Текст книги "Непридуманная сказка"

– Да.

– Это я, мой дорогой друг. Можешь уделить мне пару минут? – виновато попросила Саша.

– Подожди, я сейчас на кухню уйду, а то свекровь разбужу, она в соседней комнате спит, осталась с ночёвкой, – моментально проснулась подруга.

В трубке что-то зашуршало, звякнуло, блямкнуло, хряснуло, треснуло и грохнуло. Раздался звук, который Саша идентифицировала, как шлёпанье босых пяток по полу. Наконец, Ангелина испуганно спросила:

– Что случилось? Что-то с мамой?

– Нет-нет, прости, что напугала… Просто мне сейчас очень нужны твои уши и мозг…

– А, ну, это не проблема. Забегай, уши отстегну, мозг выну и отдам тебе. Или лучше с доставкой на дом?

– Хи, – не выдержала и прыснула Саша. – Я в том смысле, что мне нужно, чтобы ты меня послушала и дала совет.

– Это мы завсегда готовы сделать.

Александра живо представила себе лохматую со сна подругу, забравшуюся с ногами на кухонный уголок и кутающуюся в полосатый зелёно-бордовый халат мужа. Она всегда носила его, если Вадим был в командировке. Сашу эта привычка Ангелины умиляла… Мысленно увидев эту успокаивающую картину, Саша улыбнулась и начала:

– Я тебе должна кое-что рассказать. Ты об этом не знаешь ещё. Даже не представляю, с чего и начать… Тут такое дело… Вернее, не тут, а семь лет назад…

Глава 3

Александра Катунина

В тот день Олесе исполнялся двадцать один год. Накануне она заявилась к Саше и радостно сообщила с порога:

– Сань, завтра идём кутить!

– Куда это? – удивилась Саша.

– Сначала в «Сказку», а потом, как карта ляжет. – Олеся засмеялась и категорично подвела итог: – В пять зайду за тобой. Форма одежды – праздничная. Отказы не принимаются.

Саша идти не хотела. Её личная жизнь тогда сделала очередной крутой вираж. По этому поводу Александра пребывала в растрёпанных чувствах и в назначенный день сидела у молчавшего телефона и страдала, надеясь, что соседка забудет о ней.

А потом в дверь громко нетерпеливо постучали. Грозно глянув на открывшую Сашу, крупногабаритная Олеська буквально за шкирку вытащила её из квартиры, приговаривая:

– Я ж тебя предупреждала: идём кутить! Кутить, я сказала, а не страдать в тиши квартиры! Вперёд, Санька!

Олеська была из разряда тех людей, против весёлого самоуверенного напора которых устоять невозможно. А потому Саша обречённо вздохнула, оделась и они пошли кутить. Компания была небольшая: сама именинница, Саша, Машка Овражкова и Наталья Пасечкина из соседнего подъезда.

Праздник удался. Сначала они отправились в местное кафе с классическим названием «Сказка». Там пьющая крайне редко и мало Александра, сгорая от любви и стремясь залить тоску, махнула рукой на трезвый образ жизни и принялась за шампанское. Потом танцевала зажигательнее всех, снова брала в руки бокал и постепенно, но неуклонно веселела. Поэтому бредовое предложение столь же нетрезвых подружек продолжить вечер на Борисовских прудах и даже искупаться вызвало в ней несвойственный восторг и желание немедленно воплотить идею в жизнь. И они вчетвером со смехом и повизгиваниями забрались в подошедший автобус и отправились гулять.

Вечер был жарким, даже душным. Они, выгрузившись на нужной остановке, неспешно шли вдоль дороги и дышали пылью и выхлопами, щедро отбрасываемыми и извергаемыми проезжающими автомобилями. Удовольствие было сомнительным, Саше хотелось поскорее в тенёк и подальше от проезжей части. И она предложила не идти до широкой, многократно хоженой дорожки, а срезать путь и спуститься к пруду напрямик, по густо поросшему кустами и деревьями довольно крутому склону.

Раньше, в Сашином детстве, это место называлось Новым посёлком и являло собой рабочий район с серыми хрущёвками с одной стороны улицы и частными домами со стекающими к воде огородами и запущенными старыми садами – с другой. Будто и не в Москве. Детьми они бегали в заброшенные сады рвать груши и яблоки. И теперь Саша вела всех, вспоминая то знакомое дерево, то куст, то остатки фундамента, и не вполне трезво и оттого очень эмоционально умилялась им.

Спускаясь по склону, девушки разулись и шлёпали босыми ногами по траве, хохоча и нестройно распевая песни.

– Девы, мне надо до ветру, – громко сообщила напрочь лишённая девичьей стеснительности Олеся и полезла в самые заросли, громко ломая на своём пути сухие ветки смородины.

– Иди, – милостиво махнула рукой Саша и плюхнулась на старый пенёк. Выпитое шампанское уже стало понемногу терять свою власть над ней, и ей снова стало грустно. Она устала и неожиданно остро захотела домой. Наталья с Машкой разместились рядышком, прямо на траве, обмахиваясь сорванными сочными молодыми лопухами. Всех разморило, и они сидели тихо, не разговаривая и размышляя каждая о своём. Саша отгоняла веточкой полыни появившихся комаров и прикидывала, как бы ей отделаться от подружек и улизнуть домой. Обдумывая пути отхода, она лениво поглядывала по сторонам и поэтому странную троицу увидела первой.

Трое парней лезли вверх по склону холма в паре десятков метров от разомлевших девиц. Лезли молча, с каким-то непонятным остервенением раздвигая кусты. И Саше стало почему-то тревожно. И хотя она узнала их, – когда-то училась в одной параллели с двумя из них, а третьего неоднократно видела у них в Братееве – меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы те заметили её и подружек. Замерев, она тронула за руку Наталью и приложила палец к губам, глазами указав на парней. О чём тут же пожалела. Потому что та радостно разулыбалась и сделала попытку приподняться навстречу знакомцам. Но Саша резко дёрнула её за пояс джинсов и сурово покачала головой: не надо.

– Да я ж их знаю, – весело отозвалась не вовремя очнувшаяся от грёз Машка, – это ж Колька Мошкин, Антон Ванякин и этот… как его, Корзин Петька.

– Я тоже знаю, – приглушённо рыкнула Саша, которую появление знакомцев отчего-то смутило. – Но зачем в нашей девичьей компании эти… совершенно не нужные нам мужчины? У нас девичник!

– Точно, – вспомнила Наталья и оставила попытки поздороваться с парнями. – Девичник так девичник.

– Вы это о чём? – поинтересовалась вернувшаяся, наконец, из зарослей смородины Олеся.

– Да мы Мошкина, Корзина и Ванякина сейчас видели.

– А, – легкомысленно махнула рукой Олеся. – Я тоже видела.

– Из кустов? – удивилась Наташка.

– Ага, у меня был хороший обзор.

– Ну ты даёшь, Ермохина!

– Девы, ну пойдёмте уже купаться! – капризно встряла Машка. – Хватит уже о всякой ерунде языками чесать. Жарко же!

– Действительно, – согласилась забывшая уже о своём желании уйти домой и об отсутствии купальника Саша, которой сейчас и море, не то что какие-то Борисовские пруды, было бы по колено. Она легко встала с травы и двинулась дальше, на ходу приговаривая:

– Купаться! Хочу купаться! Нырять! Плескаться! Бултыхаться! Барахтаться! Совершать омовение! Освежаться!..

Подружки, вдохновлённые призывом, потянулись за ней. Но до пруда они не дошли…

…Первой девушку увидела Машка, обогнавшая Сашу и двигающаяся в авангарде. Увидела, от неожиданности взвизгнула истерично и замерла. Остальные сгрудились за ней, пихаясь и пересмеиваясь.

– О! – хохотнула Олеся. – Кому-то уже даже лучше, чем нам. Хорошо мадемуазель отдохнула!

– И не говори! – поддержала её Наташка, а Маша просто засмеялась нетрезво, глядя на лежавшую под деревом девушку в лёгком красном платье.

– Эй, красавица! Ты что разлеглась? Пошли лучше с нами купаться! – Именинница отличалась редким радушием и готова была пригреть всех и каждого. – Чего молчишь? Пойдём!

Девушка пошевелилась и застонала.

– Эк ты перебрала! – снова засмеялась Маша. – Ну, да мы тебе поможем, вставай уж!

Девушка опять застонала и неловко перекатилась на бок, поджав ноги к груди и свернувшись калачиком. Платье её задралось и Саша увидела грязь и длинные царапины на белой коже бёдер. Увидела и тут же обрела ясность восприятия.

– Подождите, девчонки! – Она схватила подружек за руки и не дала подойти к девушке. – Я сама.

И, осторожно ступая, приблизилась, слыша, как бухает сердце в груди. Остальные замолчали, ничего ещё не понимая, но послушно выполнив команду: когда было необходимо, Саша умела говорить убедительно, а соседки с детства считали её самой умной в их компании.

Вблизи стало понятно, что девушке было плохо, очень плохо. Не разобравшись до конца, в чём дело, Саша тем не менее приказала негромко:

– Олесь, бегом вызывать «скорую»! Быстро!.. Таксофон у магазина продуктового. У остановки сразу. В доме, на первом этаже. Знаешь?

Именинница охнула:

– Сходили покупаться! – но с готовностью повернулась, крикнув: – Ага, я мигом!

– Нет, погоди! – Саша уже разглядела рваный в лоскуты подол тонкого платья, неумело натянутые на стройные ноги трусики, скатавшиеся жгутом, и кровоподтёки на шее девушки. – Вызывай «скорую» и милицию!

– Да ты что?! – испугалась вмиг протрезвевшая Наталья. – Даже так?!

– Да. – Саша аккуратно приподняла голову несчастной и стала легко и быстро ощупывать пальцами её голову под спутавшимися волосами. – Олеська, беги, беги скорее!

– Я с ней! – кинулась вдогонку за взбиравшейся в гору подружкой Машка.

– Давай! – согласилась Саша и торопливо полезла в сумочку за бутылочкой воды, которую носила с собой по случаю жары. Почему-то ей казалось, что нужно срочно напоить бедную девушку. Она открыла крышку и нетерпеливо махнула рукой, подзывая застывшую Наталью: – Помоги!

Пить у лежавшей, очевидно, в беспамятстве несчастной, разумеется, не получалось. Горлышко голубой пластиковой бутылочки стучало ей о сжатые зубы, вода лилась мимо, по подбородку, истерзанной тонкой шее и ниже, в вырез платья. Глядя на эти мокрые дорожки и слушая причитания потрясённой Натальи, сдавленно охающей у неё за плечом, Саша чуть не плакала. Через минуту тщетных попыток она откинула бесполезную бутылочку, аккуратно положила голову девушки на заботливо подсунутую Натальей скомканную джинсовку и полезла за носовым платком. Намочив белый, заботливо накрахмаленный мамой кусочек батиста, стала осторожно промокать девушке губы и бледное лицо. Наконец ресницы несчастной дрогнули, и она приоткрыла глаза. С минуту обводила неверным взглядом деревья, небо. Потом увидела Наталью, молча посмотрела на неё, тяжело, прерывисто задышала и пошевелила губами.

– Что? Что? – испуганно подалась к ней Саша.

Девушка глянула на неё, и губы её дрогнули в подобии улыбки. Она приоткрыла их, силясь что-то сказать.

– Мы здесь. Ты не одна. – Александра совершенно не знала, что и как говорить, и поэтому лишь наклонялась ниже, чтобы бедная девушка видела её лицо, улыбалась ободряюще и нежно-нежно, боясь причинить боль, гладила девушку по руке.

– Катя, – вдруг еле слышно, с каким-то невероятным хрипом и скрипением, сказала девушка.

– Ты – Катя? – поняла Саша.

Та чуть заметно кивнула и устало закрыла глаза.

– Катенька… Катюша… мы поняли, ты не волнуйся, мы тебя поняли. Меня зовут Саша, а это, – она показала рукой в сторону притихшей Натальи, – Наташа. Мы тебя нашли. Сейчас милиция и «скорая» приедут. Тебе помогут, обязательно.

– Не надо… милиции не надо, – еле слышно застонала Катя.

– Как?! – ахнула Саша. – Ты что? Надо! Обязательно надо! Тебя же чуть не убили! Ты видела, кто это был?

Катя долго молчала и лишь через минуту снова чуть заметно кивнула:

– Да.

– Ты их знаешь?

– Нет… Трое… Парни… Молодые…

Вскоре вернулась запыхавшиеся Олеся и сообщила, что Машка осталась на дороге ждать милицию и «скорую».

– Молодцы, – похвалила Саша, не отводя глаз от Кати. Она лежала, закрыв глаза, но теперь дышала гораздо ровнее и изредка слабо пожимала руки Александры, которых та не отнимала. Наталья бестолково толклась рядом и время от времени сочувственно вздыхала.

Олеся неловко плюхнулась на землю рядом с Сашей и шумно прошептала ей в ухо:

– Ну, что с ней?

– На неё напали трое, – еле слышно прошелестела Александра, боясь даже словом причинить Кате лишнюю боль. – Я так понимаю, что изнасиловали и треснули по голове. Ну, или в обратном порядке: сначала стукнули, потом изнасиловали. Похоже, вон тем суком били, видишь?

– Вот этой корягой? – ужаснулась Олеся. – Как она жива-то осталась?

– Не знаю. И на шею посмотри. Явно следы от пальцев…

– И? – всмотрелась в её лицо Олеська.

– Что «и»?

– Мне кажется, что ты что-то недоговариваешь.

Саша чуть отстранилась от неё, помолчала, потом тихонько положила руку Кати на траву и, прошептав: «Катюша, я на минутку, ты подожди немного», – скомандовала: – Наташ, пойдём-ка с нами.

Втроём они отошли на несколько метров. Саша оглянулась зачем-то, потом подтащила подружек за руки поближе и тихо спросила:

– Вы поняли, кто её изнасиловал?

– Какие-то трое гадов, – голосом отличницы отчеканила Наталья.

– Вот именно, – кивнула Саша, – а кого мы видели по пути сюда?

– Мошкина, Корзина и Ванякина.

– Вот именно, – снова согласилась Александра. – Троих.

– Подожди, – хрипло ахнула Олеся, – ты хочешь сказать, что они… что это они и есть те самые гады?

– Вот именно, – словно заезженная пластинка, опять повторила Саша. Ей было невыносимо противно.

– А ведь похоже на правду, – закрыла рот ладонью впечатлительная Наталья. – Неужто они?!

– Они самые. Во всяком случае, это очень вероятно.

– И что нам теперь делать? – испуганно прошептала Олеся.

– Рассказать обо всём милиции. – Саша горела жаждой справедливости.

– Не, – замахала руками Олеся, – тут я пас! Я не стукачка!

– И я! – вытаращив для убедительности глаза, тоненьким голосом поддакнула Наталья.

– Были б чужие – это одно, а тут свои, знакомые, – снова затрясла головой Олеся.

– Да что ты мелешь, Ермохина?! – возмутилась Саша. – Ты на девочку посмотри! Видишь, что они с ней сделали?! Знакомые эти. Не удивлюсь, если дубиной этой по голове дали, чтобы убить. А не только оглушить. Просто не вышло у них ничего. Или девочка крепче, чем они ожидали, оказалась. Мы должны обо всём рассказать милиции. Обо всём, – с нажимом повторила она.

– Я читала, что жертвы насилия сами часто виноваты… – вмешалась Наталья. – Вот что её сюда понесло?! Да ещё одну? Она же их спровоцировала!

– Наташ, Наташка! – задохнулась от возмущения Саша. – Что ты несёшь?! Разве можно чем-нибудь оправдать вот такое?! А нас зачем сюда понесло? И с нами вполне могли вот так же…

Все помолчали: Александра сердито, Олеся с Натальей смущённо и растерянно.

– Этак нам ещё и в суде выступать придётся… – нарушила тягостное молчанье именинница.

– Скорее всего.

– Я не хочу.

– Я тоже не горю желанием. Но необходимо, – отрезала Саша.

Поняв, что переубедить её не удастся, Олеся с Натальей страдальчески повздыхали, но всё же согласились с ней. Может, будь у них время, они и передумали бы. Но буквально через пару минут с дороги послышался звук сирены, сначала одной, потом, следом, другой. Саша снова вернулась к Кате и села с ней рядом, с облегчением убедившись, что та всё ещё дышит.

Дальше всё закрутилось с такой скоростью, что Саша помнила только, как доктор и вызвавшийся помочь ему молоденький милиционер, спешно уложили на носилки Катю и буквально бегом кинулись вверх по склону, туда, где ждала «скорая». Потом оставшиеся милиционеры осматривали полянку и опрашивали их с девчонками.

А потом было опознание. Благодаря их показаниям насильников арестовали в тот же вечер. Домой Саша попала лишь под утро. И долго ещё не могла уснуть, вспоминая истерзанную Катю и её мучителей: Мошкина, Корзина и Ванякина. Вспоминая и не понимая, как можно из простых парней превратиться в изуверов?

Суд был строг, всех троих обвинили в изнасиловании, попытке убийства и сопротивлении полиции при задержании. Все трое получили большие сроки. Катя, к счастью, выжила, и Саша частенько вспоминала о ней, боясь представить себе, как живётся ей все эти годы, прошедшие с того страшного июньского вечера. И ещё она иногда вспоминала ненавидящие взгляды, которые бросали на них с подружками, насильники в отделении милиции и позже в суде.

Глава 4

Александра Катунина

– То есть ты считаешь, всё дело в том, что эти ваши насильники вышли на свободу? – Ангелина внимательно выслушала всю историю, не перебив Сашу ни разу, и теперь задумчиво задала первый вопрос.

– Да.

– Ну… вполне логично. Вы их узнали, вы сообщили о них милиции, вы выступали свидетелями на суде. Кто их знает, может, они и решили вам отмстить…

– Вот я тоже так думаю.

– Знаешь что, Сань, давай-ка я сейчас позвоню Валдайцеву. – Ангелина почему-то любила называть мужа по фамилии. – И мы подумаем, куда тебя спрятать, пока всё не выяснится. А сами найдём какие-нибудь контакты в милиции и попробуем разузнать, как нам быть.

– Ангел, не выдумывай. Вадим пусть спит, он, бедный, и так устаёт страшно, так давай ещё мы ему даже в командировке спать будем мешать… И не надо никакой милиции. Что я им скажу? Мне ж никто не поверит… Теперь я знаю, откуда ждать опасности. А кто предупреждён…

– Да я в курсе, можешь не продолжать, – перебила её Ангелина. – Тогда сделаем так. Узнай-ка адреса этих типов. Сможешь? Или Валдайцева подключить?

– Я знаю. Во всяком случае, те адреса, по которым они жили в девяносто пятом. У меня в старой школьной записной книжке есть. Они все наши, братеевские. Только адрес Корзина не знаю, но могу спросить у бывших одноклассников.

– Вот и отлично, – обрадовалась Ангелина. – Диктуй те, что есть, и узнай про Корзина.

– Зачем? – удивилась Саша.

– Завтра отправлюсь к ним и поговорю, разузнаю всё. Ой, нет, завтра не могу, завтра я обещала с тёть Нининой дочкой позаниматься. У неё скоро экзамены. Значит, послезавтра. Но обязательно.

– Так они тебе и сказали! – не согласилась Саша. – Спасибо тебе, мой милый друг, за то, что выслушала и помогла разобраться. Прости, что дёрнула, и давай-ка иди спать…

– Диктуй адреса! – Ангелина добавила в голос учительских ноток.

Но на Александру эти её приёмчики не действовали:

– Фигушки! Если уж на то пошло, я и сама могу всё разузнать…

– Даже слышать ничего не хочу! А если ты к ним придёшь, а им только этого и надо? Предыдущих жертв пришлось разыскивать, а последняя сама притопала. Так сказать, доставка на дом. Куда уж удобнее? Стукнут по кумполу и утопят в Городне. Ты этого хочешь? Нет уж! Ты мне пока не надоела. Так что пойдём только вместе.

Саша тихонько вздохнула и согласилась, потому что, как любила шутить сама Ангелина, против лома нет приёма. Её подруга этот вздох, разумеется, уловила, но проигнорировала. Саша прекрасно знала об этом умении Ангелины слышать только то, что хочет. И оно её не раздражало. Как, впрочем, и другие особенности подруги. Своему Ангелу она была готова простить очень многое. Ведь с того дня, как та появилась в её жизни, Саша больше не чувствовала себя одинокой, даже если мама и Килька были далеко. Теперь она знала, что одиночество ей не грозит хотя бы потому, что Ангел живёт в соседнем подъезде. И это было очень тёплое, успокоительное и обнадёживающее знание.

* * *

Саша с Ангелиной познакомились за полтора года до этого. Вовсе не срок для дружбы. Но бывают такие случаи, когда доверие, симпатия и привязанность возникают чуть ли не одномоментно, буквально накрывают. Вот и Александру с Ангелиной накрыли.

А началось всё в полном соответствии с пословицей «нет худа без добра».

Прошлой зимой у Саши попала под машину собака, умнейшая и красивейшая немецкая овчарка Элли. Махнула вдруг через дорогу, прямо под колёса автобуса. Потом Саша, много раз перебирая в голове увиденное, вспомнила, как по другой стороне улицы шёл мужчина, фигурой и походкой сильно напоминавший её умершего несколько лет назад отца. Она тогда даже замерла на миг и с трудом подавила желание окликнуть. Может, Элли, обожавшая отца, кинулась именно к нему? Или просто что-то пришло в её собачью голову?

Спасти Элли не удалось. Александра рыдала два дня, а на третий вышла на кухню и сказала маме:

– Мам, поехали в приют, возьмём щенка.

Лидия Георгиевна дочку поддерживала почти всегда и почти во всём. Вот и тут лишь с готовностью кивнула: поехали.

В приюте, приткнувшемся к Кусковскому парку, на них из клеток смотрели десятки, если не сотни собак: больших, маленьких, взрослых и щенков. Были и породистые, но в основном, конечно, явно дворняжистых кровей. Александра, борясь с желанием взять пусть не всех, так хотя бы с десяток щенков, вопросительно посмотрела на маму. Та ответила:

– Решай сама. Мне совершенно всё равно. Полюблю, кого выберешь.

Саша благодарно улыбнулась.

Пару минут они побродили между клеток. Буквально в третьей от входа радостно вилял хвостом собачий подросток, очень похожий на овчарку.

– Мы возьмём его! – сказала Александра сотруднице приюта, показывающей им питомцев.

– Это не овчарка, просто похож, – пояснила девушка.

– Я вижу, – кивнула Александра, – мелковата, лапы тонковаты, структура шерсти другая, хвост загнут… мне всё равно. Можно нам этого щенка?

– Разумеется… это девочка, – просияла девушка, – ей примерно пять месяцев. Она привита…

После всех формальностей счастливая Александра, прижимая к себе крупную уже собаку, хотела было уйти, потом повернулась и спросила:

– Я могу чем-нибудь приюту помочь?

– Конечно, – просияла сотрудница. – Нам очень нужна помощь.

– Я вижу, вы в вольеры опилки засыпаете. Нужны?

– Не то слово!

– Завтра я с работы пришлю машину, у меня есть такая возможность. Я в строительной компании работаю. И потом договорюсь о регулярных поставках.

– Ой, спасибо! А мы уж головы сломали, где взять. Как вы кстати спросили!

– И деньги можно дать?

– Если не сложно, перечислите, пожалуйста, на счёт. – Девушка порылась в кармане синего халата и протянула бумажку. – Вот реквизиты. Это хлопотнее, конечно, чем наличными, но у нас строгая отчётность.

– Я перечислю, – пообещала Александра.

По дороге домой Келли, как было решено назвать щенка, не переставая, выла: испугалась машины.

– Да-а, она не Элли, – покачала головой Лидия Георгиевна.

– Верно подмечено. Она – Келли, – вступилась за щенка Саша.

– Ты довольна?

– Очень, мамуль.

– Ну, и то хорошо.

И они зажили все вместе. Потекла их обычная жизнь, которая стала гораздо счастливее оттого, что дома поселилась озорница Келли. Тогда Александра ещё не знала, какую роль сыграет в её жизни приютский щенок. Не догадывалась она и о том, что эхо добрых дел обычно отзывается в самый неожиданный момент, да ещё и так, что остаётся только диву даваться.

* * *

Рано или поздно почти все, ну, или почти все счастливо женатые люди приходят к мысли, что хотят стать родителями. Ангелина и Вадим Валдайцевы в этом вопросе не отличались оригинальностью и очень, просто очень хотели детей. Ангелине был уже тридцать один год, почти тридцать два, Вадиму исполнилось тридцать пять. И буквально со дня свадьбы они были готовы к появлению в их маленькой семье ещё одного, самого главного члена. Но это всё никак не происходило.

Ангелина, со всей свойственной ей энергией, занялась приближением счастливого дня и отправилась по врачам. Вадим тоже не прятал голову в песок, а с готовностью ходил то к генетикам, то к андрологам, то к прочим специалистам. Но те лишь разводили руками и говорили одно и то же: в вашем случае отсутствие детей – Божья воля. Потому что, будучи в репродуктивном плане людьми совершенно здоровыми, Ангелина и Вадим тем не менее никак не могли стать родителями. Они понимали, что прошло ещё не так много времени. Но им было не по двадцать лет, и долго ждать они не могли. А потому делали всё возможное и невозможное, чтобы у них появился ребёнок.

Красавица и умница Ангелина, привыкшая получать если не всё и сразу, то многое и довольно оперативно, страдала невыносимо. И тогда Вадим не выдержал и подарил ей щенка, крохотную рыженькую таксюшку. Не взамен всё не желающего появляться в их жизни ребёнка, а в утешение, конечно же.

Никогда ещё у Ангелины не было собаки. У них жил взрослый кот Вадима, длиннолапый здоровяк Сибарит. К нему Ангелина привязалась всей душой. Но это был умнейший, спокойный и интеллигентный кот, а не совершенно посторонняя собака. Ангелине даже казалось, что она и не любит животных, ну, во всяком случае, уж совершенно точно в них не нуждается. И лишь Сибарит попадал, по её мнению, под категорию «исключения из правил».

Но коварный Валдайцев решил не отступать и тёплым июльским днём заманил жену на станцию «Отдых» в гости к знакомым его коллеги. По большому тенистому участку среди подпирающих синее летнее небо сосен бегали пять собак: боксёр, скотч-терьер, рыжая такса и две дворняжки. Хозяйка, внучка известного детского писателя, весёлая милая женщина, со смехом рассказывала, что из всей собачьей компании только лишь таксу они завели специально. Остальные четвероногие обитатели дома прибились в разное время сами.

Ангелина, чувствуя, как высоченные (она других не носила) каблуки её новых босоножек вязнут в грунтовой дорожке, и всё ещё не понимая, зачем Вадим привёз её сюда, с недоумением поглядывала на резвящихся собак. Хозяйка перехватила её взгляд, иронично улыбнулась и вопросительно посмотрела на Вадима. Тот кивнул. Хозяйка приоткрыла дверь, и тут же, словно ждали прямо у порога, на крыльцо один за другим выкатились три крошечных, не больше полутора килограммов весом каждый, рыжих комочка.

Один из таксят кубарем скатился с лестницы, подбежал к Ангелине и попытался укусить её за палец ноги. На нанесённом накануне в салоне бордовом лаке остались белые полосы от остреньких частых зубок. И вдруг, совершенно не понимая себя, Ангелина ахнула, присела и подхватила щенка под горячее почти лысенькое пузичко. Тот странно пах. Не псиной, как представляла себе это Ангелина, а теплом и уютом, да ещё почему-то немного яблоками. Она вдохнула этот непонятный, совершенно не собачий запах и неожиданно осознала, что больше всего на свете не хочет в этот момент опускать малыша на землю.

– А вы… будете их продавать? – робко спросила она хозяйку. Вадим посмотрел на неё коротко, переглянулся с внучкой писателя и многозначительно заулыбался.

Ангелина, перехватив этот взгляд, поняла, что коварный муж привёз её сюда не случайно, что это был явно продуманный и тщательно подготовленный план. Но это уже не имело ровным счётом никакого значения. Она ничего не могла и – главное – не хотела поделать. Маленький нахальный тёмно-рыжий комочек взгромоздился на её исстрадавшееся сердце и развалился там совершенно по-хозяйски, как на диване. А растерянной и очарованной Ангелине только и оставалось, что прижимать к себе щенка и робко смотреть на хозяйку в ожидании ответа.

– А вы уверены, что хотите именно таксу? – с весёлым скепсисом в голосе спросила внучка писателя.

– Да! – горячо заверила её Ангелина. – А почему вы спрашиваете?

– Ну, просто вы девушка такая… утончённая, рафинированная, гламурная, как сейчас модно говорить. Вам надо какую-нибудь диванную собачку. А такса собака хоть и маленькая, но вполне настоящая, не игрушка. С непростым характером. Её на светский раут не возьмёшь и в сумочку не сунешь. То есть сунуть-то вы, конечно, можете. Но вот будет ли там сидеть такса – это большой вопрос…

– Ангелина – учительница, – улыбнулся Вадим.

– Да-а?! – удивилась хозяйка. – Коллега, значит? Вы совершенно не похожи на педагога, скорее на актрису или художницу какую-нибудь. В общем, на богему… Ну, для нас, учителей, такса – вполне подходящая порода. Раз учитель, то справитесь и с таким характером. Только вы учтите, маленькие таксята – это те же маленькие дети, шумные, непоседливые, громящие всё вокруг себя. Не боитесь?

– Ни капельки! – заверила её Ангелина, влюблёнными глазами глядевшая на таксюшку.

– Ничуточки! – поддержал её Вадим, с обожанием смотревший на жену.

– Ну-ну, – покачала головой хозяйка. – Если будет сложно – возвращайте. Мы возьмём.

– Ну, уж нет! – засмеялась Ангелина. – Ни за что!

На обратном пути таксюшка долго осваивала салон машины, умудрившись облазить совершенно все укромные места. Даже на торпеду забралась и, поддерживаемая своей новой хозяйкой, шатаясь, расхаживала по ней, стукаясь маленьким бархатным лобиком о низко нависающее стекло. Устав, наконец, она перебралась на заднее сиденье и заснула, лёжа на спинке и широко разметав в разные стороны коротенькие толстые лапки.

– Она похожа на охлаждённого цыплёнка в магазине, – засмеялась Ангелина, сидевшая вполоборота, чтобы видеть своё длинное счастье.

– …Сказала нежная хозяйка, – хмыкнул Вадим.

– Да, я нежная! Я очень нежная хозяйка! Но с чувством юмора и без розовых очков!

– Ага. Своеобразным таким чувством юмора… Давай, хозяйка, придумывай имя. Не можем же мы ребёнка всю жизнь собачкой обзывать или охлаждённым цыплёнком.

– А я уже придумала!

– И какое?

– Букс!

– Оригинальное имя для девочки.

– Это девочка?!

– Именно.

– А я думала – мальчик!

– Я и говорю – нежная хозяйка. Внимательная. Наблюдательная.

– Ой, не могу! – засмеялась Ангелина. – Как же я не увидела?! Ну, даю!.. Ты знаешь, у нас на даче такая история была. Завёл наш местный пьянчужка собачку. Хорошую такую, чёрненькую. Собачка к нам часто прибегала в гости. Я её кормила, играла с ней. Как-то хозяин пришёл за щенком к нам, знал уже, что тот к нам захаживает. Мой дедушка и спросил, как его зовут. Знаешь, что за кличка у собаки была?…

– Не-а. Но хочу узнать.

– Не поверишь – Мурген!

– Ка-а-ак? – Вадиму было весело подыгрывать своей жене и видеть её сияющие счастливые глаза.

– А вот так! Мур-ген!

– Ну и имечко!

– Не говори, я сначала подумала, что Пургеном пёсика кличут.

– Да уж, похоже. А почему ты сейчас про эту историю вспомнила?

– Потому что… – Ангелина снова весело засмеялась. – Потому что Мурген был девочкой! А хозяин про это не знал, и очень удивился, когда я его просветила. А собачка у него уже больше полугода к тому времени жила. Так что я ещё не самая невнимательная… Девочка Букс! Не звучит!

– Тогда как назовём?

– А давай… – Она на секунду задумалась. – … Шпикачкой?

– Почему Шпикачкой? – чуть не выпустил руль Вадим.

– Ну… она так похожа… Такая длинненькая, аппетитная… Сосиской или сарделькой называть как-то… слишком в лоб. А Шпикачка весело, славно и трогательно. А коротко будем звать Шпики. Давай?

– Шпики?… А что, забавно. Я не против.

– Ура! – обрадовалась Ангелина и захлопала в ладоши.

А получившая имя спящая таксюшка недовольно заворочалась на заднем сиденье – не одобрила шума.

Внучка писателя оказалась права. Шпикачка уродилась сущим наказанием. С первого же дня её водворения в доме началась у Валдайцевых не жизнь, а мука мученическая. Ночами Шпики почти не спала – самозабвенно громила квартиру. Днём носилась за всеми, кого видела, и радостно кусала за ноги. Хорошо, что у Ангелины был отпуск, и она, прихватив неугомонную питомицу, отправилась на дачу. Иначе от их квартиры остались бы одни руины.