Текст книги "Я тебя не отпускал"

Глава 14 – Хищник

Дочь спит. Хорошо, что она спит!

Варя быстро ловит настроение, а если добавить к моей истерике ещё и её истерику, то боюсь, не выдержу. И грудь ей дать не смогу…

Демид стоит у её кроватки, озабоченно хмуря брови. Это меня даже не нервирует.

Дрожа от холода и нервного напряжения, кутаюсь в одеяло. Сегодня я достигла границы выдержки. Струна, которая, натягивалась со времени, как убили родителей лопнула. И я как пьяная. Абсолютно не контролирую эмоции, не управляю ими, и в тот же момент мне безразлично, словно это всë происходит в кино, а я просто его смотрю.

Это всë не по-настоящему. А мне где-то лет четырнадцать и ничего ещё страшного не произошло.

Я смотрю на кроватку, как в своë будущее. У меня будет дочка? И вот этот Демон будет частью моей жизни?

И никто за меня не заступится.

Красив… Но меня не манит эта мужская красивая мощь его тела. Мне горько!

На его рёбрах такие же следы от пуль как у меня. Только чуть выше. Нас словно одинаково пометили.

Между деревянными брусочками кроватки, немного свешивается Варина ладошка. Дэм присаживается и задумчиво тянется к ней пальцами.

– Не трогай еë.

Опускает взгляд.

– Ах, да.

Присаживается напротив меня, отыскивает что-то в телефоне. Подносит экран к моему лицу. Не вижу ничего, буквы пляшут, смысла написанного – не понимаю.

– Что это?

– Это мой анализ на ВИЧ. Отрицательный. Получил я его тридцать первого декабря. И только после этого, я тебя… поцеловал.

– ВИЧ не лечится, – двигаюсь от него подальше.

Обида на него отталкивает физически.

– Не лечится… Но у меня был ложноположительный анализ, из-за вакцины, которую я ставил. Но чтобы исключить даже минимальные риски. Я. Ждал. Полгода!! – срывается его голос на низкое рычание.

– А что мешало тебе сказать мне об это? – качаю недоверчиво головой. – Мы ждали бы вместе.

– Господи, блять! – срывается с места, но комнатка крошечная и тут негде мерить шагами пространство, как он привык. Смотрит в окно, сложив за спиной руки.

– Ты скрыл… – смотрю равнодушно в стену перед собой. – Ты изводил меня сомнениями… Позволил узнать это не от тебя. Испугаться! Разочароваться! Теперь, приходишь в мою жизнь как хозяин и хочешь, чтобы я верила тебе и картинке в твоем телефоне?

Отрицательно качаю головой.

– Почему скрыл? Ответ не очевиден?? Да ты сломя голову понеслась, как только узнала об этом! К Волкову своему побежала! Даже не поговорив со мной.

Варюша ворочается.

– Не ори, Черкасов! Ребенок спит.

– Извини… – протирает руками лицо.

– «Понеслась» я к «своему Волкову», когда твой брат пообещал лишить меня родительских прав, из-за того, что я подвергла опасности жизнь ребёнка, занимаясь сексом с ВИЧ-инфицированным. Ты меня подставил!

– Сука! – цедит он. – Мразь…

– Моя дочь спит в двух метрах от тебя.

– Извини. Но ты должна была ко мне с этим идти! – шепчет он яростно.

– К тебе?! К человеку, который скрыл от меня такой диагноз? Просил ему доверять! Сам врал! Я ничего этому человеку не должна. Я знать не хочу этого человека!

– Я под пули за тебя встал, Злата. Это ничего не значит?

– За моë наследство. Ты сказал – «я тебе гарантирую!». В итоге отняли всë!

– Я обещал тебе всë вернуть. Я над этим работаю.

– Не нужно мне ничего! Оставьте нас в покое.

– Я год тебя искал, полстраны перевернул!

– Зачем?! Не дает вам покоя, что наследница не под вашим контролем?! Последнее хотите отнять?! Так успокойтесь, не пойдет она за этим наследством, я ей не скажу! Такой судьбы как у меня у неё не будет!

– Что ты несешь?! – подлетает ко мне, встряхивает за плечи. – Ты загналась! Я здесь не за этим!

– Зачем тогда?!

– Я тебя… – сжимает челюсти, слова словно застревают.

Отпускает. Делает несколько шагов назад.

– Я тебя не отпускал, Злата, – режет холодно.

Гладит ладошку Вари пальцами.

– Она и моя дочь теперь тоже. А ты – моя жена. Мы…

Мы? Какие «мы»?! Не верю я больше в «мы»! Мы – это Я, Тиша, Варя! Всё!

– Мы оба неправильно себя повели, – желваки на его лице играют. – Да, блять! Нет. Ты накосячила!

Я?!

– Уходи! – от возмущения подскакиваю на ноги, прямо на кровати. – Нет больше Златы! Ты вдовец!

Ловлю слетающее полотенце. Поспешно пытаясь прикрыть оголившееся тело.

Как-будто кто-то внезапно переключает канал! Щелк и… Его взгляд темнеет. Щеки вспыхивают. Губа чуть заметно дергается в агрессивном оскале. Взгляд, застыв, ловит мои смущенные попытки прикрыться. Руки трясутся, как назло ничего не выходит.

Ещё один щелчок. Дверь заперта на щеколду. Он опускает палантин на кроватке Вари.

Я чувствую, как от возмущения вытягивается моë лицо. Что за намëки?!

Ещё один щелчок. Отточенным движением снимает с запястья часы. Они летят в кресло. Замерев, настороженно слежу за этим движением. Пару шагов в мою сторону. Его колени утыкаются в кровать. Поднимает на меня поплывший раскаленный взгляд. Недобрый…

Я ловлю своим телом какую-то горячую волну, исходящую от него. Она меня пьянит! Я пошатываюсь на мягком матрасе. Инстинктивно взмахиваю руками, чтобы удержать равновесие. Чертово полотенце опять сваливается. Тихо вскрикиваю!

Подхватывая полотенце за край, Дэм рывком выдергивает его из моей руки. Я остаюсь абсолютно голой. Словно на пьедестале перед ним.

Моë лицо вспыхивает от смущения жаром. Меня и раньше то смущала нагота, а после родов, эта огромная грудь…

– Иди сюда… – низко, голодно…

Что??

Не успев ничего сообразить, лечу на спину. Из лёгких только вырывается воздух от удара об мягкий, пружинящий матрас. Тяжесть его тела обрушивается на меня. Шокированно взвизгиваю. И тут же он запечатывает ладонью мой рот.

– Ччч… – дрожит его шепот.

От его горячих влажных губ, впивающихся в мою шею, из глаз сыпятся искры. От тяжелого, знакомого запаха бедра сводит. Мне так часто снился этот запах!

– Ммм! – мычу в ладонь жалобно.

Рука на моем лице сжимает грубее. И моë тело от этого почему-то выгибает дугой.

Хныкая, мотаю головой, чувствуя его твердый член через ткань брюк. От этого ощущения мне тянет между бедер неожиданной болью, словно он уже ворвался в меня. Грудь ноет также! Чувствую, как приливает молоко. От шока прекращаю сопротивляться, прислушиваясь к своему безумному телу.

Кисть смещается на мой подбородок, сжимая его.

– Нет! – выдыхаю в губы, прикоснувшиеся к моим.

– Я чистый, клянусь, – впивается снова в мою губу. Которую ранил там на кухне. В этот раз ласково ведет по ней языком.

– Не надо… – надрывно шепчу я, пытаясь увернуться.

– Замолчи! – болезненно.

Поднимается на колени между моими разведенными бедрами. Дергает пряжку ремня, расстегивая еë одним движением.

Отупевше смотрю на этот расстегнутый ремень, слушая наше рваное тяжёлое дыхание. И ниже… Ниже – его ширинка внушительно натянута.

Он медленно опускает взгляд на себя. Ведёт пальцами по коже. Она мокрая… Она в моем молоке! Переводит ошалевший взгляд с пальцев на мою грудь. Тяжело сглатывает, облизывая обветренные губы.

Это резко отрезвляет, я вспоминаю про дочь.

С чего бы мне верить ему?

– Нет… – качаю я головой. – Нет, Дэм!

Он словно не слышит. Его большой палец рисует на моей коленке чувствительные узоры. Моя кожа плавится под горячим взглядом.

Ну что ты лежишь, и всë это позволяешь ему?! Останови это!

Легко сказать… Он как хищник. Ждет, пока я «побегу»! И тут же набросится и сожрет. Я читаю это в его взгляде. Но я все равно пытаюсь смыться. И снова оказываюсь распятой. Рот мой заткнут. Тело немеет и ноет от его требовательных ласк.

Я начинаю отбиваться, перехватывает и отводит мои руки наверх, удерживая своей.

Притормаживает на мгновение, закрыв глаза обжигающе дышит мне в скулу. Ощущаю, как пульсирует его член, наливаясь и ритмично упираясь мне в бедро. Волоски по моей коже становятся дыбом от этого ощущения.

– Не надо…

Вздрагиваем от звонка в домофон.

– Кто это?! – накрывает меня паникой.

– Доставка… – хрипит он. – Аптека…

– Зачем?…

– Тесты. Был уверен, что на слово ты не поверишь.

Встает с меня, застёгивает ремень. С яростью разглядывает мои попытки прикрыться. Открывает дверь.

– И – да. Что за мужик-то у тебя? Я жду исповедь, жена… – оскаливается. – Святая моя… – зло. – Непорочная.

Какой мужик?!

Глава 15 – Золото

Забрав пакет, я не спешу возвращаться к Злате. Меня неконтролируемо несëт. Я не соображаю, что делаю. Мы едем куда-то не туда. В этом направлении дорога разрушена, наш состав сойдёт с рельс. Но он и в любой другом направлении сейчас сойдет, так как машиниста нет. Мы оба пассажиры. И эмоции нас несут…

Сигарету бы мне.

Я, наверное, слишком поздно в своей жизни познал, что такое ревность. Едва справляюсь с этим. Вообще не справляюсь! Надо как-то абстрагироваться от этого. Эта задача решается после…

Бросаю пакет на комод, иду в кухню. Там с книгой пьет чай Тихий, не подозревая, что у нас там не разговор, а полный пиздец. Поднимает на меня взгляд.

– Чай будешь?

– Буду.

Пока он делает мне чай, я курю в приоткрытое окно, сигарета в пальцах подрагивает. Наблюдаю, как по-хозяйски прохаживается по кухне Барс. Недовольно подергивая хвостом. Садится в метре от меня и не моргая смотрит в глаза. И я не моргая смотрю в его. Ты и мой кот тоже! Всё здесь – моё.

Барс ловко запрыгивает на подоконник рядом с фикусом. И снова смотрит в глаза. Подношу руку, чтобы погладить. Шипит, прижимая уши. Ух… Но я же хотел – посерьёзней. Серьёзней некуда.

– Злата пирог испекла, хочешь?

– Очень. Но я хочу, чтобы она сама угостила.

Протягиваю коту пальцы. Настороженно нюхает. Хозяйкой пахнут?

Потом нюхает приоткрытую пачку сигарет, и увлечённо вытаскивает несколько штук, подцепляя их когтями.

– Извини, кот, – забираю. – Мне еще до утра выживать с этой пачкой…

– Ты сказал – уйдëшь, – ставит на стол кружку Тихон.

– У нас долгий разговор.

– Злате нельзя волноваться, у неё молоко пропадёт.

Блять…

Сжимаю пальцами переносицу. Еще не хватало… Где взять адекватности на этот вечер?

Тихон двигает ко мне сахарницу.

– Вы хотите забрать Варвару? – подрагивают агрессивно его ноздри.

– «Мы»?

– Ну… Черкасовы.

– Черкасовы… – зло ухмыляюсь я. – Черкасовы – разделились по интересам. Я не представитель. Я – сам по себе. И я не Варвару хочу забрать, а вас всех хочу забрать.

– Зачем?

– Вы – моя семья.

Сталкиваемся взглядами. И теперь меня сверлят с двух сторон. И Барс и Тихий. Настороженные…

– Злата не захочет, – качает головой Тихон.

– Захочет…

– Нет.

– Потому что?… – поощрительно взмахиваю кистью, прося его обосновать.

Едва скрываю бешенство. Из-за мужика этого? Убью, блять. Кого-нибудь.

– Ей с мужчинами не везëт, – уклончиво отвечает Тихий. – Нам одним лучше.

– Ей со мной повезло. Всë!

Делаю глоток крепкого чая.

– Спасибо.

Сдергиваю с комода пакет, иду в спальню. А она выходит оттуда. В спортивном мешковатом костюме, на руках с сонной девочкой.

Костюм не поможет. Я его теперь взглядом спалю!

– Злата… мы не договорили.

– Мне ребенка покормить надо, – строго.

Девочка примерно ровесница Марку. Но в отличие от него, очень оживлённая.

– Ма-ма… – прячется от меня, поднимая прядь влажных волос Златы. Тянет их в рот, с любопытством глядя на меня.

– Варюш… – выпутывает Злата из её пальчиков волосы.

Растерянно наблюдаю, замерев на их пути.

Мне хочется сказать, что Злате очень идет материнство. И попросить, чтобы сняла тёмные линзы. Я соскучился по её настоящим глазам.

– Дай… Дай… – тянется назад к стеллажам Варвара.

Там какие-то статуэтки.

– Давай, – забирает Тихон. – Я еë сам покормлю.

Варвара в нашу породу и очень похожа на Марка.

– А у меня брат родился. Марк. Такой, как Варвара сейчас. Чуть постарше.

– Поздравляю… – водит Злата рассеянно пальцами по горловине кофты, глядя в сторону. – Теперь у Альберта свой наследник?

– Нет, у Марка патология, – хмурюсь я. – Он будет недееспособен. Аутизм, кажется.

– Как? – испуганно.

Развожу руками.

– Мне жаль…

Её взгляд уплывает.

– Это всë золото проклятое. Оно ничего не даёт, только отнимает. Кто-то умирает… Ценный, близкий… Или – страдает очень. Потому что люди проклинают тебя.

– Проклятое?

– Там до нас еще, в шахте людей засыпало. Много. Их семьям Дагиевы ничего не выплатили даже. Проклятое, да. Потом, они думали – руда истощилась. Не стало золота в породе. Они много денег в разработку вложили. В округе все перекопали. Шаман сказал: «Хозяйка болот» золото спрятала.

– Из-за погибших?

– Нет… Золото кровь любит. Из-за того, что змей на прииске извели, потравили.

Мелодично тихо рассказывает. Меня завораживает… Перед глазами рождаются образы.

Точно – Шахерезада!

– Сказки всë это…

– Сказки?… Продали нам землю за копейки. Наша – к ней прилегала. А отец слоем ниже, когда в шахте трупы разгребали еще одну жилу нашел. И Дагиевых это, конечно… Назад потребовали! – качает головой. – Мать их так нас проклинала, что от сердечного приступа умерла. Жадная, была очень.

– Что дальше было?

– Через несколько лет споров они предложили миром решить. Мне за младшего их брата замуж выйти. Он… – морщится с отвращением. – Проходу мне не давал с детства.

– А ты отказала?

– Отказала! Он мерзкий был… Жестокий… Но, как видишь, судьбы этой не избежала – за нелюбимого пойти замуж. Дед уговорил. Сказал – сама выберешь. Еще говорил: Черкасовы – люди своего слова. Защитят нас, если пообещают. Ошибся. Да и черт с ним, с этим золотом. Проживем без него.

– Я к этому отношения не имел. За отца – прошу прощения. Он был неправ, он раскаивается. За брата – не прошу. Ему будет соответствующая ответка. Но, мне очень жаль.

– Чего уж. Ты много обещал мне, Демид, – переводит обиженный взгляд мне в глаза.

– Я помню всë, что обещал. Всë в силе. Но путь… Он не всегда подчиняется идущему, Злата.

Отворачивается, уходит к окну.

– Алиса я. И права требовать у тебя от меня ничего нет.

– Алиса? А я – вдовец? – усмехаюсь.

– Отпусти, Демид. Страшно мне. Тронете Варвару, я не знаю… – начинает ее трясти. – Я вам такое проклятье устрою…

– Мое проклятие при мне! – касаюсь пальцами лемби. – Его я не отдам. Но и других не заслужил. И нет никаких «вам». Есть ты и я. И я сам кому хочешь устрою за вас. Не тебе – женщине – воевать. Твоё дело вон… грудью кормить.

Грудь у не просто… Арррр! У меня пробки, блять, вылетают от короткого замыкания. Веду пальцем по позвонкам на её шее. Разворачивается рассерженно, ладонь дергается, раскрываясь, как у разъяренной кошки. Опять?

Хватит пощечин! Предупреждающе качаю ей головой. Не срывай мне опять тормоза! Я их только отыскал.

Забираю еë руку, целую в ладонь. Растерявшись тянет обратно, сжимает пальцы в кулак, опускает.

– Грудью кормить… – горько.

Обнимает себя, закрываясь от меня.

– Тесты приехали. Пойдëм.

Приближаюсь, она пятится.

– Хочу закрыть все твои непонятки. И услышать ответ на свой вопрос.

– Какой вопрос?

– Самый важный, Злата.

Подхватываю под бедра, поднимаю выше. Моё лицо касается её груди, я как пьяный вдыхаю запах. Фа-а-ак…

За это ощущение, это чувство рядом с ней, я всë готов простить, принять, исправить… Я им бредил. Вот оно!

– Дэм!..

Заношу в комнату. Закрываю плечом дверь.

– Ты ведь уже понимаешь, да, что я здоров? И не подставлял тебя.

Тяжело сглатывает.

– Понимаешь… По инерции кусаешься.

– Я не знаю, – дрожит еë голос.

– Всë еще хочешь, чтобы я ушëл?

Расслабляю руки, позволяя ей съехать вниз по моему телу. Целую еë в бровь. Закрывает ладонями лицо. Ложась спиной на дверь, сползает по ней на корточки.

Я зло рву коробки с тестами. Их много, они разные… Один может соврать, сразу несколько – нет.

– Нет, я тебя понимаю. И не осуждаю. У меня теперь тоже на этот счет паранойя, еще покруче твоей! И не дай Бог, кто-то бы прикоснулся к моему ребенку… К тебе… И даже – ко мне. Потому что, мне потом касаться вас. Это же пытка – не касаться! – срывается мой голос.

Замолкаю, делая тесты. Слышу, как она тихо плачет.

– Надо подождать… И пока мы ждем мой отрицательный анализ. Скажи мне… Что-нибудь мне скажи!

– Что? – выдыхает тихо.

– Что-нибудь, что компенсирует мне эти полтора года, Злата. Потому что я за каждый долбанный день с тебя теперь спрошу. Каждый! С процентами!

Раскрываю её ладонь, вкладывая в неё горсть тестов. Такой вот букет, Золотинка. Ценнее не придумаешь.

Глава 16 – Дома

Забираю из шкафа бокалы, подцепляя их свободными пальцами. Руки заняты – в одной блюдо с фруктами, в другой – открытая бутылка вина. Без бутылки здесь не разберешься.

«Все сложно» у нас. Надо как-то снимать стресс. Он обоюдный.

Варвара спит на диване с Тихоном. Тихий – молодец. Нихрена не знает, но всë понимает. Барс, прижав уши, в сумраке следит за мной горящими глазами. Охраняет… Опускает настороженно нос в лапы, грызет что-то там. Варя смеется во сне. Уютно… Хорошая у меня семья.

Возвращаюсь в спальню. Мы не разговариваем со Златой. Молчим. Перевариваем. По её лицу текут слëзы. Обняв подушку, словно щит, сидит на кровати.

Двигаю на тумбочке ночник, освобождая место.

Тёмное вино льется в бокалы. Простенькие, дешевые стекляшки. А эта девочка могла бы пить из золотых кубков, будь ее семья чуть сильнее. Теперь это моя задача.

На ней нет ни одного золотого украшения. Но её волосы отливают в свете ночника золотым, даже несмотря на то, что покрашены в темный.

Поднимаю за подбородок еë безвольное лицо. Глажу пальцем скулу, размазывая слезы. Растерзанную мной губу. Протягиваю ей бокал.

Между нами стена. Я ее ощущаю. Сложно перепрыгивать из одной реальности в другую. Внезапная смена «дано» вызывает шок. Я сам его прожил, когда очнулся после ранения, а моя золотая девочка уже принадлежит другому.

И она сейчас в шоке. Вижу это по расфокусированному взгляду и апатии. Вкладываю в тонкие пальцы бокал. Чокаюсь своим об его стенку.

– За любовь? – хмурюсь, пытаясь поймать её опустошенный взгляд. – Выпей…

Равнодушно делает глоток. Глаза медленно моргают.

– Ещё… Пей.

Закрывая глаза, допивает до дна. И ложится на бок, обнимая свою подушку.

Я разглядываю её. Длинные ресницы отбрасывают тени на кожу. Скулы стали чуть мягче. Болезненная худоба исчезла. Красавица… Разве такую можно спрятать?

Губы припухли от слëз. Я не успокаиваю. Мне важно, что она плачет. Это значит, ей не всë равно. Я могу принять любую броню, выросшую из страха, но равнодушие меня бы уничтожило. Я рад, что она плачет, счастлив…

Ложусь к ней, обнимаю сзади. Накрываю нас одеялом. Зарываюсь носом в волосы.

Пусть так. Так тоже отлично.

В груди растворяется хроническая боль. Мне спокойно. Первый раз за очень долгое время. Я дома. Чувствую, как расслабляются постоянно напряжённые плечи. Как исчезает из головы давно дребезжащая не дающая спать струна, напоминающая о том, что надо что-то делать… Искать…

Всё! Ничего не надо. Всë моë со мной. Это неописуемое облегчение.

Прислушиваюсь к едва слышным всхлипам.

– Всë хорошо… – шепчу ей в волосы.

Почувствуй тоже самое, пожалуйста. Выдохни сейчас. Забудь обо всем!

– Н-н-е могу б-больше, – судорожно выдыхает она. – Жить в этом м-мире.

Нет, не смей мне так говорить!

Разворачиваю к себе, заглядываю в глаза.

– Никакого другого мира не будет. Я тебя не отпущу. А жить мы будем хорошо.

Обнимаю, прижимая её к груди. В этот момент стена между нами рушится! Я чувствую, что мы соприкасаемся чем-то большим, не только телами. Она, обнимая меня, рыдает надрывно. Истерика. Пусть. Глажу её по голове как маленькую, позволяя выплакаться.

Тихий нараспашку бесшумно открывает дверь, тормозя в косяке. Мы встречаемся взглядами. Сердитый! Следит за моей рукой, скользящей по ее волосам. Отрицательно качаю ему головой.

Иди спать, Тихон, у нас всё хорошо.

Гнев из его взгляда исчезает. Так же бесшумно закрывает дверь.

И я глажу ее, прижимаясь губами ко лбу, пока она не отключается, продолжая рвано вздыхать во сне. Медленно ложусь на спину, укладывая её щекой к себе на грудь.

Какой кайф…

Я плаваю в эйфории. Обрисовываю пальцами еë лопатки под кофтой. Тугие лямки бюстгальтера впиваются. Расстёгиваю… Дыша теплым запахом и скользя пальцами по бархату нежной кожи, практически отключаюсь. Зависаю между сном и явью. Мне снится секс… А может, я о нем фантазирую.

Сжимаю инстинктивно её крепче, чувствуя, как бедро скользит по моему паху. Не открывая глаз, прижимаю его плотнее, дергая бедрами и вдавливаясь. Медленно на ощупь расстегиваю её кофту. Переворачиваю, ложась лицом на пышную грудь. И какое-то время мы спим ещё. Чувствую, как обнимает…

Сердце гулко бьется. Веду ладонями по тонкой талии, стягивая под ягодицы мягкие свободные штаны. И опять переворачиваю её на себя. Я тяжёлый…

Мои ладони ложатся на округлую попку. Трусики у неё хлопковые… Это ощущение чистоты играет на всех моих чувственных струнах. Без него теперь желание к женщине внутри меня больше не рождается. Сжимаю, подтягивая еë чуть выше. Утыкается мне носом в ухо. Равномерно сопит…

Мне чувствительно и остро от касания ее губ к кромке уха. Снова уносит в сны. Они раскаляются! Мне снится надсадное дыхание… Движение бедер… Как член погружается в розовую плоть… Это влажное, тугое ощущение… Касание языками… Вкус мокрой соленой кожи… Запах возбуждения, отрывающий крышу!

Распахиваю глаза от того, как остро и нестерпимо сводит пах.

С шипением сжимаю зубы, вколачиваясь затылком в подушку. Дыхание не слушается. За окном ещё темно. Снова закрываю глаза. В ушах стучит пульс. Её рука лежит у меня на груди. Прижимаю сверху своей и медленно веду по телу вниз.

Я не хочу больше никаких разговоров до того, как возьму еë. И мне и ей от них не станет легче. Отношения можно выяснять до бесконечности. Разве в этом смысл? Смысл в том, чтобы она хотела жить в этом мире и… меня!

С хищным животным урчанием впиваюсь в изгиб у основания её шеи. Вздрогнув, напрягается. Но я уже дорвался. Хрен меня что остановит. Лучше бы тебе расслабиться, моя девочка.

Облизываю жадно место поцелуя и впиваюсь снова, скользя зубами.

Хочется растерзать за пару мгновений, расслабиться, кончить глядя в глаза. Пометить, присвоить, впечатать себя в неё!..

А потом не торопясь трахать пару часов во всех позах.

Бля-я-ять…

Съем сейчас!

Встаю с кровати, запираю дверь. Делаю из бутылки несколько глотков вина. Расстегиваю брюки, они летят на пол. Перешагиваю.

Злата рывком поднимает застывший взгляд с моего рвущегося в бой члена на моё лицо. Дергаю вопросительно бровью.

– Я хочу пить… – настороженно отползает она дальше, вжимаясь в спинку кровати спиной.

Взмахиваю бутылкой вина, она отрицательно качает головой.

Не-е-ет… Ничего не получится у тебя. Я никуда не пойду. Забираю половинку мандарина.

– Мандариновый сок? – хриплю я, скользя по ней взглядом.

Закидываю в рот дольку, медленно жуя, подхожу к изголовью кровати.

– Разве он есть?… – шепчет она подозрительно.

Поднимаю за подбородок её лицо.

– Сейчас будет. Открой рот…

Заторможенно и послушно размыкает пересохшие чувственные губы.

С тихим нетерпеливым стоном, выдавливаю пальцами ей в рот несколько долек, сок пачкает ее лицо. Это просто кипяток!

– Рррр…

Впиваюсь поцелуем в этот манящий рот.