Текст книги "Выбор за тобой"

– Тем хуже для тебя. Такого шоу на телевидении не было со времен Ласковика[26]26
  Зенон Ласковик (1945) – польский артист-сатирик, актер.


[Закрыть].

– А в “Воздушных замках” вы серьезных перемен не ощущали?

– До сих пор нет, Рысеку каким-то чудом удавалось нас отстоять… Но теперь кто знает. Либо программу вообще прикроют, либо к нам будут приходить дети, мечтающие стать “отверженным солдатом”[27]27
  “Отверженные”, или “про́клятые солдаты” (пол. żołnierze wyklęci) – участники польского антикоммунистического подполья в 1944–1953 годах.


[Закрыть], дровосеком в Беловежской пуще или рыцарем непокоренной империи лехитов.

– Империи чего?

– Лехитов. Ты что, не в курсе, что наши предки владели землями от Лабы до Урала? Скоро выйдет документальный фильм об этом на историческом канале. Сразу после фильма о том, как мы надрали немцам задницу во время восстания[28]28
  Варшавское восстание (1 августа – 2 октября 1944 года) – организованное Армией Крайовой восстание против германского оккупационного режима. Восстание было жестоко подавлено, а левобережная Варшава практически полностью разрушена.


[Закрыть].

Подошла официантка. Юлита нервно сканировала меню в поисках чего угодно дешевле десяти злотых: тщетно. В итоге смирилась и заказала капучино. Когда она отдавала меню, перевязанное лавандовой ленточкой, до нее дошел абсурд всей этой ситуации. Не так она представляла себе первую в карьере встречу с информантом. “В статье надо будет как-нибудь все драматизировать, – подумала она, – заменить кафе на бар, а лучше на какое-нибудь злачное место, придорожную харчевню, куда потные дальнобойщики заезжают на супец. Но это потом”.

– Алина… Так почему ты не захотела говорить со мной по телефону?

Продюсер огляделась по сторонам. За соседним столиком две девушки делали себе ироничные селфи, занявшая диван парочка спорила из-за того, можно ли в скраббле использовать слово “няша”. “Конечно, можно! А почему нет-то? – возмущался парень. – Няша – няшное слово!” Ни те, ни другие не проявляли ни малейшего интереса к их беседе.

– Наверное, это смешно, но… – начала Алина, но сразу умолкла. – Или нет, лучше начну сначала. Ты когда-нибудь встречалась с Рысеком?

– Нет, только видела его по телевизору.

– Жаль. Это был вулкан энергии. Я знаю, что выражение избитое, но он реально был сгустком энергии. Приходил на работу и не успевал сумку поставить, как какой-нибудь номер откалывал. Например, когда в восьмидесятых снимали костюмированный фильм в Цеханове, он бегал по замку в костюме крестоносца, распугивая школьные экскурсии. А однажды решил доказать коллегам, что сумеет перепить гураля[29]29
  Гурали – жители горных районов на юге Польши.


[Закрыть], и на следующий день проснулся в костюме медведя в кабинке канатной дороги на Каспровы-верх… С одной стороны, ты на него злишься, потому что знаешь, что он будет все время вот так дурить и тратить твое время, а с другой… удержаться от смеха было невозможно. Он то говорил на разные голоса, то прыгал по мебели, а однажды даже разбил мне лампу. В гримерке на него требовалось в два раза больше времени, потому что девочки писались от смеха и не могли его накрасить, а сердца детей он вообще покорял за минуту…

Алина прервалась, прикусила губу. Парочка на диване все еще спорила из-за “няши”, проверяли, есть ли это слово в интернет-словарях.

– Примерно с неделю назад он начал странно себя вести, – продолжила Алина. – Вдруг сделался тихий, отзывался, только если его о чем-то спрашивали. Приходилось все ему по два раза повторять, мыслями он явно был где-то далеко. К тому же начал опаздывать, перестал отвечать на телефонные звонки…

– Ты спрашивала у него, что происходит?

– И не раз! Поначалу он от меня отбрыкивался, пытался все перевести в шутку… Но как-то раз я приперла его к стенке, сказала: “Рысек, хорош дурить, мы знаем друг друга десять лет, я же вижу, что тебя что-то мучает”.

– И? – спросила Юлита, принимая из рук официантки чашку капучино. Бариста нарисовал на молочной пенке сердечко.

– Мы пошли поболтать. Рысек сказал, что… Боже, даже глупо повторять… Сказал, что ему кажется, будто его подслушивают. Что его телефон как-то странно себя ведет, мол, он слышит какой-то треск… Знаешь, сначала я подумала, что он все это выдумал. Он вообще не разбирался во всех этих современных технологиях, банковские переводы делал, как пенсионер: в кассе, с бумажным чеком, а его аккаунт на “Фейсбуке” вело какое-то пиар-агентство. Я думала, он что-то не то нажал, что-то включил и не смог выключить… Но он реально был в ужасе. Велел мне следить за тем, что я говорю, мол, меня тоже могут подслушивать. Ну и попросил, чтобы я помогла ему сделать новый номер, сам он не знал, как это делается…

– А ты не задумывалась, почему он не попросил жену? Или сына?

– Не знаю, может, не хотел их пугать… Это было в его стиле, он не любил говорить о проблемах, если не было необходимости.

– Ясно. Продолжай.

– Ну так вот, я достала ему новый номер и новый телефон. Он дал мне свой ежедневник, чтобы я переписала контакты, потому что сам он не умел… Но больше он трубку не брал. А на следующий день случилась авария.

Юлита попробовала капучино. Кофе был такой вкусный, что захотелось закрыть глаза и замурлыкать, как в дурацкой рекламе… Но, учитывая контекст встречи, делать этого, пожалуй, не стоило. Она сосредоточилась на разговоре. Ежедневник… Звучит многообещающе. Но сначала надо выяснить еще кое-что.

– А ты знаешь, кого он мог бояться? У него были враги?

– Враги? – фыркнула Алина. – Мужик бегал по студии в сверкающем фраке и пел песенки про гномов. Какие у него могли быть враги?

– Ладно… А тебе что-нибудь говорит имя Анна Ковальская?

– Не очень. Похоже на героиню букваря.

– Мне написала женщина с таким именем. Говорит, что была любовницей Рышарда.

Алина подняла бровь. Очень высоко.

– Впервые слышу.

– А ты слышала о каких-нибудь других женщинах?

– Конечно, ходили разные сплетни, как всегда бывает у телевизионщиков. Ну, выезды на съемки, алкоголь, вечеринки, случались всякие скандалы и скандальчики… – Внезапно смутившись, Алина замолчала. – Но чтобы кто-то постоянный? Не думаю. Баська бы сразу обо всем пронюхала.

– Она его ревновала?

– Как любая вторая жена… – вздохнула Алина. – Она знала, что “пока смерть не разлучит нас” – это всего лишь слова.

Заглушая разговор, зажужжала кофемолка, зашипел вспениватель молока. Юлита сделала глубокий вдох. Сейчас или никогда.

– А у тебе еще остался этот ежедневник?

– Что? А, да…

– А ты можешь мне его одолжить?

Алина покачала головой.

– Наглости тебе не занимать.

– Алина, послушай. Я веду расследование, и мне нужно…

– Тебе нужна тема, я все понимаю, сама когда-то работала в газете. Но если ежедневник и имеет какое-то значение, он должен попасть в полицию.

– Они говорят, это была обычная авария. Ты же слышала.

Алина ничего не сказала. Парочка на диване закончила партию: они собирали буковки, дуясь друг на друга.

– В таком случае я отдам его семье, – произнесла она наконец, громко и отчетливо.

– И что они с ним сделают? Поблагодарят, уберут в коробку с памятными вещами и забудут. Алина, я тебя очень прошу… Судя по всему, Бучек кого-то боялся. И либо этот кто-то так его достал, что Бучек в итоге покончил с собой, либо его просто-напросто убили. Насколько мне известно, я единственный человек, кто этим занимается, кто хочет выяснить, что же там на самом деле произошло. Ты правда не хочешь мне помочь?

– Послушай, все не так просто. Я согласилась с тобой поговорить, но…

– Бучек был для тебя не просто коллегой, правда? – перебила ее Юлита. – Кем-то гораздо большим. И что, ты вот так спокойно примешь тот факт, что его, возможно, убили? Только чтобы не было проблем? Потому что так легче и удобнее?

Алина сняла очки, потерла уставшие окруженные морщинками глаза. А потом потянулась за сумкой.

– Ну-ну. Тебя ждет блестящее профессиональное будущее, – сказала она, выкладывая на стол толстый блокнот в кожаной обложке. – От тебя не отделаться.

– Спасибо.

– Это был не комплимент.

Алина поднялась и набросила на спину куртку. Юлита хотела встать, что-то сказать, но, прежде чем она успела выбраться из пляжного шезлонга, продюсер уже исчезла за дверью. Явно заинтригованная официантка высунулась из-за прилавка посмотреть, что же все-таки произошло; поняв, что ее маневр заметили, она широко улыбнулась и вернулась к протиранию чашек.

Юлита перевела взгляд на лежащий на столе еженедельник Бучека. В его медной застежке отражался свет, блокнот манил, точно запретная книга. Она убрала его во внутренний карман плаща и застегнула карман на пуговицу.

А потом, тяжело вздохнув, попросила счет.

Юлита вошла в квартиру. Темноту рассеивал лишь телевизор: включенный на канале с мультфильмами, он мигал яркими цветами, будто стробоскоп. На полу в прихожей валялись грязные детские ботинки, из кухни пахло подгоревшими рыбными палочками, кот, явно перенесший сильное потрясение, мяукал под диваном. Видимо, у няни сегодня выходной.

Сняв мокрый плащ, Юлита принялась за уборку. Из ванной доносился детский смех и плеск воды. А еще голос Магды: деланно спокойный, как у всех родителей маленьких детей.

– Послушайте, на небе уже звездочки зажглись, птички уснули в саду… Сашка, прекрати поливать Войтуся, ты же знаешь, ему это не нравится. Пожалуйста, отдай мне лейку. Да, я знаю, что это твоя лейка, но… Войтусь! Не надо ее щипать! Считаю до пяти: раз… два…

Юлита открыла посудомойку, начала загружать в нее грязные тарелки. На дне раковины обнаружила человечка лего и фантик от конфеты.

– Четыре с ниточкой… Четыре с иголочкой… Пять. Отлично, готовы выходить? Но мы же договаривались. Ладно. А может Черепашка нырнуть в самый-самый последний раз? Знаете, он уже… Хм. Все, я выхожу и жду, когда вы меня позовете.

Магда вышла в коридор. Мокрая рубашка, измазанные кетчупом штаны. Ей явно хотелось хлопнуть дверью, но она аккуратно прикрыла ее за собой.

– О, привет! – поздоровалась она, услышав звяканье тарелок. – Может, хочешь уложить детей спать?

– Заманчивое предложение, но нет, спасибо.

– Ну ладно… Попытка не пытка.

– Как ты? – Юлита подняла с пола кусочки обугленной панировки.

– Мне хочется оторвать Черепашке голову, ручки и ножки, потом засунуть их в микроволновку, включить на полчаса и смотреть, как все это плавится. В общем, как обычно.

– А ты не пробовала его спрятать?

– Пробовала. – Магда вынула что-то из волос, с отвращением вытерла руки об штаны. – Детский вой был слышен в пригороде. Лучше скажи, как там твое расследование?

– Хорошо. Я встречалась с продюсершей Бучека и…

– Мама-а-а-а-а-а! Все-е-е-е-е-е! – крик приглушали двери.

– Мне надо идти. Поговорим позже, ладно?

– Ага. – Юлита кивнула, хотя подозревала, что “позже” никогда не наступит. Укладывая детей, Магда наверняка сама заснет, проснется ближе к полуночи, после чего завалится на диван и будет до трех ночи смотреть “Оранжевый – хит сезона”, поедая попкорн и запивая его мерло.

Юлита вошла в свою комнату, села за стол и дрожащими руками открыла ежедневник Бучека. Фамилии, номера телефонов. Места и время встреч. Рецепт пад-тай с курицей, записанный карандашом на полях. Каляки-маляки, нарисованные во время какого-то нудного разговора. Чеки, засунутые за отворот кожаной обложки: с заправки, из продуктового, из аптеки.

Юлита листала страницы, пока не добралась до 15 октября, дня, когда случилась авария. С трудом разобрала небрежно записанные слова:

– заплатить страховку

– 11:00 – записи Воронича

– 14:00 – ДКиП-ры

– 17:00 – забрать Рафала с футбола

Запись “ДКиП-ры” привлекла ее внимание. Она понятия не имела, что это может значить. Дом культуры и профессуры? Дураки, контролеры и парламентеры? Томкович могла знать, но Юлита отчетливо понимала, что надеяться на ее помощь больше не стоит. Она вбила таинственную аббревиатуру в Google, но не нашла ничего интересного. Расстроившись, закрыла поисковик. Она была на ногах с семи утра, силы заканчивались. Впрочем, неплохой результат для одного рабочего дня.

Юлита отложила было телефон, но тут ее взгляд упал на белую иконку с красным огоньком. “Тиндер”. Она заколебалась. После последних неудач обещала себе, что не будет больше им пользоваться, что удалит приложение, ведь в интернете можно познакомиться только с придурками. С другой стороны, парни, с которыми она знакомилась традиционным способом, тоже были не фонтан. По крайней мере здесь не будет такого позора, как с Пётреком: сразу известно, что, с кем и как.

Юлита уселась по-турецки, открыла приложение. Проверила свою аватарку – отпуск на Мазурах, деревянные мостки, ноги в воде, легкая льняная рубашка, достаточно откровенная, чтобы привлечь внимание, но не чересчур откровенная, чтобы не сойти за женщину в отчаянии. Годится. Она провела пальцем по экрану и начала просматривать предложения. Первым в очереди был Камиль, двадцать семь лет. Он решил покорить даму своим чувством юмора: выложил фотку с вечеринки на Хэллоуин, как он в костюме вампира вгрызается в лайм, подпись: “Я высосу из тебя все соки!” Э-э-э, нет, нет и еще раз нет; палец проводит влево, Камиль свободен. Следующий: Олек, двадцать один год. Олек пошел проверенным путем: фотография из тренажерного зала, мощные бицепсы, потная майка, выражение лица крутого парня. “Настоящий мужчина ищет настоящую женщину”. Иди еще поищи. Третий кандидат, Лукаш, двадцать семь лет, тип интеллектуала с претензией: прическа под Джеймса Дина[30]30
  Джеймс Дин (1931–1955) – американский актер, звезда кино 1950-х. Прославился ролью трудного подростка в фильме “Бунтарь без причины”.


[Закрыть], папироса в углу рта, как у Марека Хласко[31]31
  Марек Хласко (1934–1969) – польский писатель. Один из ведущих представителей “поколения 56” – поколения “польской оттепели”.


[Закрыть], очки в толстой оправе à la Цибульский[32]32
  Збигнев Цибульский (1927–1967) – польский актер, легенда польского кино 1950–1960-х.


[Закрыть]. “Бог противоречив. И все же я божественный!” Она знала эту максиму (якобы Деррида?). Видать, скопировал с какого-нибудь сайта с забавными цитатами, ну да ладно, на безрыбье и рак рыба. Юлита провела пальцем вправо.

Через несколько минут приложение возвестило: “It’s a match![33]33
  Есть совпадение! (англ.)


[Закрыть] Лукаш тоже лайкнул(а) вас!” Через мгновение она получила первое сообщение.

Лукаш: Приветик! Ну что, идем в город?;D

М-да, подумала Юлита, очков за романтическое начало он не получит, но кликнул “а”, кликай “б”…

Юлита: Привет! Почему бы и нет:)

Лукаш: Супер! Так что, типа ужинаем? Я знаю рядом отличное заведение с суши.

Лукаш: Называется Totoro, тебе понра.

Юлита засомневалась. Она не ела с двух часов, и от голода у нее сводило желудок, но поход в ресторан – затея рискованная. Либо она заплатит за себя и потратит четверть зарплаты на завернутый в водоросли рис, либо позволит заплатить Лукашу, а он чего доброго решит, что теперь она ему что-то должна, и если она захочет по-быстрому смыться, то будет неловко. Да еще вот это “тебе понра”… Минус пять очков.

Юлита: Слушай, я уже ела. Может, кофе?

Лукаш: Окей:) у меня или у тебя?

Юлита: Лучше в кафе:)

Лукаш: Ясно, я шучу. Может, “Четыре угла”?

Юлита: Звучит неплохо. Через полчаса?

Лукаш: Оки.

Лукаш: До встречи.

Лукаш: Боксеры или слипы?

Юлита: Э-э-э?

Лукаш: Ну, я предпочитаю подготовиться.

Лукаш: Если что, я предпочитаю стринги:)

Юлита покачала головой, закатила глаза. Деррида, мать твою. Облажался ты, парень.

Юлита: Вот сам их и надень.

Юлита: Спокойной ночи.

Она кинула телефон в угол, разложила диван, погасила свет – и заснула, уткнувшись в подушку.

Двадцать второе октября началось прекрасно. Юлита проснулась до будильника, отдохнувшая и исполненная рабочего рвения, автобус подъехал, как только она подошла к остановке, а вдобавок на тротуаре перед офисом она нашла пять злотых, на которые потом купила свой любимый сэндвич у пана Багета, салями с болгарским перцем.

С Мацкович они договорились, что она напишет какой-нибудь короткий текст на тему расследования дела Бучека, чтобы подогреть интерес читателей. Конечно, Юлита предпочла бы подождать еще немного: сначала тщательно изучить еженедельник актера, затем поговорить с людьми из его окружения, словом – получить полную картину. Но в итоге она смирилась. Ей совершенно не хотелось конфликтовать с главредшей, а кроме того… она пришла к мнению, что, может, и зря она так противилась публикации текстов по горячим следам. Да, это противоречило профессиональным принципам, усвоенным ею в институте, да, существовал риск, что некоторые ее предположения окажутся неверными, что она выпятит какую-нибудь маловажную деталь, лишь бы заполучить материал для следующей статьи. Но, может, так и надо, может, именно такой была журналистика двадцать первого века. Быстро, динамично, напористо – а потом, если что, обновить. В конце концов, текст, опубликованный в интернете, никогда не будет дописан, не будет завершен, к нему всегда можно вернуться – в отличие от газеты, где, если статья отправилась в типографию, в ней уже не изменишь ни слова.

Юлита мешала кофе – яростно звеня ложечкой о чашку и не отдавая себе в этом отчет из-за наушников – и читала первую версию текста.

КОГО БОЯЛСЯ РЫШАРД БУЧЕК

Новые данные! По словам коллег,

Рышард Бучек († 53 г.) боялся, что кто-то ПОДСЛУШИВАЕТ его разговоры! Кто мог желать зла известному актеру?

Юлита Вуйчицкая

Рышард Бучек († 53 г.), известный актер и телеведущий, погиб на прошлой неделе в УЖАСАЮЩЕЙ катастрофе [ВНИМАНИЕ! ШОКИРУЮЩИЕ ФОТОГРАФИИ!]. Полиция сочла смерть знаменитости несчастным случаем, однако новые факты опровергают их выводы. Расследование MEGANEWS уже выявило, что Бучек плакал перед смертью. Теперь нам удалось поговорить с его коллегами, которые признались, что актер опасался ПРОСЛУШКИ! Прямо перед своей ТРАГИЧЕСКОЙ ГИБЕЛЬЮ он поменял номер телефона и сам аппарат. Были ли у него реальные основания бояться, что кто-то идет за ним по пятам? Вскоре вы все узнаете!

Юлита наморщила лоб. Что-то не так. Не стиль – стиль какой был, такой был. “Аппарат” в конце предложения выглядит плохо, лучше убрать… “Идет по пятам” звучит архаично и как-то смешно, нужно подобрать синоним… Ну и “вскоре вы все узнаете” было ничем не подкрепленным обещанием. На самом деле она понятия не имела, был ли у Бучека с кем-то конфликт – а если и был, то вряд ли она сможет это проверить за двадцать четыре часа. Нужно как-то смягчить, подумала Юлита, может, лучше…

Внезапно текст статьи исчез. Вот прям так: только что был, а теперь перед ней пустая страница. Юлита поморгала, машинально отодвинулась от стола.

– Это еще что за хрень? – буркнула она, оглядываясь по сторонам. Никто не обращал на нее внимания. Пётрек что-то писал, Наталия изучала онлайн-магазин с кроссовками, Сташек заваривал себе чай.

Юлита снова взглянула на экран. На сей раз он не был пуст.

Прекрати писать о Бучеке.

Прекрати заниматься этим делом.

Это мое первое и последнее предупреждение.

Напиши “да”, если ты поняла.

Юлита оцепенела. Это какая-то шутка? Кто-то подменил файл, когда она отвернулась от компьютера? Но нет… Это невозможно. Она крутанулась на стуле.

– Эй! Сташек!

– Чего?

– У меня компьютер сошел с ума.

– Выключи и снова включи, – ответил программист, вытирая бумажным полотенцем чашку с надписью “Туристы 97”.

– Да не, слушай, тут что-то серьезное, потому что…

Юлита не договорила. На экране появилось новое сообщение.

Разговор между нами.

Скажи, что тебе не нужна помощь.

Прям сейчас.

– Чего там? – спросил Сташек без особого энтузиазма.

– Тут… – Юлита сглотнула, совладала с дрожью в голосе. – Тут только заглавные буквы!

– Капслок. Левая часть клавиатуры, над шифтом и контрлом. Шифт – такая длинная клавиша с такой стрелочкой вверх, а контрл…

– Получилось! Спасибо! – крикнула она, еле сдерживая смех. На экране появлялись новые буквы. Сами по себе. Она не притрагивалась ни к клавиатуре, ни к мышке.

Напиши “да”, если поняла.

– Да как это вообще?.. – Юлита снова в растерянности огляделась по сторонам. Кто это делает? Кто-то в офисе? Она положила пальцы на клавиатуру, медленно выдохнула. Застучали клавиши.

Ты вообще кто?

Мы не будем разговаривать. Напиши “да”, чтобы подтвердить, что ты принимаешь мои условия.

А если я этого не сделаю?

Долгая пауза, курсор мигает на экране. Юлита чувствовала, как у нее по спине стекает пот, а пересохший язык прилипает к небу. Наконец появились три слова.

Я тебя уничтожу.

– По интернету? – фыркнула Юлита. Планировала прозвучать дерзко, но не вышло. – Хотела бы я на это посмотреть.

Поцелуй меня в жопу.

Юлита отодвинулась от клавиатуры, скрестила руки на плечах. Ждала. Десять секунд. Тридцать. Минута. И ничего. Сердце перестало колотиться, слабость прошла. Ну конечно, подумала она, все-таки чьи-то глупые шутки, но вообще это…

Вдруг ее экран сделался черным: исчезла кнопка “Пуск”, все папки, обои. Вместо этого появилась короткая надпись: “Ваш компьютер был зашифрован”. Юлита вскочила, чуть не опрокинув стул. Не успела она открыть рот, как услышала голос Адама:

– Эй! Смотрите на тепловую карту! – восторженно кричал он, подходя к экрану с главной страницей портала. – У нас пятьдесят тысяч посетителей! Сто тысяч! Сто пятьдесят!

Экран погас. Адам все еще таращился в него, отвесив челюсть и ничего не понимая. По комнате пролетел шепот, люди вставали из-за компьютеров.

– Сташек… Сташек! – закричала Наталия. – Сайт упал.

– Как это “упал”? – Парень отставил чашку с недопитым чаем.

– Ну… Я пытаюсь зайти на главную и… вижу только надпись “Ошибка 503, страница временно недоступна”…

– У меня то же самое! – крикнул Пётрек.

Бледная как мел Юлита стояла возле стола, не в силах пошевельнуться. Она не верила своим глазам.

– Подождите, я позвоню… – начал Адам, но не договорил. Вдруг включились все принтеры: возле кухни, в комнате программистов, в кабинете Мацкович. Они шумели, выплевывая страницу за страницей. Адам подбежал к одному из них, взял в руки теплую страницу и рухнул на затрещавший под ним стул. Увидев его реакцию, остальные сотрудники тоже подбежали к принтерам, и только Юлита не двинулась с места, ее словно парализовало. Снова шепот, потом смех… И все смотрят в ее сторону. Кто-то с жалостью, сочувствием. Кто-то с глупой ухмылкой. Юлита стряхнула с себя оцепенение и направилась к принтеру. У нее подкашивались ноги, приходилось держаться за мебель.

– Юлита, может, лучше не… – преградил ей путь Пётрек. Она оттолкнула его, взяла один из листков. На нем была фотография молодой женщины. Совершенно голая, она лежала на кровати в свете ночника. Одна рука на груди, вторая между ног. Она мастурбировала. Прикушенная губа, полузакрытые глаза, пылающие щеки.

Юлита прекрасно знала это лицо. Ведь она каждый день видела его в зеркале.