Текст книги "Принцессы Огненного мира"

– А кто же тут у нас? Очень даже неплохо… аэрдонае… хотя ливериани предпочтительней. Но мы и для тебя найдем применение. Ай-ай-ай, даже не пытайся, эти сети способны удержать даже каменного великана. Не дергайся, красавчик, я сцежу совсем немного, для анализа… А принцесска твоя очень даже ничего, хотя и безмозглая. Ты успел ее попробовать? Ну конечно, мы же благородные… Я займусь ею прямо здесь, чтоб тебе не было скучно. А потом и для нее найдется крайне интересное применение, хоть она и не девица. Это глупое суеверие, что во множестве ритуалов нужна невинная королевская кровь. А ты… Я заберу твою жизнь медленно, по капле. И каждой клеточкой своего тела ты будешь чувствовать, как боль вытягивает из тебя силу жизни… Чего молчишь? Гордый? Это хорошо.

Даже если бы я не знала, кто такой Севеллин Роулен, не понимала эльфийского наречия, то по одному тону и манере разговора я могла бы догадаться об ожидающей нас мерзкой участи. Ужас на мгновение пригасил надежду. Старуха притащила мешок, набитый косметикой. Расчески и гребни, пилочки и щипчики, баночки с мазями, кремами и притираниями… обилие и разнообразие которых наводили на нехорошие мысли о том, что случилось с их бывшими владелицами, скорее всего, окончившими дни в котлах троллей. Во время войны никто не вел учета количества сбоивших телепортов…[7]7
  Единственный за всю многовековую историю эльфийских кланов некромант. Изгой и отступник, более пятисот лет назад покинувший Лес, дабы никто не смел мешать ему… Замучивший не одну сотню разумных существ ради обладания призрачным могуществом смерти.


[Закрыть]

Увлеченно накладывая модный маникюр, я старательно сохраняла глуповато-сосредоточенное выражение лица. Приняв соблазнительную позу, что было нелегко, краем глаза посматривала в сторону неторопливо размечающего каменный пол хозяина.

Распятый на стене Иллан, кажется, невозмутимо наблюдал за зловещими приготовлениями, еще на что-то надеясь… на что?! Заметив, как передо мной поставили кувшинчик с каким-то напитком, он отрицательно дернул головой. Да я и не собиралась… Мне удалось незаметно слить вино под шкуры, устилающие возвышение в алькове, и припрятать там же странные гибриды сливы и яблока.

Колдун тем временем вырисовывал на гладком камне прямо напротив эльфа серебряную фигуру – треугольник в круге – и заполнял свободное пространство рунами с помощью широкой мягкой кисти из человеческого волоса, что-то при том напевая. Вот кто явно любит свою работу!

Закончив, он поднялся, критически оглядел свое произведение и довольно хмыкнул. Сняв с шеи амулет – золотой пятилистник, аккуратно выложил его в центр рисунка. Подошел к черноволосому эльфу и резко полоснул того по запястьям. Вниз живо побежали струйки крови, скапливаясь в углублениях у стены и медленно растекаясь по узким канавкам вокруг рисунка. Роулен встал напротив, широко раскинув руки, и затянул что-то заунывное на Древнейшем наречии. В стекающей на пол крови начали посверкивать серебристые искорки.

У входа послышался шум. Обернувшись, я заметила, как обеспокоенные тролли один за другим исчезают в надвигающейся темноте.

А в сгустившемся до состояния тумана воздухе пещеры происходило нечто странное. Вместе с серебристыми струйками крови из эльфа уходила жизнь, сила… молодость. Да, даже они подвержены действию времени, но то, что краем глаза наблюдала я, должно происходить в течение долгих столетий. Смуглая кожа начала сереть, глаза запали, и на лицо легла сеть морщин. В спутанных темных волосах начала медленно проступать седина. Иллан напряженно закусил губу, пытаясь, наверное, регенерировать разрезы на запястьях.

– Хватит пока, – неожиданно с усмешкой сказал отступник, прерывая тягучее пение и забирая из круга пятилистник. – Теперь можно и твоей подружкой заняться.

Ну что же, я готова! В груди тугим холодным комом свернулась змея решимости. Ярко-розовые ногти, неброский макияж… Выдернув из волос две последние шпильки, я распустила волосы. Густой каштановой волной они легли на плечи. Игра на жизнь еще не закончена! Вальяжно, как кошка, разлегшись в нише, я позволила балахону выгодно обрисовать фигуру и обнажила ноги едва ли не по колено. В кулаке было крепко зажато мое оружие. Закрыла глаза и задышала ровно и глубоко, как будто спала. Надо только выждать подходящего момента…

– Моя красавица, вы всем довольны? – раздалось рядом.

– О да! – Я потянулась, зевая, сонно улыбнулась и присела. – Так приятно, когда все необходимое предоставляется по первому требованию. Я вам так благодарна! – пропела с восторженным вдохновением, поднимаясь на ноги.

– И насколько далеко распространяется ваша благодарность, красавица?

– Она безгранична, – выдохнула я, позволяя увлечь себя на рисунок, уже прикрытый белым полотном.

– Вас не смущает то, что мы не одни?

Мельком глянув на измученного Иллана, я сосредоточилась на отступнике.

– Мы с ним не настолько близко знакомы… – прошептала я. – А с вами… желаю… пообщаться более… плотно.

Изгой между тем жадно шарил руками по моему податливо изгибающемуся, покорно льнущему к нему телу. Поцелуи были настойчивыми, жадными, почти грубыми… В другой ситуации я бы не позволила ему даже коснуться себя.

Внутренне содрогаясь, я отвечала на ласки со всей подобающей страстностью. Это было несложно, но противно. Привычка… да и устроена я очень примитивно. Ни один мой любовник даже не заподозрил обмана и какого-либо постороннего интереса… потому что желание, вспыхивающее во мне, всегда было подлинным. Кроме этого раза.

Мой конек – провокационный безудержный флирт, и это правда, что я меняю любовников каждый месяц.

А отступник, похоже, не видел женщин годами.

Прижав меня к полу, эльф задрал мой балахон и жадно приник губами к груди, оставляя на нежной коже синяки. Сорвав с шеи, нетерпеливо отбросил в сторону мешающий ему пятилистник, нежно звякнувший при ударе о камень.

Выгнувшись, я приобняла Роулена, впившись взглядом прямо в Иллана… на мгновение прикрыла глаза, тяжело дыша и шепча что-то неразборчивое. Затаив дыхание, занесла правую руку и с силой вонзила шпильки в шею отступнику. Надломила головки… Брызги крови веером разлетелись по белой ткани.

Время остановилось.

В густой тишине он поднял на меня бесцветные глаза. Недоверие на его лице вдруг сменилось жуткой яростной гримасой понимания.

– Дрянь! – прошипел отступник, вскакивая и отшвыривая меня к противоположной стене. Судорожно изогнувшись, он попытался нащупать иглы, засевшие в основании черепа. Извлек одну, вторую, брезгливо отбросил окровавленные острия. Его лицо начало подергиваться, он, с удивлением глядя на трясущиеся руки, выдохнул: – Тва-арь! – И медленно двинулся ко мне.

Двух игл явно недостаточно… Не дыша, я загнанно замерла у стены, пристально вглядываясь в его лицо. От оглушающей ярости некроманта, изливавшейся на меня, подкашивались ноги, но я не отводила глаз. Смотри, смотри на меня! Я твой враг! Только чтобы он не заметил происходящего прямо за спиной. Пока эти налившиеся кровью глаза со зрачком, сузившимся в тонкую нить, обращены ко мне, пока серо-синие бескровные губы обещают мне быстрый и мучительный конец, он не увидит…

Я бы убежала, но куда?!

…он не увидит, как ритмично напрягаются мышцы на руках распятого эльфа. Стиснув зубы, Иллан методично пытался освободиться. Вот наш единственный шанс. Последнее, что я заметила, мелкая каменная крошка, посыпавшаяся из-под креплений. Затем все заслонило ненавидящее лицо изгоя.

Схватив меня за горло, он начал потихоньку приподнимать меня над землей, медленно, с садистским удовольствием сдавливая шею. Инстинктивно вцепившись в эту руку, я попыталась ослабить захват. Изо рта вырвался нечленораздельный хрип, в глазах потемнело. Я уже простилась с жизнью, когда хватка неожиданно разжалась. Мешком рухнув на камни, мучительно закашлялась.

На полу в яростном объятии сцепились двое. Происходящее ничуть не походило на турниры и придворные дуэли, знакомые мне. Два диких горных кота выясняли отношения, терзая друг друга. Клочьями летели обрывки одежды и волос. Молча, страшно… выламывали руки, дробили ребра. Некромант попытался выдавить глаз оседлавшему его Иллану, а тот методично рвал горло противника. Внезапно сильным рывком изгой отшвырнул черноволосого далеко назад и ринулся вглубь пещеры. Чудом приземлившись на ноги, Иллан одним прыжком догнал его, повалил и, схватив за волосы, принялся яростно лупить головой о гранит.

Пока я пыталась подняться, под руку попалось что-то острое. Машинально сжав это в кулак, отчего по руке прошла судорога и под кожей разлилось онемение, встала. Испуганно попыталась разжать пальцы и поняла, что вообще не чувствую руки. Да что же это? Закашлялась, и, потирая шею, я устало оперлась на стену. Не киснуть… шансы выбраться еще есть. Справа раздался смачный хруст, и все затихло. Я торопливо обернулась. Иллан с потерянным видом сидел над телом мертвого изгоя. Точно мертвого? Подбежав ближе (откуда силы сразу взялись?), я заметила вывернутую под неестественным углом шею. Со сломанным позвоночником не живут… люди. А эльфы? И для гарантии надо бы…

Иллан устало поднял голову, посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом:

– Что было у тебя в булавках, принцесса?

– Яд змеи Ше, – пожала я плечами. Кому нужны эти подробности?

– Ну-ну, подарок любимого папочки, полагаю… – Он с трудом поднялся на ноги и, сильно припадая на левую ногу, двинулся в дальний конец пещеры, где из стены бил маленький родничок. Опустился на колено, складывая ладони лодочкой, и принялся нашептывать струе ледяной воды что-то ласковое на Древнейшем наречии.

Как он со сломанной ногой ходит?

Старый проржавевший меч из сваленной у выхода кучи оказался неожиданно тяжелым и острым. Доволочив его до трупа, с трудом воздела его над головой, придерживая онемевшей рукой, и с силой опустила вниз. С первого раза попала! Меч звякнул о камень, и голова мертвеца отделилась от тела.

– Для гарантии… – озвучила я свою мысль недоуменно обернувшемуся эльфу.

– Быстро уходим! – прошептал он, потянув меня за руку.

На выходе нас ожидала очередная проблема в виде стойбища горных троллей ниже по склону горы, от которого к пещере шла превосходно утоптанная дорога. В сумерках можно было разглядеть узкую тропинку, огибающую скалу и убегающую куда-то наверх.

– За мной. – Иллан дернул меня за руку. Я не спорила, слыша за спиной странный нарастающий гул.

Увидев нас, тролли заорали, но мы уже торопливо карабкались вверх, убираясь с пути торжествующе ревущего потока воды. Я на мгновение обернулась. Из широкого зева пещеры хлестал мощный поток, сбивая с ног погоню и устремляясь вниз, к стойбищу. Несколько ледяных капель, долетевших до нас, заставили меня вздрогнуть.

– Договорился с драконом Воды, – сказал рейнджер, подталкивая меня в спину. – Скорее, это ненадолго.

И мы шли, шли, шли вверх. Попавшегося на пути тролля эльф одним движением смел в пропасть. Через бесконечно долгий промежуток времени, глубокой ночью мы устало замерли на очередном гребне. Я давно бросила считать синяки, а эльф все сильнее хромал и глухо кашлял, тайком утирая выступающую на губах кровь.

Когда прямо перед нами возникла знакомая серая воронка портала, мы, не раздумывая, шагнули вперед, взявшись за руки.

Это было похоже на сон. Странный, но приятный. Мягкая изумрудная травка на поляне посреди хвойного леса. Толпа встревоженных эльфов. Двое знакомых и почти родных – светловолосый и рыжий – бросившиеся к выхаркивающему кровавые клочья легких Иллану, рухнувшему на колени, едва закончился переход. Целители… маги.

Я медленно оседаю на землю, чувствуя, как покидает меня придававший сил иррациональный страх. Теперь все будет… хорошо. Только не падать в обморок… позор. Тревожные вопросы о самочувствии от двух бестолково толкущихся рядом эльфиек. Отмахнувшись от них, я уставилась в пространство. Состояние, хорошо знакомое тем, кто постоянно недосыпает… рассеянно-сосредоточенное. Звон в ушах и замедленные движения. Все видится будто бы сквозь туман, но сознание кристально ясное, отгороженное от реальности прочной стеной.

– С вами все в порядке, ваше высочество? – Вопрос слышу будто бы издалека или через толстый слой ткани.

Еще дальше и глуше льется звонкая и плавная эльфийская речь. Улавливаю только отдельные слова в тихом фоне…

– …ренегат… выпил силу…

– …исцеление? – С надеждой.

– …возможно ли вернуть…

– Но послушайте, я не ощущаю пустоты, вся сила…

– Где?

– Здесь…

Я, кивнув невпопад, медленно разжала все еще стиснутую в кулак ладонь. Вот почему меч был такой тяжелый… Одной рукой его тащила! Вот что впивалось в пальцы во время сумасшедшего бега, не давая сознанию уплывать.

– Иллан, – позвала умирающим голосом. – Иллан!

На ладони лежал хрупкий на вид золотистый пятилистник тонкой работы.

– Не трогайте, – крикнул кто-то. – На нем печать изгоя!

– Почему же…

– Они его убили… Это наследство. Одно на двоих… неделимое… – тихо прошептал рыжий эльф, удерживая своего друга.

Синеглазый нетерпеливо отмахнулся от него, приподнимаясь на локте. Глянул удивленно на меня, отрешенно взирающую на небо, затем на амулет.

– Неужели тот самый? Утащила? – прошептал он. Я смущенно кивнула. – Кошка ты моя зеленоглазая, мягкая лапка, острый коготок! Я на тебе женюсь! Носи на здоровье.

Стена, отделявшая меня от мира, рухнула, когда он сжал мои пальцы в кулак. В глазах эльфа мелькнула едкая усмешка. Да как он посмел! Впрочем, поговорим об этом предложении потом! Отдернув руку, я фыркнула, гордо выгнув спину:

– Больно надо! – И продолжила: – Тем не менее, о высокие лорды и леди, нет ли здесь того, кто сопроводит меня к месту, где я наконец смогу привести в надлежащий порядок свою несравненную внешность?

Нашлись и такие.

Все кончилось. Только, знаете, Иллан Речной, похоже, не шутил.

Глава 4
КРУГ ЖИЗНИ

Кронпринцесса Мажена. Вридланд

Ах, если вы спросите, чего я ожидала от этой встречи, отвечу честно: не знала, не знала, чего ждать, на что надеяться. Увижу ли я его? Смогу ли взглянуть в его глаза? И обнаружить в них нечто связующее нас в единое целое… нечто большее, чем благодарность.

Не знала.

Разум мне не изменял, в отличие от мятущихся чувств, и понимание того, что между нами ничего нет и быть не может, вовсе не грозило неожиданно обрушиться на меня и уничтожить всякую надежду на чудо. Надежду, ростки которой я бережно лелеяла вопреки всему.

О чем мечталось мне? О дружеском кивке, о мимолетной улыбке. Казалось, этого более чем достаточно. Ведь нас связывали всего несколько дней, которые он провел в пещере, пока мои неумелые руки пытались помочь ему выжить.

Я даже не знала его имени. Это покажется кому-то смешным, но я считаю, что эти сведения из тех, что далеко не так важны в подобной ситуации.

Жив ли он?

Не знала, не знала, не знала… я много чего не знала. Но была во мне и гордость… проклятая королевская гордость.

И потому, увидев его, я не кинулась с воплем радости ему на шею, не оросила рубашку слезами радости и облегчения. Насколько все было бы проще! Но внутри только растаял лед бесконечно долгого ожидания.

Он был жив. И это самое главное. Хвала богам, теперь и я смогу жить, сбросив с души оковы зимнего холода. Жить, не моля богов поминутно о милости. А боль… боль конечно же останется со мной, и телесная, и душевная. Вечное напоминание.

А эльфийские леса… показала мне новая семья.

Задумчиво поглаживаю резной кленовый лист на тонком шелковом шнурке, прячущийся под сорочкой. Порой мне казалось, что он все еще хранит тепло рук, создавших его. Памятный подарок. Прикрыв глаза, я подставила лицо солнцу.

И в краткий миг слабости пожалела о том, что сумела сдержать рвущуюся из души при виде моего эльфа радость. Может быть… все сложилось бы иначе? Но как?

Непрошеные слезы притаились в уголках глаз.

Что страшнее – нынешнее чуточку дружелюбное равнодушие или возможное недоумение, которое заставило бы его отшатнуться и исчезнуть даже с горизонта моего существования? А других вариантов нет и не было никогда.

Но хватит предаваться жалости и унынию… хватит! Я – кронпринцесса, и гордость для меня – не пустой звук. Что было, то было, а что будет, никому не известно.

Капля счастья, капля боли, капля ненависти, капля уважения. Из них складывается любая жизнь. Капли превращаются в струйки, затем ручьи, реки, бурные потоки, причудливо смешиваясь и порождая нечто совершенно иное. Хотя, конечно, в ней, в настоящей жизни, гораздо больше граней и оттенков. Но то другие жизни и другие люди, а я… мой поток обмелел, ибо ушла ненависть, осталось в прошлом уважение, а счастье… где оно? Впереди?

Нет, я не несчастна, я лишь довольствуюсь тем, что имею. Этому меня научили хорошо.

Я живу, я люблю, я знаю, что тот, к кому жаждет обратиться мое мятежное сердце, рядом. Совсем близко, достаточно сделать несколько сотен шагов по тенистой тропе.

А что творится в его душе, мне неведомо. Да и стоит ли рваться туда, где тебя не ждут? В чужую душу? Где же счастье? Мы рядом, но вместе никогда не будем… хотя счастье не в взаимности, которая встречается редко, очень редко, особенно среди облеченных властью. Счастье в осознании собственного предназначения, в искреннем признании самому себе, что чувствуешь и ощущаешь, в ожидании, в надежде… в счастье любимого! Но… счастлив ли он? Потому что если счастлив он, то и я… спокойна. Большего не дано? Ну что же, последние годы меня научили довольствоваться малым. Но счастлив ли мой эльф? И этого не скажу точно, но вряд ли. Нечто странное, затаившееся в его душе, не дает мне покоя. Нечто, заставляющее его тщательно сдерживать проецируемые на окружающих эмоции, задумчиво прикрывать глаза и горько кривить губы. А мне остается лишь следить краем глаза за тем, как он, хмурясь, проходит мимо, и мечтать.

И наступит ли то благословенное время, когда боль потерь утихнет, освободив пепелища душ для нового посева?

Я не знаю.

Пусть так… но пока со мной оставалась только боль. До того дня, когда все изменилось, раз и навсегда.

(Из дневника Мажены)

Неторопливо шагая по тенистой тропе, я предавалась грустным мыслям о собственной судьбе и вспоминала последние события. Хотя о чем грустить? Я живу в прекрасном доме, окружена роскошью, на эльфийский, правда, манер, и бесконечной вереницей слуг в полном соответствии с новообретенным статусом Старшей дочери одного из Лесных Домов. До того было короткое, но мучительное путешествие и не менее мучительное, в ином роде, прощание с родными. Мать не плакала, положение не позволяло, но сухой, горячечный взгляд, брошенный на прощание, сказал мне очень многое. В этот миг я пожалела, что в последние годы мы отдалились друг от друга. А вот брат не стеснялся в проявлении чувств, и хотя на официальной церемонии ему удалось сохранить спокойствие, горе его было неподдельным. Отец же… он король, и ему тем более не пристало проявлять чувства. В нем были жалость, горечь, ярость, недовольство… и расчет, сопровождающий каждое действие облеченной властью персоны. Меня он, несомненно, любил, но это не помешало ему поступить, как велели победители. Так и надо, благо государства превыше всего… Я никого не виню, четко осознавая свой долг.

Иное дело, что разные люди воспринимают это по-разному. И благо государства у них прежде всего ассоциируется с собственным благополучием. Это не так. И часто приходится жертвовать… многим, и собой в том числе.

Нам нужен был мир. Любой ценой. А если ценой оказались принцессы… Что такого, нами всегда расплачивались. За помощь, за территории, за союзы.

Ненавижу лицемеров, предлагавших мне замужество!

Ненавижу за попытку отобрать у меня единственный шанс попасть к нелюдям!

Ненавижу жадных, глупых, рвущихся вверх любой ценой карьеристов. Наивно считавших, что я не хотела приносить себя в жертву. А я хотела… и поехала, и все вытерпела. Ради мига искренней радости, когда, обежав глазами поляну, где стояли встречающие меня эльфы, заметила его среди высокородных старейшин, приветствовавших меня на широкой светлой поляне.

И вот теперь меня терзала скука. Здесь, в лесу, у каждого обитателя было дело. Все, от мала до велика, принимали участие в восстановлении сожженного, разрушенного, растоптанного… и только я одна принуждена была маяться бездельем.

Или это не скука?

Скорее невозможность применить знания и умения, накопленные за последние несколько лет. Я хотела приносить пользу. Но кому? Кому здесь нужно целительское искусство высокородной врачевательницы? Никому! Здесь хватало более опытных и умелых магов. Но призвание тянуло и манило, не давая проводить время в бездеятельности и неге.

Я просыпалась рано утром от ноющей боли в спине, с трудом поднималась и, заварив в чайничке ароматные травы, смотрела в окно. Раньше это было широкое, в свинцовом переплете дворцовое, а теперь – одно из множества узких проемов, затянутых зеленой листвой. Мертвые каменные стены, от которых вечно тянуло холодом, сменились дышащим теплом и гладкими полами живых эльфийских домов. Большие и маленькие, они были разбросаны по лесу, казалось, совершенно случайным образом, то образуя поляны, то сливаясь с густыми зарослями берез, тополей, ясеней, дубов.

Дома я бы отправилась в лес, поле или близлежащую деревню, где вовсе даже не подозревали о том, что регулярно посещающая их целительница самая настоящая принцесса. А ныне я брала полную флягу ключевой воды и шла в сторону выжженных дотла земель Реаль-ди-Наль. Это совсем рядом с домом, где я живу. Раньше, до войны, раскинувшееся под сенью дубов, увенчанное цветущими башенками одноэтажное здание с множеством переходов притворялось настоящим загородным поместьем. Сейчас в нем обитал многочисленный, шумный и удивительно дружелюбно настроенный ко всем род, полный полукровок. Речные и горные, лесные и степные эльфы смешивали кровь, создавали семьи, растили детей. Дом Дубового Корня, принявший меня с неожиданным радушием, славился тем, что принимал любого под сень родового Древа. Вот только я никак не могла, да и не хотела вступить под нее.

Вежливо улыбаясь милой юной эльфочке, так искренне желавшей услужить, сделать приятное и просто помочь, что никак невозможно было отказать ей в желании накормить меня завтраком, я исчезала за поворотом тропы.

Каждый день, вот уже два месяца подряд, я проделываю этот путь. Полчаса быстрым шагом для любого эльфа, для меня – почти полтора аккуратного неторопливого и даже величавого передвижения. Чуть быстрее и чуть резче – и меня скручивает резкий приступ боли, от которой немеют ноги и хочется отчаянно выть в полный голос.

И ни на что большее я не гожусь… только поднести воды тем, кто в поте лица день за днем высаживает на месте сожженных деревьев новые, восстанавливает лес. Как грустно и горько… Я действительно хочу помочь. Ведь это сильно утомляет, потому что с каждым саженцем надо поделиться собственной силой, чтоб он прижился, пустил корни и начал впитывать соки из земли, гак хорошо удобренной пеплом и кровью.

Ненавижу войну! Эта ясная и четкая мысль всегда возникает в голове, когда я выхожу на припекающее солнце и иду между рядов молодых деревьев. Огромное, изрытое воронками, засыпанное пеплом пространство, сквозь который пробивается робкая зелень, тянется и тянется до возвышающихся вдалеке посеревших руин столичных башен, более не поражающих пурпурно-алой расцветкой.

Ненавижу войну! Столица держалась долго, жители ее сражались отчаянно, но это были не леса, где светлые просто невидимы среди деревьев! Да и сам лес поддался безжалостному магическому огню, сжирающему все на своем пути. И не смог защитить город, построенный из камня, скрепленного вместо раствора мхом, возведенный гномами и темными эльфами специально для того, чтоб все прочие расы чувствовали себя более комфортно в гостях.

Вот и они, мои светлые эльфы. Сейчас, устало сидя в тени и рассеянно перебрасываясь словами, они вовсе не напоминают ни канонические образцы красоты, ни смертельно опасных воинов. Потные, полуголые, руки, по локоть измазанные в земле… Сейчас это просто жители, пытающиеся восстановить разрушенное. Сегодня их совсем мало, всего семеро, остальные, похоже, отправились к Реаль-ди-Наль. И мой бывший пациент – тоже. Жаль. Я надеялась…

Надеялась.

На что? Увидеть, вновь окунуться в спокойное, благожелательное настроение, убедиться, что это не сон, что мой эльф выжил. Мой эльф… Нет, скорее я – его. Принадлежу ему полностью, без остатка! Да, это и было основной причиной того, что я каждый день приходила сюда. Надо признаться хотя бы в этом самой себе, раз и навсегда. Мне хочется видеть его, хотя бы иногда, и ради этого я пойду на очень многое.

Я сдержанно улыбнулась, передавая старшему из рабочих воду, куда добавила пару капель лимонного сока. Душу почти не затронули слова благодарности, привычно слетевшие с уст полузнакомого светловолосого воина. А вот когда я появилась здесь первый раз, меня едва не раздавил вихрь эмоций. Но что для меня были негодование, раздражение, ярость, недоумение, едва не сбившие с ног, когда я знала, ради кого я здесь.

Кивнув и вежливо ответив на пару вопросов о самочувствии, я собралась идти назад.

Эльфы красивы, несомненно, вновь подумала я, но теперь далеко не все. Война собирала кровавую жатву не только жизнями и судьбами, но еще и лицами.

Но странно, никто из эльфов, не успевших восстановиться, не страдал от своих увечий и не понимал необходимости ограничивать свои возможности. А все остальные… Общество не считало их ущербными, но ненавязчиво помогало. Как это отличалось от происходящего среди людей, когда порой оставшиеся в живых завидовали мертвым. Но я рада, что они справляются.

Внезапно от леса донесся встревоженный крик какой-то птицы. Эльфы встрепенулись. Только что они лениво прятались в тени, и вот встревоженно вскочили. А со стороны развалин столицы донеслось басовитое гудение, глухой гул, тяжелый удар. Затем пришла воздушная волна, всколыхнувшая молодую листву. И снова тишина, напряженная, выжидающая. На миг окаменев, ael'vii торопливо ринулись в сторону разрушенного города. Гибкие невысокие фигуры быстро скрылись из вида, а я упрямо спешила следом, подобрав пышные юбки. Туфли глухо стучали по камням. Что там случилось? В душе разрасталось знакомое беспокойство. Скорее! Я перескакивала с холма на холм, минуя провалы и разломы. Торопись, изнемогая от тревоги, вопила душа. Там нужна твоя помощь!

Это война, с горечью оглядев развалины, подумала я. Война опять собирает свою страшную дань. Все еще страдают невинные и невиновные. У закопченных каменных стен неожиданно взорвалась магическая мина, заложенная еще при штурме. Тот, кто ее заложил, погиб раньше, чем сумел активировать, и когда предохранители истончились, она отозвалась на слабые чары, которые и были предназначены для поиска таких вот сюрпризов.

Роковое стечение обстоятельств. Открывшаяся воронка перемолола десяток не успевших отскочить разведчиков, выбросив с другой стороны в клубящуюся черную пыль полумертвые окровавленные тела. Вторая вспышка блокировала всю магию в радиусе более лиги.

Люди были горазды на выдумку в этой войне. Ненавижу… тех, кто, оправдывая изобретение таких вот орудий уничтожения, говорил, что на войне все средства хороши, что цель оправдывает средства!

Едва я отвела взор от вызвавшей всплеск яростного негодования картины, инстинкт, преодолевая сопротивление болезненно изогнувшегося тела, буквально швырнул меня вперед, в толпу суетящихся вокруг раненых эльфов. Я могу помочь!

Кровь, всюду кровь… Из молодого полукровки она изливалась вниз ровным мощным потоком и мгновенно впитывалась в запорошенную пеплом землю. Кто-то безуспешно пытался остановить живительную влагу. Быстрее. Не так! Сильнее!

А главная беда этих мин в том, что они блокировали и естественные способности к регенерации, а потому срочно нужны были целители. Лучшие целители. Те, что не полагаются на силу магии больше, чем на мастерство собственных рук. Но телепорты сейчас не сработают, и переносить пострадавших нельзя, да и некогда. Хорошо, что действие мины было ослаблено временем. Хорошо, что подобные этой мины встречались очень редко, но все же надеюсь, что изобретателя боги лишат права на перерождение.

Лавируя между уцелевшими, я безошибочно выбрала того, у кого самые тяжелые ранения. Того, чья жизнь висела на тончайшем волоске. Впрочем, большинство из них балансирует на узкой грани между жизнью и смертью. Самым краем сознания отметила знакомое присутствие. Жив…

Время! Глухая ненависть всколыхнулась последний раз и угасла, уступая место расчетливому спокойствию. Я знаю, что делать. Опустившись на колени и не обращая внимания на нелепые попытки отогнать меня с помощью не совсем понятных ругательств, цедимых сквозь стиснутые зубы, я перехватила замершие в неопределенности руки, безуспешно пытающиеся помочь. Тремя движениями мне удалось остановить кровь, хлещущую из рваной раны на боку, и отправить впавшего в шоковое состояние раненого в забытье. Придержала чужие руки, одну из них положила поверх своей и велела безапелляционно:

– Держи крепче!

И поспешила к следующему раненому, в угаре проснувшегося призвания не замечая протестов собственного тела, пачкая в крови роскошные юбки, едва не теряя сознание от беснующихся в воздухе эмоций. Неожиданно ощутила в пальцах холод изогнутой стальной иглы. И принялась быстро стягивать края раны, торопливо сметывая их прямо так… на живом, чувствующем теле. Выправляла и складывала раздробленные кости, отмечая краем сознания, что помощь все-таки явилась.

Из-за ворота платья вывалился мой кулон. Мой талисман. Кленовый лист на шелковом шнурке мерно покачивался, мешая работе. Оставляя кровавые следы на коже, убрала его назад и, подняв голову, наткнулась на пристальный взгляд помощника. Растерянно улыбнулась, смутилась и, залившись болезненным румянцем, вернулась к работе.

Я и не заметила, кто ассистирует мне. Как странно. И хорошо, что нет времени на разговоры, выяснение намерений и истинных мыслей. Потому что впервые со дня приезда я не увидела в его лице спокойной благожелательности. Жадное любопытство, напряженное внимание, раздражение, даже злость. Почему?

Время слилось в единый густой поток, нельзя было отвлечься и взглянуть, не появилось ли в его глазах прежнее равнодушие. Но все когда-нибудь кончается.

Устало зажмурившись, я встала с колен, передавая вахту подоспевшей целительнице в светло-зеленой мантии. Голова кружилась, спина ныла, в уши будто набили ваты. Поймав задумчивый взгляд помощника, отступила на пару шагов…

Из равномерно гудящих вокруг голосов неожиданно вычленялся чей-то резкий окрик:

– Шеллиан! Ты мне нужен!

Мой эльф, на мгновение замерев рядом, досадливо тряхнул головой и исчез в толпе.

Шеллиан. Красивое имя. Но мне, кажется, пора домой.

Сделав несколько шагов по направлению к лесу, я замерла. Спину будто пронзила раскаленная игла, на глаза навернулись слезы. Напряженно расправив плечи, с трудом переставляя ноги, я двинулась к чудом уцелевшему под стенами города дереву.