Текст книги "Поцелуй ночи"

Ярослава Лазарева
Поцелуй ночи

Часть первая
Гриша

Твои глаза темнее бездны,

Хоть неба голубей.

Легко упасть в них и исчезнуть,

Жить без тебя больней…

Рубиан Гарц

Июнь в Москве выдался пасмурным, прохладным и дождливым. Но мне это даже нравилось. Я благополучно сдала сессию и была свободна до сентября. Мама по случаю окончания мной первого курса института решила устроить праздничный ужин. Она испекла мой любимый яблочный пирог, поставила на стол бутылку шампанского.

– Мамочка, я не употребляю спиртное! – с легким укором заметила я и отодвинула от себя хрустальный фужер. – Да и тебе не советую. Мы же об этом говорили.

– Да, Лада, говорили. И я, как медик, с тобой согласна, – немного смущенно ответила она. – Но человечество пока не нашло другого такого же быстрого и эффективного способа снимать напряжение. А лично мне уже поздно меняться!

– Глупости! – сказала я и нахмурилась, наблюдая, как она снимает фольгу с пробки. – Меняться никому и никогда не поздно. К тому же я читала, что быстрее всего любой стресс снимает плавание.

– Вот я и вижу, как ты сильно изменилась за последнее время, – тихо пробормотала мама, словно не слыша моего последнего замечания, и налила в фужер шампанское. – Но со мной ты не делишься своими проблемами.

Я опустила глаза.

У меня была проблема, одна-единственная, но зато вселенского масштаба, так мне казалось. Все мое существо поглотила сильнейшая любовь, она не давала мне дышать, спать, да и жить, по большому счету. И мой любимый оставил меня. Грег был необходим мне, как воздух. Без него я буквально задыхалась. Я чувствовала себя хорошо, только когда он был рядом. Я знала, что и он любит меня. Мы познакомились осенью прошлого года, и столько всего произошло за это время. Когда я узнала, что Грег не обычный парень, как это казалось на первый взгляд, а иная форма жизни, то шок, который я испытала, вызвал сильнейшую реакцию, и я твердо решила забыть и о нем и обо всем, что с ним связано. Грег был вампиром. Но я не очень люблю употреблять это слово, мне больше нравится формулировка – «иная форма жизни», мой любимый однозначно не был мертвецом, хотя в народе считается, что вампиры это именно ожившие трупы.

Я так глубоко задумалась, что не заметила, как мама перестала пить шампанское и рассказывать мне о каких-то сложных родах – она работала акушеркой в частном роддоме – и внимательно на меня смотрит.

– Лада, ау! – весело позвала она через какое-то время.

Я вздрогнула и подняла на нее затуманенный взгляд.

– Ты меня совсем не слушаешь, – сказала она.

– Прости, мамочка! – виновато ответила я и взяла ее за руку.

Она сжала мои пальцы и заглянула в глаза. Я понимала, как она волнуется из-за меня и хочет знать, что со мной происходит. Я стала более замкнутой, почти не общалась с однокурсниками и бывшими одноклассниками, старалась не заводить новых друзей, практически перестала бывать в клубах, отказывалась ходить на вечеринки и дни рождения. И мне нравилась такая жизнь. Но я никому в мире не могла рассказать о том, что происходит со мной. Не могла же я поведать маме, что люблю без памяти самого настоящего вампира, общаюсь с его семьей и даже вышла за него замуж.

Грег, как и многие вампиры, обладал сверхспособностями и умел вводить меня в своего рода гипнотический транс. Но выглядело все по-настоящему, и я часто сомневалась, какая из реальностей более достоверна. Перед тем как мы расстались, Грег ввел меня в один из таких трансов. Мы оказались ночью на берегу моря возле какого-то белого дворца, где нас и связал узами брака отец Грегори, настоятель вампирского монастыря. Когда я очнулась, то увидела на безымянном пальце правой руки колечко. На его плоской платиновой поверхности алмазной крошкой сверкало слово «Грег». С тех пор я его не снимала.

Я машинально покрутила колечко и постаралась принять спокойный вид, хотя мне вдруг захотелось плакать. Увидев, что мама скользнула взглядом по кольцу, я тут же убрала руки под стол.

– Все хочу спросить, – осторожно начала она, – эту красоту Грег тебе подарил?

Я была готова к такому вопросу, но все равно вздрогнула. Мама считала его обычным парнем, с которым я дружу.

– Да, – кратко ответила я. – А когда у тебя отпуск? – попыталась перевести разговор на другую тему.

Мама поджала губы и нахмурилась. Не ответив, налила шампанское и медленно выпила.

– И почему ты такая скрытная, дочка? – с обидой поинтересовалась она. – Я стараюсь не лезть в твою личную жизнь. Но за последнее время ты окончательно отдалилась от меня. Но я же вижу, что тебя что-то сильно мучает! Да и Грег давно у нас не появлялся. Если вы поссорились, то почему бы не сказать прямо об этом? Почему бы не поделиться? Я ведь не каменная, могу понять. Сама когда-то была молодой. Это кольцо! Оно похоже на… обручальное. А эта крайне странная подвеска? – довольно раздраженно добавила она и, наклонившись, потянула за цепочку и вытащила из выреза моей кофточки кулон.

Это тоже был подарок Грега. Кулон, и правда, выглядел необычным. Искусно выточенный в виде колбочки из крупного алмаза и наполненный кровью Грега он казался рубиновым. Вампирская кровь обладает определенными свойствами, и в кулоне она всегда оставалась свежей. Грег дал мне ее для того, чтобы в экстремальных ситуациях она служила мне своего рода защитой. И такие ситуации уже возникали. Поэтому я никогда не снимала кулон, но носила его на очень длинной цепочке, чтобы он был скрыт под одеждой.

– Какая необычная штучка! И я заметила, что ты ее практически не снимаешь, – пробормотала мама, изучая украшение. – Бог мой, что же происходит с моей дочкой! – громко и нервно заговорила она. – И почему ты мне никогда и ничего не рассказываешь?! И куда пропал твой парень? Вы поссорились?

Я с изумлением на нее смотрела. Мама обычно очень сдержанна. Мне всегда казалось, что от природы она мало эмоциональна. И вдруг такая вспышка. Мама раскраснелась, я видела, как она взвинчена и хочет высказать мне все накопившееся у нее на душе. Я глянула на полупустую бутылку. Тут до меня дошло, что все дело в алкоголе. Я мягко забрала у нее кулон и спрятала его в вырез кофточки, потом отодвинула бутылку на край стола и заметила, что неплохо бы уже остановиться. Мама вскочила, резко заявила, что «яйца курицу не учат», но через минуту попыталась взять себя в руки. Она села за стол и начала разрезать пирог. Мне стало жаль ее до слез. Но что я могла сделать? Оставалось прибегнуть, как обычно, к спасительной лжи.

– Мамочка, все у нас хорошо, – ласково проговорила я. – Мы вовсе не поссорились. Просто Грег уехал на все каникулы к родным в Лондон. Поэтому у меня иногда такое плохое настроение. Я же очень по нему скучаю. А колечко он мне подарил перед отъездом. Да, оно похоже на обручальное, но мы… мы практически с ним обручены. Просто я не хотела говорить раньше времени. Сама знаешь, сегодня мы влюблены, а завтра уже все прошло. Всякое бывает… И не расстраивайся ты так по пустякам!

– Значит, у вас все так серьезно? Но почему он тебя не пригласил? – спросила она. – Ведь ты уже ездила к ним в гости.

Этой весной я действительно побывала в Лондоне, познакомилась с Атанасом и Порфирием. Мы жили с Грегом в его квартире в Сохо. Много чего тогда произошло. И именно тогда я поняла, насколько Атанас не хочет, чтобы мы с Грегом были вместе. Но на то имелись весьма веские причины.

– У них какие-то семейные проблемы, – на ходу придумала я. – Грег вскользь упомянул об этом. Не буду же я сама навязываться, мама! Ведь меня никто не приглашал.

– Да-да, это правильно, – поспешила она согласиться. – Не нужно ни в коем случае навязываться молодому человеку. Надеюсь, что все у них решится благополучно. Вот значит в чем дело, – задумчиво пробормотала она. – Бедная моя! Ты просто тоскуешь вдали от своего мальчика, и поэтому последнее время так подавлена и грустна. Я же вижу!

– Конечно, я скучаю, – тихо ответила я. – Но мне не хотелось бы обсуждать это с кем бы то ни было. Ты уж прости!

– Да, да… Это ты прости, – торопливо произнесла мама. – Я вот тут думала, – после паузы продолжила она, – не будешь же ты все каникулы сидеть в Москве!

– Мне не хотелось бы уезжать, – сказала я.

– Даже к бабушке?

– Не знаю… Может и скатаюсь в деревню. Мама, я пока ничего не знаю! Дай мне прийти в себя. Я только что сдала сессию, чувствую себя уставшей, – немного раздраженно ответила я.

– Ты все время бледненькая и поникшая. Ну ладно, ладно, оставим этот разговор. Поступай, как хочешь.

Когда мы закончили ужинать, я сказала, что просто мечтаю пораньше лечь спать, и ушла в свою комнату. Мама меня не удерживала. Она устроилась возле телевизора и начала смотреть какой-то фильм.

Наутро я проснулась в подавленном настроении. За окном было пасмурно, и я никак не могла понять, который час. Мама сегодня работала в дневную смену, и видимо, уже ушла. Я подняла с пола смартфон и глянула на дисплей. Было почти одиннадцать, значит, я спала довольно долго.

– Грег, любимый, – прошептала я, поворачиваясь на бок и обнимая подушку, – почему ты не приходишь ко мне даже во сне? Я умираю без тебя! Я так хочу тебя увидеть! Это невыносимо… Неужели ты в состоянии разлюбить? Неужели это возможно?

Я закрыла глаза и не смогла сдержать слез. Они брызнули из-под сомкнутых век и обожгли щеки.

«А вот вампиры никогда не плачут, – отчего-то подумала я и всхлипнула. – Они просто не могут».

Я разрыдалась, уткнув лицо в подушку. На сердце было так тяжело, что казалось, оно не выдержит. Тоска лежала камнем и давила смертельно. После нашей последней встречи я пребывала в постоянном страхе неизвестности. Я еще не научилась полностью доверять происходящему и принимать все спокойно.

Грег хотел стать человеком. И я хотела этого больше всего на свете. Тогда мы смогли бы всегда быть вместе. И сколько раз мы уже пытались! Но пока все было безрезультатно. Вампир мог пройти обратное превращение, и мы оба точно знали об этом. Грег уже много лет не питался человеческой кровью, он даже практически не боялся солнечного света, постоянно пытался преодолеть внутри себя давление Тьмы. Он упорно стремился к Свету. И это тревожило его близких, особенно Атанаса – главы клана. Я не так много общалась с ним, но отлично поняла его устремления. Атанас считал бесперспективным обратное превращение, и всячески настаивал на моей инициации. И даже предпринял попытки силой обратить меня.

Древнее поверье гласило: если вампира искренно полюбит обычная невинная девушка, и он сможет сдержаться и не укусить ее в момент первой близости, то Свет внутри него победит Тьму и превратит вампира в человека. И кажется, нет ничего проще. Но я и представить не могла, какова сила и притягательность моей крови для Грега. Он терял разум лишь от поцелуев, и обычно исчезал в последний момент. До конца мы так и смогли дойти, и Грег все еще оставался вампиром. Но он не выполнил одного из условий поверья. Вампир должен увлечь девушку, влюбить в себя, но сам оставаться холодным. И только это могло помочь ему не потерять голову во время первой близости. Но Грег без памяти влюбился в меня. И мы расстались.

Я перестала плакать, села на кровати и прижала подушку к груди. Представив, что обнимаю моего милого, потерлась щекой о мягкую ткань и вновь закрыла глаза. Так мне было легче увидеть внутренним зрением любимое и такое прекрасное лицо. Грег, как и все вампиры, из века в век становился все более утонченным, его лицо приобретало поистине неземную красоту. Ведь чем красивее выглядел вампир, тем быстрее он мог обольстить свою жертву, заворожить ее обаянием, и легче получить то, без чего он не мог существовать – свежую кровь. Грег с первого взгляда произвел на меня неизгладимое впечатление. Он был строен, изыскан, невероятно бледен и словно отстранен от всех и вся. Густые блестящие черные волосы, всегда красиво уложенные, белая нежная кожа, казавшаяся фарфоровой, тонкие аристократичные черты лица, большие сияющие чистым голубым светом глаза, оттененные длинными черными ресницами, изящно очерченные розовые губы – мгновенно притягивали взгляд. Среди моих знакомых молодых людей Грег разительно выделялся, словно бесценный, искусно ограненный бриллиант в куче щебенки.

– Милый, – прошептала я, – где ты сейчас? Что делаешь? Как же я хочу увидеть тебя хоть на минуту!

Я подняла голову, вытерла глаза и прислушалась. Но в квартире было по-прежнему тихо. Я была одна.

Последняя наша встреча произошла в конце апреля. Грег появился как всегда внезапно. Он словно материализовался из воздуха. Но он частенько так делал, и я уже начала привыкать к этому. И мне даже нравилось, что в какие-то моменты, когда я упорно мысленно звала его, он возникал рядом. А если мне грозила опасность, Грег непременно оказывался в нужном месте и в нужное время. Это придавало мне спокойствия и хоть какой-то уверенности. Но с апреля мы не виделись ни разу. Грег не подавал о себе весточки, не приходил во сне, не звонил и не писал ни в аське, ни на мейл. И я ничего о нем не знала. Перед тем, как уйти, он сообщил, что Атанас нашел единственно верное решение нашей проблемы – будто бы необходимо разлюбить меня, и тогда условия поверья легко выполнимы. Мы станем близки физически, он сдержится и не укусит меня, ведь будет ко мне равнодушен. А став человеком, снова в меня влюбится. Я и представить не могла, что изворотливый ум Атанаса может подсказать такой выход. Я была уверена, что он только и думает, как бы нас разлучить, и не верила в благополучный исход подобной затеи.

Грегу предложили какое-то время провести в «Белом склепе». Это был единственный в своем роде монастырь вампиров, о котором практически никто ничего не знал. Даже Грег не верил в его существование до поры до времени. Монастырь находился на одной из гор северной Чехии. Настоятелем много веков являлся отец Грегори. И он тоже считал, что лучше избавиться от любви, и склеп монастыря – самое подходящее место. Попросив не забывать его, Грег исчез, а я долгое время находилась в какой-то прострации и все никак не могла принять происходящее. В глубине души я не верила, что можно по своему желанию избавиться от любви. Но Грег являлся иной формой жизни, и, возможно, ему удалось бы убить чувство ко мне.

В гостиной раздался какой-то легкий стук, я вздрогнула, прислушалась, потом отбросила подушку и кинулась туда. Я была уверена, что Грег почувствовал мою смертельную тоску и появился. Распахнув дверь, огляделась. Но в гостиной никого не было. Я машинально подняла журнал, видимо, соскользнувший со стола и упавший на пол. Положив его, вздохнула и отправилась в ванную.

Потом позавтракала без аппетита, выглянула в окно. Было по-прежнему пасмурно, казалось, вот-вот пойдет дождь. Но мне нравилась такая погода. Она полностью соответствовала моему тоскливому настроению. Я натянула джинсы, серую футболку с капюшоном, завязала волосы в узел и заколола шпилькой. Остановившись в коридоре перед зеркалом, внимательно на себя посмотрела. Я сильно похудела за последнее время. Лицо выглядело осунувшимся, моя и без того белая кожа еще побледнела, Серо-голубые глаза казались погасшими, под ними залегли тени. Я открыла косметичку и достала блеск для губ. Но потом передумала.

– Зачем? – пробормотала я. – Кому это нужно? Уж точно не мне.

Я бросила косметичку на столик и вышла из квартиры.

Жила я неподалеку от станции метро «Пролетарская» и любила свой район. Мне нравилось гулять по улицам, заглядывать в древнее Крутицкое подворье, подниматься на Новоспасский мост и любоваться открывавшимися с него видами на монастыри и Москву-реку. И сейчас я машинально пошла в ту сторону. Низкие серые тучи закрывали все небо, не было видно ни единого просвета. Я набросила капюшон на голову и медленно двинулась к мосту. Последнее время я часто бродила по городу вот так, без всякой цели. И мне нравилось одиночество, никто не мешал вспоминать Грега, думать о нем. До него я никогда и никого не любила. Конечно, были увлечения, короткие романы, но я быстро понимала, что все это не то, и, особо не задумываясь, расставалась. И только с появлением Грега сердце вдруг проснулось. И даже когда я узнала ужасную правду, что он вампир, любовь выжила. А ведь я всеми силами пыталась избавиться от него, забыть Грега. Но тщетно, чувство осталось, ничто не смогло разрушить его.

«Не понимаю, как можно разлюбить, – размышляла я, идя по мосту к Кожевнической улице. – Ведь любовь живет в сердце несмотря ни на что и даже вопреки всему. Я уже почти два месяца не вижу Грега, не общаюсь с ним, ничего о нем не знаю. Но разве я стала хотя бы чуточку меньше любить? Как он там, в этом «Белом склепе» пытается избавиться от чувства, которое, я точно знаю, так же сильно, как и мое? Не представляю! Грег, милый, быстрее возвращайся ко мне… Мне так плохо без тебя!»

Я с трудом сдержала подступившие слезы и ускорила шаг. Необходимо переключить свои мысли, иначе депрессия неизбежна.

Я спустилась с моста, дошла до конца Кожевнической улицы, обогнула Павелецкий вокзал и направилась по Новокузнецкой. Ноги словно сами привели меня к дому, где жили Грег и Рената. Я зашла в небольшой ухоженный двор и подняла голову. Высотка выглядела стройной закругленной колонной. На последнем этаже находилось всего две квартиры, в одной жил Грег, в другой – Рената. Мне невыносимо захотелось подняться. Я подумала, вдруг его сестра дома. Хотелось расспросить ее о Греге. Я подошла к подъезду. Вышедший консьерж спросил, к кому я направляюсь. Я назвала номер квартиры.

– Вы же помните меня? – робко спросила я. – Я уже бывала тут и не раз.

– Никого нет дома, – сухо ответил он и захлопнул перед моим носом дверь подъезда.

Мое настроение окончательно помрачнело.

Я вышла из дворика и невольно вздрогнула, заметив впереди осанистую фигуру. Мужчина быстро удалялся по переулку. Седые, падающие до плеч волосы, уверенная походка, черная одежда – все указывало на Атанаса, и я, не раздумывая, бросилась за ним. Но мужчина сел в черный джип и уехал.

«Совсем с ума сошла! – подумала я, пытаясь унять волнение. – Да откуда здесь взяться Атанасу? Что ему делать в Москве? Он наверняка сейчас в Лондоне или вообще где-нибудь на севере прячется от летнего солнца. И Рената, видимо, с ними. Нужно немедленно успокоиться! А то уже мерещится, бог знает что. И лучше мне уйти отсюда».

Я развернулась и пошла куда глаза глядят. Сама не заметила, как оказалась возле Третьяковской галереи. Попав в гущу людей, мгновенно почувствовал дискомфорт, захотелось очутиться в каком-нибудь менее оживленном месте. И я свернула в переулок.

Заметив узорчатую красно-белую колокольню, возвышающуюся за небольшим особнячком, зашла за угол. Оказавшись в узком тупике, двинулась вдоль металлической решетки. Я поняла, что нахожусь возле церкви Воскресения в Кадашах. Давно я сюда не заглядывала. Раньше это место было заброшено, церковь и территория возле нее пребывали в запустении. А внутри древнего храма располагались реставрационные мастерские. Я медленно пошла вдоль ограды. Она была сплошь увита пышным темно-зеленым плющом. Заметив раскрытую калитку, заглянула внутрь. Здесь начали наводить порядок. Территория выглядела ухоженной. Я заметила красивые клумбы, сплошь усаженные яркими турецкими гвоздиками и пионами. Во мне проснулось любопытство, и я отправилась по дорожке вдоль старинных низких строений. В этот момент выглянуло солнце, и мое настроение сразу улучшилось. Заметив справа цветущие шпалерные розы, я приблизилась. Из-за влажной дождливой погоды розы выглядели поникшими. Но все равно они были прекрасны. Кусты сильно разрослись и сливались друг с другом. Это была какая-то сплошная масса из листьев, стеблей и небольших, но пышных цветков насыщенного темно-розового цвета. Некоторые ветки тянулись вверх и опирались на фрагмент старинной кованой решетки, стоящий у побеленной стены одноэтажного каменного строения, другие – раскидывались в разные стороны и словно провисали от тяжести многочисленных цветов. Часть роз осыпалась. Лепестки лежали на земле, на листьях и пахли одуряюще сладко. Солнце сияло, и я улыбнулась, чуть прищурив глаза от сверкающих искорок в мелких каплях водяной пыли, усыпающей и листья и цветы.

– Красиво, правда? – раздался мужской голос.

Я вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Возле меня стоял парень и ясно мне улыбался. Я чуть не бросилась ему на шею, в первую секунду смятения решив, что это Грег. Но это был не он, хотя сходство казалось поразительным. Такие же утонченные черты лица, черные волосы, большие голубые глаза. Но парень был выше Грега, его румяное лицо выглядело пышущим здоровьем. Но не вяжущееся с таким внешним видом выражение холодной отстраненности и внутреннего превосходства отталкивало. Я вгляделась в лицо незнакомца. Форма и цвет глаз оказались практически такими же, как у Грега, длинные черные ресницы делали взгляд выразительным и глубоким. Вот только волосы были намного длиннее. Я начала сильно волноваться и с трудом переводила дыхание.

– Розы не ухожены, сильно разрослись, но есть в этом какая-то дикая прелесть, – невозмутимо заметил он. – Я первый раз забрел в этот уголок, хотя живу в Москве всю свою жизнь. И Третьяковку частенько посещаю. Но отчего-то здесь не был ни разу. Какое восхитительное местечко! Кажется, мы на машине времени перенеслись в другую эпоху.

И словно в подтверждение его слов из-за церкви вдруг появилась женщина. Ее длинная до пола юбка, ситцевая кофта, платок, закрывающий волосы, выглядели так, будто она появилась из далекого прошлого. Женщина несла ведро. Она невозмутимо прошла мимо нас, словно мы и не существовали в этой реальности. Парень прыснул, провожая взглядом ее полную приземистую фигуру.

– Что я говорил? – прошептал он. – Это место заколдованное, и мы оказались в восемнадцатом веке. Может, выберемся отсюда? – вдруг предложил он. – Если, конечно, удастся.

И он, не дожидаясь ответа, схватил меня за руку и потащил к калитке. Я не сопротивлялась, все еще находясь в легком шоке от его сходства с моим любимым.

Когда мы оказались на улице, он расхохотался. Ямочки на розовых щеках показались мне очаровательными. И его смех был настолько заразителен, что я тоже начала смеяться, сама не зная чему.

– Тебя как зовут? – спросила я, когда немного успокоилась.

– Гриша, – весело ответил он. – А тебя?

Я, видимо, сильно изменилась в лице, парень перестал улыбаться и внимательно на меня посмотрел.

– Прости, но ты вдруг сильно побледнела, – заметил он. – Путешествие во времени плохо повлияло на твое самочувствие. А давай в кафе? Тебе просто необходимо вернуться в реальность, и для начала выпить кофе со сливками. И как все-таки тебя зовут?

– Лада, – тихо ответила я и пошла рядом с ним.

То, что его звали так же, как и моего любимого, показалось знаком, и я решила продолжить общение.

Мы вышли из переулка, миновали Третьяковку, завернули за угол и оказались возле кафе. Гриша галантно открыл дверь и пропустил меня. Немногочисленные посетители, полумрак, тихая приятная музыка меня обрадовали. Мы заняли свободный столик в самом углу и взяли меню.

– Итак, что ты любишь? – спросил Гриша и ясно мне улыбнулся.

Я машинально залюбовалась его белыми ровными зубами и ямочками на щеках. Улыбка у него была необычайно обаятельная, голубые глаза мягко мерцали в тени ресниц. Он откинул с плеч длинные пряди и прямо посмотрел мне в глаза.

– Тебе нравятся такие длинные волосы? – невпопад поинтересовалась я. – Или, может, ты рокер?

Гриша засмеялся.

– Да, какое-то время я играл в рок-группе, – сообщил он. – Тогда и отрастил такой хаер. И с тех пор никак не расстанусь с длинными волосами. Но если тебе не нравится, то могу отрезать хоть завтра!

От такого заявления я смутилась.

– Нет, что ты! – тихо проговорила я, чувствуя, что сильно краснею, и радуясь, что в кафе полумрак. – Это твое личное дело! Я вовсе не собираюсь как-то влиять на твои вкусы. К тому же мы совсем незнакомы.

– Недолго познакомиться ближе! – улыбнулся он. – Если, конечно, ты не против.

К нам в этот момент подошла официантка, и я не успела ответить. Гриша заказал латте и пирог с семгой, я взяла капучино и чизкейк.

– Может, по коктейлю? Чисто за знакомство, – предложил он.

Но я отрицательно покачала головой и сообщила, что не употребляю алкоголь в принципе.

– Неординарные у тебя принципы, – заметил Гриша, но улыбаться не перестал. – Сейчас все легко относятся к выпивке.

– Я – не все.

– Интересно, – задумчиво проговорил он и, став серьезным, посмотрел на меня пристально и внимательно.

Я смутилась еще больше.

Гриша волновал меня. Он разительно походил на Грега и был его тезкой, но на вид казался самым обычным парнем. И чем дольше я с ним общалась, тем яснее видела, что никаких вампирских признаков в нем нет. Я никак не могла прийти в себя. Что происходило? Неужели судьба решила вместо мучительной и обреченной на постоянные страдания любви дать мне что-то взамен? Что-то реально осуществимое, понятное, земное. Я не знала ответы на эти вопросы. Но глядя на улыбающиеся розовые губы, вдруг подумала, что могу целовать их сколько захочу и не бояться ощутить рост острых клыков, несущих мне обращение или даже смерть. Меня против воли потянуло к этим свежим теплым губам. Но я тут же опустила взгляд.

«Это не Грег, – сказала я сама себе. – Это совершенно незнакомый мне молодой человек, поэтому не нужно очаровываться их разительным сходством, не нужно идти на поводу зрительных иллюзий».

Официантка в этот момент принесла наш заказ. Мы начали пить кофе. Гриша болтал по-прежнему непринужденно. Он стал выяснять, чем я занимаюсь по жизни, потом спросил, есть ли у меня парень.

– Да, есть, – спокойно ответила я.

Но его это, как я видела, не смутило.

– А я и не сомневался, – сказал он. – У такой красивой девушки по-другому и быть не может. И давно встречаетесь?

– Осенью будет год, – после паузы ответила я.

Его напор удивлял.

– А у тебя девушка есть? Ты ведь тоже далеко не урод!

Гриша тихо засмеялся и глянул на меня кокетливо.

– Ты так считаешь? – задал он довольно глупый, на мой взгляд, вопрос.

Но я списала это на счет смущения.

– Ты же в зеркало смотришься, – улыбнулась я и начала есть чизкейк.

– Но вот девушки у меня нет, – став грустным, ответил он.

– Расстались? – уточнила я. – И давно?

– Я никогда и никого по-настоящему не любил, – довольно серьезно проговорил Гриша.

Я даже есть перестала и подняла на него глаза.

– Были увлечения, но не любовь… такая, чтобы башню сносило, – продолжил он. – И быстро понимаешь, секс на пару раз это скучно. Одноразовые девочки просто дешевки. Полюбить такую я не смогу.

– Откровенно, – сухо заметила я.

– Ой, прости! – тут же спохватился он. – Я сам удивлен. Мы только познакомились, но мне кажется, что я знаю тебя давным-давно. И так легко с тобой, Лада! Ты классная девчонка. И ничего из себя не строишь. Это мне очень нравится. Но ты все время какая-то грустная. Или с парнем поругалась?

Он внимательно посмотрел мне в глаза и осторожно взял за руку. Но я выдернула пальцы.

– Просто мы давно не виделись, – после паузы сказала я.

– В разлуке, значит, – констатировал Гриша.

Но опять заулыбался.

– А ты чем по жизни занимаешься? – решила я перевести разговор на другую тему.

– А ничем, – беспечно ответил он.

– В смысле? – удивилась я. – Тебе лет-то сколько?

– В мае уже двадцать стукнуло, – сообщил он. – А тебе? Надеюсь, не шестнадцать?

И он весело засмеялся.

– В октябре девятнадцать будет, – сказала я.

– Да-а? – изумился он. – Но выглядишь ты намного моложе.

«Потому что без косметики», – подумала я.

Но промолчала.

– Что-то я сглупил, – добавил Гриша, – ты ведь только что говорила, что окончила первый курс универа. Клипмейкер – круто! Тебе нравится?

– Еще бы! – ответила я. – Но почему ты ничем не занимаешься? Что-то мне не совсем понятно. А живешь на что?

– На шее у предков сижу, – засмеялся он. – Мой папа прекрасно обеспечен. Но не хочу вдаваться в подробности. Я вообще-то пытался начать у него в компании работать и даже в универ поступил. Но вскоре меня одолела такая скука, что я все бросил. Не мое это! Отец меня понял и разрешил искать свой путь. И вот ищу.

Я не смогла сдержать скептической усмешки. Двадцатилетний парень, здоровый на вид, ничем по жизни не занимался.

– И как поиски? – ехидно спросила я.

Но Гриша или не заметил моего сарказма или сделал вид. Он допил кофе и серьезно на меня глянул.

– Неделю назад я вернулся из шаолиньского монастыря, – сообщил он. – Пытался приобщиться.

– К чему? – заинтересовалась я, видя, что Гриша замолчал и смотрит как бы вглубь себя.

– О, это все так необычно! – тут же отозвался он, подняв на меня глаза и вновь улыбнувшись. – Там я получил представление о буддизме, и очень многое мне импонирует в этой религии. Затем, только не смейся, освоил чисто по-ученически каллиграфию. И ты даже представить не можешь, какое это сложное искусство! Еще я изучил теорию чань, то есть медитации. Ну и конечно, пытался овладеть хотя бы начатками ушу.

– Это какой-то восточный бой? – припомнила я, с любопытством на него глядя.

Гриша выглядел взволнованным. Видно было, что все это его по-настоящему увлекало.

– Типа того! Секреты боевых искусств старались сохранить, даже создали специальный институт. И традиционное название ушу, это боевые техники, заменили на чжунго ушу, то есть китайские боевые техники. А потом начали обозначать сокращено – гошу, или национальные техники. После Второй мировой китайские коммунисты, вставшие во главе, свели на нет все эти усилия. Да и многие мастера к тому времени были убиты. И вот сейчас в Шаолине вновь пытаются возродить былое искусство.

Он говорил торопливо, сильно волнуясь и проглатывая окончания. Лицо раскраснелось, глаза горели.

«А парень ничего! – машинально отметила я про себя. – И совсем не такой пустой, как вначале хотел казаться. Я уж решила, что он обычный мажор, пресыщенный и избалованный».

– Ты жил в какой-нибудь крохотной келье? – поинтересовалась я.

– Что ты! – рассмеялся Гриша. – Там есть отель. Туристов полно, и все поставлено на поток.

– А-а, – немного разочаровано протянула я. – Ну так неинтересно.

– Увы, и это сейчас превратили в бизнес.

– Может, пойдем уже? – предложила после паузы.

– Тебе куда-нибудь нужно? – явно огорчившись, спросил он. – Ты ж вроде на каникулах.

– Ну, особо никуда, – нехотя ответила я. – Просто надоело тут сидеть.

– Можем погулять, – обрадовался он. – Или покататься. У меня за Третьяковкой машина припаркована.

Я не знала, на что решиться. Гриша вызывал любопытство, его сходство с Грегом будоражило, но я так привыкла находиться в своей скорлупе, что выбираться из нее совсем не хотелось.