Текст книги "Лунная пехота"

Йен ДУГЛАС
ЛУННАЯ ПЕХОТА

ПРОЛОГ

8 августа 2040 года.

Пещера Чудес, Сидония, Марс;

14:45 по времени гринвичского меридиана.

В почти полном вакууме звуки были едва слышны, но даже сквозь толстые подошвы доктор Дэвид Александер мог чувствовать легкую, звенящую вибрацию каждого шага. По самым точным подсчетам в этой пещере целых полмиллиона лет царила абсолютная тишина.

– Приближаюсь к концу помоста. Осталось двадцать метров, – сообщил Дэвид в микрофон, находившийся около его губ.

Из наушников доносились шипение и глухой стук, издаваемые портативной системой жизнеобеспечения, прикрепленной у него за спиной. С помощью тех же наушников доктор Александер мог слышать свое собственное хриплое и неровное дыхание. При каждом выдохе, сделанном Дэвидом, забрало шлема затуманивалось, но холодный воздух мгновенно уничтожал горячий и влажный налет.

– Роджер вас, Аладдин. Отлично выглядите, – послышался голос, смешанный с потрескиванием в наушниках.

«Аладдин»… Позывной выдумал сегодня утром шутки ради Эд Поль. Эта удачная мысль осенила его, когда Дэвид Александер отправился на обследование пещеры. Три дня назад появилась первая информация, добытая роботом-разведчиком, после чего изучаемую территорию было решено назвать Пещерой Чудес.

С тем же успехом мог бы пригодиться позывной «Али-Баба». По-видимому, только человек мог открыть доступ в таинственную пещеру. Стокилограммовые роботы, запрограммированные на инфракрасное излучение, соответствующее 37°С – температуре человеческого тела, – не смогли проникнуть в замурованную пещеру. И тогда вызвался Дэвид Александер. Эта привилегия принадлежала ему по праву, так как именно он отыскал вход…

Дэвид подсчитал, что одолел приблизительно сто метров обширного и сложного лабиринта, построенного под Сидонийским Ликом.

– Аладдин, мы замечаем, что у вас участилось дыхание и сердцебиение. Пожалуйста, проверьте уровень кислорода.

– Роджер вас.

Его взгляд метнулся на показатели системы жизнеобеспечения, чтобы убедиться: все в порядке. Ничего страшного, что у него участилось дыхание и сердцебиение. Только оставшимся на базе этого не понять.

– Кислород на уровне шесть и три десятых. Все нормально. Осталось пройти пятнадцать метров.

– Роджер вас, Аладдин. Следите за вентиляцией.

Похоже, это взял слово доктор Пенков. Дэвид представил, как все члены экспедиции собрались в радиорубке и следят за его продвижением вглубь пещеры. Сегодня, кроме него, покинули базу только Девора Дружинова и Луис Вандемеер. Сейчас они стояли у входа в подземный лабиринт, чтобы в случае необходимости оказать Дэвиду помощь.

При последующих нескольких шагах черный металлический помост задрожал сильнее, Дэвид остановился и ухватился обеими руками за тонкие, словно карандаш, перила. Вскоре помост дрожать перестал.

Сердце Дэвида отчаянно заколотилось. Наконец-то он проник в пещеру, скрытую под Марсианским Ликом…

Лик… впервые его обнаружили во второй половине двадцатого века, когда космический аппарат «Викинг» передал на Землю марсианские фотографии. Впоследствии факт существования Сидонийского Лика подтвердил другой космический корабль-робот. Лик… эта таинственная загадка всегда привлекала внимание таких ученых, как Дэвид Александер. Им не терпелось разгадать секреты, скрытые ото всех на протяжении полумиллиона лет. Даже теперь, когда на Сидонийской равнине нашли древние руины и с ужасом обнаружили замороженные и высохшие трупы древних Homo sapiens, привезенных с Земли на Марс, кое-кто продолжал считать, что холмистый марсианский рельеф вовсе не напоминает лицо. Что все это лишь причуды человеческого воображения.

Когда была обнаружена Пещера Чудес, почти все поверили в существование Марсианского Лика. Примерно 500—600 тысяч лет назад кто-то преобразовал изначальный ландшафт, в результате чего на Марсе появились очертания лица, немного похожего на обезьяну и человека. Эта находка шестьдесят лет назад вызвала горячие споры во всем мире. К тому же, кто-то выдолбил под холмами пещеру, в которую вел длинный нисходящий тоннель. Вход в пещеру был замурован и скрывался в восточной половине Лика, в левой части грубо вытесанного каньона, представлявшего собой рот.

Когда-то пещера была герметична. Двери, ведущие в нее, открывались от простого прикосновения человеческой руки. Однако даже прочные скалы не могут спастись от разрушительного воздействия времени. Как показали радары, воздух уже давным давно исчез из этой круглой пещеры шириной в 500 метров. Постоянная температура составляла —15°С при давлении всего 10 миллибар.

Доктор Александер старался не смотреть вниз. Помост казался невероятно хрупким и тонким, словно черная паутина. На ощупь эта металлическая паутина была достаточно прочной, но ее почти не удавалось разглядеть на фоне черной двухсотметровой бездны. Впереди, там, где заканчивался помост, виднелся бледно-желтый свет. Трудно было сказать, откуда взялось это сияние. Кроме того, пещера освещалась сигнальными лампами, которыми был оснащен скафандр Дэвида.

– Осталось десять метров, – сообщил Александер.

– Роджер вас. Можете дать нам панорамное изображение?

– Могу. Съемку начну справа.

Дэвид осторожно повернулся на месте, чтобы снять камерой, вмонтированной в шлем, исследуемую территорию и передать изображение на базу. Сам Дэвид ничего не видел. Непроницаемая темнота, царившая в пещере, поглощала свет ламп. Но камера могла увидеть то, что недоступно человеческому глазу. Возможно, те, кто остался на базе, лучше Дэвида видят, что происходит в пещере.

Доктор Дэвид подумал о Хауарде Картере 26 ноября 1922 года после долгих раскопок и многочисленных неудач британский археолог прорубил узкую щель в каменной двери, отделявшей его от другого мира. Ему удалось найти вход в давно замурованную гробницу, построенную в египетской Долине Фараонов. Из щели вырвался горячий затхлый воздух тридцативековой давности. В гробницу поместили зажженную свечу. Пламя затрепетало, но не погасло, подтверждая, что воздухом гробницы можно дышать.

Дэвид Александер подумал, что у Картера, должно быть, так же сильно колотилось сердце, как у него сейчас. Дэвид представил, как британский археолог, задыхаясь от волнения, аккуратно расширяет щель и заглядывает в гробницу, отделанную чистым золотом, отражающим пламя свечи. «Видите ли вы там что-нибудь?» – спрашивает у Картера лорд Карнарвон, финансировавший экспедицию и тоже принимавший в ней участие. – «Да, – отвечает Картер прерывающимся от волнения голосом. – Удивительные вещи!»

Теперь Дэвид Александер точно знал, что чувствовал Картер, впервые проникнув за каменную дверь, скрывавшую вход в гробницу Тутанхамона.

– Ничего особенного не видно, – раздался голос в наушниках. – Похоже, облом вышел с этой пещерой.

Дэвид не мог даже думать о провале.

– Я иду дальше. Осталось восемь метров.

Ни о каком провале не может быть и речи. Просто не может. Хотя не было причин и думать, что в пещере хранится что-нибудь достойное внимания. Правда, автоматические двери, скрывавшие вход в пещеру, позволяли строить надежды на интересные находки. Подчиняясь собственным капризам, Дэвид одобрил романтическое название Пещеры Чудес, хотя никто не знал, что именно удастся там обнаружить: то ли жилье работавших здесь древних землян, древних людей, то ли целиком сохранившийся космический корабль, вот уже пятьсот тысячелетий хранящий важные тайны.

Последние несколько шагов, пройденных по помосту, висящему над темной пропастью, были самыми трудными в жизни Дэвида. Однако любопытство и призрак Хауарда Картера помогали ему идти вперед. Подобно Картеру, Дэвид Александер стоял у двери, ведущей в другой мир. Но ему еще оставалось найти ключ…

– Пять метров, – сообщил Дэвид. – Я… я как раз вхожу в освещенную зону.

Сияние, источник которого так и остался неизвестным, висело над чем-то, что напомнило Дэвиду бушприт старинного китобойного судна. Сияние окружило Дэвида. Он поднес к лицу облаченные в перчатки руки. На концах пальцев плясали призрачные и холодные огни Святого Эльма. Дэвид опустил руки, начертив пальцами в воздухе голубые дуги. Пещера больше не была погружена во тьму. Теперь Дэвиду казалось, что он находится в самом центре сферы, образованной огромным количеством неподвижных звезд, выстроившихся в идеальном порядке и плотно примыкающих друг к другу. Многие их тысячи напоминали вышедшую на парад армию. Более тусклые светила образовывали на удивление правильные дуги, полосы и точки. Это могли быть слова какого-то таинственного текста, о значении которого оставалось лишь догадываться. Дыхание Дэвида стало еще чаще.

– Вы видите это?

– Да, Аладдин. Мы видим… нечто, но не можем понять, что там такое? Как вы думаете, что это?

– Я… не… знаю!

Дэвид Александер пристально всматривался в часть звездной сферы, покрытой таинственными словами. Ему показалось, что от сферы отделился кусок и несется прямо на него. Каждая звезда теперь напоминала крошечную грань отшлифованного драгоценного камня. Или экран какого-то прибора.

Откуда взялась подобная иллюзия? Происходит ли все это в действительности или у Дэвида разыгралось воображение?

Доктор Александер изо всех сил замигал. Пот градом струился у него по лицу, щекотал ноздри и жег глаза. Дэвиду ужасно хотелось стереть пот с лица. Во рту пересохло. Он смотрел на выстроившиеся по порядку крошечные прямоугольные экраны. Всего было пятьдесят рядов по пятьдесят прямоугольников в каждом… Почему, собственно, он решил, что эти экраны крошечные? Ему ведь не с чем сравнивать. Они могли быть размером с ноготь большого пальца и находиться всего лишь в нескольких сантиметрах от Дэвида, а могли быть размером и с трехэтажный дом.

– Аладдин! Нам здесь ничего не видно! Можете рассказать, что там у вас происходит? Вы видите что-нибудь?

На подавляющем большинстве экранов было пусто. Дэвид решил, что их, должно быть, более двух тысяч. Что же касается других… Дэвид выбрал взглядом экран, светящийся красноватым светом. Он изо всех сил пытался всмотреться в изображение. Внезапно и бесшумно экран начал увеличиваться и вскоре разросся до таких размеров, что закрыл собой все остальное.

– Аладдин! – зазвенел голос в наушниках. – Аладдин, вы видите что-нибудь?

Дэвид Александер очень долго молчал.

– Да, – ответил он наконец. – Удивительные вещи!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Суббота, 5 апреля 2042 года.

Дом семьи Рэмси;

Гринсбург, Пенсильвания;

16:35 по восточному поясному времени.

–  Ну, красавица, давай-ка снимем с тебя одежду для начала.

– Как, Джек… всю одежду? Это уж слишком! Как ты можешь требовать, чтобы я раздевалась на улице, где меня увидят соседи.

Нельзя сказать, что лифчик бикини и красные брюки в обтяжку полностью скрывали фигуру девушки, позволяя лишь догадываться о ее прелестях.

– Ну, Сэм, кончай ерепениться. Я хочу видеть тебя нагишом.

Джон-Чарльз Рэмси, которому больше нравилось имя Джек и которого близкие чаще так и называли, подался вперед, разглядывая девушку на экране, занимавшем почти всю стену комнаты. Девица похотливо надула губки, желая еще больше распалить Джека, и начала медленно расстегивать молнию на брюках. Сэм растянулась на шезлонге, стоявшем во дворе дома, у бассейна. Её длинные волосы блестели на солнце, словно золотая пряжа. Покачивая бедрами, девушка сняла брюки. Джек облизнулся и начал расстегивать ширинку.

Вскоре Саманта полностью разделась и села по-турецки. Джек особенно любил эту откровенную позу. С кошачьей грацией девушка откинулась назад, закрыла глаза и, мечтательно улыбаясь, начала ласкать покрытый светлыми волосами лобок.

– О-о-о, Джек! – стонала она.

– Да, Сэм. Продолжай, продолжай… – отвечал Джек.

Его засунутая в шорты рука сильно и медленно сжималась и разжималась. Черт! Саманта была потрясающе красива…

– Я хочу тебя, Сэм, – произнес Джек, еще ближе наклоняясь к экрану.

Саманта все быстрее ласкала промежность, и было неземным наслаждением видеть, как вздрагивают в такт движениям ее большие груди с твердыми сосками, особенно когда свободная рука девушки принялась растирать их.

– Господи, как я хочу тебя, Сэм!

– О, а я – тебя, Джек! Хочу, чтобы ты взял меня прямо сейчас.

– Джек!

– Мам!

Парень резко вздрогнул, больно ударился об стол и чуть не упал со стула. При кодовом слове «Мам» экран мелко зарябил, растворив страстную красавицу Саманту, а вместо неё, мгновение спустя, появился пожилой человек с густыми усами и блестящими глазами. Он был одет в белый льняной костюм и находился в библиотеке или полном книг кабинете.

Дверь в комнату Джека, как раз слева от экрана, распахнулась, и на пороге появилась мать парня. Миссис Рэмси взглянула на экран, затем на сына, который, по-прежнему сидя на стуле, неуклюже придвинулся к столу.

– Все в порядке, милый? Мне послышалось, ты… с кем-то разговаривал, кажется?

– Ну, конечно, разговаривал, мам! С Сэмом. С Сэмом Клеменсом, ты ведь знаешь?.. Это мой агент.

– Здра-асте, миссис Рэмси, – любезно заговорил Сэм, по-миссурийски растягивая слова.

– О, конечно, милый, – ответила та, не обращая внимания на приветствие. – Я просто хотела сказать тебе, что приехала тетя Лиана. По-моему, было бы любезно с твоей стороны спуститься и поздороваться с ней.

– Ой!.. Сейчас?

–  Это была бы неплохая в целом идея.

– Я спущусь через секунду, мам. Сэм как раз помогает мне перекачать кое-какие файлы.

– Прекрасно.

Взгляд миссис Рэмси задержался на рекламных плакатах, занимавших почти всю свободную от экрана стену. На анимационном постере был изображен в натуральную величину бравый морской пехотинец при полном параде, салютовавший без остановки. В нижней части было написано: «Морская пехота ждет тебя!» Буквы переливались всеми цветами радуги. На заднем плане по небу носились «валькирии».

Рядом размещался большой цветной плакат, запечатлевший церемонию водружения флага на Сидонии. Пятеро морских пехотинцев США в скафандрах прикрепляли к какому-то стержню маленький американский флаг. Над ними розовело небо, а под ногами были марсианские камни цвета ржавчины. Плакат украшала подпись Дэвида Александера, штатского археолога, сфотографировавшего эту церемонию.

Человека, который приходился Джеку дядей…

– Спускайся, когда будешь готов. Только не задерживайся.

Миссис Рэмси закрыла за собой дверь. Джек испустил искренний и глубокий вздох облегчения. Еще немного, и мать могла бы его застукать. Обычно он слышал, как она поднимается по лестнице, но в этот раз едва не попался. Ему снова вспомнился сенсорный датчик, подсоединяющийся к компьютеру, это устройство продавалось в «Мире электроники» за полсотни баксов. Возможно, имело смысл купить его, чтобы всякий раз, когда мать поднималась по лестнице, срабатывал сигнал тревоги. Если она когда-нибудь узнает, кто скрывается под маской Сэма Клеменса…

– Все в порядке, Саманта, она ушла, – прошептал Джек. – Но ты все равно говори потише, ладно?

При слове «Саманта» Сэмюэль Лонгхорн Клеменс [1]1
  Настоящее имя писателя Марка Твена.


[Закрыть] снова превратился в голую двадцатилетнюю блондинку, теперь расположившуюся в библиотеке.

Джеку было семнадцать лет. В этом возрасте мальчишки обожают компьютерные программы с красотками, которые выглядят, говорят и раздеваются, как Саманта. Подобные эротические программы предназначались лишь для тех, кому уже исполнился двадцать один год. При мысли об эротической программе Джек тихо застонал, охваченный желанием. Покупая Саманту, ему с легкостью удалось скрыть свой возраст благодаря удостоверению личности, одолженному у приятеля. Обычно распространители эротических программ, желая избежать неприятностей, требовали от покупателей письменное подтверждение того, что им уже исполнился двадцать один год. Черт! Во всем, что касалось секса, американские законы оставались строгими и церемонными, хотя почти на каждом общественном пляже, в любом фильме можно было увидеть голых мужчин и женщин любого возраста и любой сексуальной ориентации.

– Пожалуй, нам стоит приняться за файлы, – сказал Джек.

Саманта выпрямилась и, взявшись за свои пышные груди, начала пальцами растирать соски.

– Как скажешь, Джек… но было бы просто здорово, если бы ты принялся за меня!

Глядя на Саманту, можно было без труда принять ее за обычную женщину из плоти и крови. Сетевые агенты, наделенные искусственным интеллектом, предназначались для поиска данных в Сети и могли служить секретарями, библиотекарями, исследователями, прислугой, поставляемой информацией, и даже личными заместителями. Эти агенты символизировали продолжающуюся компьютерную революцию и по желанию владельца могли походить на кого угодно и на что угодно.

– Припасла что-нибудь для меня?

С долгим, страстным вздохом Саманта подалась вперед:

– Много чего…

В левом углу экрана появилось окно, расположенное так, чтобы не загораживать роскошную фигуру Саманты. В окне замелькали изображения военных самолетов, танков, солдат и кораблей.

– Я собрала двести двадцать семь файлов с новостями, касающимися войны, – докладывала Сэм. – Восемьдесят пять из них упоминают о Корпусе морской пехоты США.

– Рассказывай, только покороче.

– Конечно, Джек. Коротко о главных событиях: крупные бои продолжаются в Чапаевске и Саратове, где мусульманские войска по-прежнему ведут наступление на юг России. В районе Владивостока есть опасность, что китайцы прорвут русско-американскую линию обороны. Американские войска вступили вчера в города Навохоа и Камарго, завершив операцию в Соноре и Чиуауа. Министр обороны Арчибальд Северин заявил: «Полностью и эффективно снята угроза того, что Мексика силой добьется создания так называемой Республики Ацтлан на юго-западных территориях, отобранных у США».

Пока Сэм рассказывала о новостях, ее рука скользнула по животу и вновь принялась нежно ласкать промежность. Внимание Джека разрывалось между девушкой и быстро мелькающими на экране видеоновостями. В небе клубился черный дым, а на его фоне виднелся полуразрушенный купол Капитолия. Затем на экране появились пожарные и спасатели, пробирающиеся сквозь руины и дымящиеся воронки.

– Четыре американских города: Вашингтон, Атланта, Бостон и Майами – подверглись прошлой ночью бомбардировке ооновскими крылатыми ракетами, – продолжала Сэм. – Есть сообщение о незначительных жертвах и разрушениях. Президент США заявил сегодня, что…

– Хватит про войну, Сэм. Дай послушать о Корпусе.

– Конечно, Джек. На Кубе стартовые комплексы в Матансасе и Сагуа-ла-Гранде перешли под твердый контроль США. Отдельные подразделения первого полка морской пехоты приближаются к Гаване, и от большинства главных информационных агентств поступили сообщения о массовой капитуляции голодающих кубинских солдат. Сегодня на российском Дальнем Востоке 1-й и 3-й батальоны пятого полка морской пехоты сражались плечом к плечу с опытными подразделениями 43-й и 115-й армий России, успешно отбили яростную атаку на юге от озера Ханка около Уссурийска…

– Закругляйся с этим. Давай космические новости.

– Как скажешь, Джек. Я нашла пятнадцать новых сообщений о космосе. Одно из них имеет отношение к морской пехоте и войне.

– Shibui! Вот это дело! Рассказывай, Сэм!

На экране появилась стандартная фотография Луны, сделанная из космоса.

– Сегодня в Вашингтоне появились сообщения о том, что спецподразделения американской морской пехоты, владеющие техникой ведения боя в космическом пространстве, были отправлены на Луну. Попытки подтвердить или опровергнуть эту информацию не дали результатов. Точно известно лишь то, что сегодня утром с космодрома Ванденберг стартовала ракета-носитель большой грузоподъемности «Зевс-2», имея на борту от девяноста до ста морских пехотинцев. Официальные агентства отказались комментировать предположение, что «Зевс-2» направляется на базу ООН, расположенную в лунном кратере Фра Мауро. Видеоматериал к данному сообщению отсутствует.

– Ладно, сохрани этот файл. Посмотрю его позже еще раз. Про инопланетян есть что-нибудь?

– Есть двенадцать сообщений о внеземных цивилизациях и инопланетянах, в том числе три дополнения к информации, полученной в Пещере Чудес.

– Sugoi shibui! Показывай скорей!

– Конечно, Джек. В одном из сообщений участвует твой дядя Дэвид.

– Yalta! Вот с него и начни!

– Как скажешь…

Энтузиазм Джека был неподделен. В таких случаях говорят: «Парень, просто помешан на космосе».

Впрочем, это увлечение разделяли многие его друзья, особенно с тех пор, как два года назад появилось сообщение об удивительной находке, сделанной на Марсе. Но самым замечательным было то, что в экспедиции участвовал дядя Джека, доктор Дэвид Александер, археолог, специалист по сонарной съемке. Именно он в самом начале войны рассказал о древних землянах, найденных на Марсе, и поделился той частью обширной информации, собранной в Пещере Чудес, которая лишь недавно была предана гласности.

На экране появился Дэвид Александер, на заднем плане развернулись дополнительные окна с изображениями марсианского пейзажа, знаменитого Сидонийского Лика и фотографиями, сделанными в пещере под Ликом. Джек наклонился поближе. Его сердце сильно билось. Образы иных миров…

Дэвид Александер что-то говорил.

– Разверни окно, Сэм.

– Как скажешь, Джек.

Окно заняло весь экран, загородив собой обнаженное смуглое тело Саманты. Были все-таки на свете вещи, увлекавшие Джека больше, чем красивые женщины.

– … итак, из данных, полученных на Марсе, мы смогли идентифицировать еще одну инопланетную расу, – говорил Дэвид Александер. Он был одет в куртку-сафари, левый нагрудный карман которой был украшен Марсианским Ликом, ставшим эмблемой Сидонийского Исследовательского Фонда. – Конечно, нам не известно, как именуют себя эти существа. Мы дали им название «Раса восемьдесят четыре», так как это восемьдесят четвертая ярко выраженная разновидность живых существ, обособленных нами для изучения.

На экране развернулось еще одно окно, на котором было запечатлено… лицо или, по крайней мере, нечто, очень сильно его напоминавшее. Если же судить по изображениям на экранах, обнаруженных в Пещере Чудес, многие из обособленных ранее восьмидесяти трех рас не имели ничего похожего на лица. У представителя восемьдесят четвертой расы были поразительные глаза: большие, с горизонтальным разрезом, золотистого цвета, с черной кривой полоской, представлявшей собой зрачок. Голова, по форме напоминавшая рыбью или змеиную, яблочно– и желто-зеленого цвета, увенчивалась маленьким гребешком и была покрыта блестящими чешуйками, напоминавшими изящную кольчугу, сделанную из тонких цепочек. Ничего похожего на уши Джек обнаружить не смог, но зато у существ были явно различимы нос и рот с черной каймой вместо губ.

«Человек-ящерица, – подумал Джек с замиранием сердца. – Или человек-рыба».

Нет, скорее инопланетянин напоминал человека-монстра. Время от времени такие чудища гуляли вразвалку в дешевых научно-фантастических фильмах, снятых полвека назад, когда киногероев еще не создавали с помощью компьютеров, а сетевых агентов с искусственным интеллектом не было и в проекте. Джеку очень хотелось узнать, какие у этого инопланетянина руки и есть ли у него хвост.

– Противоположное звено этой коммуникационной линии все еще находится в рабочем состоянии, – повествовал Дэвид Александер. – По всей видимости, это звено проработало тысячи лет. На основании полученных нами сведений, мы считаем, что примерно десять-двенадцать тысяч лет назад «Восемьдесят четвертые» находились на очень высоком уровне технического развития. Теперь же они скатились на уровень каменного века, а, может быть, и еще ниже. И мы понятия не имеем, почему это случилось. Нам также неизвестно, каким образом коммуникационному комплексу на Сидонии удается поддерживать связь с местом обитания «Восемьдесят четвертых», особенно, если учесть, что возраст Сидонии – почти полмиллиона лет. Однако, каждый из действующих экранов, содержащихся в Пещере Чудес, имеет большое количество закодированной информации. Эта информация, как мы полагаем, включает в себя сведения о языке, культуре, истории и биологии «Расы восемьдесят четыре». Со временем мы больше узнаем о «Восемьдесят четвертых», а также и обо всех других идентифицированных расах. Кроме того, мы сможем выяснить, что их связывает с древними Строителями.

Сердце Джека колотилось.

– Особый интерес вызывает то, что мы установили, где живут «Восемьдесят четвертые», – продолжал Александер. – Это близко! Действительно близко!

Лицо инопланетянина сменилось изображением инопланетного ландшафта под темнеющим небом. Похоже, снимок был сделан с плоской крыши какого-то высотного здания. На некотором расстоянии, среди черных джунглей возвышалось, растворяясь в тени, нечто напоминавшее ступенчатую пирамиду древних майя. Каждый уровень каменного сооружения был оснащен лестницей и украшен резьбой. Горизонт пылал красно-оранжевым закатом, в пурпурном небе виднелись два полумесяца, только-только начали появляться звезды…

– По всей видимости, центр связи «Восемьдесят четвертых» с Сидонией теперь превратился в объект поклонения, если можно так выразиться. Средство связи установлено на вершине одной из диковинных пирамид, служащих, по нашему предположению, чем-то вроде храмов. Таким образом, мы несколько раз имели возможность наблюдать закат… и обнаружили на их небосклоне известные нам созвездия, конечно, в несколько измененном виде, но все равно мы смогли их узнать.

На экране от звезды к звезде протянулись линии, создавая знакомое очертание песочных часов с тремя крупными звездами посередине. В чужом небе эти песочные часы приобрели несколько искаженный вид и легли на бок вместо того, чтобы стоять прямо, но все-таки в них безошибочно можно было узнать созвездие Ориона.

– Особенно примечателен в этой находке тот факт, – продолжал Александер, – что «Раса восемьдесят четыре» в данный момент живет на спутнике звезды, которую мы называем «Лаланд двадцать один сто восемьдесят пять». По приблизительным подсчетам, эта звезда удалена от нас всего лишь на восемь с четвертью световых лет.

– Bay! – протяжно воскликнул Джек, задыхаясь от восторга.

Всего лишь восемь световых лет! Да ведь по космическим меркам до этой звезды рукой подать! Это же меньше двух расстояний до Альфы Центавра! Значит, в Галактике разумные существа попадаются чуть ли не на каждом шагу… Количество рас, представленных на экране в Пещере Чудес, полностью подтверждает эту мысль.

Дэвид Александер продолжал свой рассказ, на экране снова появилось изображение инопланетянина «Расы-84». Джеку любопытно было знать, как именуют себя эти существа… и имеют ли они какое-нибудь отношение к постройкам на Марсе. Или к древним землянам, обнаруженным там. Их цивилизация, похоже, слишком молода… Но как и зачем подключились «Восемьдесят четвертые» к магическому средству связи из Пещеры Чудес, работающему со сверхсветовой скоростью?..

На экране развернулось еще одно окно, из которого выглядывала миссис Рэмси:

– Джек, ты идешь?

Джек вздрогнул.

Черт! Он и забыл, что времени у него в обрез.

– Извини, мам! Уже иду! Вот только закрою программу.

Окна свернулись, оставив на экране лишь изображение Марка Твена с блестящими глазами. Слово «мам» опять послужило сигналом к перевоплощению.

– Сохрани все файлы, Сэм, – велел Джек. – Я просмотрю их позже.

– Как скажешь, – протяжно ответила Сэм. – Кстати, мне нужно собрать данные о космическом корабле, участвующем в военных операциях. Ты утром о нем спрашивал. Кое-что у меня есть, но придется еще поискать. Я ведь работаю на совесть. До встречи, Джек!

Марк Твен подмигнул парню на прощание. Джек вздохнул. Он без чьей-либо помощи ухитрился создать из двух разных программ «Саманту/Сэма Клеменса» и очень этим гордился. Иногда Джек корил себя за то, что обманывает мать… но разве она поймет про Саманту. Она вообще много чего не понимает…

На экране компьютера появилась заставка, которую миссис Рэмси подарила сыну в прошлом году. Бесконечное мелькание многочисленных творений современных абстракционистов нагоняло на Джека тоску. Конечно, у него были другие заставки, которые нравились ему гораздо больше, но включал он их только тогда, когда был уверен, что мать не нагрянет в его комнату.

Джек проверил, застегнута ли ширинка, собрался с силами и вышел из комнаты на лестничную площадку, с которой была видна гостиная.

Его мать по-прежнему сидела за компьютером, с помощью которого и вызвала Джека.

Лиана Александер расположилась на диване в гостиной. Её глаза опухли и покраснели от слез. Она была очень похожа на свою старшую сестру, от которой отличалась короткими светлыми волосами с зелеными и розовыми прядями.

«Так-так! – подумал Джек. – Похоже, она не просто в гости…»

Услышав на лестнице шаги сына, миссис Рэмси крикнула:

– Джек, тетя Ли поживет у нас несколько дней. Вытащи, пожалуйста, ее вещи из машины и отнеси в комнату для гостей.

– Хорошо, мам.

Машина (яркий красно-желто-черный «Аполлон-39» на водородном топливе) стояла возле самого дома на подъездной дороге.

"Интересно, надолго ли растянутся в действительности эти несколько дней", – подумал Джек, взял с заднего сидения машины два чемодана и отнес их в дом.

Вернувшись в гостиную, Джек увидел, что мать сидит рядом с Лианой и обнимает ее за плечи. Смятые бумажные салфетки валялись на ковре у дивана.

– Вот в чем все дело, Стейси, – всхлипывала Лиана. – Он… он просто не желает понять!..

– Знаю, Ли. У нас с Дугласом было то же самое перед разводом.

– Но я-то не могу развестись с Дэвидом. Никак не могу. Пастор Блейн…

Лиана увидела Джека, нерешительно стоявшего у порога.

– О, привет, Джек! – Она вновь всхлипнула, промокая лицо скомканной бумажной салфеткой. – Не… не обращай на меня внимания. Как поживаешь? Как школа?

– Да я уже развязался со школой, тетя Ли, – ответил Джек. – Помнишь, я рассказывал, что учусь дома, по образовательной программе в Сети. Получил аттестат пару месяцев назад, а как только мне исполнится восемнадцать, поступлю в морскую пехоту.

– О, Господи! Это еще зачем?

Джек привык к этому вопросу.

– Ну, потому что…

– Потому что он сам не знает толком, чего хочет, сестренка, – вмешалась миссис Рэмси. – Вот уже пару лет он помешан на этой морской пехоте.

– Мам…

– Да с его экзаменационными результатами он мог бы без проблем поступить куда угодно.

– Мам!..

– Конечно, его всегда привлекали полеты в космос. Я постоянно твержу ему, чтобы шел в Питтсбургский университет Карнеги-Меллон и участвовал в научно-исследовательской программе, занимающейся искусственным интеллектом.

– Мам!!!

– Он ведь прекрасно разбирается в компьютерах, сетевых программах и всем прочем. Ручаюсь, его могли бы взять на работу в Космическое агентство или, возможно, в институт Моравека. Говорят, им на орбите нужны хорошие компьютерщики.