Текст книги "Казино «Руаяль»"

8. Красные абажуры и шампанское

Бонд вернулся в свой номер, где и на этот раз не оказалось следов вторжения, скинул с себя одежду, долго отмокал в горячей ванне, которую завершил ледяным душем, и наконец растянулся на кровати. До условленной встречи с девушкой в баре «Сплендида» оставался час, в течение которого можно было отдохнуть и собраться с мыслями, – целый час на то, чтобы тщательно проанализировать план предстоящей игры и дальнейших событий во всех возможных комбинациях, от триумфа до полного поражения. Следовало определить роли второстепенных участников – Матиса, Лейтера, мисс Линд – и просчитать действия противника в самых различных обстоятельствах. Бонд закрыл глаза и усилием мысли прогнал в воображении череду тщательно выстроенных сцен, будто разглядывая в калейдоскопе сменяющиеся узоры из цветных стеклышек.

Без двадцати девять все варианты последствий, к которым мог привести поединок с Ле Шифром, были исчерпаны. Бонд встал, оделся и напрочь выбросил из головы видения будущих событий.

Повязывая узкий черный атласный галстук, он невозмутимо рассматривал в зеркале свое отражение. Серо-голубые глаза глядели спокойно, насмешливо и внимательно. Короткая непослушная прядь черных волос закручивалась над правой бровью широкой запятой. Тонкий вертикальный шрам, рассекавший правую щеку, придавал лицу нечто пиратское. Какой уж тут Хоги Кармайкл, думал Бонд, укладывая в плоский портсигар из литой бронзы пятьдесят морлендовских сигарет с тройным золотым ободком. Матис уже передал ему слова девушки о его внешности.

Бонд сунул портсигар в задний карман брюк и щелкнул черной зажигалкой «Ронсон», чтобы проверить, осталось ли в ней горючее. Спрятав в карман тонкую пачку десятитысячных купюр, он выдвинул ящик, вынул оттуда легкую замшевую наплечную кобуру и надел ее с левой стороны, так чтобы она висела примерно на три дюйма ниже подмышки. Затем открыл другой ящик, вытащил спрятанную под рубашками плоскую «беретту» двадцать пятого калибра с каркасной рукояткой, достал из нее обойму и патрон из ствола, несколько раз быстро проверил затвор, под конец нажав на спусковой крючок. Потом вставил обойму обратно, дослал патрон в патронник, включил предохранитель и спрятал оружие в неглубокую сумку кобуры. Наконец он внимательно оглядел комнату, проверяя, не забыл ли чего, и надел поверх вечерней штофной сорочки однобортный смокинг.

Бонд был хладнокровен и расслаблен. Подойдя к зеркалу, он убедился, что пистолет под левой рукой совершенно не виден, поправил галстук и покинул номер, заперев дверь на ключ.

Когда он подошел к ступеням низенькой лестницы, ведущей ко входу в бар, то услышал, как позади открылись двери лифта и мелодичный голос невозмутимо произнес:

– Добрый вечер.

Это была его спутница. Она спокойно стояла, ожидая, когда Бонд сам подойдет к ней.

Он хорошо запомнил, насколько она красива, и потому не удивился, что это вновь взволновало его. На ней было черное бархатное платье, простое, но чрезвычайно элегантное – пошить такое способны от силы полдюжины портных во всем мире. Тонкое бриллиантовое колье, охватывающее шею, и бриллиантовая брошь на глубоком V-образном вырезе платья лишь подчеркивали соблазнительную пышность груди. Наряд дополняла плоская черная вечерняя сумочка – небольшая скромная вещица, которую девушка держала в согнутой руке на уровне талии. Черные волосы были уложены в гладкую прическу, лишь кончики прядей под подбородком слегка загибались внутрь.

Она была великолепна, и сердце Бонда забилось сильнее.

– Вы изумительно выглядите! Должно быть, в радиобизнесе дела идут неплохо.

Девушка взяла его под руку.

– Не возражаете, если мы прямо сейчас отправимся ужинать? – спросила она. – Я хочу произвести фурор, однако должна открыть вам страшную тайну. Черный бархат сильно мнется, когда садишься. Кстати, если сегодня вечером до вас донесутся мои истошные вопли, знайте: я ненароком угодила в плетеное кресло.

Бонд рассмеялся:

– Конечно, идемте! Пока готовят ужин, мы с вами выпьем по рюмке водки.

Она с удивлением воззрилась на него, и он тотчас поправился:

– Или по коктейлю, если вам угодно. Здесь лучшая кухня во всем Руайале.

На миг он почувствовал себя уязвленным тем, с какой иронией и даже едва заметным пренебрежением встретила она его готовность подстраиваться под нее.

Впрочем, они не успели всерьез скрестить шпаги, и пока угодливый метрдотель сопровождал их через переполненный зал, холодок рассеялся, и Бонд, шедший позади спутницы, наблюдал, как головы посетителей поворачиваются ей вслед.

Самая изысканная часть ресторана располагалась под застекленным полусферическим куполом, возвышавшимся над зимним садом отеля, точно корма корабля, но Бонд выбрал столик в одном из парных альковов, устроенных в дальнем торце просторного помещения еще в эдвардианские времена. Отделенные от остального зала альковы с позолотой на белых стенах были украшены настольными лампами и бра в стиле позднего ампира с красными шелковыми абажурами.

Пока пара разбирала затейливую вязь названий, выведенных красными чернилами в меню огромного формата, Бонд кивком подозвал сомелье и обратился к своей спутнице:

– Что вы решили?

– Я бы выпила рюмку водки, – ответила она просто и вновь углубилась в изучение меню.

– Маленький графин очень холодной водки, – сделал заказ Бонд. Потом резковато заметил: – Я не смогу выпить за ваше новое платье, пока не узнаю вашего имени.

– Веспер, – откликнулась она, – Веспер Линд.

Бонд недоуменно уставился на нее.

– Вообще-то мне уже надоело объяснять, – проговорила она. – Я родилась одним очень ненастным вечером. Так рассказывали мне родители. Очевидно, меня назвали в память о нем[35]35
  Vesper – вечер (лат.).


[Закрыть]. – Она улыбнулась. – Некоторым людям это по душе, другим нет. А я просто привыкла.

– Мне кажется, замечательное имя, – сказал Бонд. Ему в голову пришла внезапная мысль. – Можно, я одолжу его у вас?

И он рассказал о коктейле с мартини собственного изобретения, которому никак не мог придумать название.

– «Веспер»! – произнес он. – Звучит превосходно и очень соответствует тому сумеречному часу, когда люди во всем мире будут пить мой коктейль. Что же, отдадите мне ваше имя?

– Только когда попробую коктейль! – пообещала девушка. – Судя по всему, речь идет об исключительном напитке.

– Мы с вами продегустируем его, когда все кончится, – ответил Бонд. – Отпразднуем победу или поражение. Итак, вы уже выбрали блюдо? Прошу вас, заказывайте самое лучшее, – добавил он, заметив, что она колеблется, – не подводите свое прекрасное платье!

– Я рассматривала два варианта, – со смехом призналась Веспер. – Оба, должно быть, восхитительны, но иногда действительно забавно примерить на себя роль миллионерши, поэтому, раз вы не против… Пожалуй, начну с икры, после закажу rognon de veau[36]36
  Телячьи почки (фр.).


[Закрыть] с pommes soufflés[37]37
  Картофельным суфле (фр.).


[Закрыть]. Затем пусть будет fraises des bois[38]38
  Земляника (фр.).


[Закрыть] со сливками. Считаете такую самоуверенность и мотовство верхом неприличия? – Она улыбнулась и вопросительно взглянула на него.

– Скорее верхом добродетели. В конце концов, это всего лишь вкусная и полезная еда. – Он повернулся к метрдотелю и добавил: – И принесите нам побольше гренков. Икры-то обычно бывает достаточно, а вот гренков не хватает, – объяснил он Веспер и вернулся к меню: – Я присоединюсь к мадемуазель и тоже закажу икру, затем принесите tournedos[39]39
  Бифштекс (фр.).


[Закрыть] с кровью под sauce Béarnaise[40]40
  Беарнским соусом (фр.).


[Закрыть] и coeur d’artichaut[41]41
  Артишоки (фр.).


[Закрыть]. Пока мадемуазель наслаждается земляникой, я буду лакомиться авокадо, сдобренным капелькой французской заправки. Одобряете?

Метрдотель поклонился.

– Мои поздравления, мадемуазель и мсье! Мсье Жорж. – Он повернулся к сомелье и повторил специально для него весь перечень заказанных блюд.

– Parfait![42]42
  Гениально! (фр.)


[Закрыть] – воскликнул сомелье, протягивая гостям карту вин в кожаном переплете.

– Если вы не против, – объявил спутнице Бонд, – сегодня я предпочел бы выпить с вами шампанского. Это чудесное вино придется как нельзя кстати… надеюсь, – прибавил он.

– Да, от шампанского я не откажусь, – ответила Веспер.

Уперев палец в меню, Бонд обратился к сомелье:

– «Теттенже» сорок пятого года?

– Отменное вино, мсье, – ответил сомелье, – однако, если позволите… – Он ткнул в список вин карандашом: – Блан де блан брют сорок третьего года той же марки не имеет себе равных.

Бонд улыбнулся.

– Пусть будет так. Это не самая известная марка, – объяснил он своей спутнице, – но, вероятно, лучшее шампанское в мире. – Внезапно он усмехнулся, уловив в собственных словах некоторую напыщенность: – Вы должны меня простить. Это глупо, но я помешан на вкусной еде и хороших напитках. Отчасти потому, что я холостяк, но главным образом из-за привычки уделять внимание мелочам. Со стороны выглядит чересчур претенциозно, но, видите ли, когда я работаю, мне чаще всего приходится есть в одиночестве – от скуки волей-неволей становишься разборчивым.

Веспер улыбнулась.

– Прекрасное качество, – заметила она. – Кроме того, любому занятию следует отдаваться в полной мере, не упуская ни единой возможности. По-моему, именно так и надо жить. Впрочем, звучит как-то слишком по-детски, – извиняющимся тоном добавила она.

Принесли маленький графинчик водки в ведерке с дробленым льдом, и Бонд наполнил стопки.

– Что ж, во всяком случае, я с вами согласен, – ответил он, – а теперь выпьем за то, чтобы нам сегодня повезло, Веспер.

– Да, – тихо ответила девушка, поднимая стопку и с пристальным вниманием заглядывая ему в глаза. – Надеюсь, все пойдет как надо.

Бонду показалось, что во время своей реплики Веспер невольно передернула плечами, но затем она порывисто наклонилась к нему:

– У меня есть кое-какие новости от Матиса. Ему не терпится самому вам рассказать. Речь о бомбе. Невероятная история.

9. Правила баккара

Бонд осторожно огляделся, но вокруг никто не мог их подслушать, а икра ожидалась только вместе с горячими гренками, которые еще готовились.

– Говорите! – Глаза у него заблестели.

– Они перехватили третьего болгарина по пути в Париж. Он ехал в «ситроене» и для виду подобрал на дороге двух путешественников-англичан. На дорожном посту он так неразборчиво лепетал по-французски, что у него попросили документы, а он в ответ вытащил пистолет и выстрелил в одного из патрульных мотоциклистов. Однако другой патрульный, уж не знаю как, ухитрился повязать его, не дав совершить самоубийство. Затем этого болгарина доставили в Руан и выудили из него подробности – полагаю, с помощью фирменных французских приемчиков. Очевидно, он из тех, кого засылают во Францию специально для совершения диверсий, наемных убийств и тому подобных заданий. Коллеги Матиса уже работают над поимкой остальных участников. За ваше устранение им посулили два миллиона франков. Агент, который инструктировал болгар, уверял, что, если все будет сделано правильно, их никогда не поймают. – Она глотнула водки. – Но вот что любопытно. Агент передал им два футляра для фотокамер, которые вы видели. Сказал, что яркие цвета облегчат задачу и что в синем футляре – очень мощная дымовая шашка, а в красном – взрывчатка. Когда один из них бросит красный футляр, другой должен будет нажать кнопку на синем, и под прикрытием дыма они скроются с места. В действительности же дымовая шашка была чистейшей воды враньем, предназначенным лишь для того, чтобы болгары поверили, будто смогут уйти. В обоих футлярах находились совершенно идентичные фугасные мины. Никакой разницы между красным и синим футлярами не было! Задумка состояла в том, чтобы одновременно уничтожить и вас, и бомбометателей, не оставив никаких следов. С третьим исполнителем, предположительно, тоже собирались каким-нибудь образом расправиться.

– Продолжайте, – сказал Бонд, восхищенный столь изобретательной уловкой.

– Так вот, болгары, по-видимому, попались на удочку, но решили действовать наверняка. Куда логичнее, подумали они, сначала бросить дымовую шашку, а уж потом, в густом дыму, метнуть в вас мину. Вы своими глазами видели, как один из них нажал переключатель на синем футляре и тем самым привел в действие мнимую дымовую шашку. Само собой, оба они взлетели на воздух.

Третий болгарин дожидался сообщников за «Сплендидом». Когда он увидел, чт́о произошло, то решил, будто его товарищи допустили какую-то ошибку. Но полиция нашла фрагменты неразорвавшейся мины из красного футляра, а заодно повязала и третьего участника заговора. Когда он понял, что их надули и что его друзей заранее намеревались убить, у него развязался язык. Думаю, он все еще говорит. Но никаких доказательств связи всей этой истории с Ле Шифром не найдено. Их нанял некий посредник, возможно один из телохранителей француза; имя самого Ле Шифра выжившему болгарину абсолютно ни о чем не говорит.

Как только она закончила рассказ, официанты принесли икру, горку горячих гренков и маленькие блюдечки с мелко нарезанным зеленым луком и тертыми крутыми яйцами (белок отдельно от желтка).

Икра перекочевала к ним на тарелки, и какое-то время оба молча лакомились ею.

Затем Бонд произнес:

– Роль жертвы, поменявшейся местами с убийцами, доставляет немалое удовлетворение. А вот они в буквальном смысле слова попались в собственную ловушку. Матис, верно, очень доволен: за двадцать четыре часа нейтрализовать пятерых!

И он рассказал ей о том, как были расстроены планы четы Мюнц.

– Кстати, – поинтересовался Бонд, – а как вы сами оказались подключены к этому делу? В каком подразделении вы работаете?

– Я персональный помощник руководителя «С», – ответила Веспер. – Поскольку план разработан им, он пожелал, чтобы его подчиненные участвовали в операции, и спросил у М. разрешения отправить меня сюда. Речь, кажется, шла только о том, чтобы я обеспечивала связь, поэтому М. согласился, хоть и предупредил моего шефа, что вы будете в ярости из-за вынужденной необходимости работать с женщиной. – Веспер смолкла, но Бонд ничего не ответил, и тогда она продолжила: – Я встретилась с Матисом в Париже, и мы вместе приехали сюда. Моя подруга служит продавщицей у Диора, так вот, она каким-то образом ухитрилась одолжить для меня все эти вещи, а также платье, в котором я была утром, иначе я просто не смогла бы состязаться в роскоши с подобной публикой. – И она обвела рукой зал. – На работе мне все страшно завидовали, хотя не знали, в чем будет состоять мое задание. Было лишь известно, что мне предстоит сотрудничать с «двойным нулем». Разумеется, вас считают настоящими героями! Я была польщена.

Бонд нахмурился.

– Войти в число «двойных нулей» не так уж сложно, если готов убивать людей, – проговорил он. – Вот и весь смысл этого номера. Гордиться здесь особенно нечем. За пресловутые два нуля я заплатил жизнями японского шифровальщика в Нью-Йорке и норвежского двойного агента в Стокгольме. Возможно, они были достойными людьми. Просто их закрутило в мировом водовороте, как того югослава, которого убрал Тито. Это нелегкая профессия, но если взялся за дело, приходится исполнять приказания. Как вам тертое яйцо с икрой?

– Изумительное сочетание, – ответила она. – Мне все тут по вкусу. Как жаль, что… – Девушка осеклась, встретив ледяной взгляд Бонда.

– Если бы не работа, нас бы здесь не было, – сказал он.

Неожиданно Бонд пожалел и о дружеской близости, возникшей между ними во время ужина, и о своей откровенности. Он чувствовал, что наговорил лишнего и что сугубо рабочие отношения стали превращаться в нечто большее.

– Обсудим предстоящую операцию, – сухо произнес он. – Я объясню, что собираюсь делать, и расскажу, чем вы можете мне помочь. Боюсь, не слишком многим, – добавил он. – Итак, начнем.

Он в общих чертах обрисовал план операции и перечислил возможные варианты развития событий.

Метрдотель проследил за сменой блюд, после чего они опять приступили к еде, наслаждаясь изумительными вкусами, и Бонд продолжил свою речь.

Веспер была холодна, однако покорно внимала ему. Внезапная суровость Бонда обидела ее, она упрекала себя за то, что не прислушалась к предостережениям шефа.

«Он человек дела, – говорил руководитель «С», объясняя ей задание. – Не воображайте, что едете туда развлекаться. Ни о чем, кроме порученной ему работы, он не думает и не успокоится, пока не выполнит свою миссию. Впрочем, он профессионал, каких мало; рядом с ним вы не потратите время напрасно. Он привлекателен, однако не вздумайте в него влюбляться. По-моему, у него просто нет сердца. В любом случае, желаю вам удачи. Берегите себя».

В поведении Бонда содержался некий вызов, и, конечно, девушка была польщена, интуитивно догадавшись, что чем-то его зацепила. Но после первого же намека на то, что им хорошо вдвоем, – намека, проскользнувшего в начальных словах обычной светской фразы, – он вдруг ощетинился и замкнулся в себе, точно теплые человеческие отношения были для него хуже отравы. Она чувствовала себя униженной и обманутой. Потом мысленно пожала плечами и сосредоточила внимание на указаниях Бонда. Подобной ошибки она впредь не совершит.

– …И главное, надо уповать на то, что удача улыбнется мне, а от него отвернется. – Затем Бонд принялся объяснять правила игры в баккара: – Она мало чем отличается от остальных азартных игр. Шансы банкомета и понтера более или менее равны. Только если удача покинет кого-то из них, другой сумеет сорвать банк. Сегодня Ле Шифр, по нашим сведениям, выкупил место банкомета у египетского синдиката, который держит здесь главные столы. Мой противник заплатил за это миллион франков, следовательно, его капитал сократился до двадцати четырех миллионов. У меня примерно столько же. В игре будет, по моим прикидкам, человек десять.

Все участники рассаживаются вокруг банкомета за большим столом в форме фасолины.

Как правило, стол разделен на две половины. Банкомет ведет две игры: против левой и правой половин. Но в Руайале любителей баккара немного, и Ле Шифр собирается помериться силами только с одной половиной. Это весьма необычно, потому что шансы банкомета в подобном случае не так высоки, но все же они в его пользу, а кроме того, он, разумеется, контролирует размер ставок.

Итак, банкомет сидит в центре стола, рядом с крупье, который собирает карты и объявляет ставки, и chef de partie, исполняющего обязанности арбитра. Я постараюсь оказаться прямо напротив Ле Шифра. Перед ним будет стоять «башмак»[43]43
  «Башмак» (сабо, шуз) – специальный деревянный ящик для карточных колод, напоминающий деревянный башмак (сабо).


[Закрыть] с шестью хорошо перетасованными колодами. Любые манипуляции с «башмаком» исключены. Крупье тасует колоду, потом кто-нибудь из играющих снимает ее и на глазах у всего стола кладет обратно в «башмак». Мы проверили штат казино – все как один безупречны. Правда, существует вариант с краплеными картами: он соблазнителен, но практически невыполним, поскольку требует участия по меньшей мере крупье. В любом случае придется следить и за этим.

Бонд отпил глоток шампанского и продолжал:

– Теперь перейдем непосредственно к игре. Банкомет объявляет банк открытым с пятисот тысяч франков (то есть примерно пятисот фунтов). Все места за столом пронумерованы, счет начинается справа от банкомета, и игрок номер один, сидящий рядом с банкометом, может либо принять ставку (в этом случае он выкладывает свои деньги на середину стола), либо спасовать, если сумма чересчур велика для него или же он не желает делать ход. После этого право принять ставку переходит к номеру второму, затем к третьему и так далее. Если никто из игроков ставку не принимает, она предлагается всему столу, и участвовать в туре сможет каждый, порой даже зрители, стоящие за спинами игроков, пока не наберется пятьсот тысяч.

Начальная ставка невелика, и ее примут сразу же. Но когда дело доходит до миллиона или двух, бывает трудно найти понтера и даже группу понтеров, если банкомету явно везет. В такой момент я обязательно буду вступать в игру – впрочем, я и без того не упущу ни единого шанса атаковать Ле Шифра, пока кто-нибудь, я или он, не разорится. На это может уйти некоторое время, но в конце концов один из нас непременно одолеет другого, невзирая на других игроков, хотя и они, безусловно, тоже имеют возможность сделать моего противника богаче или беднее.

Будучи банкометом, Ле Шифр имеет определенное преимущество в игре, но даже зная, что я бросил ему вызов, он сможет только гадать, какими средствами я располагаю, и неизвестность слегка потреплет ему нервы, что, я надеюсь, уравняет наши шансы.

Он прервался, так как в этот момент принесли землянику и авокадо.

Некоторое время они ели молча, затем, пока подавали кофе, беседовали о посторонних предметах. После оба закурили. Ни бренди, ни ликер они заказывать не стали. Наконец Бонд почувствовал, что настало время раскрыть саму механику игры.

– Это очень просто, – сказал он, – вы сразу все поймете, если когда-нибудь играли в двадцать одно, где нужно набрать столько карт, чтобы сумма очков была ближе к двадцати одному, чем у банкомета. А в баккара я беру себе две карты, и банкомет поступает так же. Если кто-то из нас не выигрывает немедленно, мы берем еще по одной карте. Цель игры – взять две или три карты, так чтобы общая сумма очков составляла девять или число, максимально близкое к девяти. Фигуры и десятки не стоят ничего, туз дает одно очко, остальные карты оцениваются по номиналу. В числе набранных очков учитывается только последняя цифра. То есть девять плюс семь равняется шести, а не шестнадцати. Выигрывает тот, кто наберет сумму очков, максимально близкую к девяти. Если ничья – игра начинается снова.

Веспер внимательно слушала, и от нее не укрылось отсутствующее выражение лица Бонда.

– Если банкомет, – продолжал 007, – сдал мне две карты и сумма очков составила восемь или девять (то есть получилась так называемая натуральная комбинация), я открываю карты и выигрываю – при условии, что он не набрал столько же или больше. Положим, натуральная комбинация не выпала. Тогда у меня могут оказаться семь или шесть очков (и я попрошу либо не попрошу еще одну карту), пять очков или меньше пяти (и в этом случае я определенно прикуплю третью карту). Пятерка – это переломный пункт в игре. Если набрать пять очков, шансы на победу и поражение равны.

Только когда я попрошу прикуп либо постучу пальцем по картам, что будет означать отказ, банкомет имеет право заглянуть в свои карты. Если у него составилась натуральная комбинация, он раскрывается и выигрывает. В противном случае он оказывается перед той же дилеммой, что и я. Однако мои действия помогут ему принять решение, брать или не брать третью карту. Если я остаюсь при своих, логично предположить, что у меня пять, шесть или семь очков; если беру третью карту, значит, у меня меньше шести и я смогу как улучшить, так и ухудшить свое положение. А карта эта сдается открытой. Увидев ее стоимость и просчитав мои шансы, банкомет поймет, брать ему прикуп или нет.

Следовательно, некоторый перевес все-таки на его стороне: у него есть крошечная подсказка в случае прикупа. Но в этой игре есть позиция, которая неизменно вызывает затруднение: брать третью карту при пяти очках или отказаться? И как поступит в аналогичном случае ваш соперник? Некоторые игроки берут всегда, другие – никогда. Я доверяю интуиции. В конечном счете, – прибавил Бонд, гася сигарету и делая знак, чтобы принесли счет, – все решают, восьмерка или девятка, и нужно только позаботиться, чтобы выжать из них больше противника.