Текст книги "Ты – Моя Душа"

Жестокая насмешка проклятой судьбы – на развалинах брака в полной мере осознать степень своей безумной любви к мужу!

Арине не хватало воздуха. Узкое фиолетовое платье футляр идеально сидящее на точеной фигуре вдруг стало сжимать ребра с невероятной силой. Арина словно оказалась в железных тисках, как приговоренная к смертной казни узница. Ее затуманенное смятением сознание ужалило током: все повторяется!

Все происходит точно, как в поганом детстве, когда ее садистка-бабушка в целях воспитания в ней нравственности и мнимой порядочности, заворачивала ее маленькую в ковер. А потом избивала ногами. Тяжелый ковер заглушал детские крики, чтобы гадкие соседи не сплетничали, пока бдительная бабуля выколачивала из ребенка настоящего человека… Самым жутким были не сами побои, не физическая боль, испытанная маленькой беззащитной девочкой, а всепоглощающий, животный страх. Арина очень боялась задохнуться в толстом удушающем полотне. С тех пор она ненавидела узкие тесные пространства и если была возможность избежать поездки в лифте – она с удовольствием пользовалась лестницей.

Кадры из детства проплывали перед Ариной один за другим. Вот ее ставят голыми коленками на рассыпанную на клеенке соль и заставляют несколько часов терпеть острую боль каждый день по расписанию, ровно в шестнадцать ноль. Вот ее принуждают вытянуть вперед руки и хлещут до крови длинной железной линейкой за то, что, по мнению бабушки, нерадивая первоклассница с белыми бантиками некрасиво вывела в прописи букву “И”. А вот бабушка сжимает ее лицо настолько сильно, что ее толстые пальцы оставляют четкий отпечаток с ярко-лиловыми подтеками за нечаянно пролитое молоко, подаваемое ежедневно на полдник…

Люди, пережившие насилие, всегда подсознательно ждут вознаграждения за свои страдания. Должны же они получить хоть что-то за свои нечеловеческие мучения? Они живут призрачной надеждой, что когда-нибудь наступит момент, когда им воздастся за всю их невыносимую боль. Иначе ради чего они столько выстрадали?

Однако жизнь устроена таким образом, что ни о каком возмещении ущерба речи не идет. Арина долгие годы ждала компенсации от судьбы за восемнадцать лет, прожитых в аду. Именно Сашу и ту жизнь, которую он ей подарил, она считала своей наградой за перенесенный в своем детстве кошмар. И только теперь осознала: компенсации не существует – такова жестокость судьбы. Над Ариной издевались просто так, ни за что. Просто потому, что могли. И вот ничегошеньки ей не воздастся.

Раньше она думала, что должна обязательно доказать старой садистке, насколько она не права. Что Арина не тварь, не бл*дь, не мразь и не бестолковое ничтожество. Она не является ни одним из тех ярких “эпитетов”, которыми наделяла ее “любящая” бабуля, сопровождая свою жуткую ежедневную брань регулярными побоями. По этой причине Арина настолько болезненно переживала неуспех в своей жизни.

Не дали роль? Значит, бабушка была права – она ни на что не годна. Сериал, в котором она снималась – провалился? Значит, садистка снова попала в точку, и Арина – конченая мразь. Она не могла заглушить жалящие до смерти голоса бабушки в своей голове. При каждом своем провале Арина мысленно цеплялась за мужа, чтобы только не слышать звук ее страшного голоса. Ведь только Аверин – наглядное свидетельство ее победы над прошлым. Сам того не подозревая, Саша являлся ее моральной компенсацией, ее наградой за все мучения, испытанные в детстве. Она отчаянно хваталась за него, когда кошмарное прошлое вгрызалась в попытках затащить ее обратно в ад. Благодаря присутствию Аверина она столько лет выживала. Именно муж был той психологической крепостью, за надёжными стенами которой она ничего не боялась. А теперь у Арины его нет. Она осталась один на один с жуткими голосами в своей голове.

– У тебя кровь! – донесся взволнованный голос Юли откуда-то издалека. Она с непониманием уставилась на сидящую рядом подругу, которая в ужасе глядела на ее руку. Арина медленно перевела взгляд… Ах, да... Она в руках держала бокал с шампанским, а он видимо треснул у нее в ладони. Дорогой напиток Armand De Brignac Brut Gold, который так обожала Арина, холодными каплями стекал с ее руки, звонко ударяясь об идеально чистый кафельный пол, как безвозвратно утекающее время. Почему-то игристое вино вместо золотистого цвета было алым.

– Разожми ладонь и выпусти бокал! – воскликнула испуганная Юля, дотрагиваясь до ее плеча. Ах, да… Видимо Арина слишком пережала бокал, и он разбился. Так вот что это был за треск. А она подумала, что молния… Странно, она не чувствовала боли, хотя порезалась до крови. Подлетевший официант пытался оказать ей помощь, но Арина не понимала, чего он от нее добивается. Паренек в белом фраке стал осторожно разжимать ее стиснутые пальцы, когда понял, что сама Арина не в состоянии этого сделать. Молодой официант что-то говорил о ране, скорой и необходимости наложить швы, но Арина не могла толком разобрать его слова. Она заворожено разглядывала разбившееся стекло, упавшее на пол: осколки ее проклятой жизни. Арина его потеряла… Все кончено. Сегодня она наглядно убедилась в том, о чем подсознательно догадывалась все эти тринадцать лет. Ее спасительная крепость – хлипкая иллюзия, потому что Саша ее не любит. Любящий мужчина никогда не поступит так, как Аверин сегодня.

Так же как в детстве она почувствовала захват чьих-то толстых невидимых пальцев, с невероятной силой сжимающих ей горло. Дышать стало невозможно. Из глаз вот-вот ручьем польются слёзы, а Арина не могла допустить, чтобы кто-либо увидел ее унизительную слабость. Только не это. Она никому не позволит себя жалеть и не допустит снисходительного отношения к себе как к бедной несчастной брошенке. Никогда!

Арина подняла полные ужаса глаза на растерянного официанта, медленно обвела потерянным взглядом поглядывающих с любопытством на неловкую ситуацию окружающих и поднялась с места. Какой-то звон. Треск. Хруст. Это она сама в открытых дизайнерских босоножках наступила на лежащее стекло на полу и прошлась по осколкам своего разбитого сердца. Почти бегом она направилась в женскую уборную и закрыла дверь на ключ. Арина отчаянно глотала воздух, как выброшенная на песчаный берег умирающая касатка. Снова мысленно держаться за Аверина бесполезно. Он не поможет.

Через пару минут вновь нахлынуло слишком знакомое ей чувство острой безнадежности: ей уже никто не поможет. Не спасет. Никто теперь не в силах остановить неизбежный надвигающийся ад. Арина пыталась сделать вдох. Истерика не прекращалась, слезы струились из глаз, а она не могла вдохнуть такой, жизненно необходимый ей воздух… Арина боролась изо всех сил, обильно поливала лицо холодной водой, нещадно размазывая макияж по лицу. Паника не прекращалась, только набирала обороты. Один чертов вдох, почему, ради всего святого, у нее не получается?!

– Даже не сомневался, что ты не сможешь покинуть прием, не разбив что-нибудь на прощание, – раздался бархатный насмешливый голос Аверина за закрытыми дверями кабины.

Конечно! Проклятый джентльмен! Саша, должно быть, увидел, что произошло, и решил учтиво проверить ее. Арина хотела ему ответить хоть что-то, желательно остроумное и язвительное, но нарастающие всхлипы не давали ей вымолвить ни слова.

– У тебя все в порядке? Ты поранилась? Арина! – из надменного тон его бархатного голоса слишком быстро превратился в встревоженный.

Да, черт его дери, Аверин, она поранилась!  Только не сейчас, не сегодня. А еще тринадцать лет назад, когда увидела манящие зеленые глаза своего будущего супруга. Вдох. Один проклятый вдох, но Арина не может его сделать. В полном отчаянии она опустилась прямо на пол в туалете и закрыла рот рукой, чтобы муж не услышал ее жалкие всхлипы: ее мольбу о помощи.

– Арина, если ты не ответишь немедленно, я выломаю дверь! – рявкнул Аверин, в который раз проворачивая ручку закрытой на ключ двери уборной.

Боже, нет! Арина готова пережить все, что угодно, только не это! Саша не должен видеть ее в таком состоянии: сломленную, беспомощную и убогую. Муж ни разу не стал свидетелем отголосков ее тяжелого прошлого. Арина старалась изо всех сил, чтобы он ни о чем не узнал. И сейчас Саша останется в полном неведении. Чего бы ей это не стоило, такого позора она не допустит.

Трясущимися руками схватила маленькую сумочку с туалетного столика. Из-за подкашивающихся коленей ее рука соскользнула, и она больно ударилась подбородком о золотистую металлическую раковину. Сегодня явно был не ее день. Арина вывалила на пол все содержимое из черного клатча и взяла телефон. Продолжая задыхаться, она чудом набрала мужу сообщение:

“Не мешай, Аверин, я мастурбирую. Официант слишком симпатичный. Не смогла удержать себя в руках.)))”

Пусть думает о ней все, что угодно! Пусть считает ее бездушной стервой, развратной шлюхой, только пусть не смеет ее жалеть! Никому не позволяла и не позволит по отношению к себе унизительной жалости. Сочувствующего взгляда красивых глаз Аверина она просто не выдержит и подохнет прямо здесь, в туалете банкетного зала олигарха Дмитрия Орлова. Пусть катится к чертям собачьим со своей вшивой вежливостью и бездушной участливостью. Теперь Аверин ее не спасет. Арина не верит ему больше. Потому что видела, как именно он смотрел на другую.

Саша что-то недовольно пробурчал под дверью. Через пару секунд она услышала его удаляющиеся шаги. Муж снова повелся на ее откровенную ложь. Вот и славно. Сейчас Арина успокоится. Обычно приступы жуткого удушья не длились дольше сорока минут. Скоро пройдет. Ей просто нужно постараться сделать вдох, один чертов вдох и ей полегчает… А потом её вырвало. Прямо на холодный пол уборной. Арина даже не смогла подняться и доползти до унитаза. И лежа там, в собственной блевотине, с порезанной до крови ладонью, размазанным макияжем, с выделяющимся кровоподтеком на подбородке, с рвущимся наружу криком отчаяния и рекой льющихся слёз, Арина Аверина сделала то, что обычно делала, когда доходила до самого дна.

Она дала себе очередную клятву: уход Аверина ее не сломает! Чтобы ни случилось, как бы больно она не упала – Арина встанет! Наступит такой момент, и она все равно поднимется. Всем назло. В особенности той суке, которая наградила ее проклятым наследством. В тридцать два года у Арины в наличии имелись: искалеченная одной старой садисткой психика и раненная Авериным душа…

Однако она скорее сдохнет, чем сдастся! Судьба у нее видимо такая: подниматься вопреки всему. Может, Арина и не обладала невероятным актерским талантом, не добилась ничего толкового в своей жизни, не стала матерью, не была примерной супругой. Возможно, в ней ничего хорошего не имелось в принципе. Тем не менее, Арина Аверина обладала одной не убиваемой чертой характера. Если она чему-то научилась за свои тридцать два года, так это умению выживать. И пусть сейчас она сломлена и никчемна, пусть соперница увела у нее мужа, пусть ничего существенного не добилась на театральном поприще, пусть Аверин ее растоптал своим уходом. Неважно! Арина все равно ВСТАНЕТ! Потому что вот такая у нее непобедимая натура.

Она подпишет чертовы документы о разводе и отпустит Аверина на все четыре стороны. За долгие годы брака ей осточертело быть прилипчивым репняком, который Саша небрежно с себя стряхивает. С нее хватит. Сколько можно цепляться к тому, который долгие годы оставался глухим и черствым?! Аверин никогда ее не полюбит. Никогда не сделает счастливой. А главное, что она поняла, увидев его рядом с теплой Олесей, с чем не могла смириться до последнего и отчаянно боролась все это время: Арина никогда не сделает счастливым его, мужчину, в которого влюбилась с первого взгляда и безумно любит до сих пор… Но всему есть предел! Сегодня муж поставил финальную точку в их отношениях. С нее довольно болезненной любви к Александру Аверину. Спектакль окончен! Восторженных аплодисментов зрителей не будет. Занавес медленно опускается…

Глава 7

После благотворительного вечера Саша находился не в лучшем расположении духа. Молча ведя машину, он сильно хмурился, до боли сжимая зубы. Сидящая рядом Олеся также не произнесла ни слова, пока они ехали домой. Святая женщина! Она его чувствовала. Саша ожидал от Олеси как минимум возмущения по поводу присутствия его почти бывшей жены на приеме. А так же явного неудовольствия и справедливых упреков из-за скандальной театральщины, устроенной Ариной на вечере. Саша не поступил бы так, если бы Олесю не стало откровенно жаль. Эта мягкая женщина не справилась бы с бессовестной Ариной, а уж тем более с законченной гадюкой Юлией Орловой. Разные весовые категории. Он догадывался, что стерва жена не упустила шанса унизить соперницу, в то время пока он обсуждал рабочие вопросы с Орловым, а ее подружка в этом ей помогла. Еще бы! Что можно было ожидать от такой, как Арина! Манипуляция разыграна как по нотам! Только жена просчиталась. Арина решила, что он как преданный щенок покорно останется возле ее хорошенькой ножки, потому что хозяйка отдала приказ “сидеть”? Да кем она себя возомнила?! Совершенно его не изучила за все эти годы! Аверин ей не безропотная псина и не ее собственность.

– Саша, я в душ. Пойдешь со мной? – предложила смущенная Олеся, снимая с себя жакет, как только они вошли в дом. Ее несмелые попытки флирта вызывали в нем нежность. Олеся не была опытной роковой соблазнительницей, и именно это ему в ней нравилось. Тем не менее, им предстояло прояснить совершенно другой аспект их отношений, чтобы впредь между ними не возникло элементарного непонимания.

– Я не знал, что Арина там будет, – Саша решил поставить все точки над i. – Хотя я должен был догадаться. Они с Юлей Орловой подруги с еще бурной молодости моей жены. Я не хотел, чтобы ты неловко себя чувствовала, но упустил этот момент.

– Бывшей.

– Что? – не понял Аверин.

– Бывшей жены, – тихо сказала Олеся, потупив взгляд.

– Это всего лишь оговорка по привычке, – что-то в ее мягкой настойчивости резануло и вместе с тем обескуражило его. Саша мгновенно насторожился.

– Да, конечно, – Олеся тепло улыбнулась, подошла к нему и поцеловала. Аверин тут же отмахнулся от стойкого предчувствия очередного лицемерия со стороны женщины. То, как она его горячо обняла, развеяло на несколько минут его сомнения. Он слишком много времени был женат на Арине и теперь ему кругом мерещится подвох.

Олеся не была красавицей. Высокая, кареглазая блондинка, на немолодом лице которой уже виднелись первые признаки старения, она выглядела достаточно приятно. Ее фигура не идеальна, округлые формы с небольшим лишним весом выдавали ее возраст. Тем не менее, Олеся была достаточно ухоженной. Возможно, ей не хватало светского лоска и не помешало бы добавить немного яркости в образе. Но у Александра, глядя на нее, отдыхал глаз. Правильные, неброские черты лица, мягкие формы – от Олеси веяло теплотой и домашним уютом. Всем тем, чего его огрубелой мужской душе так не хватало. Хорошая женщина. Саша был крайне удивлен, что она до сих пор не замужем. Олеся Полякова – мечта любого адекватного мужчины. Аверину повезло встретить настолько теплую, порядочную и умную женщину, с которой можно создать полноценную счастливую семью. Олеся еще достаточно молода, чтобы выносить ребенка. Черт, эта святая женщина даже нашла язык с его непростой матерью! Чего еще можно желать? Саша долгие годы жаждал обрести спокойствие. Тогда почему же он…

– Иди одна, мне еще нужно поработать, – ответил он, мысленно обзывая себя последним кретином и давая себе затрещину, что не откликнулся на ее ласки. Возможно, он просто устал за последнее время и ему не помешает обыкновенный отдых.

– Хорошо, как скажешь, – ответила Олеся, – Саша, я не виню тебя. Вечер был прекрасным. Мне все понравилось, – добавила она и с натянутой улыбкой ушла в ванную.

Саша скривился от собственной прозорливости: не померещилось. Олеся Полякова, милая славная женщина, ему откровенно лгала. Как же! Ей, наверное, безумно понравилось быть пристыженной двумя налетевшими как коршуны на падаль профессиональными стервами. Олеся же ни словом, ни взглядом не обмолвилась, насколько неприятна для нее ситуация, произошедшая на благотворительном вечере, а наоборот пыталась убедить его в отличном времяпровождении. Аверин мог стерпеть многое от женщины кроме одного: вранья. В чем проблема признать, что его жена ее обидела? Он же не идиот, и не слепой. Он видел, как Олеся раскраснелась и растерялась под унизительным напором этих гадюк. Зачем лгать?

Аверин почувствовал себя подлым лицемером. Он занимался сексом с женой, пока Олеся преданно ждала его. Обвиняет ее во вранье, что не делает ему чести. Олеся должна знать, что произошло между ним и Ариной. Саша расскажет ей. Только не сейчас. Чуть позже.

Аверин заперся в небольшой комнате выданной ему Олесей под временный кабинет. Стал перебирать бумаги, но совершенно не мог сосредоточиться. Через пару часов безуспешных попыток поработать Саша зашел в спальню. Олеся уже мирно спала. Он подошел к ней, отвел спадающую на лицо мягкую прядь светлых волос, нежно поцеловал в лоб и улегся рядом.

Надо заняться поиском нормальной квартиры для его новой семьи. Простая двушка Олеси никак его не устраивала. Она была мала и не соответствовала статусу Аверина. Ему необходимо было срочно заканчивать бредовый фарс под названием «брак». Хотя бы для того, чтобы избежать подобных неловких недоразумений в будущем. Он очень надеялся, что после сегодняшнего преподанного показательного урока, Арина, наконец, осознает, что он не является ее рабом. Им невозможно управлять или манипулировать. Саша наглядно продемонстрировал жене, что между ними все кончено.

Аверин тщетно пытался уснуть. Как только он закрывал уставшие глаза, перед ним всплывало бледное лицо Арины, когда он пересел к Олесе. Он ожидал, что сварливая женушка устроит публичный скандал, швырнет в его любовницу шампанское или вцепится ему в лицо своими длинными коготками. От взрывной оторвы можно было ожидать чего угодно!

Только Саша никак не предполагал, что Арина выскочит как ужаленная из зала и тихо покинет прием. Она просто ушла! Покинула поле боя. ЕГО Арина! Женщина, с который он прожил тринадцать лет, никогда не избегала хорошей драки, она ее сама частенько провоцировала. И уж тем более его жена не сдавалась. Не тот характер. Ее откровенный побег сильно шокировал. С Ариной явно что-то было не так.

Мастурбировала она в туалете, как же! В очередной раз пыталась сделать из него конченого идиота. Как же он ненавидит ее наглую ложь. По невнятным объяснениям официанта он понял, что ей необходимо наложить швы, порез показался парню слишком глубоким. Завтра он позвонит Кириллу и выяснит, врач какой специализации занимается подобными вопросами, и запишет Арину на прием. Она же самостоятельно не способна это сделать!

Аверин резко поднялся с кровати. Беззаботно спящая Олеся тихо посапывала рядом. Саша обхватил голову руками. Надо прекращать заботиться об Арине. Идиотская привычка, выработанная годами. Олеся права. Арина должна научиться жить самостоятельно. А ему крайне необходимо заткнуть поглубже свою чрезмерную ответственность за жену. Черт, бывшую жену!

Стараясь не будить Олесю, Аверин прошел на кухню. Мысленно сделал пометку себе найти нормального сантехника, чтобы починить потекший сломанный кран. Он уже вторую неделю раздражающе капает, а Саша никак не может найти время, чтобы разобраться с этим вопросом. А его женщина просила. Теперь Олеся – его женщина, и вот к кому должно быть направлено все его внимание.

Саша поставил чайник и заварил себе чай погорячее. Крепкий напиток обжигал небо, но Саша стойко пил кипяток, потому что отчаянно не мог согреться: дикий ужас в глазах остолбенелой и растерянной Арины откровенно леденил в его жилах кровь. Он никогда такой жену не видел. Даже девять лет назад, когда вёз ее окровавленную в больницу после спектакля, Арина не выглядела настолько… убитой.

Пронзительная картина раздавленной жены преследовала его все последующие две недели. Из-за этого Аверин не проконтролировал нового сотрудника его адвокатской конторы и тот безбожно налажал с документами в одном крупном деле, которое поручил ему губернатор области. А Вадик Северов не тот человек, которого можно подводить. Аверин злился на подчиненного, на себя и на везде мерещащуюся ему несчастную, загнанную в угол Арину. Он едва перекинулся с Олесей парой ничего не значащих слов за это время и почти не появлялся у нее, ночуя в офисном кабинете. Он оправдывал свое невнимание к женщине чрезмерной занятостью на работе.

Аверин, который славился тем, что проиграл всего лишь три дела за всю свою адвокатскую практику, находился на пороге полного фиаско в, казалось бы, плевом разбирательстве. Да он тысячу раз проворачивал подобные дела и щёлкал их как семечки. Теперь же из-за его недосмотра количество вчистую проигранных дел увеличится. Позорище! А все из-за чертового, бледного испуганного лица одной наглой самодовольной стервы!

В тот злосчастный день Александра Аверина вконец добил курьер, доставивший ему пакет документов с надписью: “Лично в руки”. Открыв его, Аверин вытащил из большого желтого конверта... подписанные Ариной документы о разводе. Вдруг из открытого конверта что-то выпало и с похоронным звоном упало на пол. Аверин даже поначалу не понял, что это. Приглядевшись, Саша заметил два золотых кольца: гладкое обручальное и помолвочное, доставшееся ему для жены с большим трудом. Тринадцать лет назад он как сумасшедший рыскал по всем ювелирным салонам и с маниакальной дотошностью допрашивал каждого мастера в городе, смогут ли они на заказ сделать кольцо с сапфиром под цвет глаз его невесты. Теперь же, ярко голубой драгоценный камень валялся на полу как ненужная вещь, выброшенная ею за ненадобностью.

Кажется, его поступок на благотворительном вечере все же возымел необходимый эффект. Стерва перестала строить из себя роковую соблазнительницу и взялась за ум. Он же этого от нее добивался. Аверин должен был радоваться. Еще одна проблема решена. Наконец-то он освободился от удручающей его кабалы!

Только вместо того, чтобы самому подписать проклятые документы и окончательно закончить нездоровые отношения с Ариной, Саша вложил обещавшие ему полную свободу от этой истерички бумаги обратно в желтый конверт. Он поднял с пола ее обручальное кольцо, снял со своего пальца такое же, и положил их внутрь широкого пакета. Оставшийся рабочий день Аверин крутил в руках ее помолвочное кольцо, которое так и не смог вложить обратно в чертов дурацкий конверт. Свою подпись в документах о разводе, Саша так и не поставил.

Вернувшись поздно ночью в квартиру Олеси, Аверин прошел на кухню. На столе стояла тарелка с остывшим ужином.

– Саша, я разогрею сейчас, – сонно прошептала зашедшая вслед за ним на кухню Олеся, видимо проснувшись от его громких шагов.

– Я не голоден. Ложись спать.

– Что-то случилось? – она подошла сзади и обняла его за талию, уткнувшись носом в районе лопаток. Запах ее цветочных духов отчего-то стал раздражающе приторным.

– Олеся, иди спать! – отрезал он. Саша изо всех сил старался быть с ней мягче. Не получилось. Олеся вздрогнула от его холодного, резкого тона, но послушно оставила его одного. Мудрая женщина. Не то, что его жена. Аверину стоило бы перестать их сравнивать. Они полные противоположности друг друга. Саша выбрал ту, которая в состоянии разделить его судьбу. Она дарила ему тихую и спокойную жизнь. С ней было просто. Он должен быть счастлив. Но… Вместе с тем, Олеся напоминала остывшую ванну, в которой находиться вполне терпимо, но непреодолимо тянет выбраться.

Аверин не мог себе врать. Да, жизнь с прекрасной Олесей была комфортна и удобна, но крамольная мысль, как тянущая нервы вода, бегущая тонкой струйкой из сломанного крана, который он так и не починил, тревожила изнутри и не давала ему вожделенного покоя: обольстительная чертовка с зовущими, жестокими глазами цвета голубого сапфира выжгла рабское клеймо в груди и намертво вросла в его душу… Будь же она проклята…

– Арина, ты ела что-нибудь? – спросила Марика, которая пришла сделать ей перевязку. Швы, мастерски наложенные умелой подругой, уже рассосались, но ладонь заживала слишком медленно.

– Да, кажется, – машинально соврала она.

– А что именно?

– Еду.

– Какую?

– Съедобную. Марика, перестань! – раздраженно прервала она дурацкий допрос подруги. – Хватит на меня смотреть так, будто я сейчас из окна выпрыгну! От меня просто ушел муж. На этом жизнь не заканчивается.

– Тогда отойди от раскрытого окна. Во-первых, тебя может просквозить, а во-вторых, Арина, ты уже вторую неделю туда с утра до ночи пялишься. И не ешь ни черта! Так нельзя. Тебе надо развеяться. Давай сходим куда-нибудь! – предложила Марика, ничуть не смутившись от ее резкого тона. Подругу сложно было пронять сварливым ворчанием. Многолетний опыт работы среди театральных стервятников каждую из них превратил в прочный гранитный монолит.

– Я не хочу.

– Есть или развеяться? Арина, ты взаперти сидишь как в загробном бункере. Так и свихнуться недолго! – нотации Марики прервал раздавшийся дверной звонок. – О, это Юля! – она пошла открывать, а Арина недовольно закатила глаза. Подруги поочередно заявлялись к ней домой, устраивая унизительные проверки. Обе возятся с ней как с дитем малолетним! Арина же не собиралась с собой что-либо делать. Они совсем из ума выжили?!

– Опаньки, видон как у покойницы: бледная и костлявая! – с порога заявила госпожа Орлова, осмотрев ее с ног до головы.

– Не хватает белой простыни и, вуаля! – хоть сейчас на сцену играть гордо взошедшую на гильотину великомученицу Марию Стюарт! Ну, или приведение, – поддержала ее вторая языкастая зараза Марика.

– Не дождетесь, вены резать не собираюсь, как бы вам того не хотелось, – съязвила Арина и показала настороженным подругам язык. – Девочки, хватит! Я серьезно! Со мной все в порядке. Спасибо вам за заботу, но прекратите меня проверять. Меня тошнит уже от ваших участливых взглядов.

– Так ты и блюешь вторую неделю подряд, – осторожно заметила Марика, но никто из подруг не придал этому значения.

– Так, кончай хандрить. Я суши принесла и бухло. Будем праздновать! Дима уехал на неделю, имею законное право оторваться по полной, – заявила Юля, доставая еду из пакетов. – Никаких соплей! Нажремся сначала здесь, потом нас ждет ночной клуб, столик заказан и никаких возражений!

– Целый ящик шампанского? С ума сошла?! – возмутилась Марика количеству спиртного доставленного охранником госпожи Орловой.

– Так, я даже слышать не хочу. Я недавно закончила кормить грудью маленького засранца, так что имею полное право! – несмотря на безумную любовь к годовалому сыну, Юля почему-то всегда называла своего малыша странными “ласковыми” прозвищами.

– Как Артемка? – спросила Марика, улыбаясь.

– Ты представляешь, он разговаривать начал! – ответила Юля, раскрывая бутылку шампанского и разливая его по бокалам. – Девки, жизнь несправедлива! Я его девять месяцев носила, рожала, мать его за ногу, ночи не спала, грудью кормила, нормально не питалась, потому что у него то диатез, то аллергия. А этот маленький засранец первым произнес “папа”! Нормально вообще?! – возмущалась молодая мамаша.

– Так это ж прекрасно!

– Марика, что прекрасного? Вот что прекрасного в материнстве? – не соглашалась негодующая Юля, – ничего в нем хорошего нет, ты постоянно мучаешься. Носишь, рожаешь, кормишь, переживаешь. И что ты получаешь взамен? “Папа”, видите ли! “Папа”! А когда спиногрызу стукнет восемнадцать лет, он мне скажет: “Мамуля отвали, у меня теперь своя жизнь и свое мнение засунь себе в задницу!” И вот спрашивается, ради чего мы, бабы, столько страдаем?

– Перестань, – рассмеялась Марика, – Дети дают ощущение наполненности и смысла жизни. Я без Ульяны не представляю теперь себя, – поделилась Марика. – Орлов, наверное, в восторге!

– Еще бы, я думала – Дима описается от гордости и счастья! Кстати, как моя крестница? – спросила Юля, не дождавшись первого тоста и выдув бокал шампанского залпом.

– Могла бы навестить, если переживаешь, а то только подарки шлешь, – поддела ее Марика. – Юля, ну ты чего в одиночку-то?!

– Простите, бабы, но мне нужно оторваться. Предупреждаю сразу, я наклюкаюсь сегодня в зюзю. Кстати, насчет Уляши, – Юля вытащила из сумки толстый длинный конверт. – Это для моей крестницы.

– Юля, я не возьму, вы и так с Орловым помогли через фонд собрать деньги на операцию. Да и Арина уже дала крупную сумму! Спасибо, но это уже перебор! – возразила Марика, явно смущаясь предложенной материальной помощи.

– Я возражения не принимаю, – отрезала Юля и насильно всунула конверт в руки Марики, – благотворительный фонд – одно, а это от меня лично. Бери, а то обижусь. Когда назначена операция?

– Спасибо, – поблагодарила Марика, которая отчаянно нуждалась в деньгах, чтобы вылечить заболевшую шестилетнюю дочь. – Уже скоро. Кирилл сказал, что есть у нас отличные шансы!

– Вот и шикарно! – заявила Юля и протянула подругам наполненные бокалы. – За успешную операцию! Пусть моя крестница будет здорова!

– Обязательно будет! Я даже не сомневаюсь в этом. Раз Кирилл сказал, то все будет хорошо. Он – замечательный врач, как и все специалисты в его клинике. Все должно быть замечательно. По-другому быть не может, – пыталась поддержать подругу Арину. Она отпила шампанское любимой марки, но больше одного глотка сделать не смогла. Вкус показался ей настолько противным, словно она выпила протухшую воду из сточной канавы. Арина попыталась закусить суши, но это стало еще большей ошибкой. К горлу мгновенно подкатил тошнотворный комок, и Арина пулей устремилась в туалет.

– Что случилось? – спросила Юля.

– Кажется, суши несвежие, – ответила Арина, облившись холодной водой и выйдя обратно к подругам.

– Ты гонишь! – Юля принюхалась к еде. – Эти суши из ресторана Баринова. Если бы что-то с ними было не так, Барин лично бы устроил харакири своему японскому повару.

– Я тебе говорю, они не свежие! – возразила Арина. – И, Юля, не обижайся, но смени духи, они отвратительные!

– Это с каких пор Chanel стал отвратительным? – удивилась подруга. – Я уже года три одним запахом пользуюсь, раньше ты не жаловалась.

– Значит эта партия плохая. Ужасно пахнет. Все. Не могу больше, – Арина снова пулей выскочила из гостиной и побежала в туалет. Ее в который раз за эту неделю мутило от резких противных запахов. Или от никчемности собственной жизни. Арина до конца не была уверена. Когда же она вновь вышла к подругам, Юля ее огорошила своим вопросом: