Текст книги "Маэстро, ваш выход!"

– Так что я должен буду сделать для вас?

Федор пристально посмотрел на него. Понравилось, что Глебов открыт для майорского взгляда и не прячет глаза. И Туманов сказал:

– Ты написал в своем признании, что тебя заставили убить Ищенко?..

Глебов согласно кивнул. Потом сказал:

– Как только его перевели к нам в тюрьму, мне позвонили, велели следить за ним. Вступить с ним в контакт. Слушать, о чем он будет говорить. Я так и сделал….

– Кто велел? Ты знаком с этим человеком? – спросил Федор, заметив, как сразу взволновался Глебов. Прежде, чем ответить на вопрос майора, прапорщик попросил еще сигарету. И она задрожала в его руке.

– Понимаете… – заговорил Глебов и, почувствовав невыносимую сухость во рту, с надрывом закашлял. Федор налил ему стакан воды, выпив который, прапорщик испытал облегчение и смог продолжать:

– Я боюсь его… – признался Глебов, уклоняясь от прямого ответа, но Федор настойчиво потребовал:

– Имя и фамилия его?

Глебов справился с комом, который подкатил к горлу и, проглотив его, сказал:

– Он – бывший вор в законе. Его погоняло – Гвоздь.

– Гвоздь? – переспросил Федор. Об этом законном он знал немногое. Короновали его недавно. Причем, сходка воров была не в Москве, а в Казани. Потом Аркадий Гвоздев, так звали молодого вора, вернулся в Москву и стал жить по своим понятиям, которые разительно отличались от воровских. С чужих территорий, контролируемых другими ворами, он брал все, что хотел. Обкладывал данью рестораны и крупные магазины. Не гнушался и мелкими торговыми точками, установив над ними полный контроль.

Такое положение не устраивало законных, прижившихся в Москве еще задолго до того, как Аркаша Гвоздев решил обосноваться в белокаменной. На созванном сходе воров, куда, кстати, сам Гвоздь не явился, порешили раскороновать его. Только, похоже, самого Гвоздя, это уже не волновало. Для него существовал один закон, закон силы. И он не боялся выступать против воров, собрав мощную группировку таких же, как сам беспредельщиков. И все проходило гладко до того момента, как однажды в стычке с другой группировкой, подчинявшейся известному вору в законе Юре Зиборову, по кличке Зибор, Гвоздь случайно не получил серьезное ранение. На этом его след и затерялся. По одним слухам, Гвоздь умер и где-то, чтобы могила его не была осквернена обозленными на него законными, тайно захоронен. По другим, он скрылся в одной из стран ближнего зарубежья и, сменив фамилию, преспокойненько живет на награбленные денежки. Так, или иначе, но Федора до сей поры, не интересовала судьба Гвоздя. Своих что ли дел мало. Но, услышав от Глебова, что человек встретившийся с ним, назвался Гвоздем, заставило майора серьезно призадуматься. Тот ли это Гвоздь, вершивший в Москве свои разбойные дела. По крайней мере, если постараться, одно убийство на него уже можно определенно повесить. Убийство водителя Ищенко.

– И что было потом? – спросил Федор, видя, что Глебов запнулся и замолчал, и не собирается продолжать.

– Ну, когда Ищенко, сказал, что хочет встретиться с вами… Ну, что он, якобы, что-то вспомнил, я позвонил Гвоздю по сотовому телефону…

– Значит, его номер тебе известен? – спросил Федор.

– Конечно, – ответил прапорщик, стараясь понять, к чему клонит майор. Но по его непроницаемым глазам понять было ничего нельзя. Оставалось только ждать, когда майор соблаговолит высказаться.

– Значит, если я правильно тебя понял, общались вы исключительно по телефону? – Решил уточнить Федор. И Глебов как будто обиделся на такой вопрос. Битый час об этом твердил майору, а он еще переспрашивает. Но не ответить, это, значит, проявить крайнее неуважение в тот момент, когда хозяином положения является он, майор Туманов. Это будет в высшей степени оскорбительным. И Глебов пряча вздох, решил не затягивать с ответом:

– Да. Он мне звонил. Когда, я ему. А деньги они мне переводили на мою сберкнижку в банк.

Федор на это кивнул. Не сомневался, что система была продумана и четко отлажена. А главное, не надо лишний раз друг другу мозолить глаза.

– Вот что ты, Глебов, сделаешь, – подумав, сказал Федор. – Выйдешь на дежурство, отработаешь пару смен, потом позвонишь Гвоздю и потребуешь встречи. Скажешь, что хочешь с ним поговорить, но не по телефону.

Теперь настала очередь призадуматься Глебову, после чего он спросил:

– А почему я должен позвонить ему с работы?

– А вдруг этот товарищ послал кого-то приглядывать за тобой, – сказал Федор. – Смотри сам. На работе тебя не было. Дома ты не ночевал. Надо все сделать так, чтобы у Гвоздя сложилось устойчивое мнение, что ты чист, как стеклышко. Тебе нельзя терять доверие. Это может для тебя плохо кончиться, дружок, – похлопал майор Глебова по плечу. – А сейчас давай, собирай свои манатки и чеши отсюда домой. Готовься к очередному дежурству.

Сказав так, Федор почему-то не заметил в глазах прапорщика особой радости. В них виделась отдаленная тревога.

Глава 10

Инна Розовская нисколько не возражала против того, что теперь у нее в доме по ночам будут дежурить оперативники. После нападения психа, когда обыкновенное купание в бассейне, чуть не обернулось для нее непоправимой трагедией, Инна вообще стала бояться, оставаться по ночам одной в таком огромном дворце. И предложению майора Туманова даже обрадовалась.

А в том, что тот человек попытается еще вернуться, Федор не сомневался. Интуиция подсказывала, что тот тип от своего не отступится. Ведь он не получил, что хотел. Хотя хотел не так уж и мало. По большому счету, надо быть большим дураком, чтобы вот так соваться в пекло. Но, судя по всему, человек он решительный или загнанный обстоятельствами в угол, что само по себе делает его опасным в двойне. Да и сумма на кону стоит немаленькая. Три миллиона долларов. В то время, как люди с легкостью расстаются с жизнью за каких-то пару сотен баксов, такие, как этот тип за три миллиона готовы убивать сотнями и не задумываясь. А жизнь одной девушки, пусть даже и очень красивой, для него и вовсе ничего не стоит.

К своему большому сожалению, тот тип раскрылся перед Инной, рассказал о причине приведшей его сюда. Он видно не рассчитывал на появление ментов. Два его молодых помощника должны были надежно прикрывать его. Но они лоханулись по причине своей расхлябанности. И поплатились своими жизнями. Он их сам наказал за проступок.

– Какой смысл был убивать их? – не понимал Грек того, что, ополоумев в конец, убегавший тип, не задумываясь, замочил обоих своих парней.

– Видно, в его планы не входило, оставлять их нам. Мальчики могли рассказать что-то такое, что пока скрыто от нас под покровом тайны, – заметил на это Туманов.

Не сказать, чтобы капитан Грек остался, удовлетворен ответом Туманова, но от дальнейших рассуждений на эту тему он отказался. По большому счету, ему, как и Ваняшину было все равно, где ночевать. Тут, даже интересней, особенно когда слышишь за стеной томные вздохи молодой вдовушки. Видно мается красавица в одиночестве. Днем еще ничего, как-то держится, а ночью, в забытье дает проявление эмоциям.

Хотел бы Грек узнать, какие сейчас ей снятся сны. Туманов ему поручил охрану ее спальни. Инна выделила капитану комнату рядом со своей. И пользуясь тем, что должен охранять ее покой, капитан то и дело подходил к ее двери. Сначала просто прислушивался, но потом, когда она заснула, не утерпел и, приоткрыв дверь, заглянул в спальню.

Вдовушка лежала на широкой кровати, разметав золотистые волнистые волосы по подушкам. В комнате было душно, и Инна лежала поверх одеяла. Видно во сне она часто переворачивалась с боку на бок, и ее узорчатая ночная рубашка задралась, оставив нижнюю часть тела не прикрытой.

Грек заглянул в спальню и ахнул. Он не помнил, сколько времени вот так простоял возле приоткрытой двери, разглядывая обнаженное тело. Не часто глазу предстанет такая красота. А тут такое, смотри и радуйся. И все бесплатно.

Лейтенант Ваняшин дежурил на первом этаже. Удобно развалившись в кресле, так, чтобы были видны входные двери, он дремал, когда Грек тихо подошел к нему и тронул за плечо.

Ваняшин вздрогнул и чуть не врезал Греку кулачищем по физиономии.

– Ты что, дурак? Руками машешь, – шепотом, чтобы не разбудить хозяйку, заругался на него Грек, вовремя успев отскочить в сторону.

Лейтенант протер заспанные глаза, признавая Грека.

– Грек? Чего тебе не спится? Шастаешь тут как приведение, – проговорил Ваняшин с недовольством, усаживаясь в кресле поудобней.

Грек присел рядом на корточки и заговорил тихо:

– Как же, заснешь тут. Леша, там такая порнография. Я дверь приоткрыл, а хозяйка лежит на кровати, ножки раздвинула. Представляешь, кочка вся наружу. Глянешь, не пожалеешь. Хочешь? – тут же предложил Грек.

– Я спать хочу. Отойди, не мешай, службу нести. А то не высплюсь, утром повезу вас идиотов и зарулю в какой-нибудь столб. Тогда будет тебе порнография в гипсе, – зевая, проговорил Ваняшин.

Грек почувствовал себя оскорбленным. Он предложил Ваняшину, как лучшему другу… А тот…

– Вижу я, как ты службу несешь. Дрыхнешь на посту, – последовало строгое замечание, на которое Ваняшин отреагировал своеобразно.

– Отвали, Грек.

– Соня ты, Леха. Смотри, так и счастье свое продрыхнешь.

– А кто тебе дрыхнуть мешает? У тебя там, на втором этаже и вовсе условия комфортные. Завалился и спи себе, – посоветовал Ваняшин. Но Грек на это махнул рукой.

– Веришь, Леша. Не могу. Слышу, как она там одинокая за стенкой дышит. Мается, незамужняя. Так у меня ноги сами идут к ее двери.

– Ну и иди, – сказал Ваняшин, не зная как еще отвязаться от навязчивого наставника. – Стой под дверью и смотри, если охота.

– А я не жадный. Да и что мне там у нее под дверью всю ночь, что ли стоять? Ноги отвалятся. Леш, давай поменяемся? Я тут подежурю, а ты на моем месте? – попросил Грек.

Ваняшин разозлился. Скрутил здоровенный кукиш и поднес его к лицу усатого капитана Грека.

– Во, видал? И сгинь отсюда, пока по лбу не получил. Не спится ему, – заворчал лейтенант, отворачиваясь от Грека. – Николаич вон на улице дежурит и ничего. А этому не спится.

– Гад, ты, Лешка. Ни капли сочувствия в тебе нет, – огрызнулся Грек и поплелся на веранду. Потом Ваняшин услышал, как Грек отпер замок и вышел на улицу. А минут через пять, вместо него вошел майор.

– А Грек где? – зевнув, спросил Ваняшин.

Запирая дверь на замок, Федор сказал:

– У него голова что-то разболелась. Попросился подежурить на улице. Вон на лавочке сидит, звезды считает.

Проговорив так, Туманов пошел по коридору, где находилась лестница, ведущая на второй этаж, и Ваняшин услышал его тихие, удаляющиеся шаги. Чуть привстав, глянул в окно. Не сомневался, что Грек схитрил. Он увидел Грека. Капитан перетаскивал переносную лавочку от бассейна, в тень кустов, где фонари, освещавшие территорию вокруг дома, не доставали его своим светом. По сути, Грек поступил правильно. Тот, кто по утверждению Туманова должен придти сюда, не увидит дежурившего возле дома сотрудника. Так и должно быть. Хотя с другой стороны, теперь Греку выпала нелегкая задача. Ведь если преступник объявится, первым его должен будет встретить именно он, капитан Грек. И не просто встретить, а и предпринять меры к его задержанию. Но Грек сам того хотел. И зевнув, Ваняшин закрыл глаза.

Что до самого Сан Саныча, то он слабо верил, в байки майора. По мнению Грека, они просто тратят здесь время впустую. Им-то с Ваняшиным еще что, а вот самому Туманову точно не поздоровится от Дарьи, если она узнает, возле какой красавицы ее муженек проводит ночку.

Подумав об этом, Сан Саныч улыбнулся и закрыл глаза, вспомнив советы врачей о том, что сон на свежем воздухе, укрепляет организм. На здоровье Сан Санычу жаловаться было грех. Но здесь он чувствовал себя куда спокойней, чем там, возле спальни вдовушки. Там сплошное возбуждение. А тут можно и расслабиться. И вытянув далеко вперед уставшие ноги, Грек заснул.

В кабинете усланным толстым ковром, голос человека сидевшего за дубовым столом, звучал приглушенно. Суровый взгляд холодных глаз был устремлен на другого человека, стоявшего на этом ковре. Причем, вид у того был, как у провинившегося школяра.

– Надеюсь, ты хотя бы понимаешь, что натворил? – проговорил сидевший за столом человек. Стоявший перед ним, готов был пасть на колени, но вместо этого, только покорно кивнул, соглашаясь на любую участь, которая выпадет на его долю.

Человек сидевший за столом выставил вперед руку с оттопыренными толстыми пальцами, и, говоря, стал поочередно загибать их.

– Ты разболтал жене Розовского про деньги. Ты убил двоих своих парней…

Толстые пальцы неторопливо, один за другим сжимались в кулак. И этот кулак выглядел угрожающим. Но только бы дело было в одном кулаке…

– Позвольте, я объясню вам кое-что? – с покорностью раба попросил стоящий на ковре человек и, получив в ответ кивок, продолжил: – Вдову Розовского я собирался допросить по всем правилам. А потом… – он запнулся, увидев, как полное лицо хозяина кабинета слегка сморщилось. – В обще-то, я не планировал оставлять ее в живых. А с парнями и вовсе вышла накладка. Их взяли менты. Когда я выскочил на улицу из ворот, они оба были уже в наручниках.

– Но может, не следовало так обходиться с ними? Верные люди нам нужны вот как, – человек сидящий за столом, провел ребром ладони себе по горлу. Но тот другой, стоящий на ковре, отрицательно покачал головой.

– Нельзя их было оставлять ментам. Вы же знаете, как менты умеют развязывать языки. Сейчас на вооружении столько всяких препаратов. Вколов малую дозу такой дряни, можно сломить волю даже самых стойких. А насчет них я и вовсе сомневался. И не хотел, чтобы они выложили ментам про вас. Поэтому, мне пришлось принять такое нелегкое решение. Да и помощников я себе других всегда найду. Слава Богу, деньги сейчас всем нужны.

– Ты засветился перед вдовой Розовского, – последовал строгий укор. – Перед оперативниками…

– Вряд ли менты запомнили меня в лицо. Было темно, – ответил стоявший на ковре человек в свое оправдание, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног и жизнь, в буквальном смысле слова, висит на волоске, который вот-вот может оборваться.

– Ты не сделал главного. То, зачем приходил, – последовало очередное обвинение, не выдержав которое, стоявший человек взмолился:

– Дайте мне шанс. В другой раз я оправдаю ваши надежды. Все поправлю.

Полное лицо человека сидящего за дубовым столом изобразило крайнюю озабоченность. Толстые губы плотно сжались, тем самым, выказав некоторое недоверие. Что на такого тратить слова. Но, еще раз измерив взглядом стоявшего, перед собой, он все-таки решил проявить снисхождение:

– Ладно. Попробуй. Но помни, это твой последний шанс. В случаи неудачи, ты знаешь, что ждет тебя. Иди. Потом позвонишь, – кивком головы он указал на дверь, в которую стоящий перед ним человек, выскользнул легкой тенью.

В тот раз, когда менты цапнули его парней возле «Фольксвагена» они не предполагали, что он приехал туда на своей машине. Оставил он ее на соседней улице, спрятав так, что с проезжей части она была не видна. И сейчас, проехав мимо дома Розовских, он поставил ее на то же место. Достал из багажника легкую складную дюралевую лестницу. С ее помощью нет, ничего проще перебраться через забор. Надо только подыскать подходящее местечко, где перелезть. Но слишком утруждать себя он не стал. Это было ни в его правилах. Да и ночь такая, что даже все дворовые собаки сейчас спят.

Он приставил лестницу к забору, залез. Перебрасывать на другую сторону лестницу не стал. Придерживаясь руками за металлическую кромку рифленого листа, спрыгнул вниз, и с минуту прислушивался к непонятным звукам, доносившимся из тенистых кустов. И только подойдя ближе, увидел там сидящего на скамейке человека. Надо быть полным идиотом, чтобы не понять, для чего он там. Подойдя ближе и заглянув в усатое лицо, он узнал того мента, который охранял его парней возле «Фольксвагена». Та самая усатая рожа. Теперь вопрос заключался в том, один ли он здесь, или с ним еще те двое, которые испортили ему прекрасное общение с милой вдовой. Если они здесь втроем, то с его стороны было большой ошибкой лезть вот так напролом.

И он остановился за спиной у спящего Грека, призадумавшись, как поступить. Нейтрализовать этого усача, ему не составит особого труда. Рука скользнула в карман, где лежал нож с выкидным лезвием. Чтобы нажать на кнопку, не потребовалось большого усилия. И остро отточенное лезвие, отполированное до блеска, стремительно выскочило из ручки.

Грек сидел на скамейке, откинув назад голову, и спал, не подозревая, что его смерть находится у него прямо за спиной, буквально в двух шагах. Трудно сказать, что предпочел бы сам капитан Греков для быстрого ухода из жизни, пулю в голову или расчетливый удар острой стали по шейной артерии. Так или иначе, но право выбора сейчас было за убийцей. И он выбрал нож.

Приблизившись настолько, что до головы усача было легко дотянуться, он левой рукой зажал усатому рот, не давая закричать, и тут же приставил к горлу остро отточенное лезвие, едва не надрезав кожу.

В первые секунды Грек не понимал, что произошло. Ошалело захлопал глазами. Хотел крикнуть, позвать на помощь Леху Ваняшина, но не смог раскрыть и рта. Жесткая ладонь, сильно стиснула ему обе челюсти. И тут же стоящий позади него человек, зашептал ему в самое ухо.

– Ты умереть хочешь?

Грек умереть, да еще такой чудовищной смертью, не хотел. И сейчас в полной мере прочувствовал то, что успевают прочувствовать жертвенные бараны. Стало жалко себя. И зачем только он поменялся с Тумановым. Предупреждал его майор о том, что спать нельзя. Но Грек был не из тех, кто прислушивается. И вот она, расплата за непослушание.

Сан Саныч всхлипнул, опустив глаза на острое лезвие ножа. А человек, в руке у которого был нож, сказал тихонько:

– Ну вот что, цыган. У меня не так много времени, чтобы тратить его тут с тобой понапрасну. Поэтому сделаем так, я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать на них. Соврешь, и я отрежу тебе голову.

От услышанного Сан Саныч Грек попытался втянуть голову в плечи, но стоящий позади него, не дал, дернув Грека за волосы.

– Не лишай меня удовольствия. Не каждый день приходится отрезать голову менту. Поэтому поверь, это я проделаю с большим удовольствием. А сейчас говори, только тихо, ты здесь один?

Он чуть ослабил ладонь, давая возможность Греку разжать челюсти, и капитан осипшим голосом произнес:

– Мы тут втроем. Я, Ваняшин и майор Туманов.

– А где же твой майор Туманов? Пока я вижу тебя одного, – с некоторой иронией проговорил человек, держащий возле горла Грека нож, и тут же услышал позади себя спокойный, но довольно жесткий голос:

– Я тут. Обернись.

Повинуясь воли говорившего, человек обернулся, и в следующее мгновение получил сильнейший удар ногой в челюсть, после которого он перелетел через спинку скамейки, увлекая за собой на землю и Грека.

Но Грек проявил завидную резвость. Напавший на него человек еще не успел, как следует опомниться и отойти от удара, как усатый капитан лихо оседлал его, скручивая руки за спину и застегая на них наручники.

– Ты на кого руку поднял, сволочь? Да я таких, как ты пачками давил, – прорычал Грек угрожающе и с размаху саданул лежащего под ним кулаком в лицо. – Нож мне к горлу приставлял. Скажи спасибо Николаич тут появился, а то бы я тебя, гада, точняк пристрелил.

Федор усмехнулся, поражаясь отходчивости Грека. Только что бахвал был на волосок от смерти, но вот уже опять в своем репертуаре. Хотя по большому счету, ему не мешало бы поблагодарить Федора за ту услугу, которую он ему оказал. Не известно, чем бы дело обернулось, появись Туманов несколькими минутами позже. А сейчас, повернув озлобленное лицо к Греку, лежащий, разомкнул окровавленные губы, проговорив:

– Жаль, я тебе сразу глотку не перерезал. На одного мента было бы меньше. – Он улыбнулся. А Грек поежился от этой зловещей улыбки. Но не теряя оптимизма, что было ни в его правилах, сказал:

– Много вас таких желающих. Но знай, сука, Сан Саныч Грек еще никому просто так глотку не подставлял. Так что вряд ли бы ты мне ее перерезал.

Федор поднял с земли орудие преступление, которым нападавший хотел лишить жизни Грека, осмотрел его. Потом, подняв скамейку, сел на нее и покачав головой, сказал Греку:

– Я же тебя предупреждал, не спи. Представляешь, что бы было, если б я не вышел, проверить, как ты тут? – спросил Туманов.

Грек присел рядом, утер рукавом пиджака пот со лба.

– Да я б его гада уделал. Я уже руку сунул под мышку в кобуру за пистолетом, а тут ты. – Прозвучало, как укор, который вызвал у майора улыбку.

– Выходит, я не вовремя? – спросил Федор.

Капитан пожал плечами, сказал:

– Ну почему же. И не спал я вовсе. Ну так, придремнул самую малость.

Лежащий на земле человек, опять оскалился в злой улыбке.

– Не слушай его майор. Когда я подошел, он дрых, как сурок. Храп такой стоял…

Грек намахнулся на него, не давая договорить.

– Ну ты. Поговори у меня еще. Я тебе руки переломаю сейчас, – едва не накинулся он на задержанного, и Федору стоило немалого труда удержать Грека. Так страшен Сан Саныч в гневе.

– Погоди, Сан Саныч. Не гоношись. Он нам еще нужен, – Сказал Федор Греку, потом обратился к задержанному: – Беседа у нас будет долгая. Обстоятельная. Я думаю, вопросы задавать ему придется тебе, Саня.

Грек потер рука об руку, этим жестом выражая полную готовность, и сказал, уставившись на лежащего:

– А я хоть сейчас готов приступить к допросу. Дозволь, майор?

Теперь уже человек не лежал на земле. Он сел, обхватив колени руками, стянутыми наручниками и глядя Туманову в лицо, рассмеялся.

– Зря стараетесь. Я не имею такой привычки исповедоваться ментам, – сказал он с видимой насмешкой.

Грек хотел пнуть его ногой, но Федор с доброжелательной улыбкой на лице, удержал его от этого поступка, потом сказал задержанному:

– А вот и напрасно. Я, конечно, не поп, но грехи могу отпустить при помощи вот этой штуковины, – почти неуловимым для глаза рывком он выдернул из кобуры пистолет, при виде которого губы у задержанного плотно сжались, а в глазах уже не было насмешки над ментами.

– Я требую, чтобы мне дали возможность связаться с моим адвокатом? Это мое право. Право, гражданина, – проговорил он, после молчания.

В одном из карманов куртки штормовки, Грек нашел у задержанного мужчины автоматический «глок», глянув на который, Федор сказал:

– Да, конечно, – охотно кивнул Туманов. – Все верно. Вся беда лишь в том, что при задержании, вы, гражданин, упали неосторожно и раздавили свой сотовый телефон, – проговорив так, майор нащупал рукой в своем кармане отобранный у задержанного сотовый. Он был целехонький, но предоставлять его в распоряжении задержанного Федор не собирался. Даже спросил у Грека:

– Так ведь, было, капитан?

Грек охотно кивнул.

– Точно так.

А Туманов взглянул на задержанного с доверительной улыбкой, как если бы собирался открыть сейчас тому великую тайну. И сказал:

– Три часа ночи. Ну где я вам возьму сейчас адвоката. Хотя постойте. Есть у нас такой. Ваняшин ведь у нас юридический кончал? – спросил Федор у Грека.

– Точно. Юридический, – ответил Грек.

И Федор Туманов продолжил:

– Ну вот. Будет вам и адвокат. Иди, Грек, буди адвоката. Сейчас мы сделаем вот что…

Федор нарочно замолчал, давая задержанному собраться с мыслями и обдумать свое положение. Если он, конечно, не последний псих, то отчетливо должен понимать, что шансов у него никаких. А затеянный разговор про адвоката, не более чем игра слов. Скучно ментам, вот они и решили порезвиться. Но что затеял этот майор? Задержанный напрягся, приготовившись к самому худшему. А чего еще можно ждать от оперативников?

– … Я даже не буду вас уговаривать, чтобы вы рассказали нам о себе. Вы ведь не хотите откровенничать с нами? – полюбопытствовал Туманов.

Мужчина исподлобья уставился на Туманова и промолчал. А Федор со знанием дела проговорил:

– Ну и не надо. Ваше право. Как хотите. Только задерживать вас и водворять в камеру за покушение на работника милиции мы не станем…

– То есть… – не понял задержанный смысла сказанного майором. Зато, отчетливо понимал другое, ничего хорошего от ментов ждать ему не стоит.

Грек сбегал за Ваняшиным.

Лейтенант хмуро глянул на сидящего, на земле человека, признавая в нем того, кто пару дней назад чуть не пристрелил их тут возле бассейна.

– Это тебе что ли адвокат нужен? – Леха Ваняшин сжал огромный кулачище и хотел им сверху, как кувалдой, стукнуть сидящего по голове, но Грек остановил его.

– Что ты, Леша. Это же наш гость, – проговорил Грек, забыв, что десятью минутами раньше этот гость чуть не раскроил ему горло.

– Ну, если гость, – Ваняшин неуклюже затоптался на месте, глянув на Туманова. – Тогда другое дело. На теле гостя не должно быть видимых повреждений. Чтобы потом экспертиза не заметила подлога.

Федор поднял указательный палец, подчеркивая, значимость слов произнесенных Ваняшиным и сказал Греку, подмигнув при этом:

– Вот что значит, адвокат. Смотри, как излагает. И насчет, экспертизы он прав. Надо все сделать так, чтобы комар носа не подточил. Если мы стрельнем в этого гада из табельного оружия, нас потом будут в прокуратуру таскать…

Грек малость растерянно уставился на Федора.

– Чего ж тогда делать-то? Водкой, что ли его поить?

Насчет водки Федор отрицательно покачал головой. Потом сказал:

– А вот, если он сам застрелится из своего «глока». Тогда ни у кого и вопросов не возникнет. Нарвался на ментовскую засаду. Нервы сдали, и он, окруженный со всех сторон, пустил себе пулю в висок.

Задержанный попытался встать с земли, но Грек на этот раз пнул его ногой.

– Сиди, гад. Не помню, чтобы мы тебе разрешали встать.

– Но я не собираюсь себе пулю пускать. Вы чего тут беззаконие творите?

Федор вскочил с лавочки, схватил задержанного за шиворот, рывком усадил на то место, где только что сидел сам и, держа отобранный у того «глок» в руке, проговорил со злостью:

– Что, сволочь, вспомнил о законе? А когда ты капитану Греку собирался горло перерезать, ты про закон помнил? Скольких ты еще убил? Ну, отвечай? Когда ты их убивал, по закон помнил? В таких случаях ты обходил его. А когда тебе прищемили яйца, ты вспомнил и про закон и про адвоката. Вспомнил, что менты должны действовать по закону. А я, представь себе, тоже забыл про закон. И если ты будешь упираться и молчать, не скажешь, чего ты здесь шакалил, я сделаю вот что. Сейчас мои орлы подержат тебе руки, чтоб ты не дергал ими. А я вложу твой собственный «глок» в твою правую руку. Потом нажму твоим же пальцем на курок. И выйдет так, будто ты сам размозжил себе мозги. Ну как, устраивает тебя такое?

Лицо задержанного сделалось белее мела. Он уставился на Туманова широко открытыми глазами, в которых отчетливо отражался дикий ужас.

– Ты ненормальный, майор, – прошептал он.

Федор не стал убеждать его в обратном.

– Может быть и так. Когда имеешь дело с такой мразью навроде тебя, не долго и самому свихнуться. Поэтому ты сейчас хорошенько подумай. Или ты раскрываешь ротик и начинаешь отвечать на наши вопросы, или я вкладываю пистолет в твою руку и …

Видя, что задержанный колеблется, Федор решил ускорить процесс его дозревания. Сказал, обращаясь к Ваняшину с Греком:

– Держите ему руки.

Грек с Ваняшиным схватили задержанного за руки, стараясь пересилить нешуточное сопротивление. Федор силком вложил в его правую руку «глок» и втроем они стали подтягивать его руку к правому виску, одновременно прижимая сидящего к скамейке. Федор не давал ему разжать руку, из которой тот пытался выбросить пистолет. И когда его палец под неимоверным усилием майора все же лег на курок, он закрыл глаза, чувствуя холодное прикосновение дула пистолета к воспаленному виску. Теперь от смерти его отделяли секунды, которые убывали катастрофически быстро с тем, как его дрожащий палец под натиском пальца майора, давил на курок. И он мысленно стал отсчитывать про себя.

Один. Два. Три…

В конец, потеряв силы, он сдался, почувствовав, что больше сопротивляться уже не может, вскрикнул, вот-вот ожидая выстрел. И вздрогнул, когда раздался сухой металлический щелчок. В этой суматохе он не заметил, как майор Туманов вытащил обойму. Удар байка воспринял как случайную осечку и, не дожидаясь повтора, закричал истошно:

– Не надо. Не убивайте. Я все скажу вам.

Грек с Ваняшиным устало сели на скамейку по обе стороны от задержанного. Федор убрал «глок» в карман.

– Это меняет дело. Правда? – спросил он у своих помощников.

Грек с Ваняшиным не возражали. И Туманов сказал:

– Хорошо. Мы готовы тебя выслушать. Только один уговор. Ты не должен нам врать. Я ценю в людях откровенность.

Задержанный осмелился поднять глаза и посмотреть на Туманова.

– Между прочим, я левша, – сказал он. На что Федор Туманов хмыкнув, произнес:

– Хорошо. Мы учтем на следующее.

А лейтенант Ваняшин потянул носом, брезгливо поморщился, посмотрел по сторонам, потом уставился на Грека. И Грек понял, о чем он подумал.

– Чего ты на меня, Леха, зеньки пялишь? Это не я. Это он обгадился, – кивнул Грек на задержанного, и отодвинулся в сторону. – Он портки испачкал.

– Николаич, ты как хочешь, но я его такого в машину не посажу, – заупрямился лейтенант и, схватив задержанного под руки вместе с Греком поволок его к бассейну. – Пусть сперва, отмоется хорошенько.

С этими словами, они с Греком сбросили его в воду.