Текст книги "Академия целителей. ДТП для варвара"

Я выдохнула, словно ныряла в холодную воду. Так-с, на родах мне бывать уже приходилось. Хотя бы тут не совсем растеряюсь. У подруги начались преждевременные роды, прямо в лаборатории, на седьмом месяце беременности. Так что процесс я примерно представляла.

Ничего нового я и впрямь не увидела. Вагон показался ужасно тесным, хотя там уместились бы три учебные лаборатории. Уж больно много скандров собралось в одном месте. Один такой варвар заменял трех человек, а четверо превращались в огромную толпу.

Великан, выше остальных на голову, с длинной русой косой за спиной и тремя родинками над правой бровью, почти баюкал маленькую женщину. Рыжая, красивая и совершенно расслабленная, она мирно спала на руках у мужчины. Ногой скандр покачивал коляску – нечто вроде пластиковой емкости на высокой стойке с шестью колесиками. Там мирно спал пухлощекий младенец.

Димар внезапно подскочил сзади, развернул меня и указал рукой на проблему.

Перед нами распласталась беременная мрагулка. Тужиться девушка уже перестала, бессильно лежала и слабо постанывала.

– И что? Ей не хватило силы выталкивания? – всерьез поинтересовалась я у Шейланы. Справа от широкой просторной каталки, где и лежала незадачливая роженица, застыл варвар с почти нечеловеческим лицом. Он походил на Бармалея-йети. Густая борода, кустистые усы, улыбка голодного дикаря-людоеда, сверкающий взгляд – безумный и раздосадованный. Я даже немного попятилась от дивного зрелища.

– Не уходите, пожалуйста! Муж хороший. Он просто это… Доктор Шок, – жалобно простонала беременная мрагулка. – А борода, усы и страшные гримасы – это такая монтировка…

– Маскировка, – машинально поправил Бармалей.

– У меня это… Ребенок почему-то не выходит, – закончила причитать пациентка.

– Шел по кривой траектории, что ли? – растерянно уточнила я у Шейланы.

– Еще один физик на мою голову? – взвизгнула роженица дурным голосом. – Я вас умоляю, только не импульс! Хотя бы скорости, на худой конец – ускорения, – взмолилась она ослабевшим голосом. – Согласна даже на систему координат! – вскрикнула, будто торговалась. – Хоть с двойным размером ос, хоть с тройным. Даже если эти осы будут метровыми…

Я кивнула, Димар тоже. Кажется, отвечал на мой предыдущий вопрос.

– Можешь временно испарить часть прохода, ну чтобы ребенок спокойно родился? – вполне серьезно спросила Шейлана. Я обвела присутствующих потрясенным взглядом. Великан с родинками исчез за дверью – унес жену в соседний вагон. Коляска с младенцем исчезла тоже. Бармалей смотрел на меня с явной просьбой, Шейлана – с надеждой, что все получится, Димар – и вовсе с полной уверенностью.

От ужаса я торопливо попятилась. Наткнулась на стену и робко промямлила:

– Народ! Вы вообще понимаете, о чем просите? Я в этих родах как свинья в апельсинах. Что там такое испарять – не ведаю. Силами владеть совсем не умею. Как восстанавливать – не представляю.

– Да восстановить-то мы сами восстановим, не боись, – небрежно отмахнулся от возражений Димар. Бармалей закивал, как китайский болванчик. Шейлана подошла и пожала мне руку.

– Давай! Подруга, не подведи!

Даже не знаю, что меня подвигло на этот безумный шаг. То ли несчастный вид мрагулки – она откинулась на кушетку в изнеможении, то ли бешеный взгляд Бармалея – он прямо пронзал, как средневековая пика, то ли уверенность на лице Димара. Почему-то казалось – он не ошибается. И будь «операция» слишком опасной, наверняка нашел бы иное решение.

Я прислонилась плечом к Шейлане, ощутила приятную близость Димара и представила, что ребенок движется по туннелю. Там, где он сужается, немного расширим, да, стенки слегка истончаются, но проход становится гораздо свободней. Энергия медленно потекла из пальцев. Я ощущала ее как тепло, слабое покалывание и мертвецкую усталость. Вот теперь она навалилась как следует. Ноги налились свинцовой тяжестью, плечи потяжелели, голова опустела. Зрение заволокло мглой, тяжелый воздух не проходил в грудь. Внезапно меня оглушил детский плач – такой, что даже уши заложило. Мир неожиданно решил покачнуться, словно превратился в гигантские качели. Верх и низ резко поменялись местами, и я поняла, что оседаю на пол. Сердце забилось медленно и рвано, на висках выступила испарина слабости.

– Держите ее! – истошно заорала мрагулка. А ведь еще недавно лишь бессильно стонала.

Сильные руки подхватили быстро, теплые объятия окутали успокоением. Я попыталась открыть глаза, но разлепить веки сил не хватило. Цветные пятна плясали в поле зрения – будто из радуги взвился костер. Я медленно уплывала в вязкое забытье.

– Женщина-физик! Отставить обморок! Ну вот и зачем ты так перетратилась? Я-то ведь рядом, в полной доступности! Черпанула энергии из Димара Мастгури, наполнилась ею до краев – и колдуй себе. Нет, она из себя вытягивала. Ну вот и что мне с тобой такой делать? У всех срабатывает инстинкт энерговампиризма. Хватают отовсюду, даже если не дают! Воруют только так, на подсознательном уровне! А у тебя все шиворот-навыворот! Ну вот откуда ты такая взялась-то?

Впервые на моей памяти в голосе начальника не слышалось ни единой нотки иронии, ни капли сарказма, ни грамма самоуверенности. Он звучал взволнованно, немного нервно и даже чуть вздрагивал на высоких тонах. Что, Димар Масгтури умеет волноваться? Правда или мне это только чудится? Варвар, который надо всем подтрунивает? Наверное, он даже взрыв под ногами – и тот умудрится замучить язвительностью, убедить в собственной неполноценности.

За день я окончательно уверовала в магию, в загадочное место между мирами – перекрестье, в иные расы, что населяют вселенную. Но в то, что Димар способен переживать, чего-то бояться и так сильно нервничать… В это мне уверовать никак не удавалось.

Меня куда-то суетливо несли, затем под телом появился матрас, теплое одеяло окутало уютом. Я чувствовала ногой чье-то бедро – очень мощное и поразительно горячее. Несколько реплик затерялись в небытии. Кто разговаривал, я не осознавала, по-прежнему балансируя на грани обморока.

Вздрагивающие пальцы погладили по волосам – как-то слишком осторожно и торопливо. И в тело влился поток энергии. Меня словно враз накачали энергетиком, витаминами и минералами в придачу. Глаза открылись легко и быстро. Я находилась в знакомом купе, в котором мы сюда и приехали. Димар сидел у моих коленей, всматривался в лицо и напряженно молчал. Шейлана обнаружилась на соседней койке и выглядела какой-то слишком серьезной.

Когда взгляд сфокусировался окончательно, начальник издал облегченный вздох. Скандрина налила три чашки чая – небольших таких, всего-то литра на полтора – и быстро сервировала столик. Появились блюдца с сухофруктами, крекерами, вяленым мясом и рыбой. Желудок немедленно заурчал от предвкушения. Я осторожно взглянула на Димара. Думала, скандр не удержится от шутки. Выдаст что-нибудь про чревовещание, плавно переходящее в чревотребование поесть, которое вполне может закончиться чревомитингом. Но начальник помог мне осторожно подняться, усадил поудобней и придвинул кружку с чаем.

Мастгури выглядели такими сосредоточенными, серьезными и по-прежнему немного взволнованными, что я невольно начала беспокоиться.

Считала, скандров из равновесия не вывести.

Поду-умаешь, вулкан извергся под ногами! Доски для серфинга – и вперед на гребне волны из магмы.

Поду-умаешь, наводнение затопило город! Плот чуть побольше земного корабля, бравая команда семейства Мастгури – и веселое путешествие всем гарантировано. Главное, чтобы любители электротока не принялись тыкать знаменитыми установками прямо в воду, в целях безграничного исцеления тамошних жителей…

Поду-умаешь, наступил ледниковый период! Коньки, лыжи, какие-нибудь снегоходы размером с небольшой космический корабль – и можно развлечься на полную катушку. Кататься на снежных лавинах, прыгать с айсбергов, как с трамплинов, прямо… в замерзшие моря-океаны… Пробивать корку льда и хватать моржей за бивни, по традиции доводя их до полного шока.

И раз уж оптимизм Мастгури испарился, лица чуть вытянулись, а взгляды посуровели – значит, случилось нечто из ряда вон выходящее. Я глотнула немного мятного чая, покосилась на соседей и собиралась уже спросить, но автобус резво тронулся с места. Сзади появился транспорт с роженицами. Машины стремительно набрали скорость, словно водители устроили состязания. И только тогда Димар разродился:

– Женщина-физик! Поешь, отдохни. Вечером прибудем обратно в Академию. Сегодняшние занятия у тебя отменяются. Отдохнешь, выспишься, изучишь расписание. Нагрузку, должность, специальности, потоки – все тебе будет по высшему разряду. Завтра начнешь с лекций по физике. А после них – сразу на тренировку способностей. Я лично буду тебя натаскивать. Пока ноги таскаем, уроки не закончим… Надо обучить тебя побыстрее. Иначе в следующий раз можем и не откачать…

Он осекся, осушил чашку чая, протянул руку и достал с верхней полки трехлитровую бутылку зеленоватой жидкости. В руках начальника появился любимый прибор для обеззараживания током. Он быстро приложил его к пробке и убрал. Раздался слабый хлопок, шипение – и пробка вылетела со смачным «чпоком».

Шейлана стремительно открыла окно, звякнуло стекло соседнего автобуса, и роженица-мрагулка возмущенно закричала:

– Эй! Вы! Родственнички! Ламар только угомонился! Я напоила его мрагулской настойкой. Он укачал сына и сам успокоился… вплоть до полного засыпания обоих. А теперь Ламар ищет того гада, который залимонил ему пробкой в глаз. И почему-то опять подозревает меня… А я ведь сегодня почти не пила! Так, пригубила… бутылочки две… На нервной почве, после тяжелых родов! У нас с Олей и сроки-то через месяц-полтора… Все перекрестье, вот и катайся по нему беременной! Зато нас ждет невероятный турнир! Самоубийца против скандра! Ой-ой… Сальф против скандра…

– Спокойно! – утешила счастливую маму Шейлана. – Сейчас Димар во всем признается!

Начальник терять время не стал. Перегнулся через столик и гаркнул в окно – разбитые стекла фейерверком осыпались на дорогу.

– Мало-ой! Тебе чего, показалось мало? В детстве я сильнее тебя наказывал за панику. Сегодня ты паниковал нехило. Тут у меня еще кое-что завалялось…

В соседнем автобусе послышались ойки и трубный глас Бармалея с родов:

– Братишка? Так это твой чудесный подарок? Так сказать, неожиданный сюрприз? Прости, не признал, глаз не сразу открыл. Спасибо, я всем абсолютно доволен. Уже практически даже исцелился. Не надо ничего больше предпринимать. Я так рад нашей семейной идиллии. Просто счастлив! Когда еще вот так соберемся вместе… Дружно пообщаться, кого-нибудь побить, победить… – в голосе «малого» звучала искренняя ностальгия. Особенно на последних словах.

– А ну прекратили орать как потерпевшие! – послышался возглас другого скандра. Он тоже возмущался из соседнего автобуса. – Жена с сынишкой только уснули. И если вы их сейчас разбудите… Трупы врагов начнут вам сочувствовать. А мертвые на кладбище – и вовсе соболезновать.

Димар показал в окно большой палец, словно одобрял угрозы товарища, вернулся на место и встряхнул бутылку. Пахнуло из нее оливками и клюквой. Странновато, конечно, но вроде нестрашно. Шейлана водрузила на стол два стакана, похожих на граненые, советские, и Димар плеснул туда зеленой жидкости.

Я проследила за действиями Мастгури, демонстративно оценила количество стаканов и вопросительно посмотрела на начальника.

– Прости, женщина-физик. Это мрагулская настойка. Для нас – как сок, а для людей – хуже яда. Пробовали уже тут на одной… Пришлось лечить. А тебя мы и так с трудом привели в чувство. Поэтому должны немного расслабиться. Так сказать, подорванные нервишки подлатать. Нервы у варваров – как железные канаты. Уж если порвались, без сварки не восстановишь.

Димар придвинул мне тарелку с прозрачными кусочками вяленого мяса и залпом осушил свой бокал. Шейлана последовала примеру брата.

Я успела съесть лишь четыре ломтика мяса, закусить пятью крекерами и запить чаем, а бутылка с мрагулской настойкой опустела окончательно. Димар посмотрел на нее с подозрением, потряс в руке, словно проверял – не обманывают ли его глаза после такого пойла, и достал с верхней полки еще бутылку…

Прибор для обеззараживания током, «чпок» – и какой-то местный хищник, похожий на гиену, плюхнулся с дерева, оставив птичье гнездо в покое. Пернатые восторженно благодарили начальника, пока тот невозмутимо разливал зеленую жидкость по стаканам. Арию в свою честь Димар почти не заметил.

Наверное, мне стоило удариться в панику, как минимум расстроиться, как максимум – ужаснуться. Если врач настолько усердно выпивает за твое здоровье, значит, ему что-то действительно угрожало. Но меня слишком быстро отвлекли от происходящего.

После третьей опустошенной бутылки скандры заметно развеселились. Начали травить походные байки, рассказывать военные анекдоты, делиться впечатлениями о моей «Зейлендии». Но пьяными или навеселе Масгури не выглядели. Я еще подумала, что, наверное, легче свалить бочкой спирта мамонта, чем скандра ведром мрагулского яда. И оказалась убийственно права. Переживать варвары перестали совершенно, как на смертницу на меня больше не смотрели. Истории полились как из рога изобилия. Я только успевала хихикать и ухохатываться. Слушать спокойно откровения скандров не вышло бы, наверное, даже у мертвых.

– Пришли мы однажды в ваш зейлендский музей, – изливал на меня всю силу варварского красноречия Димар. – А там рыцарские доспехи. И написано: мол, экспозиция открыта для посетителей. Ламар слово «открыта» понимает вполне однозначно. Вот и решил те доспехи примерить. Дернул стекло, за которым пылился бедный манекен-рыцарь, а оно не поддается. Решил – заело. Вынул стекло и попытался нацепить доспехи. А они все крохотные, как на ребенка. Кираса не выдержала напора малого – сломалась прямо на груди брата. Ламар согнул одну ногу – правый наколенник вдребезги, другую – левый наколенник в хлам. Малой настолько удивился, что даже выругался по-зейлендски. Сказал что-то типа: сока мне, сока! И тут прибегает дама неопределенного возраста. То есть определить ее возраст невозможно. Вроде бы и пожилая, можно сказать – бабушка. Но ка-ак звезданет Ламару клюкой в глаз… Ка-ак заедет с размаху по ноге. Никакой наколенник от удара не спас. Брат, бедолага, безнадежно подвис. Вроде бы давать сдачу пожилой женщине нельзя. Некрасиво и даже предосудительно. Бургузы – и те не поймут. Это звери в нашем мире такие, вроде больших собак. Довольно вкусные, кстати. Но месила-то бабуля малого так, что иная амазонка обзавидуется. В общем, полный разрыв шаблона и кризис среднего мозга, как говорят у вас в Зейлендии. Потом нам объяснили, что это, мол, пенсионерка, сторож музея. Вроде как они у вас почище спецназа. Говорят, натренированные в этом…

– ЗАМЕСЕ! – подсказала брату Шейлана. – Там, наверное, народ месят только так, как в мясорубке, – добавила таким тоном, словно рассказывала о встречах при луне, и даже мечтательно вскинула глаза к потолку.

– Где-где? – уточнила я, еще не совсем понимая всей глубины и красоты аллегории.

– Да в какой-то вашей соцзащите, – отозвался Димар. – Там, видимо, зейлендцев защищают от социума. Или социум от некоторых индивидов. Вот бабушек там, видимо, сражаться и натаскивают. Готовят, так сказать, к работе с социумом. Тут уж – кто не спрятался, пенсионерка не виновата. У нее и зрение уже не то, и рефлексы давно не молодецкие. Может залимонить, куда не хотела, да так, что только искры из глаз. Ничего не попишешь – возраст все-таки. Не та скорость мысли, чтобы силу удара рассчитывать, не та реакция, чтобы точно прицелиться. А уж когда пенсионерка-сторож увидела шлем в руках Ламара… похожий на металлический блинчик… Она ка-ак топнет, свистнет, крикнет – наши генералы устыдились бы своего слабого голоса. Никакой сигнализации не надо. Полиция даже с другого конца города услышит. Но прибежала к нам совсем не полиция – еще две такие же пожилые женщины. Ух, что тут началось! Одна тыкала в Ламара метлой, наверное, ее обучали ведьмовскому делу. Хорошо, что на брата враждебная магия не действует абсолютно. Так, по мелочи, нахватал пощечин… тряпкой для мытья пола… У ворожеи она на метле болталась. Третья принялась лупить Ламара зонтиком. Скажу тебе, даже двуручник отдыхает… Причем это оружие массового поражения всякий раз еще и раскрывалось, как только встречалось с телом брата. В общем, выяснили мы на своей шкуре, вернее на шкуре Ламара. Слабенькие ваши древние доспехи против пенсионерок из Замеса.

– Собеса? – внезапно осенило меня.

Шейлана радостно взмахнула рукой и продолжила за брата:

– А потом смотрим – «Салон дизайнерской одежды». Чего Эйдигера туда потянуло, не знаю. Но одежда там была такая, словно ее до нас носило не одно поколение варваров. Причем не на праздники – в долгие военные походы. Выгоревшая, драная, в заплатках разного размера и цвета. Заплатки все с бахромой из ниток. Даже обметать толком не сумели. Я и то управляюсь с иглой получше!

Словно в доказательство Шейлана невесть откуда извлекла шприц, литра на три, и самозабвенно ткнула им в воздух. Димар автоматически уклонился и перехватил инициативу рассказчика:

– А главное, на одежде висели бирки с цифрами. Вначале мы подумали, что это годы носки. Одни вещички четыре тысячи лет носились, другие всего три, а третьи – и вовсе десять. Тут уж, конечно, износишь до безобразия. И заплаты нашьешь, чтобы тело прикрыть. А оказалось-то на поверку, что это ценники! Представляешь – одежда как ваш антиквариат. Чем старее вещица, тем дороже стоит. Правда, нас долго пытались убедить, что это мода в Зейлендии такая. А пошита одежда вот только что. Заслуженным китайским народным цехом под названием «Подвал с пятью швеями и шестью иголками». Стиль называется винтаж. Видать, через винты прокрутили все те вещицы, а сами свинтили куда подальше. Чтобы с покупателями не пересекаться…

– А самый интересный магазин у вас называется фи-гня-те-лия! – восторженно взмахнула шприцем Шейлана. Если бы не удивительная скорость реакции Димара, игла вонзилась бы ему прямо в ухо, так что варвар вполне смог бы носить серьгу. – Не уверена в точности произношения. Но в том, что в названии есть фигня, убеждена на все сто процентов. Продают они действительно откровенную фигню. Почтовые марки за бешеные деньги. На почте они стоят раз в десять дешевле. А покупатели потом еще и хвастаются. Мол, вот, посмотри – какую фигню я купил на всю последнюю зарплату! Завидуй и попробуй переплюнуть!

– Не-не! Самый забавный магазин – «Хозяйственный». Ламар гоготал у входа часа три кряду, пока живот не прихватило. Я уже боялся, что у малого начнется истерика. Ну, ты же в курсе, что в вашем мире называют мужским хозяйством? – подмигнул мне Димар. – Малой решил, что там продают запчасти… Ну или эти, предметы ухода…

В общем, скучать не приходилось. Когда пулеметные очереди варварских баек плавно перетекли в одиночные выстрелы походных анекдотов, я собралась с духом и спросила уже всерьез:

– Скажите-ка лучше. А я что, могла умереть? Ну, когда помогала вашей роженице?

Димар замер каменным истуканом, выпрямился, словно солдат на плацу, и залпом осушил стакан мрагулской настойки… который только что налила себе Шейлана. Попытался запить моим чаем, но скандрина резво остановила руку брата:

– Так! Не учись плохому у сальфов! – осадила она начальника и пояснила для тех, кто в танке, то есть для меня: – Гвенд при нашем первом знакомстве слегка застеснялся собственного восторга моей неземной красотой. И для храбрости все напитки соседей уничтожил. Даже острым соусом не побрезговал и жидкой горчицей. Видимо, намекал, что я девушка с перчинкой.

Димар сделал несколько коротких глотков прямо из бутылки мрагулской настойки. Я подумала – все, сейчас он мне скажет такое, что желание работать и учиться в Академии Айливерта отпадет напрочь. Так же, как отпадают листья в осеннем лесу Зейлендии – сразу и навсегда. Димар немного придвинулся, прижался горячим боком и почти задушевно объяснил, обдавая меня запахом оливок и клюквы:

– Женщина-физик! Ну как ты могла такое подумать-то? Чтобы я позволил тебе откинуть копыта? Ой… Ну то есть коньки отбросить… У вас ведь там, на Земле, почти все женщины – ведьмы. Только сами не знают об этом. Ведьмы, ведьмы! – закивал начальник на возмущенные жесты Шейланы – та размахивала руками, скрещивая их и так и сяк. Но Димар оказался непреклонен в своей откровенности: – Да я бы тебя и с того света достал! Я энергией жизни владею лучше всех в семействе Мастгури, и магия у меня гораздо мощнее остальных. Могу даже почти воскресить.

– Точно-точно! – едва не угодила брату в глаз шприцем Шейлана. Хорошо, что Димар даже после мрагулской настойки очень ловко уклонялся от ударов – видимо, сказывалась очередная фамильная черта. – Димар любого достанет! Даже не сомневайся.

В том, что начальник с легкостью достанет даже мертвого, я как раз не сомневалась. Но вот оказаться в роли этого самого трупика желания не возникало абсолютно.

– Да не могла ты умереть, успокойся, Гульнара, – продолжила скандрина, потому что у Димара резко закончились слова.

И снова я поразилась так, словно наблюдала, как стегозавр, мурлыча «Зайка, моя…» из репертуара Киркорова, мирно пасется на колхозном лугу. Казалось – уж кто-кто, а Димар за словом в карман никогда не полезет. В любой ситуации ввернет такую шутку, что у остальных челюсти еще долго будут волочиться по полу, а глаза топорщиться с затылка, как у краба.

– Что за нелепые мысли? – Шейлана попыталась выколоть брату другой глаз шприцем, но членовредительство снова не удалось – Димар отклонился и ушел вправо. Причем не убирая руки с моей талии.

– Вы же сами сказали: «Мы тебя едва откачали»! Как я должна понимать эту фразу?

Шейлана посмотрела на Димара, Димар на Шейлану, и брат с сестрой хором отчеканили:

– Едва откачали у тебя плохую энергию, чтобы наполнить хорошей.

– А что делает плохая энергия с человеком вроде тебя? – спросила меня скандрина с таким видом, словно она преподаватель, а я нерадивый студент, что в пятый раз приходит на переэкзаменовку. Но мозгов сдать предмет все равно не хватает. И я вынуждена была ответить в точности так же, как ответил бы этот несчастный, волею судеб, а скорее родителей, заброшенный в вуз, вместо того чтобы счастливо постигать рабочую профессию. Хотя там он наверняка добился бы гораздо большего успеха и почета.

– Что делает плохая энергия? – вконец растерялась я.

– Лишает львиной доли способностей! – хором продекламировали Мастгури. Эти два человека-оркестра легко входили в роли преподавателей, студентов, двоечников и академиков. И мне это все больше импонировало.

– То есть я не умирала? – уточнила еще раз – ну так, чисто на всякий пожарный. Переживания давно отпустили, хотелось развеять остаток сомнений.

– Женщина-физик! – к Димару наконец-то вернулся дар варварского красноречия. Назвать его даром речи – все равно что назвать океан аквариумом. – Угрожай тебе смерть, да хотя бы нездоровье, я бы тебе вообще использовать дар не позволил.

Он выглядел и рассуждал настолько серьезно, без малейшего признака ерничества, что я поверила – сразу и без оговорок. Горячая ладонь Димара слегка погладила талию, глаза внезапно потеплели. С минуту скандр смотрел так, что тепло собралось где-то в животе и предательски потекло ниже. Что-то невероятно нежное, невыносимо ласковое таилось в льдисто-голубом взгляде начальника. Словно и не суровый варвар рядом со мной – любящий, заботливый мужчина. Сразу вспомнился новоиспеченный отец из соседнего автобуса – тот самый, с тремя родинками над бровью. Как он ласкал свою женщину взглядом, как баюкал ее и ребенка, как беспокоился, что их кто-то разбудит… Перед глазами всплыл и образ Бармалея. Его нечеловеческий взгляд, безумный, встревоженный. Как он переживал за свою жену! Как упрашивал меня помочь. Эти варвары и впрямь необычные мужчины, вдруг подумалось ни с того ни с сего. Стоят они того, чтобы попробовать прижиться в странной Академии тока и шока. Попытаться освоить неведомый дар иссушения и исцеления, о котором еще недавно даже не подозревала.

С минуту мы с Димаром неотрывно смотрели друг на друга, молчаливо о чем-то беседовали, волновались и возбуждались. Грудь скандра заходила ходуном, губы стали ярче, щеки окрасил румянец. Рука на моей талии просто обжигала. Я ощущала, как сладко сосет под ложечкой и нечто приятное, почти подростковое будоражит тело и эмоции серьезной, зрелой зейлендки Гульнары.

Прервали наши «гляделки», как обычно, по-варварски. Шейлана в одиночку прикончила бутылку мрагулского пойла и взмахнула шприцем с таким упоением, с каким не всякий дирижер размахивает палочкой. Димар отодвинул меня с его траектории и сам очень вовремя уклонился – игла остановилась в миллиметрах ото лба начальника.

– Не надо проделывать мне третий глаз! – возмутился скандр. – Я и этими неплохо вижу. Ты просто забыла, сестра, что не успела выколоть мне ни правый, ни левый.

Я невольно зашлась хохотом. Шейлана удивленно посмотрела на Димара, на меня и убрала шприц от греха подальше. Лично я сразу вздохнула с облегчением. Еще сутки назад я твердо уяснила – в любом помещении, даже в ангаре для орбитальных станций, пара скандров легко создадут толпу. Никто и ничто не укроется от их поразительных сюрпризов. Вернее, разящих, но это уже мелочи. Либо шприца, либо инструмента для электрообеззараживания. Либо чего-то побольше и потяжелее.

Внезапно Шейлана высунулась в окно и прошептала в разбитое окно соседнего автобуса так, что уж лучше бы заорала. Последние остатки стекла мелким градом осыпались на дорогу.

– Лама-ар! А где Алиса и Эйдигер?

Из окна высунулся не Бармалей, а его жена-мрагулка. Высунулась так, что почти достала до наших ставен. Приложила руку к губам и ответила таким же громогласным шепотом:

– Они приедут попозже. У Эйдигера какие-то опыты со студентами своего курса.

– Какой у Алисы срок? – уже почти в голос уточнила Шейлана.

– Четыре месяца, думаю, еще не родит на перекрестье, как мы, – гаркнула мрагулка.

И мы услышали очередное замечание заботливого скандра с родинками:

– Так! Еще одно слово, и у меня родят все без исключения. Даже те, кто не беременел. Включая мужчин и водителей автобуса. Ну-ка цыц! Потом наговоритесь! Мы на место прибудем через пару часов!

Мрагулка ойкнула и пропала в окне автобуса.

То ли от страха, то ли на всякий случай, но наш водитель крепко поднажал на газ, и транспорт с роженицами остался далеко позади.

– В общем, так, – внезапно взялась за меня Шейлана. – Давай, пока не доехали, посвящу тебя в наши семейные дела. Новоиспеченные мамаши – это жена нашего младшего брата Ламара, того, что с Гвендом едет состязаться, и жена друга семьи – Вархара. К сожалению, Вархар у нас сирота. Родители его и бабушка с дедушкой погибли в одной из магических войн. Вот поэтому он и поехал работать в Академию Войны и Мира. Предотвращать, так сказать. Наш брат Эйдигер и его беременная жена Алиса воспоследуют, как выражаются на вашей Зейлендии. Брат, видать, испытывает новый пыточный инструментарий. Слышала, у них пленных прибавилось. В одном мире наконец-то поймали преступников. Сальфов, конечно же! Какой же нормальный скандр пойдет на преступление? Или тот же мрагул? Вот на войну, на драку, на пытки – совсем другое же дело! Так вот, там поймали шайку-лейку, которая пыталась подставить руководство другого перекрестного вуза – Академии Внушения и Наваждения. Неких братьев Баструбов и еще парочку их помощников и сообщников. Хотели их в тюрьму отправить, замариновать на сотни лет. Эйдигер предложил их не мариновать, а поджарить… На своих чудо-установках. Ну, ему преступников и отдали – на опыты. Только крысы интригуют в родной Академии, вот их теперь, как крыс, и используют. Слышала, они уже накатали три петиции. Мол, неправильно так издеваться над заслуженными преступниками и опытными интриганами. На что президент их мира, даром что не скандр – всего лишь истл, ответил. Дескать, согласен. Так издеваться неправильно… Надо издеваться гораздо усерднее, чтобы уж наверняка усвоили, больше не помышляли даже. Но у семейства Мастгури пока нет более мощных установок для пыток. Придется потерпеть. Недолго, лет пять…

Я млела от близости Димара, его горячей ладони на талии, и пыталась судорожно вникнуть в хитросплетения семейных связей Мастгури. Становилось ясным – скандры считают родственниками всех, кто близок им по духу. Поддерживают, помогают и защищают так, как не защищает регулярная армия собственную державу. Вархара Шейлана называла братишкой, Димар поддакивал и повторял за сестрой. И я все больше проникалась к варварам. Широкая душа, доброе сердце и умение видеть во всем позитив – вот чем покоряли скандры. Наверное, именно этого мне и не хватало в серой и слякотной осенней Зейлендии, где каждый прохожий ухохатывался до колик, если кто-то поскальзывался и падал в лужу. А уж если его еще и машина окатывала с головы до ног легким прохладным и грязным душем… Собирался табун зрителей и ржал на все окрестные улицы. Уверена – скандры подняли бы бедолагу. Добродушно съязвили – ну как же без этого? Дескать, закаливание – это хорошо, очень даже по-мужски, можно сказать – брутально. Здорово, что прохожему так не терпелось начать оздоровительные процедуры… Но обливаться лучше все-таки чистой водой, в собственной квартире, купаться – в холодном озере, а не на улице в грязных лужах. Или уж тогда сразу отправляться в пансионат, на лечебные грязи… И осторожно довели пострадавшего до родного жилища. Потому что скандры… это скандры.

Примерно через час меня сморило. Мерное покачивание автобуса, убаюкивающие рассказы Шейланы с Димаром и отдача от нервных потрясений дня сделали свое дело – я начала клевать носом. Начальник аккуратно уложил меня на полочку, заботливо укутал одеялом, и я отключилась… А проснулась… в своей комнате, в общежитии.

За окнами сгустились сиреневые сумерки, постепенно меняя цвет на темно-синий. Словно неведомый мне художник никак не мог определиться с фоном. Фонари светили так, будто пытались прижечь сетчатку. Смотреть на них без черных очков рисковали, наверное, только местные.

Я тряхнула головой, поднялась с огромной кровати и задумалась: а не сном ли все было? Мастгури, самозабвенно пакующие мои вещи, стадо мастодонтов-студентов в коридоре, Димар, что несет меня на плече, как добычу, автобус, роженицы, иссушение-исцеление. Военные байки и анекдоты скандров, горячий бок начальника рядом. Может, мне все это только пригрезилось? Такой боевик-блокбастер с элементами эротики… Ну а что? Вполне в духе современной зейлендской литературы и кинематографа… Там без эротики вообще почти ничего не писали и не делали. Даже в сатирические заметки ее вставляли… Герои язвили и желали, желали и язвили… И наверняка желали бы вырезать к чертям все неуместные откровенные сцены. Вырубить топором, раз уже не пером написано – так, всего лишь в ворде напечатано.