Текст книги "Восход Авроры. Темный час"

Моргана провожает семью своего отца долгим взглядом. В это самое мгновение, оставшись позади, ощущает… опустошение.

Как бы Моргана ни храбрилась, как бы хорошо к ней ни относились, она все равно останется чужой. И этого ничто не изменит.

Замедлив шаг, она блуждает мимо ярких палаток, ломящихся от разнообразных товаров, и рассматривает их без особого интереса. Ее одолевает желание убежать и спрятаться. Моргана проглатывает его вместе с горьким комом, вставшим поперек горла. Двойственность собственных эмоций давит на нее, делает уязвимой.

Чтобы приблизиться к замку, нужно пройти через город. Широкая дорога пронзает его насквозь, а вдоль нее выстроились торговцы и мастера. За ними – жилые дома из белого камня. Будучи самым дальним городом Астерии и самым близким к границе, Хоукастер хорошо защищен, но по большей мере предоставлен сам себе. Возможно, именно его расположение и побудило королей прошлого отдать эти земли самым доверенным своим приближенным.

Конечно, с ее стороны глупо вот так блуждать по городу вместо того, чтобы последовать в замок. Моргана прекрасно знает, что отец и брат любят ее. Даже леди Эстель совсем не похожа на злую мачеху из сказки. Но с тоской, которая живет в ее сердце с детских лет, ничего не сделать. Временами боли слишком много.

Моргана не помнит мать. А если бы и помнила, это ничего не изменило бы. Даже если ее мать жива, Моргана так и осталась бы бастардом.

Редко когда Ришар дает выход своим эмоциям. Она не хочет быть причиной чужого беспокойства и потому держит все в себе.

До тех пор, пока чашу не заполнит до краев.

Люди улыбаются, замечая ее, и в ответ на их приветствия Моргана кивает головой. Молчит, только приподнимает уголки губ или пожимает плечами. Словно боится, что, если она откроет рот, из него польется черная вода и затопит все вокруг. Ей бы убраться отсюда, скрыться, исчезнуть и…

– Моргана!

Вздрогнув, она оборачивается и с изумлением видит Алистера, бегущего к ней со всех ног. Остановившись, он хватает сестру за руки и строго смотрит в зеленые глаза. И столько во взгляде его праведного гнева, что Моргане даже становится стыдно.

– Где же ты ходишь? – строго спрашивает он. – Мы уже до самого замка дошли, а ты еще здесь!

Смотря растерянно, Моргана не знает, что ответить. Она никак не ожидала, что брат вернется за ней. Что ее исчезновение заметят. Но Алистер тянет ее за собой, и ей остается только подчиниться. Сиплым голосом она шепчет тихое «прости». Ее извинения остаются без ответа.

Держась за руки, они идут в сторону замка. Подобное проявление чувств никак не беспокоит Алистера, хотя он в том возрасте, когда больше всего тревожит, что о тебе скажут или подумают. Не сочтут ли слабым, если возьмешь сестру за руку? Не посмеются ли, если позволишь матери позаботиться о себе? Со многими страхи эти остаются на долгие, долгие годы. Слишком зависим род людской от чужих слов.

Только вот это правда: мужчина, не стыдящийся привязанности, воистину сокровище. Женщине, что завоюет его сердце, улыбнется удача.

Моргана чувствует себя так, будто они поменялись местами. Теперь она – юная девочка, та самая, какой Ришар была, когда впервые посетила столицу, а Алистер – умудренный жизнью рыцарь, оберегающий ее. Глупо, но он во многом кажется старше, чем есть на самом деле.

Подобное чувство в ней пробуждает Аврора. Они с Алистером неуловимо похожи, но Моргана никак не может понять, что же их так сближает.

Не сразу замечает она, что брат разговаривает с ней.

– Больше так не делай! – отчитывает ее Алистер. – Словно не знаешь, что мы о тебе беспокоимся.

– А что обо мне беспокоиться? Наш край спокоен, и я могу себя защитить. Ты не должен волноваться обо мне.

– Еще как должен! Ты же моя сестра, как я могу не волноваться? Вот же глупая.

Вот так. Никаких полумер. Сестра – и все на этом. Словно бы и не важно, что общий у них только отец. Для Алистера это такие мелочи. Если бы больше людей были похожи на него, то мир стал бы куда лучше. А может, и нет. Вдруг люди бы перестали ценить доброту, если бы она была везде?

Когда они проходят мимо конюшен, Алистер отпускает ее руку и подбегает к гнедому жеребцу, которого конюх как раз выводит из стойла. Перед отъездом в Асрелас он должен удостовериться, что все лошади готовы к длительному путешествию.

Поглаживая жеребца по бархатному носу, с ловкостью фокусника Алистер достает из кармана кусочек сахара. И откуда он его взял? Успел пробраться на кухню? Моргана усмехается, качая головой. Гнедой забирает угощение с чужой ладони, забавно двигая губами. Алистер смеется, пропуская сквозь пальцы второй руки черную гриву. Она подходит ближе, ласково хлопает жеребца по крепкой шее.

– О, леди Моргана! – с улыбкой обращается к ней конюх. – Уже позаботились о Тавии. Ей наскучило стоять в стойле, все рвется на волю!

– Очень на нее похоже.

Тавия, фрертонский [8]8
  Фрертон – город, расположенный на востоке Астерии.


[Закрыть] тяжеловоз, стала подарком принцессе на ее двадцатый день рождения. Прекрасная своенравная серая в яблоках кобылица, созданная для того, чтобы соревноваться с ветром, но способная удержать на своей спине облаченного в доспехи всадника. Даже сейчас, только заслышав голос хозяйки, Тавия бьет копытом и заходится громким ржанием. Сколько же недовольства в нем слышится!

Конюх усмехается, стирает тыльной стороной ладони пот со лба:

– Того гляди, всю конюшню нам разнесет. Только ж вчера вы ее по полю гоняли, а ей все мало! С норовом кобылка попалась.

– Тавия весь день провела в стойле?

Лицо ее собеседника становится настолько оскорбленным, что Ришар даже стыдно за подобный вопрос. Но так ли удивительно ее волнение о своем скакуне? Тавия всегда должна быть сыта и здорова. Лошадь не может долго находиться взаперти – особенно такая своенравная, как Тавия.

Говорят, что лошади зачастую схожи со своими всадниками. В их случае все совершенно не так. Моргана не может назвать себя беспокойной и неусидчивой. Если только, конечно, она чего-то о себе не знает.

Наконец-то найдя в себе силы выдохнуть, главный конюх отвечает:

– Что вы! Мы выводили ее в загон. Резвилась как жеребенок! Не беспокойтесь, леди Моргана. Заботимся лучшим образом!

Она позволяет себе вежливую улыбку. Легкое чувство вины продолжает обжигать ее щеки.

– Я уверена, лошади в хороших руках. Скажите, все ли готово к завтрашнему походу?

Алистер все продолжает играть пальцами с гривой жеребца. Конюх чешет жесткую щетину, бормочет себе под нос, перечисляя что-то. Моргана даже замечает, как он зажимает пальцы, что-то считая. Путь до Асреласа займет минимум шесть дней, и приготовлений к нему много. Поэтому она терпеливо ждет, когда в своей мысленной библиотеке конюх закончит все необходимые подсчеты.

Решительный кивок знаменует окончание процесса:

– Почти все. К утру закончим и будем готовы двинуться в путь. Осталось подготовить карету для леди Эстель и лорда Алистера.

Со стороны Алистера доносится недовольное фырканье. Он бы предпочел весь путь провести в седле. Чем он хуже других всадников? У его коня, пегого Давиана, спокойный нрав. Жеребца для будущего лорда Ришара отбирали тщательно: со своим слабым здоровьем Алистер может скакать верхом только в присутствии более опытных наездников. Тех, кто способен помочь ему, если недуг снова даст о себе знать.

Его недовольство не остается незамеченным. Беспокойный взгляд конюха устремляется на Моргану. Та приподнимает ладонь в успокаивающем жесте, но ничего не поясняет. Она не станет обсуждать с кем-либо беды семьи.

– Делайте что необходимо. На рассвете все должно быть готово.

Встрепенувшись, конюх тут же сыплет заверениями в том, что все будет сделано лучшим образом. Моргана вежливо улыбается и отворачивается, намереваясь покинуть конюшню. Перед тем, как сделать шаг, она окликает брата:

– Идем, Алистер.

Леди Эстель будет недовольна опозданием. Их ждут к ужину, который не начнется, пока вся семья не окажется за столом. Совместная трапеза до сих пор будоражит Моргану. Со строгостью этикета в полной мере она столкнулась лишь тогда, когда прибыла ко двору Асреласа. До этого, во время трапез в стенах Хоукастера, она никогда не ощущала себя мышью, которую растерзают гневные кошки за любой проступок. Первое время она почти ничего не ела. Внимательные фрейлины поджимали губы и кривили носы, стоило ей взять не тот прибор.

«Деревенщина», – говорили они. Не в лицо, конечно же, но Моргана слышала. Как будто ее детство, проведенное вне столицы, можно считать преступлением.

Ей понадобилось немного больше времени, чем другим дворянским детям, чтобы всему научиться. Сама королева Селеста приложила к этому руку. Она все спрашивала, как это леди Ришар не научила ее всему. Моргана терялась и не знала, что ответить. Не могла же сказать, что никто из них просто не думал, что однажды Ивес решит отдать дочь на растерзание дворцу.

Эстель научила ее основам, самым важным азам, да и только. Этого было достаточно для девочки, целыми днями резвящейся в полях и просящей отца научить ее держать в руках меч. Девочке, ставшей близкой подругой наследной принцессы, этого оказалось недостаточно.

Заметив, что сестра уходит, Алистер торопится следом. Напоследок еще раз гладит лошадиную голову, а после спешит поравняться с Морганой.

Из конюшни они выходят молча. Но, не устояв, Алистер нарушает повисшую между ними тишину:

– Я вполне мог бы сам ехать в седле.

Моргане едва удается не вздохнуть. Эти разговоры неизбежны, и она это понимает. Но для чего Алистер начинает их снова и снова? Прекрасно знает, какой ответ последует. И все равно с завидным упорством продолжает спрашивать. Словно бы однажды произойдет чудо и ответ изменится.

– Алистер.

– Это правда! Я мог бы!

«Нет, – едва не отвечает она, с трудом сдерживая бессильную злобу, – не мог бы! Почему же ты этого не понимаешь?!»

Упрямство Алистера восхищает. Но и до невозможности злит! Ему точно нравится терзать и себя, и людей, которые волнуются за него. Продолжая идти, Моргана смотрит на него. Взгляд, которым она одаряет брата, выходит строже, чем хотелось бы. Поджав губы, мальчик отворачивается, стискивает ладони в кулаки:

– Ты в меня не веришь.

Стыд обжигает ей щеки. Вовсе нет! Она совершенно не хотела заставлять его чувствовать себя подобным образом. Моргана любит младшего брата. В ней невозможно сильно желание оберегать его. Только справиться со своими эмоциями получается не всегда.

Прежде чем продолжить разговор, она тщательно подбирает слова:

– Когда я была ребенком, то тоже хотела верить в прекрасные вещи. А став старше, поняла: одних только желаний и веры недостаточно. Как бы сильно нам ни хотелось, чтобы все было наоборот. Поэтому будущему лорду стоит научиться видеть положение дел таким, каким оно является на самом деле.

Алистер тяжело вздыхает. С продолжительным выдохом из него словно выходят остатки детских мечтаний. Невыносимо быть причиной его боли! Но ему давно пора понять, что мир не всегда будет к нему добр. Люди жестоки по своей натуре. Как бы сильно они ни противились, тьма в их сердцах даст о себе знать.

– Я попрошу матушку позволить мне хоть немного проехать в седле вместе с тобой.

Проглотив осевшую в горле горечь, Моргана привычным жестом приглаживает светлые волосы брата ладонью:

– Это очень мудрое и взрослое решение, Алистер. Я горжусь тобой.

Он улыбается, но в улыбке этой нет ни намека на радость.

– Вот вы где.

Леди Ришар сталкивается с ними в длинном коридоре, ведущем к малой столовой. На плечах уже нет яркой шали, а рыжие волосы заплетены в небрежный пучок. Глубокими синими глазами смотрит она на своих детей, пока лицо принимает строгое выражение. Краем глаза Моргана замечает, как Алистер вжимает шею в плечи.

– Что я говорила насчет опозданий? Ужин стынет. Мы с отцом вас ждем.

– Простите, леди Эстель, – отвечает Моргана. – Я зашла в конюшни, чтобы убедиться, насколько все готово к дороге. Алистеру пришлось ждать меня.

Вскинув голову, Алистер бросает на сестру быстрый взгляд.

Все было не так! Это он задержался, и ей пришлось ждать его. Почему же Моргана не говорит правду? Мама не станет ругаться. Она добрая! Конечно, с присущей ей строгостью напомнит о правилах приличия. Но разве в этом есть что-то страшное?

Когда он станет старше, то обязательно поймет. А может, и нет.

Лицо Эстель смягчается, губ касается ласковая улыбка. Моргана тут же опускает взгляд – эта улыбка не для нее. Еще ни разу в жизни она не почувствовала себя достойной ее. Как бы ни была добра леди Ришар, Моргана ни на мгновение не забывает, какую боль причиняет ей одно только ее рождение.

Размышляя об этом, Моргана часто ставит себя на место Эстель. И сколько бы раз она это ни делала, ответ всегда был один. Она вряд ли смогла бы простить и принять. В сердце Эстель Ришар огромная добродетель, но всегда ли она во благо?

– Что же, вам обоим стоит поторопиться, если вы хотите, чтобы еда была если не горячей, то хотя бы теплой.

Перед тем как уйти, Алистер бросает на сестру еще один внимательный взгляд. Она улыбается ему мягко и кивает. Подталкивает в лопатки крепкой ладонью, и Алистеру приходится против воли сделать несколько шагов вперед. Смирившись, он направляется в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где расположились спальни. Когда он проходит мимо матери, Эстель ласково проводит тонкими пальцами по его волосам, заставляя сына довольно улыбнуться.

В коридоре они остаются одни. Моргана нервничает и мнется, переступая с ноги на ногу.

Ей неловко проходить мимо леди Эстель, едва достающей макушкой до плеча своей падчерицы. Рост ей достался от отца; по этой причине Моргана крайне неприлично возвышается над любой астерийской женщиной. Да что там! Не каждый мужчина может сравниться с ней. Величавый рост служит Моргане не поводом для гордости, а еще одним препятствием, отдаляющим ее от других.

– Моргана.

Собственное имя заставляет вздрогнуть. Подняв на стоящую перед ней женщину настороженный взгляд, Моргана проводит по губам кончиком языка.

– Да?

Эстель выглядит спокойной. Даже мягко улыбается. Подобные улыбки далеко не редкость, но Моргана все еще ощущает себя так, словно бы не заслуживает их.

– Почему бы тебе тоже не пойти к себе и не переодеться перед ужином?

Садиться в грязной одежде за стол – не самая лучшая идея, это верно. Моргана рассматривает свои сапоги, на которых тонким слоем лежит дорожная пыль. Да и на одежде то там, то тут красуются смазанные зеленые пятна. Они остались на ткани после того, как она нежилась на луговой траве, наслаждаясь по-настоящему теплыми лучами солнца. Несмотря на то, что асту – зимний месяц, уже к его середине кругом царит настоящая весна.

К первому дню месяца Аурели везде будет пахнуть теплом и медом.

– Вы правы, – отвечает она, – мне стоит поторопиться.

И, не говоря больше ни слова, Моргана низко опускает голову и быстрым шагом пересекает коридор. Мгновение – и она взбегает по каменным ступеням, скрываясь в глубине замка. Не дает возможности Эстель даже словом обмолвиться, оставляя ее наедине с собственными мыслями и тихими вздохами старых стен.

Эстель и сама вздыхает. Разворачивается на каблуках и медленным шагом двигается в сторону малой столовой. Обедают ли они всей семьей или только вдвоем с сыном, прислуга всегда накрывает именно там. Теплое помещение с большими окнами, по мнению Эстель, как нельзя лучше подходит для совместной трапезы. Оно куда лучше, чем огромный зал, украшенный массивными канделябрами, с тяжелым столом в центре. За ним приходится повышать голос, чтобы тебя услышали!

И все же с Морганой нужно что-то делать. Они не могут друг друга избегать.

Их взаимоотношения напряженные с того самого момента, как Ивес привез девочку в Хоукастер. Юной леди Ришар сложно было смириться с появлением у ее законного супруга ребенка на стороне. От другой женщины, от гидерийки! Саму Моргану она никогда не винила. Не повышала голос и, сохрани Аурели, не поднимала руку!

Но была холодна. Не замечала. Не дала любви, которая так нужна была маленькой девочке в чужой стране. Эстель потребовалось много времени, чтобы смириться с ее присутствием. И куда больше потребуется для того, чтобы завоевать доверие Морганы.

Когда она проходит в малую столовую, Ивес стоит возле одного из окон. Он держит в руке бокал, в котором янтарем поблескивает бренди [9]9
  Бренди – алкогольный напиток, получаемый благодаря перегонке вина.


[Закрыть].

Услышав шаги, лорд Ришар оборачивается. Стоит Ивесу посмотреть на нее, как его взгляд тут же полнится нежностью и любовью.

Раньше Эстель часто мучилась вопросом, смотрел ли Ивес с такой же нежностью на ту гидерийку. Сейчас это больше не имеет для нее значения.

Она подходит ближе, и Ивес раскрывает для супруги свои объятия. Его тяжелая рука опускается ей на плечи, мягко привлекая к крепкому боку. Он высок, и на его фоне Эстель выглядит едва ли не ребенком. Наклонившись, Ивес крепко целует ее в макушку и вдыхает запах огненно-рыжих волос.

– Ты встретила детей?

– Да. – Эстель обвивает тонкими руками крепкий торс супруга. – Задержались в конюшне. Они скоро к нам присоединятся.

Никто из них больше не говорит ни слова. Склонив голову, Эстель прижимается щекой к его груди. Сердце Ивеса бьется под ее ухом, и она вслушивается в его удары. Звук этот успокаивает, дарит ощущение уюта. Пока бьется это сердце, она может быть спокойна.

Но не до конца. Есть то, что лишает ее покоя.

– Моргана продолжает бояться меня.

– Она не боится. – Ивес делает глоток бренди. – Ты ведь и сама это понимаешь. Ей сложно находиться рядом, и причина тебе известна.

– Я никогда не обвиняла ее, Ивес. Я приняла ее и дала ей все, что могла.

– И она ценит это.

– Но продолжает вести себя так, словно я желаю ей зла. Моргана ведь давно не ребенок. Она должна понимать, что между нами нет никакой вражды и неприязни.

– Эстель.

Стоит ему позвать ее по имени, и она, немного отстранившись, запрокидывает голову. Его темные карие глаза смотрят на нее спокойно, а голос звучит так, будто Ивес обращается к несмышленому ребенку. Это задевает ее гордость. Эстель поджимает губы, но продолжает обнимать его.

– Ты хочешь от нее слишком многого. В столице уже десять лет при встрече с Морганой только и говорят о ее причастности к твоему горю. Сколько бы ни было разговоров, а причина тому я, и только я. Скажи, душа моя, легко ли поверить в твою искреннюю благосклонность после таких речей?

Эти слова заставляют ее задуматься. Все же почти двадцать лет леди Ришар практически не бывает в столице. Все визиты ее кратковременны и незаметны. Она избегает общества благородных дам, коротая время за беседами с королевой. Селеста с юных лет остается ее верной подругой и пресекает любые попытки докучать Эстель.

Но, как бы ни была Моргана дружна с принцессой Авророй, та не обладает достаточной властью для того, чтобы повлиять на разговоры. И потому бастард рыцаря-командора каждый раз остается один на один под ударами злых языков.

Эстель хотелось верить, что закаленный в боях нрав Морганы позволит ей закрыться щитом от людской жестокости. Как оказалось, за решеткой стальных ребер прячется нежное, словно розовый бутон, сердце.

Тяжелый вздох срывается с ее приоткрытых губ. Леди Ришар отстраняется от супруга. Ее темно-синие глаза смотрят на него проникновенно. Лучи закатного солнца пляшут на гранях сапфира, которым увенчано ее обручальное кольцо.

– Я постараюсь быть не столь требовательной. Только жаль, что моей доброты оказалось недостаточно для того, чтобы она чувствовала себя спокойно.

Подушечки пальцев, грубые от извечных мозолей, нежно гладят ее по щеке. Ивес улыбается одними лишь глазами. Обводит овал ее лица, мягко сжимает подбородок, осторожно, но настойчиво приподнимая лицо супруги.

Предчувствие поцелуя заставляет сердце Эстель забиться с новой силой. Даже спустя долгие годы брака от его ласки она вся трепещет. Ах, эта чудодейственная сила любви…

– Ты найдешь выход, любовь моя. Я знаю.

Ивес склоняется к ней. В тот миг, когда их губы сливаются в поцелуе, весь мир прекращает существовать для Эстель. Знакомый жар разгорается в груди, и пальцы ее судорожно стискивают ткань его свободной рубахи.

Конечно, они уже не юны. Но временами она думает о том, что им стоило зачать больше детей. Хоукастер должен был полниться смехом их отпрысков. Но, испугавшись болезненности Алистера, Эстель побоялась иметь еще детей. Что, если чрево ее способно породить только болезнь?

О приближении Алистера оповещает доносящийся из коридора громкий топот. То, с каким сожалением Ивес выпускает ее из своих рук, о многом говорит Эстель. Она смотрит на него, и щеки ее горят румянцем, словно у восемнадцатилетней девчонки.

Алистер оказывается в малой столовой, заскочив в нее одним прыжком. Разводит руки в стороны и восклицает:

– Вот и я!

Взболтав содержимое своего бокала, рыцарь-командор осушает его одним глотком. Подойдя к столу, он отодвигает один из стульев, жестом приглашая супругу сесть. Для нее всегда отведено место по правую руку от главы семьи.

– Что же, я рад, что ты решил почтить нас своим присутствием, Алистер. Не ожидал, что вы с сестрой решите опоздать на последний наш совместный ужин перед отбытием в Асрелас.

Надув щеки, Алистер подходит ближе. Как наследник он занимает место по левую руку от отца. Моргана всегда садится рядом с братом, не решаясь сесть возле мачехи.

Эстель садится и расправляет юбку домашнего платья. Смотрит на супруга, занимающего свое место во главе стола, и переводит взгляд на сына. Однажды именно Алистер будет править в Хоукастере. Как и всякой матери, ей хочется верить в то, что сын будет похож на своего отца.

– Прошу простить меня за опоздание.

В легкой домашней одежде Моргана передвигается практически бесшумно. Казалось бы, при таком-то росте и комплекции она должна быть грузной, но ее тело хранит небывалую легкость. Неожиданное появление названой дочери заставляет Эстель невольно вздрогнуть. Моргана подходит ближе и садится возле Алистера, едва заметно кивнув головой отцу.

Временами Эстель кажется, словно Ивес и Моргана общаются без слов. Одних только взглядов и кивков хватает им для того, чтобы понять друг друга. Такая связь невольно восхищает.

Когда вся семья оказывается за столом, Ивес жестом предлагает начать трапезу. Если прием пищи проходит в малой столовой, прислуга остается в стороне. Лорд Ришар не позволяет делать за себя то, что он вполне может сделать сам. К этой самостоятельности он приучает и своих детей. Другое дело, когда помощи слуг не избежать по правилам этикета, которым, желая того или нет, должен подчиняться каждый представитель благородной семьи. Но в своем доме Ивес желает сам резать для себя мясо и наполнять сладким вином бокал супруги.

Крольчатина успевает слегка остыть. Ее вкус, однако, это совершенно не портит. Алистер закатывает глаза от удовольствия, отправляя в рот первый кусочек. Наблюдая за ним, Моргана беззлобно посмеивается и наливает себе вина.

– Значит, – Ивес принимает бутылку из ее рук и наполняет бокал Эстель, – вы заходили в конюшни. Что сказал конюх?

– Что приготовления к путешествию почти завершены. К утру все будет готово.

– Отлично. Дорога будет долгой, поэтому сегодня нужно как следует отдохнуть. Нам понадобится много сил для того, чтобы добраться до Асреласа.

– До столицы путь не близкий. – Сделав глоток вина, Эстель отставляет бокал в сторону и присоединяется к разговору. – Точно ли мы успеем за шесть дней?

– Погода нам благоволит, так что не стоит беспокоиться по этому поводу.

Рыцарь-командор говорит уверенно, и ни у кого за столом не возникает желания поспорить с ним.

Взяв со стола бокал, Моргана смотрит на солнце через его содержимое. Слегка взболтав, она наблюдает за солнечной рябью в глубине напитка. Небесное светило практически полностью скрылось за горизонтом, и вино ловит его последние лучи. Прикрыв глаза, она делает глоток и смакует его во рту. На языке остается легкая виноградная кислинка. Вино определенно молодое.

За разговорами о скорой поездке проходит весь ужин. Спокойная атмосфера вечера располагает к тому, чтобы насладиться покоем. Моргана откидывается на высокую спинку стула, расслабленно опускает плечи. Ей нравится слушать спокойные разговоры отца с его супругой. Ивес накрывает ее ладонь своей, мягко сжимает.

Возможно, однажды и ее собственный супруг будет относиться к ней с подобной нежностью. Моргана старается не задумываться о замужестве. Но, как и любую девушку, временами эти мысли одолевают ее.

Делая еще глоток вина, Моргана переводит взгляд на Алистера. Тот ведет себя необычайно тихо, перекатывая по тарелке зеленый горошек зубчиками вилки. Она подозревает, что его терзает, но не вмешивается. Если он хочет добиться своего, то ему нужно говорить за себя.

Он терзается еще некоторое время и наконец произносит:

– Отец?

Наполняя бокал золотистым жженым вином, Ивес переводит взгляд на сына. Алистер молчит. Мнется, не решаясь заговорить. Он смотрит на отца такими же синими, как у матери, глазами и ждет, когда тот скажет хоть слово. Молчание затягивается, и тогда младшему Ришару приходится снова взять инициативу на себя:

– Я бы хотел в Асрелас скакать верхом, а не ехать в карете.

Видимо, разговор возле конюшни не произвел на Алистера нужного эффекта. Он мимолетно бросает взгляд на Моргану. Проверяет, насколько та зла или огорчена, но лицо сестры ничего подобного не выражает. Стук, с которым отец ставит бокал на стол, заставляет Алистера вновь перевести взгляд на него.

Ивес говорит спокойно и сдержанно:

– Алистер, для тебя и твоей матери подготовили карету. Ни к чему лишний раз заставлять себя напрягаться. Тебе прекрасно известно, что даже наши тренировки могут тебе навредить. Я согласился на них, но не могу позволить тебе и дальше рисковать.

Такой ответ совершенно не соответствует тому, что Алистер ожидал услышать. Он хмурится и поджимает губы, опуская взгляд в стол. Ему хотелось верить в то, что отец согласится. Пойдет ему навстречу, как сделал это с тренировками по фехтованию.

Но одно дело тренировки, где все находится под контролем лорда-отца. Совсем другое – верховая езда, где неясно, как поведет себя лошадь. Конечно, Давиан спокойный, только вот дорога проходит через лес, полный диких зверей и змей. Жеребец никогда не покидал Хоукастера и, столкнувшись с опасностью, может выйти из-под контроля.

Они не могут так рисковать Алистером.

Понуро опустив голову, Алистер ничего не отвечает. Слова отца четко дают понять, что дальнейшие возражения бесполезны. Эстель, полностью поддерживающая решение супруга, смотрит на сына с сожалением. Конечно, каждый из них понимает, какой мукой являются для сына его лишения. Но никто из них не готов рисковать его безопасностью ради исполнения желаний.

Алистер должен быть более благоразумным. Он слышал это уже сотни раз.

– Думаю, – вступает в разговор Моргана, – ничего страшного не произойдет, если какую-то часть пути Алистер проведет со мной в седле. Тавия весьма крепка и сможет выдержать нас обоих.

Задумавшись ненадолго, Ивес согласно кивает:

– Хорошо. Алистер, тебе подойдет предложенный Морганой вариант?

Конечно, это не то, чего он хотел. Но уж лучше в одном седле с сестрой, чем весь путь провести в карете. Алистер вскидывает голову и кивает, соглашаясь. Робко улыбнувшись, он переводит взгляд на сестру. Моргана подмигивает ему и одним глотком опустошает свой бокал.

Тарелки пустеют. Солнце окончательно скрывается за горизонтом. Слуги бесшумно входят в малую столовую, чтобы зажечь свечи. В иное время Ивес любит сидеть в глубоком кресле возле камина, занимая себя размышлениями или чтением книг. Сегодня же придется пренебречь этим и набраться сил перед дорогой.

Лорд Ришар первый встает из-за стола, знаменуя тем самым окончание ужина. Жестом подзывает оставшуюся в малой столовой прислугу, позволяя приступить к уборке стола. Ивес предлагает супруге согнутую руку, и Эстель, встав из-за стола, берет его под локоть. Моргана поднимается, ощущая приятную сонливость после сытного ужина и бокала вина.

Прежде чем Моргана выходит из малой столовой, Алистер ловит ее за рукав. Остановившись, она оборачивается и кладет руку на плечо младшего брата. Он улыбается ей, и Моргана не может не улыбнуться в ответ.

– Спасибо.

Он благодарит ее в который раз за этот день. Словно она сделала что-то, что не сделала бы любая другая любящая старшая сестра. Убирая руку с его плеча, напоследок Моргана легко щелкает брата по носу:

– Не за что. Но взамен ты должен научиться следовать советам.

Улыбка Алистера становится несколько виноватой. Да, он понимает, что не стоит бездумно идти на поводу у своих желаний. Но что же делать, если он – четырнадцатилетний мальчишка, живущий в строгих ограничениях? Временами так сильно хочется быть самым обычным ребенком!

Моргана мягко подталкивает его в спину. Такой привычный жест. Она все время подталкивает его вперед, направляет в нужную сторону. Таков ее удел как старшей из детей дома Ришар.

В коридоре Алистер попадает в ласковые руки леди Эстель. Стоя в дверях, Моргана наблюдает за тем, с какой нежностью она прикасается губами к виску сына, желая ему добрых снов. Алистер обнимает ее в ответ, а после скрывается в темноте лестницы. Супруги некоторое время стоят на месте, не замечая ее, и держат друг друга в объятиях. Ивес что-то шепчет своей жене, и та лишь кивает.

Когда их губы сливаются в поцелуе, Моргана отводит взгляд.

Она стоит так некоторое время, дожидаясь, когда отец и его супруга поднимутся наверх. Им всем нужно как следует отдохнуть перед тем, как покинуть Хоукастер.

Моргана оборачивается, окидывая взглядом малую столовую. За это время прислуга успела убрать грязную посуду и исчезнуть в потайном ходу, ведущем на кухню. В детстве и сама Моргана часто пользовалась им, чтобы незаметно воровать сладости из-под носа у поваров.

Славное было время.

Усмехнувшись, Ришар и сама поднимается на второй этаж и направляется в спальное крыло. Проходит мимо закрытых дверей родительской спальни, останавливается перед комнатой Алистера. Она стоит перед ней некоторое время, но так и не заходит пожелать брату доброй ночи. Вместо этого Моргана идет к себе, в самую дальнюю комнату.

Здесь темно, но она не зажигает свечи. В этом нет совершенно никакой необходимости. Закрыв за собой дверь, Моргана подходит к постели и опускается на мягкую перину. Снимает обувь, отставляя ее в сторону, медленно тянет завязки на рубашке.

Оставшись один на один с собой, она ощущает невероятную усталость. Словно на плечи ей давит огромный камень. Моргана старается не быть ни для кого обузой. Но временами тяжесть, которую она должна нести, становится невыносимой.

Возможно, ей следовало бы поговорить с отцом, но рыцарь-командор не слишком хорош в делах душевных. О том, чтобы обратиться к леди Эстель, она даже не думает. Конечно, по возвращении в Асрелас она вполне могла бы поговорить откровенно с Авророй. Но разве у принцессы нет более важных дел?