Текст книги "Наследник по кривой"

Глава 7

Сочи, 20 августа

– А вскрытие будет? Ведь вчера он вроде бы чувствовал себя неплохо… – робко спросила я, после чего сразу же устыдилась своего вопроса. Все-таки это не мое дело.

– Старику семьдесят лет, в таком возрасте можно просто умереть от старости, а у него еще и сердце, – пожал плечами Антон. К тому времени они успели вернуться.

Женщины плакали в голос, мужчины хмурились и отводили глаза. На Льва страшно было смотреть, словно тень безграничной усталости разом навалилась на плечи и омрачила его лицо. Витька созерцал что-то неведомое, уйдя в себя. Если честно, я ему даже завидовала, потому что не знала, куда деться. В такую минуту помочь родным ты не можешь, любые слова кажутся пустыми, а молчание дается еще тяжелее. И уйти стыдно.

Мы все пытались делать хоть что-то, чтобы не сидеть на месте. Зоя суетилась по дому, утирая слезы, Сабина и Светлана Петровна ей помогали по мере сил, чередуя это с приемом лекарств от сердца. Бабку с Деткой выкатили в сад, и она безмятежно нюхала цветы, периодически третируя Зою требованиями. То ей требовались карты, то церковные свечи, то секатор для обрезки роз.

В какой-то момент в беседке, где сидели мы со Славиком, оказались одновременно Лев и Антон, заглянувшие на перекур. Я трусливо отмалчивалась, Славик хмурился, но Лев по понятным причинам нервничал больше всех и не мог успокоиться:

– Я же все проверил, звонок не работал. А знаете, почему? Кто-то перерезал провод в коридоре! Отодвинул плинтус и увидел. Видимо, отцу стало плохо, но он не сумел позвать на помощь, а таблетки этот кто-то намеренно выкинул. Пустая пачка нашлась в дальнем углу под кроватью. Сама кровать смята с другой стороны, там, где он не спал, а у отца на лице застыла такая гримаса…

– Что еще за гримаса? – испугалась я, потому как смалодушничала и не пожелала смотреть на умершего Чеслава Станиславовича. Решила, что отдам ему дань уважения на похоронах.

– Как будто он был очень испуган. Гримаса ужаса, – нехотя прокомментировал Славик, а Лев еще больше возбудился:

– Значит, там точно кто-то лазил ночью… Не надо на меня так смотреть, отца вполне могли задушить подушкой прямо во сне. Он последнее время пил снотворное на ночь, оттого спал крепко. Возможно, в последний момент проснулся и кого-то узнал…

– Ну, с гримасой вы погорячились. Покойники редко выглядят красавчиками. Кому была выгодна смерть Чеслава Станиславовича? Думаю, это ужасная случайность, – мягко попыталась я успокоить Льва. – Ведь ты сам сказал: медики констатировали инсульт. Лекарства случайно смахнул. А упаковка пустая… Ну, он мог их выпить. Вы спрашивали у Зои Ивановны, сколько таблеток там было с вечера?

– Она утверждает, что когда последний раз заходила к деду, таблеток было пять или шесть, – протянул Славик. – Точно не помнит, но твердит, что явно не две. Столько бы он не выпил, да и зачем? Тогда кто?

– Врачам лишь бы не возиться, – махнул рукой Лев. – Картина вроде ясная: сердечник, жара, возраст. Вообще-то, мы не сообщили полиции о перерезанных проводах. Если лекарства еще как-то можно объяснить, то это… Слишком много подозрительных совпадений. Разве нет?

– Провода ты обнаружил, когда они уже уехали, – подумав, вставил Антон. – Сначала всем было не до того. И что прикажешь? Вызывать полицию снова? Ты представляешь, что тут начнется? Кому от этого станет лучше? Завтра похороны…

– Я хочу знать правду, – злился Лев, лицо его сделалось красным. – Зоя рассказала, что слышала в комнате деда голоса, это было примерно в полночь. Я всех вас спросил, никто не признался, что заходил к отцу. Не кажется ли это странным? Зачем скрывать свой визит, если ни в чем не виновен?

– Лев, я понимаю твое состояние… Но… Ты что, всерьез намекаешь, что дед умер не сам? – в свою очередь удивился Антон. – Врач ясно сказала – приступ. Почему ты не веришь фактам? Дед плохо чувствовал себя все эти дни, волновался, эта идея с завещанием его подкосила… Да и твои косяки на работе, ты уж извини, но я слышал…

– Не сейчас, – зло прервал его Лев. – Сплетни разносишь, ты отца надоумил меня перепроверять? Думаешь, я не заметил, что за мной следили? Не было у меня никаких проблем, а если и были – мы с ним все решили. По-семейному. И твои намеки тут никому не интересны. Я и сам могу тебе кое на что намекнуть, но пока не буду. Вот разберусь во всем…

– Зоя Ивановна утверждала, что разговор был на повышенных тонах, – добавила я, чтобы сгладить неловкость. – Если бы к деду прокрался тот, кто хотел его убить, вряд ли он бы стал громогласно привлекать к себе внимание. И потом, это мог быть телевизор…

– Бедный дед, он как чувствовал свой конец, все переживал из-за наследства. Когда он последний раз звонил мне, только о нем и твердил, – пробормотал удрученный Славик, а Антон и Лев уставились на него с заметным любопытством.

– Он что-то говорил тебе? Может, намекал, кого указал в новой версии? – сдавленно спросил Лев, но приятель испуганно помотал головой и поспешил навстречу Зое Ивановне, которая как раз закатывала бабку в дом. Она умоляюще глядела по сторонам в поисках добровольцев. По лестнице старушка довольно прилично поднималась на своих ногах с помощью домочадцев. Но так как сила в ее руках была недюжинная, а еще она имела привычку щипаться, охотников помогать Крокодиловне было немного.

– Гляди-ка, наш Славик точно что-то слышал, иначе чего бы он убежал? – протянул Антон, глядя вслед приятелю. – В любом случае правду мы узнаем только через несколько дней. Поверенный уехал в отпуск, оттого дед так спешил, хотел успеть переоформить бумаги до его отъезда. Значит, накануне произошло что-то повлиявшее на его решение, да, Лев?

Лев злобно посмотрел на Антона, а я, сделав вид, что мне позвонили, тоже поспешила покинуть беседку. Слушать разговоры о наследстве в доме, где только пару часов назад умер человек, было противно. Находиться здесь становилось все сложнее: прямо кожей ощущала, как в доме сгущается глухая и темная энергия, от этого было вдвойне неуютно. Хотелось собрать вещи и переехать в гостиницу, раз уж номер у нас все равно был оплачен с сегодняшнего дня, но оставлять Славика в годину испытаний было как-то не по-людски.

Не иначе как мои мысли были услышаны высшими силами. Мы со Славиком были командированы родней в ресторан, чтобы договориться о поминках, раз уж задаток им внесли, а юбилей так и не состоялся.

В «Рапане с бараном» нас встречали хлебом и солью, но, узнав повод, по которому мы пришли, сменили улыбки на приличествующие ситуации мины, вошли в ситуацию и обещали состряпать кутью по высшему разряду.

Когда мы вернулись, мать Славика и ее сестра вызванивали священника, договариваясь на завтра. Читать молитвы по «новопреставленному рабу». Подготовка к затрашним похоронам шла полным ходом.

Через час я все-таки не выдержала и малодушно улизнула ночевать в гостиницу, попросив Славика прикрыть меня. Тот обещал сказать родным, что у меня началась жуткая мигрень и, приняв таблетку, я отошла ко сну. К счастью, всем было не до меня, и эта информация прошла практически незамеченной.

Глава 8

Сочи, 20 августа. Вечер

Отель, как и обещал Аркадий, оказался очень домашним. Расположен он был в тихом жилом микрорайоне, удаленном от городской суеты. При этом таксист пояснил мне, что отель находится в двадцати минутах езды от исторического центра Сочи.

Оказавшись в своем уютном номере, я сразу же включила кондиционер и заказала ужин. Спускаться в кафе не хотелось, настроение было на нуле. Почему-то грызла мысль, что я смалодушничала и оставила приятеля, хотя от моего присутствия в доме деда Славика не было никакого толка.

Я отправилась в душ, надеясь, что теплая вода поможет мне снять усталость, и я усну, а не буду в сотый раз прокручивать в голове одни и те же мысли о бренности бытия.

Обычно душ в этом смысле мне очень помогает, но в ту ночь почему-то было не до сна. Я легла, закрыла глаза и стала монотонно повторять считалку, которой в детстве меня научил папа номер три:

 
«Над странами цари стоят, над заболевшими – врачи,
Купец – над покупателем, над дураками – мудрецы.
Над невнимательными – вор, а нищий – над даятелем.
Распутницы – над страстными, над всеми – мастер знающий.
Расставив сети, день и ночь они добычу стерегут.
И поедают жертв своих, как рыбы поедают рыб…»
 

Это было какое-то стихотворение из древнего сборника индийских басен. Так папа говорил. Но для меня это всегда было что-то вроде мантры. Раньше я никогда не задумывалась о смысле этих строк, зато доподлинно знала: если десять раз повторить ее от начала до конца, от ненужных мыслей и следа не останется.

Обычно уже на четвертом круге я засыпала, но сейчас и это не помогало. Промучившись примерно час, я поднялась и опять направилась в туалет. Умылась холодной водой, прикидывая, что разумнее: поиграть в шахматы на телефоне в надежде, что усну в конце концов, или еще раз попытаться уснуть, не прибегая к шахматам.

Я выключила воду и уже хотела покинуть душевую, как вдруг мое внимание привлек шорох за окном.

Остановившись на пороге, я прислушалась, почему-то осторожно вглядываясь в комнату. То, что незастекленный балкончик моего номера расположен на втором этаже, тут же породило нехорошие мысли. Гостиница частная, небольшая, находится в тихом уютном месте… Хотя теперь оно не казалось мне таким уж уютным. Что там папа номер один рассказывал о преступности в городе Сочи?

В это время деревянные ставни снаружи почти беззвучно открылись, а вслед за этим оконная рама начала подниматься. С обалдевшим видом я наблюдала эту сцену, пока до меня наконец не дошло: лезут в мой номер. Сердце вдруг совершило три гулких удара подряд, а я едва не присела на подкосившихся ногах прямо на плитку. Сообразить, зачем кто-то решил навестить меня среди ночи, было затруднительно. Разве что Аркадий решил сделать мне сюрприз и полез по водостоку с розой в зубах? Я звонила ему уже из отеля, так что он в курсе, что я ночую в номере. А что, если это отцы продолжают следить за мной? Наняли кого-то, чтобы убедиться, с кем я провожу время. Не случайно они странно затаились и даже не беспокоят звонками.

Учитывая их загадочное молчание по поводу Аркадия, я даже ощутила нечто вроде удовлетворения, что не ошиблась. Горбатых ничего не исправит… Правда, длилось удовлетворение недолго, как и радость от того, что я в этот миг находилась в ванной, а не видела десятый сон. Хотя на это, видимо, очень рассчитывал тот, кто лез в номер.

Итак, я не смогла определиться, что делать: то ли орать «воры», то ли понаблюдать, кому я так срочно понадобилась. Определиться было просто необходимо, причем весьма оперативно.

Конечно, можно взять какой-то тяжелый предмет, стать возле окна и огреть гада по голове, но вдруг не рассчитаю силу? Да и ничего тяжелого взглядом я не нащупала. А если заору, на крик сбегутся все обитатели небольшой гостиницы. Такая встреча типа за окном должна впечатлить, и он поспешит свалить. А я останусь стоять как идиотка, а потом еще придется оправдываться перед разбуженными людьми. Рассказы про то, что за мной следят отцы, боюсь, не произведут впечатления на местных обитателей и администрацию. Выселят к чертовой матери, и где мы найдем такую же милую гостиницу в разгар сезона? Лучше потихоньку выбраться из номера и уже из коридора понаблюдать, кто интересуется мною и с какой целью. Если это вор, орать я смогу уже в коридоре.

Жаждущий пробраться в мой номер между тем делал успехи: окно уже было полностью открыто, и я увидела чью-то голову. Сперва в полумраке я решила, что это негр, и только потом сообразила, что у нахального типа на голове черный чулок или шапочка. И это в такую-то жару!

Орать надо было немедленно, потому как вряд ли шпиону от отцов пришла бы в голову мысль нацепить на себя шапочку. Но сцена внедрения этого злодея в номер почему-то завораживала: двигался он грациозно и бесшумно, как ниндзя. Я же потянула на себя входную дверь и совершенно бесшумно выскользнула в коридор. Сейчас он начнет шарить в вещах, а я потихоньку разбужу администратора, и мы вызовем полицию. Незачем подымать шум сразу, спугнем его раньше времени.

Я на цыпочках спустилась вниз, но за стойкой администратора никого не застала. Везде было темно, только из-за одной двери пробивалась узкая полоска света. По всей видимости, в комнате персонала работал телевизор. Никакой кнопки вызова персонала я за стойкой не обнаружила. Пришлось стучать.

– Идиотизм, – констатировала я со злостью, имея в виду неразумное поведение хозяев гостиницы.

Разбуженная мною девушка-администратор плохо соображала, а когда до нее дошло, что в моем номере кто-то есть, она искренне удивилась, почему я не кричу во все горло.

– Орать в таком положении довольно трудно, к тому же люди в гостинице не сразу поймут, кто и где орет. К этому времени злоумышленник может успеть пырнуть меня ножом или выстрелить. Это хорошо только в фильмах, а в жизни весьма неразумно, – процитировала я папу номер один, который всегда давал мне инструкции на все случаи жизни.

Администратор, все еще туго соображая, разбудила охранника. Я порадовалась, что это не старый дедок, а вполне себе крепкий детина под два метра. Вооружившись фонарем, мы отправились назад, на второй этаж. Охранник шел первым, мы бесшумно следовали за ним. Если честно, мне показалось, что они не очень поверили в мой рассказ. Администратор шепотом твердила, что у них всегда все спокойно и ни разу никого не обокрали.

Толкнув дверь, которую я так и оставила приоткрытой, наш смелый охранник щелкнул выключателем и шагнул в номер. Мы же с девушкой остались в коридоре, опасливо заглядывая в образовавшуюся щель. Судя по отсутствию криков и вообще всяких звуков, в номере ничего не происходило. Выглянул озадаченный охранник и знаками показал, что в номере никого нет. Я решительно шагнула вслед за ним, и уже вдвоем мы обследовали каждый закуток, включая ванну и пространство под кроватью. Охранник попросил меня осмотреть мои вещи, но, учитывая, что сюда я явилась с одной небольшой сумкой, обследовать мне было нечего. В сумке все точно было на месте, даже кошелек с карточкой. Телефон лежал на тумбочке у кровати, где я оставила его последний раз после разговора с Аркадием.

– Говорю же, девушке померещилось, – с видимым облегчением вздохнула администратор. Кстати, стоя в коридоре, мы успели познакомиться. Ее звали Света. – И не пропало ничего. Может, кот за окном лазил или птица какая? Один раз к постояльцу в комнату голубь залетел. А так всегда спокойно. У нас никогда ничего… Надеюсь, это останется между нами? Давайте мы вам комплимент от отеля организуем? Завтрак за наш счет, идет?

Охранник со Светой переглянулись, из чего я сделала вывод, что о полиции не стоит и заикаться. Поверят ли они в рассказ о ночном госте или нет, еще вопрос, а вот хлопот Светлане и ее коллеге доставят. Опять же, репутация отеля. В общем, чтобы настаивать на своем, у меня должны быть очень веские причины. А их пока не наблюдалось.

– Ложитесь отдыхать, – подумав, заявил охранник. – Я под вашим балконом сегодня подежурю. Не волнуйтесь, не засну, я ответственный. Так что спокойно спите, а завтра подумаем, как охрану усилить.

О том, чтобы сразу уснуть, не было и речи. Я позвонила Аркадию, несмотря на поздний час.

Узнав о том, что кто-то пытался проникнуть в номер, он заволновался не на шутку:

– Говоришь, точно видела чью-то голову в чулке? И эти идиоты отказались вызывать полицию? Слушай, может, тебе лучше уехать прямо сейчас? Как-то мне неспокойно. Знаешь, я лучше сниму нам квартиру, в этих отелях в разгар сезона черт-те что творится! Плевать на проверку, я завтра же выезжаю!

Конечно, ехать назад к Славику посреди ночи я не рискнула, хотя и оставаться в номере было страшно. Выглянув с балкона, убедилась, что охранник курит на лавочке прямо подо мной.

Услышав скрип двери, он поднял голову вверх и помахал рукой, а я все-таки отправилась спать. Отвернув одеяло, я улеглась и тут же подскочила: в кровати, прямо на моей подушке, лежала роза.

Я даже включила свет и окончательно убедилась в этом. И вот тут мне почему-то стало не по себе, ведь я точно помнила, что никаких роз до этого в постели не было. Тут же я принялась убеждать себя, что я просто могла не заметить ее. Вполне возможно, застилая кровати, горничные оставляют комплимент гостю.

Решив, что завтра уточню этот момент у администратора, я кое-как заснула. Но розу на всякий случай выбросила в мусорную корзину.

Утром я поспешила покинуть отель до завтрака и, конечно же, ни про какие цветы и близко не вспомнила. Светлана, сонно зевая, сделала кофе и вызвала такси, так что мне даже удалось проскользнуть в наш домик незамеченной через открытую калитку со стороны сада. В очередной раз я подивилась беспечности покойного: ни камер, ни охраны. Хотя теперь особняк почившего Чеслава Станиславовича показался мне надежной крепостью, и я даже пожалела, что не осталась ночевать здесь. Вот уж воистину, не покойников надо бояться, а живых. Особенно тех, что в чулках на голове щеголяют. От них никогда не знаешь чего ожидать.

Глава 9

Сочи, 21 августа

Славик спал на кровати, с блаженством обняв подушку. После короткой софы он наконец вытянул свои длинные ноги. Почти одновременно с моим приходом у него сработал будильник: взъерошенный, он сел на постели и пояснил, что церемония прощания назначена на девять утра, так что надо поторапливаться. Про свои ночные приключения я не успела ему поведать, было не до того. Да и с утра мне стало казаться, что все это будто случилось не со мной.

К тому же Славик поспешил сообщить, что в доме ночью опять был переполох. Льву позвонили бдительные соседи: оказывается, накануне кто-то влез в его городскую квартиру. Дверь была чуть приоткрыта в течение суток, и соседи, поначалу не обратившие внимания, забили тревогу. Лев ночью вынужден был ехать в город и проверять имущество, а Славик увязался с ним, потому как Лев изрядно выпил и был не в состоянии сесть за руль.

– Вроде ничего ценного не пропало, но беспорядок навели жуткий. Даже мебель вспороли, вандалы. Странно, но Лев даже не особо огорчился из-за мебели. Хотя… что тут странного? На фоне смерти деда остальное кажется ему мелочами. Бедный Лев, жаль его… Еще и это ограбление…

Я хотела заметить, что вчера было какое-то лунное затмение, не иначе: воры и прочие аборигены активизировались и атаковали мирных людей. Но тут со стороны дома донеслись сдавленные рыдания, и мы поспешили присоединиться к родным.

Я стояла ближе всех к воротам, когда в них кто-то принялся колотить кулаком.

– Дариночка, открой, это, наверное, соседи. Зоя занята с бабушкой, – сморкнулась в платок Светлана Петровна.

Я распахнула калитку. Возле припаркованной у ворот машины, что привезла тело деда из морга «попрощаться с домом», маялся детина лет двадцати пяти, высокий, худощавый и нескладный. На нем была застиранная рубаха и слегка коротковатые потертые джинсы. Не очень чистые темные волосы прядями падали на глаза, делая его похожим на нестриженого йоркширского терьера. На фоне аккуратных и богатых домов в округе парень выглядел довольно странно.

«Вот ведь кракозябра», – подумала я и отвернулась, полагая, что войти он сможет и сам.

Парень ужом проскользнул во двор, но сразу споткнулся о стоящий у ворот гроб и с громким криком рухнул на тетку Сабину.

– Простите, я такой неуклюжий, – затараторил он, размахивая руками. – Я Петя, приехал к Чеславу Станиславовичу.

Он странно щурился и почему-то протянул руку в сторону, словно собирался кому-то ее пожать. А все семейство воззрилось на него с интересом.

– Так это ты внебрачный сын? – осенило меня, и тут уже все заговорили одновременно, а Петя, снова споткнувшись, на этот раз о горшок с геранью, рухнул уже на Славика.

Суматоха стихла минут через десять: все это время Пете объясняли, что дед умер и его визит сейчас несколько неуместен.

– Простите, простите, – не уставал повторять Петя, бочком пробираясь ко входу в дом и спотыкаясь обо все на свете, – я не нарочно, совершенно случайно. Если бы я знал… Ехал издалека. Очки разбил на вокзале, а вижу плохо. Надо было позвонить. Горе какооооееее…

Тут он закрыл глаза руками и стал всхлипывать каким-то странно тонким голосом, чем смутил собравшихся. Всем стало неловко, что паренек вот так вот убивается, а они большую часть времени думали только о наследстве.

– Этого приблудного не хватало. Ишь, как воет. Голос, что в жопе волос. Тонок, да нечист, – прошептал мне на ухо Славик, откашлялся и заявил:

– Вот что, Петруччо, давай побеседуем после похорон. Дед ждать не может, сам понимаешь. Сочи, жара… Можешь пока занести свои вещи в дом, там решим, куда тебя поселить.

Петя подхватил маленькую матерчатую сумочку и юркнул в дом под неодобрительными взглядами семейства.

Вероника порывалась вставить что-то непечатное, но не успела. Стали прибывать знакомые покойного.

После очередного оплакивания и причитания гроб вынесли из дома, который деду предстояло покинуть навсегда. Прибывшие коллеги и домашние погрузились в заказанные машины и покатили на кладбище.

Сегодня было не так солнечно, небо даже затянуло перистыми облаками, но духота все равно удручала. Кто-то заметил, что обещали дождь. Женщины опять рыдали или, как сказал Витя, увлажняли воздух, не дожидаясь дождя.

Громче всех при последнем прощании оплакивали покойного Сабина и Светлана Петровна, а коллеги и знакомые, сокрушаясь о внезапной смерти Чеслава Станиславовича, делились его достоинствами: порядочный, работящий, домовитый, большой любитель прекрасных дам.

Уже в ресторане, раскрасневшись от спиртного, Светлана Петровна вспомнила:

– По молодости наш дед был ого-го. Любовниц себе он не абы каких выбирал. Фифы городские к нему ездили. А потом на матери Льва женился, на Альбине. Хорошая была женщина, статная. Жаль, что так недолго они… Красивая была пара.

Зашла речь и про работу, на которой без Чеслава Станиславовича все грозилось развалиться. Поглядывали на Льва, прозрачно намекая, что теперь управление вроде как перейдет к нему. Хотя завещание еще не оглашали, вполне логично было бы, что сын унаследует большую часть состояния.

На протяжении всей церемонии сам Лев выглядел так, словно не понимал, куда вдруг попал. Вот и сейчас он провел рукой по глазам жестом недоумевающего и измученного человека. Мне показалось, что он даже не осознавал, что ему теперь делать со свалившимся грузом ответственности.

Вот так всегда: мы мечтаем о свободе и независимости, а получив ее, начинаем тяготиться необходимостью самим принимать решения и нести ответственность за свою жизнь. Отсюда и такая популярность теорий всемирного заговора: приятно думать, что кто-то где-то все за тебя уже решил.

Я очень устала: сказывалась бессонная ночь, поскорее бы вернуться домой и снять душное черное платье, выданное мне Сабиной. Разумеется, на отдых с собой я траурных вещей не брала, а купить что-то приличное не успела. Не хотелось бы кощунствовать, но отдых в Сочи переставал мне нравиться. Вместо похорон я рассчитывала посещать пляжи и дискотеки.

Из-за кондиционера в зале не хватало кислорода, при первой же возможности я вышла на воздух. И не заметила, как за мной выскользнул нескладный Петя. Из траурного на нем была только черная кепка, из-под которой все так же свисали пряди волос. Я подумала, что парень чувствует себя не в своей тарелке, оттого и решила поболтать с ним:

– Петя, а ты давно узнал… ну, про отца?

– Так месяц назад. Мамка думала, что помирает, вот и призналась, – беззаботно отозвался Петя. – Оказалось, у нее просто аппендицит был. Ну, я сразу рванул. Интересно же! Да и в Сочи никогда не был, хоть отдохну!

К Пете подошел официант с подносом, на котором стоял замысловатый коктейль всех цветов радуги.

– Вы заказывали…

Подкидыш с радостью ухватил напиток и вопросительно посмотрел на замершего официанта.

Я кашлянула, а Петя, блаженно отхлебнув коктейль, выдал:

– Включите в общий счет. Чаевые я не даю из уважения.

– Можете меня не уважать, – буркнул официант, презрительно осмотрел Петю с ног до головы и удалился.

– А ты взял с собой необходимые вещи для летнего отдыха? – поинтересовалась я, вспомнив его маленькую хозяйственную сумочку. Судя по всему, парень приехал сюда отрываться на всю катушку. От его утренних слез не осталось и следа.

Тот хмыкнул:

– А чего мне надо? Джинсы вот есть, рубашка, кеды, чего еще-то? А ты вообще кто? Извини, я тут никого не знаю…

Пришлось ввести Петю в курс дела, вкратце рассказав ему обо всех членах семьи. Он слушал внимательно ровно до той поры, пока не заметил, что в зал принесли горячее.

– Извини, очень кушать охота. Я же с поезда…

Петя умчал в зал, а я осталась стоять. С веранды ресторана просматривалось манящее море, воздух был пропитан морской свежестью, но и здесь меня преследовали знакомые приторные запахи. Мой нос вдруг учуял аромат восточных благовоний, какими обычно пахла одежда папы номер три, и я машинально стала искать его глазами.

От этого бестолкового занятия меня отвлек вывалившийся на улицу Славик с возгласом: «Гляди, это облако похоже на задницу слона!» Я задрала голову вверх и вот тут, в облаках, заметила пролетающего на парашюте мужчину. Парашют был привязан к моторной лодке, двигающейся по лазурной водной глади, а размахивающий руками мужчина очень походил на папу-философа. Конечно, это не мог быть он, потому как папа до смерти боялся высоты и никогда бы не рискнул летать. Но эти «родительские галлюцинации» начинали меня всерьез беспокоить.

Бороться с галлюцинациями я решила привычным способом и, прихватив любителя слонов, вернулась в ресторан за выпивкой.

Участники панихиды, утомленные духотой, разъезжались. Вскоре я смогла осуществить свою мечту и приняла душ. Еще в ресторане я сообщила Славику, что после похорон смогу с чистой совестью покинуть дом, раз уж в моих услугах дед больше не нуждается. В гостинице мне, конечно, не очень понравилось, но всегда есть надежда на лучшее. И хотелось бы, чтобы Аркадий был рядом. С ним точно никакие ночные гости не страшны.

Домочадцы Славика пусть считают, что у нас аврал на работе. И если ему хочется сохранять видимость того, что я его девушка, пусть дальше выкручивается сам. В конце концов, сомневаюсь, что в таком большом городе мы пересечемся с кем-то из успевшего мне надоесть семейства Славика. Будем с Аркашей выбирать закрытые частные пляжи и рестораны при отелях. И то только из уважения к памяти покойного, а на мнение остальной шальной семейки мне по большому счету плевать.

В доме тоже накрыли богатый стол. Заказали доставку из ресторана. Зое Ивановне было не до готовки, а Тамаре, как на грех, скрутило спину. Скрючившись, она кое-как передвигалась по кухне, горестно вздыхая. На качество еды это не повлияло: на столе была кутья, блины и другие ритуальные блюда, названия которых я даже не знала. Помянуть Чеслава Станиславовича зашли ближайшие соседи.

Отдельную стопку водки поставили «покойнику». За тихой беседой снова вспомнили достоинства деда, уважив его минутой молчания. Когда соседи понемногу разошлись, тетушки принялись разговаривать о житье-бытье, периодически переходя к слезам. Бабка, кажется, не особо вникала в повод, по которому все собрались, и даже пару раз заводила «Ой, то не вечер, то не вечер». Сабина, слегка перебрав, принялась вспоминать про крутой нрав деда. Про то, как он любил и, главное, умел распекать.

– Порой глянет так тяжело и выдаст: «Вы – пыль. Дунуть – и вас нет! Подумайте, что после себя оставите». Вот какой был характер. Хотя, может, он и прав был…

Витька все так же лазил в телефоне, но при этом старался делать скорбное лицо. Выходило это у него почему-то забавно, и я сразу вспомнила себя в детстве на похоронах у деда номер один. Когда ты ребенок, кажется, что смерти нет, а все происходящее – это так, понарошку. Главное, что твой уклад жизни не нарушится: мама-папа рядом, друзья, школа, все по-прежнему. Однако сегодня были за столом и те, чей уклад жизни мог существенно нарушиться после смерти Чеслава Станиславовича.

Что будет с бабулей, с Зоей, с кошкой Деткой? Да и вот с этим дураком Петькой, что сидит за столом истуканом? Он-то надеялся на горячий прием, а теперь… Кто будет управлять фирмой, домом? Наверное, эти же вопросы волновали не только меня. Антон загадочно поглядывал на Веронику, видимо прикидывая, каковы их шансы на наследство. Лев по-прежнему сидел, молча глядя перед собой, но меня не покидало ощущение, что он вот-вот взорвется.

Один Петя, кажется, чувствовал себя неплохо и уминал блины. Я сразу заметила, что он страшно неуклюжий, оттого держалась от парня подальше. Конечно же, блин Петя уронил. Сладкий кусок теста шлепнулся на ковер, у самой морды кошки. Детка распробовала лакомство и подскочила к Пете в надежде на добавку. Тот с перепугу дернул рукой и пролил горячий кофе прямо на морду кошки. Раздался отчаянный вой. Бабка встрепенулась, Петя попытался промокнуть лужу кофе на скатерти салфеткой, и из кармана его рубашки вывалился паспорт, прямо в горячую жижу. Сверху он добавил тарелку со сметаной, окончательно убив документ.

Смотреть на этот цирк я устала и вышла. Оказавшись в саду, вспомнила о своем вчерашнем видении и решила сделать контрольный звонок:

– Дуська, а папа дома? – вкрадчивым голосом поинтересовалась я, когда та взяла трубку.

– Какое там! Уехал! Я же говорила, вроде как озарение у него было. Просила тебя поговорить, а ты уперлась как баран. Вот он и сдристнул.

– А куда, не знаешь?

– Этого не могу знать. Сказал, высшие силы его сами приведут куда следует. И заначку из сонника достал. Как считаешь, когда надо начинать беспокоиться?

Меня это насторожило, но я заверила, что беспокоиться не стоит, высшие силы папу не оставят. Потом загнула что-то про астральные путешествия, а Дуська вздохнула:

– Так что теперь вся мужская работа в доме на мне. Лежу на диване, пью молочный улун, смотрю в потолок и периодически медитирую. Тяжело, конечно, но что поделаешь…

Пока я разговаривала по телефону, в доме творилось что-то нехорошее. Судя по повышенным голосам, там скандалили. Как видно, мое присутствие сдерживало родных от выяснения отношений.

Солировал очнувшийся Лев, напирая на то, что смерть Чеслава Станиславовича никого особенно не удивила и все только и ждут, когда огласят завещание. Тетушкам досталось больше всего: их он обозвал лицемерками, а бабуля, очнувшись на миг, добавила свое веское – «приживалки и аферистки».

Сабина и Светлана Петровна увещевали Льва и старушку, но как-то очень аккуратно, вполголоса. Петя вжался в стул и ковырял скатерть пальцем. Антон сидел с какой-то странной отсутствующей ухмылкой, Вероники за столом вообще не было. Славик сообщил, что она плохо себя чувствует, оттого отправилась отдыхать. Зое Ивановне тоже пришлось выслушать неприятные сентенции, ведь она была последней, кто заносил деду чай.