Текст книги "Спасибо, что ты есть"

Частенько, сидя у себя на веранде, Марина и Лекс слышали, как немецкие молодожены выясняют отношения, правда, понять, разговаривают ли они на повышенных тонах в силу привычки или ссорятся, мешал языковой барьер.

– Мы с тобой ругались, нет? – в один такой момент поинтересовался Лекс, задумчиво глядя перед собой.

– Я не помню такого, – Марина тоже задумалась, но в памяти не всплыло ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего ссору, – а тебе хочется поругаться?

Лекс засмеялся.

Солнце тонуло в бирюзовых волнах, расчерчивая небо и воду золотыми и розово-фиолетовыми полосами. Облака белыми кружевами, словно рамкой, оплетали буйство закатных красок. Марина каждый день пыталась сфотографировать всё это великолепие и каждый день убеждалась, что невозможно в полной мере передать фотографией настроение и атмосферу.

– А из-за чего мы с тобой могли бы ругаться? – спросила она.

– Обычно мне несложно найти повод, – усмехнулся Лекс, – поэтому и странно мне, что он до сих пор не нашелся. Я этому рад, но это странно.

– Ты в обед съел мой салат, давай из-за этого поругаемся, – пожала плечами Марина, – хотя нет, не подойдет повод, я сама тебе его отдала.

– А ты выпила мой латте и съела мое мороженое, – обиженно отозвался Лекс, – а еще позавчера мой коктейль выкушала.

– Какая я подлая…

– Так неинтересно ругаться, – перебил ее Лекс, – ты должна сначала отпираться, потом оправдываться, потом нападать, а ты сразу сливаешься с темы.

– Мне лень, ну его, потом отопрусь, оправдаюсь и нападу, ладно? – Марина пересела к нему на колени, уткнулась носом в его волосы на виске.

– Можно я спрошу? – мурлыкнул Лекс, целуя ее плечо.

От его волос пахло табачным дымом и ее собственным шампунем, которым он якобы не пользовался. Шампунь кончался в два раза быстрее сам собой.

– Ну, спроси.

Вместо вопроса последовал поцелуй. Только спустя несколько минут он вспомнил, о чем хотел спросить:

– Что бы тебя заставило поругаться со мной? На что бы ты могла обидеться? Чтобы я знал, чего избегать.

– Я не смогу тебе ответить, – улыбнулась Марина, – я не знаю. Я не умею обижаться, я разочаровываюсь, – и, заметив его непонимающий взгляд, решила пояснить: – Люди, которые мне безразличны, могут меня легко разозлить или заставить ненавидеть, но как только они пропадают из моей жизни, я забываю, что они есть на свете. С теми, кто близок, всё сложнее. Если человек близок, я воспринимаю его целиком и мне уже безразличны отдельные вещи, которые я бы не простила тому, на кого мне наплевать. Фишка в том, что близким человек становится, только когда в нем нет ничего, что я не могу принять. А вот если я вдруг понимаю, что это что-то имеет место быть, то человек будто бы меня обманул, втерся в доверие и мой ближний круг, не соответствуя. Наверное, звучит как бред?

– Как раз всё понятно, – усмехнулся Лекс. – Я сам такой, правда, я всегда считал эту свою особенность чем-то невротическим, пытался с этим бороться, а ты вот – осознаешь и считаешь нормой. Даже завидно.

– Может, и невротическое это нечто, мне всё равно, – она обняла его покрепче, – всё так, как есть.

Из соседнего домика долетели раскаты хохота.

– Они не ругаются, это просто немецкий язык похож на ругань, – вздохнув, резюмировала Марина, положив голову ему на плечо.

– Может, они просто помирились уже…

– Я тебе должен сказать спасибо, – спустя какое-то время проговорил Лекс.

Солнце окончательно завалилось за горизонт, с моря повеяло вечерней прохладой, вечер накрыл мир легкой туманной дымкой сиреневых сумерек. В небе зажигались первые звезды. Марине не хотелось не только шевелиться, но даже ворочать языком.

– В таких местах, как это, когда всё вот так вот мирно и хорошо, мне всегда сложно думать об отъезде, всегда возникают всякие темные мысли, а с тобой этого нет.

– Я рада, – мурлыкнула она, – но тогда тебе тоже спасибо, что ты есть. От одной мысли, что скоро опять в холода и безнадегу, хочется заплыть подальше и не всплывать никогда. А ты теплый, с тобой вся эта дурь не имеет значения.

– Я примерно то же имел в виду, – кивнул Лекс, крепче прижимая ее к себе, – мы ведь приедем с тобой сюда?

– Обязательно, – уверенно заключила Марина, в тот момент нисколько в этом не сомневаясь.

С неба ей подмигнула звезда – яркая прощальная вспышка перед падением. Марина впервые в жизни успела загадать желание, возможно, только потому, что впервые в жизни так четко понимала, чего хочет больше всего на свете.

За несколько часов до отъезда проблемы большого мира напомнили о себе по полной программе – сообщениями на электронную почту, мелкими сложностями с трансфером, задержкой рейса на Москву и даже звонком на мобильник Лекса, которому тот не обрадовался более всего.

– Через три дня меня ждут в Лондоне, – буркнул он в ответ немому вопросу в обеспокоенном взгляде Марины, – будет официальная презентация четырех новых проектов, я им нужен как официальное лицо.

– Ты хочешь уехать уже через три дня? Я думала, времени будет чуть больше…

– Дня на два, потом в рождественский коматоз ехать туда смысла нет, и ремонт дома еще не закончен, это мягко говоря, – вслух размышлял Лекс, пристально изучая содержимое полусобранной сумки, – не помнишь, куда я зеленый пакет с зарядником дел?

– Рождественский коматоз меня не слишком пугает, – она достала из-под кровати зеленый пакет и бросила ему в руки.

– Там холод, дожди и нет солнца, – проворчал Лекс и, сунув последнюю майку в сумку, ушел курить на веранду. Однако не прошло и двух минут, как он вернулся в комнату. – Ты ведь поедешь со мной?

– На два дня? – удивилась Марина. – Погоди, я успею тебе надоесть, будет время.

– А если я очень попрошу? – хитро ухмыльнулся он, глядя на ее отражение в зеркале. – Сходим на этот дурацкий раут и свалим зимовать в Самару.

– Ну… – Марине не нравилась мысль, что придется идти на некое официальное мероприятие, где будут родители-компаньоны, – слона в посудную лавку приглашает либо тот, кто не дорожит этой лавкой, либо тот, кто не понимает, что слон не слишком осторожное животное, – поморщилась она.

– Ты не слон, ты хорек. Юркий, кусачий и, да, не слишком осторожный зверек.

– Надо же, какое лестное у тебя обо мне мнение, – засмеялась она.

– Я просто пытаюсь тебе сказать, что я прекрасно представляю твою реакцию на возможные выпады моих компаньонов. Не заморачивайся, просто поехали со мной, – последние пару слов он прошептал ей на ухо.

– Тогда есть ли смысл лететь в Москву, потом в Самару, чтобы через три дня опять лететь в Москву и Лондон? Может, на три дня продлим отдых тут?

Лекса уговаривать было не нужно. Не прошло и пятнадцати минут, как все формальности были улажены, билеты в Москву сданы, куплены билеты в Лондон, написаны все нужные сообщения, разложены на свои места вещи.

Однако беззаботности и ленивой неги больше не чувствовалось, мысли о предстоящем мероприятии неотступно преследовали Марину. Встречаться лицом к лицу с близким окружением Лекса она совсем не стремилась и в то же время искать предлог отказаться тоже не видела смысла. Было любопытно. Привычный Лексу мир значительно отличался от ее собственного, хотелось понять насколько.

К вечеру, когда по небу разлилось розовое золото закатного зарева, Лекс предложил поехать на экскурсию в соседний отель, где проходил заключительный этап турнира по виндсерфингу, по окончании которого должна была состояться грандиозная вечеринка.

Легкий и быстрый катер доставил их туда за десять минут. Ветер сменил направление и теперь дул с севера, приятно холодя слегка подгоревшие на солнце плечи. В воздухе пахло соленой влагой и приторно-сладким ароматом цветов. Вечеринка была в самом разгаре. Народ танцевал и веселился. Главный призер соревнования отплясывал на барной тумбе в юбке из плетеной травы. На пляже крутили файеры. Атмосфера безудержного веселья увлекала за собой.

После пятого коктейля Марина поняла, что напилась, впервые за последние пять лет. В голове стоял туман, ноги плохо повиновались.

Лекс смеялся беззаботно и искренне. Кто-то кинул в бассейн изображавшего папуаса танцора, следом туда же попрыгали его знакомые, то ли чтобы помочь ему, то ли чтобы охладиться самим. Один из купальщиков при падении в воду окатил случившегося поблизости Лекса водопадом брызг. Марина оттянула его от края бассейна, но поскользнулась сама, чудом не упав в воду.

– Стоять, – скомандовал Лекс, взяв ее под руку, – что-то вас, девушка, штормит.

– Что-то вы, сударь, мокрый, не прижимайтесь ко мне, – в тон ему парировала Марина, при этом сама буквально повиснув на нем, обняв двумя руками, – ты ведь не бросишь меня здесь, если я окончательно окосею? – вдруг совсем серьезно спросила она.

Лекс хотел пошутить, но в последний момент передумал, поймав ее взгляд.

– Нет, конечно, не бойся. Здесь некого и нечего бояться.

– Я не боюсь, – вздохнула Марина, – я просто слегка нетрезва.

В следующий миг некто с разбегу прыгнул в бассейн, вновь подняв столб брызг, благодаря чему Марина и Лекс вновь попали под холодный душ. Марина взвизгнула от неожиданности.

– Нужно еще выпить, – смеясь, постановил Лекс, откидывая назад прилипшие ко лбу волосы.

Что-то внутри предостерегающе дернулось, но соблазн потерять контроль оказался слишком велик. Она кивнула в ответ.

Утром, проснувшись у себя в номере, она вдруг с удивлением обнаружила, что ничего экстраординарного не случилось, мир не рухнул оттого, что весь прошлый вечер ей было решительно на всё наплевать. Лекс не бросил ее среди пьяных незнакомых людей в чужом отеле, их не ограбили и даже не обсчитали при доставке «домой», не вспыхнуло ни безобразных ссор, ни гнилых разговоров, не нашлось поводов поругаться ни друг с другом, ни с окружающими – всё было цивильно, спокойно и хорошо. Перебрав в памяти все события минувшего вечера, Марина почти что счастливо рассмеялась внезапно сделанному открытию – мир не так противен, а люди совсем не такие сволочи, как ей всегда казалось.

Лекс спал, привычно уткнувшись в ее волосы на виске. Этот человек обладал уникальным даром – он никак ее не раздражал. Марина никогда не боялась одиночества, оно казалось ей естественным состоянием покоя: никто не мешает, ни перед кем не нужно притворяться, никто ничего от нее не ждет и не хочет. Лекс не мешал, не ждал, и притворяться перед ним тоже казалось бессмысленным, и, несмотря на его довольно эксцентричные особенности, никакого диссонанса в ее собственную жизнь он не вносил.

На подоконнике открытого окна сидела большая зеленая игуана, щурясь, смотрела на залитую солнцем веранду, время от времени оборачиваясь к Марине.

Марина всю жизнь боялась ящериц и насекомых, здесь эти страхи утратили какой-либо смысл. Здесь многие привычные страхи выглядели надуманными. Может, дело было в атмосфере комфорта, довольства и покоя? Завтра в это же время они будут лететь в Лондон, где условности и страхи – часть самой жизни. Дальше она не хотела допустить развитие мысли.

«Я подумаю об этом завтра, – глубоко вздохнув, постановила Марина, – еще есть время просто жить».

* * *

Марина чувствовала себя идиоткой. Такого выраженного ощущения собственной неосведомленности и беспомощности она не испытывала со времен университетских экзаменов, к которым она не была готова. Если бы она знала, что ждет ее в Лондоне, она бы еще три дня назад улетела в Москву и нашла бы миллион причин отказаться от злополучного мероприятия.

Лекс выбирал ей платье. Как выяснилось, оно должно было быть протокольного фасона, строгой длины, ни в коем случае не в пол и не короткое. Дресс-код был обязателен. Дресс-код касался украшений и обуви. Это было первым шоком. Только после трехчасовой прогулки по магазинам данная проблема была худо-бедно решена.

После утомительного перелета и не менее утомительного шопинга Марина надеялась отдохнуть и, возможно, погулять по Лондону, спокойно, не торопясь, окунуться в его атмосферу. Однако в доме Лекса не было ни дивана, ни кровати, ни ванны, ни душа – только бильярдный стол посреди пустой гостиной и их собственные дорожные сумки и пакеты с покупками. Телефона в доме тоже не было.

– Надо было забронировать номер в отеле, – вздохнул Лекс, критически осматривая отделку стен. – Я был уверен, что они успеют доделать спальню и ванную тоже.

Марина окинула взглядом просторный холл – гостиную. Собственно ремонт казался законченным – не хватало только мебели. Просторная светлая гостиная, с отделанным натуральным камнем камином, небольшая кухня и гардеробная на первом этаже. На второй этаж вела винтовая металлическая лестница, напоминающая по форме побег диковинного растения. Марина обошла все владения. На втором этаже были две спальни и ванная комната.

– Здесь должно быть уютно, – спустившись вниз, заметила она, размышляя, что лучше – сесть на пыльный подоконник или предпочесть бильярдный стол.

Лекс подал пример, присев на краешек стола, тот подозрительно скрипнул, Лекс невольно поморщился.

– Придется выкинуть, совсем на ладан дышит.

За окном висело набрякшее дождем низкое небо. Выбранный Лексом район казался тихим, несмотря на то, что поблизости располагалось большинство знаменитых туристических достопримечательностей, почти каждый дом окружал уютный зеленый дворик-палисадник. Ей нравился район, нравился дом, нравился город, но она устала, проголодалась, замерзла и растерялась.

– Что будем делать?

– Мне кажется, тебе не понравится самый простой вариант, – усмехнулся Лекс, – поехали к предкам моим ночевать.

На лице Марины отразилось нечто похожее на ужас.

– Их дома нет, они завтра только приедут, тоже где-то отдыхают. Но есть еще вариант – дом жены моего деда. Я там вырос. Маргарэт тоже нет, она гостит у сына в Сиднее, думаю, она не станет возражать, если мы там перекантуемся пару дней.

Марина молча кивнула.

Прогулка по Лондону накрылась медным тазом. Детство Лекса прошло в респектабельном пригороде, где кроме аккуратных садиков, одинаковых домов, детских площадок, полей для гольфа и крикета сложно было найти нечто достопримечательное. Впрочем, Марину этот факт мало расстроил, всё равно на полноценную прогулку ее просто не хватило бы.

Едва черный кэб такси остановился у увитой плющом ограды двухэтажного особняка, Марина поняла, что бесконечно длинный день приготовил ей еще один сюрприз – гаражные ворота были открыты, являя миру зад темно-синего «Фольксвагена». Лекс удивился не меньше нее.

– Как неожиданно…

Договорить он не успел, из гаража вышла невысокая миловидная женщина лет шестидесяти, на ходу надевая очки. Рассмотрев нежданных гостей, она буквально бросилась навстречу Лексу.

– Маргарэт?! – он, очевидно, был рад ее видеть. Марина почувствовала себя отчаянно лишней.

Она заговорила на английском, спросила его о гипсе, цели приезда, времени отъезда, здоровье, кушает ли он полезный липовый мед, отметила его загар и то, что он «слишком худой», и только после этого заметила, что он приехал не один.

– Маргарэт, это Марина. Марина, это Маргарэт.

Марина не удержалась от улыбки. Потрясающая лаконичность – разбирайтесь сами, дорогие дамы, кем вы мне приходитесь, облегчать вам процесс знакомства я не намерен. Маргарэт вопросительно посмотрела на него, но продолжения не дождалась.

– Мы у тебя пару дней поживем, ты ведь не против?

Конечно, она была двумя руками «за», пообещав немедленно заняться приготовлением ужина, после чего Лекс был обязан рассказать ей ВСЁ.

– Ты извини, я, правда, не знал, – начал он, едва они остались вдвоем в спальне.

Марина буквально упала на кровать.

– Не извиняйся, всё же отлично, вы давно не виделись.

Лекс присел рядом.

– Почти год, в прошлый раз она сказала, что выходит замуж за кого-то там, наверное, она за него вышла уже, и вот муженька ее я в этом доме видеть бы не хотел. Я знаю, где хранятся запасные ключи, но формально это ее дом, дед оставил его ей по завещанию.

Марина слегка подвинулась и потянула его за здоровую руку к себе.

– Ложись, отдохни, потом расскажешь ей всё, поругаетесь из-за мужика, так и не отдохнешь, падай, пока есть возможность, кто его знает, может, нам на ночь глядя еще куда-нибудь ехать придется.

Лекс с удовольствием последовал совету.

– Она всё тут переделала, – вздохнул он, глядя в потолок, – ничего прежнего не осталось.

Марина сжала в своей руке его руку.

– Не, я не ждал, что она до конца жизни проживет вдовой… какой бред…

– Обычная ревность, – вздохнула Марина.

– Нет.

– Да.

– Может быть.

– Точно тебе говорю, расслабься.

Марина блаженно прикрыла глаза, на минутку, и проснулась спустя пару часов. За окном успели сгуститься сумерки. Какое-то время она соображала, где находится. Лекса поблизости не было, зато она почему-то была укрыта приятно пахнущим кондиционером для белья плюшевым одеялом. Где-то в доме слышались голоса. Приличия требовали встать, привести себя в порядок и спуститься, ноющий от голода желудок требовал того же, но так удобна была кровать. Устав сражаться со здравым смыслом, Марина включила ночник и встала, поймав в зеркальной створке массивного платяного шкафа собственное растрепанное отражение. Впрочем, если не учитывать помявшихся брюк и нуждающихся в расческе волос, всё оказалось не так уж плохо. Стараясь ни о чем не думать, она спустилась вниз.

Вся обстановка в доме дышала традиционностью: классический строгий стиль интерьера, натуральное дерево, картины и фотографии на стенах – было в этом нечто ожидаемо помпезное и холодное. Среди всего этого она чувствовала себя совершенно чужой. По сравнению с этим домом пустой дом Лекса с невыветрившимся запахом свежего ремонта казался крошечным и уютным.

– Ты всегда поступал импульсивно и необдуманно, – раздался голос Маргарэт с кухни. Слова прозвучали так отчетливо, что Марина без труда всё перевела. – Ты ни о ком, кроме себя, в данном случае не думаешь.

– Зато обо мне все подряд только и делают, что думают, – огрызнулся Лекс.

Марина не стала подслушивать, прямиком отправилась туда.

– Ты бы хоть о девушке подумал…

– О, не беспокойтесь, все девушки в наше время приучены думать о себе любимых самостоятельно, – лучезарно улыбнулась она несколько смущенной ее появлением Маргарэт.

Лекс сунул в микроволновку, по-видимому, предназначенную для нее порцию.

– Дорогая, я не имела в виду вас, – заметила Маргарэт, исподволь внимательно наблюдая за своей гостьей.

– А я тоже не о себе конкретно. Я говорю о тенденции современного мира, – не желая долгих ролевых рокировок, Марина смотрела на свою собеседницу с вызывающе открытым интересом.

Очевидно, в молодости Маргарэт была потрясающе хороша: каштановые, явно крашеные волосы тяжелыми густыми прядями выбивались из наспех сделанной прически, черты лица сохранили миловидность, а ясные изумрудно-зеленые глаза обрамляли по-прежнему пышные ресницы. В ней жили лукавство и решимость и в то же время чувствовалась щепетильность в выборе средств достижения цели. Угрозы от Маргарэт не исходило, почему-то Марина это знала наверняка.

Лекс поставил перед ее носом тарелку, мозг моментально переключился на аромат, вкус и сочность отлично приготовленного куска мяса. Марина расправилась с ним быстрее, чем Лекс принес из холодильника и открыл бутылку красного сухого вина.

– Колбаски порезать? – поинтересовался он, заметив, с какой скоростью Марина опустошает тарелку.

– Нет, спасибо, я наелась, – улыбнулась она и добавила по-английски: – Очень вкусно.

– Лекс сказал, вы почти сутки не ели.

– Не считая самолетного пайка, – кивнула Марина.

– Почему же вы не пообедали в городе? – удивилась Маргарэт.

Лекс и Марина переглянулись, недоумевая, почему же они действительно этого не сделали.

– Вопрос хороший, – Лекс отхлебнул вина и критично рассмотрел бокал на свет, – этого года?

– Не привередничай, – хмыкнула Маргарэт, подкладывая себе кусочки яблок и груш ножом и вилкой.

До Марины резко дошло, что ее нож остался совершенно чистым. Правила этикета никогда не были ее сильной стороной, а будучи голодной, она забывала их совсем.

– Полл прилетает завтра после двенадцати, полагаю, ты захочешь уехать до этого. Я считаю это ошибкой, но ты меня слушать не будешь.

– Давай не будем об этом, – устало буркнул Лекс, – я очень рад тебя видеть и ровно настолько же я не буду рад видеть его. Мне и так завтра предстоит шестичасовой сеанс жесткого пассива. Не хочу.

Маргарэт картинно закатила глаза.

– Что за выражения, ужас! Даже подростком ты выражался более интеллигентно. Повлияйте на него, дорогая.

Марина пожала плечами.

– Он плохо поддается влиянию, и к тому же мой уровень интеллигентности оставляет желать лучшего.

Маргарэт воздержалась от возражений, но не от озорной усмешки.

– Вы первая девушка в этом доме, несмотря на то, что нас представили так лаконично, я уверена…

– Спокойной ночи, – Лекс встал, не дав закончить ей мысль, – я валюсь с ног, помойте мне кости без меня, я уже всё.

В следующую минуту он уже вылетел из кухни и, судя по звуку, бегом поднялся по лестнице. Маргарэт вопросительно посмотрела на Марину, ожидая ее реакции, та лишь махнула рукой.

– Алекс всегда был вздорным, я была уверена, что с возрастом это должно пройти, – вздохнула Маргарэт, когда шаги наверху затихли.

– Люди не меняются.

– Вы так считаете?

Марина утвердительно кивнула. Это была отличная возможность узнать о Лексе как можно больше, однако что-то держало изнутри. Тихо тикали часы в такт ударам сердца.

– Я, наверное, тоже пойду, завтра рано вставать, организм не сразу перестроится к разнице часовых поясов.

– Вы понимаете, куда он вас завтра потащит? – вдруг спросила Маргарэт то ли обеспокоенно, то ли маскируя под беспокойство обыкновенное любопытство.

– Смутно, презентация или выставка деловых достижений, что-то в этом духе.

– Это частное мероприятие для узкого круга лиц, только деловые партнеры, никаких случайных людей. Почему он решил, что вы должны там быть? У вас какой-то деловой контракт?

– Что-то вроде того, но к его бизнесу это не имеет отношения. Я не занимаюсь коммерческим шпионажем, если вы об этом.

– О, нет, – смутилась Маргарэт, – я не это имела в виду, простите мне мою заинтересованность, Алекс всегда был очень скрытным, я ничего не знаю о его личной жизни, питаюсь одними слухами…

– Мы с ним друзья, просто друзья, которые спят вместе, – усмехнулась Марина.

– Он влюблен в вас, дорогая, не обижайте его, он намного ранимее, чем кажется.

Марина хотела возразить, но передумала.

– Я постараюсь.

Следующий день прошел как в тумане – впечатлений масса, но все незначительные, толпа людей и все встречи не имеют значения, бесконечные разговоры ни о чем, официальные интонации, профессионально бесцветные фразы, будто фильм о чьей-то чужой жизни.

С утра плотный завтрак, салон, прическа, макияж, маникюр; ожидания и страхи по поводу презентаций проектов оказались надуманными. Просто деловое совещание, но с шампанским и фуршетным столом, демонстрационные фильмы презентации, обсуждение деталей, суть которых для Марины осталась непонятной. Единственное, что было ясно, – компания Лекса будет сотрудничать с туристическими операторами в Марокко, там будут строиться два отеля и несколько хостелов.

Дрэсс-код действительно соблюдался всеми неукоснительно – никаких вечерних туалетов, только подчеркнуто коктейльно-деловой стиль.

Единственное, что удивило по-настоящему, – Лекс носил очки. Марина не подозревала, что они у него есть. Красивые, стильные, они, однако, полностью меняли его лицо, делая жестким, непреклонным и властным. Именно таким он и казался в атмосфере официальности. Этот образ ему тоже шел, как безупречный стального цвета стильный деловой костюм. Марина наблюдала за ним со стороны, мило улыбалась, отвечала на дежурные реплики, знакомства завязывать не стремилась. Родители Лекса приехали почти под занавес, обменялись с ним парой фраз и переключились на обсуждение более важных вопросов, чем знакомство со спутницей сына, чему Марина была очень рада.

Отец Лекса оказался высоким, седым, но, несмотря на возраст, стройным и крепким. Внешне Лекс был очень на него похож. От матери он унаследовал только цвет глаз и ироничную усмешку, вечно таящуюся в уголках губ. На вид его матери невозможно было дать больше сорока лет, однако Марина доподлинно знала, что ей в прошлом году перевалило за пятьдесят пять. Была ли ее внешность заслугой пластической хирургии, косметической промышленности или генетической особенности, не суть важно, выглядела она блестяще.

Устав от малоинтересных ей разговоров, Марина взяла с подноса фужер с шампанским и отошла к окну. За стеклом плакал дождь. Лондон оправдывал свою репутацию города дождя и тумана. В сумрачной дымке угадывались знакомые по открыткам достопримечательности. Странное знакомство с городом – вот он, за стеклом, но всё вокруг как будто происходит с кем-то еще и могло бы происходить где угодно еще – в Москве, в Париже, в Токио. Люди везде люди, разница лишь в том, что здесь ее окружают богатые люди.

– Скоро всё закончится, – шепнул ей на ухо Лекс по-русски.

Марина обернулась, поймав в его глазах что-то, что не видела последние две недели, – то ли усталость, то ли обреченную грусть.

– Всё идет хорошо?

– Вроде да, – он слегка коснулся своим бокалом ее бокала, – за это стоит выпить.

Марина заметила, что маникюр сегодня делали не только ей. В отличие от нее самой, Лекс целиком и полностью соответствовал окружающей атмосфере – безупречность до кончиков ногтей, по крайней мере, внешняя.

– Обещай мне, что завтра мы с тобой покатаемся на "London aye", – попросила Марина, краем глаза наблюдая за двумя джентльменами, движущимися в их сторону.

– Обещаю, – пожал плечами Лекс.

– Мистер Лайерд? Мисс…

Марина кивнула и, пробормотав дежурные слова отступления, оставила Лекса заниматься делами, направилась в дамскую комнату, столкнувшись в дверях с матерью Лекса. Та скользнула по ней невидящим взглядом и тут же ушла, Марина на всякий случай рассмотрела себя в зеркале: Лекс позаботился об ее внешнем облике, придраться было решительно не к чему. Ее дискомфорт от неприятия себя в данном амплуа никак не влиял на демонстрируемую окружающим картину – красивая, молодая, ухоженная, наверное, кто-то обязательно сказал бы «надменная».

– Вы пришли сюда вместе с младшим Лайердом? – откуда ни возьмись перед глазами возникла высокая блондинка модельной внешности и, как бы сказал Лекс, с «хорошим таким бюстом». – Я Элизабет Тейлор, мой отец Генри Тейлор, – видимо, это имя само по себе обязано было многое сказать. – Как вы считаете, Александэр заблокирует проект по спа-отелю?

– К сожалению, не владею никакой информацией по данному вопросу, – старательно подбирая слова, ответила Марина.

– Разве вы не представитель русского филиала?

– Нет, я не представитель филиала, к тому же обсуждать официальные позиции Александэра в женском туалете не слишком удачная мысль, с моей точки зрения, – усмехнулась Марина.

Глаза блондинки сузились до щелочек, и почему-то стало очевидно, что она молода и неопытна, видимо, приняла Марину за ровесницу.

– Простите, мне нужно идти, – Марина поспешила закончить разговор.

Спустя еще час официальная часть мероприятия закончилась, и Лекс неожиданно заявил, что удаляется, несмотря на то, что многие были настроены обсудить с ним отдельные вопросы в приватной обстановке.

– Пойдем, пройдемся немного, – предложил он, когда они наконец покинули здание офисного центра.

Марина зябко поежилась. Купленный накануне плащ, надетый поверх коктейльного платья, почти не спасал от пронизывающего влажного ветра.

– Если бы я где-нибудь переоделась бы, то хоть всю ночь гулять была бы согласна.

Лекс остановил кэб и открыл перед ней дверцу.

– Извини, у тебя губы синие, а я с прогулками пристаю.

Марина сжала в своих руках его холодную как лед ладонь.

– Тоже замерз?

– Нет вроде бы. Я просил отправить наше барахло в отель, ужинать придется там же или где-нибудь в городе.

– Так сильно не хочешь видеть супруга Маргарэт?

– Нет, просто так будет лучше для всех, – уклончиво ответил Лекс, бесцельно уставившись в точку пустоты перед собой.

Марина ничего не стала уточнять. Даже когда в отеле он вдруг молча обнял ее, прижавшись щекой к ее щеке, она ни о чем не спросила и ничего не стала говорить, просто крепко обняла его в ответ, чувствуя каждый удар его сердца и каждый стиснутый дрожью вздох.

В половине двенадцатого ночи, когда все заботы прошедшего дня уже казались эфемерно далекими, в дверь постучали. Марина как раз выходила из ванной комнаты, когда Лекс открыл дверь. На пороге стояла Элизабет Тейлор, явно не ожидавшая увидеть рядом с Лексом его недавнюю спутницу, завернутую в полотенце. Ослепительная улыбка стремительно сползла с ее лица. Лекс не особо удивился, увидев ее.

– По-твоему, это удачная идея – прийти сюда? – опустив приглашение войти и приветствия, поинтересовался он.

– Видимо, нет, – с трудом совладав с собой, ответила Элизабет и, глядя уже только на Марину, добавила: – Полагаю, твоя идея пригласить меня на Рождественские праздники в Марокко тоже была ошибкой.

– Обстоятельства изменились, я забыл тебя предупредить, – развел руками Лекс.

– Я так и поняла, – улыбнулась Элизабет. – Доброй ночи.

– Полагаю, это не последний «хороший бюст», имеющий некие планы на твой счет? – вздохнула Марина, стоило двери за гостьей закрыться.

Лекс передернул плечами.

– Не знаю… – ему явно было неловко.

Марина не захотела продолжать неприятный ей самой разговор, сняла с влажных волос полотенце и включила фен.

– Дверь на замок закрой, пока еще кто-нибудь не явился спокойной ночи пожелать. Кстати, она меня спрашивала о твоем решении блокировать какой-то спа.

В дверь опять царапнулись. На этот раз доставили ведерко с шампанским и фрукты.

– Тебя спрашивала о спа-отеле? – уточнил Лекс, разливая вино по бокалам. – Когда она успела?

– В толчке, – усмехнулась Марина, одной рукой досушивая волосы, а другой загребая виноград, – странная женщина.

– Она не женщина, она директор по развитию в компании, с которой мы давно и плодотворно сотрудничаем, – пояснил Лекс, – по совместительству дочь ее главы и главного акционера.

– А ты ее с Марокко прокатил, это же вредно для бизнеса, – не удержалась она от сарказма и, отложив фен, забрала с передвижного столика свой бокал и тарелку с виноградом, пересела на кровать к Лексу.

– Не прокатил, просто проект неперспективный и я его отклонил, приглашал я ее, еще надеясь, что не всё так печально, но с сентября многое изменилось. Окончательного решения еще нет, видимо, она надеялась повлиять на его принятие.

– Как скучно, выходит, ее бюст ни при чем? Что-то мне не верится. Совсем, ни разу ни при чем?

– Ну… – Лекс хитро прищурился, – несколько раз был при чем, но это было давно, год назад или больше.