Текст книги "Тень в зеркале"

Огонь снова погас. В деревянном ящике Лиан на ощупь нашел несколько палочек и стал выгребать из золы тлеющие угольки. Он сел вплотную к очагу, где было потеплее, и подкидывал на угли щепки до тех пор, пока пламя не разгорелось с такой силой, что ему пришлось спасаться от жара в дальних от очага углах комнаты. Глядя на огонь, Лиан вспоминал о Чантхеде и Осеннем Празднике. Сегодня был последний вечер Праздника, он именно сегодня должен был выступать со своим сказанием, имевшим возможность стать величайшим из преданий. Как бы ему хотелось сейчас быть там!

Лиан задумался о своем сказании и о связанной с ним загадке. Он был погружен в мысли об этом лучшем из своих творений и не сразу понял, что у него в мозгу снова зазвучало чье-то послание в форме загадочного пульса, но в этот раз Лиану показалось, что ему что-то хочет сказать некто, подслушавший его размышления.

Стоило ему об этом подумать, как пульс стал таким же отчетливым, как стук в дверь, таким же громким, как вопль страха, как крик о помощи. Лиан заволновался. Неужели кто-то действительно взывал к нему о помощи? Он представил себе Карану, – кто же это мог быть, кроме нее?! – лежащую на снегу, замерзающую, терзаемую болью в сломанной руке. Она не ощущала больше ничего, кроме боли, холода и бремени ответственности, которое она не могла сбросить.

Этот образ был таким четким и ярким, что Лиану показалось, что речь идет о самом близком ему человеке. А еще его не покидало чувство, будто они где-то раньше встречались. Он воскликнул: «Где ты?» – но сна его не услышала.

«На помощь!» – звучал призыв в его голове.

«Где ты? Где ты?» – мысленно кричал он. Внезапно пульс прекратился, словно она замолчала, пораженная неожиданным ответом. Лиан больше ничего не ощущал, и вдруг у него в голове раздался гул, а потом кто-то торопливо произнес: «Скорее! Скорее! Я здесь!»

У Лиана перед глазами поплыли разноцветные круги, а в мозгу со страшной скоростью замелькали самые удивительные образы: крутой склон покрытого снегом холма и чья-то фигурка, жмущаяся к маленькому костерку под ненадежной защитой камней; темный туннель и кто-то маленький, бредущий по колено в воде; высокий человек в развевающихся одеждах, простирающий вперед руку, лицо вельма Идлиса, искаженное яростью. Этот последний образ особенно ярко запечатлелся в памяти Лиана.

Но вскоре его вытеснили новые образы, теперь сменявшие друг друга намного медленнее: Ночная Страна, пузырь бездны, наполненный облаками тумана, над которыми возвышалась темная башня, мрачное сооружение, украшенное колоннами из обсидиана. Чья-то фигура, колоссальная по сравнению с массивным каменным креслом, в котором она восседала, прикованная к нему толстыми цепями, казалась еще более мощной. Но вот фигура медленно выпрямилась во весь невероятный рост и подняла руки, легко разорвав казавшиеся несокрушимыми цепи. Она сделала шаг вперед, потом еще один, протянула к Лиану свою огромную руку. В этот миг полоса тумана скрыла громадину, и только глаза, похожие на водовороты огня, светились сквозь него, непреодолимо притягивая Лиана к себе… Бессвязные образы стали появляться и пропадать у него в мозгу с невыносимой медлительностью, отчего у Лиана потемнело в глазах.

Чей-то крик, донесшийся снизу, вывел Лиана из состояния глубокой прострации. В ответ на этот крик раздался пронзительный вопль, разорвавший мрак, как ослепительный луч маяка, вспыхнувший на утесе. Где-то с треском распахивались и захлопывались двери, кто-то снова закричал, потом дверь в комнату Лиана с грохотом открылась и внутрь ворвались Гайша и Идлис. Идлис схватил Лиана и, подняв над полом, стал трясти, как тряпичную куклу. Потом резко швырнул его обратно на кровать. Гайша присела и, глядя Лиану прямо в глаза, задала вопрос, и от ее голоса у того кровь застыла в жилах:

– Где она, летописец?

Это напоминало одну из самых страшных сцен, которые нередко встречались в его сказаниях. Лиан все еще не пришел в себя от неожиданности, но прекрасно понимал, что перед ним смертельные враги Караны. Его Караны! Краткий контакт, в который он с ней вступил, превратил ее в очень близкого ему человека. Чтобы выиграть время и собраться с мыслями, Лиан забормотал какую-то несуразицу, какие-то отрывки из сказаний, все, что только приходило ему в голову. Гайша встряхнула его и так близко приставила ему к горлу здоровенный нож, что он стал задыхаться, а из глаз потекли слезы.

– Кому нужен сказитель с перерезанным горлом?! – сказала она прямо в лицо Лиану, обдавая его зловонным дыханием.

– Абрр! – прохрипел Лиан, замахав рукой в воздухе. Гайша отвела нож.

– Я не знаю, – с трудом выговорил он.

– Она приснилась тебе, летописец! Что ты видел во сне?

– Ничего я не…

Гайша с силой ударила Лиана по горлу рукояткой ножа, отчего глаза у него вылезли из орбит, а ему самому показалось, что горло уже перерезано.

– Итак? – проговорила Гайша, медленно поворачивая нож лезвием к Лиану и снова поднося его к горлу летописца.

С Лиана было довольно.

– Хорошо, хорошо… – начал было он.

В этот момент в комнате стало светлее, а из дверного проема раздался голос Шанда.

– Отпустите его, – прозвучало негромко.

Вельмы неторопливо поднялись на ноги.

– Уйди, старик. – Идлис проговорил эти слова так, что у Лиана волосы зашевелились на голове. – Или я убью тебя.

– Я сказал, отпустите его! – Голос Шанда хлестнул вельмов как бич. Лампа внезапно засияла ослепительным светом, и Лиан услышал что-то похожее на удар грома. Ему показалось, что корчма подпрыгнула на своем фундаменте.

Гайша отпустила Лиана, потом оба вельма, пятясь, отступили к двери и вышли вон. На лестнице раздалось шлепанье их плоских ног. Вскоре по камням на дороге застучали копыта. Шанд подал Лиану руку. Тот сел на кровати, ощупывая горло, а старик распахнул ставни и посмотрел вслед вельмам, ускакавшим из пятна света в море тьмы.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказал Шанд. – Спустись на рассвете во двор. – Он вышел и закрыл за собой дверь.

Шанд явно был не так прост, как казалось на первый взгляд, но Лиан был слишком испуган и измучен, чтобы долго об этом думать. За последние три дня ему уже дважды чуть не перерезали горло. Вряд ли то, что ему мог предложить Мендарк, стоило таких мучений!

13
Путь к развалинам

Через некоторое время Лиан с трудом поднялся, подошел к окну, распахнул створки, и его вырвало на снег. Вставало солнце. Лиан вытер рот рукавом, кое-как добрался до кровати и рухнул на нее. Он лежал, борясь с мучительной болью в висках. Его знобило. Ему было еще страшнее, чем раньше, но теперь, после мысленного контакта с Караной, почему-то показавшегося ему знакомым ощущением, он не мог пойти на попятную.

«Спустись на рассвете», – сказал Шанд, а солнце уже заливало лучами комнату Лиана. В этот ранний час других постояльцев корчмы не было видно, и только Шанд сидел на каменных ступеньках, ведущих к поленнице, подложив под себя мягкую подушечку. Старик жевал плод геллона, а рядом с ним на ступеньке стояла дымящаяся кружка с чаем из чарда. Старик смотрел на темные горы, возвышавшиеся на той стороне долины, и солнце, проглядывавшее между вершинами. Лиан налил себе чаю из котелка на плите, прихватил ломоть черного хлеба и уселся рядом с Шандом. Его виски по-прежнему ломило от боли.

– Ну что вельмы? – спросил он.

– Ускакали. А все остальные постояльцы очень встревожились, – ответил Шанд. – Два гонца уехали до рассвета, хотя раньше они, как ни странно, никуда не торопились. Даже священник уже встал. И молодожены тоже. Яред только что пошел прогуляться, но он гуляет каждое утро. – Шанд откусил кусочек геллона. Ему на руку капнул светло-желтый сок, но старик не обратил на это внимания.

– В этом году геллоны как никогда сочные, – проговорил он, облизываясь. – Хотя почти все деревья побило градом… Впрочем, у нас это часто бывает.

– А вельмы сюда вернутся?

– Это зависит от того, что они найдут.

– Вчера вечером мы говорили о Мендарке, – решил переменить тему Лиан, – и ты сказал, что он опасный друг.

– Могущественные люди всегда опасны, Лиан. Мотивы их действий сложнее, чем у простых людей, и они знают гораздо больше нас. А друзьями они по мере необходимости пользуются в собственных целях. Мендарк уже очень давно Магистр Совета, но сейчас мир стал меняться. Если он не сможет приспособиться к переменам, то погибнет. Когда-то я неплохо знал его и могу лишь предостеречь тебя: берегись!

Шанд выплюнул в кулак семечки, аккуратно сложил их на ступеньку, вытер руку о штанину и задумчиво посмотрел на Лиана дальнозоркими глазами.

– Давай лучше поговорим о том, что здесь происходит. Обычно в это время года в корчме никого не бывает, и вдруг – целая толпа. Вот я все и думаю: может, и ты появился в наших местах затем же, что и остальные? – Шанд искоса взглянул на Лиана, который молчал, уставившись перед собой. – Если хочешь ей помочь, поторапливайся! – продолжал он, сверкнув зелеными глазами.

Лиан набрал полную грудь воздуха.

– Но я не знаю, где ее искать и как ей помочь.

– Тогда ступай вслед за вельмами, они, кажется, знают, где она.

– Но я же совсем не умею драться. Как мне с ними справиться?!

– Да уж, вояка из тебя никудышный, – сказал Шанд. – Может, эта девушка сама тебе в этом поможет. Если она умудрилась добраться сюда, несмотря на всю нечисть, которую спустил на нее Иггур, она наверняка поняла, как с ней бороться.

– А куда они поскакали?

– Сначала – на восток, в сторону перевала и Баннадора. Но я наблюдал за ними и заметил, что, спускаясь с холма, они повернули на юг, на старую дорогу, ведущую к горе Тинтиннуин. Это самая высокая гора в здешних местах. Она находится к югу вон от той горы с двумя вершинами, – сказал он, показывая вдаль пальцем. – Ее вершина едва видна над хребтом. Видишь? Через четыре часа езды отсюда дорога проходит мимо старых развалин. Там раньше стояла крепость. По-моему, девушка прячется именно там.

– Откуда ты знаешь?

– Я тоже видел странный сон.

– Но вельмы уже на полпути туда! Мне не догнать их пешком. Кроме того, я обязательно заблужусь.

Шанд вздохнул, всем своим видом показывая, что не понимает, зачем Каране выбрали именно этого помощника.

– Пошли ко мне.

Лиан поднялся за Шандом в его комнату, напоминавшую ту, в которой он спал; разве что только кровать здесь была поменьше, а на стенах были развешаны карты.

– Откуда у тебя столько карт? – поинтересовался Лиан.

– Это мой конек, – объяснил Шанд. – Я всю жизнь собираю и рисую карты. Смотри! – Он показал пальцем на маленькую карту, висевшую рядом с окном. – Вот здесь Туллин. Старый мост, ведущий в крепость, рухнул пятнадцать лет назад. Вельмам придется спуститься в ущелье и подняться на противоположный склон. Им не добраться туда до темноты. На тропинке с этой стороны хребта примерно через час будет развилка, ты свернешь направо, а они наверняка поскачут налево. Потом ты доберешься до места, где легко перебраться через ущелье. Ну, может, не то чтобы легко, но вполне возможно… Ты случайно не боишься высоты?.. Так ты подберешься к развалинам с другой стороны. На все это тебе хватит полдня. Вельмы поедут налево, потому что тропа, уходящая на развилке направо, выглядит совершенно непроходимой… Ну все! Тебе пора! Погода скоро испортится.

Шанд открыл Лиану дверь и спустился вместе с ним. Лиан чувствовал себя крайне неуверенно, и к тому же он очень боялся высоты. Он давно понял, что в настоящей жизни подвиги совершать намного сложнее, чем в сказаниях!

– Пошли со мной, Шанд! – внезапно попросил он старика.

Тот удивленно взглянул на него:

– А какой тебе прок от такой рухляди, как я?

– По-моему, ведьмам ты не показался рухлядью.

– А, это!.. Ну, их я просто обманул. На самом деле я уже давно не тот, каким был раньше.

– Но ты хотя бы знаешь горы. И вельмов! Что я буду без тебя делать?!

Шанд долго молчал. Лиану даже показалось, что он вот-вот согласится. Потом по лицу Шанда пробежала тень, словно он о чем-то вспомнил.

– Нет, не пойду. Мир стал другим, и мне его не изменить. Когда-то я бродил по всему Сантенару, всюду совал нос, думая, что помогаю людям, но, как стало понятно позже, я просто упивался своей силой и славой. Сколько раз я боролся с судьбой! Я неистовствовал, проклинал ее, клялся, что остановлю само время и даже пущу его вспять. Но судьба сломила меня. Она отняла у меня все самое дорогое. Даже мою Элиору! – проговорил он на одном дыхании, словно давно заготовил эту речь.

Шанд смотрел на Лиана невидящими глазами. В мыслях он был где-то невероятно далеко и погрузился в невыразимо печальные воспоминания.

– Но если против судьбы не попрешь, зачем вообще бороться?! – воскликнул Лиан. – Меня учили, что судьбу всегда можно переломить, если только знаешь как. Наша участь не предопределена. Мы не можем остановить время или повернуть его вспять, но, очень постаравшись, иногда все-таки можем вынудить его изменить течение, предначертанное судьбой, хотя едва ли мы можем предугадать, куда приведет новый путь. Зачем же ты мне помог ночью, если не согласен с этим?!

– Раньше я тоже так думал, – сказал Шанд, словно разговаривая сам с собой. – Я трудился, и мой труд приносил богатые плоды. Но что с ними сталось?! А ведь погубила их отнюдь не судьба, а время и мое собственное неразумие. Нет, я не пойду с тобой. Не припомню, чтобы мое вмешательство в конце концов оказалось кому-нибудь на благо. Иди и поступай так, как велят тебе честь и совесть.

– А кто такая Элиора? – спросил Лиан.

Шанд поспешно встал. По его щекам текли слезы.

– Я потерял ее очень давно, – ответил он, крепко сжал Лиану руку, и они вернулись в корчму, забыв на ступеньках и подушку Шанда, и его кружку.

В голове Лиана роились вопросы, не находившие ответов. Он поднялся к себе, написал записку хозяину, положил на нее монету, надел заплечный мешок и покинул корчму.

На полпути к вершине холма он миновал то место, где прятались два вельма, несколько дней назад нашедшие на дороге связанного Турля. Вельмы добрались до Туллина перед самым рассветом, всего на несколько минут разминувшись с ускакавшими соплеменниками, и спрятались в кустах у дороги, наблюдая за корчмой и поджидая Лиана. Они вышли из своего укрытия только после того, как он свернул к деревьям, росшим у вершины горного хребта, и не торопясь, в полном молчании последовали за ним.

Вечером следующего дня коловший дрова Шанд, увидел нового путника, медленно двигавшегося к корчме со стороны Хетчета. Это была высокая темноволосая женщина, которая вела за повод коня, хромавшего на заднюю ногу. К тому времени как она добралась до корчмы, уже почти стемнело. Она приказала позаботиться о своем коне, прошла внутрь, умылась в корыте и присела поближе к огню. Большая комната пустовала. Шанд приблизился к новой гостье.

– Мое имя Шанд, – представился он. – Что угодно? Женщина, которая была намного выше старика, встала и протянула ему свою тонкую руку. Кожа на руке была кофейного цвета и очень гладкая.

– Буду говорить прямо, – сказала она. – Мое имя Таллия. Я служу Мендарку и ищу Карану из Баннадора. Ты о ней слышал?

Шанду эта женщина сразу понравилась. Он улыбнулся, решив, что ей можно доверять. По крайней мере, больше, чем ее господину. Шанд подумал, что ей стоит рассказать то, что он знает, потому что Каране лучше попасть в руки к Мендарку, чем к вельмам. Мендарк, несмотря на все его недостатки, в глубине души все же пекся об интересах Мельдорина.

– Я знаком с Мендарком, – сказал Шанд.

– Он мне о тебе говорил.

– Не сомневаюсь, что он назвал меня старым дураком, позабывшим о долге. Впрочем, что там… Да, я знаком с Караной, но это долгая история, так что сначала лучше подкрепись.

Шанд подал Таллии тарелку мяса, которое она проглотила в полном молчании. Потом он принес ей чаю и зеленого вина. Таллия с видимым удовольствием осушила стакан, налила себе еще и попросила Шанда начать рассказ.

– По-моему, Лиана ждет не очень приятный сюрприз, когда он наконец познакомится с Караной! – с улыбкой сказал Шанд в заключение своего повествования.

Таллия удивленно подняла бровь.

– Я хорошо знал ее отца, – пояснил Шанд. – Он погиб, когда она была совсем маленькой. Вскоре умерла и ее мать, на похоронах которой я разговаривал с Караной последний раз. Она была тихой и умной девочкой. Мне показалось, что у нее огромная сила воли, которая всегда поможет ей добиться своего.

– Мне тоже так показалось… Но ты же не считаешь, что ей не стоит помогать?!

Шанд опустил глаза:

– Я уже помог ей однажды… Но идти к развалинам крепости, биться с вельмами и оказаться замешанным в историю с Зеркалом Иггура, или кому оно там еще может принадлежать, я не хочу!

Таллия решила докопаться до истины:

– Несмотря на то что ее отец был тебе другом?

– Ты, конечно, считаешь меня предателем. Но Карана – взрослая, сильная женщина, а я – дряхлый старик. Чем я могу ей помочь?

Они долго сидели молча, пили вино, размышляя каждый о своем. Наконец Шанд заговорил:

– Интересно, что она подумает о Лиане?

– Говорят, он прекрасный сказитель.

– Это правда. Кроме того, он – мастер-летописец. Очень редкое сочетание. Лиан очень обаятельный, щедрый и сердечный человек. Вот только он знать ничего не хочет, кроме своих любимых Преданий. Он все время что-то разыскивает. А любопытство до добра не доводит… Что-то в нем меня все-таки смущает. Может быть, то, что он – дзаинянин.

Таллия, не ожидавшая от Шанда такого замечания, удивленно посмотрела на него, но промолчала.

Шанд покачал головой и продолжал уже более дружелюбным тоном:

– Да, Лиан очень обаятельный. А еще он – немного заносчивый, тщеславный, хвастливый и ленивый. Он все знает о сказаниях и Преданиях, но совсем ничего – о реальном мире. – Шанд снова рассмеялся. – Дорого бы я дал за то, чтобы присутствовать при их встрече!

– Я отправлюсь за ним, как только рассветет, – сказала Таллия. – Покажешь мне дорогу?

Он кивнул и тут же добавил:

– Вряд ли ты разыщешь их в таком снегу. Карана хорошо знает горы и найдет, где спрятаться.

Дождь, прошедший рано утром, кое-где растопил снег, но воздух был по-прежнему холодным, а низкое солнце почти не грело. На вершине холма Лиан долго бродил в кустах, пока не нашел едва заметную тропинку на его западной стороне. Когда-то это была дорога, по которой могла проехать повозка, но ее забросили так давно, что она сильно заросла и по ней нелегко было передвигаться даже пешком.

Вскоре идти стало еще труднее. Лиану пришлось перебраться через несколько каменистых оврагов. Когда-то через них были переброшены изящные каменные мостики, но их давно подмыла вода, и они рухнули на дно. Местами рядом с дорогой попадались обломки разрушенных стен и валялись изваяния идолов, пробуждая в памяти Лиана отрывки старинных Преданий.

Солнце грело Лиану спину, и его прежние сомнения постепенно улетучивались. Он вновь погрузился в романтические мечтания и даже начал складывать собственное сказание о Лиане и Зеркале, которому слушатели будут внимать разинув рот на всех последующих Праздниках. Впрочем, время от времени он посмеивался над своими наивными мечтами.

Примерно через час ему попалась новая развилка. Одна тропинка резко поворачивала на запад, а другая вела прямо. Шанд об этом ничего не упоминал. Лиан забрался на вершину ближайшего холма, но сквозь стволы деревьев виднелись лишь гряды таких же холмов. Он не знал, куда ему идти. В конце концов он решил идти прямо. Вскоре тропа привела его к узкой лощине. На ее покрытом ровным слоем нетронутого снега дне росло несколько деревьев. Тропинка вела куда-то вниз, а с другой стороны лощины поднималась отвесная серая скала. Лиан явно зашел не туда.

Поскальзываясь и спотыкаясь, он спустился на дно лощины и стал пробираться сквозь грязь и мокрый снег. Лиан почувствовал себя очень усталым – сказывалась почти бессонная ночь в корчме. Внезапно воздух прорезал чей-то пронзительный вопль. Лиан ошеломленно огляделся по сторонам, но никого не увидел. Раздался еще один вопль, и рядом с ухом Лиана просвистел камень. Тут он заметил вход в пещеру, перед которым подпрыгивало какое-то волосатое существо, размахивавшее кулаками размером с дыню. Судя по всему, это был все-таки человек, хотя и худой, как скелет, и одетый в одну набедренную повязку.

Этот маньяк-одиночка, или отшельник, или кем он там еще был, снова подобрал камень. Лиан повернулся и бросился наутек, но с такой силой получил камнем по спине, что упал лицом прямо в слякоть. Он тут же вскочил на ноги и поспешил прочь по своим же следам, провожаемый улюлюканьем и градом камней. Лиан выбрался из лощины по крутой тропинке и, задыхаясь, без остановки бежал до самой злополучной развилки.

Там он остановился, пытаясь перевести дух, и вдруг испытал неприятное чувство, словно за ним следили. Лиан долго стоял на развилке, всматриваясь туда, где остался Туллин, но так ничего и не увидел, ведь у своевременно услышавших дикие вопли и топот Лиана вельмов было достаточно времени, чтобы укрыться в лесу.

Лиан пошел по другой тропинке и на вершине холма по совету Шанда повернул направо. Через некоторое время он оказался на вершине скалы, где в ряд не прошло бы и три человека. Левый склон был очень крутым, а правый – практически отвесным. Несколько мгновений Лиан колебался, стоит ли ему идти дальше, но возвращаться было слишком поздно. Повсюду торчали острые камни. Лиану приходилось или карабкаться по ним, или обходить их по самому краю пропасти, где едва хватало места, чтобы поставить ногу, и нужно было отчаянно цепляться за камни, чтобы не свалиться вниз.

Горная гряда тянулась на запад, а потом широким полукругом уходила на юг. С западной стороны внизу Лиан увидел много крутых холмов и глубоких каменистых оврагов. Впереди тропа круто поднималась вверх к плато, окруженному темно-красными скалами. На одном из выступов плато он заметил развалины, к которым, очевидно, и держал путь. Кроме того, он обратил внимание на водопад, отделявший его от руин, воды которого, разбиваясь у подножия скал, уносились бурным потоком на восток.

Водопад низвергался со скалы внутрь образованного горными кряжами ковша шириной в несколько лиг. Противоположной стеной этого ковша служила гряда, по которой, похоже, и скакали вельмы. Однако между этой грядой и развалинами, находящимися со стороны Лиана, пролегало глубокое ущелье, в котором и несся стремительный поток. С места, где он стоял, Лиан разглядел даже обломки моста, видневшиеся далеко внизу. От высоты у него закружилась голова, и, не желая свалиться в ущелье, он поспешно отступил от края скалы.

Подул пронзительный ветер, принесший сулившие снегопад темные тучи. Дело было за полдень, и стало холодать. Лиан шел намного дольше, чем говорил Шанд, потому что ему пришлось пробираться сквозь снег, лежавший за каждым валуном, и сквозь высокую траву, о которую он изрезал пальцы и исколол все ноги даже через плотную материю штанов.

Лиан остановился передохнуть, глотнул воды из фляжки и пожевал черствого хлеба. Он спрятался от ветра, присев за большой камень, и посмотрел вниз. Отсюда ущелье, в котором бурлил поток, и тонкая полоска гряды на другой его стороне были как на ладони. Вельмов пока заметно не было.

Стоило ему об этом подумать, как у самого подножия скалы он увидел на снегу какие-то маленькие черные точки. Наверно, это были люди. Лиан напрягал зрение, стараясь их разглядеть, пока у него не потекли слезы. Он больше не сомневался, что там внизу – два человека. Тем временем небо у него за спиной почернело. Лиану стало жутковато, так стремительно приближалась снежная буря. Он надел мешок и быстро пошел дальше.

Подобравшись поближе к краю плато, Лиан понял, почему по этой стороне ковша никто не ходил. Гребень гряды, на которой он находился, сузился до предела, – до такой степени, что во многих местах на него можно было сесть верхом. Кроме того, он так круто поднимался вверх, что последние пятьсот шагов Лиану пришлось ползти на четвереньках. Ему очень хотелось вернуться, но развернуться, не свалившись вниз, было негде. Повсюду торчали покрытые коркой льда камни с острыми неровными краями. Западный склон представлял собой каменную стену, полностью лишенную почвы и растительности, а восточный спускался внутрь ковша уступами в форме зубов пилы.

Лиан уже подползал к плато, когда посыпался мелкий град вперемешку с дождем, а порыв ветра чуть не сбросил его в пропасть. Он вцепился пальцами в камни и посмотрел вниз, но из-за дождя и града ничего не разглядел. Развалины наверняка были уже недалеко. К середине дня он мог рассчитывать до них добраться.

Преодолев последние несколько шагов на четвереньках, он оказался на плато, где смог встать на ноги. Ветер на мгновение стих, а потом с новой силой начал хлестать юношу по щекам ледяными каплями дождя. От его порыва Лиан пошатнулся, потом опустился на колени и пополз вслепую подальше от края пропасти. Он достал из мешка накидку с капюшоном, завернулся в нее и сел спиной к ветру. Вскоре шквал миновал, и дождь несколько стих. Лиан поднялся и стал пробираться сквозь намокшую траву туда, где, по его расчетам, должны были находиться развалины.

Струйки холодной воды стекали Лиану за шиворот, и он утешался только мыслью о том, что в такую погоду вельмам не подняться вверх по склону, а ночью вода на камнях превратится в лед, и, следовательно, он здесь в сравнительной безопасности, по крайней мере до утра.

Теперь ему нужно было переправиться через горную реку, пересекавшую плато и срывавшуюся вниз водопадом. Руслом реки служил глубокий овраг с крутыми каменистыми склонами. В ширину река была не более десяти шагов, но после такого дождя вода в ней быстро поднималась, и скоро преодолеть ее станет невозможно. В стороне от обрыва овраг сужался между отвесных утесов. Там из воды торчало несколько валунов, которые можно было бы использовать для переправы через реку. Лиан добрался до них по берегу и остановился в нерешительности. Первые три камня не вызывали у него опасений, а вот два других выглядели слишком маленькими и были уже почти под водой. Если Лиан поскользнется и упадет, поток унесет его в пропасть. Впрочем, более подходящего места для переправы нигде не было видно.

Лиан прыгнул, успешно приземлившись на первый валун, потом шагнул на второй, а со второго – на третий. Прыгнув на четвертый камень, он неправильно оценил расстояние. Слишком сильно оттолкнувшись, он попал ногой не в центр камня, а на край. Нога соскользнула с мокрого камня, и отчаянно размахивающий руками Лиан плюхнулся в воду. Течение подхватило его и понесло, кидая из стороны в сторону. Лиан с головой ушел под воду и в панике больше не понимал, где верх, а где низ и в какую сторону ему надо плыть.

Он в отчаянии бил по воде руками и ногами, и вдруг течение швырнуло его на какую-то прибрежную скалу с такой силой, что у него захватило дух и затрещали ребра. Несколько мгновений он лежал на скале, чувствуя, как течение пытается увлечь его в сторону пропасти, а тяжелый мешок на спине тянет ко дну. Наконец Лиан отдышался и пополз в сторону берега. Он стонал и хрипел, отчаянно цепляясь за камни, почти сорвал ноготь на одном из пальцев, но даже не заметил этого. У него текла кровь из разбитого лба, а вся левая сторона тела болела при малейшем движении. Каждый вдох и каждый выдох отдавались у него в груди острой болью, пронизывающей все тело.

Лиан оторвал лоскут от разорванного рукава и попытался перевязать себе лоб. При этом он обнаружил, что пальцы у него тоже в крови и ужасно разбиты. Он откусил болтавшийся на кусочке кожи ноготь, кое-как согрел пальцы во рту и похромал дальше. Повязка все время съезжала на глаза, а накладывать ее снова у него не было сил. Ему ужасно хотелось обратно в Чантхед. В тот момент он отдал бы все на свете, лишь бы оказаться там, хотя бы в кабинете у Вистана!

Потом Лиан вспомнил о том, как ночью с ним в контакт вступила Карана. Тогда что-то заставило его прислушаться к ее просьбе о помощи, она показалась ему такой одинокой и несчастной… Она больше не была ему чужим человеком. Он был обязан найти ее, познакомиться с ней, выслушать ее историю. Не зря же он был летописцем!

В голове у Лиана все смешалось: Зеркало, вельмы, таинственный старец Шанд и загадочная девушка Карана, – все они слились в один бесконечный кошмар. Последние проблески сознания подсказали Лиану, что ему надо немедленно найти укрытие, чтобы не умереть от холода и изнеможения. Он побрел вперед, обессиленный, падая через каждые несколько шагов, но всякий раз поднимался и шел дальше, думая только о том, как устоять на ногах.

Он уже не ориентировался, сколько времени терпит холод, ледяной ветер и боль, когда перед ним наконец появилась черная громада развалин. Их очертания напомнили ему одно очень страшное сказание, но, к счастью, он слишком устал, чтобы вызывать в памяти его жуткие подробности. Он переполз через груду камней и рухнул у подножия стены, переводя дух и борясь с головокружением. В воздухе носился едва заметный запах дыма, но огня нигде не было видно, и ничего не было слышно, кроме хлеставших по камням ветра и мокрого снега.

Перед Лианом лежали руины многочисленных строений: повсюду поднимались полуразрушенные стены и печные трубы. Справа виднелись руины крепости, слева – высокая башня. Дождю было труднее проникнуть сюда, и у стен еще лежали небольшие сугробы. Близился вечер, начинало темнеть, дождь сменился снегом. Лиан совсем выбился из сил, насквозь промок и промерз до костей; все его тело окоченело, и ему хотелось только одного – заснуть и больше не просыпаться. Он присел на снег и понял, что больше не чувствует холода. Повязка со лба где-то потерялась, и кровь снова текла у него по лицу. Он зажал рану рукой и заковылял в сторону башни.

Рядом с башней возвышалось строение, на котором сохранилась часть крыши, однако в ней было столько дыр, что дождевая вода легко проникала внутрь этого сомнительного убежища. Здесь еще сильнее пахло дымом. Пробравшись внутрь строения, Лиан увидел в глубине справа помещение, отгороженное стеной, в провалах которой мерцали блики костра. В тот же момент до него донесся восхитительный запах тушеного мяса. Лиан добрался до входа в помещение, откуда доносился запах, и обнаружил, что тот закрыт дверью с медными петлями. Лиан протер глаза, залитые кровью, и толкнул дверь, которая со скрипом распахнулась. У костра сидела маленькая девушка. Она вскочила на ноги, отпрыгнула в сторону, нашарила лежавший на полу нож и схватила его, готовясь при необходимости дать отпор.

– Мое имя Лиан, – проговорил летописец. Девушка уставилась на него широко открытыми от изумления глазами и даже опустила нож.