Текст книги "Тень в зеркале"

12
Туллинская корчма

Лиану никогда еще не было так страшно. Он лихорадочно шарил по земле и наконец нащупал горлышко своей кожаной фляги. Лиан попытался стукнуть ею Турля по затылку, но тот как раз поднял голову и получил флягой по носу. От удара фляга лопнула и на них вылилась ледяная вода, на мгновение ослепившая Турля. Лиан выбил у него нож, повалил на землю и прижал валявшимся рядом тяжелым бревном. Турль хрипел, пытаясь набрать в грудь воздуха, пока Лиан связывал ему руки кожаным ремнем от фляги.

Вдруг Турль засучил ногами и завизжал:

– Сгони его! Сгони!

Лиан поставил ногу на бревно, чтобы Турль особо не дергался, и подбросил в огонь хвороста.

– Кого согнать? – поинтересовался он, разглядывая своего противника с интересом летописца, собирающего материал для нового сказания.

Костер разгорелся, и в его неверном свете Лиан увидел огромного волосатого паука, вылезшего из бревна и ползущего вверх по шее Турля.

– Не волнуйся, это всего лишь ядовитый паук! – сказал Лиан, когда огромное насекомое подползло к дряблым слюнявым губам Турля.

– Убей его! – завопил Турль, лихорадочно мотая головой.

– По-моему, тут кое-кто собирался убить меня, – заметил Лиан с вполне объяснимым злорадством. – На твоем месте я бы не дергался. Один укус этой малютки, и тебе крышка.

Турль замер. Лиан взял из огня головешку. Поднеся ее к лицу Турля, он обнаружил, что паук не только волосат, но еще и увешан гроздьями паучат, цеплявшихся за бока и брюхо своей мамочки. Паук метнулся по щеке Турля, присел у него под глазом, угрожающе подняв в воздух передние лапы, и потом прыгнул Турлю прямо на глаз. Лиана передернуло. Паук был действительно отвратительный. Турль сжался в комок, потом дернулся, и паук прыгнул ему на лоб, где Лиан и прихлопнул его рваной кожаной фляжкой. Паучата прыснули во все стороны, прячась в волосах Турля, забиваясь ему в нос и в уши. Турль пронзительно визжал до тех пор, пока Лиан не плеснул ему в лицо остатки воды, смыв со лба раздавленного паука.

Лиан не был жесток от природы, и все это ему уже изрядно надоело. Он подтащил Турля к лошади и перекинул его как мешок, через седло. Турль извивался, пытаясь потереть себе плечом ухо, в котором кишели паучата. Лиан огрел лошадь по крупу, она взбрыкнула, чуть не дав Лиану сдачи копытами, и поскакала вниз по склону, унося на спине Турля, чьи вопли еще долго доносились до Лиана, следившего за лошадью при свете луны, пока она не исчезла из виду. Вернувшись к костру, Лиан почувствовал, что у него подгибаются колени. Он был крайне удивлен, что вышел победителем из этой схватки, и даже не верил, что она произошла наяву, ведь единственными стычками, в которых он до этого участвовал, были драки на школьном дворе, в которых он к тому же часто оказывался побежденным.

Лиан перенес свой лагерь подальше от места недавней борьбы и хотел было заварить чаю, но вспомнил, что у него теперь нет даже фляги, выругался и залез в спальный мешок. Ворочаясь на каменистой земле, он не раз с нежностью подумал о своем мягком матрасе в Чантхеде, а от одной мысли о пауке, сидевшем у Турля на глазу, его била дрожь.

Наконец Лиан заснул. Ему приснились сцены недавней схватки, отрывки из каких-то Преданий и его собственные романтические фантазии, где он всегда совершал самые невероятные подвиги и бросал вызов всем опасностям, был отважным и ловким защитником слабых, настоящим героем, которого будут приветствовать на улицах Туркада восторженные толпы.

Лиана так увлекли видения своего блестящего будущего, что он забыл о поручении Вистана и всерьез задумался о том как его выполнить, только проснувшись на заре, вспоминая о своих ночных видениях со смехом и сожалея, что это был всего лишь сон. Он сходил с котелком на речку, а потом за кружкой чая стал писать свой дневник, что он обычно делал по утрам. Лишь описав все события предыдущего дня, он стал размышлять о том, что сказал ему Вистан.

Лиан даже не был уверен, должен ли он всерьез воспринимать данное ему поручение. Почему Вистан выбрал именно его? Лиан хорошо знал свои недостатки и понимал, что неуклюж и неопытен во всем, что не касается Преданий и сказаний. Нет, Вистан явно что-то против него замышлял! А может быть, ни Зеркала, ни похитительницы вообще не существовало? По крайней мере, в Преданиях не упоминалось ни о каких зеркалах.

Охваченный внезапным беспокойством, Лиан вытащил кошелек, развязал шнурки и высыпал его содержимое на землю. Там были настоящие золотые и серебряные монеты. Целое небольшое состояние! А в рекомендательных документах, врученных ему Вистаном, его способности и умения были описаны беспристрастно, хотя и сухо. Конечно, у директора Школы Преданий было много пороков, но жадность, судя по всему, не входила в их число.

Значит, и поручение ему следовало воспринимать всерьез. Но зачем же похитительнице, умудрившейся преодолеть с Зеркалом половину Мельдорина, внезапно потребовался провожатый?! Тем более такой, как он! Что-то тут было не так. Лиан даже не рассматривал вариант, что Карана могла украсть Зеркало не для Мендарка, а для кого-то другого.

И все же каждый молодой летописец нуждался в богатом покровителе, если он не хотел превратиться в презираемого всеми бродячего сказителя, этакого трубадура, или, как он сам часто шутил, «дуротруба». Мендарк был очень стар, очень богат и очень влиятелен. Кто лучше Мендарка мог бы помочь Лиану в поисках интересующих его материалов? И потом, очевидно, у Мендарка нашлась бы интересная работа для летописца. Для него, дзаинянина, оказавшегося в полном одиночестве во враждебном мире, такой покровитель был необходим.

По-настоящему же во всей этой истории Лиана интересовало только Зеркало. Любая старинная вещь, похищенная с риском для жизни, сама по себе заслуживала внимания а старинная вещь, не упоминающаяся ни в одном из Преданий, вызывала у Лиана жгучий интерес. Чтобы познакомиться с историей Зеркала и написать о нем сказание, он без колебаний пересек бы весь Сантенар от края до края. Внезапно Лиан заметил, что солнце уже давно взошло а он битый час описывает содержание своих снов. Если Турлю удалось освободиться и он провел всю ночь в седле, он, вероятно, уже прискакал в Чантхед и собрал себе на подмогу целую шайку разбойников. А еще больше Лиан боялся, что доберется до Туллина слишком поздно и не застанет там Карану. Как же он явится к Мендарку с пустыми руками?! Он устремился вверх по склону и до самой темноты останавливался лишь пару раз, чтобы перевести дыхание.

Оба вельма, отправившихся в Чантхед искать Карану, несмотря на свою легендарную выносливость, ужасно устали. Они не вылезали из седла, расспрашивая всех попадавшихся им путников о Каране, но девушку никто не видел. Много дней провели они в Чантхеде, без конца задавая встречным один и тот же вопрос, но все безуспешно.

– Она поехала в другую сторону, – сказала вельмиха. По представлениям ее народа она была почти хорошенькая, худая, со впалыми щеками, глубоко посаженными черными глазами, копной темных волос и тонкими, совершенно бескровными губами.

– Ты права, – согласился ее спутник. – Стражник соврал. При следующей встрече я выколю ему глаза.

– Тогда в Туллин. Может, Яркуну больше повезло.

Они продали лошадей, так как в это время года последнюю часть дороги до Туллина можно было преодолеть только пешком. А на следующее утро они, к своему величайшему удивлению, обнаружили в грязи на середине дороги человека со связанными руками и ногами. Вельмиха перевернула его носком сапога. Турль был весь в синяках и ссадинах от падения, но, когда ему дали глоток воды, приподнялся и сел.

– Ты знаешь Карану из Баннадора?

– Знаю, – простонал Турль, отчаянно пытаясь почесать себе ухо плечом. – А что вы мне за это дадите?

Золотой телль, – ответил вельм, скрывая нетерпение – Если, конечно, ты расскажешь о ней что-нибудь интересное. Например, где она сейчас?

– Дайте мне поесть и попить.

Вельмиха прислонила Турля спиной к камню:

– Сначала говори, а потом мы с тобой рассчитаемся. Турль хриплым голосом рассказал о послании, полученном Вистаном от Мендарка.

– От Мендарка! – сказала вельмиха и присвистнула. Вельм нежно взял ее за руку и отвел туда, где Турль не мог их слышать.

– Мендарк – враг нашего хозяина, – прошептал он. -

Дело плохо!

– Да уж! Если Мендарк получит Зеркало, он узнает планы хозяина, а он и без того крайне опасен Иггуру!

– Значит, надо обязательно найти Зеркало. Они вернулись туда, где лежал Турль.

– Что ты еще об этом знаешь?

Турль рассказал, как за Караной послали Лиана.

– Знакомое имя, – сказал вельм, поглаживая вельмихе руку. – Мы, кажется, слышали о нем в Чантхеде. Помнишь, Чаха?

Вельмиха нахмурилась:

– Кажется, это какой-то пропавший летописец.

– Он – дзаинянин, дурак и сволочь! – с ненавистью воскликнул Турль.

– Э! Да это, наверно, как раз он тебя тут и бросил! – догадалась Чаха. – Не так уж он, видно, и глуп. – Она дала Турлю еще глоток из своей фляги, брезгливо обтерев потом ее горлышко.

Вельм положил Турлю в руку ломоть какой-то черной с зеленоватым отливом пищи, потом отсчитал двадцать серебряных таров, равных золотому теллю, и бросил ему на колени. Затем вельмы повернулись и широкими шагами направились прочь.

– Эй! – закричал Турль, подняв над головой связанные руки. – А развязать?!

– Об этом мы не договаривались, – бросила вельмиха через плечо, прежде чем скрыться за поворотом.

– Странная история, – сказал вельм через некоторое время.

– Почти неправдоподобная, – согласилась с ним вельмиха. – Но я верю этому типу… Давай проследим за Лианом. Пусть он сам нас к ней выведет. Мне кажется, это сработает.

– Идет. Только никому ни слова. – Даже Яркуну и Идлису?

Вельм сплюнул в пыль:

– Даже им! У них было достаточно случаев отличиться. Пусть хозяин узнает, что и мы кое на что способны.

На третий день после полудня Лиан миновал развалины Бенба. Трава давно скрыла следы разрушительного пожара, а обуглившиеся и закоптелые балки поросли бледно-серым мхом. Растения густо оплели обветшавшие стены. Лиан выступал перед слушателями с небольшим, но трагическим «Сказанием о Бенбе» всего лишь несколько месяцев назад и поэтому не стал тут задерживаться. Представшие перед его взором картины так красноречиво свидетельствовали о правдивости каждого слова в сказании, что Лиан почти воочию увидел высокие языки пламени и услышал голоса, тщетно взывающие о помощи.

На четвертый день вечером он обогнул по грязной тропинке выступ высокой скалы и увидел перед собой древнее селение Туллин. С того места, где он стоял, ему была хорошо видна вьющаяся по крутому склону горы дорога из Хетчета в Баннадор. Ночью выпал снег, в тени так и не растаявший до самого вечера. Склоны гор на западе были уже везде белы от снега, а темные облака, кружившие над ними, обещали новый снегопад.

Селение находилось в лощине у подножия высокого холма. Оно состояло из небольшого количества беспорядочно расположенных каменных домиков, некоторые к тому же были полуразрушены. Выше на склоне размещалась корчма, массивное строение из серого камня с черепичной крышей и маленькими оконцами, со ставнями из досок, давно потемневших от дождя и ветра. Входная дверь была выкрашена в темно-синий цвет и укреплена полосами железа. Над дверью к стене был приделан длинный шест, использовавшийся как флагшток. Впрочем, никаких флагов на нем не развевалось. Здесь, как и в домиках, из трубы шел дым, но людей на улице не было видно.

Лиан толкнул входную дверь и вошел в корчму. Он очутился в длинном широком коридоре с дверьми по обе стороны. Слева одна из них была открыта, и за ней ему стала видна большая комната с высоким потолком и открытым очагом, занимавшим половину дальней стены. В очаге теплилось несколько угольков, сама же комната была пустой и холодной. Лиан пошел вдоль по коридору и вскоре обнаружил по левую руку крутую узкую лестницу, ведущую наверх. Она показалась ему слишком хлипкой для такого массивного строения. Коридор заканчивался кухней, где топилась большая печь. Еще одна дверь вела на задний двор, откуда доносился звук топора – кто-то колол дрова.

– Эй, есть тут кто живой?! – крикнул Лиан, подойдя к двери.

Звук прекратился. Из-за поленницы высунулась седая шевелюра.

– Иди сюда! Помоги мне! – сказал старик Лиану. Его голова исчезла, и снова раздался стук топора.

Лиан сел на колоду рядом с поленницей и с демонстративной осторожностью стянул с ноги сапог.

– Обязательно помогу, – пробормотал он, потирая ступню, – но сначала позабочусь о своих мозолях.

– Хватит придуриваться, Лиан! – воскликнул старик, поворачиваясь к нему с улыбкой. – Ты уже отвертелся от работы, когда заходил к нам в последний раз. Сегодня – не выйдет! – Темно-зеленые глаза старика лукаво поблескивали на лице, почерневшем от горного солнца. Он пригладил своими ручищами волосы цвета стали, изрядно поредевшие на лбу, но сзади спадавшие до самых плеч. Седой старик был ниже Лиана, однако, несмотря на свой возраст, казался очень крепким и в молодости, судя по всему, был видным мужчиной.

– А, это ты, Шанд! – улыбаясь, воскликнул Лиан. – Ты еще жив, старина!.. А ведь я последний раз был в Туллине пять лет назад! – Лиан с веселым выражением лица оперся спиной о поленницу, устраиваясь поудобнее на колоде.

– Пока жив, – пробурчал Шанд. – Кто же будет таскать дрова, если я умру?!

– А где все?

– Нас в Туллине мало осталось. Все наши сейчас где-то на Хетчетской дороге, ищут какую-то девушку. Скоро они вернутся, чтоб погреться у огня и поесть горячей пищи! – Шанд посмотрел на запад, на дорогу, вьющуюся вниз по склону горы.

Лиан сдался, присел и набрал охапку наколотых поленьев.

– А что за девушку они ищут?

– Да какая-то дурочка отправилась в одиночку через горы в это время года. Еще и с больной рукой. Кажется сломанной… Ты что, до утра будешь тут сидеть?! Лиан прошел внутрь и бросил дрова у печки. Когда он вернулся к поленнице, в воздухе кружились первые снежинки. Он начал набирать новую охапку дров.

– А откуда вы о ней узнали? – спросил он, подбирая очередное полено.

– Странное дело, – ответил Шанд, отложив топор и подняв чурбан таких размеров, что Лиану его было бы даже не сдвинуть с места. – Ее тут много кто разыскивает. Например, трое чужестранцев, судя по всему, из Ориста. Сначала они направлялись на восток… Ну, по крайней мере, так они говорили… И при этом ужасно спешили. А сегодня утром они уже никуда не торопились и преспокойненько отправились искать ее вниз по склону… – Шанд водрузил огромное полено себе на плечо и зашагал в сторону кухни.

Лиан же с охапкой дров в руках присел на поленницу и задумался. Ему вдруг стало не по себе. Да, Вистан, кажется, упоминал о том, что Карану преследуют…

Шанд уже вернулся и смотрел на Лиана не то с добродушным, не то с раздраженным видом.

– Сейчас мне придется откапывать тебя из-под снега, – сказал он.

Лиан встрепенулся и поспешил на кухню с дровами в руках.

– Они не сказали, как ее зовут? – спросил он Шанда, когда тот снова попался ему навстречу.

– Карана из Баннадора, – с задумчивым видом ответил Шанд.

К тому времени как они с Шандом перетаскали все дрова на кухню и затопили все плиты, уже стемнело. Лиан отдыхал за столом недалеко от огня с кружкой горячего вина в руке, а Шанд сновал туда и сюда, зажигая лампы и расставляя на столах тарелки и кружки.

Вскоре вернулись те, кто разыскивал Карану. Они стучали сапогами об пол, счищая с них снег, стряхивали его со своих плащей перед огнем и громко требовали у Шанда еды и питья. Лиан тихо сидел в углу, довольный возможностью понаблюдать за ними. Хозяин корчмы, крупный широкоплечий мужчина со светлыми волосами и приплюснутым носом, заметил молчаливого незнакомца в стороне от общей компании и подошел к нему.

– Меня зовут Торген. Это моя корчма. А это моя жена Майя.

Майя была уже немолодая, но очень привлекательная маленькая полненькая женщина с черными глазами, круглыми розовыми щеками и ослепительной улыбкой. Ее тоненькие запястья были унизаны множеством серебряных браслетов, звеневших при малейшем движении.

Торген перечислил Лиану всех находившихся в комнате: старика в солдатской шапке, едущего на запад из Туркада, двух гонцов, направлявшихся на восток; молодого человека и девушку, судя по тому, как они пожирали друг друга глазами, совсем недавно сыгравших свадьбу, хоть они и были похожи, как брат с сестрой. Они покинули Баннадор и шли в Хетчет. Последним же из присутствующих Лиану показали священника со слезящимися глазами. Кроме них, в корчму зашло еще пять или шесть местных жителей, которые, впрочем, сразу же уселись за стол и стали азартно резаться в кости.

– В это время года у нас редко бывает столько народу… А я вижу, ты знаком с Шандом… Еще у нас остановились трое из Ориста, – Торген сделал небольшую паузу, – но они держатся особняком… И, кажется, пока не вернулись… А теперь пора подкрепиться! Мы все сегодня устали. Нет, – ответил он через плечо на вопрос Шанда, – мы ее не нашли. Наверно, замерзла в сугробе. Всю дорогу уже замело.

Солдат по имени Яред и священник сели обедать с Лианом за один стол. Лиан и священник взяли на двоих кувшин горячего вина, а Яред попросил чаю.

– Куда же она все-таки запропастилась? – поинтересовался Лиан.

Священник с Яредом переглянулись. Рот с большими отвисшими губами делал Яреда похожим на грустную собаку. Почесав подбородок толстыми плоскими пальцами, он снял шапку, обнажив лысый череп с лиловыми пятнами задумчиво потер его, перебирая пальцами складки кожи потом водрузил шапку на место и, не говоря ни слова, стал прихлебывать маленькими глоточками свой чай. Некоторое время все молчали, потом священник откашлялся и сказал:

– Разное поговаривают… Но, по-моему, все это страсть как чудно… – Он замолчал.

– Что именно?

Священник прищурил глаза и смерил сидевшего напротив Лиана испытующим взглядом.

– А зачем эта бедная девушка бродит здесь одна в это время года? Что от нее нужно этим костлявым страшилам из Ориста?.. И зачем нас отправили искать ее в такую непогоду! – буркнул он недовольно, поскорее налил себе еще вина, расплескав его при этом на стол, залпом осушил свою кружку и тяжело перевел дух. Он тут же снова взялся за кувшин, но передумал, отставил его в сторону, отодвинулся от стола, словно намереваясь встать, но вместо этого развалился на стуле и, причмокивая влажными губами, стал раздраженно разглядывать огонь в очаге. Подбежала Майя и, звеня браслетами, вытерла стол.

– Я не совсем понимаю… – начал было Лиан, но священник тут же его перебил:

– А по-моему, все понятно! Нас настигает прошлое! Все возвращается на круги своя. По ночам у меня ломит кости от страшных предчувствий. Грядут огонь, разорение и смерть! – Он вздрогнул. Его глаза стали слезиться еще сильнее, и он вытер их рукавом.

Старый солдат задумчиво посмотрел на Лиана. На нем были толстые шерстяные штаны и плотный коричневый плащ, застегнутый у горла медной булавкой. Он потер глаза и сказал:

– У солдат и священников разное ремесло… – Он говорил медленно и негромко, и все же Лиан различил в звуках его голоса рев труб и гром боевых барабанов. – Я не верю в предчувствия, но достаточно повидал, чтобы знать, к чему идет дело. А идет оно к тому, что на Сантенаре будет такая заваруха, о каких тут давно забыли… А кто будет сражаться? У кого есть воля к победе? Лично у меня ее нет…

От всех этих разговоров у Лиана побежали мурашки по коже. Почему все, кроме него, что-то там предчувствуют?..

В этот момент стукнула входная дверь. Лиан повернулся и увидел три фигуры, в облаке снега появившиеся в корчме. Чтобы получше их разглядеть, он поднялся со стула, подошел к очагу и встал спиной к огню, отпивая маленькими глотками вино, которое успело остыть и стало маслянистым на вкус.

Все трое были одеты в одинаковые накидки из темно-зеленой шерсти, подпоясанные шнурками. Двое отличались высоким ростом, резкими чертами лица и серой кожей. У мужчины были шрамы на щеках, а женщина была худой, но с большой грудью. Каждый держал в руке по короткому деревянному посоху. Другого оружия у них Лиан разглядеть не смог. Третий был ниже ростом и более коренастым, почти тучным, с проседью в густых волосах и кожей серо-стального цвета. С узкого пояса ему на бедро свисал кошель. У него были кривые ноги, отчего он ходил вразвалку.

Последний бросил несколько слов хозяину, бегающие глаза которого выдавали его беспокойство, потом осмотрел комнату. На мгновение его глаза остановились на Лиане, попытавшемся скроить тупую деревенскую рожу, потом сделал знак своим спутникам, и все трое направились к лестнице.

У Лиана возникло странное ощущение, что он где-то с ними уже встречался или что-то о них читал в каком-то очень древнем сказании, но, как ни старался, он так и не сумел вспомнить, кто же они такие, и вернулся на свой стул. Священник пересел за другой стол, а солдат куда-то испарился. Лиан попросил принести ему поесть и еще один кувшин горячего вина. Внезапно его положение показалось ему не столь интересным, сколь опасным.

Шанд принес ему обед – большой горшок супа и ломоть черного хлеба. Суп был густой, в нем плавали овощи и копченое мясо. Лиан хотел пить его на местный манер прямо из горшка, но он оказался слишком горячим, и Лиан отставил его в сторону, отломил кусок хлеба и стал жевать его, макая в суп и обдумывая сложившуюся ситуацию.

Неужели Каране удалось оторваться от преследователей или она спряталась и они проскакали мимо? Или она действительно лежала в каком-то сугробе, не в силах идти дальше, и умирала от холода?

В этот момент мимо проходил Шанд с дымящимся горшком и кружкой в руках. Лиан жестом пригласил его за свой стол. Шанд опустился на стул, достал из одного кармана нож, а из другого – кусок хлеба, нарезал хлеб кубиками, побросал в горшок и стал топить их там ложкой.

– Кто это такие? – спросил его Лиан. Шакд негромко ответил:

– Это верные слуги Иггура. Их называют вельмами. Тот, что пониже, – их начальник Яркун, а женщину зовут Гайша. Они приехали вчера вечером. Ужинали у себя в комнате. Мне несколько раз пришлось к ним подниматься – они требовали еще одеял, дров для печки и все такое… А я-то думал, они в Ористе привычные к холоду!.. Когда я поднялся к ним в последний раз, тот, что весь в шрамах, по имени Идлис, подозвал меня и поинтересовался, когда отсюда ушла женщина с рыжими волосами. Он задал вопрос прямо и совершенно спокойно, но мне стало как-то не по себе… Я ответил, что за последние несколько недель тут таких не было и с приближением зимы не ожидается, что для этого времени года тут и так на удивление многолюдно, ведь у нас в разное время года то пусто, то густо. Остальные двое удивленно посмотрели на меня, а Идлис спросил меня: «А ты не врешь?» – словно думал, что я где-то прячу эту Карану. Но я на самом деле сказал ему правду… Ну ладно, что это мы все о них! А ты сам-то здесь зачем? Я слышал, ты мастером стал… Думал, будешь выступать на Празднике.

– А я и собирался, – подхватил Лиан, задумчиво глядя в горшок и прикидывая, чем он мог поделиться с Шандом, а чем нет. – По правде говоря, я в Чантхеде попал в одну историю. В последнее время я рассказывал в тавернах слишком много смешных случаев про старину Вистана. Посетители хохотали, хозяева были рады, что к ним валом валит народ, а Вистан возьми и прогони меня из города!

– М-да? – проговорил Шанд. – А вот мне сдается, что тут не все так просто.

У Лиана возникло неприятное чувство, что Шанд слишком много знает, и юноша поспешил сменить тему, попросил еще кувшин горячего вина, пил его кружка за кружкой и рассказывал все более и более невероятные истории. Шанд слушал его, не проронив ни слова, хотя пару раз и рассмеялся, и, только когда Лиан замолкал, спрашивал что-нибудь такое, что снова развязывало ему язык.

Лиан немог взять в толк, с интересом слушает его Шанд, или всего лишь из вежливости, или вообще про себя посмеивается над ним. Позже, когда Шанд вернулся к его столу с очередным кувшином вина, Лиану внезапно все стало безразлично. Он протянул нетвердую руку с кружкой, и, по мере того как она наполнялась красной жидкостью, в его мозгу всплывали мысли о том, что так заботило его в последнее время. Сначала он не решался заговорить, ведь, если он молчал раньше, для этого должны были быть какие-то веские причины. Да вот только он никак не мог припомнить какие! Но как же он узнает всю правду, если будет бояться говорить об этом, не осмелится задавать вопросы?!

– Шанд, ты слышал о моем Великом Сказании? – Язык не очень хорошо повиновался Лиану, и он понял, что уже пьян.

– О каком сказании? О том, с которым ты выступал четыре года назад? Оно, кажется, называлось «Одиночество Феламоры»?

– Да нет! Я имею в виду «Сказание о Непреодолимой Преграде». Я сложил его прошлым летом к Выпускным Испытаниям.

– Ах да, слышал. Говорят – странное оно. Недавно тут его пересказывал один путник.

– Знаешь, – после некоторых колебаний произнес Лиан. – Кое-что не дает мне покоя.

– И что же?

– Да так! Ерунда. Ты, наверно, не вспомнишь.

– Если хочешь что-то сказать, говори! – настаивал Шанд, нетерпеливо ерзая на стуле. – Я все хорошо помню.

– Видишь ли, похоже, что девушка-калека осталась живой и невредимой после появления Преграды, но потом ее нашли мертвой. Вот что меня беспокоит.

– Но ведь она покончила с собой!

– Она не могла заколоть себя в спину.

– К чему ты клонишь, Лиан?

– По-моему, несчастная девушка узнала какую-то страшную тайну, и ее убили, чтобы она молчала.

– А сейчас-то какая разница?

– Я хочу узнать, правду я написал или нет. А что если тут кроется настоящее Великое Сказание?! И вообще, если окажется, что все описанное мною – сплошная ложь, мне до конца жизни будут плевать в лицо!

Шанд скривился, словно увидел на дне горшка дохлую мышь.

– Слушай, Лиан, а при чем тут я? Я ведь простой истопник. Но если речь действительно идет о тайне, которую так долго скрывали, не считаешь ли ты, что болтать об этом в пьяном виде опасно?

– Я должен был с кем-то об этом поговорить.

– Извини, но мне тебе нечем помочь. И советую тебе поменьше об этом думать… Куда ты теперь направляешься?

– В Туркад. Может быть, мне удастся повидаться там с Мендарком.

– С самим Магистром Совета?! Час от часу не легче! Ты много на себя берешь, Лиан. Зачем Магистру говорить с простым летописцем?

– Он был… – Лиан замолчал. – Я с ним знаком, – забормотал он. – Однажды мы несколько недель были попутчиками.

Шанд недоверчиво взглянул на него:

– Только человек в отчаянном положении придет в Туллин, чтобы отправиться отсюда в начале зимы в Туркад. Впрочем, в Туллин можно прийти и не за этим. А, например, чтобы с кем-нибудь встретиться. Осторожно, Лиан! Не водись с кем попало! Неужели вас, дзаинян, мало учили?! Мендарк опасный друг.

Шанд с трудом поднялся из-за стола, оставив Лиана наедине с его мыслями.

Посреди ночи Лиан внезапно проснулся от холода. Он задремал на стуле у огня, в лампе кончилось масло, и комнату освещали только тлеющие в очаге угли. Его голова гудела от выпитого. Он кое-как добрался до окна, открыл его и распахнул ставни. На улице было темно, как в могиле. На руках, которыми он опирался о подоконник, сразу заискрились снежинки. Что же ему теперь делать?

Лиан стал обдумывать варианты. Разумнее и проще всего было бы раз и навсегда забыть о девушке-калеке. С тех пор утекло уже столько воды, что, сколько бы он ни искал, он, похоже, никогда не найдет ответа на эту загадку и не напишет свое Великое Сказание. С другой стороны, вряд ли кому-нибудь удастся доказать, что его «Сказание о Непреодолимой Преграде» не соответствует действительности. Да, лучше всего будет забыть обо всем этом и попытаться устроить свою жизнь и карьеру.

А тут еще Карана с ее Зеркалом! Эта проблема была посложнее, ведь речь шла уже и о ее жизни, и о данном им слове. Но отправляться на ее поиски, пока тут крутятся эти вельмы, было бы самоубийством. От одного взгляда, которым их предводитель смерил Лиана, у него кровь застыла в жилах.

А Мендарк?! Конечно, он мог быть опасным врагом, но какой шикарный из него вышел бы покровитель! Вряд ли у Лиана когда-нибудь появится другой такой шанс. Но Мендарк был требователен к своим слугам. Чтобы добиться его расположения, Лиан должен благополучно доставить к нему в Туркад Карану и Зеркало. Только в этом случае он выполнил бы данное ему поручение. Но как же разыскать ее в такую погоду?! И как перехитрить таких страшных соперников?!

Порыв ветра обсыпал его снегом, и Лиан внезапно пришел в себя. У него окоченели руки. Он закрыл ставни и створки окна, потом согрел пальцы над тлеющими углями, раздул огонь, запер дверь, снял сапоги и заполз в холодную постель.

Какое-то время, показавшееся ему бесконечностью, Лиан лежал в полусне, жалея попавшую в беду Карану и размышляя о Зеркале. В голову приходили все новые и новые вопросы, на которые у него не было ответов! Подул сильный ветер, изредка с силой хлопавший какой-то незакрытой ставней о стену корчмы. После чего ставня медленно поворачивалась на скрипучих петлях, издавая пронзительный тоскливый звук. Самые разные планы дальнейших действий, один безумнее другого, возникали у него, но все они казались одинаково неосуществимыми. Ну кто же осмелится поставить ему в вину, что он не нашел Карану при таких обстоятельствах?!

В конце концов он решил на все плюнуть и превратиться в жалкого «дуротруба» или, еще хуже, в переписчика податных ведомостей.

К утру снегопад сменился дождем. Тяжелые капли застучали по черепице. В водосточных трубах бурлила вода.

Ливень нашел брешь в крыше, и Лиан проснулся от звука воды, капающей в очаг. Он протер глаза, и тут его сон улетучился, потому что Лиан почувствовал у себя в голове чье-то постороннее присутствие. Ощущение было таким слабым, почти неуловимым, что он не мог понять, угрожает ему опасность или нет. Что это? Сигнал Караны, ютящейся поблизости в пещере или какой-нибудь яме, или колдовство вельмов, к которому они прибегли в ночную пору, когда силы зла господствуют безраздельно?!

Он лежал в темноте и прислушивался к редким ударам капель об пол. Неожиданно он явно услышал у себя в голове странный ритмичный пульс. Он то усиливался, то ослабевал, опять усиливался и опять ослабевал, потом – пропал. Вскоре он возник вновь. Теперь Лиану стало понятно, что этот пульс не пропадал и во время сна. Он закрыл глаза и раскинулся на постели, пытаясь разобраться в этом явно имевшем определенный смысл ощущении. Но стоило ему сосредоточить свое внимание на нем, как пульс стал неотчетливым, отдалился, стал затихать, утратил ритм и в конечном итоге совсем исчез.