Текст книги "Поворот в сторону перекрестка"

– И именно поэтому он не дает тебе рисовать? – я развернулся к Кристине, и лишь тогда понял, что произнес это вслух.

Девушка кивнула:

– Не знаю, что у него на уме на этот счет. Он воспротивился моему занятию в тот самый момент, как только узнал. Алик уничтожил все мои рисунки, сжег их в нашем собственном камине. А после запретил иметь буквально все, на чем можно рисовать. Иной раз дело доходило до абсурда.

– Это жестоко.

– Ты даже не представляешь насколько, – девушка подошла ко мне ближе.

Она говорила. Тихо, свободно и много. И я не пытался ее останавливать. Лишь изредка задавал вопросы. Я желал больше узнать о Кристине, об Алике, и всей наигранной таинственности вокруг его персоны. И еще я хотел дать возможность реке, нашедшей, наконец, брешь в прочной дамбе, выплеснуться наружу. Ведь такой простой возможности Кристина, по всей видимости, была лишена. Ее некому было выслушать. А теперь она могла высказать все, что накопилось у нее на душе за долгие годы. И при этом ее исповедь не выглядела так, будто она сетует на тяжкую долю. Кристина просто делилась со мной знанием, о человеке, способном возвысить тебя, или превратить всю твою жизнь в ад. И вероятно в нем крылось что-то такое необъяснимо притягательное, что на закланье каждый уходил добровольно. И вот это как раз с трудом поддавалось моему пониманию. С одной стороны, я все еще видел, а точнее хотел видеть в Алике пустышку, ведь так было проще, но с другой искренний интерес с каждым разом все больше подпитывался теми крупицами информации, которые перепадали мне от самых близких ему людей.

– Тогда почему ты все еще с ним?

Кристина подняла воротник пальто. Она зябко поежилась, и устремила свой взгляд куда-то вдаль, поверх ночных огней магистралей и уютных домов.

– Все не просто, – девушка посмотрела на меня и улыбнулась, впервые за сегодняшний вечер. И будто бы распознав мой немой вопрос, добавила. – Стас. Он еще удерживает меня рядом с Аликом. Он и сейчас всего лишь шестнадцатилетний подросток, но, когда я его впервые увидела, он был девятилетним ребенком. И я все это время заботилась о нем так, словно он мой младший брат, а не брат мужа. Я прикипела к нему сразу, как узнала. Всегда защищала его от нападок Алика, и сейчас стараюсь это делать. Каждый раз это выходит с трудом. Мне кажется, Алик не любил никогда брата, а сейчас так просто ненавидит. Я не хочу в это верить, но ты сам знаешь, что произошло возле твоего магазина, и что было в клубе.

– Зачем Стас брал у Алика деньги?

– Я не знаю. Я спрашивала у него, а он не выдал и слова, все время молчал, будто я выпытывала страшную тайну. Теперь и у него появились секреты от меня. И серьезные. Стас знал, на что идет, когда принял деньги от брата. В случае невозврата, он должен был ему бой. Ты спас его от этого, – Кристина прикоснулась к моей руке, мирно лежавшей на парапете крыши. Она неуверенно сжала мою ладонь, но получив ответный жест, ее напряжение ушло. Крыша и впрямь творила чудеса. Страх девушки медленно пятился назад, как огромный черный паук по своей паутине прочь от сильного врага.

– Почему Стас так хотел, чтобы я пришел в клуб Алика?

– Мне это не ведомо, – девушка угрюмо покачала головой. – В последнее время я плохо его понимаю. Он не рассказывает многого, и оттого все сложнее вставать на его защиту.

– Тебе она самой нужна.

– Нет, не нужна. Мне достаточно того, что я имею. Необходимо лишь подождать, и тогда я буду свободна. Я уйду вместе со Стасом, когда ему исполнится восемнадцать. Мы скроемся от Алика, и он больше никогда нас не найдет.

– За это время многое может случиться, – я встревоженно посмотрел на Кристину. – Я хочу помочь.

– Не надо. Просто мы будем более аккуратны с ним.

– Ты может и да, а вот Стас явно нарывается на неприятности. Кто знает, что выкинет он завтра, какое очередное озарение придет в его голову.

– В любом случае, я его не оставлю.

– Я и не прошу. А вот оградить от Алика смогу.

– Ни в коем случае. Ты не должен ввязываться в наши проблемы. Это семейное дело, и оно не должно выходить за пределы. Не перекидывай на себя чужую ношу. Будет лучше, если ты останешься в стороне. Ты хороший человек, и я желаю тебе идти своим путем. Это важно – иметь такую возможность. Поверь, я знаю, о чем говорю. Кроме того, вступать в конфликт с Аликом глупо и опасно. Я это делаю, потому, что у меня нет выбора, а у тебя он есть. Спасайся бегством, пока можешь.

– Это не в моих правилах – убегать.

– Тогда просто не вмешивайся. Это будет по-настоящему разумным вариантом.

Я хотел еще что-то сказать Кристине, разориться на самые богатые доводы, а она остановила меня вот уже второй раз, взяв за руку.

– Спасибо, – мягко и невероятно искренне произнесла она. – За долгие годы ограничений я научилась ценить любую крупицу удовольствия и радости. Год назад мы со Стасом нашли это кафе, и он подарил мне кожаный блокнот, в котором я могла рисовать, когда приходила сюда. И это было настоящим счастьем. Вот почему «Лев» так много для меня значит. Он навсегда останется в моей памяти как возможность приложиться к такому маленькому и импровизируемому, но холсту. А теперь еще и этот разговор. Для меня это важно, сказать кому-то то, чем ни с кем никогда до этого не делилась. Так странно, вроде бы ничего не изменилось, а я чувствую легкость. Ты сказал, что все останется здесь, и я хочу, чтобы так и было.

– Конечно, не сомневайся в этом.

– Это мой путь, только мой, и скоро на нем я встречу поворот.

– Поворот в сторону перекрестка?

– У перекрестка много дорог. Пообещай, что будешь держаться подальше от Алика.

– Обещаю. Уж я-то первым к нему точно не полезу.

Глава 7. Общий бизнес

Я переделал всю работу в магазине. Принял товар, разобрал его. Натер до блеска полы, починил сломанный стеллаж и даже избавился от уймы картонных коробок, спалив их в железном баке на заднем дворе магазина. Простая и размеренная деятельность в который раз помогла мне упорядочить мысли, и привести в сносное состояние свое беспокойство и нервозность. Теперь они бушевали где-то глубоко внутри, не мешая думать конструктивно.

С тех пор как состоялся наш разговор с Кристиной на крыше, прошло целых три дня. Все это время я не выпускал из рук гитару, ну, по крайней мере, пока не работал в магазине. Ничего нового, конечно же, я не сочинил, но история девушки неимоверно вдохновила и кое в чем убедила. Я не уставал наслаждаться возможностью прикоснуться к самому важному делу своей жизни, которого я не был лишен в отличие от Кристины. Только сейчас я ощутил всю важность и значение для меня музыки. Это все что есть, это все что будет, куда бы я ни повернул. И все же я не пытался возродить к жизни то, что едва проклюнулось из новых ростков идей.

Я мирно стоял за прилавком, кропотливо выверяя список того, что осталось в магазине, и того, что уже оказалось продано клиентам этой библио-забегаловки. Народ вяло прохаживался вдоль металлических полок, разглядывая свежевыставленный товар и приценивался к наклеенным на обложку стикерам со стоимостью книг. Алик появился очень тихо, и я не заметил, как он подошел ко мне со спины вместе со своим подручным.

– Может, сделаешь перерыв?

Сегодня Алик был одет просто. В короткое черное пальто поверх серой толстовки и черные джинсы. Волосы на голове находились в форменном беспорядке. И, несмотря на то, что с мужчиной все еще присутствовала трость, я не сразу его узнал.

– Что ты здесь забыл, Алик? – я опустил свой планшет со списком на стойку, с подозрением покосившись на высокого парня лет тридцати с рыжими волосами и бородой, в простой черной куртке и брюках.

– Вообще-то я в магазине, – Алик вытащил из коробки, стоявшей на прилавке, одну из книг. Взглянув на ее обложку, он поморщился, и с отвращением сунул обратно. «Как правильно растить лимоны дома», кажется, такое название имела эта книжонка. Я хмыкнул, не до конца растолковав суть такого жеста. Физически ли Алик почувствовал кислый привкус на языке при упоминании о лимонах, или его ум всколыхнула убогость местной литературы?

– По всей видимости, ты предпочитаешь другие книги, – с нескрываемым удовольствием произнес я.

– Да, – брезгливо ответил мужчина.

– Говори прямо, зачем пришел? У меня, знаешь ли, дел много.

– Есть к тебе разговор, но только не в этом месте, – Алик не смотрел на меня, продолжая перебирать книги в коробке. Он будто вообще не ждал, что я скажу. Я же внимательно следил за ним, за каждым движением и понимал, как его самообладание и выдержка выдают максимальное значение, однако всего этого было недостаточно, чтобы скрыть явное и нестерпимое желание узнать, что я отвечу ему.

– Вообще-то, я работаю. Если хочешь о чем-то поговорить, лучше делай это здесь, – мужчина, наконец, оставил книги в покое, и оперся локтем о стойку. Однако я ощутил, как некомфортно он себя чувствует.

– Работа? Это единственная причина?

– Ну, да. А этого мало?

– Просто это не проблема. Константин поможет нам ее решить, – Алик кивнул своему человеку. Рыжеволосый парень даже не сдвинулся с места, не произнес и слова. За него все сказал тяжелый пробирающий до мурашек взгляд. Я не сомневался. Константин исполнит любую волю своего босса.

– Он что же, подменит меня за прилавком? – с подозрением спросил я. И, взглянув на рыжего, понял, что мое безумное предположение не такое уж и безосновательное.

– Ковин, что я говорил на счет личных встреч на рабочем месте? – к нам во весь опор, распушив свой хвост, мчался бессменный хозяин магазина.

– Кто это? – спросил Алик.

– Мой начальник. Я же говорил, что занят, – совершенно серьезно высказался я, правда, улыбку на своем лице, уже не пытался скрыть.

– Эй, господин, не суетись, – Константин вступил в диалог совершенно неожиданно. Мне показалось, он вообще не умеет говорить. А тут без науськивания своего хозяина начал проявлять инициативу. Алик молчал, предоставляя подручному полную свободу действия. – Мы не просто твои клиенты. – Уверенно заявил он. – Мы очень дорогие гости.

Хозяин магазина замер, с подозрением воззрившись на парня. Константин же участливо похлопал его по плечу, выбив худосочного мужчину из ступора, и предложил моему боссу присесть, чтобы обсудить с ним кое-что. Улыбаться меня больше не тянуло.

– Пойдем, они разберутся тут без нас, – Алик махнул мне рукой. Я остался стоять возле стойки, даже не пошевелившись:

– Что все это значит?

– Отвлекающий маневр. Простой, незамысловатый, чтобы отпросить тебя у папочки немного поиграть с друзьями, – мужчина медленно закатил глаза, и быстро направился к двери.

– Ну что, ты идешь? – обернулся он. – Или я здесь состарюсь, пока ожидаю твоего решения.

Я неохотно отчалил от своей тихой гавани в виде небольшого прилавка. Уж как-то слишком сильно я сроднился с ним. И хоть Алик совсем не та компания, к которой следовало бы примыкать, я покорно за ним пошел, дав себе обещание, поразмыслить на досуге о своем новом статусе книжного гуру. Ибо я находился настолько не на своем месте, что при любом удобном случае пытался с него улизнуть, пускай даже прямиком в лапы Алика. Ведь если я готов даже на такой отчаянный шаг, значит не слишком надежно укрытие за стенами второсортного книжного магазина.

– Куда мы идем?

– Едем, – поправил меня Алик.

– Хорошо, куда мы едем?

– Хочу показать тебе очень интересное место. Один клуб на окраине города.

– С меня хватило и «Легиона». Думаю, довольно знакомств с твоими заведениями.

– Этот тебе, несомненно, понравится, – как-то слишком уж вдохновленно произнес Алик. И я сдался, чувствуя усиленную вовлеченность своей персоны помимо собственной воли.

– Ты ведь не отстанешь? – в общем-то, и не вопросом произнес я.

Мужчина улыбнулся, и отрицательно покачал головой:

– И давай поедем на твоей машине.

Я был не против.

***

С виду самое обычное, ничем не примечательное здание, вероятно в прошлом пережило множественные перестройки в зависимости от назначения объекта на тот или иной период его служения. Внутренняя планировка только подтверждала мою догадку о трансформации внешнего вида заведения. Правда в отличие от блеклого и весьма скромного убранства фасада, нутро клуба куда сложнее перенесло натиски самых различных преобразований. Эклектика цвела здесь буйным цветом.

Начиная от темно бордовых стен, выкрашенных крайне неаккуратно и торопливо, и заканчивая разношерстной, хотя и немногочисленной мебелью, в виде белых кожаных диванов и винтажных стульев годов этак пятидесятых. Наибольшим же колоритом во всем этом безумном великолепии обладали многочисленные окна. Маленькие, частые с полукруглым верхом и узенькими подоконниками из цельного камня. Яркие, разных размеров стекла, напоминали поэтичные витражи старинных соборов, в противовес всему остальному, резко разворачивавшему воображение обратно в наш скромный современный мирок.

Я вошел первым, и небольшой зал с витиеватым пространством, множественными закоулками и нишами, напомнил мне кусок стилизованного лабиринта.

– Необычный вид он имеет, правда? – Алик позволил пройти мне вглубь помещения, а сам при этом остался у входа. Лишь когда я обернулся к нему, он направился в мою сторону. Дистанцию мужчина преодолел за считанные мгновения.

– Я думал, клуб будет действующим. Не ожидал увидеть такое, – я огляделся по сторонам. Пустующий зал откликался нам эхом.

– Он работал до недавнего времени, буквально еще пару дней назад. Я купил его вчера.

– Зачем? Неужели тебе недостаточно «Легиона»?

– У меня совсем другие мысли по поводу этого клуба. Мне нравится то, что я могу испытать от настоящего кровавого ринга, мне нравятся постановки на большой арене. Я обожаю восторг на лицах людей. И все же этого мало, чтобы ощутить истинный катарсис. Встретив тебя, я призадумался и, наконец, понял, чего мне не доставало. Стиля, свободы, такой, которая есть у тебя. Я устал от битв. Хочу музыки, полного погружения в нее. Я здесь все изменю, и намерен попросить тебя помочь с этим.

– Меня? – я удивленно фыркнул. – Думаю для этого найдутся куда более вменяемые люди.

– Твоя кандидатура вне конкуренции. Потому, что я не просто прошу об услуге. Я предлагаю тебе стать совладельцем рок-клуба.

– А ты умеешь ошарашить. Будто обухом по голове. Предложение, конечно интересное. Но неужели ты сам веришь, в то, что говоришь. У меня нет денег, чтобы выкупить даже стул в этом здании, а ты ведешь речь о партнерстве. Да и что я вообще могу с этим заведением сделать. Моя фантазия, боюсь, на такое не распространяется.

– Ты явно себя недооцениваешь.

– Зато ты слишком уверен во мне. С чего бы вдруг?

– Я навел кое-какие справки о тебе. Не пойми меня неправильно. Дело не в недоверии, а скорее в любопытстве.

– И что ты узнал? – с подозрением спросил я, заключив себя в замок из собственных рук.

– Твой отец чуть ли не так же богат, как и я, но ты живешь своими силами, не пользуясь ни его авторитетом, ни его деньгами. Ты предан своей судьбе, собственному делу, и этим все сказано.

– В данный момент я отдельно от музыки.

– Это неплохо. Полезно иногда отдыхать. Постоянство в чем либо, не есть хорошо, это затирает всю прелесть творчества, которое не должно быть однообразным. Возможно новизна и переосмысление, и есть важный толчок для прогресса.

– Чего конкретно ты хочешь?

Алик улыбнулся своей широкой и белоснежной улыбкой, даже не думая таить радость от моей заинтересованности.

– Внешний вид этого места, начиная от цветов и мебели и заканчивая общей стилистикой зала. Поверь, деньги не проблема. Клуб уже наш. И я не пожалею средств на его отделку.

– И зачем тебе все-таки я? С этим справятся и профессионалы.

– У тебя есть то, чего у них нет. Ты знаешь музыкантов. Многих, кто связан с музыкой. Я хочу наполнить это место не только атмосферой, но и жизнью.

– Боюсь, те, кого я знаю, тебя не устроят. Они не та тусовка, которая может зажечь это место. Спалить да, но дать огонька? Не про них такое.

– То, что нужно, – с задором произнес Алик. – Я не планирую в ближайшее время получать прибыль от всей этой затеи. Я хочу здесь просто отдыхать и получать удовольствие.

Сказать, что я был удивлен предложением Алика, не сказать ничего. Я не понимал истинности замыслов мужчины, и все пытался найти в них какое-то двойное дно. И Кристина, и Стас, преподносили личность своего родственника в таком мрачном свете, что я воспринимал ее таковой уже на автомате. Так ли все выглядело в действительности? Возможно. Своей жене он запрещал рисовать, сжег все ее рисунки, вероятно, еще каким-то ограничением подвергал. Стаса постоянно терроризировал, заставлял биться на ринге с настоящими мордоворотами. А вот сейчас, здесь, что-то кроется иное, потаенное в словах Алика, или он имеет ввиду только то, что имеет? Чем я так ему интересен? Почему он проявляет столь большое внимание к моей персоне? Ведь, не должен же я поверить, что такая утонченная, хоть во многом и жестокая противоречивая натура желает пропустить через себя все прелести клубной рокерской жизни?

– Я не хочу засилья выхолощенной профессиональности. Искатели, экспериментаторы, вот настоящее вдохновение и колорит.

– Не обижайся, но ты не слишком похож на ценителя такого стиля.

– Вот и проверим, – рука Алика вместе с тростью взметнулась вверх, словно бы ознаменовав собой начало чего-то грандиозного и масштабного, но выглядело это таковым только лишь для него.

Я же без особого энтузиазма воспринял его намерения в отношении клуба. Могло ли из этого хоть что-то получиться. Безусловно, Алик был перфекционистом и мастером в воплощении своих идей и желаний. «Легион» прямое тому доказательство. Здесь же все карты он поверял мне, давал полную свободу действия. И только от меня зависело, как все устроиться. А я в своих силах не особо был уверен. К тому же не горел особым желанием ввязываться в подобную авантюру. В конце концов, какая-никакая работенка у меня имелась, и под соусом только что преподнесенной мне информации, она не казалась такой уж безысходно простецкой. Удивительно, но там мне хотелось остаться, а в этом месте совсем нет. Я тяготел к делу для себя совершенно не характерному, и не проявлял интереса к тому, что подходило мне куда больше. И во всем этом не последнюю роль играла личность Алика.

Я походил по залу, осмотрел сцену, минуту поразмыслив о сложившейся ситуации, и вернувшись к Алику, произнес:

– Все то, что ты так хорошо описал, неплохо выглядит в голове, воплотить же в реальность такие замысловатые идеи непросто. У тебя в этом есть опыт, у меня нет совсем. И я не готов на подобные свершения. Куда проще остаться мне при своих делах, в магазине.

– Я уже говорил, мне не нужен профессионализм. Все что понравится тебе и мне, мы привнесем сюда. Захочешь черные стены – пожалуйста. Попросишь металлические сундуки вместо стульев – не вопрос. Главное, чтобы это действительно хотелось. И я не тороплю тебя с ответом. Подумай. У тебя есть время. Ведь это все не просто организация клуба. Это еще и отличная площадка для тебя. Ты можешь заново собрать группу, репетировать здесь, давать концерты. И, кроме того, у тебя будет полная свобода творчества. Уверен, ты не станешь отрицать полезность этой затеи. Ты нужен мне, для воплощения ее в жизнь, а я нужен тебе, чтобы двигаться дальше, выбраться, наконец, из воронки, которая заставляет топтаться на одном месте, и засасывает. И это я о книжном магазине.

По мнению Алика, все казалось простым и логичным. Такая политика очевидности зацепила, и в какой-то момент я сам начал проникаться энтузиазмом мужчины. Я, задумавшись, уставился на сцену, и невольно представил на ней себя. Воплощенный в сознании образ приглянулся, оставив там же огромное сомнение и в правоте Алика и в моем собственном желании вновь оказаться на сцене, о котором я и не подозревал ровно до того момента, пока мой «партнер» не озвучил его.

– Может, ответишь уже? – раздался эхом голос Алика. Я обернулся на него в недоумении. Алик указал на карман моей куртки, в котором отчаянно вибрировал телефон.

Голос отца дрожал. Он сбивчиво пытал мне что-то объяснить, но я не понял из его рассказа ни слова.

– Где ты? – громко и четко спросил я, чтобы убавить поток бесконечной сумбурной информации, и получить хоть один вразумительный ответ, но трубку перехватили, и я услышал мягкий и спокойный голос друга семьи:

– Алло, Кирилл, здравствуй, это Филипп. Твои родители попали в аварию, они сейчас в больнице, и тебе лучше поскорее приехать к ним, – все, что он сказал после этого, я уже плохо разобрал, ведь лишь одна мысль засела в моей голове, и я уже не мог думать ни о чем другом.

– Я должен идти, мои родители в больнице.

– Нужна помощь? – участливо спросил мужчина.

– Нет.

***

Острая жгучая боль разлилась по моей нижней челюсти, а впечатанное в стену тело загудело от удара. Только через пару секунд с него спало одеревенение от неожиданного налета, что позволило дать отпор. Я навалился всем весом на крепкого смуглого парня чуть старше меня, и замолотил кулаками по всему, до чего только мог достать. Но это пиршество безумия длилось недолго. Парень сумел-таки улизнуть от моего праведного гнева, и снова врезал мне по челюсти, да так, что из глаз посыпались искры.

– Что за бои вы здесь устроили. Это же больница, в конце-то концов, – грозно, но в меру громко произнес начальник отцовской охраны Лён (Леонид), появившийся из-за двери реанимационного отделения.

– А какого черта этот идиот не пускает меня к родителям? – я зло сверкнул своим взглядом на молодого парня, в строгом черном костюме, с коротким хвостиком на самом затылке и умеренной порослью на скуластом лице. Я на всякий случай не ослаблял напряжения в теле, готовый в любой момент вновь вступить в драку.

– Откуда мне знать кто ты такой? – презрительно изрек смуглый парень, с гладко выбритыми висками.

– Я тебе сказал кто я такой.

– И что, мне теперь каждому верить? – слова горе-охранника неистово взбесили, и я вновь захотел наброситься на него, но меня вовремя остановил Лён. Словно непредвзятый и рассудительный рефери, он нас растащил по углам, практически встав между двумя сцепившимися волками в самый разгар их боя.

– Хватит, – прикрикнул Лён. – Я не знал, что ты придешь, а то бы встретил тебя заранее.

– Отец позвонил мне, он был не в себе и поэтому по большей части я говорил с Филиппом.

– Авария. Сегодня утром, на северо-западной дороге. У машины полностью отказали тормоза, и она влетела в опоры пешеходного моста, – холодно констатировал Лён.

– С ними все в порядке? – встревоженно спросил я.

– У Андрея пару ушибов и перелом руки, а Наталья все еще в операционной.

– Можно увидеть отца?

– Конечно, идем, – мужчина взял меня за плечо, и будто приняв на себя всю мою внутреннюю нервозность, попытался спокойно увести от жуткого раздражителя моей неуемной натуры. Я поддался маневру Лёна, и проследовал за ним в коридор реанимации.

***

– Что это за придурок у входа? – я шмыгнул носом, стирая пальцами кровь с нижней губы, которую прикусил при ударе по лицу.

– Твой отец нанял, – неохотно ответил мужчина. – Он поменял всю охрану. И принял это решение без меня. Отбор кандидатур также осуществлял он сам.

– Если они все такие, как этот осел, то я в серьез обеспокоен. Отца совсем доконала паранойя, раз он решился на такое, хотя видимо не до конца, ведь он оставил тебя.

– Только толку от этого мало. Андрей пытается взять все в свои руки. Проконтролировать. И это не хорошо сказывается на его безопасности. Авария прямое тому доказательство.

Мы шли по длинному и пустому коридору реанимации. Это наше беспрепятственное продвижение не казалось чем-то из ряда вон выходящим, ведь не смотря на возражения своего друга и по совместительству владельца клиники, отец беспрестанно вкладывал в нее свои деньги. Хотя далеко не это позволяло ему иметь практически неограниченное число привилегий, все дело было в Филиппе, который слишком лояльно относился к нашей семье.

Пространство выглядело невероятно стерильным и аскетичным, но мало что указывало на то, что это больница. А вот войдя в небольшой холл с уютными диванами и стеклянным столиком посередине, я почувствовал острый алкогольный запах, однако его источником служил не медицинский спирт, характерный для подобных мест, весь аромат исходил от моего отца, разбавлявшего свой стресс крепким виски.

– Отец? – как только я увидел Андрея в жуткой растерянности и смятении, наша с ним натянутость в отношениях молниеносно испарилась. Мы практически не общались в последнее время, но, когда я ощутил от него не только знакомую волну легкого забытья, а еще и страха, меня перестало волновать, в чем мы там с ним конфликтовали. Я лишь знал, что сейчас в день аварии, нужен ему и как не странно в силах это дать. Отчего-то возникшая мысль удивила, ведь, как правило, все в нашей жизни выходило наоборот, и это Андрей делал так, чтобы его маленького сына беда обошла стороной.

– Кирилл… – затуманенный взгляд отца вдруг резко прояснился. Он не улыбался, однако на его лице угадывалась радость от моего появления.

– Ты в порядке? – я присел на диван по левую от Андрея руку.

– Сынок… – протяжно, и как-то жутко драматично произнес отец. И тут я понял, виски не заглушал тяжкое потрясение, а лишь усиливал его.

– Все будет хорошо пап, но вот с этим надо завязывать, – я взял опорожненную наполовину бутылку за горлышко и спрятал под стол.

– Оставлю вас наедине, – Лён понимающе кивнул мне, а я ему, в знак благодарности. Он тихо скрылся за дверью, правда, я сомневался, что отец вообще обратил внимание на присутствие начальника свой охраны. Алкоголь слишком сильно заволок его сознание.

– Не расскажешь, что произошло? Авария же не простая случайность?

Андрей сиротливо покачнулся на своем кожаном диванчике.

– Кажется, я угодил в очень крупные неприятности, от которых мне не избавиться просто так, – удрученно ответил Андрей.

– Тебе кто-то угрожает?

– Все очень сложно сынок. Тебе следует держаться от меня подальше и твоей маме тоже. Наташа сейчас там, на столе хирурга и одному только Богу известно выживет она или нет, – отец сжал губы в тонкую полосу, прикрыл глаза и тихо заплакал. Я никогда не видел его таким – уязвленным и разбитым. В свои сорок пять он выглядел измученным стариком, доведенным до отчаяния. Все правое предплечье охватывал свежий гипс, волосы растрепались, а многодневная щетина на лице, говорила о том, что проблемы отца начались задолго до этой аварии. Мне стало, вдруг невероятно жаль его. Все мои проблемы казались глупыми и не важными. Ведь отцовские наверняка были куда значительнее и сложнее.

– Расскажи. Доверься мне, – я буквально чувствовал, как отца разрывает тревога изнутри, о которой он не может никому поведать.

– Дело не в доверии Кирилл, а в опасности. Лучше тебе совсем не соваться в эти страшные дебри.

– Оттого, что ты умалчиваешь от меня правду, не сделает мою жизнь безопасней, наоборот, я не буду знать, к чему готовиться.

Андрей обхватил голову руками и тяжко вздохнул, а затем посмотрел на меня. Его взгляд с трудом фокусировался на чем-либо, но он выглядел серьезным и напряженным.

– Ты прав сынок. Верно все говоришь и рассуждаешь здраво. Я же видимо совсем лишился этого навыка.

Отец нагнулся ко мне, и я заметил на его серой рубашке засохшие пятна крови.

– Это все Итальянец.

– Кто?

– Житняков.

– Странная фамилия для итальянца.

– Просто прозвище в мире бизнеса, который он начинал с итальянских ресторанов. Он сейчас имеет их целую сеть по всему нашему городу, но, по сути, они для него лишь хобби, куда Житняков больше вкладывается, чем от этого получает. Основную часть прибыли Итальянец выкачивает от другого своего бизнеса. Он крупный перевозчик, и ему мало кто может составить конкуренцию.

– Я понял, рестораны его фетиш, а главный бизнес доставка товаров. Каким же образом он пересекся с твоей фирмой по изготовлению упаковки?

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Ему нужна упаковка. Много упаковки.

– Зачем? – я недоуменно покачал головой.

– Чтобы сбывать свой товар за границу с помощью меня.

– Какой товар?

– Золото, – многозначительно ответил отец. – Я не знаю всей схемы. В настолько грязном бизнесе я не силен. Но из всего того, что он пытался мне втолковать, я уяснил лишь одно. Моя кристально чистая репутация, должна обеспечить надежность при переправке через границу его нелегального товара. Вот уже много месяцев Итальянец подбирается ко мне, а я сопротивляюсь. Один раз я пытался подключить свои связи, но это не особо помогло. Как только люди слышат фамилию Житняков, они тут же идут на попятную. С каждым разом я все крепче застреваю в выстроенных на каждом шагу ловушках. И я до ужаса устал бороться с ними.

– И что будешь делать?

– Не знаю сын, – Андрей обреченно покачал головой. – Если я откажусь, я и вся моя семья рискуем не дожить до завтрашнего дня. А если я соглашусь, то рискую ступить на тот путь, у которого не будет обратного направления.

– Не бывает безвыходных ситуаций. Нужно что-то придумать.

– Что тут придумаешь. Разве только обрушить свой бизнес. Но это не такой быстрый и легкий процесс. Он у меня обширен, и эта неповоротливая махина не так проста в управлении. Да и к тому же, не для того я положил на него целую жизнь, чтобы вот так просто распрощаться. Не знаю, что мне делать. Как откреститься от Житнякова, как спасти свое дело, как уберечь вас. Сейчас я не могу здраво размышлять над ситуацией, пока Наташа там. – Андрей легонько стукнул по пластиковой стене гипсом, и замолк.

Я не знал, что сказать отцу, ведь никогда не блистал даже маломальскими знаниями о его бизнесе, а до хитроумных схем и сложных запутанных ходов в делах крайне далеких от моего восприятия, я не понимал ничего. Единственное, что я мог предложить Андрею – обратиться за защитой в полицию, но как раз в этом я не колебался. Такая структура бессильна, если предметом разногласий двух противостоящих сторон является что-то чуть более весомое, чем пачка украденных сигарет.

Вероятно, отец и сам размышлял о разнообразных путях отступления, и не раз проигрывал в голове сценарий и возможный исход от принятого им решения. Наверняка понимал он и неизбежность негативных последствий, непременно возникших-бы при выборе любого направления из сложившейся ситуации. И как не крути, это бремя неизбежно ложилось на плечи Андрея, и никому не было под силу справиться с ним кроме него самого. В одном только не видел я никаких внутренних противоречий:

– Отец, верни Лёну его работу. Не впадай в крайности, пытаясь все и вся курировать. Ты, конечно, во многих вещах разбираешься, но признай, охрана совсем не твое, а иначе как назвать этого безмозглого идиота, что сторожит вход сюда. Прямо карикатурный персонаж из нелепых боевиков девяностых. Даже я смог ему навалять, чего уж говорить о серьезной угрозе. Пока не поздно поручи Лёну собрать нормальную команду. Ты не уволил его, и это очень хорошо, значит, ты еще не совсем разочаровался в людях, так позволь им помочь тебе. Пусть от меня толку мало, и все же и на мою помощь ты всегда можешь рассчитывать.