Текст книги "На просторах судьбы. Часть вторая"

– Я тоже тебя люблю. Обними меня, мы уйдём вместе и никогда не расстанемся там, – казалось одними губами, прошептала девушка.

Кельт обнял подругу и, прижавшись губами к её губам, понял, что она мертва. Он тоже отходил, в глазах насту-пала темнота, которую даже бушевавшее вокруг пламя было не в состоянии преодолеть. Но и через тьму конца этой жизни, Кельт всё равно видел только её, свою Летицию. Или может быть не Летицию, а такую же девушку с другим именем?

– Бог! Слышишь меня, лицемерный бог христиан? – из последних сил выкрикнул Кельт. – Я не отдам тебе Летицию! Мы уйдём с ней в небесное воинство Морриган, а твои поклонники послужат нам жертвой! Их души принадлежат нам, – выдохнул воин, роняя голову на грудь под-руги.

Две индивидуальности, сплетя в объятиях вечные души и мёртвые тела, ушли в другое измерение. В этот раз они уходили, не сожалея об этом, а благодарили судьбу за дарованную встречу. Они забирали с собой лишь нематериальные души врагов да меч, который Кельт сжимал до тех пор, пока тело не превратилось в пепел, а сталь не расплавилась.

Пламя быстро съело дерево, и остатки дома с грохотом рухнули, осыпая стоявших вокруг врагов снопами искр.

Когда огонь окончательно потух, римляне ещё долго стояли у пожарища, потеряв половину отряда, они так и не выполнили императорский приказ, от двух упрямцев не осталось ни одной вещи, которую можно было привезти в качестве доказательства их гибели.

Очень скоро, даже по меркам данного измерении планеты Земля, эти двое – мужчина и женщина, вновь будут попирать ногами её поверхность. И, несмотря на усложнённую задачу они, в конце концов, опять будут вместе. Тот самый пресловутый меч, посредством которого они приняли смерть в этом воплощении, обязательно сведёт их вновь и на время отделит от всего остального человечества.

Если, предаваясь своеволью, ты думаешь: «не буду сражаться», – Тщетно твоё решенье: Ты повлечёшься собственной природой.

ПО ВОЛЕ НОРН

ГЛАВА 1

Холодный ветер дул им прямо навстречу. Зародив-шись на самом краю Мидгарда в стране ледяных велика-нов, он сейчас во всю свою силу обрушивался на три десятка посмевших выйти в открытое море кораблей. И чем дальше на север они продвигались, тем более свирепыми становились его порывы. Словно злясь на дерзких людей бросавших ему вызов, ветер с каждым мигом набрасывался на корабли с всё более возрастающей силой, явно стремясь заморозить тех, кто на них находился. Но люди не боялись ветра, перед отплытием они принесли богам необходимые жертвы и теперь находились под их незримым покровительством. Что касалось холода, то они его просто не чувствовали, скорее наоборот, ледяное дыхание Арктики освежало их разгорячённые тела, и отважные мореходы с наслаждением ловили обжигающие порывы.

Стояла поздняя осень, и время для плаванья было не-подходящим, на море свирепствовали жестокие шторма. Но это обстоятельство не волновало ярла Эрвина, про-званного викингами Бешеным, в конце октября на тридцати драккарах он вышел из устья Сены и взял курс на север.

Тяжёлое плаванье длилось несколько недель, встречный арктический ветер не давал никакой возможности поставить паруса и всё это время викинги не выпускали вёсел из рук. Но, в конце концов, благополучно справившись с чинимыми природой препятствиями, викинги достигли берегов Норвегии, нашли пустынный фьорд и бросили якоря.

Эрвин, который прибыл на свою бывшую родину тайно по поручению герцога Нормандского, разослал гонцов во все концы страны и стал терпеливо ждать результата. Обратно он собирался плыть только весной.

Ярл не покидал стоянку всю зиму и лишь в середине марта, вновь в неподходящее для плаванья в этих широтах время, имея на кораблях несколько сотен новых бой-цов, отправился в обратный путь.

В этот раз викингам не требовалось грести, ветер был попутным и, несмотря на то, что море было довольно бурным, корабли весело бежали под парусами.

Целыми днями ничем не занятый Эрвин, обняв по своей давней, ещё детской привычке устрашающую драконью морду украшавшую нос его корабля, смотрел на расстилавшееся вокруг море. Казалось, оно не имело конца, и было таким величественным, что от вида его природного великолепия ярл находился в абсолютно умиротворённом состоянии.

Эрвину было двадцать восемь лет, но за плечами у него лежали пятнадцать лет практически непрерывных войн и набегов. В своё время, будучи совсем мальчишкой, он даже участвовал в знаменитой битве при Хаврсфьорде, вместе с отцом сражаясь на стороне свободных ярлов против короля.

В тот страшный, незабываемый день на драккаре его отца погибли все викинги, в том числе и взявшие их на абордаж воины короля. Только один Эрвин остался в живых. В самый разгар боя в нём неожиданно проснулся священный гнев бога Одина, который и дал ту нечеловеческую силу, позволившую перебить всех врагов. И лишь когда последний из них пал под ударом его меча, Эрвин пришёл в себя и осознал что остался один.

Всё тело молодого ярла ломило от страшного напряжения но, завидев приближающийся вражеский драккар он, не раздумывая, поджёг корабль, отдавая викингам этим последние почести, спрыгнул в воду и поплыл к берегу.

Добравшись до скал, Эрвин уже оттуда наблюдал за сражением и вскоре понял, что удача в этот раз оказалась на стороне короля.

Теперь у него не было дома, если вообще можно назвать домом драккар, на котором прошла практически вся его предыдущая жизнь. Пожалуй, разумнее всего было явиться к королю, и он был бы непременно прощён. Но эта мысль даже не пришла Эрвину в голову, наоборот, став берсерком в тринадцать лет он поклялся при случае отомстить Харальду. Так начались годы его скитаний.

Сначала Эрвин некоторое время плавал с будущим герцогом Нормандским. Затем оставил его и отправился с другим отрядом викингов в далёкий поход в Византию. Через два года Эрвин вернулся и, обосновавшись среди живших в Бретани викингов, собрал дружину, состоявшую наполовину из таких же берсерков как он сам. Но когда Рольв захватил земли в северной Франкии, Эрвин пришёл к нему вместе с дружиной. Он был хорошо принят, как и другие ярлы получил в собственность кусок земли, где построил усадьбу. В столице у Эрвина также был дом, но он появлялся там редко, проводя всё время либо на войне, либо, когда герцог её не вёл, на свой страх и риск разбойничал на море. Море было главной любовью Эрвина в этой жизни, поэтому он с радостью принял предложение герцога, которое кроме всего прочего давало возможность насолить королю и его людям. Ярл был злопамятен и никогда не прощал своих врагов.

Но сейчас Эрвин только смотрел на окружающий водный простор, с наслаждением вдыхая полной грудью све-жий морской воздух. Когда драккар зарывался носом в волну, и морская пучина дышала ярлу в лицо своим та-инственным, потусторонним дыханием, ему казалось что вот сейчас он, наконец, увидит морского великана Эгира, по чьей прихоти море сильно волновалось. Но драккар поднимался на следующую волну и опять сползал вниз, а великана так и не было видно.

Эта морская идиллия продолжалась почти до самого конца плавания, но едва корабли миновали английский канал, как с континента неожиданно задул противный вос-точный ветер. До берега было недалеко, и ярл решил, что они без труда смогут до него добраться, если будут грести. Но все усилия викингов оказались тщетными корабли, ни шаг не могли приблизиться к берегу, их всё дальше и дальше сносило к западу в открытое море. Заметно усилилось волнение, и Эрвин подумал, что будет шторм, но как оказалось, он вновь ошибся. На всякий случай викинги принесли Эгиру жертву, но и это не оказало никакого влияния на погоду, драккары по-прежнему несло на запад.

Через два дня ранним утром, Эрвин увидел вдающийся в море мыс. Он узнал это место, перед ним лежал мыс Лизард и в душе подивился, сколь быстро волны донесли их сюда.

«Наверное, это судьба. Боги явно ждут от своих детей подвигов и считают, что наши мечи давно не покидали но-жен», – решил ярл.

Эрвин поделился этой мыслью со своими друзьями Олафом и Мистивиром. Последнему, который являлся кормчим его корабля, он приказал изменить курс на север и, обогнув полуостров Корнуолл, подойти к берегу в том месте Английского острова, что назывался Уэльс.

Эрвин бывал в этих местах и знал, что севернее полуострова лежит глубоко вдававшийся в сушу морской залив, на берегу которого стояла крепость. По замыслу ярла именно она должна была послужить для них добычей, раз сами боги пожелали этого.

Когда к вечеру следующего дня викинги достигли залива, ветер совсем стих, а на море упал такой плотный туман, что не было видно даже мачт. Несмотря на это, кормчий сумел подвести драккары на максимально близкое расстояние к нужной точке и не напороться при этом на риф. Нет, определённо сами боги вели корабли, и они поступили совершенно правильно не став противиться их воле. Даже туман, который в зависимости от обстоя-тельств был для викингов врагом и другом одновременно, на этот раз твёрдо выступил в роли друга, дав возможность подойти незаметно.

Во второй половине ночи корабли вновь начали движение. Стоя на носу драккара Эрвин напряжённо вглядывался в тёмноту, которая отнюдь не становилась прозрачнее, хотя близился час рассвета. Обладавший зрением кошки ярл ничего толком не видел, но по едва слышному плеску накатывающихся на берег волн точно определял расстояние, остававшееся до цели их прихода в эти воды.

Вот ярл поднял руку с привязанной к ней верёвкой, и драккар, почти перестав двигаться, мягко уткнулся носом в береговой песок.

Эрвин спрыгнул с корабля, поднял руки, произнёс шёпотом несколько слов и, выхватив меч, устремился к видневшимся невдалеке строениям. Следом, один за другим начали спрыгивать викинги, по примеру своего ярла они обнажали оружие и бежали вслед за ним.

Ярл всегда начинал атаку рано утром, вернее, в конце ночи, когда было ещё темно, и даже восток не свидетельствовал о приходе на землю нового дня. Именно в это время сон наиболее крепко держит человека в своих объятиях и ему труднее всего прийти в себя. Быть может, именно поэтому ярлу обычно сопутствовала удача.

Караульные, охранявшие стоявшую на берегу большую деревянную крепость слишком поздно заметили викингов, те уже перелезали через частокол, когда стражники, наконец подняли запоздавшую тревогу. В завязав-шейся в предрассветных сумерках схватке викинги явно брали вверх. Но вскоре дело застопорилось, валлийцы сумели собраться и всей массой пошли на прорыв через ворота в северной части крепости. Их было больше чем стоявших на пути норманн, но те и не подумали отступить. На узкой дороге началась кровавая свалка.

Почти все стоявшие на пути атаки валлийцев викинги, погибли. Сам ярл, получив скользящий удар мечом в бок, потерял равновесие и скатился в находившийся у дороги овраг, а когда он оттуда выбрался, то понял, что врагам так и не удалось осуществить свой план. Подоспевшие на помощь дружинники перебили всех, кого посекли мечами, кого достали стрелами, не ушёл никто.

Прислонившись к дереву и прижимая рукой рану, ярл смотрел, как его люди добивали раненых врагов, когда к нему подошёл Мистивир.

– Где Олаф? – спросил Эрвин.

– Олаф перешёл реку, – ответил тот. – Какой-то мальчишка всадил в него копьё.

– Где этот мальчишка?

– Скорее всего, убит, – невозмутимо ответил кормчий, заметив недобрый блеск в глазах ярла.

– Найди его. И если он жив, то отправится вслед за Олафом, в Валгалле нашему другу будет нужен слуга.

Мистивир кивнул и направился туда, где грудой лежали убитые, а ярл прошёл в крепость, развёл огонь и при-нялся калить кинжал, чтобы прижечь рану в боку.

Клинок не успел, как следует раскалиться, когда появился кормчий. Через плечо у него свисало неподвижное тело, а сам он улыбался странной улыбкой.

– Я нашёл его, ярл, – ещё издалека закричал он и, подойдя вплотную, тихо добавил. – Но не думаю, что ты выполнишь обещанное. Похоже, Олафу придётся обходиться в Валгалле без слуги

С этими словами Мистивир скинул на землю лежащего на плече человека. Послышался чуть слышный стон. Кормчий нагнулся, схватил пленника за шиворот и рывком поставил на ноги. Перед ярлом, смотря мутным взглядом в пространство, предстала девушка.

Эрвин, какое-то время, молча с видимым недоумением, переводил взгляд с девушки на невозмутимого корм-чего.

– Так это она? – наконец выговорил он.

– Она самая.

Эрвин отвернулся к костру и сосредоточенно уставился на огонь. Ситуация складывалась весьма затруднительная, с одной стороны обычай требовал принесения жертвы на погребальном костре погибшего друга, с другой стороны, ярл ни разу в жизни лично не убил женщину или ребёнка. Эта граница всегда незримо стояла перед ним. Даже когда священное бешенство овладевало телом, ярл неизменно опускал меч, если на пути вдруг оказывались женщины и дети. Мало того, в его дружине существовал запрет на подобные зверства, который норманны при случае нарушали. Поэтому все викинги, давно воевавшие под началом Эрвина и знавшие о его причудах, сейчас с нескрываемым интересом смотрели на ярла, явно ожидая, как он выкрутится из столь непростой ситуации.

Эрвин, тем временем, достал из огня раскалённый нож и приложил к ране. Послышался треск сгораемой плоти, в воздухе запахло жареным мясом. Кажется, это несколько привело девушку в чувство, она чихнула, да и самому ярлу стало чуть легче. Он по-прежнему смотрел на огонь, слов-но мысленно вопрошая его, что ему делать, когда один из пленных валлийских воинов крикнул:

– Не трогайте её! Это принцесса Эвелин, племянница нашего короля.

Эти слова вывели Эрвина из оцепенения. Он резко встал, подошёл к воину и, не говоря ни слова, вогнал ему в грудь кинжал по самую рукоятку.

– Отведи её на драккар, – внешне невозмутимо приказал он Мистивиру. – Позже я решу, что с ней делать.

После полудня норманны сложили погибших товарищей в одно из строений и, перерезав пленных, подожгли его, устроив у огромного костра поминальный пир. Поздно ночью Эрвин, оставив продолжавших пировать викингов, подошёл к кораблям.

– Приведи девчонку, – приказал он караульному, а сам, оборотившись лицом к морю опёрся о борт и стал наблюдать за отражённой в тёмной воде луной. Он так увлёкся этим занятием, что не заметил как вернулся викинг.

– Ярл, – тронул его караульный.

Эрвин обернулся, закутанная в плащ девушка стояла перед ним и недобро смотрела в глаза. Ярл махнул рукой, отпуская викинга и некоторое время, молча, ощупывал пленницу взглядом. По-видимому, девушке это было неприятно, и она плотнее закуталась в свой плащ, но глаз не отводила, продолжая всё также вызывающе смотреть в лицо Эрвина.

– Так это правда, что ты племянница местного короля? – поинтересовался ярл.

– Правда, – немного помедлив, с вызовом в голосе ответила девушка.

– Тогда что ты делала в этом форте, ведь здесь жили практически одни воины?

– На своей земле я могу находиться там, где захочу, – гордо вздёрнула подбородок девушка.

Ярл одобрительно кивнул, ему нравилось, с каким достоинством она держалась.

– Пожалуй, я тебя отпущу. Сейчас приведут пленного воина, скажешь ему, где будет место встречи. Твой дядя должен приехать один, я тоже буду один. Но если он задумает нарушить этот договор, я буду считать себя свободным от обязательств, в этом случае ты остаёшься моей пленницей и поплывёшь в Нормандию. Тебе всё по-нятно? – ровным, ничего не выражающим голосом, спросил Эрвин.

Девушка была изумлена, она ожидала чего угодно, но только не этого. Невольно в её душу закралось сомнение, а не готовится ли викинг захватить в плен и дядю, она не раз слышала о коварстве норманн. Поэтому на всякий случай сказала:

– Я благодарна за великодушие, но зачем устраивать встречу с дядей? Отпусти меня прямо сейчас, я в состоянии найти дорогу.

– Это так, – согласился Эрвин. – Только сам не знаю почему, но мне очень сильно захотелось взглянуть на твоего родственника, принцесса Эвелин, – впервые назвал он девушку по имени, и чуть усмехнувшись, добавил, – И возможно, ещё раз испытать судьбу.

Девушка некоторое время пристально смотрела на ярла, словно пытаясь увидеть, что было сокрыто в его душе, но так ничего больше и не сказала.

Привели одного, специально оставленного в живых воина и Эвелин следуя указанию, сообщила ему всё, что необходимо было знать королю.

Пока они общались, Эрвин, делая вид, что разговор ему неинтересен, смотрел на море, а сам в это время напряжённо слушал. Он неплохо знал местное наречие и понял, что крепость, где пребывает король, находится сравнительно недалеко от побережья. Где-то на полпути лежит так называемая «святая поляна», там и должна была состояться встреча. Ярл также уяснил, что король, по-видимому, богат, имеет несколько хорошо укреплённых крепостей и располагает внушительным числом воинов. Но из сказанного не следовало, что будет устроена заса-да, поэтому он решил ничего не менять.

Утром Эрвин переговорил с Мистивиром, которого оставлял вместо себя и дал ему подробные инструкции на всякие непредвиденные обстоятельства. Кормчий меж тем был недоволен и не замедлил высказать свои опа-сения на этот счёт, но ярл и не подумал слушать старого товарища.

– Тебя это не касается, – невозмутимо сказал он. – Ес-ли после полудня я не вернусь, отведи драккары от берега и жди день и две ночи. Если к тому времени я не объявлюсь, плывите домой, – и, запрыгнув в седло, вместе с девушкой покинул лагерь.

Весна была в самом разгаре, на деревьях зеленели первые листья, а в воздухе витал пряный запах плескав-шегося неподалёку моря. Ярл по этому поводу находился в хорошем расположении духа, с задумчивой улыбкой озирая приятный, ласкающий зрение природный ландшафт. В такую минуту любой ранее незнакомый с Эрвином человек не смог бы и подумать, что видит перед собой яростного викинга-берсерка незнающего жалости и сострадания к своим врагам.

По дороге викинг и девушка разговаривали. Это вы-глядело странно, но их беседа завязалась сама собой. Когда некоторое время спустя Эвелин убедилась, что ни один викинг не следует за ними, она окончательно уверилась, что Эрвин хочет её отпустить. Но почему? В ответ ярл только неопределённо пожал плечами, и с улыбкой оглядел девушку.

– Не знаю, возможно, ты мне понравилась, – сказал он.

– Но ведь я, кажется, убила твоего друга? Конечно не специально, но я не испытываю никакого раскаяния.

– А зачем тебе его испытывать? Мы ведь враги, не так ли? Что касается Олафа, он хоть и погиб от руки женщины, что считается у нас почти позором, я уверен, мой друг пирует рядом с Одином, ибо предыдущей жизнью заслужил это. Да и пал он на поле битвы с оружием в руках.

– Так ты не сердит на меня за гибель друга? – спросила девушка, ловя себя на мысли, что их разговор напоминает разговор двух старых друзей, а не врагов.

– Конечно, нет. Чтобы попасть в Валгаллу, викинг должен пасть в битве с мечом в руках. Любой из нас всегда готов к встрече с великими богами, и мы, не в пример слабым юродивым христианам, не боимся смерти, – с откровенным презрением ответил ярл

– Мы слышали, герцог Нормандский сам принял христианство. Или это неправда? – задетая презрительным тоном последних слов Эрвина, спросила Эвелин.

– Герцог Нормандский мудрый человек и разрешает своим соратникам поклоняться тем богам, которые им нравятся. Что касается крестов, коими христиане так любят себя осенять, то однажды мне довелось разговаривать с одним осведомлённым монахом, и он сказал, что не каждый осеняющий себя святым крестом является истин-ным христианином, – рассмеялся Эрвин.

До святой поляны оказалось сравнительно недалеко, и когда они её достигли, ярл поинтересовался, почему она носит такое название.

– Это поляна друидов, здесь запрещено обнажать оружие, – ответила девушка. – Я специально назначила встречу в этом месте, – добавила она.

Эрвин взглянул на неё с иронией.

– Но ведь ты кажется, христианка?

– Да, но многие, в том числе и мой дядя, поклоняются нашим древним богам. Можешь не беспокоиться, здесь на тебя никто не посмеет напасть.

Саркастически хмыкнув, викинг привстал на стременах и осмотрелся по сторонам – пространство вокруг дышало божественной тишиной.

И тут на противоположной стороне поляны острые глаза ярла уловили какой-то блеск. Так могло блестеть только оружие, на котором играли солнечные лучи. В следу-ющий миг там, где Эрвин уловил брошенное небесным светилом предупреждение, появились десять всадников.

Обернувшись, викинг увидел, что и пути отхода отрезаны внушительным отрядом. Его обложили со всех сторон словно медведя в берлоге, исключив всякую возможность уйти.

Бросив взгляд на растерянно озиравшуюся по сторонам Эвелин, ярл понял, что происходящее было для неё полной неожиданностью.

– Похоже, принцесса, твой дядя решил поменять веру и, судя по всему, нисколько тобой не дорожит. Знал бы об этом раньше и не подумал тебя возвращать, – засмеялся Эрвин, одной рукой обнажая меч, а другой удобнее перехватывая копьё. – Скачи к ним, я не собираюсь прятаться за спину женщины.

Видя, что девушка по-прежнему стоит на месте, Эрвин ударил её лошадь по крупу древком копья, развернул ко-ня и бросился в атаку на скакавших на него воинов.

Эвелин видела, как викинг, метнув издалека копьё, свалил одного воина и, вломившись прямо в середину от-ряда, схватился врукопашную с остальными.

Эрвин прорвался сквозь врагов, но метко пущенной стрелой под ним убили коня, а подоспевшие воины набросили на него сеть и связали.

– Зачем ты так поступил, дядя? Викинг честно решил меня передать, а ты его обманул! – подъехав к королю, с возмущёнием воскликнула Эвелин.

– Не лезь ни в своё дело, он северный разбойник и наш враг! Теперь, по крайней мере, одним врагом у нас будет меньше, – ответил король и, оставив девушку, обратил своё внимание на лежащего на земле викинга. – Поднимите норманна, – приказал он.

Воины поставили Эрвина на ноги, и тот дерзко взглянув на короля, сказал:

– Ты поплатишься за своё вероломство. Не пройдёт и нескольких дней, как твою королевскую шкуру прибьют к воротам твоей собственной крепости.

– Даже если такое случится, ты этого не увидишь се-верный пират, – насмешливо бросил тот.

– Я не боюсь смерти! Можешь убить меня прямо сейчас, но раньше, чем ты сядешь за свой ужин, я буду пировать в Валгалле, получив чашу с вином из рук великого Одина, – смотря на короля с откровенным презрением, ответил Эрвин, одновременно напряженно вспоминая, где мог раньше встречать этого человека.

– Вот потому-то норманн я немного подожду, чтобы те-бе не удалось так просто и легко попасть в вашу Валгаллу в объятия к своему богу. И думаю, ещё до рассвета следующего дня ты неоднократно успеешь пожалеть, что твой бог заставил тебя напасть на мои земли, – плотоядно улыбнулся король.

Воины закинули викинга на коня и собрались ехать, но тут вмешалась Эвелин.

– Я требую, чтобы викинг был отпущен. Иначе боги, в которых ты по-прежнему веришь дядя, обязательно пошлют наказание не только тебе, но и всем нам. Ты и так нарушил древний закон, приказав воинам обнажить оружие на этой поляне.

– Ты вмешиваешься не в своё дело, негодная девчонка! – вспылил король. – Что тебе этот викинг? Он сжёг крепость, перебил множество воинов, а я должен его от-пустить? Подумай, что ты говоришь?

– Ты нарушил не только завет своих богов, но и собственное обещание, – упорствовала Эвелин.

– Я не давал этому норманну никакого обещания, а с богами разберусь как-нибудь сам. Если ты сейчас же не угомонишься, я изобью тебя кнутом! – заорал потерявший всякое терпение король и что было силы, хлестнул плетью кобылу девушки.

Лошадь взвилась на дыбы, и едва не сбросив Эвелин на землю, понеслась прочь. Отряд короля тронулся сле-дом.

Перекинутый через конский круп Эрвин смотрел на мелькавшую перед глазами траву и, пытаясь расслабить тело одновременно напрягал его с такой силой, словно хотел, чтобы оно приобрело прочность камня. Викинг прекрасно понимал, почему король захватил его живым, да и тот не скрывая своих планов, недвусмысленно сообщил об этом. Теперь, чтобы достойно вынести уготованные врагами жестокие пытки и не дать палачам насладится его муками, ему придётся собрать в кулак всю свою волю.

Разумеется, норманны также любили пытать пленников, причём делали это с особой жестокостью, со смехом наблюдая за страданиями своих жертв. Но Эрвин редко принимал в этом участие и всегда только по необходимости. И вот сегодня боги для чего-то и ему выкинули этот тяжёлый жребий.

Ну, нет, он не сдастся, как никогда не сдавался в этой жизни! В конце концов, весенний воздух ещё щекочет ему ноздри, и отчаиваться рано, возможно Один просто хочет испытать его стойкость. Однако сердце неестественно гулко стучало в груди ярла.

Под копытами лошадей прогрохотал сложенный из толстых брёвен настил, и они оказались во внутреннем дворе где, судя по доносившемся до Эрвина голосам, бы-ло довольно многолюдно.

Викинга грубо скинули на землю и два воина, подхватив его под руки, поволокли куда-то вниз.

Эрвин успел окинуть взглядом крепостной двор. Он увидел, что все стоявшие вокруг люди указывая на него пальцами, весело смеялись, и только Эвелин смотрела с нескрываемой жалостью. Ярл успел ей улыбнуться.

Из тьмы подвала несло затхлостью и кровью, но волшебную нить норн не дано знать простым смертным и он постарается достойно вынести всё, что приготовила ему судьба.