Текст книги "Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны"

До выступления оставалось ровно три дня. Но 5 ноября 1939 г., неожиданно, в тот самый день, на который было назначено выступление, главнокомандующего Сухопутных войск генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича и его начальника штаба Гальдера вызвали к Гитлеру.

Браухич, прекрасно осведомленный о планах заговорщиков и находившийся, в связи с этим, в очень нервном состоянии, изложил Гитлеру соображения, по которым «наступление на Запад в данное время нецелесообразно». О том, что произошло дальше, один из заговорщиков Ханс Бернд Гизевиус сделал подробную запись в своем дневнике:

«6 ноября 1939… Браухич открыл Гитлеру, что настроение войск – плохое и с таким настроением начинать рискованное предприятие нельзя.

Этого только недоставало! Произошел знаменитый приступ ярости. Диктатор неистовствовал и невероятно орал… У присутствовавшего при скандале Гальдера (как и можно было от него ожидать) вдруг потекли из глаз слезы! Ох, уж этот Гальдер!

После такого краха он сразу же вызвал к себе подполковника Гросскурта и, сделав ему обязательный в таких случаях «втык», в сильном возбуждении приказал уничтожить все бумаги, представляющие опасность…»

Уничтожив вещественные доказательства существования заговора, Гальдер отправил «слишком много знавшего» подполковника Гросскурта во Францию на фронт, а сам, распростившись с идеей «физического уничтожения Кровопийцы», стал одним из главных разработчиков его «Великих планов».

Феномен « Черной Капеллы»

Заговор снова провалился, но это не означало, что заговорщики прекратили свою тайную и опасную деятельность.

По поручению фон Вайцзеккера Герделер спешит в Брюссель – он должен предупредить короля Бельгии Леопольда Третьего о готовящемся нападении на его страну. Ту же информацию передает доктор Оксензепп бельгийскому послу в Риме, а полковник Остер – военному атташе Нидерландов полковнику Гизбертусу Якобусу Сасу.

И, может быть, именно в этом заключается феномен «Черной Капеллы».

В то время как весь немецкий народ слепо следует за своим фюрером, небольшая группа патриотов фатерланда, принадлежащих к военной, политической и экономической элите Германии, пытается различными путями сорвать его захватнические планы и систематически передает противнику секретную информацию о сроках «внезапного» нападения.

Эти люди не всегда и не во всем идут против Гитлера. Они часто сомневаются, колеблются, страшатся за свою жизнь, сжигают планы очередного путча и… снова готовят заговор, и снова идут на опасные встречи с врагами рейха. Но, несмотря на все свои сомнения и колебания, они всегда выполняют чудовищные приказы Гитлера и помогают Авантюристу одерживать его невероятные победы, а иногда, воодушевленные этими победами, даже восхваляют Кровопийцу.

Гитлер, при каждом удобном случае, поносит весь свой генералитет за «малодушие и пораженчество» и угрожает «вырвать с корнем этот вредный цоссеновский дух». Он, конечно, не предполагает, как далеко завел этот «цоссеновский дух» его генералов. Не предполагает, что при содействии этих генералов ни одна из задуманных им агрессий не была, да и не будет, внезапной для его противника.

План «Барбаросса»

О решении Гитлера напасть на большевистскую Россию адмирал Канарис, как обычно, узнал одним из первых. Несмотря на секретность этой информации, адмирал спешит поделиться ею со всеми своими друзьями, а их, как известно, у него было немало.

Начальник отдела «абвер-3», генерал-лейтенант Франц Эккард фон Бентивеньи на Нюрнбергском процессе (Документ № СССР-230) свидетельствовал:

«О подготовке Германией военного нападения на Советский Союз впервые я узнал в августе 1940 г. от руководителя германской разведки и контрразведки адмирала Канариса. В неофициальной беседе, происходившей в служебном кабинете Канариса, он сообщил мне, что Гитлер приступил к проведению мероприятий для осуществления Похода на Восток…

Далее Канарис сказал мне, что теперь эти замыслы Гитлера начали принимать реальные формы. Видно это хотя бы из того, что дивизии германской армии в большом количестве перебрасываются с Запада к восточным границам и, согласно специальному приказу Гитлера, размещаются на исходных позициях предстоящего вторжения в Россию.»

План операции «Барбаросса» разрабатывается в Генеральном штабе Сухопутных войск и здесь же, в подземных бункерах Цоссена, на тайные совещания собираются музыканты «Черной Капеллы».

«Не забывайте! — успокаивает друзей Канарис. – Мы говорим здесь не об измене. Мы только обсуждаем планы спасения нашей родины». Поэтому шесть экземпляров сверхсекретной «Директивы № 21» могут спокойно покоиться в сейфе штаба Верховного главнокомандования.

Им не грозит опасность быть украденными. Для того чтобы предупредить свободный мир о готовящемся нападении на Россию, заговорщикам из «Черной Капеллы» не нужна подписанная Гитлером «Директива № 21». Достаточно и черновиков.

Возможно ли, что люди, предупреждавшие о каждой военной кампании Гитлера, сегодня, когда фюрер начинает свой самый авантюрный Русский поход, поход, об опасности которого предупреждал знаменитый канцлер Отто фон Бисмарк, поход, о бесперспективности которого писал генерал Ханс фон Сект, не попытаются сделать то же самое? Не попытаются предупредить, не попытаются предостеречь? Вряд ли!

Поэтому нет ничего удивительного в том, что слухи о решении Гитлера напасть на большевистскую Россию проникли во многие страны задолго до подписания «Директивы № 21». Поэтому нет ничего удивительного в том, что анонимное письмо на имя Владимира Деканозова с предупреждением о готовящемся «внезапном» нападении попало в советское полпредство в Берлине 5 декабря 1940 г.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что сегодня, 28 декабря 1940 г., через 10 дней после подписания «Директивы № 21», в полпредство прибыло еще одно анонимное письмо!!! На этот раз неизвестный отправитель прислал советскому военному атташе даже подробный конспект сверхсекретной «Директивы № 21».

Принятое Гитлером решение о нападении на Россию перестало быть тайной для Москвы.

Этот невероятный, по сути, факт однажды подтвердит министр обороны Советского Союза маршал Андрей Гречко: «Небезынтересно отметить: через 11 дней после принятия Гитлером окончательного плана войны против Советского Союза (18 декабря 1940 г.) этот факт и основные данные германского командования стали известны нашим разведывательным органам».

До начала операции «Барбаросса» есть еще 174 дня. 29 декабря 1940. Токио

«Черное» и «Желтое»

Только вчера неизвестный доброжелатель подбросил в советское полпредство в Берлине анонимное письмо, содержащее основные положения «Директивы № 21», а сегодня в Москву уже пришло подтверждение агрессивных намерений Гитлера:

ТЕЛЕГРАММА

Токио, 28 декабря 1940

Подана– 11 ч 37мин 29 декабря 1940

Получена—15 ч 20 мин 29 декабря 1940

На германо-советских границах сосредоточено 80 немецких дивизий. Гитлер намерен оккупировать территорию СССР по линии Харьков – Москва – Ленинград…

«Рамзай»

Эта необычная телеграмма получена от резидента советской военной разведки в Токио Рихарда Зорге, носящего кличку «Рамзай».

Рихард Зорге, заслуженно признанный одним из величайших шпионов XX в., работал на советскую разведку не год и не два, а целых 15 лет – это был не обычный, случайно завербованный иностранный агент, а человек, совершенно сознательно посвятивший свою жизнь России.

Сын русской матери и немца-отца, Рихард родился на Кавказе, в предместье Баку – столицы Азербайджана, входившего в те годы в состав царской России. Вскоре после рождения сына семья переехала в Германию, и детство Рихард провел в Берлине. Потом юность – окопы Первой мировой, ранения, госпитали, учеба в престижных университетах, студенческие бунтарские кружки, «игры» в революцию… Рихард Зорге стал коммунистом в 1919 г. и, несмотря на превратности судьбы, оставался им до самой смерти.

Параллельно с учебой и подготовкой докторской диссертации по философии Зорге ведет большую партийную работу – читает лекции портовым рабочим в Киле, редактирует коммунистическую газету в Золингене, организует коммунистические ячейки на угольных шахтах Аахена. В 1924 г. во Франкфурте-на-Майне проходит IX съезд Коммунистической партии Германии, и этот съезд становится поворотной точкой в судьбе Зорге.

Для участия в работе съезда из Москвы во Франкфурт прибыли видные деятели Коминтерна – Мануильский, Куусинен, Пятницкий и Лозовский. Это были люди хорошо известные и приближенные к самому вождю Советской России – Иосифу Сталину. Опекать советскую делегацию глава Германской компартии Эрнст Тельман поручил Рихарду Зорге. По соображениям безопасности, Мануильский и Пятницкий даже временно поселились в его квартире. Очарованный молодым восторженным немецким коммунистом, доктором философии, родившимся в России и знающим русский язык, Мануильский приглашает Зорге в Москву, в Коминтерн. Именно в таких людях нуждался в те годы Коминтерн, объединявший все коммунистические партии мира.

И Рихард Зорге, полный радужных надежд, едет в Москву! Едет в Россию, в страну, которую он, воспитанный русской матерью, с детства считал своей настоящей Родиной.

В Москве, в штаб-квартире Коминтерна, Зорге приняли с распростертыми объятиями. Возможно, еще и потому, что Рихард, как оказалось, был внучатым племянником соратника Карла Маркса – известного Фридриха Адольфа Зорге. Руководители Коминтерна благоволили к молодому немецкому коммунисту и вскоре стали его настоящими друзьями. С этими людьми Зорге будет связан всю свою недолгую жизнь, будет встречаться с ними во время своих наездов в Москву, будет с гордостью рассказывать им о своей «работе» и с благодарностью вспомнит о них перед казнью в токийской тюрьме «Сугамо»: «Эти люди были моими давними коллегами и старыми друзьями. Они поручились за меня и были моими учителями в области коммунистического движения. Они поручились также за меня, когда меня назначили на работу по линии Центрального Комитета советской коммунистической партии, и они же были моими поручителями при моем вступлении в партию».

В 1925 г. по рекомендации Дмитрия Мануильского Зорге стал членом ВКП(б) и был зачислен в разведывательный отдел Коминтерна. В последующие годы он выполняет многочисленные секретные задания в Европе и, параллельно с этим, ведет научную работу, пишет статьи, книги, углубляет свои знания в русском языке и даже женится на русской девушке Кате Максимовой.

Летом 1929 г., по рекомендации того же Мануильского, начальник разведуправления Генштаба Красной армии Ян Берзин привлекает хорошо зарекомендовавшего себя шпиона Коминтерна к работе в советской разведке.

Знаменитый латышский боевик Ян Берзин, или Петер Кюзис, или «Старик», как называли его боевые товарищи, по праву считается создателем советской военной разведки. Целую плеяду выдающихся советских разведчиков воспитал «Старик». Он называл их «людьми молчаливого подвига» и подбирал с большой тщательностью.

Эти люди, прежде всего, должны были быть убежденными коммунистами и патриотами Родины. Они должны были обладать аналитическим умом, твердым характером и силой воли, должны были быть неподкупными и готовыми к самопожертвованию.

Именно таким человеком был Рихард Зорге! Первое задание – Китай. За три года, проведенные в Шанхае, Зорге сумел организовать эффективную шпионскую сеть и направить в Москву сотни разведывательных сообщений и аналитических обзоров.

В 1933 г., после прихода к власти Гитлера, Ян Берзин отзывает Зорге из Китая и дает ему новое, сложнейшее и опаснейшее, задание.

В Стране восходящего солнца

На этот раз, Зорге должен проникнуть в совершенно новую для него страну – Японию и создать там шпионскую сеть, подобную той, какая была у него в Китае. Учитывая особую сложность задачи, Берзин направляет своего шпиона для начала в Германию. Зорге едет в Берлин, легализуется там, вступает в нацистскую партию, заводит нужные связи и, заручившись всеми необходимыми документами и рекомендательными письмами, в качестве корреспондента нескольких берлинских газет кружным путем отправляется в Страну восходящего солнца.

Советский шпион Рихард Зорге, по кличке «Рамзай», прибыл в Японию 6 сентября 1933 г. Он обосновался в Токио, снял скромный деревянный домик в буржуазном районе Адзабуку и начал вживаться в непростую жизнь японской столицы. Как немец и член НСДАП, прибывший из Берлина герр Зорге прежде всего нанес официальный визит в германское посольство, а затем, устроив несколько шумных кутежей в дорогих ресторанах и покорив несколько женских сердец, стал известной личностью в Токио и даже приобрел весьма сомнительную славу. Эта слава позволяет ему, не вызывая подозрений, исчезать из города на дни и недели, посещать «неподходящие» для немецкого журналиста места и встречаться с «неподходящими» для немца людьми.

Зорге притягивал к себе людей – женщин и мужчин. Он не был красив, в общепринятом смысле этого слова. Высокий, худой, часто небритый и нарочито небрежно одетый, он ходил, чуть наклонившись вперед, смуглое лицо его было изборождено морщинами и покрыто шрамами. Но нельзя было не заметить пронзительного взгляда его голубых глаз. И невозможно было противиться обаянию этого человека, противиться исходящей от него физической и интеллектуальной силе.

К середине 1934 г. Зорге уже регулярно снабжает Москву разведывательной информацией, и сведения, поступающие из Токио, настолько важны, что в радиоцентре советской военной разведки во Владивостоке к приему шифровок «Рамзая» готовы круглосуточно. Кроме радиошифровок, Зорге посылает в Москву из Японии, так же как ранее из Китая, обширные обзоры по политическим, экономическим и военным вопросам.

Но самым ценным материалом «Рамзая», несомненно, являются присланные им фотокопии оригинальных германских и японских секретных документов. Эти документы действительно абсолютно уникальны.

И недаром начальник разведки штаба американских войск на Тихом океане генерал-майор Чарльз Уиллоуби напишет о группе «Рамзая»:

«Группа, руководимая блестящим изобретательным разведчиком Рихардом Зорге, совершала поистине чудеса… В течение всех лет своей деятельности Зорге передал в Москву бесчисленное множество сообщений, каждое из которых подвергалось с его стороны скрупулезному анализу и тщательной проверке. Руководители советской разведки всегда были в курсе всех планов японских и германских вооруженных сил».

Рихарда Зорге называют величайшим шпионом XX в., супершпионом, но вряд ли он мог бы им стать, если бы «судьба», в лице его шефа Яна Берзина, не свела его с двумя удивительными людьми.

Один из них – немец, пламенный патриот фатерланда, генерал Ойген Отт, другой – японец, готовый отдать свою жизнь за Страну восходящего солнца, журналист Ходзуми Одзаки.

Музыкант « Черной Капеллы» в Токио

Генерал-майор Ойген Отт оказался в Японии на посту германского посла в силу целого ряда не совсем обычных обстоятельств. В те далекие 20-е годы, после Первой мировой, когда генерал фон Сект в глубокой тайне занимался восстановлением германской военной машины и создавал «Черный рейхсвер», его ближайшими помощниками были три молодых офицера – три друга: капитан Курт фон Шлейхер, капитан Курт фон Хаммерштейн-Экворд и капитан Ойген Отт.

Приверженность фон Секта и фон Шлейхера к сотрудничеству с Россией известна. Но вот, оказывается, что еще большим русофилом, чем Сект и Шлейхер, был Хаммерштейн.

Генерал Курт фон Хаммерштейн-Экворд, сменивший генерала фон Секта на посту начальника германского генштаба, неоднократно посещал Москву, встречался там с тогдашним наркомом обороны Ворошиловым и, говорят, что даже с самим Сталиным. Курт фон Хаммерштейн-Экворд не только слыл русофилом, но, учитывая его неоднократные публичные высказывания, он был, видимо, коммунистом. Во всяком случае, доподлинно известно, что дочь его, Хельга, была активным членом Коммунистической партии Германии и близкой подругой известной австрийской коммунистки – графини Рут фон Майенбург, прозванной «Красной графиней».

К этому кругу просоветски и прокоммунистически настроенных людей принадлежал и Ойген Отт.

И Курт фон Хаммерштейн-Экворд, и Ойген Отт, вместе с Куртом фон Шлейхером участвовали в подготовке первого заговора против Гитлера, на который фюрер, как известно, ответил «Ночью длинных ножей». Но еще до этой кровавой ночи было уже абсолютно ясно, что Гитлер знает о заговоре и готовится расправиться с его участниками. Учитывая это, Ханс Остер предложил друзьям, пока не поздно, отправиться «по заданию абвера» в Японию.

Шлейхер и Хаммерштейн отказались. Ойген Отт согласился.

Как известно, Курт фон Шлейхер был злодейски убит во время «Ночи длинных ножей», Курту фон Хаммерштейн-Экворду удалось остаться в живых, а Ойген Отт очутился в далекой Японии.

Заговорщики «Черной Капеллы» из абвера не однажды пользовались возможностью отправки своих друзей в Японию для спасения их жизни. Так, уже во время войны с Россией, Остер отправил в Токио начальника канцелярии Риббентропа Эриха Кордта, родного брата Теодора Кордта, того самого, который в 1938 г. сообщал Галифаксу о готовящемся вторжении на территорию Чехословакии, а в 1939 г. информировал Ванситарта о готовящемся нападении на Польшу.

В те дни, когда Ян Берзин, со своей обычной тщательностью, готовил Рихарда Зорге к его сложнейшей миссии в Стране восходящего солнца, германская компартия уже была в подполье. А «Красная графиня» Рут фон Майенбург, успевшая бежать из Германии, жила в Москве, где ее знали как Рут Фишер, по фамилии мужа – коммуниста Эрнста Фишера.

Рут Фишер, так же как Рихард Зорге, вначале работала в Коминтерне, а затем перешла в разведуправление к Яну Берзину и стала советской шпионкой по кличке «Лена».

Используя свою дружбу с семьей генерала Курта фон Хаммерштейна-Экворда, «Лена» снабжала советскую разведку подробнейшей информацией о состоянии германских вооруженных сил, об отношении германской военно-политической элиты к Гитлеру и о судьбе людей, вынужденных, как и она сама, после прихода Гитлера к власти, стать политическими эмигрантами. Информация, поступающая от Рут Фишер, была чрезвычайно важна, настолько важна, что Фишер даже иногда приглашали в Кремль на беседу со Сталиным, который считал нужным лично задать ей некоторые, особенно «щекотливые», вопросы.

И нет никаких сомнений, что Ян Берзин использовал информацию, полученную от Рут Фишер, при подготовке «Рамзая» к его опасной миссии в Японии. Тем более что Зорге был знаком с графиней по их совместной партийной работе в Германии и встречался с ней в Москве – на Манежной в Коминтерне и на Воронцовом поле в Доме политэмигранта.

И поэтому в кармане советского шпиона, прибывшего в Японию 6 сентября 1933 г., должно было быть и, скорее всего было, личное рекомендательное письмо от графини Рут фон Майенбург к помощнику германского военного атташе Ойгену Отту. Ведь Отт, фактически, точно так же, как и графиня, был «политическим эмигрантом» – «беженцем», спасавшим свою жизнь от Гитлера. Но не исключено, что, кроме письма от графини, Рихард Зорге привез для Отта еще и «живой привет» – весточку из Берлина, от его старого друга Курта фон Хаммерштейна-Экворда. Не для встречи ли с Хаммерштейном ездил Зорге в такую опасную для него, коммуниста, поездку в Германию, где многие его товарищи уже были расстреляны, а Эрнст Тельман заключен в берлинскую тюрьму «Моабит»?

Так или иначе, но Зорге готовился к встрече с Ойгеном Оттом заранее. И именно Отт, по замыслу Берзина, должен был облегчить для Зорге выполнение его почти невыполнимой миссии.

Организовать шпионскую сеть в Японии? В стране, где каждый иностранец виден издалека, где к каждому иностранцу относятся с подозрением, а то и с явной неприязнью? Невероятно! Но Зорге с этой задачей справился. И помог ему в этом Отт!

Трудно даже сказать, кто из них двоих, Зорге или Отт, ненавидел Гитлера яростней. Зорге был коммунистом, патриотом Советской России, и это чувство для него было вполне естественно. А Отт не мог простить бесноватому фюреру убийство Курта фон Шлейхера, не мог простить ему своего изгнания в Японию и гибели своей, так блестяще начатой, военной карьеры в рейхсвере под командованием генерала фон Секта.

В апреле 1938 г. Ойген Отт, несмотря на свое антинацистское прошлое, стараниями все тех же друзей из абвера, получил генеральское звание и был назначен послом Германии в Токио. Теперь, оставаясь секретным сотрудником абвера и находясь в подчинении адмирала Канариса, Отт формально стал подчиненным еще одного противника Гитлера – статс-секретаря фон Вайцзекера.

Все прошлое и настоящее германского посла Ойгена Отта явно свидетельствовало о его принадлежности к «Черной Капелле».

И, так же как все заговорщики, Отт не считал предательством передачу секретных сведений рейха советской разведке.

Мужественный генерал-майор не только систематически предоставлял всю имеющуюся у него информацию в распоряжение Зорге, он сделал гораздо больше – создал советскому шпиону легальную «крышу», назначив его пресс-атташе германского посольства. В качестве пресс-атташе и личного друга посла, Зорге регулярно каждое утро завтракал с Оттом в его огромном рабочем кабинете, обсуждал с ним последние новости и, попутно, знакомился со всеми депешами, поступившими в посольство из Берлина, и сводками, полученными из японского министерства иностранных дел. Зорге помогал послу составлять донесения в Берлин и выполнял для него различного рода секретные поручения. Так, в сентябре 1940 г. советский шпион принимал участие в проходивших в Токио переговорах по заключению Трехстороннего пакта и извлек из этого немалую пользу для России.

Дружба германского посла и пресс-атташе посольства была настолько тесной, что вызывала удивление у многочисленной немецкой колонии в Токио. Досужие сплетники даже высказывали мысль, что «не последнюю роль в этой дружбе играла жена посла – фрау Отт». Скорее всего, это было правдой, но не в том смысле, который вкладывался в эти слова. Сплетники наверняка не знали и не могли знать, что очаровательная фрау Отт ненавидела Гитлера не меньше, чем ее муж, и не меньше, чем Рихард Зорге. В молодости она вращалась в тех же самых просоветски настроенных кругах, что и Ойген Отт, и даже первым браком недолгое время была замужем за неким франкфуртским архитектором, официальным членом германской компартии. Нет, дружба супругов Отт и Зорге имела очень глубокую основу. Иначе как могло случиться, что профессиональный разведчик Ойген Отт в течение многих лет терпел рядом с собой советского шпиона, да еще, по слухам, любовника собственной жены? В это трудно поверить, но германский посол генерал-майор Ойген Отт все эти годы, фактически, представлял собой «немецкую ветвь» шпионской сети советской военной разведки в Токио.

Вторая ветвь этой, действительно уникальной, сети была «японской». В нее входила целая группа опытных и надежных агентов, уже зарекомендовавших себя в совместной работе с Зорге в Шанхае, и наиболее значимыми в ней были Ходзуми Одзаки и Иотоки Мияги.

«Желтая Капелла»

В противоположность бравому германскому генералу Ойгену Отту, Ходзуми Одзаки был маленьким вежливым человечком, с тихим голосом и желтоватым лицом. Одзаки никогда формально не состоял членом коммунистической партии, но он исповедовал идеи коммунизма как религию. Эти идеи привели его, патриота Японии, к сотрудничеству с советской разведкой, а в дальнейшем на эшафот.

Талантливый журналист, человек высокой культуры и исключительного ума, Ходзуми Одзаки входит в группу самых высокопоставленных правительственных чиновников Японии, составляющих мозговой трест премьер-министра Фумимаро Коноэ, так называемую, группу завтраков. К этой группе, вместе с Одзаки, принадлежат и несколько его близких друзей, в том числе сыновья двух бывших премьер-министров Японии – Кинкадзу Сайондзи и Кэн Инукаи. Удивительно, но и Сайондзи, и Инукаи, двое уважаемых потомственных японских аристократов, фактически работали на советскую разведку. После провала группы «Рамзая» оба они были арестованы и обвинены в принадлежности к шпионской организации, действующей по приказу Коминтерна.

Положение, занимаемое Одзаки и его друзьями при премьер-министре Японии Коноэ, позволяло им не только быть в курсе всех решений правительства, но и во многом влиять на эти решения.

ИЗ «ТЮРЕМНЫХЗАПИСОК» РИХАРДА ЗОРГЕ

Информация, исходившая из группы Коноэ, касалась внутриполитического курса кабинета Коноэ, разнообразных сил, оказывающих влияние на формирование внутренней и внешней политики, а также различных планов, находящихся на стадии подготовки.

Так что, как это ни удивительно, осведомителями советской разведки в японской столице были люди, находившиеся в самых высоких сферах власти. И если бы группенфюреру СС Рейнхарду Гейд-риху пришлось расследовать шпионскую деятельность Одзаки и его друзей, то он наверняка назвал бы их «Желтой Капеллой».

Секретные документы Коноэ на столе у Сталина

Частые встречи высокопоставленного советника премьер-министра Ходзуми Одзаки с иностранцем Рихардом Зорге могли вызывать нежелательные толки и подозрения. И потому Одзаки и Зорге встречаются редко. А связным между ними служит переведенный вместе с Одзаки из Шанхая Йотоки Мияги. Известный художник Мияги много лет жил и учился в Америке, там же вступил в коммунистическую партию и начал сотрудничать с советской разведкой.

Для конспирации Йотоки Мияги дает уроки рисования маленькой Йоко, дочке Одзаки, и может, не вызывая никаких подозрений, в любое время посещать дом японца. Во время этих посещений Одзаки передает советскому агенту фотокопии документов премьер-министра Японии. Эти документы настолько секретны, что те немногие правительственные чиновники, которым разрешено ознакомиться с ними, уединяются в специальной комнате и там, не имея возможности конспектировать, только просматривают их и стараются запомнить.

Именно в этой специальной комнате Ходзуми Одзаки, рискуя жизнью, фотографирует эти сверхсекретные документы – страница за страницей.

Получив от бесстрашного японца бесценную фотопленку, художник спешит в центр Токио, в один из грязных притонов Гинзы, и там «совершенно случайно» встречает немецкого журналиста – «выпивоху» Зорге. А еще через несколько дней вооруженный дипкурьер доставляет фотопленку в Москву, и сверхсекретные документы Фумимаро Коноэ ложатся на стол Сталина.

«Мясник» гордится своими подвигами

Будучи известной, можно сказать одиозной, фигурой в японской столице, Зорге имел возможность прямых контактов с людьми из самых различных слоев общества – как японцев, так и проживавших в Японии иностранцев. Все эти люди, вольно или невольно, снабжали его разнообразной, часто весьма существенной информацией.

Так, постоянным собутыльником и карточным партнером Зорге был недавно прибывший в Токио из оккупированной гитлеровцами Польши новый полицейский атташе штандартенфюрер СС Йозеф Альберт Мейзингер, по прозвищу «Мясник».

Палач Мейзингер, «прославившийся» своей жестокостью во время «Ночи длинных ножей», возглавлял особый отдел гестапо, ответственный за борьбу с гомосексуалистами и евреями. С апреля 1940 г. и до последнего времени штандартенфюрер СС Мейзингер занимал пост начальника полиции в Варшаве и был одним из организаторов массовых убийств евреев Польши.

«Подвиги» Мейзингера на этом поприще были настолько ужасными, что его патрон Рейнхард Гейдрих, во избежание излишних разговоров, отправил своего протеже в почетную ссылку в Токио.

«Мясник» Мейзингер закончит свою жизнь, как и положено преступнику, на виселице – он будет казнен в 1947 г. в Варшаве.

Но сегодня, здесь, в Японии, опьянев от шнапса и огромных денежных сумм, которые он выигрывал в покер у «незадачливого» Зорге, Мейзингер с гордостью рассказывал «партайгеноссе» о своем участии в уничтожении «еврейских нелюдей» в Польше. Чудовищные рассказы «Мясника» становились частью агентурных сообщений советского шпиона и вместе со всеми материалами шли в Москву.

Макс и Анна

Как свидетельствуют недавно рассекреченные документы, все сообщения Зорге попадали в Кремль, и Сталин, несомненно, читал их.

Информация, поступающая из Токио, была настолько интересной, что, по слухам, ознакомившись с ней, Сталин часто даже оставлял материал у себя, сделав на папке надпись: «Мой архив. И. Ст.»

Сталин читал сообщения Зорге, но верил ли он им?

Этот вопрос считается спорным. Более шестидесяти лет бытует мнение, что тогда, перед войной, Сталин не верил Рихарду Зорге.

Маршал Георгий Жуков вспоминает, что Сталин однажды в разговоре с ним сказал, имея в виду «Рамзая»: «Нам один человек передает очень важные сведения о намерениях германского правительства, но у нас есть некоторые сомнения…» Известны еще более грубые высказывания Сталина – «нашелся один наш, который обзавелся в Японии заводиками и публичными домами».

Возможно, что Сталин, известный своей грубостью, и пользовался такими выражениями по отношению к Зорге. Но при всем этом, он слишком хорошо знал его, чтобы сомневаться в достоверности его сообщений.

Сталин знал о существовании Рихарда Зорге лет пятнадцать. Получал о нем подробные сведения из Коминтерна, слышал о нем от Дмитрия Мануильского, скорее всего лично встречался с ним в 1933 г., после его триумфального возвращения из Шанхая, и в 1935 г., во время его короткого приезда в Москву из Токио. Сталин знал о дурной славе, ходившей о Зорге в японской столице, о неуемном темпераменте этого необычного человека, о его бесчисленных любовных похождениях и злоупотреблении спиртным. Знал и о фирме по продаже печатных станков – «М. Клаузен-Шокай», принадлежавшей, впрочем, не самому Зорге, а одному из членов группы «Рамзая» – Максу Клаузену.

И может быть, именно этот человек, Макс Клаузен, был еще одной, дополнительной, причиной, по которой Сталин должен был верить Зорге.

Макс Кристиансен Клаузен занимал особое место в группе «Рамзая». Гамбургский матрос, давний член Коммунистической партии Германии, Клаузен в конце 20-х годов, так же как и многие другие его товарищи по партии, был приглашен в Москву, где, пройдя соответствующую подготовку, стал сотрудником советской военной разведки.

С 1929 г. Клаузен работает вместе с Зорге в Шанхае. Здесь он женился на русской женщине Анне, по официальной версии дочери белогвардейца, бежавшей в Китай от коммунистов и ненавидящей советскую власть. Версия, прямо сказать, маловероятная, особенно если учесть ту особую миссию, которую должна была выполнять в Шанхае «дочь белогвардейца», и тот факт, что советская разведка всегда была мастером по части «составления супружеских пар шпионов».