Текст книги "Я сучка, столичная штучка"

Глава 6

Сто шагов и сто удивленных взглядов! Помнится, до недавнего времени, я сама имела счастье быть среди тех, кто вот так с завистью, с ненавистью наблюдал за девушками в коротких юбках, которым удавалось за счет своей красоты получить расположение начальства. Офис Овчинниковского мясокомбината – штука достаточно неприступная. Наш шеф не имеет привычки кого-либо замечать и выделять. Даже если заметит, ножки быстро вытрет, попользуется и выбросит. Это касалось всех «счастливчиков». Но, несмотря ни на что, количество желающих лишний раз попасть в его для всех закрытый кабинет с годами лишь увеличивалось и сие событие считалось необыкновенным счастьем.

Министр обнимал меня за талию и провел через весь этаж прямо к кабинету Овчинникова. Улыбался и шептал что-то мне на ушко.

Я прочувствовала каждый свой шаг и каждый взгляд, обращенный на меня коллегами по цеху. В этих взглядах отчетливо читалось: «Какого х…ра она?!!». Я не питала иллюзий и никогда не подражала остальным, не стремилась пройти по красной дорожке в пещеру великого начальства. И – пожалуйста! Я шагаю туда на каблуках, да не сама, меня ведут под белы рученьки! Самое забавное, это была не моя мечта. Об этом грезил Антон. Не знаю, как насчет того, чтобы его обнимал за талию министр и шептал на ушко что-то о сексуальном интересе(хотя, уверена, и от такого он не отказался бы), но попасть в кабинет к Овчинникову на утренний кофе, сто процентов было его мечтой.

И… я здесь! Министр втащил меня в кабинет, где сам Овчинников лежал на кресле, откинув голову и прикрыв ее газеткой. Начальство имело удовольствие спать, а не работать. Похмелье мучало не только меня.

– Гриша! Хватит дрыхнуть!!! – сообщил о своем появлении министр, втащив в помещение меня на каблуках и громко хлопнув дверью. – Я к тебе по делу!

Григорий Александрович стянул газетку с небритой физиономии и продрал глаза, с целью увидеть, кто же это посмел потревожить его чуткий сон. Овчинников явился на службу, слава богу, не в халате, а в приличном деловом костюме, не имевшем постыдной привычки мяться. Как его лицо, к примеру. Выглядел Гриша не лучшим образом. Подозреваю, после моего ухода, он оприходовал остатки спиртного, поэтому мы с ним сегодня были в этом плане почти на равных (делаю себе скидку за неопытность).

– По какому еще делу? – проворчал Овчинников, оставшись лежать в кресле, по максимуму отклонившись на спинку и упокоив свои ноги в ботинках с нестертой подошвой поверх важных документов на его столе.

– Мне понравилось, как ты вчера вышел из спора!

– Ну, – буркнул Овчинников, зыркнув на меня из-под куцых ресниц.

– Предлагаю тебе еще кое-что.

– Ну.

– Помнишь, ты хотел магазинчик, палаточку в центре открыть? На пару десятков лимончиков? А?

– Ну.

– Ну, я подпишу тебе разрешение, если отдашь мне эту пташку. И даже денежку не попрошу. Считай, я сегодня добрый, потому что влюбленный!

Стрела далеко не амура проткнула мой замутненный стремительно развивающимися событиями разум, и я тихонечко высвободилась из теплых рук министра. Никем не остановленная, доковыляла до скромного столика в углу помещения, на котором были расставлены спиртные напитки, собранные со всего света. Вкус веселья из любой страны был представлен на этом маленьком стеклянном островке. Хочешь Аргентину, хочешь Калифорнию, хочешь, что хочешь.

– Овчинников, я не шучу! – тем временем, где-то за моей спиной, торговля за мое тело продолжилась. – Давай ударим по рукам, мы с Полиночкой уезжаем, а завтра я подписываю тебе все разрешения, которые ты уже полгода от меня ждешь.

У нормальной, приличной(хотелось бы это особенно подчеркнуть) женщины подкосились бы ножки, похолодело бы в затылке и голова бы закружилась от мысли, что вот прямо сейчас ее продадут какому-то министру и он будет волен делать с ней все, что пожелает. Овчинников мог. По крайней мере, слухи о нем такие ходят. И за меньшее. В центре палаточку открыть… Мы в бухгалтерии знали, что это за «палаточка». В центре… С видом на Кремль. Речь шла о миллионах и совсем не рублей.

Позади раздались шаги. Судя по звукам, владелец мясокомбината слез со своего кресла и направился ко мне. Я взялась за горлышко первой попавшейся бутылки, вроде бы это была текила. Взяла бокал для вина и плеснула туда щедро непонятного напитка, а тем временем, Григорий Александрович оказался совсем близко и его угрожающий шепот резанул мое ухо:

– На шлюхе не женюсь, – заявил мне он, выхватил бутылку с текилой и себе плеснул хорошенько в кружку из-под кофе, с которой подошел к заветному столику. А вслух заявил:

– Я не торгую людьми, Мишаня. Тараканов сожрать – это одно, а работорговля не в моих принципах.

– Не в твоих? А что же тогда в твоих? Не расстраивай меня, Гриша. Ты только подумай, сколько сможешь сэкономить и уже этот Новый год отпразднуешь с открытием в самом центре. А?

– Согласен, перспектива заманчивая, – крякнул Овчинников, повернувшись к столику задом и уперевшись в него им, а в меня своим внушительным плечом. Овчинников отхлебнул из кружки мексиканского пойла. – Пусть девушка сама решает. Если она хочет пойти с тобой, я отпущу, а ты подпишешь разрешение. Если нет – то думай другое развлечение.

Я судорожно соображала. В голове скрипели все винтики и болтики, пересохшие вусмерть от ночных приключений хозяйки тела. Что же делать?! Овчинников явно хочет заполучить этот магазин, об этом весь офис знает. И то предложение, которое министр только что озвучил, хоть и звучало в довольно легкомысленной форме, было серьезным в прямом смысле. Переспать с министром? После событий последних дней и с моей перспективой на жизнь, которой нет – для меня это не проблема. Скорее новое приключение. Только вот Овчинников мне этого не простит, как он уже красноречиво дал понять, и тогда цель моя тоже резко изменит свое направление. Но мне это не нужно!!! Что же делать… Что же… Другое развлечение…

– Секс, тараканы – это так скучно, – услышала свой беззаботный голос, буквально прозвеневший в воцарившейся тишине дворцового кабинета московского мясного магната.

– Скучно? – усмехнулся министр. – Ты еще не знаешь, крошка, как со мной может быть весело…

– Давайте пари! – смело перебила я высокопоставленное лицо и, развернувшись передом к «покупателю», тоже отпила текилы из своего бокала, который из-за дрогнувшей руки, наполнила до краев.

– Пари? – удивился мой шеф.

– Пари? А что, ты права! Это веселее! Я, пожалуй, никогда не забуду твоего обморока, Гришаня! Это было зачётно! Эпичное падение на подушки с тараканьей башкой меж твоих зубов!

Министр откровенно заржал, даже голову назад запрокинул от удовольствия.

– А давай, – поддержал Григорий Александрович, недовольно глядя на своего приятеля. – Придумывай.

– А чё тут придумывать? – резко остановился министр и, хитро прищурившись, окатил меня взглядом, от которого заледенели даже мои каблуки. – Ты же любишь прыгать. Ну, так, спрыгни с этого домика. Как это называется? Бейсджампинг? Парашют я тебе ставлю. Любого цвета, красненького, зелененького или, может, прозрачный?

– С этого? – переспросил тот, с кем я стояла плечом к плечу.

– С этого, – показал указательным пальцем наверх министр. – Но, не обольщайся. Сделаем чуть сложнее, прыжки ты любишь, для тебя это не пари. Прыгаешь сегодня с парашютом. Голым, Григорий.

– Ты, Мишаня, хочешь, чтобы я яйца застудил? – проворчал Овчинников и сделал еще один глоток из своей кружки, в которой плескался прозрачный сорокаградусный кофе. – В этом твоя развлекуха?

– Не, Гришаня. Яйца твои, уж прости, не стоят тех миллионов, на которые мы спорим. Их тебе эскулапы в два счета вылечат. Или новые пришьют! – заржал над своей шуткой министр. – Не, ты прыгаешь голым с этого домика. Днем, да в обеденный перерыв, пусть твои работники наблюдают начальника во всей красе. А чтобы тебе не было скучно, Полиночка прыгнет в связке с тобой. Тоже. Голенькой. Ну, или у красавицы второй вариант – просто пойти со мной. В том или ином случае, я подпишу бумаги. В первом, согласен, будет веселее.

Я посмотрела на бокал в своей руке. Туман в голове не рассеялся, а наоборот, стал более густым, едким, лишающим чувства реальности, которое я уже давно потеряла. Покосилась на Овчинникова. К своему удивлению, обнаружила в наглых карих глазах полнейшее удивление и даже разочарование. Похоже, не услышав еще ответ от меня, он решил, что выберу я постель. В тот момент какой-то очень далекий уголок сознания резанула мысль, что моему безразличному ко всему шефу очень не хочется, чтобы я с кем-то спала. С кем-то, кроме него. В тот момент я эту мысль не заметила. Выделила только разочарование. И неправильное решение пришло мгновенно.

Я шумно выдохнула, задержала дыхание и ухнула залпом половину бокала белого мексиканского лимонада.

– Во сколько прыгаем? – вместо выдоха и кашля, мой голос мужественно не дрогнув, ответил мужикам сразу и на все их вопросы.

Глава 7

Текила, водка, текила, вино, ликер, ликер, водка.

Лифт.

Лифт, еб твою мать!!!

Никогда не думала о том, кем был тот мудак, что спроектировал данную кабину. Это ж в какую больную голову могло прийти по всему периметру размесить зеркала в полный рост?!! Чтобы я возможность в свое удовольствие наглядеться на свою испуганную до смерти физиономию? Или на трясущиеся руки, ноги, каблуки и даже набойки на них?!!

Я слышала, есть какие-то таблетки или сироп, что ли, который можно выпить и не запьянеть после любого количества алкоголя. Мне эта дрянь не нужна. Ни в одном глазу. Ни в одном глазу, слышите? Мы с Овчинниковым стоим бок о бок в зеркальной, мать ее, кабине. Он пьяный, я нет. Напротив министр. Улыбается. Гад.

– Полиночка, красота моя. Ты еще можешь передумать. Я как раз пьян и готов отвезти тебя в теплую постельку.

Моя голова делает трезвый, но не слишком ровный поворот в сторону Овчинникова. Он в этот же момент совершает тот же маневр, но в мою сторону. Босс, сдвинув грозно брови, бросает на меня тяжелый взгляд. Понятно, бл…

– Спасибо, Михаил, – отвечаю, как мне кажется, с достоинством английской королевы, – но я сейчас буду рада освежиться. Погода летная, настроение отличное.

– Я вижу, – усмехается министр.

Его бы самого скинуть со здания с голым задом и с тараканом в зубах. Если еще выживу, непременно придумаю, как отомстить. И Овчинникова подговорю. Мы теперь в одной связке. Совершим многомиллионный прыжок над моим родным городом и на потеху всем коллегам. Единственное, за что я благодарна Григорию, он выполнил мою просьбу – выслал Горошина срочно из офиса, а сотрудникам запретил конкретно ему сообщать мое имя и снимать на телефоны. Всю электронику при входе на крышу будет конфисковывать охрана мясокомбината. Теперь я могу быть счастлива, весь офис в курсе… Об этом мне сообщил Вадик Нечаев, который выловил меня в женском туалете в тот удачный момент, когда на мгновение отлучилась пописать между текилой и вином.

– Эй, эй, детка! – схватил он меня под локоток, не дав толком захлопнуть дверь кабинки за собой. – Ты что это, зазналась? С Вадиком совсем не разговариваешь?

Это было после громогласного сообщения всему офису, поступившего от Овчинникова. Ажиотаж успел захватить все этажи здания и, больше, чем уверена, просочился даже на сам комбинат. Под страхом увольнения и личного преследования от начальства, все должны были умолчать обо мне, не о самом событии, только Антону. Сие обстоятельство пробудило следующую волну:

– Ты знаешь, пупсик? Весь наш офис ставки делает! На тебя и на Овчинникова!

Я икнула, потом еще раз и, дернув кран наверх, включила холодную воду. Тогда мне казалось, что уже достаточно напилась и мне море по колено. Море волновалось, звуки вокруг были приглушены и все почти затихло. Даже Вадиков было несколько.

– Фу-у-уф… – выдохнув, зачерпнула воды и промокнула лоб.

– Эй, эй, ты поаккуратнее! – завизжал где-то далеко Нечаев. – Не попорть свое личико! Тебе еще перед всеми нашими выступать! – идеальный мужик на каблуках перехватил мое запястье и стряхнул с него воду обратно в каменную раковину. – И не думай даже! Я уже всем рассказал, что ты – мое творение! А ты слышала, что говорил сам? Какие слова в твою сторону бросал? Лучшая сотрудница мясокомбината, которая ради компании готова на все. Наши теперь в курсе, что ты, скромный бухгалтер, готова пойти на такой поступок, чтобы сэкономить нашему предприятию миллионы долларов. Вот как! Я поставил на тебя, лапуля! Того и гляди, повесят твою мордашку на доске почета!

Как жаль, что опьянение, которое было у меня в тот момент у зеркала(когда именно из-за него и по его причине я не врезала совершенно по-мужски гогочущему Нечаеву) покинуло меня прямо перед самым событием. Всегда боялась этого, всю жизнь, но сейчас буквально молилась, чтобы зеркальный лифт застрял. Или сломался, тросы оборвались, и он рухнул вместе с нами в шахту. Лучше сейчас и принудительно, чем через пять минут и по доброй воле прямо с крыши. Овчинников боится не так сильно. Скорее беспокоится по поводу обморожения своих гениталий и моего страха. А вот я как раз боюсь! Мне, бесспорно, в любом случае, осталось недолго. Но, бл… Я бы предпочла просто уснуть и не проснуться, а не сигануть с пьяным голым мужиком с крыши здания, в котором проработала последние несколько лет.

Лифт, с. ка, доехал. И еще издал свой мелодичный бзиньк! Как издевка, честное слово!

И вот, мой триумф! Под аплодисменты коллег, заполнивших все пространство на крыше, я выхожу за ручку с Овчинниковым! Почти свадьба! Это не я, это он схватил меня за руку в последнюю секунду и потащил за собой, испугался, наверное, за свои миллионы. Я же могу и передумать, едрит мадрид. За одно могу не бояться, холодно мне не будет. Несмотря на то, что на улице не май месяц, я даже ветра не почувствовала. Какое там! Жара как в Техасе, того и гляди, скорпионы изо всех щелей полезут. Да им и не нужно лезть, они все здесь. Улыбаются, хлопают, кричат: «Давай, давай!!!». Скандируют прямо, а Овчинников машет им и кивает головой за нас двоих. Потому что я не в силах даже жалкую улыбку натянуть на свое лицо. Я тупо иду к парапету. Тупо дошла. Посмотрела вниз…

– Полиночка, последний шанс, – елейным голосом шепнул мне министр. Но я посмотрела на Овчинникова, во взгляде которого ясно читалось про шлюх и… скинула туфли. Овчинников ухмыльнулся. Кажется, даже радостно. И стянул через голову рубашку. Так и понеслась наша игра на раздевание. Нам поднесли снаряжение. Вот теперь все серьезно. Мой шеф скинул трусы и бросил их «за борт». Там, внизу, в определенной точке, нас должна ждать машина и одежда. Если босс приземлится туда, куда запланировано.

Если он приземлится живым.

Если бы он столько не пил вместе со мной. Сейчас я реально пожалела, что не было пирога «Антошка». Если бы мы, два мудака, хотя бы закусывали. Вчера… Вчера мне тараканы показались концом света, но я их мужественно победила. Мне казалось, что это и была серьезная победа. Теперь же мне, бл…, все по плечу! Мать его!!!

В моей глупой, больной голове по среди пустыни стояла маленькая Полина и орала во всю глотку в небо. Какого х…ра?!!

А внешне я теперь даже улыбнулась. Это все. Чего я волнуюсь? Прыг и все. Я не успею выйти за него замуж и увидеть Антошкину мордашку, но я хотя бы разобьюсь насмерть в обнимку с его шефом. Мы полетим голыми, куда уже более красноречиво? Пусть завидует, сука!!!

Сквозь слезы на глазах, очаровательно улыбнулась Овчинникову, поцеловала в щеку развеселившегося министра(чем, по-моему, в очередной раз сразила мужика, тем более, что в тот момент на мне уже не было ни нитки из одежды) и подошла к начальнику. Он довольно быстро и профессионально обмотал нас специальными ремнями, что-то где-то защелкнул, подергал. Я не чувствовала того, что голая. Не чувствовала и не осознавала его наготы. Реальность перестала быть реальностью. Воздух превратился в пиксели, лица коллег по цеху смазались и… шеф сказал:

– Пошел ты на хуй, Мишаня-я-я!!!

Парапет ушел из-под наших ног!!! Под нами только воздух и х…р знает, сколько этажей!!! Не успела я подумать, что сейчас мы пролетим этаж айтишников, как нас обоих дернуло вверх и падение замедлилось – парашют одним крылом раскрылся над нашими дурными головами!

– Ю-ху!!! – заорал Овчинников мне прямо в ухо.

Я держалась за ремни и почему-то именно тогда почувствовала, что в воздухе холодно. Приятно сквозило между ног, а за гениталии шефа можно было не переживать, он их не отморозит, потому что греет их, еб вашу мать, об мою… попу!

Я расхохоталась и подняла руки в воздух!!!

– Ю-ху-у-у!!! – это уже мой победоносный ор и сопутствующий хохот Григория Александровича разорвали обыденную, серую тишину над Москвой. Мы пробили своими голыми телами смог и плавно опускались точно туда, куда и было запланировано. Как выяснилось, пьяный Овчинников или нет, но ему, в отличие от Антона, можно доверять. За несколько метров до земли я с опозданием мысленно послала тысячи благодарностей своему голому и сумасшедшему шефу у себя за спиной за то, что сохранил мое инкогнито. Условия договора соблюдены. Я не стала шлюхой, он не выдал меня Горошину.

Игра продолжается!

Мы босиком приземлились прямо на асфальт. Вот это было немного больно, но, по сравнению с жизнью, это такая ерунда! К нам обоим подбежали люди в черных одеждах, поднесли халаты, помогли освободиться от веревок и ремней.

– А теперь в машину, крошка! – усмехнулся счастливый Овчинников и шлепнул меня по голой попе. – Мы с тобой едем в баню, а потом в ресторан! Кстати, тебе причитается доля от выигрыша. За отвагу, – небритый и полностью трезвый шеф, подмигнул мне заговорщицки и завернул в халат, который ему только что протянули чьи-то руки. – Десять процентов достаточно будет?

Мне, как человеку с экономическим образованием, не потребовалось много времени, чтобы понять, что речь идет о пяти нолях и не рублей. Улыбка теперь уже расплылась и по моему лицу. Что ж. Пожертвую их кому-нибудь. Обществу нудистов, например! Отчаянные люди, что ни говори.

Я запрыгнула на заднее сиденье в черный бус, а за мной Овчинников. Не успели за нами закрыть дверь, как к месту примчались репортеры. Опоздали на секунду! Я выхватила из бокового кармашка бутылку с минералкой и приложилась губами к горлышку. Опьянение осталось в небе, а вот сушняк не заставил себя ждать. Закашлялась от того, как водитель буса рванул с места под десятки вспышек фотокамер и телефонов! Мы удрали с места событий, оставив лишь шлейф большой сплетни позади себя!

Глава 8

– Эх! Какая жалость! Вот я пролетел, так пролетел! Такое шоу пропустил! Все наши видели, а меня, как назло! Как специально, Овчинников отправил по важнейшему делу!

– Ага, сочувствую тебе, – я вяло размешивала горячий чай в любимой кружке. Мы с Антоном сидели на кухне в моей квартире. Милый встретил заработавшуюся гражданскую супругу ужином – вчерашние роллы из заведения в соседнем доме. Очень старался. Я припозднилась. Голова уже не болит, после бани такая вялость во всем теле, что думаю только о том, чтобы покормить своего таракана и завалиться спать. Чтобы не наводить муженька на подозрения, пришлось слопать несколько роллов и это учитывая то, что наш общий босс успел меня накормить и напоить до отвала. Как и напарить…

– Ты видела ее? Знаешь, кто это?

– Неа, не видела, – соврала все так же вяло.

– Блин! И на фотке лица не разобрать! Что за фотка такая? Почему у всех при входе на крышу отбирали телефоны? У кого ни спрошу, никто ее не знает. В один голос твердят, что кажется видели как-то в офисе, но понять не могут, кто это.

Да. Пока я расслаблялась с Овчинниковым в бане, Антошка мотался по делам. За это время во все новостные порталы попали фотографии нашего с ним полета. К моему счастью (хотя, когда об этом узнала, чуть инфаркт миокарда не поймала) ни на одной из оных не видно моего лица. Частично тело, затылок, немного засветилась грудь и та сбоку. Фотографировали нас снизу и явно на скорую руку. Единственный удачный кадр сделал министр Михаил. Но там все прикрыто, видно, что мы оба без одежды, однако, почти ничего такого, за что можно было бы стыдиться. Теперь не только мой Антон гадает, гадает весь город, кто эта смелая девушка, спрыгнувшая ради миллионов шефа с крыши здания, в котором работает. А даже если бы и знали, в эту секунду мне как-то параллельно, что и кому известно. Телефон я давно отключила, потому что его оборвали буквально все. Нечаев в первую очередь. Смс с поздравлениями сыплются градом, героиня дня же мечтает лишь об одном – обнять подушку, закрыть глазки и… улыбаясь во сне, вспомнить свой день!

Этот невероятный полет над Москвой, мой вопль, ощущение ветра, обнявшего всю меня целиком, голого босса за спиной и наш общий драйв. Ага. Теперь я знаю, что это такое.

Теперь, кажется, я реально пожалела о том, что скоро буду вынуждена расстаться с тем, что называется Жизнь.

Ведь я только сегодня узнала, Что Это Такое!!!

Как горели мои щеки, когда мы удирали с места происшествия в бусе. Овчинников обнимал меня за плечи и не переставал хвалить. Нам передали и одежду, и прочее. Босс заполучил обратно свой телефон, на который тут же поступил звонок от министра.

– А?! Мишаня! Выкусил?!! – ржал у меня над ухом Овчинников. – Уже второй раз мы тебе нос утерли! Сопли-то подотри!!! Не-а, даже не мечтай. Х…й ты у меня получишь, а не эту девочку! Бумажки подписывай или все твои кошельки в миг узнают, что твоему слову верить нельзя!

По всей видимости, министр от слов не отказался. А еще он заявил, что продал наши фотки в СМИ и уже отбил все свои потери.

– Привет тебе, от Мишани!

Вешая трубку, шеф так разошелся, что даже поцеловал меня в макушку. Я тоже плохо соображала, поэтому сразу не поняла, что это было. Только потом, медленно, уже в бане, до меня начало доходить, что что-то изменилось. Что-то кардинально изменилось…

– А ты видела, какая сексуальная прическа у этой девчонки?

Антошка все не успокаивался и то и дело выдергивал меня из размышлений своими восхищенными возгласами обо мне же…

– Стрижка.

– А? Ну, да. Стрижка. У тебя чем-то похожа, но не такая крутая. А ты посмотри, какое тело! Нет, она не может у нас работать, точно какая-то известная модель или телезвезда…

Я обняла кружку обеими ладонями. И без того было жарко, щеки все еще горели, глаза потеряли точку соприкосновения с этим миром, левая бровь поднялась вверх и при упоминании мужем моей груди, мысли улетели обратно в баню.

Баня оказалась высочайшего класса и полностью арендованная под нас двоих. Все залы. Еще на входе на нас налетели аж четыре девицы в коротеньких белых халатиках с сиськами наружу и почти прозрачными белыми чулками на ногах. Накладные ресницы у них цеплялись за длинные накладные волосы, а красные губы могли ослепить своей яркостью даже дальтоника. В другой какой-то раз меня это могло как-то покоробить, девчонки, к слову, тоже сперва дернулись, увидев не мужиков, а мужика со спутницей – к извращениям подобного рода, судя по всему, в данном высокоморальном заведении не привыкли.

– Хочешь, я могу их отослать, – Овчинников несколько приумолк, так как входили мы туда смеясь, не знамо чему, а при виде баб мой шеф неожиданно решил смутиться.

– Нет, – мотнула я головой, – нет, пусть остаются. Я хочу массаж!

Удивив даже себя, я схватила за руки двух ближайших барышень и потащила их вглубь. Я не видела лица шефа, но, думаю, некоторое замешательство на нем отпечаталось. Снова. Мне все еще было ровно, адреналин стучал во всех закоулках моего истощенного организма и души, и мне требовалось тепло и ласка теплых, живых рук. До слез. Я понимала, что потом будет секс. Была почему-то уверена, что это будет обычный трах, без души и страсти, а мне нужна была любовь. Пусть даже и женская. У меня давно нет мамы, нет бабушки, нет отца. Меня некому пожалеть и некому поплакаться. Единственный, кому я все рассказала, был Вадик Нечаев, но ждать от него поддержки, как ждать снега в Найроби.

Не передать, с каким наслаждением я улеглась на массажный стол и опустив лицо в специальную дырку для мужских рож, расслабилась, получив то, о чем мечтала. Четыре женских руки сняли с меня халат, и принялись профессионально растирать затвердевшую кожу. Вскоре к рукам присоединились и груди – у девчонок, по-видимому, сработал тот самый наработанный профессионализм, и они решили согреть меня всем, чем придется. Я не возражала. Мне было тепло и хорошо, слезы из глаз образовали подо мной порядочную лужу, а прикосновение голых грудей резко прекратили этот поток и переключили мысли на иное…

Неожиданно все, что поглаживало и ласкало меня с ног до головы, исчезло, а на их место пришли… неумелые мужские руки.

– Я думаю, – крякнул мой босс, – ты заслужила сегодня массаж лично от меня.

Хотела было расстроиться, что сейчас от массажа все быстро перейдет к сексу, на чем меня отправят восвояси и ошиблась. Его руки хоть и были руками изнеженными и никогда, по крайней мере в последние лет десять, не знавшие тяжелого труда, но разминали меня не хуже тех, кто здесь был до него.

– Я вот, что все мучаюсь, – через несколько минут щипков, поглаживаний и втираний, прогремел надо мной прокуренный бас шефа, – как так получилось, что ты такая озорная проработала на меня, а я тебя и не замечал? Чем же тебе так сильно насолил твой Антошка, что ты ему столь отчаянно мстишь?

Я помолчала. Говорить или не говорить, вот в чем вопрос… не отвяжется же.

– Ничего особенного, он просто изменил.

Сказала я это уже совсем спокойно, почти отстраненно, однако, волшебные руки босса остановились, и он настороженно спросил:

– И… это все?

– Все, – не поняла я его удивления.

– А ты страшный человек, Олеговна. Боюсь представить, что ты устроишь тому, кто тебе, к примеру… на ногу наступит.

– О… лучше и не представляйте.

– Мда… – протянул задумчиво Григорий Александрович. – Знавал я девок разных. И смелых, и наглых. Но таких как ты, вижу впервые. Пожалуй, – руки шефа перешли на мою шею, – что была одна похожая, но у нее случай иной. Родилась в семье проститутки, влюбленной в своего сутенера. Девственность свою в двенадцать лет продала, недорого, к слову. Ну и потом, а еще до этого, участвовала в таких вечеринках, что нам с тобой, Громова, и не снилось. Не спорю, и обо мне много всякого выдумывают, но, поверь, даже мне есть, куда расти. А вот ей уже не особо куда было. Однако ты открываешь для нас всех новые горизонты… переворачивайся!

Не подумав и уже представив в своей голове дерзкую девушку, я перевернулась на спину. И…

Я вдруг поняла, что в помещении очень тепло, пар от неподалеку кипящей джакузи заполнил все пространство, а в этом пару голая я лежу на кушетке, мой босс только что вылил на меня целую баночку ароматного масла и принялся медленно растирать мое тело от пупка, постепенно поднимаясь к груди, но и иногда опускаясь обратно к пупку и даже дальше, к промежности между ног. Я вдруг заметила, какое крепкое у моего шефа тело. В той одежде, которую он обычно носит весьма бестолково, Овчинников выглядит обрюзгшим алкашом и никак не пробуждает подозрений, что под его этими нелепыми костюмами могут прятаться идеальные кубики на животе, прокаченные косые мышцы на торсе, сильные руки, мощная шея и грудь, непристойно покрытая черными волосами. Я видела его до этого. Немного в кабинете и потом на крыше. Но оба раза в моей больной голове зашкаливали другие мысли, так что я как-то упустила этот момент… А он тренируется. Я бы сказала, очень много тренируется, и умеет выглядеть очень соблазнительно, тем более, когда его уже совсем горячие руки, скользят по моему совсем голому телу. Когда нежно мнут мою грудь, со вкусом ласкают набухшие соски, а потом опускаются вниз и на полной скорости, набранной на скользкой поверхности моего тела, въезжают в святая святых женского существа. После чего его опытные пальцы несколькими движениями как будто дергают за чеку на лимонке, провоцируя взрыв…

За первым моим личным извержением прямо на руку шефа, меня выгнуло на кушетке, в глазах на мгновение померкло, губы раскрылись и в потолок улетел мой пламенный «ох». Вытянув ноги в желании еще на мгновение продлить свой экстаз, быстро поняла, что мне этого мало и грациозно села на кушетке. Обвив руками шею разгоряченного Овчинникова, подтянулась к нему с поцелуем, и никак не ожидала ощутить то, что в результате ощутила. В моей несчастной жизни никогда не было прыжков с высоток, и точно также никогда не было подобных поцелуев! Опытные губы зрелого мужчины, знающий толк в поцелуях и продегустировавший меня в той бане вдоль и поперек мужской язык, в добавок ко всему его руки, обнявшие спину любовницы (которые очень быстро, к моему безграничному удовольствию, съехали на мою попу) и его сильное тело, знакомое с ласками сотен, если не тысяч, женщин, наслаждавшееся моим скромным блаженством.

Нам не потребовалось ни одно слово из великого и могучего. Из любого. Мы использовали только стоны. Мои умопомрачительные стоны и его громоподобный рык. Возможно, не слишком трезвой мне тогда это только показалось, но мы словно чувствовали друг друга, наши желания и действия полностью дополняли и продолжали друг друга. Стоило Грише провести руками от моих ягодиц и перейти на бедра, как я интуитивно закинула ноги на его сильный торс, сцепила их за спиной у любовника сразу, как он разбил свое возбуждение об меня. Стол под нами танцевал настоящую лезгинку, при этом, он никому не помешал. Даже если бы развалился под двумя любовниками, было такое впечатление, что мы бы не остановились. Никакого предохранения. О чем я? Не знаю, буду ли жива завтра, какие презервативы? Может быть, это последние разы, когда почувствую настоящего мужчину внутри себя, когда горячая струя его спермы зальет меня изнутри и сексуально согреет каждый сантиметр снаружи, по тому пути, как будет медленно и лениво вытекать из меня, напоминая и напоминая о том извержении, которое заставило нас с Овчинниковым потеряться во вселенной.

– В сексе ей нет равных, я в этом даже не сомневаюсь! – мой Антошка опять на миг вернул гражданскую жену, погрязшую с головой в развратных воспоминаниях, и бросил на нее быстрый недовольный взгляд. Дело в том, что на воспоминании о том, как мы перекочевали в джакузи, я достала из кармана пачку овчинниковских сигарет и, вставив одну в зубы, щелкнула зажигалкой. Мой гражданский лишь на мгновение поморщился, но, похоже, ему реально было плевать на меня, потому что он тут же с восхищением уткнулся обратно своим носом в телефон. Он разглядывал там звезду, отчаянную, сексуальную блондинку, с которой его обожаемый шеф сегодня поставил на уши весь город и всю страну – новость и фото стали вирусными, что привело моего Антона в зверский восторг. Он очень хотел познакомиться с той блондинкой. Настолько хотел, что даже забыл, что должен как бы заботиться обо мне, ведь он хочет мою квартиру. Но я, по всей видимости, могу и подождать…