Текст книги "Маршалы Наполеона Бонапарта"

Каждый из них планировал государственный переворот по-своему и в собственных интересах. Последний, будучи человеком более радикальным, решил сокрушить республику. Он исходил из того, что, пока во Франции сохраняется республика, соседние монархические страны будут пытаться ее уничтожить. Следовательно, нужно отказаться от республики самим!

Одно время Директория серьезно рассматривала кандидатуру Бернадота. Казалось, все было за него: решителен, ловок, красноречив, умеет увлекать за собой толпу! Карьерист каких поискать, Жан Батист приучил «директоров» к мысли, что именно он им нужен! После отправки Ожеро в Рейнскую армию «директоры» склонялись к мысли, что Бернадот лучше всех походит на роль «переворотчика». Как говорили потом, «он сам метил в бонапарты». Но было одно «но», причем большое: хитроумный гасконский петух Бернадот обладал уникальным даром выжидать до последнего! Он быстро согласился со всеми поступившими ему предложениями, и политикам уже казалось, что Бернадот у них «в кармане», как вдруг «шпагасабля»… исчезла и оказалась «временно недоступна»! Пришлось подбирать нового кандидата: им мог стать еще один генерал из Итальянской армии Бонапарта – Жубер, весьма заинтересованный послужить на благо Директории и ее «директоров»! Как военный, он, несомненно, стоял выше Бернадота, а вот как политик все же уступал ему в ловкости и изворотливости. Обе «шпаги-сабли» наперебой успокаивали Директорию, что наведут порядок одним махом. Но если Жубер говорил: «Дайте мне 20 гренадер, и я в любой момент покончу со всеми!» – то хитрющий гасконец Бернадот громко и убедительно возражал: «Ну что вы?! 20 гренадер – это слишком… много! Четырех солдат с капралом достаточно, чтобы выгнать всех этих адвокатишек из Совета пятисот!» Ярко выраженное хитроумие Берандота вкупе с его непомерным бахвальством напрягло «дьявола-искусителя» Сьейеса. И Бернадота сделали… военным министром, но сам переворот несколько отложили, а поиски адекватной кандидатуры продолжились. Соперники Бернадота, претендовавшие на этот «пост», отпадали один за другим: Жубер погиб в сражении с русским Марсом при Нови, Моро слишком долго колебался, и дело пахло его «самоотводом»! Казалось, цель Бернадота близка!

А потом в дело вмешался его величество… случай! Словно черт из табакерки внезапно возник главный недруг генерала Бернадота – его свояк генерал Бонапарт, исключительно вовремя ретировавшийся из Египта и благополучно высадившийся на юге Франции. Отлично понимавший, какой прекрасный шанс предоставляет ему судьба для восхождения на вершину власти, Наполеон начал действовать. Через «христопродавца в шелковых чулках» Талейрана он быстро столковался с Сьейесом. Министр полиции Фуше – еще один «хитрован» той богатой на проходимцев эпохи – мгновенно сообразил, откуда дует ветер удачи и сделал вид, будто ничего противозаконного не видит. Военного губернатора Парижа генерала Лефевра Наполеон примитивно купил, подарив ему роскошную дамасскую саблю, и тот тут же «взял под козырек», громогласно рявкнув: «Давно пора перетопить в Сене всех этих жуликов-адвокатишек из правительства!» А Бернадот то ли проспал момент, то ли перехитрил самого

Неизвестный автор. Сражение при Флерюсе. Гравюра. 1794 г.

себя, то ли его смогли нейтрализовать сторонники Бонапарта. Опасный из-за своей большой народной популярности генерал Моро сам явился к Бонапарту и заявил, что ему надоели эти мерзкие «адвокатишки», профукавшие отечество. Два других пламенных республиканца – генералы Клебер и Брюн – были далеко от Парижа, но если первый был предусмотрительно оставлен расчетливым корсиканцем в Египте «за главного» и там увяз, то второй сдерживал врага на северо-востоке Франции. Для наиболее влиятельных сторонников «сильной руки» был устроен ряд «деловых обедов»; люди из ближайшего окружения Бонапарта активно сгоняли «заблудших овечек» в лагерь удачливого корсиканца, явно претендовавшего на роль капитана французского государственного корабля.

И через месяц после возвращения во Францию, 9—10 ноября 1799 г. (по революционному календарю 18–19 брюмера 8-го года революции), Наполеон взял власть в свои руки: власть, как известно, не дают, ее берут!

С возвращением Наполеона Бернадоту пришлось отойти на второй план. Теперь уже бывший военный министр совершил большую ошибку: он слишком долго выбирал, как ему поступить. Он не примкнул к Бонапарту, но и не торопился встать в ряды его противников. В решительный момент захвата власти Бонапартом он все же явился в его дом, но в отличие от других военных не в мундире, а в штатском костюме. Подобная манера поведения, естественно, не устроила Наполеона, и, на словах выражая Жану Батисту свое расположение, он сделал все, чтобы оставить его если не у дел, то, по крайней мере, на третьих ролях. Интересно, что чем выше продвигался Наполеон, тем больше он не любил Бернадота. Чуял сильного соперника? Второго генерала-патриота вроде Моро? Или второго себя?! Напомним, что Бернадот сам метил в бонапарты! Но двум бонапартам было «не ужиться в одной берлоге»!

Так началась бесконечная война Бернадота против Бонапарта.

Между прочим, до сих пор никто не объяснил, что могла означать записка, оставленная Наполеоном Бернадоту перед отъездом на Итальянский театр военных действий в 1800 г. Накануне судьбоносного Маренго Бонапарт написал: «Если я погибну, вы будете располагать 40 тысячами солдат у ворот Парижа, и судьба Республики будет в ваших руках». То ли Бонапарт отдавал себе отчет, что ярый якобинец Жан Батист один из немногих, кто действительно сумеет удержать ситуацию в стране в рамках республиканских устоев и не допустит резких перемен, то ли…

Наполеон не оставлял мысли отправить честолюбивого гасконца «к черту на кулички», например генерал-губернатором французского острова Гваделупа, или губернатором Луизианы, или послом в Константинополь либо в Соединенные Штаты Америки. Но каждый раз изворотливому строптивцу удается «отмазаться», прикрываясь тем, что он… муж бывшей пассии Бонапарта Дезире Клари. Не исключено, что именно нежные воспоминания о первой чистой любви действительно останавливали Наполеона от расправы с тщеславным честолюбцем из Беарна! На самом деле Жан Батист слишком самостоятелен, чтобы всецело зависеть от воли Наполеона. Бернадот пробился на вершину военного олимпа сам. Он стал генералом всего лишь на год позже Наполеона. В общем, он ничем не обязан маленькому корсиканцу и очень часто напоминает ему об этом. Фрондерство и неумение «служить» – не единственный недостаток Бернадота, но главный.

Взаимная неприязнь не затухала. Ходили слухи, что импульсивный Бернадот даже участвовал в заговоре с целью свержения Наполеона. Однако благодаря своей популярности в армии, а также во многом из-за вмешательства своих влиятельных родственников по линии жены Жан Батист так и не понес наказания. Более того, он попал в число 18 революционных генералов, назначенных маршалами, и первым получил княжеский титул! Новоиспеченному князю Понте-Корво и маршалу Франции Наполеон приказал выдать столько денег, сколько тот пожелает, чтобы не кричал на всех перекрестках, что вынужден попрошайничать во времена империи Наполеона. Золотой дождь, пролившийся на нашего беарнского «попрошайку», вызвал немало кривых ухмылок других маршалов Франции, чьи заслуги перед отечеством и лично Наполеоном, несомненно, были выше, чем хвастливого гасконского петуха.

В 1805 г., когда начинается новая война с европейскими монархами, Бернадоту поручается командование 1-м армейским корпусом, в составе которого больше солдат-баварцев, чем французов. И так теперь будет всегда, никогда более под началом у Бернадота не будет французов, а только ненадежные союзники: в 1807 г. – поляки, в 1808 г. – голландцы и испанцы, в 1809 г. – вестфальцы и саксонцы. Недоверие Наполеона было явно налицо. Но военные таланты Бернадота он по-прежнему использует по назначению. И тот отличается, окружив австрийцев Макка. Ему принадлежит немалая заслуга в том, что этот маневр завершился столь блестяще.

Но когда Бонапарт решает совершить нечто подобное в отношении русской армии Кутузова, то на этот раз Бернадот не справляется из-за размытых осенними дождями дорог и непрекращающихся снегопадов, превративших Дунай в настоящее море. Ни понтонов, ни каких-либо других средств, необходимых для переправы (за исключением 14 небольших лодок), у Бернадота не было. К назначенному императором месту 1-й корпус прибыл с трехдневным опозданием. Не успев перерезать путь русским, Жан Батист подвергся гневному разносу со стороны Наполеона. Поскольку на войне даже часовое опоздание бывает смерти подобно, то столь огромная просрочка вызвала у императора невероятный гнев. Все объяснения были бесполезны, и патрон орал своему маршалу обидные слова: «Я все больше убеждаюсь, что самые лучшие люди – это те, которых я воспитал сам! Я доволен Мюратом, Ланном, Даву, Сультом, Неем и Мармоном, но не вами!»

Перед Аустерлицем Наполеон предельно высокомерно, ледяным тоном отдал приказы Бернадоту, как тому действовать на левом фланге французской позиции. Бернадот не только стерпел, но сумел показать меру своего военного дарования. Он отличился исключительно точными самостоятельными действиями в этом решающем для Бонапарта сражении. Когда в ходе знаменитой атаки 800 русских кавалергардов на позиции Сульта в центре французской армии солдаты последнего попятились, именно Бернадот, первым осознав всю опасность натиска русских лейб-гвардейцев, без приказа Наполеона, лично кинулся на помощь Сульту с одной из своих ганноверских дивизий и, по сути дела, спас положение. Только затем подоспела гвардейская кавалерия из резерва Бонапарта, и понесшая большие потери элита русской армии откатилась назад.

Заслуги заносчивого беарнца не остались незамеченными, и он в обход других маршалов в числе первых оказался в наградном листе и получил титул князя Понте-Корво. Среди обиженных маршалов и генералов, а затем и в казармах начались разговоры о… семейственности. Это были прямые намеки на Дезире Клари. Больше всех возмущался желчный Даву, открыто говоривший об ошибках «жалкого Понте-Корво» в этой кампании: опоздал захлопнуть в капкане Кутузова; не сумел организовать преследование русских после Аустерлица и т. п.

Кстати, крохотное владение Понте-Корво входит в состав Неаполитанского королевства, и то, что именно Бернадот превращается в его светлость герцога Понте-Корво, вряд ли может кого-либо удивить. Это «пожалование» лишний раз подчеркивает: император награждает Бернадота не за его заслуги, а за то, что он – член семьи Бонапартов.

Отношения между двумя маршалами обострились еще больше после знаменитого сражения при Ауэрштедте. Тогда Даву неожиданно столкнулся с более чем вдвое превосходящей его численно прусской армией. Отступать было поздно, да и не в правилах Даву: пришлось принять бой в невыгодных условиях. Даву все время ждал, что в любой момент подойдет параллельно двигавшийся корпус Бернадота и спасет положение, но атаки врага следовали одна за другой, а Бернадот так и не появился. Один из штабных офицеров Даву впоследствии заявлял, что видел вдалеке Бернадота верхом на коне и даже смог к нему пробиться и объяснить, что происходит на поле боя. Он также добавил, что в ответ на его горячие слова убеждения герцог Понте-Корво холодно произнес: «Возвращайтесь к своему маршалу и передайте ему, что я буду там, пускай не беспокоится». Так и не получив поддержки от явно не торопившегося Бернадота, Даву не только устоял против огромных сил противника, но и разгромил их наголову. До безумия уставшему Даву оставалось распорядиться по поводу раненых и отправить в главную квартиру курьера, чтобы тот в произнесенных ледяным голосом выражениях выяснил, почему корпус, вынужденный сражаться более чем с половиной прусской армии, был оставлен без поддержки.

Вся наполеоновская армия с нетерпением ждала самого сурового наказания для Бернадота. Среди генералов, не говоря уж о маршалах, его никогда особенно не любили. Столь недостойное поведение чуть не стоило Бернадоту головы. Взбешенный Наполеон потом орал на него: «Вас нужно отдать под трибунал и расстрелять!» В порыве гнева он даже подписал приказ об этом, но затем передумал и разорвал его. Говорили, что и на этот раз не обошлось без заступничества Дезире Клари. Возможно, он думал, что Бернадот осознает всю тяжесть своего проступка и постарается загладить его. Будущее показало, что снисходительность Наполеона была ошибкой. Причем роковой!

И все же почему Бернадот по зову Даву не явился на поле боя под Ауэрштедтом? Ходили упорные слухи, что крайне самолюбивый и завистливый Бернадот ревновал к Даву и желал ему поражения. Рассказывали, что позднее Бернадот проговорился и выдал себя: «Это мне-то получать приказы от какого-то Даву!» Профессиональная ревность, не так ли?! Не исключено, что никакого приказа поддержать Даву сам Наполеон Бернадоту не давал: документов с его подписью не сохранилось! И Бернадот предпочел действовать согласно букве (но не армейской этике и взаимовыручке!) имевшегося у него первого приказа на раздельное стратегическое движение к намеченному пункту сбора. К тому же между Даву и Бернадотом были две реки, протекавшие по гористым ущельям, и быстро преодолеть их не представлялось возможным.

Но с тех пор Бонапарт окончательно убедился, что главная черта Бернадота – умение отсутствовать в решающем месте в решительный момент. Именно с той поры Наполеон стал открыто недолюбливать самоуверенного гасконца. Семейная снисходительность императора дорого обойдется ему. Но это будет потом, а пока все шло как нельзя лучше… Бернадот, всячески стремясь хоть как-то сгладить негативное впечатление от его «неджентльменского» поведения под Ауэрштедтом, полез из кожи вон, участвуя наряду с кавалерией Мюрата в преследовании остатков прусской армии. Жан Батист проявил энергию и решительность! Он заставил пруссаков капитулировать под датским портом Любеком. Безжалостным преследованием пруссаков Бернадот не дал им погрузиться на корабли и отплыть в Англию. Этим маневром 12-тысячный 1-й корпус и его командир частично искупили свои грехи перед братьями по оружию, по Великой армии. Но Бернадот не успокаивается победой под Любеком и в следующем бою под Галле разбивает в пух и прах последний прусский резерв под началом принца Фридриха Вюртембергского, двигавшийся для прикрытия отступления уже не существующей армии.

Проштрафившемуся в самом начале Прусской кампании Бернадоту в ходе преследования бегущих пруссаков удалось не только «набрать вистов» перед своим императором (захват Галле, Бранденбурга, Любека и других оплотов «прусского милитаризма»), но и получить козырную карту на будущее. Дело в том, что именно к нему в руки попала прибывшая на помощь союзникам-пруссакам шведская пехотная дивизия графа Густава Мёрнера. Бернадот очень снисходительно (можно даже сказать, весьма ласково!) отнесся к полутора тысячам шведских пленных. О благородном и любезном французском маршале заговорила вся… Швеция! Очень скоро совершенно особое отношение Бернадота к шведам обернется для него невероятной удачей – подарком Судьбы!

Затем последовала кровавая ничья Бонапарта с русскими Беннигсена на морозном заснеженном поле под Прейсиш-Эйлау, на которое Бернадот снова… опоздал! Раздосадованный результатами Эйлау и особенно тем печальным резонансом, который они имели в Европе, французский император немедленно попытался сделать козла отпущения из Бернадота. Беарнскому бахвалу, получившему клеймо «злодея» еще со времен Ауэрштедта, теперь вменялось в вину, что он опять-таки вовремя не подошел к главным силам. Бернадот ссылался на то, что так и не получил от кавалерийского генерала д’Ополя повеления Наполеона о направлении главного удара французов. Его на самом деле перехватили казаки, а д’Ополь погиб во время знаменитой атаки всей кавалерии Мюрата на русский центр, и спросить было не с кого. Но Наполеон уже закусил удила и ничего не хотел слушать. «Если бы Бернадот пришел в Эйлау, – твердил он на следующий день после сражения, – я бы выиграл битву!» Наполеону подпели личные враги гасконца Бертье и Даву. (Они и дальше будут использовать малейшие промахи князя Понте-Корво, чтобы выставить его перед повелителем в самом неприглядном свете.) Всем оправданиям хвастливого гасконца теперь уже мало кто верил, а сам виновник сомнительного успеха при Эйлау настолько озлобился, что стал искать удобный случай предать императора. Пройдут годы, и Бернадот преуспеет в этом…

Следующий повод устроить Бернадоту унизительную публичную выволочку подвернулся Наполеону через пару лет – в ходе знаменитого сражения с австрийцами эрцгерцога Карла на поле Ваграма в 1809 г. Тогда в первый день двухдневного сражения плохо обученные и отнюдь не горевшие желанием воевать под французскими знаменами саксонцы из 9-го корпуса Бернадота весь день протоптались под деревенькой Ваграм. Их командующий попытался прикрыть свою неудачу обычной для него неуместной гасконской бравадой. Он открыто заявил, что Наполеон из рук вон плохо руководил сражением и что, «будь он командующим, уж он-то точно перестал бы бросать в фронтальную атаку огромные, неповоротливые колонны, а заставил бы Карла ловким маневром сложить оружие почти без боя». Бернадоту дорого обойдутся его наглые высказывания по поводу полководческого искусства императора. Уже на следующий день Наполеон найдет повод свести с ним счеты, причем раз и навсегда.

Спустя сутки саксонцы Бернадота, действовавшие в центре, снова не выдержали накала битвы (после шквального артобстрела против них были брошены отборные австрийские гренадеры вместе с резервной кавалерией под началом самого эрцгерцога Карла) и побежали. Их маршал-гасконец попытался обогнать своих солдат, чтобы повернуть и собрать. Он галопом помчался перед ними и во время этого маневра налетел… на самого Наполеона. Французский император не мог упустить такой шанс отомстить хвастуну Бернадоту за вчерашнее наглое высказывание в его адрес, о котором услужливые офицеры, естественно, донесли Бонапарту. «Это и есть ваш “ловкий маневр”, которым вы заставите Карла сложить оружие?» – съязвил он под дружный гогот своей свиты. Вновь опозоренный и ошеломленный Бернадот надолго лишился дара речи. Никогда, ни прежде, ни потом, Жан Батист не переживал столь большого унижения. А безжалостный император продолжал разгром своего нелюбимого маршала: «Я отстраняю вас от командования корпусом, которое вам не по силам! Уйдите с поля боя! Я даю вам сутки на то, чтобы навсегда покинуть ряды французской армии!» Лишь искусный перекрестный огонь артиллерии Лористона и Друо смог остановить, казалось, неудержимую атаку австрийцев на центр наполеоновской позиции.

Бернадот никогда не был трусом, но он превратился в слишком большого хвастуна и, считая себя не менее великим полководцем, чем Наполеон, последнее время стал слишком мало делать для его побед. Бонапарт это прекрасно понимал и, давно чувствуя его ненадежность, а возможно, даже измену, воспользовался случаем, чтобы окончательно убрать Бернадота от себя подальше, попутно унизив как военачальника.

Но хвастливый Бернадот сам продолжал провоцировать развитие конфликта с императором. Наполеон не счел нужным отметить участие саксонского корпуса в битве при Ваграме в официальном бюллетене по армии. Зато опальный маршал с чисто гасконским самомнением по своей инициативе выпустил собственный приказ по 9-му корпусу, в котором подчеркивал его… героизм в ходе Ваграмского побоища! Гасконца явно понесло, и он не смог остановиться: скандальный приказ был опубликован без ведома Бонапарта не только в дрезденских, но и в парижских газетах,

Неизвестный автор. Переход французской армии через реку Тальяменто в Италии.

вызвав резонанс среди широкой общественности. Подобное самоуправство Бонапарт не прощал никому, даже… свояку. Бернадот оказывается окончательно не у дел. После Ваграма военная карьера во французской армии одного из ее самых самобытных военачальников – маршала Жана Батиста Жюля Бернадота завершилась.

Казалось, у него уже не было никаких шансов во Франции, пока ею правил Наполеон. Но случай дал ему – одному из ярых вождей умершего якобинства – возможность протянуть руку к… европейской короне!

В том же 1809 г., когда Наполеон разбил австрийцев под Ваграмом, а Бернадот так сильно оконфузился, шведы в очередной раз проиграли войну России. В стране произошел дворцовый переворот, и вместо свергнутого армией короля Густава IV Адольфа на трон взошел его старый и бездетный дядя Карл XIII Юхан. Спустя год после этого умер двоюродный брат короля – принц Христиан Август Шлезвиг-Гольштинский, единственный наследник шведского престола. Пришла пора искать преемника. Решено было обратиться за помощью к… Наполеону. Расчет был абсолютно правильным: французский император единственный в Европе мог пойти войной на Россию, а шведы жаждали реванша еще со времен катастрофы под Полтавой! Шведские уполномоченные во главе с Отто Мёрнером, направлявшиеся на переговоры к всесильному французскому императору через Померанию (одну из немецких провинций, оккупированных Францией), встретились с ее наместником… Бернадотом и поведали ему о целях своего визита. Подвернувшуюся возможность карьерист из Беарна использовал на все сто процентов. Несмотря на то что его соперниками в этом щекотливом соревновании были Массена, Даву, Бертье и пасынок Бонапарта Евгений Богарне, победителем оказался гасконец, в 1806 г. в ходе разгрома Пруссии дальновидно отпустивший из плена полторы тысячи шведских солдат под командованием Густава Мёрнера, брата Отто Мёрнера! Для Наполеона это был весьма невыгодный расклад в политическом пасьянсе Европы. Но, как он ни старался склонить делегатов в пользу иной кандидатуры, твердолобые шведы упрямо стояли на своем и получили в наследники престола бывшего революционного генерала.

Между прочим, французский император, учитывая свои отнюдь не ласковые взаимоотношения с Жаном Батистом Жюлем Бернадотом, попытался напоследок связать по рукам и ногам этого вечного фрондера и оппозиционера, ставшего наследником шведского престола. Перед отъездом последнего в Швецию Наполеон настойчиво ему предложил подписать специальную грамоту, по которой кронпринц Швеции гарантировал Франции, что не будет вступать в антифранцузские союзы и тем более воевать против своей родины! Бернадот уже почувствовал свою силу и наотрез отказал свояку в попытке закабалить его! Причем сделано это было по-гасконски нагло и безапелляционно. Всесильному Бонапарту пришлось ограничиться весьма провидческой фразой: «Ну что же, идите, и пусть с нами случится то, что случится». Бернадот ушел в самостоятельное плавание без гарантий лояльности к бывшему патрону.

Казалось, теперь у Наполеона появился «свой человек» под боком у русских! Но Бернадот, ставший наследным принцем Швеции Карлом Юханом, не только не пошел войной против России в 1812 г., но в трудную для Наполеона годину – в 1813-м – сделал все, чтобы, войдя в союз с Англией, Пруссией, Россией и Австрией, насолить своему обидчику.

Для Бернадота, немало повоевавшего под началом Бонапарта, не было секретов ни в стратегии, ни в тактике французского императора. Взбешенный его предательством Бонапарт обозвал Бернадота «самым бездарным из моих маршалов», что было отнюдь не так. Просто тот оказался самым гибким и самостоятельным среди наполеоновских военачальников. Теперь он вынашивал крайне честолюбивые планы, рассчитывая с помощью российского императора Александра I «забраться» на… французский престол, когда падет Наполеон. Другое дело, что для самих французов он давно стал… не просто чужим, а изменником!

Наполеон был ослеплен предательством бывшего подчиненного и стремился с ним поквитаться. Маршалы Мармон и Сен-Сир предупреждали Наполеона, что с Бернадотом следует считаться. Но французский император в запале перестал учитывать, что Бернадот был совсем не последним среди маршалов Франции. Другое дело, что и в 1813 г. он действовал в своей традиционной манере: не спешил ввязываться в бой, а маневрировал, маневрировал, маневрировал. Заставить его вступить в сражение было крайне сложно, потому что он всегда находил массу весомых отговорок. Правда, Бернадот все же переиграл Нея при Денневице, а Удино под Гросс-Беереном, и это стало его ответом на все нападки многочисленных злопыхателей среди маршалов Франции. Вскоре будущий шведский монарх принял участие в эпохальной битве под Лейпцигом осенью 1813 г., по сути дела, положившей конец наполеоновской империи. Очевидец писал: «Принц шведский… верхом на белом коне, одетый в шубу из лилового бархата, отделанную золотыми петлицами, с шляпой на голове, украшенной белыми перьями и громадным развевающимся султаном шведских цветов, с жезлом с руках, обтянутым лиловым бархатом, с золотой короной на обоих концах». Но и тогда он был верен своей неизменной тактике: поменьше усердия, побольше – осторожности! Уговоры и увещевания – бесполезны! Шведские войска почти не участвовали в сражении: за три дня боя под Лейпцигом части Бернадота потеряли несколько сот человек.

Он очень умело топтался на месте, «маневрируя» в пользу того, чтобы Дания уступила ему Норвегию. И только после отречения Наполеона от престола (6 апреля 1814 г.) Бернадот проявил невиданную прыть. «Бесхозная» корона Франции неудержимо манила к себе его королевское высочество, и он явился во французскую столицу. Французское общество, по крайней мере парижане, восприняло претензии наследного принца Швеции на освободившийся престол Франции с нескрываемой враждебностью. Под окнами дома, в котором остановился кронпринц шведский, были слышны крики: «Прочь, изменник! Прочь, вероломный!» Бернадот недолго оставался в Париже. Очень скоро, несколько озадаченный, он уехал из столицы, чтобы никогда туда не возвращаться. Возможно, это решение ему помогла принять жена Лефевра, в глаза назвавшая его изменником.

Правивший Швецией в качестве регента до вступления на престол 18 февраля 1818 г., Жан Батист Жюль Карл Юхан пережил многих из своих коллег-маршалов и надел на свою голову одну из самых старых европейских корон. Ни у одного из революционных генералов и наполеоновских маршалов не было карьеры столь благополучной, как у Бернадота. Судьба многих была, конечно, блестяща, но до конца безмятежно, без всяких помех воспользовался добытым положением только наш беарнский выжидала. Бывший республиканец и революционный генерал Бернадот стал королем Швеции Карлом XIV Юханом и сделал все от него зависящее для восстановления престижа страны и мирного сосуществования с Россией. Именно тогда Швеция встала на тот путь развития, который привел ее к современному процветанию.

Жан Батист Жюль Бернадот умер от апоплексического удара в возрасте 81 года 8 марта 1844 г., оставив по себе в Швеции добрую память, а его потомки правят этой страной до сих пор. Незадолго до смерти, узнав, что останки его непримиримого визави и свояка Бонапарта наконец будут погребены в Париже, он горестно воскликнул: «Когда-то я был маршалом Франции, теперь всего лишь король Швеции». Уже будучи монархом, Бернадот всячески избегал людских глаз, когда купался. Даже слуги ни разу не видели его обнаженным. И только когда он скончался, все узнали о причине такого поведения: на груди у этого короля удрученные подданные обнаружили большую наколку, сделанную им в годы революционной молодости: «Смерть королям и тиранам!» Таковы гримасы истории…

P. S. По сложившейся двухвековой традиции личность Бернадота несколько недооценивалась. В первую очередь в нем видели записного гасконца: горлопана, задавалу и примитивного вояку. Вместе с тем его причудливый характер был весьма неоднозначен. Большинство коллег по кровавому ремеслу его недолюбливали, порой открыто, в основном за его весьма специфическую особенность – ожидать развязки событий как бы «сидя на заборе»! Среди маршалата это считалось моветоном! Во многом поэтому в армейской среде гуляло мнение о сомнительности военного дарования гасконского петуха. В действительности Бернадот был cколь умным, столь и волевым и одаренным человеком. Он не был откровенным лгуном и примитивным горлопаном. Просто умел подстраивать свой неординарный характер под изменяющиеся обстоятельства или под натуру того человека, с которым ему на данный момент приходилось иметь дело. Так он управлял своей судьбой. К тому же он обладал особым даром: счастливо оправдывать свои порой малопонятные поступки, а вернее, «топтание на месте». Бернадот прекрасно схватывал положение, понимал, где нужно ждать и где следует торопиться, вносил железное самообладание во все то, что он предпринимал, и добился в конце концов своего. Недаром уже на острове Святой Елены Наполеон так резюмировал отношение к бывшему соратнику: «Я могу его обвинить в неблагодарности, но не в измене».