Текст книги "Маэстро, ваш выход!"

Сидевший с задумчивым лицом Федор Туманов молчал. Грек легонько толкнул его.

– О чем задумался, майор. Жизнь порой сплетает такие замысловатые узоры, которые трудно расплести. А этот узорчик мы в два счета забацаем. Нам теперь надо только Ищенко взять, – проговорил Грек все это тоном, как человек убежденный в правоте не только своих слов, но и поступков.

Туманов кивнул на торец дома, возле которого они припарковали свою «Волгу».

– По словам несчастной вдовушки, Ищенко отсиживается в этом доме в пятьдесят восьмой квартире. У своей любовницы, – сказал Туманов. Грек сделался подозрительным.

– Слушай, Николаич, а ты не спросил, откуда у несчастной вдовушке такие сведения? – спросил Грек у Федора.

– Не спросил, – с огорчением признался Федор, чувствуя, что дал маху. – Побеседовать с ней как следует, не пришлось.

– Понятно, – протянул Грек разочарованно. – Надо было мне с ней потолковать. А ты купился на ее красоту. Вот она тебе мозги и запудрила. А со мной такие номера не проходят. Я всех красивых лярв сразу вывожу на чистую воду. Стоит мне только глянуть таким в глаза и у иной красотки сразу отпадает охота врать. Вот так, – закончил Грек с бахвальством и посмотрел на Туманова с Ваняшиным, заметив, что оба едва сдерживаются, чтобы не расхохотаться. – Чего вы? Да ну вас, – обиженно махнул он рукой и отвернулся.

– Да, Сан Саныч, с тобой не соскучаешься, – высказался по этому поводу Леха Ваняшин, когда они все трое направились к подъезду, в котором проживала любовница Валерия Ищенко.

У Федора Туманова не было четкого плана, как им попасть в квартиру. Поэтому, уже очутившись в подъезде, он сказал Греку с Ваняшиным:

– Действовать будем старым, но проверенным способом. Пятьдесят восьмая квартира находится на четвертом этаже. И мало вероятно, что Ищенко, если он там, захочет сигануть в окно или с балкона. Значит, мы сейчас поднимаемся, звоним в соседнюю квартиру и попросим кого-нибудь из жильцов позвонить в пятьдесят восьмую. Ну, а дальше, как говорится, дело техники. Как только дверь отроется, вперед. У кого есть желание отличиться? – говоря так, майор посмотрел на Грека, но оптимизма в глазах у того не заметил. Сан Саныч Грек отличаться не хотел. Зато глаза лейтенанта Ваняшина сверкали. Скажи сейчас Туманов ему, что надо забраться на четвертый этаж по стене, и лейтенант Ваняшин, не задумываясь, исполнил бы это. И сейчас видя нерешительность Грека, Ваняшин шагнул вперед, заслонив капитана своей мощной грудью. Туманов по достоинству оценил решительность молодого летехи, но проявить себя не позволил. Для себя майор уже все определил. В квартиру он войдет первым. И это не геройство. Просто в случаи, если предполагаемый убийца окажет сопротивление, будет намного лучше встретиться с ним ему, майору Федору Туманову. Шальной риск лейтенанта Ваняшина может обернуться непоправимой бедой. Ведь в Розовского убийца стрелял из автомата. И кто даст гарантии, что он сейчас с этим автоматом не затаился где-нибудь за дверью и поджидает ментов.

Посмотрев на Ваняшина, Федор сказал, не оставляя компромисса:

– Первым в квартиру врываюсь я. Ваняшин за мной. Грек прикрываешь нас со спины.

Что, это означало, Грек прекрасно понимал, поэтому поморщился, но ничего не сказал, смирившись с тем, что предложил Туманов. Когда поднимались по лестнице, Ваняшин с ехидцей тихонько сказал Греку:

– Не дает тебе майор проявить себя.

Грек насупился. Покосившись на своего молодого коллегу, также тихонько ответил:

– Леша, я без пяти минут пенсионер. Это тебе молодому надо себя проявлять. А я уж как-нибудь проживу и без этого. Тоже мне геройский поступок. В квартиру вбежать. Знаешь, сколько у меня таких случаев было? У тебя пальцев не хватит пересчитать. – Грек собирался еще что-то сказать, но не успел. Федор Туманов обернулся и строго погрозил усатому капитану пальцем, чтобы тот прекратил всякую болтовню. После этого кивком головы указал на дверь с номером пятьдесят восемь. Грек замолчал, а Федор, приблизившись к двери, прислушался.

В это время на площадке первого этажа громко хлопнула дверь.

– Николаич, сюда поднимается кто-то, – шепнул Грек.

Ваняшин подошел к лестничному проему, глянул вниз.

– Не кто-то, а девушка, – сказал он тихо и также тихо добавил: – И очень не дурна собой.

– Подождем, – предложил Федор, отходя от двери.

Втроем они стали прислушиваться к стуку каблучков по лестнице. И когда девушка поднялась на площадку четвертого этажа, сделали вид, что они спускаются вниз. Девушка взглянула на них подозрительно. Особенно на усатого Грека. Потом достала из сумочки ключи и только собралась сунуть один из них в замок двери с номером пятьдесят восемь, как все трое бросились к ней.

– Одну минуту, – сказал Федор перепуганной девушке.

– Вы кто? – спросила она, принимая оперов за кого угодно, но только не за тех, кем они были на самом деле.

Федор достал служебное удостоверение, показал. Но даже при виде ментовской ксивы девушка не успокоилась, и испуганно водила глазами по лицам, причем на усатом лице Грека задерживала свой взгляд дольше.

– Вы здесь живете? – тихо спросил Туманов.

– Да. А в чем, собственно, дело? – недоуменно спросила девушка, уставившись на Туманова.

Федор улыбнулся.

– Мы вам потом все объясним. А пока отвечайте на наши вопросы. Договорились? – миролюбиво предложил он девушке. Та кивнула.

– Ладно, – сказала она, как будто начиная немного успокаиваться. По крайней мере, того первоначального испуга в ее взгляде уже не замечалось.

– Ну вот и прекрасно, – одобрил Федор Туманов и тут же спросил: – Кроме вас еще кто тут проживает? – кивнул майор на дверь квартиры.

– Нет. Только я, – ответила девушка, как бы удивляясь вопросу майора. Она вообще не понимала, зачем здесь появились оперативники и к чему эти дурацкие вопросы. – Родители отдельно живут. А эту квартиру оставили мне. А что случилось-то? Скажите, Бога ради? – попросила она, забыв про уговор не задавать вопросы. Потом вспомнила про своего парня, призадумалась, стоит ли о нем сказать милиционерам. А что, если они здесь как раз по его душу. Нет, лучше сказать. И она сказала:

– Вообще-то я живу одна. Но сейчас у меня живет мой парень. Временнно.

– Валерий Ищенко? – уточнил Туманов, видя, что девушка мнется и как бы не собирается договаривать.

– Да. Вы его знаете? – захлопала она густыми пушистыми ресничками. В глазах растерянность.

– Не знаем, но очень бы хотелось с ним познакомиться, – сказал Грек. И девушка уставилась на него. Спросила все с тем изумлением.

– Да?

Грек кивнул.

– Очень, – со всей определенностью заявил он.

– А сейчас Ищенко у вас? – тихонько спросил Федор.

– Да, – ответила девушка. – То есть, нет.

Грек улыбнулся ее путанице в ответе.

– Как это? Так он у вас или нет? – спросил он.

– Сейчас он на работе. Он возит одного очень крутого бизнесмена. Утром уходит и возвращается поздно вечером. Да что случилось-то? Скажите? Что-то с Валерой? Да? Ну отвечайте! – на этот раз в ее голосе отчетливо слышалось требование, и предназначалось оно в первую очередь майору Туманову. Но майор и на этот раз проявил неприятную для нее сдержанность. От прямого ответа уклонился, бросив взгляд на ключи, которые она держала в руках, предложил открыть квартиру.

– Вы не будете возражать, если мы войдем? – спросил он.

– Да, да, конечно, – засуетилась девушка, поворачивая ключ в замке.

Незаметно от нее, Федор кивнул Греку. Его кивок означал только одно, как только дверь будет открыта, капитан должен попридержать хозяйку, а они тем временем с Ваняшиным войдут. Вполне может получиться так, что предполагаемый убийца не пожалеет свою любовницу и одной очередью положит ее вместе с оперативниками. Так к чему такой, неоправданный риск? Этого Федор допустить не мог. Поэтому, когда дверь была открыта, и девушка собиралась войти, Грек ухватил ее под руку, оттащив назад.

Изумленными глазами она наблюдала за тем, как майор и его не менее рослый молодой напарник, выхватив пистолеты, бросились в квартиру.

Грек напрягся в ожидании выстрелов. Но их не произошло. Та тишина, которая была в квартире, поразила Грека. Не слышно было ни возни, ни возгласов Туманова с Ваняшиным, которыми неизменно должно было сопровождаться задержание. И все это навело капитана Грека на мысль, что вдова Розовская мягко говоря опоздала со своей информацией. Скорее всего, убийца ее мужа дал отсюда деру.

Потом послышались шаги, и в коридоре показался Леха Ваняшин, уже без пистолета. Глянув на Грека и на девушку, он сказал:

– Чего там топчитесь? Входите.

– Благодарю вас, – недовольно бросила девушка, входя. – В собственную квартиру надо входить по разрешению милиции, – заметила она.

Ваняшин сделал вид, что не услышал ее замечания. А Грек спросил:

– Чего там, Леша, нету его?

– Там, – сказал Ваняшин, усмехнувшись. – Спит непробудным сном. Кажется, он пьяный вдрызг. Сейчас сам убедишься. Пойдем.

Квартира, в которой проживала любовница Валерия Ищенко, состояла из двух комнат. Первая комната, побольше, была чем-то навроде гостиной, а вторая служила спальней. В ней, на широкой кровати, и лежал Валерий Ищенко, тихонько посапывая во сне.

Федор Туманов сидел рядом на стуле, дожидаясь пробуждения подозреваемого. Когда Ваняшин, Грек и хозяйка квартиры вошли, он сказал, улыбаясь, и кивнув на спящего:

– Так сладко спит, что и будить жалко.

– А придется, – сердито произнес Грек и, наклонившись, толкнул спящего в плечо. – Эй ты, спящая красавица. Пора вставать. Счастье свое проспишь, – Грек толкнул еще и еще, но это не помогло.

– Зачем вы так грубо? – вмешалась девушка, наблюдавшая за действиями усатого капитана Грека.

– А как надо? Может, мне ему кофий в постель подать прикажите. Попробуйте, может у вас получится, – предложил ей Грек, отходя в сторонку.

Девушка присела рядом со спящим.

– Валера. Валерочка. Вставай, – ласково заворковала она ему на ушко.

Грек хмыкнул с недовольством.

– Смотри, какие нежности. Пятки почесать ему не надо? – проворчал он.

– Уйди, зараза! – не открывая глаз, рявкнул спящий на девушку. – Спать мешаешь.

– Валера, проснись. Прошу тебя, – произнесла девушка уже без особой нежности и принялась расталкивать своего любовника. В конце концов, ей это удалось. Ищенко открыл глаза, сначала уставился на свою подружку, потом на оперативников. Потом схватил с тумбочки будильник. Разглядев, сколько было время, попытался встать.

– Алка, я бляха муха, на работу проспал. Мне же за Степанычем надо ехать.

– Ну, очухался, наконец-то, – хохотнул Грек.

Ищенко уставился на него.

– Чего? Алка, это чья рожа? Кто такой? А вы? – повел он мутными глазами на Туманова с Ваняшиным. Откинул одеяло, и оперативники увидели лежащий с краю постели короткоствольный автомат.

Стоявший ближе всех к Ищенко капитан Грек, не растерялся, бросился на него и собой придавил водителя к постели. Не менее проворным оказался и лейтенант Ваняшин. Ищенко не успел, и охнуть, как лейтенант на его запястьях защелкнул браслеты.

– Спокойно. Не надо рыпаться, гражданин Ищенко, – прохрипел ему на ухо усатый Грек. – С Сан Санычем Греком такие номера не проходят.

– Ребята! Да я вообще-то ничего такого. Я встать хотел, – тупо водя глазами на оперов, признался Ищенко, пытаясь сбросить с себя усатого Грека.

Грек с ехидцей улыбнулся, впившись в Ищенко, как пиявка.

– Встать он хотел. А еще чего ты хотел?

– Поссать. Сил нет терпеть. Сейчас мочевой пузырь лопнет, если ты с меня не слезешь, – корчась, произнес Ищенко. Но Грек был неумолим.

– Потерпишь, не маленький. Ты лучше скажи нам, твой автоматик? – спросил он, надеясь на чистосердечное признание подозреваемого, но тот отрицательно замотал головой.

– Не мой. Я уже большой мальчик и с такими игрушками не играю. И вообще не знаю, как он попал сюда. Вы его подбросили. Алла, скажи ты им, – обратился Ищенко к своей подруге.

Девушка испуганно смотрела на лежащий автомат. Спросила растерянно:

– Что я должна им сказать, Валера? Может, ты сам объяснишь, как это оказалось тут на постели? – предложила она.

Ищенко застонал, закрыв лицо ладонями.

– Дура ты! Я не знаю как. И вообще, я не понимаю, что тут происходит. Может, кто-нибудь объяснит, наконец, – попросил водитель.

Федор осмотрел автомат. Стараясь оставить на нем как можно меньше своих отпечатков пальцев, отсоединил рожок. Понюхал ствол, потом сказал:

– Сдается мне, из этого ствола стреляли совсем недавно. А точнее, утром.

Ищенко подозрительно посмотрел на майора Туманова.

– На что это вы намекаете? – подозрительно спросил он.

Федор пожал плечами.

– Я? Намекаю? Какие тут могут быть намеки? Сегодня утром, ровно в половине девятого, возле своего дома был застрелен господин Розовский.

– Что? – Ищенко вскочил с кровати, но Ваняшин с Греком в один голос закричали на него:

– Сидеть!

Ищенко рухнул на кровать, посмотрел на свою подругу. Алла плакала, отвернувшись. Теперь ей было ясно, зачем тут появились оперативники. Но она не могла понять другого, как Валерий, человек, который как ей казалось, не способен даже обидеть и мухи, мог совершить такое.

– Степаныч, убит? Но какое это имеет отношение ко мне? Я то тут при чем?

Федор вздохнул.

– Как знать, как знать. Может и имеет. Сдается мне, Розовского убили из этого автомата. Лейтенант Ваняшин, – обратился майор к стоящему рядом Лехе Ваняшину, – пригласите соседей в качестве понятых. Хоть вы, Ищенко, мальчик и большой, но автомат не игрушка. Особенно, если он проходит по «мокрому» делу.

– Знаешь, приятель, – повеселевшим голосом проговорил Грек, – дам тебе один совет. Лучше не держи в себе этот тяжкий грех. Признайся, твоих рук дело? – говоря так, Грек присел на кровать рядом с Ищенко. Но тот сразу же отодвинулся от капитана.

– Не считайте меня дураком. Мне не в чем признаваться. И Степаныча я не убивал. Не убивал! – прокричал он. – Понятно вам?

Грек укоризненно покачал головой.

– Признаваться или нет, конечно же, дело твое. Так или иначе, но тебе сейчас придется поехать с нами, – сказал он водителю.

Услышав это, подруга Ищенко, резко обернулась, бросила на Грека ненавистный взгляд.

– Вы его забираете?

– Задерживаем, – уточнил Туманов. – Как подозреваемого в совершении преступления. Да и с вами нам бы хотелось поговорить. Может быть, вы объясните, каким образом попал этот автомат в вашу квартиру?

– Я не знаю, как этот автомат попал в мою квартиру. Понимаете? Не знаю. И вообще, я так устала ото всего этого, – Алла села в кресло и отрешенная ото всего, отвернулась к окну. Не хватало еще, чтобы эти менты в чем-то подозревали ее. А ведь подозревают. Это видно по их мордам. Особенно тот усатый, похожий на цыгана. Он Алле не понравился сразу. Глаза у него черные. Хотя и этот майор хорош. Лицо у него приятное, но он мент. Делает свою ментовскую работу. Алле сейчас было противно видеть их обоих. Она не знала, во что ввязался Валерий. В одном только нисколько не сомневалась. Он влип. И влип по крупному. И единственное, что она сможет для него сделать, это нанять хорошего адвоката.

В дверях показался Ваняшин.

– Федор Николаич, я привел понятых.

Глава 2

– Ты учти, Федор Николаич, – поучительно говорил полковник Васильков, вызвав майора Туманова к себе в кабинет. – Дело принимает серьезный оборот. Розовский был крупной фигурой российского бизнеса. Владелец ряда топливных предприятий. А, кроме того, он помощник депутата госдумы. Опять же интервью частенько давал на телевиденье. Представляешь, какая возня у журналистов началась. Им же факты подавай, – Васильков в сердцах швырнул карандаш об стол и карандаш сломался. – А факты такие. У нас есть все основания полагать, что Розовского убил его водитель. Ведь автомат нашли у него в постели? – посмотрел полковник на Федора Туманова.

Молча слушавший полковника Туманов, кивнул. А Васильков удовлетворенный, что майор ему не перечит, продолжил:

– Ну вот. Экспертиза доказала, что Розовский был застрелен из этого самого автомата?..

В ответ опять кивок. И седоволосый полковник прямо на глазах повеселел. Нравилось, когда молодежь прислушивается. И ему захотелось подойти, сесть на стул рядом с Федором Тумановым и по приятельски хлопнуть того по плечу. Но он соблюдал субординацию. А согласно ей начальник должен оставаться начальником и сидеть на своем месте, во главе стола. А подчиненный на своем, там, где и сидел Туманов. И единственно, что он мог себе позволить, так это разговаривать с майором более приятным тоном.

– Ты пойми, Федор, тянуть нам с этим не стоит. На самом верху, – Васильков ткнул пальцем вверх, – заинтересованы в скорейшем расследовании этого преступления. И нам надо оправдать их надежды. – Проговорив так, Васильков замолчал. А лицо, испещренное морщинами, помрачнело, как только заглянул в глаза Туманову. По ним понял, не согласен с ним подчиненный. И полковник сменив тон на более строгий, спросил:

– Что-то не так, майор? Ну говори. Не стесняйся.

– Понимаете, в чем дело… – начал Федор.

Полковник улыбнулся. Но улыбка получилась натянутой, словно кто-то заставил его сделать это.

– Ты говори, а я уж постараюсь понять, – предложил Васильков, видя, что молодой подчиненный не решается пуститься на прямоту. – Ты не считаешь Ищенко убийцей? Так? – спросил полковник, заглядывая в задумчивое лицо Федора Туманова.

– Понимаете, все уж как-то выглядит просто. Водитель убивает своего шефа. А причина? Какой у Ищенко мотив для убийства? Розовский ему хорошо платил. Ведь кроме водилы, Ищенко выполнял при нем еще роль и личного охранника. Получал три тысячи долларов. Чего ради ему вдруг идти на убийство? Не вяжется это как-то с корыстью. А других мотивов нет.

– А улика? – сдержанно возразил полковник. Туманов был отличным опером, а стало быть, знает, чего говорит. Поэтому Васильков не настаивал, не давил. Скорее, советовал. А вот пригодится ли его совет и прислушается ли к нему молодой сыщик, это уже другое дело. И возражение полковника было веским.

– Вы же сами обнаружили в его постели под одеялом автомат, – сказал он.

– Вот, – Федор заерзал на стуле так, что тот жалобно заскрипел. Васильков опустил глаза, посмотрел на стул, но ничего не сказал Туманову. Зато сказал Федор:

– Эта улика, товарищ полковник, как раз и не дает мне покоя. Ну, какой нормальный человек после убийства будет держать у себя оружие, которым это убийство совершено. Самое лучшее избавиться от него и поскорее.

– Постой, Федор Николаич, – остановил Васильков майора Туманова взмахом руки. – Но ведь ты сам говорил, что в момент задержания, водитель был сильно пьян? Вот тебе и объяснение, к тому же простое. Совершил убийство. Переволновался. Напился. Лег в постель и автомат положил, на случай если оперативники придут его задерживать. Знаешь, ты благодари Бога, что в момент задержания он не положил вас всех там из этой штуковины.

Но Федору это предостережение показалось не убедительным.

– Да какое там, – махнул рукой Туманов. – В момент задержания он спал беспробудным сном, как младенец. Мы вообще едва разбудили его.

– Погоди, погоди, – положил Васильков тяжелую ладонь на стол. – Его отпечатки пальцев на автомате имеются?

Федор вздохнул.

– Имеются, – сказал он Василькову, заметив, как у того прямо расцвело лицо.

– Вот видишь. Имеются. Так чего ж тебе еще надо? А то, что он не сознается, так это понятно. Кому охота за решетку. Протрезвел, понял, что влип, вот и старается увильнуть. Алиби у него есть?

Туманов отрицательно покачал головой.

– Нету.

– Тем более, – Васильков прищурился, посмотрел на майора с хитринкой. – И вообще, Федор Николаич, мне не понятно, чего ты так о нем заботишься?

– Да не забочусь я, товарищ полковник. Просто хочу справедливости, – возразил Федор. А полковник пристально глянул ему в глаза, строго спросив:

– А я, по-твоему, не хочу?

Федор промолчал, и полковник продолжил:

– Только извини, брат, чутье мне подсказывает, что этот водитель не из простачков. Он ведь не ожидал, что вы так скоро его разыщите, даже алиби себе не придумал. Послушай, майор, моего дружеского совета. Я думаю, вам особенно с этим тянуть не стоит. Тут же все очевидно, как божий день. Ну не хочет этот Ищенко сознаваться, и не надо. В общем, Федор, не тяни. Если тебе все понятно, то – свободен, – сказал Васильков и сделал вид, будто занят текущими делами, уткнулся в бумаги.

От начальника майор Туманов вернулся без настроения.

Ваняшин с Греком сидели в кабинете, ели бутерброды с колбасой, запивая их пивом. Увидев, что у майора кислый вид, Грек услужливо откупорил третью бутылку пива, подвинул ее Федору и, прожевав бутерброд, сказал:

– На-ка, Николаич, хлебни пивка для настроения.

Федор сел на свой стул и сделав пару глотков из бутылки, спросил:

– Ищенко допрашивали?

– Так точно, – в шутливой форме отчеканил Грек. – Только что. Вот здесь, в этом кабинете.

Лица у оперативников были безрадостные, даже усталые. Майор посмотрел на обоих своих помощников и спросил:

– И что?

Грек загнал себе в рот здоровенный кусок колбасы и не успел прожевать, поэтому отвечать пришлось Ваняшину.

– А ничего, Федор Николаич. Он божится, что к убийству своего шефа не имеет отношения. Как автомат попал к нему в постель, не знает.

Туманов вздохнул, вспоминая разговор с Васильковым. А Ваняшин сказал:

– Николаич, возьми бутербродик с колбаской. А то пока мы разговариваем, Грек всю колбасу сожрет. Вон как приналег. Челюсти работают, как жернова.

Усатый капитан вытер ладонью сальные губы.

– Тебе, Лешка, хорошо возле родителей. Мама с папой тебя накормят. Николаича его Дарья побалует деликатесами. А кто мне чего подаст. Питаюсь от случая к случаю. Да потом, в кругу друзей, она знаешь, как в рот идет, – засмеялся Грек, нахваливая принесенную Ваняшиным колбаску.

Видя, что аппетит у капитана разгорается, Ваняшин взял пару бутербродов, положил их перед Федором Тумановым, но Федор отказался и один из бутербродов тут же очутился в руках у Грека.

– Не хочешь, Николаич? – блестя своими черными глазенками, спросил Грек, быстро отправив добрую его часть себе в рот.

Федор махнул рукой.

– Ешь. Я не хочу. В рот ничего не идет, – несколько задумчиво произнес он.

Ваняшин глянул на нахального Грека и осуждающе покачал головой.

– А вот Сан Санычу все идет в рот. Особенно, если в нахаляву. Да, Сан Саныч?

Грек, соглашаясь, кивнул, тут же прикончив бутерброд. Но ко второму не прикоснулся. Рука не поднялась, хотя Федор подвинул его ему.

– Не буду, Федор Николаич, – надувшись, проговорил Грек. – Я знаю, что ты добрый человек, не то, что этот Ваняшин. Жмот.

– Слушайте, хватит вам базар устраивать. Лучше давайте, решим, как нам быть, – предложил Федор, глянув на Грека с Ваняшиным.

Грек к предложению майора отнесся вяло, погладив сытый живот, он икнул, и сказал, не теряя самодовольства:

– А чего тут голову ломать? Ищенко мы задержали. Пока он единственный, главный подозреваемый.

– Но он не сознается, – дополнил Ваняшин. Усатый капитан хмыкнул, глянул на приятеля Леху, как на неразумного мальчугана и веско сказал:

– Ничего. Недельку в одиночке проторчит и сознается. Это он герой, пока еще от свободы не отошел. А как поймет, что деваться ему некуда, сразу признается в совершенном грехе. Еще парочку и чужих себе прихватит, – Грек заискивающе глянул на Федора. Но лицо майора сделалось суровым.

– Знаешь, Грек, нам не надо, чтобы он чужие грехи на себя взваливал. Пусть отвечает за свое, – строго заметил Туманов. – С него и так будет достаточно.

Услышав замечание майора, Грек сразу пошел на попятную.

– Да это я так, Николаич. К слову. Что ж я не понимаю, каково это расплачиваться за чужие грехи, – проговорил капитан, скосив глаза на оставшийся бутерброд с копченой колбасой, лежащий посередине газеты. Сейчас Грек напоминал лисицу из знаменитой басни Крылова. Только тут исход оказался совсем другим. Не утерпев, Сан Саныч быстро схватил бутерброд и целиком засунул его себе в рот. Наскоро расправившись с ним, Грек стянул со стола газету, скомкал и после того, как швырнул ее в урну, сказал:

– Ладно. Чего там.

Туманов с Ваняшиным переглянулись и засмеялись, видя с какой решительностью Сан Саныч Грек готов взяться за дела. С утра они с Ваняшиным ездили на окраину Москвы в район, застроенный частными коттеджами. Хотя называть эти дворцы коттеджами, язык не поворачивался. Точнее было бы именовать их поместьями. И глядя на окружавшую роскошь, не трудно было догадаться, что люди здесь обосновались сверхбогатые.

Получив от Туманова задание, провести оперативное наблюдение за домом убитого Розовского и его вдовой, опера выехали туда и мозоля глаза местным обитателям, почти целый день прослонялись там. На многое не рассчитывали, но кое-что все-таки выяснить удалось.

Перелезть через забор, окружавший дом Розовских, предложил Грек.

– Майор нам дал задание посмотреть тут… – настойчиво убеждал Грек приятеля Леху, видя, что тот колеблется. – Нерешительный ты, какой-то, Лешка.

– Так ведь это противозаконно, – парировал Ваняшин нападки Грека, впрочем, без особого успеха. Обойдя забор вокруг, они нашли место, где можно было пролезть внутрь территории. Хотя лаз этот получился опять стараниями все того же Грека. Тот не поленился заползти в густые кусты, где и обнаружил, что рифленый лист металла, из которого был сделан забор, в самом низу не прибит, и если поднатужиться и отжать край, то там можно пролезть. Скорее всего, строители, огораживающие территорию, оказались халтурщиками и поленились лишний раз наклоняться, потому нижний угол металла и оказался не прибитым. Но для оперов их халтура оказалась важной находкой.

Услыхав невразумительный ропот молодого коллеги по поводу противозаконности, Сан Саныч Грек невольно усмехнулся. Ну прямо беда с Лехой.

– Мой молодой друг, я бы посоветовал тебе на таком пустяке не зацикливать внимание. А потом, неужели ты думаешь, что мадам Розовская вот так пригласит нас, чтобы мы с тобой осмотрели дом и территорию вокруг него?

– Да нет, конечно, – согласился Ваняшин. А Греку только того и надо.

– Вот видишь, ты правильно понимаешь ситуацию. Снаружи мы ее особнячок осмотрели. Скажу прямо, неплохой скворечник. А теперь нам надо попасть туда, за этот забор и желательно в непринужденной обстановке все осмотреть там. К тому же, судя по всему, хозяйки дома нет, – улыбнулся хитрющий Грек.

Простодушный Леха Ваняшин уставился на него.

– Откуда ты знаешь, что ее нет? – спросил лейтенант.

Грек обнял своего молодого друга.

– Лешенька, пока ты ходил там перед воротами, рот разевал на молодых девок, Сан Саныч Грек занимался делом. Там на воротах есть такая кнопочка.

Ваняшин хмыкнул.

– Ну и чего? Я тоже ее видел, – сказал он, видя, что Грек задается. Это больше всего не нравилось в нем Лехе Ваняшину. Еще при Туманове, Грек себя ведет не так. А когда они вдвоем, то он поднимает нос, словно у него семь пядей во лбу. Сейчас происходило нечто похожее.

– Лешенька, а я не только видел, но и нажал на нее. Это кнопка домофона. Так вот на мой вызов, никто не ответил. Сечешь, о чем я.

– А что, если эта кнопка сломана? – засомневался Ваняшин. Грек плюнул ему под ноги.

– Фу ты, черт! Достал ты меня, Ваняшин. Не сломана кнопка. Понимаешь? Дурья башка. Не сломана. А не ответила она потому, что ее дома нет.

– Ну ладно. Только бы не нарваться нам на неприятности, – на всякий случай предупредил Ваняшин. На что Грек нервно передернул плечами.

– Ты меня доведешь, – пригрозил капитан. – Не безай, Леха и доверься мне. Сан Саныч Грек знает, что делает. Так что, как говорит наш майор, вперед и с песней, – подтолкнул он Ваняшина к забору.

Ваняшин подошел, наклонился и, схватившись руками за угол упругого рифленого металлического листа, отжал его на себя, тем самым, сделав небольшой лаз.

Грек бухнулся на четвереньки.

– Сейчас я пролезу, потом ты давай за мной.

– А может, ты один там все посмотришь? – предложил Ваняшин, на что Грек тут же бурно отреагировал полным отказом, устыдив лейтенанта:

– Ты, значит, бросить меня хочешь? Нет уж. Давай вдвоем. Так будет лучше. Я, как старший по званию, лезу первый. Ты за мной. Понятно?

– Да, понятно. Ладно, лезь уж давай. А то у меня руки устают лист держать, – пыхтя, проговорил Ваняшин.

– В общем, я полез. С той стороны я упрусь в лист ногами, чтобы ты смог протиснуться, – пообещал Грек. Ваняшин поднатужился.

– Лезь, Грек, – прохрипел он.

Грек сунул башку в дыру и тут же вскрикнул.

– Чего там такое? – забеспокоился Ваняшин.

– Тоже мне, бляха-муха, миллионеры. Крапивы развели тут сколько. Я, Леша, все лицо себе обстрекал об крапиву. А у меня на нее с детства аллергия, – забубнил Грек, протискиваясь в дыру. Для того, чтобы попасть на ту сторону забора, ему пришлось ползти на пузе, и потому капитан испачкал рубашку и брюки.

– Чего ж ты не поглядел, а сразу нырнул туда, раз у тебя аллергия? – позлорадствовал Ваняшин. Эта идея, тайком пробраться на территорию, Ваняшину не понравилась с самого начала. Ведь Туманов ничего не говорил им, чтобы лезть сюда таким образом. Это все усатый Грек со своей инициативой. Сколько раз вот так они прокалывались и все по вине усача. Но его все равно тянет влипнуть в какую-нибудь историю. А из-за него страдает и Ваняшин. И сейчас лейтенант не сомневался, что они опять куда-нибудь да вляпаются.

– Зараза, – шипел Грек, ворочаясь в зарослях крапивы и упираясь в угол железа обеими ногами. – Леша, лезь быстрей, а то я долго держать его не смогу. Но ему долго держать и не пришлось. Ваняшин что есть силы, рванул лист, оторвав его от кирпичного столба, к которому тот был прибит. Теперь получился вполне приличный лаз, в который чтобы пролезть, не обязательно было ползти на четвереньках.

Глянув на свои испачканные брюки и рубашку и на чистенького Ваняшина, Грек рассвирепел.

– А сразу ты так сделать не мог? Я, значит, ползком, как уж, протискиваюсь туда, а ты как барин входишь, только чуть наклонившись, – заорал Грек.

– Так ты маленький. Тебе на четвереньках удобней. А я вон какой. Мне наклоняться плохо, – проговорил Ваняшин, ногой сминая в высоченной крапиве проход.

– Гад, ты, Лешка, – ворчал Грек, топая вслед за Ваняшиным.

Пройдя через сад, изобилующий фруктовыми деревьями, они очутились возле бассейна, где Греку сразу захотелось ополоснуть водой лицо, на котором вздулись волдыри. Глядя на вспухшее лицо ехидного усача, Ваняшину хотелось рассмеяться. В то же время было и жалко Грека. Видок у того и в самом деле был не ахти, а если еще учесть те неприятные ощущения, которые терпел Грек, то смело можно было сказать, что Сан Саныч уже влип по самые некуда. Но еще более неприятное их ожидало впереди.

Стоило Греку подойти к бассейну и опрокинуть себе на вздувшееся лицо пару пригоршней воды, как вдруг стеклянная дверь веранды, располагавшейся от бассейна всего в десяти метрах, открылась и на ступеньки вышла мадам Розовская. На ней был одет длинный до пят ярко-синий халат, расшитый розовыми цветами. Вместо туфель, на очаровательных ножках, обуты пляжные тапочки.