужасающая по своей мощи. Зародившись в том, кто был ныне Кельтом на заре его воплощений и неизменно сопровождавшая по жизням, она как обычно была пробуждена в самый нужный момент. Иногда ярость мешала, иногда помогала, но с какой бы стороны вреда или блага она не действовала, Кельт всегда умел извлекать и использовать все предлагаемые ею преимущества. Сейчас ярость ещё и подогревалась болью об умирающей подруге, что придавало ей невероятно страшную силу.

Вследствие этого скорость движений Кельта увеличилась многократно, он не чувствовал усталости и даже дыхание его оставалось по-прежнему ровным. Зато мечи летали с быстротой молнии, в доли мига отрубая руки, ноги и головы врагов, которым казалось, что ни один, хотя и вооружённый двумя мечами человек противостоит им а, по меньшей мере, целый десяток.

Но, как всегда в подобных битвах, количество сыграло свою решающую роль противовеса. И сколь ни был искусен Кельт, сколь громадный урон не наносил он своим врагам, они мало-помалу теснили его. Постепенно бой переместился на второй этаж, пора было заканчивать.

Кельт срубил факел и с удовлетворением увидел, как упав вниз, он поджёг сено. В тот же миг меч римлянина разрубил ему кольчугу и сломал несколько рёбер. Кельт убил воина, но одновременно двое врагов сумели достать его мечами, один из клинков рассёк голову, а второй вошёл практически под сердце, куда была ранена и Летиция.

Кельт убил обоих противников и, оставив в ком-то из них один из мечей, забежал в комнату, где лежала Летиция успев набросить брус, прежде чем римляне ворвались следом.

«Вот и всё», – промелькнула в голове Кельта на удив-ление ясная и успокаивающая мысль.

Кончалась жизнь, что прошла как короткий, но сумасшедший отрезок, представлявший собой одну сплошную борьбу, которая не имела начала, и казалось, никогда не будет иметь конца. Кельт покидал эту жизнь с нечеловеческой, бешеной ненавистью к своим врагам коими теперь считал всех христиан, сожалея лишь о том, что не научился ещё лучше владеть оружием. И если бы только можно было начать жизнь сначала, он без сомнения наверстал упущенное.

Эти предсмертные эмоции ещё дадут о себе знать! Они перейдут вслед за ним в следующую жизнь, уже сейчас создавая то, что называется судьбой.

– Дом горит! – послышались крики и топот убегающих врагов.

Словно очнувшись от этих слов, Кельт вытащил факел из гнезда и начал поджигать стены. Тут силы стали его оставлять, он упал на колени, а из горла пошла кровь.

– Мы ещё встретимся, и я отомщу тебе Валентиниан. Я принесу страшную смерть не только тебе, а буду нести смерть всем твоим единоверцам, – с полным ртом крови уверенно прошептал Кельт куда-то в пламя. – Обязательно отомщу. Я уже был смертью и стану ей вновь.

И в это самое время император, всего мгновение назад спокойно почивавший в далёкой Равенне, как будто услышав эти страшные слова, вскочил с ложа и обвёл сумасшедшим взглядом собственный покой. То, что пришло ему как короткий сон, было не просто ужасным кошмаром, но кошмаром невероятно явственным и осязаемым.

«Нет, этого не может быть и никогда не будет. Его скоро схватят, а затем казнят», – с трудом приходя в себя, с облегчением подумал Валентиниан.

Но император не знал того, что смутно помнил Кельт. У него не было и части миропонимания варваров имевшегося у Кельта, которое в эти последние мгновения жизни проявилось во всей полноте, дав твёрдое убеждение, что со смертью ничего не кончалось. Что связующая их нить не была оборвана наоборот, после слов Кельта она стала более прочной, чем прежде и то, что пришло Валентиниану как кошмарный сон обязательно станет реальностью. Ужасающей реальностью следующего воплощения! И именно он сам ныне властитель издыхающей Римской империи, совершит в будущем поступок, который приведёт к реализации этого ночного кошмара.

Ползком, не выпуская из рук любимый меч, Кельт добрался до Летиции. Она была ещё жива.

– Я всё сделал, как ты хотела. Я люблю тебя, – запле-тающимся языком, просипел он.