Текст книги "Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1"

3. «Дайте в руки оружие – и вы еще услышите обо мне»

И. С. Лазаренко был несправедливо обвинен в том, что «проявил растерянность и бездействие, оставил в Брестской крепости часть войск дивизии, вооружение, продовольственные и вещевые склады»8888
  Текст приговора приведен в приложении №3 к главе 2.


[Закрыть].

На самом деле это обвинение не соответствовало действительности.

О том, что генерал Лазаренко в первые дни войны вовсе не «проявил растерянности и бездействия», свидетельствуют несколько источников. Можно, например, просмотреть фронтовые дневники К. М. Симонова8989
  «Разные дни войны» или «100 суток войны», Смоленск, Русич, 1999, с. 352


[Закрыть], где И. С. Лазаренко упоминается как отважный генерал, с которым писателя свела судьба в июле сорок первого. Или привести отрывок из воспоминаний Л. М. Сандалова, который, к слову, неоднократно ставил перед командованием округа вопрос о выводе 42-й дивизии из Бреста в район Жабинки: «Под утро (25 июня – авт.) в район Синявки вышли с северо-запада часть сил 42-й дивизии во главе с генерал-майором И. С. Лазаренко… Лазаренко привел с собой несколько сотен мобилизованных военкоматами граждан; значительная часть этих людей были на лошадях…»9090
  Сандалов Л. М. На московском направлении. М. Наука. 1970. с. 65.


[Закрыть]. Сам И. С. Лазаренко, вступив в командование 42-й дивизией 12 мая 1941 года, трижды обращался к вышестоящему командованию с предложением о выводе дивизии из крепости.

В ходе допроса генерала армии Д. Г. Павлова, он показал, что им «был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагерь еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста»9191
  Речь шла о плановом выводе частей в лагеря в связи с наступлением летнего периода обучения. В случае, если бы названные Павловым дивизии передислоцировались к 15 июня в лагеря, расположенные намного дальше от границы, то потери личного состава и техники от ударов немецкой артиллерии и авиации не были бы столь значительными.


[Закрыть]. И далее: «Я этого приказа не проверял, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения, не существовали».

Коробков же в судебном заседании категорически отрицал, что получил приказ командующего о выводе частей из Бреста. Он прямо заявил судьям: «Я лично такого приказа не видел». Представляется, что не Павлов, а Коробков сказал тогда правду.

Как бы там ни было, но Лазаренко уж точно никакого приказа о выводе из крепости подчиненных ему частей не получал. Ни следствие, ни офицеры Генерального штаба, а также военные историки, позже исследовавшие этот вопрос, не нашли свидетельств того, что бойцы дивизии и ее командир панически бежали со своих позиций. Те, кто уцелел после первых массированных ударов, продолжали сражаться до конца, умирая с оружием в руках. Даже Д. Г. Павлов, чаще подчеркивавший на следствии недостатки своих подчиненных, о действиях комдива Лазаренко отозвался иначе. Приведем еще один фрагмент его показаний: «На брестском направлении против 6-й и 42-й дивизий обрушилось сразу 3 механизированных корпуса; что создало превосходство противника как численностью, так и качеством техники. Командующий 4-й армией Коробков, потеряв управление и, по-видимому, растерявшись, не смог в достаточной мере закрыть основного направления своими силами, хотя бы путем подтягивания на это направление 49-й дивизии. На 6-ю и 42-ю дивизии на этом же брестском направлении противником была брошена огромная масса бомбардировочной авиации… Остатки 42-й дивизии, правда очень слабые, …заняли оборону на левом берегу реки Березина. По взрыву мостов мною была поставлена задача командиру 42-й дивизии Лазаренко – в случае появления танков противника и угрозы захвата переправ, все мосты подорвать, что генералом Лазаренко было сделано при отходе наших частей»9292
  ЦА ФСБ, архивно-следственное дело Павлова, л/о-24000.


[Закрыть].

Разве из этих показаний командующего следует, что Лазаренко паниковал или проявлял растерянность? Наоборот, факты свидетельствуют о том, что генерал Лазаренко всё же вывел из крепости, хотя и с потерями, часть своей дивизии, а также мобилизованных и военнослужащих других частей. Тем не менее, «разверстка» Л. Мехлиса оказалась важнее реальных фактов. Результаты следствия уже были предопределены. Это просматривается по всем делам, заведенным в те дни в отношении командиров Западного фронта.

Генерал-майора И. С. Лазаренко приговорили к расстрелу. Правда, приговор не привели в исполнение. Для того времени – это уникальный случай. Видимо, сомнения в обоснованности судебного решения появились уже тогда. Более определенно сказать не могу, поскольку следов архивно-следственного дела И. С. Лазаренко в военной коллегии обнаружить не удалось. Сохранилось лишь надзорное производство в Главной военной прокуратуре. Из справки, составленной военным прокурором Ежовым, видно, что 29 сентября 1941 года Президиум Верховного Совета СССР заменил Лазаренко высшую меру наказания 10-ю годами лагерей, в которых он провел более года. А 21 октября 1942 года был досрочно освобожден из заключения, восстановлен в прежнем воинском звании и направлен на фронт.

В то время, учитывая острую нехватку опытных командиров, на основании постановлений Государственного Комитета Обороны и персональных решений Президиума Верховного Совета СССР в действующую армию возвратили многих узников Гулага – более 157 тысяч заключенных. Среди них – несколько генералов, включая И. С. Лазаренко9393
  Военно-исторический журнал. №1, 1991, с.20.


[Закрыть].

Находясь в заключении И. С. Лазаренко, написал несколько прошений в различные инстанции. В одном из писем есть такие слова: «Освободите меня. Дайте в руки оружие – и вы еще услышите обо мне»9494
  На сайте – http://brestfortress.blogspot.com/.


[Закрыть].

И о нем услышали. Он показал себя храбрым воином и талантливым командиром.

И. С. Лазаренко прошел несколько должностей, прежде чем ему вверили 369-ю стрелковую дивизию 2-го Белорусского фронта. Ровно через год после освобождения – 24 октября 1943 года – судимость с генерала была снята военным трибуналом 50-й армии по ходатайству К. К. Рокоссовского.

В Могилевской операции дивизия и ее командир проявили себя геройски. 23—25 июля 1944 года бойцы, руководимые генералом Лазаренко, прорвали сильно укрепленную оборону противника, форсировали реки Проня и Бася и с боями продвинулась на 25 километров, нанеся врагу большой урон. 26 июня 1944 года Иван Сидорович погиб в бою в районе деревни Холмы. Звание Героя Советского Союза ему присвоили уже посмертно. А вот реабилитировать Героя «поленились».

В упомянутой справке Главной военной прокуратуры, написанной Ежовым в 1980 году, сказано: «Изучением уголовного дела установлено, что Лазаренко был привлечен к уголовной ответственности необоснованно. Однако учитывая, что в последующем Президиумом Верховного Совета СССР он был помилован, восстановлен в правах и в воинском звании, от него и его родственников жалоб не поступало, а в 1944 г. он погиб, полагал бы настоящее уголовное дело в надзорном порядке не пересматривать и возвратить его для хранения в архив». С такой позицией, учитывая к тому же, что судила Лазаренко Военная коллегия, а судимость с него снимал нижестоящий трибунал, автор не согласился. О чем и написал в книге, изданной в 2006 году. Это побудило родственников генерала обратиться в 2009 году в Главную военную прокуратуру с заявлением о реабилитации И. С. Лазаренко. И при этом, как мне сообщил внук генерала, ему пришлось использовать книгу «Война на весах Фемиды» для обоснования необходимости реабилитации деда.

Главная военная прокуратура при рассмотрении заявления о реабилитации запросила мнение Института военной истории. В экспертном заключении было сказано: «Действия командира дивизии генерал-майора Лазаренко И. С. не входили в противоречие с требованиями действующих в тот период руководящих документов, соответствовали обстановке и полученным от штаба корпуса приказаниям».

24 февраля 2010 года Президиумом Верховного Суда России приговор Военной коллегии от 17 сентября 1941 года в отношении И. С. Лазаренко был отменен и производство по делу прекращено за отсутствием состава преступления…

Несколько писем после выхода книги автор получил и от детей генерал-майора авиации С. А. Черных.

4. Рыцарь неба

В 1936 году Сергей Черных был еще лейтенантом и воевал в Испании в составе 61-й истребительной авиаэскадрильи. Командуя авиазвеном добровольцев, он одержал три победы в воздушных боях. Испанцы называли его «рыцарем неба». Лейтенанту Черных первому из советских летчиков удалось сбить новейший «Мессершмитт» Bf.109В9595
  Захаров Г. Н. Я – истребитель. М., 1985.


[Закрыть]. И звание Героя Советского Союза за воинские подвиги ему, вместе с десятью другими военными летчиками, тоже было присвоено впервые в СССР. Указ состоялся 31 декабря 1936 года. Решением правительства лейтенанту выделили автомобиль. Он стал депутатом Верховного совета СССР. За пять лет дорос до генерала. Успел закончить перед войной академию Генерального штаба и возглавить, судя по результатам предвоенных инспекций, одну из лучших в стране 9-ю сводную (смешанную) авиадивизию9696
  ЦАМО РФ. Ф.290. Оп.3284. Д.1, Лл.1—7.


[Закрыть].

Взлет воздушного аса, как видим, оказался очень стремительным. «Причиной таких молниеносных возвышений, как его, – писал К. Симонов о своем литературном герое генерал-лейтенанте авиации Козыреве, – были безупречная храбрость и кровью заработанные ордена. Но генеральские звезды не принесли ему умения командовать тысячами людей и сотнями самолетов»9797
  Симонов К. Живые и мертвые. Книга 1. М. Художественная литература. 1989. с. 51.


[Закрыть]. Те же слова можно отнести и к генералу Черных. Как впрочем, и к большинству других молодых генералов-авиаторов, которых подняли на гребень карьеры, в том числе и волны массовых репрессий. Единственное, что не успел С. А. Черных сделать за годы своего служебного взлета, так это набраться необходимого практического опыта управления соединением. Данное обстоятельство сыграло в его судьбе роковую роль. Первая растерянность оказалась последней.

До 2006 года время и место осуждения генерала, и даже вмененные ему в вину статьи Уголовного кодекса в различных публикациях указывались по-разному. Чаще же перепечатывалась стандартная фраза о том, что Черных бежал с фронта, был обнаружен в Брянске и расстрелян по приговору военной коллегии как дезертир.

На самом деле все обстояло несколько иначе. Автору впервые удалось разыскать архивные документы, которые пролили свет на обстоятельства ареста и суда С. А. Черных.

Из материалов надзорного производства военной коллегии по этому делу видно, что С. А. Черных был арестован в г. Брянске 8 июля 1941 года работниками 4 отделения 2 отдела 3 управления НКО СССР9898
  Архив военной коллегии, надзорное производство №4-н 3218/58, с. 15


[Закрыть]. Генерал-майора авиации обвинили в том, что он «в период начала военных действий… проявил преступное бездействие…, в результате чего налетом фашистской авиации на аэродромы дивизии было уничтожено около 70% ее материальной части». Кроме того, «находясь в ночь на 27 июня 1941 г. на Сещенском аэродроме и приняв прилетевшие на этот аэродром три советских самолета за фашистские, проявил трусость, объявил бесцельную тревогу, а затем, бросив руководство личным составом дивизии, на грузовой автомашине бежал с фронта в г. Брянск, где распространял провокационные измышления о том, что противник якобы высадил десант на Сещенском аэродроме»9999
  Там же, с. 2


[Закрыть].

Сразу отметим, что приведенные выдержки из обвинительного заключения не вполне стыковались с резолютивными выводами следствия и приговором суда. В частности, статья Уголовного кодекса об ответственности за преступное бездействие, фактически Черных не вменялась в вину. В приговоре военной коллегии от 28 июля 1941 года фигурирует только ст. 193—21 п. «б» УК РСФСР, устанавливающая ответственность за самовольное отступление начальника от данных ему для боя распоряжений, совершенное при особо отягчающих обстоятельствах.

На основании этой статьи генерал-майор авиации С. А. Черных был приговорен к расстрелу, с конфискацией имущества100100
  Принадлежавший Черных автомобиль «М1» по утверждению личного водителя генерала Г. К. Клока был передан по акту Василию Сталину


[Закрыть] и лишением воинского звания. Приговор привели в исполнение 16 октября 1941 года в г. Москве.

Какие распоряжения отдавались С. А. Черных в первые дни войны известно. Но в чем выразилось его «самовольное отступление от данных для боя распоряжений» не совсем понятно.

22 июня фашисты охватили дивизию с трех сторон. Разрывы немецких бомб одновременно разорвали утреннюю тишину в Себурчине, Высоке-Мазовецке, Тарново, Долубово. Хотя первый налет был мощным, немало боевых машин уцелело. Однако, как отмечается в ряде исторических работ, командир дивизии растерялся и не принял своевременных мер по рассредоточению самолетов. В последующих налетах многие из уцелевших машин были уничтожены.

В материалах дела о действиях командира дивизии в эти дни, со ссылкой на его показания на следствии и в суде, сказано следующее: «По приказу командования ВВС Западного особого военного округа части дивизии в конце мая 1941 года были перебазированы на лагерные аэродромы, расположенные в 10—15 километрах от границы, запасных аэродромов дивизия не имела. В ночь на 22 июня 1941 года он получил указание командующего 10 армией о разбронировании НЗ и приведении частей дивизии в боевую готовность. Эти указания им были выполнены. Ранее, 21 июня 1941 г., он по своей инициативе созвал совещание командиров полков, перед которыми поставил задачу – быть в боевой готовности, а после первого налета противника дал указание полкам подняться в воздух»101101
  Архив военной коллегии, надзорное производство №4-н 3218/58, с. 2


[Закрыть].

Эти действия командира дивизии в целом были правильными. Что касается рассредоточения самолетов после первого удара, то здесь надо иметь в виду следующее обстоятельство. Из имеющегося в деле объяснения командира 126 истребительного авиаполка Немцевича видно, что «в шестом часу утра 22 июня 1941 года после налета фашистской авиации была получена радиограмма за подписью Черных: «Самолеты рассредоточить». Но далее указывалось – «от ответа на провокацию воздержаться». В докладной записке начальника 3 отделения дивизии Голованова, которая также имеется в деле, отмечалось, что «такое распоряжение командование дивизии получило из штаба ВВС ЗапОВО»102102
  Там же, с.3


[Закрыть]. Между тем, именно заявление Немцевича о радиограмме за подписью командира дивизии послужило одним из оснований для обвинения С. А. Черных в преступном бездействии.

В составленном по запросу Главной военной прокуратуры заключении Генерального штаба Вооруженных Сил СССР от 6 февраля 1958 года говорилось: «К началу войны 9-ая САД для ведения боевых действий была не подготовлена… Чрезмерно близкое расположение частей дивизии к границе не соответствовало ее боевой подготовке и одновременно способствовало противнику в нанесении внезапного удара по аэродромам дивизии. Запасных же аэродромов дивизия не имела… Несмотря на то, что… со стороны штаба ВВС ЗапОВО руководство авиасоединениями вообще не осуществлялось, Черных по своей инициативе поставил боевые задачи полкам, выполняя которые личный состав дивизии 22 июня 1941 г. вел воздушные бои с превосходящими силами противника, сбив при этом 19 неприятельских самолетов»103103
  Там же, с.3—4, 9, По другим данным, сражаясь в неравных условиях, летчики истребительных авиаполков 9-й смешанной авиадивизии в первые дни войны сбили в воздушных боях 85 фашистских самолетов.


[Закрыть].

Действительно, уже в первые часы войны ряд авиаполков 9-й авиадивизии оказал врагу достойное сопротивление. Например, командир 129-го полка капитан Ю. М. Беркаль, на свой страх и риск, объявил в полку боевую тревогу. В 4 ч 05 мин три эскадрильи были подняты в воздух и вступили в бой, сбив три немецких самолета104104
  По одному He.111 сбили летчики А. Соколов, А. Кузнецов, В. Николаев.


[Закрыть].

Оценивая действия генерала надо также учитывать, что дивизия, которой командовал С. Черных, лишь накануне войны начала проводить перевооружение на новые истребители МиГ-З. Соединение получило 233 МиГа – почти пятую часть самолетов этого типа, поступивших в ВВС Красной Армии к началу войны. Дело с их освоением обстояло крайне плохо. Только 61 летчик в общих чертах изучил новые машины. Но боевое применение практически никто не успел отработать. Опыт налета на МИГ-3 отсутствовал практически у всех летчиков. Сам командир летал на этом истребителе всего один раз. К тому же, самолеты требовали доводки, нередко срывались в штопор, имели немало производственных и конструктивных дефектов.

Тем не менее, на тот период это были самые совершенные машины. Их уничтожение немецкой авиацией, нанесшей серию мощных ударов по аэродромам и базам 9-й САД, явилось для всех страшным ударом, трагедией, катастрофой. И в первую очередь – для командира. Ведь дивизия лишилась 347 самолетов из 409 имевшихся. Дивизия практически перестала существовать

Проведенной Главной военной прокуратурой в 1958 году дополнительной проверкой была доказана необоснованность обвинения С. А. Черных «в том, что он, проявив трусость, бежал с фронта и распространял провокационные слухи»105105
  Определением военной коллегии от 5 августа 1958 г. С. Черных был полностью реабилитирован (Приложение №4).


[Закрыть]. Но то, что генерал действительно был тогда потрясен, потерян, раздавлен произошедшим не отрицалось никем. Из показаний В. Васильева106106
  Начальник Сещенского гарнизона.


[Закрыть] и Валуева видно, что перебазировавшийся вместе с остатками дивизии на Сещенский аэродром генерал Черных находился в состоянии сильного нервного расстройства. Касаясь эпизода с объявлением им боевой тревоги, Валуев пояснил также, что это могло произойти потому, что самолеты, которые генерал ошибочно принял за неприятельские, появились над аэродромом без предупреждения и посадку производили беспорядочно. Последующие действия командира, выразившиеся в поспешном отъезде с аэродрома в г. Брянск, где он просил командира 51 танковой дивизии выделить ему отряд бойцов для освобождения аэродрома от немецкого десанта, подтверждают этот вывод. Наши самолеты Черных действительно принял за немецкие. Сказалось, конечно, его состояние. Начальник политотдела 51 танковой дивизии Широков, допрошенный по этим обстоятельствам в 1958 году, пояснил, что С. А. Черных действительно производил впечатление «психически травмированного человека».

Состояние «нервного потрясения» не могло не сказаться на эффективности руководства подчиненной дивизией. Хотя это вовсе не основание для замалчивания ошибок, допущенных вышестоящим командованием, за которые пострадал генерал Черных. Многие историки обоснованно отмечают, что в округе была серьезно запущена работа по организации управления авиацией. Не все действия командующего ВВС Западного фронта генерала И. Копца в первые часы войны были разумными и целесообразными. Например, приказом №1 от 22 июня 1941 года командующий передал авиадивизии в оперативное подчинение командующим армиями. Это решение было ошибочным. Авиачасти стали неуправляемыми, не имели указаний о порядке выхода из-под удара, а их командиры не знали, что происходит на других аэродромах. Сказалось и то, что опытный начальник штаба ВВС округа полковник С. Худяков находился в это время в госпитале в Москве107107
  Военная Фемида настигнет С. А. Худякова (Ханферянц Арменак Артемович) после окончания войны, когда он будет уже маршалом авиации. 14 декабря 1945 г. его арестовали, а 18 апреля 1950 г. Военная коллегия приговорила маршала по ст. ст. 58—1 п. «б» и 193—17 п. «а» УК РСФСР к расстрелу.


[Закрыть]. А его заместитель по тылу полковник П. Тараненко, исполняющий 22 июня обязанности начальника штаба, не имел опыта оперативной работы.

Генерал Копец был храбрым летчиком-истребителем108108
  Копец вместе с Черных добровольцем воевал в Испании и за личную храбрость также был удостоен звания Героя Советского Союза.


[Закрыть]. Но, как и большинство «испанцев», не успел приобрести опыт командования крупным авиационным объединением. Узнав о колоссальных потерях ВВС Западного фронта в первый день войны, он застрелился. Сменивший его генерал А. Таюрский пробыл на этой должности совсем немного. Вскоре, как и С. Черных, он оказался под следствием и был расстрелян.

Более благосклонной судьба оказалась к заместителю начальника штаба Западного фронта, начальнику оперативного отдела генерал-майору Семенову Ивану Иосифовичу и его заместителю полковнику Фомину Борису Андреевичу.

5. За потерю управления войсками

Начальника оперативного отдела – заместителя начальника штаба Западного фронта генерал-майора И. И. Семенова и заместителя начальника оперативного отдела штаба фронта полковника Б. А. Фомина Военная коллегия также судила за развал в управлении войсками, допущенный в первые военные дни. Хотя суд состоялся только в октябре.

Арестовали их в один день – 21 июля 1941 года.

Семенов содержался во внутренней тюрьме НКВД СССР, Фомин – в Бутырке. Завели два разных дела, но через месяц объединили их в одно производство. Характерно, что, Семенова арестовали не за июньскую катастрофу. В постановлении на арест, утвержденном начальником Особого отдела Западного фронта комиссаром государственной безопасности Л. Цанавой и согласованном 28 июля 1941 г. с заместителем Прокурора СССР Сафоновым, говорилось:

«15 июля 1941 года при переезде командного пункта штаба Западного фронта из Гнездово (Смоленск) к новому месту дислоцирования Семенов, как заместитель начальника штаба, командованием фронта был оставлен на старом командном пункте для руководства войсками Смоленского направления, но вместо руководства бездельничал, находящимся с ним аппаратом оперотдела и войсками не руководил, в результате войска этого направления отступили и дали возможность неприятелю подойти к Смоленску, а сам Семенов без ведома Главкома из Гнездова уехал и самовольно приехал в Вязьму»109109
  Надзорное производство ГВП №642—42, с. 12—13.


[Закрыть].

Однако из обвинительного заключения этот пункт убрали. Заключение было утверждено 14 сентября 1941 года начальником управления особых отделов комиссаром государственной безопасности 3 ранга Абакумовым, а 18 сентября того же года – заместителем Главного военного прокурора Красной Армии корвоенюристом Гавриловым. Генерал-майор Семёнов Иван Иосифович и полковник Фомин Борис Андреевич обвинялись в том, что допустили «преступную беспечность и халатное отношение к своим служебным обязанностям». Выразилось это, по мнению следователей, в следующем: «Вместе с бывшим командованием ЗапОВО, зная о подготовке Германии к нападению на Советский Союз, войска округа к войне не готовили. Не добивались устранения безобразий в округе в деле защиты западных границ. Преступно организовали работу оперативного отдела штаба Западного фронта по вопросам управления войсками и оформление боевых приказаний, в результате чего войска в первые дни войны терпели поражения»110110
  Там же, с. 4—5.


[Закрыть].

Эти действия были квалифицированы по ст. 193—17 п. «б» УК РСФСР, по которой Военная коллегия и осудила этих офицеров 7 октября 1941 года.

Судьи несколько изменили формулировку обвинения, признав Семенова и Фомина виновными в том, что они проявили халатность и беспечность в деле подготовки и приведения войск Западного Особого военного округа в боевую готовность, не приняли должных мер к обеспечению оперативного развёртывания частей округа, а равно не обеспечили должного управления войсками и бесперебойной связи с последними. Эти действия, отмечалось в приговоре, явились одной из причин, что части округа в первые дни войны не смогли организовать должного отпора врагу.

Несмотря на столь суровое обвинение, наказание было по тем временам довольно мягким: Семёнова приговорили к 10 годам лишения свободы, с лишением воинского звания «генерал-майор», Фомина – к 7 годам лишения свободы, с лишением воинского звания «полковник».

Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 21 октября 1942 года Семёнов и Фомин были досрочно освобождены из лагеря и направлены в действующую армию. То есть они провели в заключении по одному году. Оба достойно воевали. Постановлением Совета Министров СССР Семенову присвоили в 1944 году воинское звание «генерал-лейтенант», а Фомин стал генерал-майором.

В октябре 2010 года по представлению Главного военного прокурора Верховный Суд Российской Федерации отменил приговор Военной коллегии от 7 октября 1941 года и прекратил уголовное дело в отношении И. И. Семенова и Б. А. Фомина.

По запросу прокуратуры специалисты Института военной истории Министерства обороны подготовили заключение, из которого следовало, что в сложнейшей обстановке первых военных дней Семенов и Фомин действовали в соответствии со своими должностными обязанностями и приказами вышестоящего командования…

Сравнительно мягкие наказания были определены также некоторым командирам дивизий, воевавшим летом 1941 года на Западном фронте.

Командир 102-й стрелковой дивизии полковник Порфирий Мартынович Гудзь подвергся репрессиям вскоре после неудачного контрнаступления на Бобруйск. 17 июля 1941 года командарм-21 Ф. И. Кузнецов отдал приказ, в котором предписывалось в отношении П. М. Гудзь: «за отсутствие руководства боевой деятельностью дивизии в течение 17 июля, что привело к срыву успешно начатого боя… отстранить от занимаемой должности, возбудить ходатайство перед Главкомом о предании суду»111111
  Боевой приказ командарма-21 №04 от 18 июля 1941 г. на уничтожение бобруйско-быховской группировки противника (Сборник боевых документов ВОВ. М. Воениздат.1959. Т. 37).


[Закрыть].

12 августа генерал-майор П. М. Гудзь был арестован в г. Гомеле. До декабря 1941 года он содержался в тюрьме г. Иваново, а затем был этапирован в г. Барнаул. Там его и освободили в марте 1942 года в связи с прекращением дела. Возвратившись в строй, П. М. Гудзь командовал несколькими дивизиями, в 1943 году за форсирование Днепра был удостоен звания Героя Советского Союза.

15 сентября 1941 года Военный трибунал Западного фронта рассмотрел дело по обвинению бывшего командира 162-й стрелковой дивизии полковника Николая Федоровича Колкунова. Дивизия входила в состав 25-го стрелкового корпуса и, участвуя с 11 июля в сражении за Витебск, понесла большие потери.

Суд приговорил Н. Ф. Колкунова на основании ст. 193—17 п. «а» УК РСФСР к лишению свободы в ИТЛ сроком на 5 лет, с отсрочкой исполнения приговора до окончания военных действий и отправкой осужденного на передовые позиции фронта. Его вину усмотрели в том, что «13 июля 1941 года в момент выхода дивизии из окружения противника, вследствие трусости, отдал приказание зарыть в землю имущество связи (3 рации, 2 приемника КУБ-4, 28 телефонных аппаратов и др.)112112
  ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2524. Д. 2. Л. 494 (Приложение №5).


[Закрыть].

Н. Ф. Колкунов погиб под Вязьмой 2 октября 1941 года.

За утрату материальной части при отходе попавшей в окружение 307-й стрелковой дивизии за реку Десна угроза суда нависала тогда и над ее командиром полковником В. Г. Терентьевым, а также комиссаром дивизии старшим батальонным комиссаром Ф. И. Олейником. Оба были отстранены от должностей. Но до суда дело не дошло. В своей докладной записке от 25 ноября 1941 года на имя начальника ГУК В. Г. Терентьев писал, что никаких переправ через Десну не было, поэтому дивизия переправлялась на примитивных плотах, а технику пришлось уничтожить (7 орудий, 4 легковые и 22 грузовые машины).

В последующем В. Г. Терентьев стал генерал-лейтенантом, командовал 70-м стрелковым корпусом. Военная Фемида настигла его уже после войны, когда тучи сгустились над маршалом Г. К. Жуковым. А поскольку Терентьев с 1943 года состоял при нем генералом для особых поручений, то 1 ноября 1947 года последовал его арест. А ровно через четыре года – 1 ноября 1951 года – состоялся суд Военной коллегии, которая приговорила его к 25 годам лишения свободы.

Генералу Терентьеву инкриминировались антисоветские разговоры на своей квартире с одним из сослуживцев и братом, также осужденным за контрреволюционное преступление. Следователи МГБ вменили генералу в вину, в частности, недовольство политикой советского руководства, которое довело страну до нищенского состояния и «способно пойти на уничтожение 50 млн. недовольных, лишь бы удержать власть»113113
  Архив Военной коллегии, судебное производство №0049/51.


[Закрыть].

Фамилия маршала Жукова в материалах дела Терентьева не фигурировала. Однако за годы тюремного заточения он сам вычислил истинную причину своего ареста. И прямо сказал об этом в суде:

– Основную свою вину я вижу в том, что, когда по решению партии Жуков был смещен с должности главнокомандующего сухопутными войсками, я единственный из генералов присутствовал на вокзале при отъезде Жукова в Одессу… Теперь я понимаю, что в этом и заключается мое основное преступление. Хотя оно и не вменено мне следствием.

После суда Терентьев находился в заключении еще два года и в 1953 году был реабилитирован.

Полковой комиссар Ф. И. Олейник в 1944 году тоже стал генералом. А до этого, 30 июня 1942 года, он во второй раз был отстранен от должности комиссара 160-й дивизии и арестован вместе с ее командиром полковником М. Б. Анашкиным, также будущим генералом и Героем Советского Союза114114
  М. Б. Анашкин впервые был арестован 1 августа 1938 г. по обвинению в измене Родине, однако через полгода дело было прекращено и Анашкин вышел на свободу.


[Закрыть]. В вину им вменялось то, что части дивизии были врагом расколоты, оторвались от других частей 40-й армии и вышли на левый берег Дона южнее Воронежа. В августе дело в отношении Анашкина и Олейника прекратили и восстановили в званиях115115
  ЦАМО РФ. Ф. 395. Оп. 9136. Д. 47. Л. 88. Автору не удалось установить, кем они были понижены в воинских званиях.


[Закрыть]. Ф. И. Олейник остался на прежней должности, М. Б. Анашкин был назначен командиром 159-й стрелковой дивизии.

Избежал уголовного наказания и командир 98-й стрелковой дивизии генерал-майор Михаил Филиппович Гаврилов. С 6 июля 1941 года он был отстранен от должности за потерю управления частями дивизии и растерянность116116
  Кузнецов И. И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. Иркутск: Восточно-Сибирская издательская компания, 2000. С. 106.


[Закрыть]. Но реконструкция событий того времени показывает, что фактически генерал продолжал командовать остатками разбитой противником дивизии. К 19 июля она оказалась в полном окружении. На следующий день предприняли попытку ночного прорыва, уничтожив перед этим материальную часть. Генерал-майор М. Ф. Гаврилов руководил прорывом, который планировалось осуществить на 17 автомобилях. Машина, в которой он находился, была подбита и загорелась. Его считали пропавшим без вести. Но 20 августа генерал вместе со 150 бойцами вышел из окружения северо-западнее Великих Лук.

Аналогичным образом складывалась в те дни судьба командира 61-го стрелкового корпуса генерал-майора Федора Алексеевича Бакунина. Части его корпуса приняли на себя основную тяжесть обороны в районе Могилева. Находясь в окружении, они в течение двух недель продолжали сражаться с врагом. Когда возможности обороняться были исчерпаны, стали предпринимать попытки прорыва из окружения.

Между тем, Ставка Верховного главнокомандования не допускала сдачи Могилева. Перед этим командарму-13 генерал-лейтенанту В. Ф. Герасименко117117
  В июле 1941 г. в 13-й армии сменилось четыре командующих: 7 июля получил ранение генерал-лейтенант П. М. Филатов (скончался 14 июля), 12 июля был тяжело ранен генерал-лейтенант Ф. Н. Ремезов. Пришедшего ему на смену генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко за несанкционированное оставление Могилёва 27 июля заменили вышедшим из окружения генерал-майором К. Д. Голубевым (бывший командующий 10-й армии).


[Закрыть] было предписано: «Могилёв под руководством Бакунина сделать Мадридом». Не получилось. Командарм «не только не подстегнул колебавшегося командира 61-го корпуса Бакунина, но пропустил момент, когда тот самовольно покинул Могилёв»118118
  Доклад Военного совета Западного направления Ставке ВГК об обстановке


[Закрыть]

До суда дело не дошло. Предписание Ставки о предании Бакунина суду командарм-13 получил 27 июля 1941 года, когда генерал Бакунин еще только предпринимал попытки вырваться из окружения. А когда это ему удалось, ситуация изменилась.

Генерал армии С. П. Иванов вспоминал: «К большому сожалению, принятое генералами Ф. А. Бакуниным и М. Т. Романовым единственно правильное решение о выходе из окружения, когда возможности обороны были исчерпаны, так и не получили одобрения главного командования Западного направления и Ставки. «После выхода из окружения, рассказывал мне позже генерал Бакунин, – я был вызван в Москву, в кадры, где выслушал от генерала А. Д. Румянцева несправедливые попреки о якобы преждевременной сдаче Могилева. Невзирая на это, я доложил ему об особо отличившихся и пытался передать их список. Но получил на это однозначный ответ: «Окруженцев не награждаем…»119119
  Иванов С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой. – М.: Воениздат, 1990.


[Закрыть].

Между тем, некоторых командиров, после выхода из окружения ожидала печальная участь. Они были расстреляны. Среди них:

– командир 166-го полка 98-й стрелковой дивизии майор Калимулла Аглиуллович Зайнуллин – расстрелян за потерю управления полком120120
  Зубарев С. В боях за Родину. О ратных подвигах сыновей и дочерей Удмуртии. Ижевск: Удмуртия, 1990. С. 63.


[Закрыть];

– начальник штаба 311-го пушечного артполка РГК майор Николай Александрович Кашин – после выхода из окружения расстрелян перед строем121121
  По др. данным – Н. А. Кашин пропал без вести в сентябре 1941 г.


[Закрыть];

– начальник артиллерии 64-й стрелковой дивизии майор Степан Наумович Гаев – расстрелян после прорыва из окружения «за бездеятельность и саботаж» (приказ по дивизии №15 от 18 сентября 1941 г.)122122
  ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. 818883. Д.30. Писатель И. Стаднюк, бывший очевидцем расстрела, писал, что Гаева расстреляли по приговору военного трибунала за то, что он «якобы надлежаще не организовал артиллерийскую поддержку наступления стрелковых полков, что в зачитанном нам приговоре квалифицировалось как «беспечность, граничащая с предательством» (Стаднюк И. Ф. Исповедь сталиниста. М. Патриот. 1993).


[Закрыть].