Текст книги "Тайны рыболовной дипломатии"

На съезде работников рыбного хозяйства России было выдвинуто около 25 серьезных предложений к правительству. Кроме того, Счетная палата Федерального собрания внесла около 30 рекомендаций по улучшению работы отрасли. Реализация этих предложений позволит выработать Концепцию национальной рыболовной политики как системного процесса, в котором участвуют рыбопромышленники, регионы и государство. Без такого документа невозможен позитивный ход реформирования рыбного хозяйства России.

Основу Концепции национальной рыболовной политики России на ближайшую перспективу могли бы составить следующие положения:

• федеральное регулирование и управление морскими биоресурсами на основе наилучших научных данных при оптимальном бюджетном финансировании прогнозных исследований, мониторинга за состоянием сырьевой базы и контроля за рыболовством;

• полное использование водных биоресурсов отечественной 200-мильной экономической зоны и континентального шельфа юридическими и физическими лицами России;

• создание стимулирующих условий для российских рыбопромышленников в целях наполнения отечественными рыбными продуктами внутреннего рынка;

• проведение разумной политики торгового протекционизма по отношению к определенным массовым рыбным продуктам для малообеспеченных слоев населения и силовых структур, производимым отечественными рыбопромышленниками; снятие в переходный период импортных пошлин на современные рыболовные суда, технологическое и другое оборудование соответствующее мировым стандартам;

• протекционистская политика государства в отношении морского рыболовства и развития береговой инфраструктуры в отдельных северных и восточных окраинных регионах России через механизмы кредитования налоговой политики, а также путем создания благоприятных условий для закрепления там работников и научного персонала отрасли;

• ускоренное развитие аквакультуры при государственной поддержке опытных модульных разработок и формирования новых частных акционерных коллективных хозяйств в этой области;

• широкое международное сотрудничество в сфере устойчивого использования морских биоресурсов.

Безусловно, чтобы все это произошло, правительство обязано определить главный компонент национальной рыболовной политики России – целевую установку своего рыбного хозяйства, то есть ту идеологию, которой должна быть подчинена деятельность хозяйственных субъектов. По моему глубокому убеждению, в качестве целевого ориентира деятельности рыбного хозяйства страны в современных условиях и на перспективу следует принять критерий насыщения внутреннего рынка рыбной продукцией собственного производства не менее чем на 80 % от норм, рекомендованных Институтом питания АМН из расчета среднедушевого потребления. Остальные 20 % могут быть покрыты за счет импорта, который в условиях открытых рыночных отношений неизбежен. Такой подход будет способствовать не только развитию национального рыбного хозяйства, но и обеспечению продовольственной безопасности России. Что касается внешнего рынка и, следовательно, экспорта, то здесь российские рыбопромышленники должны не только удерживать уже завоеванные позиции, но и наращивать их не благодаря сырью и полуфабрикатам, а путем выпуска готовой продукции с высокой потребительской стоимостью, что позволит получать дополнительные валютные поступления в страну.

Октябрь 1999

Рыбная западня

Группа известных специалистов рыбопромышленной отрасли обратилась с открытым письмом, адресованным Президенту РФ В. Путину, председателю совета Федерации Е. Строеву, председателю Государственной думы Г. Селезневу, председателю Правительства РФ М. Касьянову. В письме, в частности, говорится:

Крайне серьезная обеспокоенность нарастанием негативных тенденций в рыбном хозяйстве, особенно в приморских регионах страны, где эта отрасль является градообразующей и обеспечивает занятость основного населения, вынуждает нас привлечь ваше внимание к ряду проблем, чтобы были незамедлительно приняты соответствующие меры.

До недавнего времени рыбная продукция отечественного производства доминировала на внутреннем рынке, а ее доля в обеспечении населения страны белками животного происхождения составляла в среднем 20–25 процентов, в приморских же регионах – до 40 процентов. Сегодня этот показатель не превышает 10–15 процентов. Одновременно с этим среднедушевое потребление рыбных продуктов снизилось с 20,3 кг в 1990 году до 12,6 кг в 1999 году. Ожидается дальнейшее снижение этого показателя и в 2000 году – до 9,5—10 кг. Более того, если по большинству отраслей промышленности и сельского хозяйства в последние два года наблюдается рост производства, то в рыбной отрасли идет спад производства. Так, если в 1997–1998 годах вылов составлял 4,5–4,7 млн. тонн, то уже в 1999 году – 4,2 млн, а в 2000 году вылов не превысит 3,7–3,8 млн. тонн.

Такое значительное снижение в 2000 году вылова, почти на 1 млн. тонн. по сравнению с 1997 годом, вызвано прежде всего существенными организационными и экономическими просчетами в использовании сырьевой базы 200-мильной исключительной экономической зоны России и открытых районов Мирового океана. По существу нарушен основной принцип рационального ресурсопользования – соответствия между численностью рыболовного флота в районах промысла и состоянием рыбных запасов. В результате этого впервые за годы реформ произошло снижение основных рыбных запасов в 200-мильной экономической зоне России: минтая, крабов в морях Дальнего Востока; трески, пикши – в Баренцевом море; осетровых – в Волго-Каспийском бассейне, в Азовском море, в реках Сибири, Дальнего Востока. Все это, наряду с браконьерством, ведет к подрыву основы рыбной отрасли – сырьевой базы и, как следствие, к сокращению объемов вылова, а соответственно возникает социальная напряженность в приморских регионах.

Хотя заблаговременно было известно о наметившихся тенденциях снижения рыбных запасов в 200-мильной экономической зоне России, тем не менее Правительством не были предприняты соответствующие организационные и экономические меры по стимулированию вывода крупнотоннажного флота из экономзоны России для промысла в открытую часть Мирового океана, где можно осуществлять рыболовство на основе международных конвенций в объеме не менее 2–2,5 млн. тонн. Упущенное надо наверстывать.

Думается, сегодня в целях активизации промысла в открытых районах Мирового океана необходимо ввести госзаказ на массовые виды рыб с невысокой стоимостью (ставрида, сардинелла, сардина, сайра, криль и др.) и обеспечить рыболовные суда, работающие за пределами 200-мильной экономической зоны России, топливом по специальным государственным расценкам. При этом необходимо отметить: стоимость дизельного топлива в российских портах только в текущем году выросла с 220–250 до 380 долларов, что сегодня делает малопривлекательным промысел небольшими акционерными обществами и частными фирмами в отдаленных районах Мирового океана. В то же время формирование средних и крупных акционерных рыбодобывающих компаний с контрольным пакетом акций госструктур, которые специализировались бы на использовании рыбных ресурсов за пределами 200-мильной зоны России, не ведется. Именно такие акционерные компании могли бы при условии разумной налоговой политики осуществлять промысел и вести научные исследования в открытых районах Мирового океана с поставкой рыбопродукции для федеральных нужд и на внутренний рынок страны.

Обострившаяся конкуренция за сырьевые ресурсы 200-мильной экономической зоны России и отсутствие единых узаконенных долгосрочных критериев их распределения среди субъектов приморских регионов, а также среди пользователей, привело к администрированию в этом важном вопросе, что вызывает недовольство в регионах и рыбацких коллективах. Перераспределение и пересмотр в течение года ранее выделенных квот на вылов рыбы и морепродуктов и торговля ими для иностранцев уже вызвали приостановление промысла минтая в Беринговом, Охотском морях, к потере части вылова трески и сельди рыбаками Северного бассейна.

Такая ситуация складывается еще и потому, что потеряна вертикаль управления отраслью. Не ведутся реструктуризация и обновление флота, береговой рыбоперерабатывающей инфраструктуры, сворачиваются поисковые и научно-исследовательские работы. Предложения по этим важнейшим направлениям государственного управления отраслью неоднократно вносились в Правительство специалистами отрасли, губернаторами ряда регионов. Однако принимаемые решения, как правило, не имеют практической завершенности.

СЧИТАЕМ необходимым до выхода соответствующих законов в срочном порядке утвердить специальным указом Президента принципы распределения квот на вылов рыбных ресурсов среди приморских регионов, исходя из предложений соответствующих научно-промысловых бассейновых советов, которые бы действовали в течение пяти – семи лет.

Что же касается распределения квот среди пользователей, то установление их критериев и принципов следует передать на рассмотрение региональных рыбопромысловых советов в регионы, где приписаны рыбопромысловые суда, с тем, чтобы местная законодательная власть сама принимала с учетом своих особенностей такие решения.

Необходимо исключить работу иностранного флота в отечественной 200-мильной экономической зоне – кроме промысла на взаимовыгодной основе или при условии недоиспользования российским флотом рыбных запасов. При этом одновременно необходимо усилить на всех уровнях борьбу с браконьерством и незаконными операциями с рыбой и рыбопродукцией.

В сегодняшних кризисных условиях в отрасли следует незамедлительно приостановить вносимые правительственными чиновниками и рядом депутатов предложения по введению платности за право пользования биоресурсами для российских рыбопромышленников – при их промысле в своей 200-мильной экономической зоне, а также по проведению различных аукционов и конкурсов по продаже сырьевых рыбных ресурсов.

Подобные новации вводятся в нашей стране впервые, их нет в мировой рыболовной практике. Нет таких положений ни в одной из соседних с нами стран с развитой рыночной экономикой и с устойчивым состоянием своего рыбного хозяйства. Достаточно сослаться на такие страны, как Норвегия, США, Япония, страны Европейского союза, Китая. И это не случайно, так как морское рыболовство – весьма рискованный и довольно затратный сектор экономики, обеспечивающий население страны не только продовольствием, но и самое главное – занятость его в отдаленных приморских регионах страны. В этой связи государство и правительство проводят по отношению к рыбному хозяйству своей страны протекционную политику, с тем, чтобы обеспечить устойчивое развитие отрасли. Набор протекционных мер различен: освобождение от каких-либо платежей для своих граждан за пользование рыбными ресурсами (с иностранных судовладельцев они берутся); льготные цены на дизельное топливо; низкие кредиты для строительства судов (2–6 % годовых, а в ряде случаев просто ссуда); государственные страховые фонды; финансирование в полном объеме науки и органов инспекции и охраны рыбных запасов и т. д.

Совершенно в противоположном направлении формируется экономическая политика России по отношению к отечественному рыболовству. При этом игнорируются не только собственный и мировой опыт, но и экономико-социальное положение в рыбном хозяйстве страны, а также платежеспособность нашего населения в целом. Кредиторская задолженность в отрасли превышает дебиторскую. Предприятия по существу уже в настоящее время являются должниками, как правило, зарубежным партнерам и банкам. Именно поэтому, а также в связи с низкой платежеспособностью населения и необходимостью пополнять оборотные средства, рыбная продукция на 60–70 процентов идет на экспорт, который достигает ежегодно 1–1,5 млн. тонн при стоимости 1,1–1,7 млрд. долларов. Одновременно ежегодный импорт рыбы и рыботоваров достиг 500–700 тыс. тонн, на сумму до 500 тыс. долларов.

Введение платности за пользование водными биоресурсами приведет к удорожанию рыбной продукции отечественного производства не менее чем на 20–25 процентов, что сделает ее совершенно недоступной для российского покупателя на внутреннем рынке страны, и она станет также неконкурентной на мировом рынке ввиду того, что зарубежные рыбаки получают квоты от своих правительств без всякой оплаты.

По существу платность за пользование водными биоресурсами – это не что иное, как двойное налогообложение, а точнее, фискальная мера, направленная на уничтожение морского рыболовства в России.

Что же касается введения аукционов, конкурсов по продаже сырьевых рыбных ресурсов 200-мильной зоны России, то это откроет доступ к российским рыбным ресурсам иностранным кредиторам и компаниям (у российских рыбопромышленников средств нет), развитию чиновничьей коррупции, увеличению давления на сырьевые ресурсы (заплатил за квоту, за аукцион – необходимо во что бы то ни стало возместить, ловить все до последнего рыбьего хвоста). И как следствие – может произойти разрушение основы основ рыбного хозяйства – сырьевой базы.

Несмотря на то, что съезд работников рыбного хозяйства России настоятельно рекомендовал отклонить введение платности за пользование рыбными ресурсами для отечественных рыбаков и рыбопромышленников при осуществлении ими промысла в своей 200-мильной зоне, эта фискальная мера настойчиво лоббируется рядом госструктур. Более того, создаются специальные государственные организации по продаже рыбных ресурсов в воде. В то же время отечественный флот становится на отстой из-за отсутствия квот на вылов рыбы.

Полагаем: следует незамедлительно отказаться от введения платности за пользование морскими биоресурсами и введения аукционов на их продажу.

Крайне необходимо ускорить принятие «Концепции рыболовной политики России на перспективу», в которой бы ясно была определена основная целевая установка функционирования этой важнейшей отрасли экономики страны. В настоящее же время при отсутствии такой концепции идет неоправданное ведомственное выжимание из отрасли финансовых средств на разные цели, что не позволяет не только обновлять основные производственные фонды (флот изношен на 60 процентов), но и вести простое воспроизводство.

Неоднократные попытки рассмотрения кризисного положения дел в рыбном хозяйстве страны на заседаниях правительства не привели, к сожалению, к практической завершенности – выработке оптимальных решений назревших проблем. Во многом это вызвано недостаточным статусом Госкомрыболовства в структуре правительства, частой сменяемостью его руководящегося состава и уровнем его авторитета в отрасли. За годы реформ федеральный орган по рыболовству шесть раз реорганизовывался – от министерства до департамента и госкомитета, а его руководитель сменялся семь раз. На эту ответственную должность в период реформ последовательно назначались профессионалы-рыбники, затем отставные военные и новые бизнесмены.

Назрела необходимость повысить государственный орган по рыбному хозяйству до уровня министерства с четкой вертикальной структурой в регионах и назначением во главе отрасли и в регионах профессионалов, пользующихся авторитетом среди работников рыбного хозяйства страны. Такое предложение неоднократно вносилось Советом Федерации и рядом губернаторов приморских регионов, однако решения правительством не принимаются.

Вышеперечисленные проблемы заслуживают специального рассмотрения на Госсовете с тем, чтобы были незамедлительно выработаны соответствующие меры по предотвращению дальнейшего разрушения рыбного хозяйства страны и созданию необходимых условий для его развития.

Мы надеемся на принятие вами соответствующих практических мер.

Б. БЛАЖКО, председатель правления

Союза рыболовецких колхозов России,

заслуженный работник рыбного хозяйства

Российской Федерации;

В. ГОРШЕЧНИКОВ, президент Ассоциации

рыбопромышленников Дальнего Востока,

депутат сахалинской областной Думы,

заслуженный работник рыбного хозяйства

Российской Федерации;

В. ЗИЛАНОВ, председатель Комитета

по рыбохозяйственному комплексу ассоциации

«Северо-Запад», заслуженный работник

рыбного хозяйства Российской Федерации;

В. КРАСНОЯРОВ, президент Ассоциации

рыбопромышленников Хабаровского края;

А. ПЛАТОНОВ, президент Ассоциации

рыбохозяйственных предприятий Приморья;

В. ПОТАПЕНКО, президент Ассоциации

рыбопромышленников Камчатки;

Н. ТРОПИН, генеральный директор Союза

рыбопромышленников Севера, заслуженный работник

рыбного хозяйства Российской Федерации;

Г. СТЕПАХНО, генеральный директор Ассоциации

рыбодобывающих предприятий Севера;

Ю. ШАЛОНИН, председатель Координационного

совета работников рыбного хозяйства России,

заслуженный работник рыбохозяйства

Российской Федерации.

Декабрь 2000

Часть II
Баренцевоморский прагматизм

Смежный участок или серая зона?

Промысловая обстановка в Баренцевом море на основных объектах – треске и пикше, по сравнению с прошлыми годами, в 1973–1974 годах начала улучшаться. Произошло это за счет вступления в промысел урожайного поколения трески 1970 года рождения и двух урожайных поколений пикши 1969–1970 годов рождения. Ученые ПИНРО прогнозировали вылов только трески по различным методикам на период 1974–1976 годов всеми странами не менее 1 млн. т ежегодно. Однако ИКЕС и НЕАФК снизили этот объем до 890 тыс. т на 1974 год и до 925–990 тыс. т на1975—1976 годы.

Промысел в то время всеми странами велся по «олимпийской» системе – кто быстрее выберет рекомендованный объем, что каждый год приводило к превышению вылова. Чтобы этого избежать, Советский Союз еще в мае 1970 года выдвинул предложение о регулировании промысла в Баренцевом море трески и пикши путем установления национальных квот и усилий. Основным его противником, вплоть до 1973 года, была Норвегия, которая всячески уклонялась от введения подобных мер, поскольку в эти годы ее основной, наиболее прибыльный промысел базировался на нерестовой треске-скрей без всяких ограничений.

Вместе с тем, наш отечественный промысел велся на молодой подрастающей треске и, как правило, неполовозрелой. К тому же наш флот наращивал уловы. Это создало реальную угрозу того, что урожайное поколение трески 1970 года и пикши 1969–1970 годов может быть в большей части выловлено еще до созревания, и тогда норвежский промысел нерестовой трески-скрей «обвалится».

Перед такой неважной перспективой в мае 1973 года Норвегии пришлось пойти на договоренность с Советским Союзом и Англией по ограничению своего промысла посредством установления – впервые! – национальных квот: для Норвегии – 245,8 тыс. т, СССР – 179,5 тыс. т и Англии – 77,6 тыс.т. Однако эта договоренность, ввиду продолжающего неконтролируемого промысла судами Португалии, Испании, Германии была торпедирована.

Вновь открывалась перспектива нерегулируемого промысла. Вместе с тем, по главному принципиальному вопросу – о рационализации промысла трески и пикши в Баренцевом море – у российских и норвежских ученых и управленцев-администраторов от рыболовства взгляды были едины. Кратко они заключались в следующем: «…рационализация промысла должна вестись по двум взаимосогласованным направлениям – ограничение лова молоди в целях повышения средней навески рыбы и создания возможностей для увеличения нерестового потенциала, и ограничение вылова половозрелых рыб в целях обеспечения воспроизводства стада». Казалось, это создавало основу для быстрого достижения практических мер регулирования. Но не тут-то было. Норвегия настойчиво предлагала увеличение ячеи в тралах до 135–150 мм и закрытие для промысла обширных регионов на востоке моря. При этом норвежские суда в то время вылавливали тралом всего не более 10–15 % от общего годового вылова. Остальной улов брался пассивными орудиями лова: ставными неводами, плавными сетями, ярусами и прочими крючковыми орудиями лова.

Наш же флот все 100 % улова брал тралами на востоке моря, вдоль Норвежского побережья и в районе Договора о Шпицбергене 1920 года. Переговоры по мерам регулирования приняли затяжной характер. К тому же они осложнялись всевозрастающими претензиями норвежцев, зачастую оправданными, относительно повреждения их ставных орудий лова нашими траулерами, работающими у Норвежского побережья, особенно в районе Финмаркенской банки, Норвежского желоба, Норкинской банки. Советско-норвежская комиссия по претензиям (а такая была создана специальным межправительственным соглашением) была завалена норвежскими претензиями. Рассматривались они длительно. Словом, нарастал новый конфликт напряженности в рыболовных отношениях двух соседних государств.

В этих условиях Норвегия расширяет свои территориальные воды: вначале – с 4 до 6 миль, а затем и до 12 миль. Более того, она вводит в одностороннем порядке так называемые бестраловые зоны, которые значительно распространяются за пределы 12 миль. Справедливости ради следует отметить, что норвежцы заранее оповестили нас об этом и даже пошли на некоторое уменьшение участков бестраловых зон по нашей просьбе. Однако на полную их отмену – не согласились. Таким образом, был создан опасный прецедент, когда прибрежное государство в одностороннем порядке вводит меры регулирования рыболовства в открытых районах Баренцева моря. Хотя и при невозражении своего основного партнера-соседа – Советского Союза.

Возникает вопрос: почему в то время при всей своей политической, военной и рыболовной мощи Советский Союз пошел на это? Ответ на него прост: только потому, чтобы не настраивать против себя простых норвежских рыбаков или, как тогда говорили, – тружеников моря, которые к тому же на севере Норвегии дружественно относились к своему соседу. Немаловажным было и то, что многие из рыбаков входили в социалистическую (в последующем – рабочую) партию Норвегии. Немало среди рыбаков было и членов коммунистической партии Норвегии. Так что элемент стратегической политики накладывал свой отпечаток и на принятие решений по рыболовным проблемам, что у нас, практиков в северном регионе, встречало неодобрение. Но это неодобрение дальше ворчания не шло. Как говорится, против власти не попрешь.

Однако Норвегия, введя бестраловые зоны и вдохновленная объявлением в одностороннем порядке Исландией 50-мильной рыболовной зоны, сама начала прорабатывать вариант введения 50– либо 100-мильной рыболовной зоны.

Одновременно с этим на Конференции ООН по морскому праву уже «витал неотвратимый демон» – введение повсеместно 200-мильных зон. В этих условиях глава норвежской делегации на Конференции ООН, министр по вопросам морского права и рыболовных границ Енс Эвенсен, весьма влиятельный и авторитетный политик, занял у себя в Норвегии выжидательную позицию. Он вел линию сдерживания требований рыбаков об объявлении Норвегией каких-либо зон до принятия решения на Конференции ООН по морскому праву и предвидел неотвратимость повсеместного введения 200-мильных зон. Другими словами, зачем вводить в одностороннем порядке 50-мильную зону, настроив против Норвегии все и вся и, прежде всего, своего могучего идеологического противника – Советский Союз, когда можно будет через 2–3 года на основе международного права ввести 200-мильную. И этим самым избежать возражений соседей и полностью защитить не только рыбные, но и, что особенно важно, – минеральные ресурсы дна морей. И в этом Енс Евенсен оказался прав. В этих непростых условиях для нашего отечественного рыболовства, когда еще неясны были перспективы завершения работы Конференции ООН по морскому праву, Министр рыбного хозяйства Советского Союза Александр Ишков в конце 1973 года собрал у себя в кабинете руководителей Северного бассейна, с участием специалистов Северной рыбопромысловой разведки и ПИНРО, и дал задание: срочно выполнить все расчеты наших потерь, в случае объявления Норвегией бестраловых зон, а также 50-, 100– либо 200-мильных рыболовных зон в Баренцевом море; выработать предложения по поиску вариантов восполнения этих потерь.

Такая работа была представлена Главком «Севрыба» министру А. Ишкову. В ней на 74 страницах давался подробный анализ – с соответствующими картами и таблицами, складывающейся ситуации в Баренцевом море и возможных путях избежания потерь нашего флота. Эти расчеты показывали, что при введении бестраловых зон наши потери трески и пикши составят не менее 15–20 %, а при введении 200-мильной зоны около 40–60 % годового вылова. При этом существенно ухудшался видовой состав вылова за счет недоступности массового промысла окуня, палтуса и других объектов.

Вместе с тем, компенсация потерь в объеме вылова была все же возможной при интенсификации промысла в нашей зоне Баренцева моря на молодой треске (что нерационально), либо вывода флота в отдаленные открытые районы Северной Атлантики и в район Договора о Шпицбергене. Предлагалось также заключить с Норвегией ряд межправительственных соглашений, проекты которых были разработаны в регионе с участием специалистов министерства и они были приложены в аналитической работе. Уже тогда предвиделась ситуация, при которой необходимо будет договариваться о правилах рыболовства, прежде всего, в приграничных смежных участках промысла, что в последующем полностью оправдалось.

Именно этот, весьма тщательно проработанный специалистами Северной промразведки и ПИНРО, аналитический материал послужил для нашей делегации основой на переговорах с Норвегией по решению целого ряда проблем, среди которых такие важнейшие как: деление ОДУ трески и пикши на национальные квоты между Норвегией и Советским Союзом и, самое главное, – достижение договоренностей о районе Смежного участка рыболовства и о Временных правилах промысла в нем. Бесспорно, что и норвежская сторона готовила свои варианты решения данной проблемы. И все же, забегая вперед, замечу, что наши домашние наработки выглядели на переговорах весомее, это впоследствии признавали в своих воспоминаниях участники норвежской делегации. Так, в прошлом директор Директората по рыболовству Норвегии Халмстейн Расмуссен вспоминает, что норвежская делегация, выдвинув свои тщательно разработанные МИДом и Министерством рыболовства Норвегии предложения по решению проблем рыболовства и разграничению морских пространств, были на следующий день «… советской стороной, к нашему удивлению, разбиты в пух и прах. Неясно было одно: как они за такое короткое время могли так тщательно, пункт за пунктом, проанализировать наши предложения. Русские сделали такой основательный анализ, как будто они знали наши предложения заранее». Как участник этих же переговоров с советской стороны, замечу, что все это – результат анализа на основе заранее подготовленных и упомянутых выше материалов.

Решающая встреча А. Ишкова с норвежским министром по морскому праву и рыболовным границам Е. Эвенсеном во время переговоров в Москве в 1978 году по смежному участку Баренцева моря. В центре – переводчик Е. Лукашова, слева от нее – министр А. Ишков, представитель Северного бассейна В. Зиланов, напротив А. Ишкова – министр Е. Эвенсен, переводчик П. Мур

Весьма показателен и состав участвующих в столь ответственных переговорах делегаций двух стран. С норвежской стороны их вел министр по вопросам морского права и рыболовным границам Енс Евенсен. По существу, это МИД Норвегии. Большинство членов делегации – специалисты МИДа, включая Арне Трехольта (заместителя министра Енса Евенсена), Пьера Тресельта – договорно-правовое управление МИД, посла Норвегии в Советском Союзе Петра Грайвера и целого ряда других специалистов.

Министерство рыболовства Норвегии было представлено вторыми лицами. С нашей стороны переговоры вел министр рыбного хозяйства Александр Ишков. В составе делегации были в основном специалисты министерства рыбного хозяйства, Северного бассейна и науки. По указанию Александра Ишкова, я возглавлял с нашей стороны все рабочие группы по практическим вопросам (согласование координат смежного участка, разработка конкретных правил и т. д.). С норвежской стороны эту работу вел Пьер Трессельт, в последующем посол Норвегии в России. Представители нашего МИДа были в нашей делегации на вторых, вспомогательных ролях. Такой неравный состав двух делегаций, когда с одной стороны – МИД Норвегии, а с другой – Министерство рыбного хозяйства Советского Союза, отражало и подчеркивало государственные позиции сторон по данному вопросу. С нашей стороны этим подчеркивалось, что нет никаких политических проблем, кроме практических вопросов рыболовства. Норвегия же своим составом делегации как бы говорила о другом – это политическая межгосударственная проблема.

Вместе с тем, следует отметить выдающийся вклад в окончательное отыскание юридического ключа этой проблемы начальника Договорного правового управления МИДа, члена Коллегии МИДа Олега Хлестова. Именно он на приватных переговорах с Енсом Евенсоном оговорил правовые вопросы, формат и сроки действия разрабатываемых документов. Такой подход позволил убедить правительство и парламент Норвегии, а с нашей стороны, кроме правительства, еще и Политбюро ЦК КПСС в том, что сама договоренность носит временный характер и касается только практических вопросов рыболовства. Такая договоренность не наносит и не меняет позиции сторон по их принципиальному вопросу – мы стояли за разграничение 200-мильных зон по границе полярных владений, установленных Россией в 1926 году, а норвежцы – по серединной линии.

В результате претензии Норвегии и России образовался спорный район площадью почти в 155 тыс. кв. км, что превышает территорию Исландии и составляет почти 50 % территории всей континентальной Норвегии. Именно этот обширный район был предметом напряженных переговоров по поиску компромиссного решения в течение почти трех лет – с 1976 по 1978 годы.

Позиции сторон наглядно демонстрирует представленная карта. Так, Советский Союз, а затем и Россия считали и считают, что разграничение должно быть осуществлено по линии границы полярных владений, которая была установлена Россией в 1926 году. Согласно этому постановлению, в Арктике Россия объявила сектор, который с запада ограничивался меридианом 32–34 в. д., а на востоке – 168-м градусом з. д.

Секториальной доктрины в Арктических морях придерживаются Канада, Дания (Гренландия). Дополнительно к этому наша делегация на переговорах обосновывает такой подход и значением Баренцева моря для решения целого ряда экономических проблем России – продовольственной, транспортной, занятостью населения, протяженностью береговой линии, освоением и открытием ряда природных запасов. Другими словами, все это относится, в соответствии с международным правом, к исторически сложившимся правовым основаниям и к особым обязательствам. В этой связи разграничение по линии полярных владений будет наиболее справедливым.