Текст книги "Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны"

После падения Франции, во второй половине июля 1940 г. начали поступать уже более конкретные сообщения – о переброске германских воинских частей с Запада на Восток и о перевозках строительных материалов для возведения на восточных границах Германии укреплений типа «Линии Зигфрида». В августе 1940 г. внешняя разведка сообщала о том, что в Польше сосредоточены 75 германских дивизий, а по Дунаю, к болгарской Руссе, идут немецкие баржи, груженные тяжелыми орудиями.

В сентябре 1940 г., после того как Гитлер окончательно отказался от вторжения на английские острова и даже отдал приказ «прекратить сосредоточение сил и средств, необходимых для вторжения», Кремль почти немедленно, 27 сентября, получил соответствующее донесение из Парижа: «Немцы отказались от наступления на Англию и ведущаяся подготовка к нему является лишь демонстрацией, чтобы скрыть переброску основных сил на Восток. Там уже имеется 106 дивизий».

Падение Франции и отказ Германии от вторжения на английские острова – именно эти два события премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль назовет «Поворотными пунктами Второй мировой войны». Выступая по радио 22 июня 1941 г., Черчилль отметил четыре таких поворотных пункта, включив сюда, кроме первых двух, также принятый американским конгрессом закон о ленд-лизе и совершившееся на рассвете этого трагического дня «внезапное» нападение Германии на Россию.

В сентябре 1940 г. Иосиф Сталин, так же как и Уинстон Черчилль, не мог воспринять равнодушно такие два грандиозных события, как падение Франции и отказ Германии от вторжения на английские острова. Сталин не мог не понять, что после Парижа целью Гитлера станет Москва! Эта его уверенность должна была укрепиться в октябре 1940 г., когда Берия, уже совершенно определенно предупредит его о том, что примерно через шесть месяцев Германия начнет войну:

СТАЛИНУ, МОЛОТОВУ, ВОРОШИЛОВУ, ТИМОШЕНКО

б/ н [Октябрь 1940] Сов. секретно

НКВД СССР сообщает следующие агентурные данные, полученные из Берлина:

Наш агент «Корсиканец», работающий в германском министерстве хозяйства, в качестве референта отдела торговой политики в разговоре с офицером штаба Верховного командования узнал, что в начале будущего года Германия начнет войну против Советского Союза.

Офицер штаба Верховного командования (отдел военных атташе), сын бывшего министра колоний… [пропуск в тексте сообщения] заявил нашему источнику… [пропуск в тексте], (б. [бывший] русский, князь, связан с военными немецкими и русскими аристократическими кругами), что по сведениям, полученным им в штабе Верховного командования, примерно через шесть месяцев Германия начнет войну против Советского Союза.

Это, естественно, только часть донесений, полученных Сталиным за последние месяцы. Еще до того, как Деканозов успел вручить Гитлеру свои верительные грамоты, на его имя в полпредство пришло анонимное письмо. Неизвестный доброжелатель писал: «Многоуважаемый господин Полпред! Гитлер намеревается будущей весной напасть на СССР. Многочисленными мощными окружениями Красная армия должна быть уничтожена…»

И дальше шел длинный перечень доказательств того, что Германияготовится к нападению на Россию.

Деканозов дал указание перевести письмо и, понимая его важность, немедленно переслал в Москву, приложив отзыв помощника военного атташе Николая Скорнякова, который и сам был сотрудником военной разведки, по кличке «Метеор».

ПОЛПРЕДСТВО СССР В ГЕРМАНИИ Секретно

Берлин, 7 декабря 1940 г. № 590

Народному комиссару иностранных дел товарищу В. М. Молотову

При этом направляю анонимное письмо на немецком языке, полученное мною по почте 5.XI1.40г., и перевод с него, сделанный нами. Военный атташе тов. Скорняков, которого я ознакомил с этим письмом, дал следующий отзыв:

Поп. 1 – В течение последних двух-трех недель, действительно на Восток отправлено значительное количество автопорожняка.

Поп. 2 – Строительство в Норвегии бараков для германских войск подтверждается и из других источников…

В числе вновь призываемых действительно имеются возрасты 1896—1920 гг. По мнению тов. Скорнякова, к весне немцы могут довести армию до 10миллионов…

На документе имеется резолюция: «т. Сталину для сведения. В. Молотов».

Это письмо, также как и все агентурные донесения, доклады, записки и справки, легло на письменный стол в кремлевском кабинете Сталина. Уже по этим, первым агентурным донесениям, можно оценить мощь сталинской разведывательной паутины и полную своевременную информированность Сталина во всем, что касалось подготовки Германии к войне против России.

Гитлеровские генштабисты – генерал-майор Эрих Маркс и подполковник Бернхард фон Лоссберг – были все еще заняты первичными наметками плана Русского похода, Гитлер еще не подписал «Директиву № 21», а Москва уже знала о том, что фюрер отказался от вторжения на английские острова и готовится к «внезапному» нападению на Россию.

До «внезапного» нападения есть еще 182 дня. 21 декабря 1940. Москва

«Прощупать Гитлера!»

Скоро Рождество – самый светлый, самый радостный праздник для всех истинно верующих. Но в Берлине в этом году не чувствуется ни обычной радости, ни праздничных приготовлений. Пусто, темно. На улицах не пахнет, как обычно, хвоей.

Витрины магазинов, в которых раньше сверкала елочная мишура, сегодня забиты фанерой и заложены мешками с песком. Английская авиация почти каждую ночь бомбит Берлин и на многих домах видны следы бомбежки. А в заснеженной, ярко освещенной Москве, несмотря на мороз, улицы все еще заполнены людьми, и на катке в парке Горького звучит музыка. Но что-то уже неуловимо изменилось в настроении людей и, кажется, даже в самом воздухе. Прошел год, всего лишь один год с тех пор, как Сталин с триумфом отпраздновал свое шестидесятилетие. Это было 21 декабря 1939 г.

Приветствия вождю сыпались со всех концов. Газеты неистовствовали: «Сталин – продолжатель дела Ленина!», «Сталин – это Ленин сегодня!»

Повсюду шли торжественные собрания, митинги. В честь Сталина звучала оратория Прокофьева, гремели овации. Миллионы скандировали, стоя: «Великому Сталину – Вождю народов – сла-в-а-а-а!!!»

В тот день «Вождю народов» было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В тот день «Величайший мыслитель и корифей науки» был избран почетным академиком Академии наук СССР.

В тот день Иосиф Сталин получил поздравительную телеграмму от своего союзника и друга – фюрера Великой Германии Адольфа Гитлера:

«Господину Иосифу Сталину. Ко дню Вашего 60-летия прошу Вас принять мои самые сердечные поздравления. Желаю здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза…»

Сталин ответил: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной».

Прошел год. Всего лишь год. За это время Гитлер успел оккупировать большинство стран Европы – к Австрии, Чехословакии и Польше добавились Дания, Норвегия, Бельгия, Голландия, Люксембург. Но больше всего, конечно, поразил Сталина неожиданно молниеносный разгром Франции.

Еще одним тревожным событием стал заключенный Германией 27 сентября 1940 г. союз с Италией и Японией, так называемый Пакт трех держав. Гитлеровская пропаганда пыталась представить пакт как «антианглийский и антиамериканский», но в «Военном дневнике» генерал-полковника Гальдера, появилась в эти дни совсем другая запись: «Союз трех держав направлен, прежде всего, против России…»

Сталин, естественно, не читал записи Гальдера, но подозревая всегда, всех и вся, не мог не понимать опасности, которую таил в себе «пакт», ставивший страну под угрозу нападения и с Запада и с Востока.

Гитлер почувствовал напряженность в отношениях с Москвой и, не желая на данном этапе обострять отношения, сделал необычный шаг – пригласил вождя большевистской России «для обмена мнениями» посетить Берлин. Предложение Гитлера показалось Сталину «интересным», особенно на фоне многочисленных сообщений о военных приготовлениях Германии. Но ехать в Берлин он, конечно, не собирался, а направил вместо себя на встречу с Гитлером Вячеслава Молотова.

Сталин и его «Тень»

В отличие от Берия и Маленкова, которые стали соратниками вождя лишь в последние два-три года, Вячеслав Молотов был близок к Сталину десятки лет. Сталин познакомился с Молотовым в 1912 г., во время своего кратковременного пребывания в Петербурге после побега из очередной ссылки. В те дни молодой революционер, студент Политехнического института Вячеслав Скрябин готовил к выпуску первый номер новой большевистской газеты «Правда». Пройдет еще несколько лет, и Скрябин станет Молотовым и под этой партийной кличкой войдет в историю со Сталиным. Они были соратниками, были, можно сказать, друзьями. Некоторое время даже жили в одной квартире и ухаживали за одними и теми же девушками. Когда в апреле 1922 г. на Пленуме ЦК было принято решение ввести должность генерального секретаря, и Сталин был избран Генсеком, Молотов, бывший до этого дня просто секретарем ЦК, стал вторым секретарем. Он так и останется на всю жизнь «вторым».

Методичный, скрупулезный, упрямый, Молотов будет работать по 24 часа в сутки. Будет всегда рядом с Хозяином – на трибуне Мавзолея, в кремлевском кабинете и на подмосковной даче. Молотов станет настоящей «Тенью» Сталина. Теперь, уезжая в отпуск на Кавказ или в Крым, Сталин оставляет свое «хозяйство» – партию и страну – на Молотова. И «Тень» не разочаровывает Хозяина. Почти каждый день Молотов пишет Сталину «доклады», получает от него «указания» и железной рукой проводит эти указания в жизнь.

За скромной внешностью и невыразительным лицом Молотова скрывается человек, не уступающий в силе и жестокости ни Берия, ни Маленкову, ни даже самому Сталину. Молотов, так же как и Сталин, несет ответственность за кровавые чистки 1937—1938 гг. Вместе со Сталиным он подписывал «расстрельные списки», санкционируя расстрелы невинных, еще до проведения над ними неправедного суда. Они читали эти списки вместе. С особым интересом останавливались на знакомых им обоим именах «друзей» и «знакомых». Отпускали грязные шутки. В один из декабрьских дней 1938 г. они утвердили расстрельный список, включавший 3167 человек!

В мае 1939 г., когда Сталин планировал свой неожиданный для всего мира поворот навстречу Гитлеру, он, прежде всего, сместил с должности наркома иностранных дел Максима Литвинова и назначил на его место Молотова. Об этом значимом событии сообщает в Берлин Курт фон Типпельскирх, занимавший в те дни пост советника германского посольства в Москве.

ТЕЛЕГРАММА № 61

Москва, 4 мая 1939– 20 ч 45 мин.

Получена4 мая 1939 —22 ч 00 мин.

Молотов (не еврей!) считается наиболее близким другом и ближайшим соратником Сталина. Его назначение, несомненно, гарантирует, что внешняя политика будет проводиться в строгом соответствии с идеями Сталина. Типпельскирх.

На посту наркома иностранных дел Вячеслав Молотов приобретет всемирную известность. Рукой Молотова будут подписаны договоры Советского Союза с Германией. Голос Молотова 22 июня 1941 г. объявит советскому народу о том, что гитлеровская Германия «внезапно и вероломно» напала на СССР. «Тень» Сталина будет летать в Лондон и в Вашингтон, на встречи с Черчиллем и Рузвельтом, будет сопровождать Диктатора на Тегеранскую, Ялтинскую, Потсдамскую конференции.

И только после войны постаревший Тиран, перестанет верить даже своей «Тени». В январе 1949 г., в разгар организованной им грязной антисемитской кампании, Сталин прикажет арестовать жену Молотова – Полину Жемчужину. Старой революционерке будет предъявлено обвинение в преступных связях с послом государства Израиль Голдой Меир и с агентом международного сионизма Соломоном Михоэлсом, который к тому времени уже «погибнет в автомобильной катастрофе».

А сегодня Молотов, пожалуй, единственный человек, который может обращаться к Сталину на «ты» и называть его «Коба». Он один из немногих, кому позволено спорить со Сталиным. И Молотов, по его собственному выражению, «Сталину в рот не заглядывает». Спорит с ним. Говорит ему правду.

Сталин не может обойтись без Молотова, как не может обойтись без Берия, как не может обойтись без Маленкова. Но если Берия и Маленков, выполняя приказы диктатора, действуют «за кулисами, в темноте», то Молотов, миссии которого, может быть, не менее преступны, вынужден действовать «на авансцене», прикрывая свои действия внешней респектабельностью и корректностью.

В Берлин на встречу с Гитлером Сталин посылает Молотова. Это был уже немолодой, опытный, чрезвычайно хитрый и закоренелый в своей жестокости человек. Вот, что писал о Молотове, неоднократно встречавшийся с ним британский премьер-министр Уинстон Черчилль:

«Вячеслав Молотов – человек выдающихся способностей и хладнокровно беспощадный… Его черные усы и проницательные глаза, плоское лицо, словесная ловкость и невозмутимость хорошо отражали его достоинство и искусство.

Он стоял выше всех среди людей, пригодных быть агентами и орудием политики машины, действие которой невозможно было предсказать… Его улыбка, дышавшая сибирским холодом, его тщательно взвешенные и часто мудрые слова, его любезные манеры делали из него идеального выразителя советской политики в мировой ситуации, грозившей смертельной опасностью…

Вся его жизнь прошла среди гибельных опасностей, которые либо угрожали ему самому, либо навлекались им на других…»

Хотя поездка Молотова в Берлин, на самом деле, уже ничего не могла изменить и никак не могла повлиять на принятое Гитлером роковое решение, для Сталина она была важна. Это была возможность «прощупать» Гитлера, понять его истинные намерения. Перед отъездом, 9 ноября 1940 г., Сталин и Молотов просидели почти всю ночь на Ближней даче, обсуждая вопросы, которые нужно было затронуть для «прощупывания» Гитлера. И о том, насколько это обсуждение было полезным, Молотов вскоре после приезда в Берлин в 0 ч 40 мин 13 ноября 1930 г. поторопится сообщить Сталину по телефону: «Наше предварительное обсуждение в Москве правильно осветило вопросы, с которыми я здесь столкнулся. Пока я стараюсь получить информацию и прощупать партнеров…».

Перечень вопросов, сформулированных во время «обсуждения», вышел длинным, и Молотов под диктовку Сталина записал все вопросы на листках, вырванных из небольшого блокнота. «Коба» диктовал быстро, и Молотов не успевал за полетом сталинской мысли, в одночасье охватывающей все страны мира. На сохранившихся до наших дней листках из блокнота почерк Молотова небрежен, а листки пестрят множеством сокращений, лишенных необходимых точек.

Первый из 14-ти пунктов этого документа четко формулирует цели, поставленные Сталиным перед «Тенью»:

«Некот. дир-вы В. М. к берл. поездкеС. секретно

(9/XI, 40 г.)

Цель поездки: Разузнать действительные намерения Г. и всех участников Пакта 3-х (Г,И,Я) в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Велик Вост-Аз Пр»; границы «Ное Евр» и «Вост-Аз Пр», характер госуд. структуры и отношения отд Европ государств в «Н,Е» и в «В-А»; этапы и сроки осуществления этих планов и, по крайней мере, ближайшие из них; перспективы присоединения других стран к Пакту 3-х; место СССР в этих планах в данный момент и в дальнейшем…»

Молотов точно выполнил указания, данные ему «Кобой». Он «разузнал», «выяснил» и «прощупал»!

Многократным повторением одних и тех же точно сформулированных вопросов довел Гитлера почти до истерики, заставив высказать гораздо больше, чем тому хотелось бы. Понимал ли фюрер, что голосом Молотова вопросы ему задает сам вождь большевистской России?

Из ответов Гитлера на вопросы, а может быть, и из нежелания его отвечать на некоторые из них, Молотов многое понял. Правда, для того, чтобы понять и почувствовать происходящее в те дни в Берлине, не нужна была даже известная исключительная проницательность Молотова.

Вспоминает маршал Александр Василевский, занимавший пост заместителя начальника оперативного управления Генерального штаба, и, в числе многих офицеров наркомата обороны, сопровождавший Молотова в его поездке в Берлин:

«В ноябре 1940-го мне вместе с генералом В. М. Злобиным довелось побывать в Берлине в качестве советника… В Берлине состоялся ряд встреч. Молотов вел переговоры с Гитлером…

Возвращаясь из Германии, мы делились между собой своими впечатлениями о поездке. От встреч с германскими правительственными кругами и бесед с работниками нашего посольства и военным атташе, настроение у всех нас было невеселое, подавленное.

По-видимому, все мы были убеждены, что Гитлер держит камень за пазухой и рано или поздно нападет на нас.

Я полагаю, что Молотов именно так и докладывал Сталину…»

Но на самом деле, Молотов начал докладывать Хозяину о том, что происходит в Берлине, буквально с первых часов своего пребывания там. В день приезда, 12 ноября 1940 г., в 16 ч 20 мин пополудни, не успев еще переговорить с Гитлером, Молотов докладывает Сталину о беседе с имперским министром иностранных дел фон Риббентропом. В тот же день, Молотов шифрограммой докладывает о первой беседе с Гитлером и просит у Сталина «указаний». На второй день, 13 ноября 1940 г., в 15 ч, Молотов докладывает о своих встречах с «наци № 2» – рейхсмаршалом Германом Герингом и с заместителем фюрера по партии «наци № 3» Рудольфом Гессом, а в 1 ч 20 мин ночи – о встрече с Гитлером.

Удивительно, как при таком плотном графике встреч Молотов умудрялся регулярно, днем и ночью, докладывать Сталину о каждом своем шаге. Указания из Москвы поступали так же регулярно: 12 ноября – в 22.00; 13 ноября – в 11.00 и в 14.50; 14 ноября – в 7.15 утра!

Сталин, в основном, был доволен действиями «Тени» в Берлине. «Твое поведение в переговорах считаем правильным», – телеграфировал он Молотову. Но, вместе с тем, Диктатор пристально следит за каждым произнесенным Молотовым словом: «В твоей шифровке о беседе с Риббентропом есть одно неточное выражение, насчет исчерпания Соглашения с Германией, за исключением вопроса о Финляндии. Это выражение неточное. Следовало бы сказать, что исчерпан Протокол к Договору о ненападении, а не Соглашение…»

Возвратившись из Берлина в Москву, Молотов мог уже лично, с глазу на глаз, доложить вождю о переговорах. Вместе они еще и еще раз обсуждали и взвешивали ответы Гитлера, сравнивали их с высказываниями Риббентропа, Геринга, Гесса. Не обошлось и без «сплетен», сдобренных циничными замечаниями на особом «матерном» языке, с давних пор принятом между соратниками. Сталин с большим вниманием слушал рассказы Молотова о новой Рейхсканцелярии, об огромном, похожем на банкетный зал, кабинете фюрера. О маленькой, едва заметной в этом огромном кабинете, фигурке Гитлера, о его безумных глазах и истерических выкриках.

А вечером, 14 ноября 1940 г. состоялось заседание Политбюро, на котором было заслушано уже официальное сообщение Молотова об итогах переговоров в Берлине. На этом заседании присутствовал молодой, только что вступивший в должность управделами Совета народных комиссаров СССР Яков Чадаев. Человек удивительной памяти, Чадаев хорошо запомнил все, о чем говорилось в тот вечер на Политбюро, и многое записал:

«Молотов подробно доложил о результатах встречи с Гитлером… После ответов Молотова на вопросы выступил Сталин.

Он сказал: «…Ясно одно: Гитлер ведет двойную игру. Готовя агрессию против СССР, он вместе с тем старается выиграть время, пытаясь создать у советского правительства впечатление, будто готов обсудить вопрос о дальнейшем мирном развитии советско-германских отношений… Могло ли случиться, что Гитлер решил на какое-то время отказаться от планов агрессии против СССР, провозглашенных в его „Майн Кампф“ ?

Разумеется, нет! – твердо сказал Сталин».

Сталин, конечно, не напрасно именно сегодня вспомнил и напомнил членам Политбюро о «Майн Кампф». Впервые эту «Библию» нацистов привез в Москву из Берлина в 1925 г. секретарь Исполнительного комитета Коммунистического интернационала Дмитрий Мануильский. И перевод этой, с позволения сказать, книги, недоступный для простого читателя, занял свое место в уникальной библиотеке Сталина.

В последующие годы, особенно в период, предшествующий подписанию совете ко-германского Пакта о ненападении, Сталин неоднократно возвращался к «Майн Кампф», оживляя в своей феноменальной памяти «откровения» Бесноватого фюрера и подчеркивая заинтересовавшие его места синим карандашом. Один из подчеркнутых вождем абзацев напрямую касался будущей агрессии против России:

«Сама судьба указует нам перстом… Конец еврейского господства в России будет также концом России как государства…»

Поездка Молотова в Берлин, фактически, увенчалась успехом.

«Прощупав Гитлера», Сталин удостоверился в том, что Бесноватый не отказался от своих планов, провозглашенных в «Майн Кампф» – ни от уничтожения «еврейского могущества в России», ни от уничтожения «России как государства».

После отъезда Молотова из Берлина, Гитлер совершенно открыто принялся сколачивать военную коалицию для Русского похода. Прежде всего, фюрер посетил японского посла Хироси Осима – благо случай был подходящий – 2600 лет правления японского императорского дома. Затем, 17 ноября 1940 г., как сообщали газеты, фюрер имел «важную беседу» с прибывшим в Берлин болгарским царем Борисом, а назавтра, в сопровождении Риббентропа, он уже выехал в Зальцбург и встретился с министром иностранных дел Италии графом Галеаццо Чиано. 20 ноября 1940 г. в Вене состоялась конференция, на которой к Пакту трех держав присоединилась Венгрия, а 22 ноября в Берлин прибыл кондукатор Румынии генерал Ион Антонеску, и Румыния также стала официальной союзницей Германии.

Фотографии Гитлера и Риббентропа в окружении новых союзников заполняли все газеты – гитлеровская военная коалиция стала приобретать откровенно угрожающий характер.

День рождения

Сегодня, 21 декабря 1940 г., в день рождения Сталина, нет и следа эйфории 1939 г. Нет следа и веселья 20-х годов, когда в дни рождения «дорогого Иосифа» на бывшей даче нефтепромышленника Зубалова, ставшей ненадолго домом семьи Диктатора, собирались друзья и родственники с женами и детьми. Вокруг стола, уставленного рыбой и сырами, хлопотала молодая хозяйка – Надя Аллилуева. Гости с удовольствием ели и с удовольствием пили легкие грузинские вина – «Цигистави», «Оджалеши», «Цоликаури». Шумели. Спорили. Заводили патефон. Пели хором русские, украинские, грузинские песни – «Вниз по Волге», «Метелицу», «Сулико». Слаженно звучали голоса бывших церковных певчих – Сталина, Молотова, Ворошилова. В те дни все обращались к Сталину на «ты» и звали его «Коба». Тогда это было можно!

А сегодня, несмотря на торжественный день, нет приглашенных. Да, на самом деле, и приглашать-то как будто бы некого. Большая часть друзей и родственников – Аллилуевых и Сванидзе – арестованы или уже мертвы. Сталин давно остался один.

Сегодня на Ближней даче обычное ночное застолье. В большой столовой, за длинным столом только соратники.