Текст книги "Голдфингер"

8. Игра ва-банк

– Добрый день, Блэкинг. Все в порядке? – Голос звучал очень важно. – Я видел машину на стоянке. Я думаю, это не на игру.

– Я не уверен, сэр. Это один старый член клуба заехал починить клюшку. Не хотите ли, чтобы я его спросил, сэр?

– Кто это? Как его зовут?

Бонд жестко усмехнулся, напрягая слух, не желая упустить ни малейшей подробности.

– Мистер Бонд, сэр.

Повисла пауза.

– Бонд?

Голос не изменился, слышалась лишь вежливая заинтересованность.

– Я недавно встречал человека с такой фамилией. Как его имя?

– Джеймс, сэр.

– Да, да.

На сей раз пауза была продолжительной.

– Он знает, что я здесь?

Бонд физически ощущал, как Голдфингер проигрывает ситуацию.

– Он на складе, сэр, и, должно быть, видел, как вы подъехали.

Альфред не солгал ни разу в жизни, подумал Бонд, и не сейчас начнет.

– Неплохая мысль.

Теперь голос Голдфингера смягчился. Он явно чего-то хотел от Альфреда Блэкинга, хотел получить информацию.

– Какую игру этот парень играет? Какой у него гандикап?

– Он хорошо играл, когда был мальчишкой, сэр, а с тех пор я его не видел в игре.

– Хм.

Бонд чувствовал, что Голдфингер взвешивает полученную информацию, и был уверен, что тот клюнет. Он взял из своей сумки клюшку и начал натирать рукоятку мелом, чтобы выглядеть занятым. Скрипнула половица. Бонд отодвинулся в сторону, продолжая стоять спиной к двери.

– Кажется, мы с вами встречались.

Голос, прозвучавший в дверях, был нейтрален и тих. Бонд быстро глянул через плечо.

– Боже, вы меня напугали. – Он изображал узнавание. – Голд… Голдман… Голдфингер?

Надеясь, что не переигрывает, Бонд сказал с легким оттенком неприязни и недоверия:

– Откуда вы свалились?

– Я говорил, что играю здесь. Помните?

Голдфингер проницательно смотрел на него широко открытыми глазами, и опять у Бонда возникло ощущение, что его череп просвечивается рентгеном.

– Нет.

– Разве мисс Мастертон не передала вам то, что я просил?

– Нет, а что это было?

– Я сказал, что буду здесь и хотел бы сыграть с вами в гольф.

– Ну что же, – произнес Бонд с холодной учтивостью, – когда-нибудь мы с вами сыграем.

– Я обычно играл с профессионалом. Буду вместо этого играть с вами.

Голдфингер просто констатировал факт. Вне сомнения, он клюнул. Теперь нужно аккуратно подсечь.

– Почему бы нам не сыграть в другой раз? Я приехал заказать клюшку. К тому же я давно не играл, и, скорее всего, нет кэдди.

Бонд был настолько груб, насколько это возможно. Было совершенно очевидно, что он абсолютно не желает играть с Голдфингером.

– Я тоже не играл некоторое время. (Чертов лжец, подумал Бонд). А для того чтобы заказать клюшку, не нужно много времени.

Голдфингер обернулся назад.

– Блэкинг, у вас есть кэдди для мистера Бонда?

– Да, сэр.

– Тогда все в порядке.

Бонд резко засунул свою клюшку обратно в сумку.

– Ну ладно, хорошо.

Он придумал, как окончательно посадить Голдфингера на крючок, и грубо произнес:

– Но я должен предупредить, что предпочитаю играть на деньги. Я не могу тратить время на то, чтобы гонять мяч развлечения ради.

Бонду самому нравился изображаемый им типаж.

Сверкнули бледные глаза Голдфингера победным блеском, или это только показалось?

– Мне это подходит. Как вам угодно. Без гандикапа, конечно. Мне показалось, вы сказали, что у вас девять?

– Да.

– Где, могу я узнать? – осторожно спросил Голдфингер.

– Хантерком.

У него было девять и в Саннигдэйле, но площадка в Хантеркоме была легче. Девять в Хантеркоме вряд ли напугают Голдфингера.

– У меня тоже девять. Здесь. Значит, это будет игра на равных. Так?

– Вы для меня слишком сильный игрок, – пожал плечами Бонд.

– Сомневаюсь. В любом случае, – Голдфингер не церемонился, – я вам скажу, что я сделаю. Эта небольшая сумма денег, которую вы взяли у меня в Майами. Помните? Там было десять. Я люблю играть, поэтому мне будет полезно постараться. Я предлагаю двойную ставку или равноценную.

– Это слишком много, – равнодушно сказал Бонд. Затем, как бы передумав, посчитав, что сможет выиграть, он добавил: – Конечно, можно сказать, что это «легкие деньги». Может, у меня опять получится. А, ладно, хорошо. Дешево досталось – легко потерялось. Годится. Пусть будет десять тысяч долларов.

Голдфингер повернулся к выходу, в голосе его появились неожиданно мягкие интонации:

– Значит, все в порядке, мистер Блэкинг. Премного благодарен. Запишите сумму, которую я должен вам за игру, на мой счет. Очень жаль, что наша игра сегодня не состоится. Теперь позвольте мне заплатить кэдди.

Альфред Блэкинг взял клюшки Бонда, посмотрев на него очень пристально.

– Помните, что я вам сказал, сэр. – Один глаз его открылся и закрылся. – Я имею в виду ваш настильный замах, сэр. Нужно помнить о нем все время, сэр.

Бонд улыбнулся. У Альфреда были большие уши. Он мог не уловить ставки, но знал, что игра будет крупная.

– Спасибо, Альфред. Я буду помнить.

Бонд вышел из помещения и направился к машине. Человек в котелке протирал ветошью «роллс-ройс». Бонд скорее почувствовал, чем увидел, что тот остановился и наблюдает, как Бонд достает свою сумку на «молнии» и направляется с ней в клуб. У человека было круглое желтокожее лицо. Возможно, один из корейцев?

Бонд уплатил необходимый взнос стюарду Хэмптону и прошел в раздевалку. Здесь тоже ничего не изменилось, стоял тот же терпкий запах старых ботинок, носков и пота. И почему во всех наиболее известных гольф-клубах гигиенические стандарты традиционно близки к частным школам викторианской эпохи? Бонд сменил носки на вязаные гольфы, черный пиджак на свитер, проверил, на месте ли сигареты и зажигалка. Он был готов.

Бонд медленно вышел на улицу, мысленно готовясь к игре. Он сознательно втянул этого человека в игру с высокими ставками, теперь уважение Голдфингера к нему должно было возрасти и укрепиться его мнение о Бонде как о безжалостном авантюристе, который мог быть ему полезен. Бонд думал, что сможет обойтись тысячей фунтов, обычных для Нассау, но десять тысяч долларов! Никогда, наверное, не было таких высоких ставок за одну игру, не считая, может быть, американского чемпионата или Калькуттских игр, где болельщики, а не игроки делали ставки. Должно быть, личный счет Голдфингера понес существенный урон, и ему это не понравилось. Ему не терпелось получить свои деньги обратно, и когда Бонд предложил высокие ставки, он ухватился за это предложение. Так тому и быть. Но одно было совершенно очевидно – по тысяче причин Бонд не мог позволить себе проиграть.

Он зашел на склад и взял у Альфреда Блэкинга мячи и метки для них.

– Хоукер уже взял клюшки, сэр.

Бонд пересек площадку в пятьсот ярдов, ведущую к первым воротам. Голдфингер упражнялся на лужайке возле лунки, кэдди стоял рядом, подкатывая ему мячи. Голдфингер гнал мяч в лунку новым способом – короткой клюшкой между ногами. Бонд приободрился. Он не верил в эту систему, к тому же он знал, что тренироваться самому бесполезно, так как тренировочная лужайка «Сент-Марка» отличается и по скорости, и по фактуре от игровой площадки.

Бонд увидел легкую фигуру своего кэдди, беззаботно гоняющего воображаемый мяч ударной клюшкой Бонда.

– Добрый день, Хоукер.

– Добрый день, сэр.

Хоукер протянул Бонду клюшку и выбросил три использованных мяча. Его симпатичное лицо расплылось в приветливой улыбке.

– Как поживаете, сэр? Играли ли в гольф за эти двадцать лет? По-прежнему можете загнать мяч под крышу домика стартера?

Это замечание напомнило о том далеком дне, когда Бонд перед игрой всадил два мяча точнехонько в окно домика.

– Проверим.

Бонд взял клюшку, взвешивая ее на руке и прикидывая расстояние. Удары по мячу на тренировочной площадке прекратились. Бонд установил мяч, быстро замахнулся, поднял голову и отправил мяч почти под прямым углом. Он попытался еще раз, и теперь фут травы взлетел в воздух. Мяч пролетел ярдов десять. Бонд повернулся к Хоукеру, выражение лица которого стало более сардоническим.

– Все в порядке, Хоукер. Это просто шоу. А вот этот для тебя.

Он подошел к третьему мячу, медленно поднял клюшку и резко опустил. Мяч взлетел на сотню футов, элегантно завис, упал вниз на крышу домика и скатился на землю.

Бонд отдал клюшку обратно. Глаза Хоукера стали задумчиво веселыми. Он ничего не сказал, взял другую клюшку, протянул ее Бонду, и они вместе двинулись к первым воротам, беседуя о семействе Хоукера.

Голдфингер догнал их, спокойный и невозмутимый. Бонд поприветствовал его кэдди, подобострастного и разговорчивого человека по имени Фоуллс, который никогда ему не нравился. Бонд взглянул на клюшки Голдфингера. Это были новые клюшки американского производства с кожаными чехлами клуба «Сент-Марк». Сумка черной кожи, из тех, что любят американские профессионалы. Клюшки в индивидуальных гнездах, их было легко доставать. Претенциозная экипировка, но лучшая из возможных.

– Разыграем?

Голдфингер достал монетку.

– Решка.

Выпал орел. Голдфингер взял клюшку и новый мяч.

– "Данлоп 65", номер один, – сказал он. – Всегда играю одними и теми же мячами. А вы?

– "Пенфолд".

Голдфингер язвительно посмотрел на Бонда.

– По жестким правилам?

– Конечно.

– Хорошо.

Голдфингер пошел к воротам, сделал пару прикидочных замахов. Этот тип замаха был хорошо знаком Бонду – отработанный механический замах человека, который изучал игру очень тщательно, прочитал все книжки и потратил пять тысяч фунтов на лучших профессиональных тренеров. Это ровный, сильный мах, который продержится всю игру. Бонд позавидовал ему.

Голдфингер примерился, клюшка в его руках описала ровную дугу, и мяч улетел на двести ярдов вперед. Это был великолепный удар, и Бонд знал, что Голдфингер будет повторять его снова и снова различными клюшками, ведя мяч по всем восемнадцати лункам.

Бонд занял его место, примерился и ровным настильным ударом послал мяч вперед. Тот перелетел мяч Голдфингера и прокатился по земле еще пятьдесят ярдов.

Оба удара были великолепны. Протянув клюшку Хоукеру и направляясь вслед за более нетерпеливым Голдфингером, Бонд ощутил прелесть хорошей партии в гольф прекрасным майским днем, когда жаворонки поют над самым красивым в мире побережьем.

В гольф играет множество самых разных людей, включая слепых, одноруких и даже безногих. Зачастую игроки одеваются весьма своеобразно, и никому это не кажется странным, потому что для гольфа не предусмотрено никаких определенных требований к внешности. Это одна из его маленьких прелестей. Голдфингер, однако, позаботился о своей экипировке; все было настолько тщательно подобрано и так хорошо сидело, будто Голдфингер специально заказывал костюм своему портному: «Оденьте меня для гольфа, знаете, так, как одеваются в Шотландии». Бонд обычно мало обращал внимание на ошибки в светских правилах, однако в отношении Голдфингера все было по-другому. С первой встречи все в этом человеке раздражало Бонда, и утонченная элегантность его одежды также была частью злобного животного магнетизма, исходящего от Голдфингера.

Голдфингер снова нанес свой механический четкий удар. Пятерка.

Бонд пошел к своему мячу. Он хорошо помнил поговорку «Выигрывать никогда не поздно», поэтому, исходя из удачного положения мяча, решил не обострять, а просто продвинуться вперед.

Ударив по мячу, он сразу понял, что дело плохо. В гольфе разница между хорошим ударом и плохим так же мала, как между красивой и симпатичной женщиной – вопрос миллиметров. В данном случае клюшка ударила по мячу на миллиметр ниже, чем нужно, и мяч улетел соответственно не туда, куда нужно.

Бонд никогда долго не переживал по поводу своих плохих ударов, он забывал о них и обдумывал следующие. Он сменил клюшку на ударную и прикинул расстояние. Двадцать ярдов. Требовался простейший удар, однако и на сей раз ему не повезло – теперь он задел вместе с мячом песок. Голдфингер спокойно пробил по мячу, который остановился в трех дюймах от лунки и, не дожидаясь, когда ему дадут другую клюшку, повернулся к Бонду спиной и направился к следующим воротам.

Бонд поднял свой мяч и взял у Хоукера другую клюшку.

– Какой, он сказал, у него гандикап, сэр?

– Девять. Самый высокий. Придется постараться наверстать во втором круге.

– Еще не вечер, сэр, – ободряюще промолвил Хоукер.

Однако Бонд знал, что ему придется туго. Проигрывать всегда рано.

Голдфингер уверенно продвигался вперед по площадке, Бонд шел за ним следом, проигрывая по очкам.

– Как ваша агорафобия? Это открытое пространство вас не беспокоит? – внезапно спросил Бонд.

– Нет.

Бонд заметил, что Голдфингер по мелочам жульничает, однако в гольфе единственный способ борьбы с нечестным игроком – это никогда с ним не играть, но сейчас был не тот случай. Бонд не собирался снова играть с этим человеком, однако затевать спор типа «Вы сделали – нет, я не делал» тоже не стоило, пока он не поймает Голдфингера на чем-то крупном. Сейчас ему оставалось только стараться выиграть при любых обстоятельствах.

Бонд сосредоточился на мяче, но в момент удара справа раздался шум. Мяч полетел не туда.

Разъяренный Бонд обернулся к Голдфингеру и кэдди.

– Извините, уронил клюшку, – выпрямляясь и равнодушно глядя на него, произнес Голдфингер.

– Не делайте этого больше, – коротко сказал Бонд, протягивая клюшку Хоукеру, который сочувствующе покачал головой. Они пошли дальше в молчании, внезапно нарушенном Голдфингером:

– В какой фирме вы работаете?

– "Юниверсал экспорт".

– И где она расположена?

– Лондон. Риджент-парк.

– А что вы экспортируете?

Бонд напрягся. Осторожно, будь внимателен. Это работа, а не игра. Ладно, пусть он мешает тебе играть, но нужно в первую очередь думать о своей «легенде» и не позволять ему вынудить тебя совершить ошибку.

– О, все, начиная от швейных машинок и кончая танками.

– А на чем вы специализируетесь?

Бонд ощутил внимательный взгляд Голдфингера.

– Я занимаюсь продажей стрелкового оружия. Провожу большую часть времени, занимаясь сбытом различных железок шейхам и раджам – всем тем, кто, по мнению Форин офис, не будет из них палить в нас.

– Интересная работа, – равнодушно сказал Голдфингер.

– Не очень. Подумываю об уходе. Как раз приехал сюда отдохнуть недельку и поразмышлять на эту тему. Не вижу для себя перспективы в Англии. Пожалуй, поеду в Канаду.

– Неужели?

Они дошли до мячей, и снова, как только Бонд собрался нанести удар, справа раздалось на этот раз позвякивание. Бонд оглянулся. Голдфингер стоял к нему спиной, задумчиво глядя на море и «машинально» позвякивая мелочью в кармане. Бонд улыбнулся.

– Не могли бы вы не звенеть деньгами, пока я не ударю?

Голдфингер не обернулся и не ответил, но звук прекратился.

Бонд постепенно набирал очки, догоняя соперника.

На шестом участке, именуемом в просторечии «Девой», мяч Голдфингера попал в низинку. Удачно, подумал Бонд, чертовски трудно будет выбить его оттуда с нужной точностью. С замиранием сердца следил он за клюшкой, медленно и плавно идущей вниз. Подняв лишь небольшой песочный шлейф, мяч вылетел из глубокой ямки, один раз подпрыгнул и замер.

Бонд проглотил слюну. Каким образом, черт возьми, Голдфингеру это удалось? Теперь ему требуется предельная точность, чтобы получить максимальное количество очков. Три тысячи чертей! Мимо лунки на дюйм – и мяч откатывается еще на ярд в сторону.

Бонд был зол на себя. Он сам, без всяких помех не попал в эту лунку. Ему действительно пора собраться и начать играть.

– Вы видели, что он проделал на «Деве», сэр? – тихо спросил Хоукер.

– Да, черти б его драли. Это был потрясающий удар.

– О, значит, вы не видели, что он сделал, сэр? – удивился Хоукер.

– Нет, а что именно? Я был слишком далеко.

Голдфингера и его кэдди не было видно за склоном. Хоукер молча пошел к низинке, каблуком выдавил ямку и кинул туда мяч. Затем встал вплотную к наполовину закопанному мячу, сдвинув ноги и взглянув на Бонда.

– Помните, он подпрыгнул, чтобы посмотреть направление к лунке, сэр?

– Да, помню.

– Теперь смотрите, сэр.

Хоукер подпрыгнул, как Голдфингер, затем снова посмотрел на Бонда, указывая на мяч у своих ног. Тяжелый удар двух ног сзади мяча вышиб его из ямки и бить по нему теперь было легче легкого.

Мгновение Бонд молча смотрел на кэдди, затем произнес:

– Спасибо, Хоукер. Дайте мне мяч и клюшку. Кто-то будет вторым в этой игре, и будь я проклят, если этим вторым буду я.

Теперь Бонд едва глядел на Голдфингера, не испытывая ничего, кроме холодной, злой решимости. Впервые с начала игры к нему вернулась самоуверенность. Единственное, что ему требовалось, это знамение свыше, и все будет в лучшем виде.

– Кстати, что случилось с прелестной мисс Мастертон? – спросил Бонд Голдфингера, нагнав его.

– Она от меня ушла, – Голдфингер смотрел прямо перед собой.

Рад за нее, подумал Бонд.

– Хотелось бы снова ее увидеть. Где ее можно найти?

– Не могу сказать, – и Голдфингер ушел вперед за своим мячом.

Бонд сейчас проигрывал всего одно очко, и наступил момент, когда малейшая допущенная им ошибка означала конец игры и проигрыш.

– Я думаю, вы его догоните, сэр, – тихо сказал Хоукер.

– Это не моя заслуга, Хоукер, а Альфреда Блэкинга, – Бонд достал сигареты, угостил кэдди и закурят сам. – Осталось три лунки, нужно быть повнимательнее. Понимаете, о чем я?

– Не беспокойтесь, сэр, я не спущу с него глаз.

Бонд удачно пробил к центру площадки, а Голдфингер на этот раз взял слишком вправо, и мяч улетел к кустам. Бонд постарался сдержать радость и не считать своих цыплят раньше времени.

Теперь, выиграв на этом участке, ему нужно было набрать только пол-очка, чтобы выиграть игру. Он молился, чтобы мяч Голдфингера пришел в негодность, а еще лучше потерялся.

Хоукер ушел вперед. Он положил сумку и очень старательно, даже слишком старательно, по мнению Бонда, занимался поисками мяча Голдфингера.

Место было плохое – высокая трава, густые заросли. Им очень повезет, если мяч найдется. Внезапно Бонд на что-то наступил. Дьявольщина! Неужели мяч? Он наклонился. Да, это был «данлоп 65».

– Вот он, – произнес Бонд недовольно. – О нет, простите. Вы ведь играете номером один, не так ли?

– Да, – раздался нетерпеливый голос Голдфингера.

– Ну, а это номер семь.

Бонд поднял мяч и направился к Голдфингеру.

– Не мой, – и Голдфингер продолжил поиски.

Мяч был хороший, почти новый. Бонд сунул его в карман и стал искать дальше. Он глянул на часы. Отведенные по правилам на поиски пять минут почти истекли. Еще полминуты, и он сможет объявить эту лунку за собой. По жестким правилам, сказал Голдфингер. Хорошо, друг мой, ты их получишь!

– Боюсь, время почти истекло.

Голдфингер хмыкнул и начал было что-то говорить, как раздался крик его кэдди.

– Я нашел, сэр, вот «данлоп» номер один!

Бонд пошел следом за Голдфингером туда, где стоял на маленьком возвышении кэдди, указывая пальцем вниз.

Бонд наклонился и осмотрел мяч. Да, почти новый «данлоп» номер один и на редкость удачно лежащий прямо на линии. Это было чудо. Больше, чем чудо. Бонд перевел тяжелый взгляд с Голдфингера на кэдди.

– Просто на редкость счастливый удар, – произнес он.

Кэдди пожал плечами. Глаза Голдфингера были спокойными и ничего не выражающими.

– Похоже, что так. – Он повернулся к своему кэдди. – Думаю, Фоуллс, здесь мы обойдемся легким ударом.

Бонд задумчиво пошел прочь, затем обернулся, чтобы посмотреть удар. Он был отменным, точнехонько в цель.

Бонд направился к Хоукеру, который глядел на приземляющийся мяч, жуя длинную травинку. Бонд кисло улыбнулся и спросил ровным сдержанным тоном:

– Мой большой друг попал точно или рядом?

– Точно, сэр, – бесстрастно ответил Хоукер.

Бонд взял свой мяч. Теперь дело снова было дрянь. Опять ему придется драться за очки, и это после того, как выигрыш был практически у него в кармане.

– Просто чудо, что мяч нашелся, – сказал Бонд идущему рядом Хоукеру.

– Это не его мяч, сэр.

Хоукер просто констатировал факт.

– Что вы имеете в виду? – голос Бонда звучал напряженно.

– Деньги делают многое, сэр. Скорее всего, пятерка. Фоуллс, должно быть, кинул этот мяч через штанину.

– Хоукер! – Бонд резко остановился и огляделся. Голдфингер со своим кэдди был в пятидесяти футах, медленно двигаясь вперед. – Вы можете в этом поклясться? Откуда такая уверенность?

Лицо Хоукера искривилось в какой-то застенчивой улыбке, но в глазах светился воинственный свет.

– Потому что его мяч лежал под вашей сумкой, сэр.

Увидев изумленное лицо Бонда, он извиняющимся тоном добавил:

– Извините, сэр, но я должен был это сделать после всего того, что он делал вам. Я не собирался об этом говорить, но пришлось, поскольку он опять вас обманул.

Засмеявшись, Бонд восхищенно сказал:

– Ну, Хоукер, вы действительно фрукт! Вы, значит, собирались самолично выиграть мне игру, – и зло добавил: – Однако этот человек переходит все границы. Мне необходимо его умыть, просто необходимо. Теперь давайте думать.

Они медленно пошли дальше. Левой рукой Бонд машинально крутил в кармане брюк найденный в кустах мяч. Внезапно его осенило. Вот оно! Он придвинулся к Хоукеру, оглянувшись на соперника. Голдфингер доставал клюшку из сумки, стоя спиной к Бонду.

– Нате, возьмите это, – Бонд сунул мяч в руку Хоукера и тихо вымолвил: – Будьте первым на площадке у лунки, а когда достанете мячи из лунки, отдайте этот мяч Голдфингеру. Ясно?

Хоукер продолжал спокойно идти, лицо его оставалось бесстрастным.

– Понял, сэр, – сказал он обычным тоном.

Бонд достал сигареты и глянул на Голдфингера.

– Ну, теперь держись, сукин ты сын!

Как и было задумано, Хоукер наклонился и достал мячи. Один он отдал Бонду, а второй протянул Голдфингеру. Затем они пошли дальше, Голдфингер, как всегда, впереди. Бонд заметил, как Хоукер сунул руку в карман. Ну, раз Голдфингер ничего не заметил…

Когда игра идет к концу, пристально осматривать мяч не будешь, движения становятся более или менее автоматическими, обдумываешь удары, прикидываешь направление ветра, размышляешь о дальнейшей тактике и прочих вещах, необходимых для выигрыша или хотя бы ничьей.

Бонд с нетерпением ждал продолжения игры. Наверняка Голдфингер не заметил подмены. «Данлоп» номер семь слишком похож на номер один. Неужели этот замах никогда не кончится? Крак! Мяч полетел дальше по красивой дуге.

Сердце Бонда пело. Попался, стервец! Попался!

Теперь он мог не волноваться – Голдфингер уже проиграл, угодил, так сказать, в собственную яму.

Угрызения совести Бонда не мучили. Дважды Голдфингер безнаказанно обманул его. За все художества его следовало наказать. В конце концов, это только справедливо. К тому же это нечто большее, чем просто игра в гольф. Долг Бонда – выиграть. Зная психологию Голдфингера, он просто обязан добиться этого. Если Голдфингер проиграет, то счет становится два – ноль в пользу Бонда. Совершенно неприемлемая ситуация для человека, который считает себя всемогущим, думал Бонд.

В этом типе. Бонде, должен сказать себе Голдфингер, что-то есть. Он обладает качествами, которые я могу использовать. Это авантюрист с кучей всяких трюков в запасе. И это тот человек, который мне нужен – для чего? Бонд не знал. Возможно, ни для чего, ведь его представления о Голдфингере могут быть ошибочны, но совершенно очевидно, что другого способа достать этого человека нет.

Бонд позволил Голдфингеру выиграть, эффектно промахнувшись в последнем ударе, после чего подошел к лунке и достал оттуда оба мяча, стараясь держать их на виду. Голдфингер подошел к нему, лицо его победно сияло.

– Что ж, спасибо за игру. Кажется, я в конечном счете действительно слишком сильный для вас соперник.

– У вас твердая девятка, – произнес Бонд с довольно кислым видом.

Он глянул на мячи, чтобы отдать мяч Голдфингера его владельцу, и изобразил удивление.

– Привет, – Бонд окинул Голдфингера острым взглядом. – Вы, кажется, играли «данлопом» номер один, не так ли?

– Да, конечно.

Голдфингер шестым чувством ощутил надвигающуюся катастрофу, и выражение триумфа слетело с его лица.

– А что? В чем дело?

– Ну, – извиняющимся тоном сказал Бонд, – похоже, вы играли не тем мячом. Вот мой «пенфолд», а вот «данлоп» номер семь.

Он протянул оба мяча Голдфингеру, который выхватил их у него и начал судорожно вертеть в руках.

Краска медленно сползла у него с лица, он переводил взгляд с мячей на Бонда и обратно, силясь что-то сказать.

– Плохо, что мы играли по строгим правилам. Боюсь, это означает, что вы проиграли, – мягко произнес Бонд, спокойно глядя Голдфингеру в глаза.

– Но, но…

Этого момента Бонд ждал. Внезапно гнев исказил обычно безмятежное лицо Голдфингера.

– Это «данлоп» номер семь, который вы нашли в кустах. Ваш кэдди подсунул мне его! На семнадцатой площадке. Он специально его мне подсунул, чертов…

– Эй, спокойно, – голос Бонда звучал мягко. – Если вы не будете поаккуратнее в выражениях, то рискуете быть привлеченным за клевету. Хоукер, вы дали мистеру Голдфингеру не его мяч?

– Нет, сэр.

Лицо Хоукера было бесстрастным, голос звучал равнодушно.

– Если хотите знать мою точку зрения, сэр, то я думаю, ошибка произошла на семнадцатом участке, когда джентльмен нашел мяч далеко за линией. Семерка очень похожа на единицу. Я думаю, так дело было, сэр. Это было бы чудом, если бы мяч джентльмена улетел так далеко, где его нашли.

– Совершенная чушь! – Голдфингер вспыхнул от возмущения и сердито повернулся к Бонду. – Вы видели, что мой кэдди нашел «данлоп» номер один?

Бонд с сомнением покачал головой.

– Боюсь, я внимательно не приглядывался, – голос его стал резким и деловым. – И вообще, это дело игрока – следить за своим мячом, не так ли? Я не думаю, что можно кого-то винить в том, что вы играли чужим мячом. Как бы то ни было, – он направился к клубу, – спасибо за игру. Надо будет сыграть как-нибудь еще.

Голдфингер, гордо освещенный заходящим солнцем и оставляющий за собой длинную черную тень, медленно двинулся за Бондом, задумчиво глядя ему в спину.