Текст книги "Яся ищет мужа"

«Это шлюхам платят, а приличных – балуют»

Анжелка появилась более чем вовремя, так как я уже была готова сдаться и свернуть эксперимент. Все равно моя охота за миллионерами походила на охоту кошки за ежом – догнать, может, и догоню, а что дальше делать – не знаю.

И тут возникла она. Точно такая «подружка-противоположность», какую советовали мне найти в «проводники». Анжела – плоская блондинка, на десять сантиметров выше меня, на год младше и, наверное, на сто лет опытнее в плане охоты.

Моя наставница появилась на причале в небольшой толпе, наблюдавшей, как полиция задерживала троих наркоторговцев – двух смуглых мальчиков и девочку, которые, по слухам, предлагали кокаин обитателям яхт и на дискотеке. Полицейские уже посадили их на землю у машины с руками за головой, и действо подходило к концу, когда я услышала за спиной русскую речь:

– Во-он тот в белой рубашке за копейки твоему вчерашнему «мужчине мечты» десять граммов «герыча» продал! Он же хвастался! Неужели ты не помнишь?

– Не-ет… Может, я в туалете была? Блин, я даже не знала, что он колется! Ужас какой! Хорошо, что мы с ними не поехали…

В полуметре от меня стояли две девушки с идеально прямыми, выглаженными утюжком волосами и тоненькими, похожими на художественные изделия из соломки фигурками. Разговор шел о компании мажоров, с которыми девочки вчера зажигали на местной дискотеке.

Слово за слово, выяснилось, тоже москвички. Здесь уже две недели. Черненькая, Маша, собиралась уезжать, так как ей срочно надо было быть в Москве – начало учебы в институте и какой-то важный кастинг. А беленькая большеротая Анжела оставалась. И тут же стала со мной дружить, потому что вечером я, благодаря журналистской аккредитации, иду на открытие «Фестиваля русских дней», и у меня есть лишний пригласительный. Собственно, этот фестиваль был моим последним шансом, и, воспользовавшись журналистским удостоверением, я взяла два бесплатных пригласительных без места. Думала Катю пригласить с собой… До сих пор мне просто не приходило в голову ловить гламурных «подружек» на приманку.

Несмотря на то что мы были абсолютно разными, эта яркая, зеленоглазая, накрашенная кричаще алой помадой стервочка мне по-человечески была симпатична. Она была прямой и даже жесткой до циничности, но честной и не злой. От нее веяло уверенностью, и мне сразу стало спокойнее – уж Анжелка-то знает, что дальше делать. А ей, похоже, нравилась роль наставницы.

– «Русские дни» – г…но, конечно, – деловито комментировала наши вечерние планы моя новая подружка. – Чинуши всякие в мятых пиджаках из Министерства культуры соберутся. Но так как сейчас на всем побережье больше делать нечего, иногда и туда более-менее приличные люди заглядывают.

– А почему сейчас на побережье делать нечего?

– Ну, ты б еще в январе приехала! – хмыкает Анжелка. – Здесь самая тусовка в конце июля – начале августа. Тогда и наших яхт на пристани – море, особенно в Монако, и контингент на них «железный». Не то что твой жмот француз… Нашла кого раскручивать! С иностранцами вообще дел иметь не стоит. Они же по-черному нашим богачам завидуют, а сами при этом халявщики страшные и жадины. Думают, если девочка русская, то ее можно трахнуть за «покатать на яхте» и даже за ужин в хорошем ресторане. Удивительно, что он тебе хоть цветы купил…

Мы сидели в сквере, у Дворца фестивалей, и ели мороженое. Лавочка укрывалась в тени странных, похожих на гигантские ромашки с желтыми серединками пальм. Рядом вызванивала «Елисейские Поля» детская каруселька. А напротив плескал через каменные бортики фонтан, в котором мальчишки запускали игрушечные яхты на радиоуправлении. Такие маленькие, а уже «яхтсмены», здесь по-другому никак…

– А почему он что-то вообще должен был мне покупать? – осторожно пожала я плечами. – Знакомы мы были всего несколько дней. Кстати, я с ним даже не спала…

– Еще чего! – сморщила нос Анжелка. – Это проституткам платят за «спать», а приличных девушек просто балуют, чтобы они веселые были и счастливые, чтобы с ними приятно общаться было. Ну, ты как с луны упала! Если уж ты «крутишь» кого, тащи его на улицу бутиков и со щенячьим скулением останавливайся у витрины той фирмы, которая больше всего нравится. Мол, вот то платье, о котором ты мечтала всю жизнь. Еще можно «совершенно случайно» порвать старые босоножки или пустить слезу по «забытому» на пляже единственному купальнику. А в магазине порядочный человек тебе сам предложит осмотреться и выбрать все, что ты захочешь. (Жмоты-иностранцы к «порядочным» не относятся.) Набираешь побольше, а потом с утра пораньше половину относишь обратно и получаешь деньги назад. В результате ты и со шмотками, и с деньгами.

Я ликовала: наконец-то у меня появилась училка! Хоть со стороны посмотрю, как опытные воины гламура работают.

Хорошая память – залог удачной охоты!

Уже бултыхаясь с новой подружкой в море, я выяснила, что Анжелка (как и ее подружка Маша) числится в модельном агентстве и от него же подрабатывает в эскорте. (Собственно, именно эту профессию осваивают большинство охотниц.) И сейчас они приехали сопровождать крупного бизнесмена на ежегодный Бал Цветов на вилле баронессы Ротшильд в Монако. «Бал» – только название. Дресс-код, конечно, вечерний, но веера и книжечка для записывания кавалеров в очередь на танцы – не из этой «оперы». Просто закрытая тусовка для именитых и богатых с «изюминками» наподобие моделей, разносящих шампанское, в платьях из цветов. Но сколько я не пыталась выяснить у Анжелки, что интересного там происходило, она не смогла рассказать ничего путного, кроме описания меню, нарядов светских львиц и восторгов по поводу жены одного из олигархов, у которой был бриллиантовый перстень в двадцать пять каратов.

– Да в этот раз вообще скучно было…

– А делали-то вы там что?

– Ну что обычно делают на вечеринках? Ходишь, улыбаешься, пьешь шампанское, заигрываешь… Если повезет, собираешь визитки тех, кому понравилась.

– Так вы же мужчину сопровождали…

– Ну и что? Не стоять же возле него весь вечер. Подходишь, отходишь… Те, кому понравишься, тоже обычно не в гордом одиночестве. Поболтали, он к тебе в декольте заглянул, «галочку» поставил, телефончик оставил и со своей телкой отчалил. Потом, если ты его «зацепила», вспомнит и позвонит сам. Если нет – придется звонить самой. И лучше заранее подготовить какой-нибудь опознавательный знак. Ну, там, не знаю… Сказать какую-нибудь очаровательную глупость, вроде: «А я до сих пор мечтаю стать космонавтом, но меня по здоровью в летное не взяли». Можно, конечно, и без этого, но тогда твои висты намного упадут, когда ты позвонишь, потому что он сто процентов не вспомнит тебя и придется полчаса унизительно описывать, кто ты и что ты. Девушку, которая, несмотря на красоту неземную, мечтает стать космонавтом, он точно вспомнит.

– А кто там из известных был?

И тут Анжелка с придыханием одну за другой начала произносить фамилии, которые я большей частью не идентифицировала. Уловив мое недоумение, вытаращила глаза:

– Ты что, не знаешь Р.?

– Не знаю.

– Да ты что! Это же супермагнат! Хозяин заводов, газет, пароходов! Он-то, собственно, всю вечеринку и оплачивал, так вот он как раз не пришел. Зато был Б. Правда, он милый? Тоже не знаешь? Ну даешь! Он на вечеринке неслабо выпил, стырил у садовника лопату и исполнил с ней танго…

– Слушай, я вообще про знаменитостей спросила, а не про бизнесменов, – рассмеялась я.

– Господи, дались тебе эти знаменитости! Толку-то от них? Позеры и алкашня сплошная. Большинство – халявщики – только на деньги серьезных людей в Монако и летают. Их серьезные ребята для украшения банкета привозят… Ну, там, слоника дрессированного, чтобы гостям было что погладить, и «звезду» – заодно со слоником, чтобы развлекала почтенную публику. Тебе же не клоун, а мужик нужен? Ну вот… Слушай, а В. тоже не знаешь? Да ты что! Он же хозяин…

И снова понеслось… Оказывается, чтобы быть охотницей, надо неплохо разбираться в российском бизнесе, а точнее – в личностях, которые его делают. И знать их желательно не только по фамилиям, но и в лицо. А значит, надо иметь не только анонсированные в пособиях по охоте «сиськи-попу», но еще и отменную память!

В общем, возвращаясь к истории Анжелы, отгуляв на балу, бизнесмен улетел в Москву, а девочкам, по их просьбе, еще на неделю снял комнату в каннском отеле.

Именно тогда, услышав, что я в Канны приехала сама, разомлевшая было на волнах Анжелка чуть не захлебнулась.

– На свои деньги? – таращилась она. – Одна? Чтобы познакомиться? Ну, ты – детский сад! Книжек, что ли, начиталась? Так делают только полные лохушки и вертихвостки-неудачницы. Приличные девушки в Канны сами не ездят. Либо в эскорте, либо отдыхать на яхту к кому-нибудь… И приятно, и денег заработаешь. В таких местах не НАЧИНАЮТ, а ПРОДОЛЖАЮТ охотиться. А начинают в Москве, моя дорогая, в условиях жесткой конкуренции, но гораздо большего выбора. А ты в эскорте когда-нибудь работала?

– Мне до модельного агентства не хватает минимум десяти сантиметров роста, и те же десять сантиметров в объеме – лишние.

– То, что ты не модель, я и сама вижу. Но ты же не дура – вон книжка у тебя в сумке серьезная какая-то… Сейчас, знаешь, модно, чтобы девочка умной была. Я даже очки в строгой оправе иногда носить стала… И потом, знаешь, на жопу тоже есть любители, особенно кавказцы. А у них знаешь сколько денег! Короче, для эскорта – вполне подойдешь. Хочешь, посодействую?

В ответ я промычала нечто неопределенное. Понятие «эскорт» и «валютная проституция» в моем мозгу сливались. Страшно хотелось задать Анжеле вопрос, спит ли она с теми, кого сопровождает в эскорте, но я промолчала. Решила оставить на потом. И так в глазах новоявленной подружки выглядела слишком экзотично.

Как прослыть «звездой»

Вечером мы с Анжелой договорились встретиться в 18.30 у подножия лестницы Дворца фестивалей. Я отдала ей один пригласительный и отправилась в гостиницу переодеваться. Вызывать такси не стала. Шесть часов – самые пробки. Не поверите, но они есть и в Каннах. Не нервные, гремящие неисправными глушителями и покрытые толстыми слоями пыли и грязи, как в Москве, а сверкающие лаком, вальяжные, с такой низкой посадкой, что только по шелку ездить! У нас такую пробку назвали бы «парадом».

Прямо в вечернем платье, на шпильках, балансируя золотой сумочкой, иду по улицам Канн, расцветающих вечерним убранством ресторанов. Булыжные улочки, еще утром пустые, уставлены белоснежными столиками, мигающие свечи отражаются в тонконогих бокалах, а вокруг порхают бабочки официантов… Это французский вечер. Вся Франция живет по жесткому распорядку: рестораны работают только два раза в сутки – с 12 до 15 и вечером, после 18 часов. Все остальное время – только кафешки с круассанами и кофе.

Самое забавное, что это в Москве девушка, идущая в вечернем платье по городу, вызвала бы недоумение, а в Каннах все настолько привыкли к шику, что воспринимают это как должное. И мой сверкающий стразами Сваровски наряд смотрелся вполне гармонично.

Горделиво простукав каблучками по каменистой мостовой, я вышла на побережье. У Дворца толпились люди. «Зал Амбассадор» – значилось на пригласительном. Вход по той самой красной, ковровой дорожке. Но сейчас лестница торжественно пуста и ярко освещена софитами, из динамиков доносится музыка. Внизу, у охраняемого заграждения, клубится внушительная толпа зрителей. Набрала телефон Анжелки. «Я уже наверху, поднимайся», – прощебетала трубка.

Передо мной, как молния на одежде, «расстегивалась» толпа. Охранник проверил пригласительный, и я ступила под софиты, на покрытые ковром ступени – красный «небосвод» земных звезд. Вокруг щелкали фотовспышки, и я спиной чувствовала любопытные взгляды сотен зевак, пытавшихся угадать градус моей значимости в бомонде. Долетавший с моря бриз нежно колыхал мерцающий шелк юбки. Я старалась идти очень медленно, смакуя каждый шаг и залипая на каждой ступеньке – когда еще выдастся такой шанс! На самом верху лестницы подскочила ведущая «Fashion-TV» с микрофоном, камера…

– Скажите, от какого кутюрье ваш наряд?

– Ой… А я не знаю… – Я напрочь потерялась.

– Ну и правильно! Зачем красивым девушкам знать, кто именно их одевает, главное, чтобы красиво! – скисла от моей «некондиционности», но тут же выкрутилась ведущая.

Вестибюль колыхался шелком и шифоном, сверкал золотом и белизной французских манжет… Шикарные наряды дам, мужчины в костюмах. Но не успела я проникнуться торжественностью момента, как рядом выросла Анжелка в идеально облегающем ее фигурку темно-зеленом платье и с брезгливой гримаской на перламутровом личике.

– Я уже все осмотрела, кругом болото! – прошипела она мне на ухо. – То ли дело Каннский фестиваль в мае! Вот это тусовка! Концентрация «звезд» такая, что выйти из гостиницы в черных очках и бейсболке просто невозможно, тут же вокруг начинают суетиться папарацци, думают, что ты знаменитость… Кстати, милое платье. От кого?

– Дольче и Габбана, – небрежно бросила я, уже подготовленная к такому вопросу телевизионщиками.

– Что-то не похоже на D amp;G… – Анжелка посмотрела на меня с подозрением. – Ты уверена? Из какой коллекции?

– Не помню… Может, и не D amp;G… А у тебя от кого? – постаралась я замять тему происхождения моего наряда, сшитого хорошим, но отнюдь не всемирно знаменитым модельером.

– У меня Шанель, простенько и со вкусом, – отрапортовала Анжелка.

Тема кутюрье – больная тема охотниц. Быть в их тусовке и одеваться «по-лоховски», не интересуясь названиями фирм, – значит потерять одну из основных тем для разговоров. Мало того, одеваться надо только в одежду из последней коллекции, которая стоит в три раза дороже, чем все остальные и без того безумно дорогие шмотки ведущих марок. Закупка на распродаже считается делом неуважаемым, и оценка чьего-то наряда как из «прошлогодней коллекции» – страшное унижение. Причем врать, что купленные на рынке вещи у тебя на самом деле от «Шанелей» и «Диоров», тоже опасно, потому что большинство девочек знают все новые коллекции ведущих дизайнеров наизусть. Так что в будущем от подобных вопросов меня спасало только небрежное: «Не помню… Подарили».

– Ты на чем приехала?

– Пешком пришла. Пробки же…

– Блин, ну ты лохушка! И этой женщине хочется быть «миссис Большой кошелек»! Кто ж на тусовки пешкодралом шляется? Ты б еще кроссовки надела. Толстосумы в пешеходах не нуждаются! Они звезд ищут и отслеживают их от самого входа. Если ты в хорошем платье, на хорошем авто на тусовку приедешь, это оживление тут же вызовет. Причем, остановившись, надо немножко подождать, чтобы зрители успели образовать коридор к машине и фотографы добежали. Вся эта суматоха к тебе внимание привлечет… А раз внимание, значит – звезда. Вникаешь?

Я вникала. В холле тетенька, символизировавшая русское искусство, в кокошнике под надрывное треньканье балалайки и хохот зрителей кружила под руку мужика в дорогом костюме.

– Анжел, мне кажется, что «мистеры Большой кошелек» глубоко чихали на то, кто и как пришел на вечеринку, и на условности вообще, – кивнула я на весело скачущего дядьку.

– Этот?! Да он живет на одну зарплату да взятки – хмыкнула моя наставница, – здесь же одни чинуши. Видишь, компаниями кучкуются, на халяву на фестиваль приехали. Шелупонь – 500 тысяч у.е. в год, «апмиддл-класс». Ты хочешь поймать хозяина жизни или вечно пашущего его управляющего?

– А как же «хозяев жизни» вычислить? У этого, например, и часы дорогие, и костюм…

– Да забудь ты всю эту дребедень! Часы-костюмы имеются у всех представителей ап-мидл-класса. Ты ищи тех, кому лучшие из них будут руку жать и в рот смотреть.

Почему девальвировались «Русские сезоны»

Большой зал с накрытыми столами был пока необитаем. Народ растекался по мраморному холлу, где проходила выставка работ русских художников (особым вниманием пользовались картины, выполненные с использованием крошки полудрагоценных камней), и огромному балкону, выходящему на пристань. Мы отправились на балкон и, взяв со шведского стола по бокалу салютующего золотыми мини-фонтанчиками шампанского, подошли к парапету, чтобы полюбоваться на яхты. На черном бархате ночного неба горели звезды. А внизу, как их отражение, на фоне такого же бархатного моря, сияли электрическим светом палубы. На кормах за столами с бутылкой вина и картами сидели успешные люди, на которых мы с готовностью бы поохотились. Но на «Фестиваль русских дней» они не шли…

Увы, эта тусовка действительно не пользовалась популярностью в Каннах. Прежде всего потому, что никто толком не понимал, что это такое и чем могут быть интересны «эти дикие русские». Ведь у среднестатистического обывателя из Франции Россия по-прежнему ассоциируется с коммунистами и тоталитарным режимом. Наиболее образованные европейцы реагируют, конечно, на историческое словосочетание «русские сезоны», связывая его с именем знаменитого антрепренера Сергея Дягилева, который в начале XX века привез в Париж модную тогда «русскую культуру»: великого Шаляпина, балет «Петрушка», оперу «Борис Годунов», одни костюмы к которой занимали несколько вагонов железнодорожного состава… Но все это было сто лет назад! И несмотря на то что в среде французской интеллигенции до сих пор бытует полушутливое выражение: «Русские дважды брали Париж. Один раз в марте 1814 года и несколько раз начиная с мая 1908-го», восхищение французов русскими, увы, давно в прошлом.

Сейчас «Фестиваль русских дней», несмотря на всю свою помпезность, вложенные миллионы и искреннее старание устроителей, вызывает много споров и недоумения у местных жителей и европейских гостей Канн. Помню случайно подслушанный мною разговор двух англоязычных туристов, которые со стороны наблюдали за одной из вечеринок из программы «Фестиваля». Она проходила на побережье в виде концерта и традиционного застолья. Причем в этот раз Россию представлял кавказский танцевальный ансамбль из Карачаево-Черкесской республики…

– Это русские, кажется, – по-английски говорил один парень.

– Да нет! Русские с такими плоскими штуками (имеет в виду кокошники. – Прим. автора), усыпанными жемчугом, на головах и блондинки. А эти черненькие и в круглых шапках… – деловито пояснял другой.

– Но написано, что русский фестиваль, вон – «Русскофф», – встревал в разговор кто-то еще из толпы.

– Да мало ли что написано! И мужики у этих в черных в длинных халатах, а у русских – в белых и цветных рубахах, – продолжал знаток. – И еще у русских всегда медведи…

Объяснить обиженным размерами родины европейцам, что Россия это не только ТЕ в кокошниках и ЭТИ в бурках, но еще и другие – с узкими глазами и в парках, и еще пара десятков мастей – невозможно! Поэтому устроители идут на поводу у местных, работая со стереотипами. Например, на эмблеме фестиваля – символы гастрономической России, в понимании Франции: нечто среднее между соленым огурцом и перцем. Именно так представляют себе русскую кухню французы. Ну, еще бутылка водки и медведь в шапке-ушанке, сидящий третьим в компании.

С другой стороны, чтобы развеять эти стереотипы, неотъемлемая часть «Фестиваля» состоит из пышных застолий: поросята с гречкой, осетрина с клюквой, картошка с укропом… Приглашенные, конечно, восхищаются «этими сильными и несгибаемыми русскими», которые умеют «так праздновать и веселиться, вопреки всему». Но даже восхищение высказывают, не забывая упомнить стереотипы и искренне удивляясь тому, что мы им в чем-то не соответствуем. Например, знаменитый кутюрье Пьер Карден, будучи приглашенным на «Фестиваль русских дней» и даже награжденным за «вклад в русскую культуру», высказался: «Когда я сорок лет назад был в России, у вас, кроме соленых огурцов, больше ничего не было… А сейчас надо же – разносолы, которые могут соперничать с французской кухней!» Похвалил в общем, но как-то… Как в знаменитом анекдоте: «Мам, смотри, обезьянка! – Я не обезьянка! Я негр! – Ой, мам, надо же, она еще и разговаривает!..»

Во многом, конечно, виноваты и сами представители нашей элиты. Ведь добрая половина бизнесменов, приезжающих на знаменитые курорты Франции, не то что по-французски, по-английски-то не говорят! Это уже не говоря о драках, которые устраивали именно русские на самой престижной дискотеке «Джиммис» в Монако. Не говоря о пьяных скандалах, которые они закатывали в дорогих, элитных ресторанах, и о слове из трех букв, старательно и глубоко вырезанном в старинных деревянных панелях лифта одного из отелей Куршевеля… После этого инцидента в кабине позорной меткой висело объявление на русском языке с просьбой «пожалуйста, не писать в лифте!». И вот тут французы задумываются – если это делает элита, то есть представители «высокого уровня культуры», что же из себя представляют простые россияне и о каком «фестивале культуры» вообще может идти речь?

Конечно, мое объяснение – очень поверхностное, и русско-французские отношения гораздо сложнее, чем можно их описать в небольшой книжной главе. Но факт остается фактом – иностранные миллионеры захаживают на «Фестиваль русских дней» редко. Русские же олигархи не особо ценят его вслед за иностранцами, потому что стремятся туда, где бывает бомонд мирового уровня. Правда, как раз на такие, как правило, никого из наших не приглашают, так как «забугорная» элита отбирает фаворитов по количеству и величине заслуг (мегаталанты, звезды мирового уровня), качеству его благородного происхождения и мегаблаготворительности. Среди наших олигархов, поднявшихся на бензиновых и водочных кризисах, представителей благородных династий найти сложно, благотворительность «на широкую ногу» у нас не в моде, да и звезд мирового уровня, так уж получилось, нет. Поэтому наши, в большинстве своем, «зажигают» на частных вечеринках у своих же. Вот на такие закрытые мероприятия охотницы и стремятся попасть, как только могут. А на «Фестиваль русских дней» в Каннах, повторюсь, больших надежд не возлагают…