Текст книги "Ночные дневники. Избранное"

Ян Фабр
Ночные дневники. Избранное

Антверпен, 7 февраля 1978 года

Красота: магия вуду, которая может исцелить тело или отравить его.

Антверпен, 8 февраля 1978 года

Ночь принадлежит мне.

Я рисую все мои фантазии.

Моя ночь – пространство без запретов.

Антверпен, 13 февраля 1978 года

Я – одинокая тень

в таинственном саду.

Антверпен, 14 февраля 1978 года

Нам необходимо вернуть церемонии.

Особые обряды.

Новые инициации.

Потому, что будущий художник вновь начнет «делать» настоящие вещи.

И он станет тем, кто будет знать тайные предписания для того, чтобы их «делать».

Антверпен, 15 февраля 1978 года

Я рисую – как дышу.

Иногда слишком быстро.

Тогда я бросаю на бумагу мои мысли,

а по ним – капли пота.

Антверпен, 21 февраля 1978 года

Я хочу научиться рисовать

на языке с прямотой,

озаренной светом робости.

Ясное мышление.

Как такое возможно,

когда мой собственный отец считает, что я до сих пор не научился рисовать?

Антверпен, 22 февраля 1978 года

Потерянная традиция?

Заниматься искусством, пребывая в уверенности,

что тебе под силу

влиять на процессы в сознании.

Антверпен, 1 марта 1978 года

Для Герды, моего косметолога, –

моя радикальная ранимость.

Для других специалистов-моралистов –

моя необузданная страсть.

Антверпен, 2 марта 1978 года

Художник – словно шахтер.

Он копает все глубже, добираясь до новых артерий.

Каждая из артерий снова ведет к новой артерии.

И нет единственного, окончательного ответа.

(Мое ухо – шахта, я должен слушать!

Но к кому или к чему мне нужно прислушаться?)

Антверпен, 3 марта 1978 года

Я сожрал каталог.

Потому что меня переполнила зависть!

Я хочу видеть (так же, как он).

Йозеф Бойс.

Провидец.

Современный алхимик.

Его глаза – гипнотизирующие лучи.

Антверпен, 8 марта 1978 года

Занимаюсь любовью со льстивой Гердой

под моим собственным памятником.

Антверпен, 9 марта 1978 года

У женщин абсолютная привилегия в недозволенном.

Женщины имеют доступ за пределы границ.

Женщины знают, что мы, мужчины-женщины.

Антверпен, 10 марта 1978 года

The lonely ranger.

Тьен Мейлеманс хочет жить только со своими картинами.

С женщиной:

«Сегодняшние чудеса формируют завтрашнюю рутину».

С живописью:

«Сегодняшняя рутина формирует завтрашние чудеса».

Антверпен, 11 марта 1978 года

Новая революция

произойдет,

но не во внешнем мире,

а в нашей собственной плоти.

Антверпен, 12 марта 1978 года

Герда экспериментирует с мейк-апом и использует меня в качестве модели. Я выгляжу как красивый трансвестит.

(С художником происходят метаморфозы?)

Люди никогда не перестанут мастурбировать и меняться.

The Arabian Prince from the Tales of a Thousand and One Nights (1978, performance photo print)

Антверпен, 13 марта 1978 года

Я хочу увидеть все, что можно, в этой стране.

Каждую субботу и воскресенье я хожу во все галереи, куда угодно, где проходит выставка «хоть чего-то».

Я ищу искусство,

но найти искусство сложнее, чем золото.

Антверпен, 25 марта 1978 года

Ночная акция.

На площади Хрунплаатс, на остановке 2-го трамвая, я встал на колени и прижался носом к трамвайному рельсу.

И так я прополз до трамвайной остановки «7-я Олимпийская аллея».

Полз я четыре часа, тридцать шесть минут и двенадцать секунд.

Я только что вошел домой.

Колени, шея и нос у меня жутко болят, но спать я буду отлично.

Route of tram 2 followed with the nose in the rails (25.3.1978, performance)

Антверпен, 29 марта 1978 года

Я в полусне из-за снотворного,

но все равно пишу в этой тетрадке.

Может быть, я пишу,

чтобы исчезнуть,

чтобы мечтать,

чтобы жить,

чтобы существовать,

чтобы заново открыть для себя нежность,

потому что я превратился в бесчувственного мудака.

Антверпен, 5 апреля 1978 года

Я смотрю на звезды.

Это мертвые тела.

Проводить время в компании мертвых тел –

в этом есть что-то божественное.

Потому что это так интимно и анонимно.

Антверпен, 6 апреля 1978 года

Я нахожусь в ядре солнца.

Я выгораю изнутри.

Я что-то создаю.

Антверпен, 17 апреля 1978 года

Я снова прячусь в моем тайном укрытии.

Готовлюсь к поэтической войне.

(Поэзия в действии.)

Брюгге, 9 мая 1978 года

Я хочу на всю жизнь сохранить мышление ребенка, чтобы всегда восхищаться красотой, чтобы она вела меня.

Брюгге, 11 мая 1978 года

Я не совсем понимаю, но чувствую это физически.

Открыв рот, жадными глазами смотрел на старых неизвестных мастеров, возвеличивших страдания Христа.

Стигматы, открытые раны.

Это алые губы, кровящие рты, менструальная кровь.

Брюгге, 13 мая 1978 года

Современная тень

заблудилась

в средневековом городе.

(Иногда я становлюсь привидением.

Иногда я – не я.

Ян Фабр – сколько меня существует?)

Брюгге, 14 мая 1978 года

Я хочу отдать мое тело на растерзание пыткам.

Дать ему страдать от боли.

Дать ему умереть.

Дать ему воскреснуть.

Чтобы в этом процессе смерти и возрождения

оторвать мое тело от реальности

и отдать его в дар искусству.

Брюгге, 15 мая 1978 года

Я купил лезвия «Gillette».

И в крошечном номере отеля порезал себе лоб.

Выпустил кровь моих мыслей.

Получилась серия прекрасных рисунков.

(У меня было приятное тревожное чувство, как будто я делал что-то запретное.)

Антверпен, 18 мая 1978 года

Я придумал декорации для пьесы Рене Ферхейзена.

Ее будет ставить Новый фламандский театр.

Играть будут в театре «Анкеррёйт».

Декорация – нагромождение разного хлама, который я набрал в мусорных баках и в пункте сбора вторсырья.

То, что другие люди считают мусором, я использовал для моих декораций.

Иллюстрация перепроизводства в нашем обществе потребления.

Антверпен, 25 мая 1978 года

У меня полно шрамов.

Это знаки ран.

Сегодня я фотографировал эти эротические пенетрации – по отдельности.

Может, мне надо устроить экспозицию из всех моих рисунков кровью и фотографий шрамов?

Антверпен, 9 июня 1978 года

Единственный язык, на котором я отлично говорю, это «антверпенский».

И, видимо, меня невозможно понять, потому что в театре мне приходится повторять все по десять раз.

Неуверенность.

Страх провалиться.

Я не говорю по-французски.

А на английском я говорю, как Тарзан.

И как же мне выжить на интернациональной сцене искусства?

Рычать и визжать, как львы и обезьяны!

То есть остаться собой и следовать своим инстинктам.

Антверпен, 11 июня 1978 года

Смогу ли я стать художником, который прячется за своими скульптурами и словами?

Но при этом пытается оставаться слугой жизни.

Антверпен, 13 июня 1978 года

Моя семья – это какая-то греческая трагедия.

Моя собственная мать напилась и попыталась поцеловать меня взасос.

Антверпен, 15 июня 1978 года

Большое искушение.

Все возвести в «проблему».

Антверпен, 18 июня 1978 года

Я слушаю мои рисунки, нарисованные синей ручкой «Bic».

Я нарисовал много разных огромных рисунков биком и все заснял на четыре мини-пленки и записал на кассетный магнитофон.

Рисунок – партитура.

Симфония – рисунок.

Антверпен, 20 июня 1978 года

Моя маска появляется, когда я становлюсь палачом металлов.

В период голода и страха в поисках истинного себя.

Антверпен, 21 июня 1978 года

Сегодня с двенадцати часов я целовал улицы, двери, дома и памятники моего любимого города.

Каждые десять минут я кричал:

«Я люблю тебя, je t’aime, ich liebe dich, I love you».

В семнадцать часов акция завершилась.

Меня схватила полиция.

Мне разрешили объяснить мое поведение.

Видно же было, что я не пьян и не под кайфом.

Хотели отправить меня в психиатрическое отделение больницы Стёйфенберг.

Антверпен, 25 июня 1978 года

Снова работа за деньги.

(Все, что считается в этом мире, – деньги.)

Снова рисовал буквы и цифры.

(Упражнение для силы и гибкости кисти.)

Арль, 9 июля 1978 года

Я увидел на полу отрезанное ухо Винсента ван Гога.

Это было омерзительно, но при этом ослепительно прекрасно.

Все мое тело начало содрогаться, потом меня буквально вывернуло наизнанку.

Я блевал так долго, пока не исчезло ухо проклятого гениального голландца.

(Вспышка зависти?)

Арль, 10 июля 1978 года

У всех этих фотографов надо отобрать камеры.

А если кто-то заметит, что они фотографируют, то пусть их бьют палками.

Долой демократию фотографии.

Пора вернуться к диктатуре алхимии.

Арль, 12 июля 1978 года

Мой портрет: вижу в моем взгляде знакомую манеру наблюдать.

(Холодно, проникновенно и убийственно.)

Арль, 13 июля 1978 года

Есть одна страна, в которой рисовать – то же самое, что писать, и наоборот.

В этой стране они учатся, бесконечно упражняясь во владении ручкой или кисточкой с чернилами.

Удивительным образом они учатся изменять темноту чернил относительно композиции.

В безупречном совершенстве, не отрывая пера от бумаги, они одной линией создают птицу или камыши на ветру.

Почерк художника – важный инструмент в творческом процессе.

Эта страна живет во мне, и я открыл ее благодаря Винсенту ван Гогу.

Арль, 14 июля 1978 года

Во всем моем теле боль.

Из-за отсутствия сна.

Я стою на краю глубокой пропасти.

Арль, 15 июля 1978 года

Я бесплатно раздаю маленькие произведения искусства: мои визитные карточки с короткими колкими текстами или рисунками (нарисованными синей биковской ручкой).

Это не гибель странствующего торговца.

Это гибель художника.

Арль, 16 июня 1978 года

Совершить преступление без чувства вины.

Создавать искусство без раскаяния.

И суметь сбежать!

Арль, 17 июня 1978 года

Из-за нехватки денег (тут ничего нового) я в последние ночи пребываю в месте, где исповедуется наименее сексуальный культ тела.

Нудистский пляж убивает любую форму воображения, и мои сперматозоиды теряют скорость.

Арль, 19 июля 1978 года

Искусство – это зависимость.

(Этот яд отравит меня.)

Амстердам, 8 августа 1978 года

Амстердам весь дрожит, переполняемый женской энергетикой, и я три раза побаловал себя ванильным сексом.

У меня от него зависимость.

Амстердам, 9 августа 1978 года

Каждая граница всегда приглашает ее нарушить.

(Амстердам вполне мог бы стать городом на окраине вроде Антверпена.)

Амстердам, 10 августа 1978 года

Я люблю смотреть порно.

Фантазирую на полную катушку.

Эти тела в наигранном экстазе – в них какая-то христианская театральность.

Наслаждаюсь женщинами, которые так рьяно и самоотверженно засасывают пенисы.

Они похожи на поющих ангелов.

Амстердам,16 августа 1978 года

Нидерландцы, шторы открыты,

И фантазия в строгих рамках.

Фламандцы, шторы закрыты наглухо,

И воображение, не знающее границ?

Амстердам, 17 августа 1978 года

Я нахожу в высшей степени приятным чувствовать, как мое тело и ее тело скользят друг по другу.

Под душем из ее влаги, моей спермы, нашего пота, слюны и мочи.

Восхищение собственным «я» и удивление, вызванное другим человеком, перетекают друг в друга.

Амстердам, 18 августа 1978 года

Познакомился с Мишелем Карденой.

Одним из лучших видеохудожников Европы.

Настоящим пионером в области видеоискусства.

Мы часами взахлеб говорили об искусстве.

Он всегда заводил разговор об эротике, чувственности и сексуальности в искусстве.

Было яснее ясного, что он гомосексуал, и он полагал, что я той же веры.

Я оставил его в его неведении.

Никогда не знаю, как реагировать в таких случаях.

Такие мужчины всегда заставляют тебя чувствовать, что если ты не открыт для таких отношений, то в тебе недостаточно чувства, чтобы стать настоящим художником.

ЧУШЬ.

Антверпен, 11 сентября 1978 года

Она постоянно говорит мне: «Ду бист айн вундеркинд-идиот».

И по сути дела она права.

Я полон фантазий и идей.

Даже когда пишу.

Но я трачу по три часа, чтобы нацарапать на бумаге хоть пару приличных фраз.

Даже этот дневник – зачеркнуть, написать, зачеркнуть и переписать.

Потому что я постоянно делаю идиотские ошибки из-за того, что игра моего воображения не может остановиться ни на секунду, и думаю я быстрее, чем могу писать.

Антверпен, 12 сентября 1978 года

Сегодня утром опять проснулся одетым и в собственной ванне.

Вода была ледяная.

Последнее, что я помню – я рисовал, а потом я принял снотворное, которое якобы не действовало на меня.

И поэтому я продолжил рисовать.

Антверпен, 21 сентября 1978 года

Без паники.

Бессонница – это просветление.

Антверпен, 22 сентября 1978 года

Почему я не сплю?

Потому что только ночью у меня появляется время быть самим собой.

Наглым юным художником, который сможет сделать все лучше,

чем посредственная чернь, которую он видит за работой каждый день.

Антверпен, 23 сентября 1978 года

Театр должен быть могучей эрекцией,

Выбрасывающей фонтан спермы,

Провозглашающий торжество жизни

или вулкан спермы,

заморозивший жизнь.

(Моя декорация: задник и пол сцены – огромный матрас,

со старомодной классической простежкой.)

Антверпен, 24 сентября 1978 года

Каждый день приходится делать выбор между сигаретами и канистрой бензина.

Так что мой «роллс-ройс» частенько оказывается посреди дороги с пустым баком.

И тогда я бреду по резервной полосе с сигаретой в зубах в сторону мегаполиса.

Я меняю форму.

Я становлюсь огненным камнем на ножках

(метеорит из чистого вдохновения).

Антверпен, 29 сентября 1978 года

Самый важный инструмент актера – его воображение.

Но если воображения нет, то что же делать?

Тогда нужно заменить актеров животными!

Животные спасут театр!

Антверпен, 17 ноября 1978 года

Вопрос: как открыть для себя публику?

Ответ только один.

Став клоуном (я не про тех, что в цирке).

Но ни один из актеров или актрис не хочет быть клоуном, так как это слишком низко для их статуса.

Антверпен, 1 декабря 1978 года

Я хочу быть священным скарабеем,

Потому что хочу уметь творить совершенство.

Овладеть мастерством изменения форм

и владеть волшебной комнатой превращений.

Антверпен, 2 декабря 1978 года

Иногда мне хочется быть неумелым невеждой.

Тогда мысли сохранят свою свободу.

Я продолжаю исследовать.

И стараюсь не потерять себя в лабиринте

и авторитете книжных знаний.

Антверпен, 4 декабря 1978 года

Мое оружие – это мысли

(которые пытаются не зависеть от знаний).

Антверпен, 5 декабря 1978 года

Она чувствует мое желание.

Она поняла, что я тоскую по знанию.

Запах моего пениса сделал ее влажной.

Моя вода согревает ее, ей нравится вкус.

(Обо всем этом я узнал во время одного закрытого показа.)

Антверпен, 6 декабря 1978 года

Искусство – это захват заложников.

(Искусство – это женщина, и она захватила меня.

Я не могу без нее, той, которая меня похитила.)

Антверпен, 14 декабря 1978 года

Мне не страшно, если меня толкнут.

У меня запас жизненных сил, как у черепахи.

Медленно, но уверенно я продвигаюсь вперед, я никогда не сдаюсь.

Но если кто-то перевернет меня

и я окажусь лежащим на спине,

я потерян.

Антверпен, 15 декабря 1978 года

Торжество жизни празднуют,

ему мстят, его возносят.

(Выбирайте врагов с тщательностью.)

Антверпен, 17 декабря 1978 года

Если ты художник, ты заново изобретаешь горячую воду

и думаешь, что ты оригинален, раз придумал квадратное колесо.

Но если у тебя не хватает смелости решиться на такое,

то ничему не научишься у искусства,

тогда ты не заслуживаешь того, чтобы стать художником.

Антверпен, 18 декабря 1978 года

Я выгляжу как художник (я это чувствую),

но внутри я старик, который все позабыл (я это знаю).

Антверпен, 19 декабря 1978 года

Что есть художник?

Кто-то, кто продает красоту

или ее защищает?

Антверпен, 20 декабря 1978 года

Стало модным провозглашать, что красота не имеет отношения к искусству.

Я верю в красоту, потому что ее нельзя приручить, и сила ее вечна.

Антверпен, 21 декабря 1978 года

Вещи, которые я делаю, обладают бессмысленностью.

Этим они меня украшают.

Антверпен, 22 декабря 1978 года

Эстетика силы

и поэтика улицы

загоняют людей культуры на деревья.

Они пугаются настоящей городской жизни.

Потому что бедность им незнакома.

Антверпен, 10 января 1979 года

Сейчас семь часов утра.

Я в зоне.

Я под кайфом

от рисования.

(Это наркотик.)

Антверпен, 11 января 1979 года

Сейчас пять часов утра.

Я снова потерял чувство времени.

Я парю в воздухе.

Я – карандаш и бумага.

Антверпен, 12 января 1979 года

I am the Lord of the Idiots.

(Потому что по ночам я могу получать такое наслаждение

от перочинного ножа, пары карандашей и листа бумаги.)

Антверпен, 13 января 1979 года

Иногда я бываю мухой.

Мухой-однодневкой.

(Самим ничтожеством, которое нервно носится в воздухе и исчезает в один хлопок.)

Антверпен, 14 января 1979 года

Я рисую рукой дьявола,

А если дьявол устает и его сводит судорогой,

то ангел рисует дальше.

(Разницы не видно.)

Антверпен, 4 марта 1979 года

Чего я хочу от самого себя?

Убедить себя самого?

Превзойти самого себя?

Или заставить исчезнуть моего умершего брата?

После экстаза придет ясность (надеюсь).

Антверпен, 6 марта 1979 года

Я рисую себя.

Я фотографирую себя.

Я снимаю себя на пленку.

Зачем?

Я изучаю себя?

Дело во мне или

в картине меня?

(Отколовшейся части моей личности.)

Антверпен, 7 марта 1979 года

Весь день работал над масштабным макетом

Дома Якоба Йорданса.

После чего поджег его

и снимал на супер восьмимиллиметровую камеру.

Потратил шесть катушек пленки.

Меня раздирает любопытство, что же там получилось.

Поэтическое уничтожение огнем и воскрешение светом.

Антверпен, 10 марта 1979 года

Две ночи без сна.

Мое сердце – опасный наркотик.

Две ночи подряд рисовал ручкой «Bic»

на половых тряпках с цветами бельгийского триколора.

Ну, какая еще страна в мире настолько сюрреалистична,

что моет полы собственным флагом?

Антверпен, 12 марта 1979 года

Каждую ночь я работаю, пока не начинает светать.

Я все равно не могу заснуть.

Я слишком много фантазирую.

И сейчас я паук, который может писать, рисовать и хочет изменить мир.

Я, этот паук, может ползти по стенам и ходить вниз головой по потолку.

Антверпен, 13 марта 1979 года

Я живу в творческом опьянении.

Я пью много воды

и выкуриваю по три пачки в день.

От меня остались кожа да кости.

Мое сердце дрожит в моей грудной клетке.

Я живу в состоянии наркоза.

Я парю в воздухе над моими рисунками.

Без сна.

Мои действия становятся все более аутичными?

Повтор – это единственный мой контакт с реальностью?

Антверпен, 25 марта 1979 года

Я изолировал себя уже на несколько дней и ночей.

Сейчас шесть часов утра.

Передо мной на блюдечке прекрасная коллекция окурков,

которые я собрал с пола.

Мой рацион на ближайшие часы.

Каждый окурок будет иметь особенный вкус,

потому что сигарет у меня больше нет,

а магазины еще закрыты.

Антверпен, 26 марта 1979 года

Мне нравится работать сериями.

Одержимость мне не чужда.

Одержимости – это маяки света

в моем темном ландшафте.

Антверпен, 29 марта 1979 года

Искусство – это поэтический памфлет,

который призывает к действию

и активно вовлекает публику в произведение искусства?

Я разрешаю публике вымыть моим искусством (биковскими тряпками)

Каменный пол в доме Якоба Йорданса.

Публика может вытереть ноги моим искусством.

(Маленькое посвящение Джеймсу Энсору?)

Антверпен, 4 апреля 1979 года

Все, к чему я прикасаюсь,

я хочу зарядить новой энергией.

И потом благодаря этому мои рисунки, скульптуры и инсталляции

будут излучать побуждающую и вдохновляющую силу.

Присутствие моих работ

будет активировать выставочные залы.

Антверпен, 18 апреля 1979 года

По совету моего отца я снова начал перерисовывать серию Альбрехта Дюрера (практически подделывать, бумага для рисования, толщина линий, расположение штриха, манера наносить тень…)

А в ближайшие ночи я попытаюсь перерисовать серию Рубенса.

Я начинаю верить в слова моего отца:

«Копировать гениев – значит проникать в искусство рисования».

Антверпен, 19 апреля 1979 года

Способность со-страдания и со-переживания кому-то еще существует в наше время?

У меня чувство, будто в этой области случилась катастрофическая инфляция.

Может, потому, что мы, люди искусства, настолько эгоцентричны?

Антверпен, 3 мая 1979 года

Я заперт в моих мучениях в попытках заснуть.

Чем больше я пытаюсь, тем меньше у меня получается сон.

Антверпен, 6 мая 1979 года

Уилл Бекерс продолжает унижать меня.

Он все время зовет меня

«мой юный Аполлон».

Во-первых, я ничей.

Во-вторых, я уже родился стариком.

В-третьих, я простой смертный по имени Зевс.

Он не понимает этого.

Я прощаю его, ведь он единственный в бельгийской театральной среде, у кого я хоть «чему-то» учусь.

Это «что-то» я описал бы как лояльность и чувство уважения к ремеслу создания театра.

Антверпен, 15 мая 1979 года

Сегодня был в зоопарке.

Прекрасный парк, чтобы помечтать и забыться.

Сделал зарисовки моих любимых зданий.

Например, Египетского храма.

Я встретил Клеопатру и всю ее искусал.

Она была бессмертной.

Антверпен, 5 июня 1979 года

Жизнь насекомых Жана Анри Фабра.

Я пожираю их.

Я уничтожаю их.

Я разрываю их.

Я перерисовываю их.

Антверпен, 7 июня 1979 года

Сколько Янов Фабров существует?

Может, у меня шизофрения?

Я говорю с ними со всеми,

иногда даже вслух.

В моей мастерской.

На улице.

Или я просто допрашиваю сам себя?

Антверпен, 9 июня 1979 года

Я хочу стать универсальным художником!

Провинциальным художником.

Не интернациональным художником,

зараженным болезнью «интернационалия».

Антверпен, 11 июня 1979 года

Контакт двух культур уничтожает и создает.

Чистоты не существует.

Автономная культура невозможна.

(Спасибо, Пабло Пикассо.)

Антверпен, 12 июня 1979 года

Когда я уничтожаю рисунок или скульптуру,

я чувствую,

будто в моем сердце тлеет труп.

Антверпен, 13 июня 1979 года

Вчера ровно в полночь я похоронил пять «банок с особым содержимым» на улице Оммеганкстраат прямо перед дверью галереи «Workshop 77».

Пять банок с маленькими объектами, скульптурами, рисунками и моими текстами.

Их должны найти в течение двухсот лет.

(Это капсулы с посланием в будущее.)

Kissed the streets, doors, houses and statues in Antwerp (21.6.1978, performance)

Амстердам, 3 июля 1979 года

Нидерландцы запирают

искусство в музеях,

как бельгийцы закрывают

психов в сумасшедших домах.

Амстердам, 4 июля 1979 года

Заниматься искусством, это, вероятно, потребность научиться заклинать.

Чтобы получить контроль над мистериями, которые не в состоянии постичь.

Антверпен, 20 августа 1979 года

Я дал солнцу заклеймить меня.

Два дня, десять часов солнца на пляже Синт-Аннеке.

На моей спине осталось слово «лунатик» маленькими буквами.

Антверпен, 1 сентября 1979 года

Две недели подряд

я готовлюсь

принять бой

и быть избитым.

Сейчас час ночи.

Около трех я начну бой.

Чтобы разбить в пух и прах это мое навязчивое состояние.

Я оделся и готов идти.

The fight (1979, 8 mm film)

Антверпен, 2 сентября 1979 года

Вчера ночью провел пару часов в отделении

Неотложной помощи больницы Стёйвенберг.

Результат:

одно треснувшее ребро,

один сломанный мизинец

и множество швов на лбу.

Моя территория – ночь,

и на ней я пытаюсь дать понять моему телу,

что уязвимое не имеет никакого отношения к ПЛОТИ И КРОВИ.

Антверпен, 4 сентября 1979 года

Моя спальня – это гроб.

А я – мертвец,

который проснулся и жадно глотает воздух.

Антверпен, 6 сентября 1979 года

Я сделал на двадцатифранковых купюрах

рисунки китайскими чернилами.

Я до истерики потешался над моим королем.

Я не знал пощады.

Я воспользовался им и использовал его

со всей отдачей, расчетливо и почти набожно.

Антверпен, 12 сентября 1979 года

Сейчас половина пятого ночи.

Это было так сильно и проникновенно.

Это было настоящее переживание, мой «Money Performance».

Я не могу заснуть от возбуждения.

Из-за чувства, будто все мои эмоции попали в миксер.

Внутри меня до сих пор бьет дрожь.

Отчего?

От боли, потому что публика била и пинала меня?

От страха и трусости, потому что я испугался?

Но самое важное, это чувство счастья и победы от

SIMPLY THE ACT OF DOING IT!

Антверпен, 13 сентября 1979 года

MY BODY IS A BATTLEFIELD.

МОЕ ТЕЛО – ПОЛЕ БОЯ.

Мои ребра болят,

я весь в синяках.

Мои синие медали, которые я получил за мой

Money Performance.

И я с гордостью их ношу!

The Rea(dy)-make of the Money Performance (11.1.1980, performance)

Антверпен, 14 сентября 1979 года

Каждую ночь пишу спермой,

но, видимо, этого недостаточно, чтобы сделать мою жизнь выносимой.

Я должен рисовать и на бумаге.

Антверпен, 15 сентября 1979 года

Особенные ночи.

Посредственные дни.

Смена искусства и секса.

Иногда мне кажется, что я занимаюсь искусством, чтобы обуздать фанатичную похоть и сексуальную извращенность.

НЕТ!

Психологическая бредятина.

Искусство – это искусство.

Секс – это секс.

Что их объединяет – концентрация и страсть.

Антверпен, 16 сентября 1979 года

Почему?

Я успокаиваюсь только, когда ужасно обращаюсь с самим собой.

Антверпен, 17 сентября 1979 года

Вышли первые рецензии на мой Money Performance.

Они все положительные, но никто нечего не понял.

Художник задает вопросы

и приглашает к дискуссии.

Проблема критиков в том, что они уверены, будто уже знают ответы.

Фиренце, 5 октября 1979 года

Может, моя работа – путешествие

между крайностями высмеивать или обожествлять самого себя?

Может, это путешествие – работа

между крайностями высмеивать или обожествлять самого себя?

Фиренце, 9 октября 1979 года

Сегодня я снова исчез.

Я существовал так недолго,

что у меня даже почти не осталось личности.

Я был заперт в собственном теле.

Мое тело было могилой, и время от времени кто-то поднимал над ней памятник, чтобы посмотреть, лежит ли там до сих пор тот живой мертвец.

Фиренце, 10 октября 1979 года

Мой парадный автопортрет – червяк, переодетый кардиналом, –

не разрешили выставить.

Организаторы испугались скандала?

Иногда полезно отречься от собственного характера.

Я решил быть бережливым

и выставить работы только на две недели.

Фиренце, 15 октября 1979 года

Конфронтация между языком и изображением

Должна вызывать напряжение,

которое оставляет раны

между двумя коммуникативными знаками.

Из этих ран должна течь кровь.

Может, объекты – это и есть кровь?

Если бы это было так,

то эти объекты должны дрожать от жизни в них

и излучать значение

(мысль поэта-художника).

Антверпен, 4 ноября 1979 года

Сегодня ночью я хочу быть Фредом Астером.

Сегодня ночью я хочу быть убийцей.

Антверпен, 7 ноября 1979 года

Сегодня снимал на восьмимиллиметровую камеру множество различных действий.

Я был как моя любимая горилла из зоопарка

(я съел собственную рвоту).

Я был агрессивной немецкой овчаркой

(с пеной изо рта).

Я, который дерется сам с собой

(до крови).

Антверпен, 8 ноября 1979 года

Я люблю устраивать перед камерой «личные» представления.

Я получаю удовольствие и наслаждение, когда делаю с собственным телом самые идиотские и экстремальные вещи.

(Может, я самовуайерист?)

Антверпен, 9 ноября 1979 года

Я хочу вывернуть мое тело наизнанку,

Чтобы посмотреть, что там внутри,

Или как оно реагирует и как управляет моими мыслями.

Я доктор Менгеле

В моем собственном концлагере искусства.

Антверпен, 10 ноября 1979 года

Снимать кино – значит кадрировать и проникать внутрь.

Камера – это мой пенис.

Объектив – рот моего пениса.

Свет – это сперма.

Пелликула – это вагина.

(Мне нужно попросить женщину-художницу снимать мои акции.)

Антверпен, 4 декабря 1979 года

Сегодня я опять вернулся к человеку с маской.

Он снял мою претенциозную грубую морду

и за этой маской оказалось доброе заплаканное лицо.

Антверпен, 7 декабря 1979 года

Что я себе вообразил?

Что я пришел в этот мир,

чтобы приравнять себя к лучшим?

А что мне еще остается?

Совершить самоубийство!

Антверпен, 6 января 1980 года

На руках поганые карты, но ты выигрываешь, потому что блефуешь.

На руках хорошие карты, но ты проигрываешь, потому что испугался.

Проиграл кучу денег в покер.

Но я люблю эту игру (сила, когда все решает одна секунда).

Антверпен, 7 января 1980 года

В каждой игре прячется смерть.

Может, это такое упражнение, чтобы дать нам привыкнуть к мысли, что мы исчезнем?

Антверпен, 8 января 1980 года

Я нервная машина.

Это она производит так много энергии (или это мои вечно неуверенные поиски)?

Антверпен, 18 января 1980 года

Бросить вызов самому себе.

Я люблю врать внешнему миру.

И тогда мне приходится постараться, чтобы ложь стала правдой.

Доказать самого себя.

Антверпен, 26 января 1980 года

Я делаю несколько разных

Автопортретов (карандаш на бумаге).

И каждый раз я выгляжу по-разному.

Иногда я похож на психопата.

Иногда просто на дебила.

И даже на рождественскую елку.

Антверпен, 3 февраля 1980 года

Я все лучше могу рисовать сам себя.

Я начинаю узнавать свою морду, свою маску.

Что такое автопортрет?

Кто-то, кто отрицает, что он мертв.

Антверпен, 7 февраля 1980 года

Я не понимаю мое тело.

Мое тело, это какая-то головокружительная упаковка.

Иногда я думаю, что мне нужно сменить профессию и стать хирургом.

Это поможет?

Антверпен, 9 февраля 1980 года

Я чувствую, что я в депрессии.

Нехватка сна?

Чувство потери.

Предостережение о завтрашней бесчувственности.

Замкнуться в себе, не говорить и молчать, погрузившись в мысли.

Я смирюсь с этим, тогда я смогу лучше сконцентрироваться на моих карандашных рисунках (серия автопортретов под темой «слышать-видеть-говорить»).

Антверпен, 14 февраля 1980 года

Я не хочу привязывать себя только к одному стилю, к одной среде, сообществу…

Я хочу беспрепятственно перемещаться в любых категориях и в любом времени.

Антверпен, 15 февраля 1980 года

Я живу в своем личном перформансе.

Мне нужно пригласить публику.

Я рисовальная машина.

Четыре дня и четыре ночи не сомкнуть глаз и рисовать все, что приходит в голову, все, что попадается на глаза. Стены, двери, шкафы, кровать, мою одежду, собственное тело и так далее.

Искать собственные границы в каком-то самогипнозе.

Рисование как прямой взгляд на собственное уничтожение и исчезновение.

Антверпен, 16 февраля 1980 года

Глупо думать, будто не существует ничего вне нашего поля зрения.

А еще глупее полагать, будто то, что не в силах понять или придумать мы сами, не сможет понять или придумать никто другой.

Антверпен, 20 февраля 1980 года

Концептуальное искусство выходит из моей глотки.

Искусство не имеет ничего общего с демократизацией знаний.

Публика, которая все понимает, делает все посредственным.

Я надеюсь, что мои портреты останутся необъяснимыми.

Искусство, находящееся под контролем разума, не уйдет далеко.

Антверпен, 22 февраля 1980 года

Хорошо ли я сплю?

Если бы мне только разрешили!

Но кто должен мне разрешить?

(Я никогда не смогу дать ответ на этот вопрос.)

Часто ли тебе снятся сны?

Я читаю и вижу мои сны.

Что же ты видишь и что ты читаешь?

(Картины и тексты может прочесть и увидеть лишь тот, кому они нужны.)

Антверпен, 24 февраля 1980 года

Шесть утра.

Мое тело окоченело от холода.

Закончилась первая ночь моего уличного проекта «Art as a Cultivated Boredom».

Я сделал шариковыми ручками «Bic» большой рисунок на рекламном щите фирмы «Bic».

На углу Схейнпоорт и Маатстраат.

Это автопортрет с высунутым языком, а под ним надпись:

YOU WANT TO SUCK ME?

Will Doctor Fabre cure you? (1980, red paint on black and white photo)

Антверпен, 25 февраля 1980 года

Полный провал сегодня ночью.

Забыл поменять батарейки, свет был совсем слабый. Да еще для полного счастья стоял жуткий холод, так что даже чернила в ручках замерзли.

Но тем не менее промучился несколько фантастических часов.