Текст книги "Валькирия. Женщина в мире викингов"

Сама Хервёр больше не берется за оружие, зато девой щита становится ее внучка, носящая то же имя. В том, чтобы сойти с пути викинга, нет ничего странного. Многие люди меняли род своих занятий на более мирный, используя опыт викинга как ступеньку для социального роста. По сути, Хервёр ведет себя как «госпожа кольца»: не меняя свой биологический пол, она как бы становится мужчиной лишь на время. Мифы и сказания зачастую в завуалированной, иносказательной форме давали подсказки людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. История Хервёр могла послужить примером для отцов, у которых не было наследников-сыновей[165]165
  Torfi Tulinius, Matter of the North, ch. 4.


[Закрыть]. Сначала отец отказывается передавать дочери свой волшебный меч, но когда она доказывает ему, что способна противостоять мужчине, пусть в данном случае только на словах, он уступает и признает ее право на наследство.

В «Деяниях данов» Саксон Грамматик называет нескольких дев щита, но его восхищение ими носит двойственный характер. Он восхваляет их стать и грацию, а также самоотверженность и упорство, но при этом пишет, что природа наделила их женские тела душами, которые достойны мужей-воинов. Рассказчик недвусмысленно дает нам понять, что эти воительницы – отклонение от естественного порядка вещей, а сами они забыли о собственном «я» и своем прямом предназначении. В описании Руслы Грамматик говорит о том, что ей удалось обуздать свой женский темперамент[166]166
  Саксон Грамматик. Деяния данов. / Пер. А. С. Досаева.


[Закрыть]. Остальные оценки дев щита тоже несут на себе явный отпечаток если не презрения, то снисходительности к женскому полу, которая была характерна для средневековых священнослужителей, но это не мешает Грамматику описывать их подвиги с явным воодушевлением.

Русла неоднократно упоминается в «Деяниях данов», а ее отношения с братом по имени Тронд могли послужить источником для образов Яры и Теона Грейджоев в «Игре престолов». В качестве военачальника Русла возглавляет восстание против своенравного короля викингов Омунда, мимоходом разгромив корабли и свиту Тронда, тем самым жестоко его опозорив. Впоследствии, когда Омунд уничтожит войска самой Руслы и обратит ее в бегство, ей придется принять смерть от руки брата, который «разрезает ее на куски», после чего Омунд делает его своим наместником[167]167
  Там же.


[Закрыть]. Важную роль в битве при Бравалле, согласно Саксону, сыграла дева щита по имени Хеда, которая за свои повиги удостоилась стать королевой части датских земель. Местных жителей настолько потрясла мысль о том, что им придется исполнять законы, предписанные женщиной, что они угрожают восстанием, если это решение не будет хотя бы частично изменено. В результате король заставляет Хеду отказаться от всех владений за исключением Ютии на юго-западе Дании[168]168
  Там же.


[Закрыть]. Самым впечатляющим примером девы щита является Лагерта с ее распущенными до плеч волосами – деталь, которая выделяет ее на поле боя и создает явно сексуализированный образ. Красота девушки ослепляет датского короля Рагнара. Чтобы преградить пылкому возлюбленному вход в свою спальню, Лагерта выставляет в качестве охранников у входа пса и медведя, которых Рагнар убивает. После этого пара женится и заводит троих детей, но вскоре Рагнар припоминает Хеде случай с медведем, который чуть его не съел, и под этим предлогом оставляет жену ради другой женщины. Во время одного из сражений, когда Рагнар уже готовился к скорому поражению, Лагерта неожиданно приходит к нему на помощь вместе с новым мужем, сыном и громадным флотом, объясняя это тем, что «ее все еще переполняет любовь». Ее войска успешно сражаются на стороне Рагнара, но вскоре после боя она вонзает ему в горло наконечник копья, присваивая себе всю его власть. Описывая эти события, Грамматик, кажется, забывает о том, что Лагерта – женщина, и живописует ужасные подробности с особенным удовольствием.

Как только дейстиве «Деяний» подбирается к временам, в которые жил сам Саксон Грамматик, девы щита из его текстов резко изчезают. Очевидно, что, по его мнению, этот образ был частью языческого и полумифического прошлого, а в настоящем ему не место[169]169
  Introduction to Danish Folktales, Legends, and Other Stories, ed. Tangherlini, 13–14; Jesch, Women in the Viking Age, 178.


[Закрыть]. «Деяния» сложно воспринимать как заслуживающий беспрекословного доверия источник, несмотря на то, что сам автор считал свой труд историческим. Некоторые ученые считают, что в описании дев щита он во многом находился под влиянием образа амазонок, воспринимая его через призму скандинавского эпоса и мифов[170]170
  Там же.


[Закрыть]. В этом смысле девы щита у Саксона переняли отдельные черты валькирий, о которых мы говорили в предисловии. Считается, что перед решающей битвой Лагерта, совсем как валькирия, пролетела над вражескими войсками, сея ужас и панику[171]171
  Саксон Грамматик. Деяния данов. / Пер. А. С. Досаева.


[Закрыть].

Как персонажи, валькирии определенно относятся к области сверхъестественного, хотя некоторых из них и связывают романтические отношения с вполне земными мужчинами. Это, как многое другое, в некоторой степени роднит их с образом дев щита. И те и другие – незамужние женщины, которые носят доспехи и участвуют в сражениях. Первые – непосредственно как воины, вторые – скорее как наблюдатели, парящие над битвой и решающие, кому из ее участников суждено быть сраженными стрелами и копьями. В «Саге о Хервёр и Хейдреке» тоже можно встретить сверхъестественные женские образы. О них говорится в загадке:

 
                  «Что это за невесты,
                  Что со своим господином
                  Безоружным бьются;
                  Те, что смуглей —
                  Весь день защищают,
                  Те, что красивей – наступают?»[172]172
  Сага о Хервёр и Хейдреке. / Пер. Т. Ермолаев; Burrows, Enigma Variations, 206.


[Закрыть].
 

Если читать эти строки вне контекста, то вполне можно вообразить себе отряды дев-телохранитей, оберегающих своего короля. Но дело в том, что в этом случае речь идет всего лишь о фигурах хнеттавль (hnefatafl), древнескандинавской игры, похожей на шахматы. Не стоит забывать о контексте и при чтении Саксона Грамматика. Помня о нем, мы придем к выводу, что в его текстах девы-воительницы – это лишь элемент художественного вымысла, основанного на мифах и легендах.

Со схожей ситуацией мы сталкиваемся и в изобразительном искусстве, тем более что большинство образов, вырезанных, к примеру, в камне, могут быть опознаны исключительно благодаря сопоставлению с письменными источниками. Например, мы понимаем, что речь идет о мифе, связанном с так называемой «рыбалкой» Тора, во время которой он чуть было не поймал морского змея Ёрмунганда, когда видим изображение ноги Тора, проламывающей дно лодки и достающей до морского дна[173]173
  Kopár, Eddic Poetry and the Imagery of Stone Monuments.


[Закрыть]. Но есть и другие изображения, смысл которых уловить гораздо сложнее. Среди них стоит отметить искусно сотканный гобелен, найденный в погребальной Осебергской ладье, или загадочные изображения на камнях в Готланде. На многих из них вырезаны батальные сцены с изображением птицеподобных существ, парящих над толпами сражающихся людей (рисунок 5)[174]174
  Helmbrecht, A Man’s World, 83‒90.


[Закрыть]. Возможно, это валькирии, обратившиеся в птиц, или Фрейя в накидке из перьев, требующая свою долю умерших[175]175
  Ingunn Ásdísardóttir, Frigg og Freyja, 198.


[Закрыть]. Среди изделий из металла, выполненных в виде человеческих фигурок, которые держат в руках оружие или скачут на боевых конях, встречаются фигуры с прическами, похожими на женские, или в удлиненных одеждах (рисунки B и 6). Их лица часто заострены и напоминают птичьи клювы. Быть может, это маски, или это люди, наполовину превратившиеся в птиц. Некоторые исследователи утверждают, что в культуре викингов изображения людей настолько стилизованы, что становятся как бы бесполыми. При этом сложно удержаться от предположения, что фигуры с копьями, изображенные на гобелене из Усеберга, – это самые настоящие валькирии (рисунки 7 и 8)[176]176
  Danielsson, Masking Moments.


[Закрыть]. Многофигурная композиция на гобелене напоминает похоронную процессию (см. главу 6). Эту гипотезу подтверждает тот факт, что захоронение, в котором был найден гобелен, принадлежало двум знатным женщинам. Их лица напоминают птичьи клювы, а в руках они держат копья – непременный атрибут валькирий, с которым они ассоциируются в скальдической поэзии (см. предисловие). Самая крупная из этих женских фигур уже рассматривалась некоторыми исследователями как изображение Фрейи[177]177
  Mannering, Iconic Costumes, ch. 1, 5, 7; Gunnell, Origins of Drama in Scandinavia, 47, 60–3; Jesch, Women in the Viking Age, 127; Ingstad, Interpretation of the Oseberg-Find, 144.


[Закрыть]. Согласно другой версии, это может быть Брюнхильд, которая в «Саге о Вёльсунгах» одновременно предстает и как дева щита, и как валькирия (см. предисловие), или какое-то иное мифическое создание, образ которого мы не в силах распознать[178]178
  Gardeła, Myths in Metal, 28–31.


[Закрыть].

В 2012 году на острове Фюн в Дании обнаружили изысканную серебряную фигурку женщины с хвостиком и в длинном платье, держащей в руках щит и меч. Это уникальный артефакт, чья трехмерная форма и стилистика исполнения делают его уникальным и отличающимся от более ранних находок (рисунок C). Казалось бы, что нам мешает трактовать эту фигурку как изображение женщины-воина? Но и в этом случае важно, прежде всего, изучить контекст. Викинги часто носили всевозможные амулеты и верили, что они способны защищать или приносить удачу. Например, это могли быть миниатюрные изображения молота, напоминающие о легендарном молоте Тора – Мьёльнире. Подобные амулеты нанизывали на ожерелья, носили с собой или прикрепляли к одежде. Они не только использовались при жизни, но и были частью погребальных подношений. Скорее всего, фигурка с острова Фюн – это изображение Фрейи, валькирии или иной сверхъестественной сущности, поддержкой которой хотели заручиться обладатели амулета.

Саксон Грамматик и исландцы, писавшие тексты о викингах в XIII веке, брали за основу не рассказы очевидцев о реальных воительницах, а легенды и мифы. Образы дев щита наследуют богатой повествовательной традиции. Их можно считать настоящими в той же степени, что и образ Ауд, которая мстит своему неверному мужу Торду. Все они – персонажи сказаний о давних временах, при описании которых авторы дают волю своему воображению. Даже тщательно анализируя подобного рода тексты, сложно провести четкую грань между миром реальности и миром художественного вымысла. Для средневековых читателей эти миры были примерно тем же, чем являются для сегодняшней аудитории вселенные «Властелина колец» или «Игры престолов». При этом они рассматривали эти сюжеты как относительно современные и не столь невероятные. Скандинавские саги содержат в себе массу отсылок к реальному историческому прошлому, к узнаваемым бытовым, социальным и психологическим деталям, которые дополнены отдельными сверхъестественными элементами. В этих текстах женщины обладают определенной свободой воли: они сбегают из дома, становятся воинами, отказываются от брака и путешествуют по миру, противостоя тем, кто их обижает или представляет для них угрозу. Проще говоря, в сагах женщины способны на многое такое, чего они были лишены в реальности.

Возможно, эти персонажи были вымыслом, который в своем роде компенсировал лишения реальной жизни. Соответственно, разные люди воспринимали такой разрыв по-разному. Благодаря этим источникам мы можем попытаться предположить, что женщины эпохи викингов думали об уважительных отношениях в браке, о праве приобретать и владеть собственностью, принимать или отвергать предложения руки и сердца, о способности дать отпор в случае угрозы и, в конце концов, о возможности распоряжаться своей жизнью. Скорее всего, в реальности женщины проводили большую часть своего времени за выполнением повседневных, физически сложных и изнуряющих обязанностей. Многие предпочли бы выйти замуж за обеспеченного человека, а в идеале – еще и участвовать в обсуждении наиболее подходящего на эту роль кандидата. Образ уверенных в себе воительниц, способных сражаться в бою наряду с братьями и мужьями, объединил те качества, которые викинги ценили в своих женщинах – решительность, уверенность в себе и житейская мудрость. Демонстрировались ли эти качества в бою или в повседневной жизни – это уже совсем другой вопрос.

Глава 3. Взрослая жизнь, брак и развод

В «Саге об Эйрике Рыжем» мы встречаем Гудрид, которая «была красива и замечательна во всем, что она делала». Она была отличной женой и матерью, предводительницей и путешественницей, христианкой и настоящим идеалом женщины эпохи викингов. Согласно саге, она выросла на исландском полуострове Снайфедльснес, в ее роду были ирландкие рабы и потомки переселенцев из Скандинавии. Мы не знаем, насколько состоятелен был ее род изначально, но на момент событий саги отец Гудрид Торбьёрн становится «большим человеком», так как он «завладел городом и жил на широкую ногу». При описании характера девушки рассказчик использует слово skörungur. В буквальном смысле оно означает кочергу, а в переносном – своенравный характер Гудрид, которую также называют «разборчивой». В «Саге о гренландцах» говорится, что она «была женщина видная и умная, и хорошо умела обходиться с чужими людьми»[179]179
  Сага об Эйрике Рыжем. / Пер. М. И. Стеблин-Каменского.


[Закрыть]. Другими словами, Гудрид была крайне выгодной партией.

Отказавшисть выдавать дочь замуж за сына раба, Торбьёрн решает всей семьей переехать в Гренландию и присоединиться к колонии поселенцев. Жизнь на чужбине оказалась непростой: неблагоприятная погода, голод и вспышка чумы, которая в итоге убивает Торнбьёрна. Гудрид выжила и вскоре вышла замуж за Торфинна, чье прозвище Карлсефни означает отвагу и силу. Вместе с новым супругом и командой из 140 человек она отправляется в опасное путешествие в поисках Винланда – недавно открытой территории, славящейся своими плодородными землями. Там у нее рождается сын Снорри. В «Саге о гренландцах» есть короткая сцена, в которой к Гудрид, сидящей у колыбели младенца, незаметно пробирается туземка. У нее оказалось такое же имя, и тоже был маленький ребенок. Женщины мирно общались, пока их мужчины сражались против друг друга. После этой битвы норвежцы навсегда возвращаются в Гренландию, а затем Гудрид и Торфинн переселяются в Исландию. Узнав о не слишком благородном происхождении Гудрид, мать Торфинна даже отказывалась жить с ними в одном доме. Но, поняв со временем, что невестка «достойная женщина, она вернулась домой, и они с ней хорошо ладили»[180]180
  Там же.


[Закрыть].

История Гудрид стала важным примером распространения христинанства в Исландии: она совершает паломничество в Рим, после чего Снорри построил церковь, а сама Гудрид стала монахиней и отшельницей. Рассказчик с гордостью отмечает, что некоторые из потомков Снорри были епископами[181]181
  Сага о гренландцах. / Пер. М. И. Стеблин-Каменского.


[Закрыть]. История Гудрид уникальна и увлекательна: ее смешанное этническое и сословное происхождение, долгие путешествия и христианское благочестие, положение жены и матери, непростые отношения с родными и близкими – все это прекрасно отражает многогранность личности большинства женщин-викингов.

Тот факт, что в скандинавской культуре в женщине ценились такие качества, как трудолюбие, инициативность и интеллект, отчетливо прослеживается в письменных источниках, оставленных потомками викингов. Саги и скальдическая поэзия неизменно прославляют женскую мудрость и здравый смысл, многие женские персонажи отличаются своей смелостью и готовностью защитить свою честь и честь своих семей, даже если это чревато серьезными опасностями. Верная жена, которая к тому же была умной и послушной, могла быть самым ценным союзником и советником своего мужа, и, наоборот, супружеские ссоры были разрушительны для благополучия семьи в целом. Развод был делом скорее обыденным, чем какой-то трагедией, но в сагах встречаются примеры того, как разрыв брачных связей приводил к насилию и прочим неприятным последствиям. Если судить по сводам законов, то это были патриархальные времена, когда женщины обладали гораздо меньшей властью, чем мужчина. Саги же рисуют несколько другую картину: женщины обладают значительным влиянием на членов своей семьи, независимо от правовых норм. Сложно представить себе столь богатую литературную традицию, если бы викинги действительно не представляли такими женщинам как Гудрид свободу для развития и самоутверждения. В этой главе мы остановимся на примерах нескольких ярко очерченных женских персонажей со всеми их достоинствами и недостатками, которые олицетворяли собой тысячи реальных женщин, способствовавших развитию культуры викингов.

Жизнь в эпоху викингов

Легки на подъем

Многие скандинавы в эпоху викингов находились в постоянном движении, пытаясь заключить прибыльную сделку, надеясь на легкую наживу или в поисках новых земель для поселения. Они путешествовали не только по Скандинавии, но и устремлялись на запад (к Британским и Фарерским островам, Исландии, Гренландии и даже Северной Америке), на восток (к территориям современной России и Украины) и на юг (к северным окрестностям европейского континента). Кому-то даже удавалось добраться до Средиземного моря, Иерусалима и Миклагарда (Miklagarðr), как викинги называли Константинополь (букв. «великий город»). Археологические находки, сделанные во время раскопок захоронений, и артефакты, найденные на местах бывших поселений, вкупе с научным анализом костей позволяет делать выводы о том, что женщины путешествовали вместе с мужчинами. Свидетельства этому находят далеко на востоке (Россия и Украина) и на западе, вплоть до Ньюфаундленда. Население многих торговых центров и городов, появившихся на территории Скандинавии приблизительно в 800-е годы н.э., таких как Бирка (Швеция), Хедебю и Рибе (Дания) или Каупанг (Норвегия), изначально преимущественно состояло из людей пришлых. Ни маленькая девочка, ни женщина в дорогих одеждах, останки которых были найдены в Бирке, не родились в этом небольшом городке на озере Меларен в центральной Швеции (мы писали о них в главах 1 и 2). Две женщины, останки которых найдены близ Треллеборга (Швеция) родились, по всей видимости, вдали от этого места, а пожилая женщина, чей скелет обнаружили в Йорке, была родом с юго-запада Норвегии[182]182
  Hedenstierna-Jonson, She Came from Another Place, 96; Hedenstierna‐Jonson et al., A Female Viking Warrior; Frei et al., Tændernes tale – om Trelleborgs vikinger; Hall et al., Anglo-Scandinavian Occupation at 16–22 Coppergate, 680.


[Закрыть].

Как путешествовали эти женщины? Одни просто пешком, другие, следуя примеру великанши Скади из мифов, передвигались на лыжах[183]183
  Снорри Стурлусон. Младшая Эдда. / Пер. О. А. Смирницкой.


[Закрыть]. Многие женщины были неплохими наездницами. В Норвегии конская упряжь отличалась невероятно красивой отделкой и узорными декоративными элементами[184]184
  See, e.g., Sørheim, Three Prominent Norwegian Ladies with British Connections, 22‒5; Kristján Eldjárn, Kuml og haugfé, 311.


[Закрыть]. На территории Исландии очень часто находят женские захоронения, где также присутствуют останки лошадей. В письменных источниках мы встречаем упоминания о том, что женщины ездили верхом, так что лошадиные останки могут свидетельствовать не просто о жертвах, производимых в ходе похоронных обрядов, но и о том, что это делалось для того, чтобы женщины могли продолжать путешествовать и в загробной жизни. В «Плаче Оддрун» есть красивое описание того, как главная героиня, вскочив на вороного коня, пустила его «по ровным путям, пока не достигла палат высоких»[185]185
  Плач Оддрун. / Пер. А. И. Корсуна.


[Закрыть]. Верхом едут на сражения и валькирии, а великанша Хюрроккин седлает волка, чтобы отправиться на похороны Бальдра (в качестве повода она использует змею). Этот же мотив мы встречаем среди изображений на погребальном камне (Hunnestad 3), найденном недалеко от Истада, на юге Швеции (рисунок 9), в то время как в поэтической традиции волков часто называют «лошадьми великанов»[186]186
  Первая песнь о Хельги, убийце Хундинга. / Пер. А. И. Корсуна; DR 284.


[Закрыть].

Даже океан не был для женщин препятствием. Скандинавы начали ходить под парусом на заре эпохи викингов, во второй половине VIII века, а уже к IX веку мастерство судостроения достигло впечатляющих высот[187]187
  Winroth, Age of the Vikings, ch. 4.


[Закрыть]. Среди захоронений в Осеберге, есть курган, основой для которого стала вытащенная на сушу ладья. На землях с узкими фьордами, реками и озерами, таких как историческая шведская провинция Вестманланд, а также на побережьях Норвегии, Оркнейских островов и Исландии встречаются погребальные ладьи с останками знатных женщин[188]188
  Nylén et al., Tuna i Badelunda, 1, 42; Kristján Eldjárn, Kuml og haugfé, 115–19; Sørheim, Three Prominent Norwegian Ladies with British Connections, 28, 33.


[Закрыть]. Они не только подчеркивают высокий общественный статус и богатство родственников умерших, но и служат свидетельством того, как были устроены и выглядели корабли викингов. Более того, родственники позаботились о том, чтобы в загробной жизни у этих женщин было и другое средство передвижения: в Осебергской ладье также нашли сани для передвижения по снегу и искусно украшенную лошадиную повозку, похожую на ту, что изображена на обнаруженном там же гобелене[189]189
  Christensen et al., Osebergdronningens grav.


[Закрыть]. В прозаическом вступлении к эддической поэме «Поездка Брюнхильд в Хель» (Helreið Brynhildar) говорится о том, что Брюнхильд сначала была сожжена на костре, а затем «была в повозке, увешанной драгоценными тканями», в которую были запряжены рыси. За исключением похоронного контекста мы мало что знаем о таких средствах передвижения в эпоху викингов.

В своей земной жизни многие женщины пересекали большие расстояния как по земле, так и по суше, пускаясь в трудные и потенциально смертельные путешествия по неспокойным морям, болотам или гористым местностям, чтобы заселить неизведанные земли и начать новую жизнь. Археологические данные и исландские источники, включая «Книгу о занятии земли», указывают на то, что многие мужчины, считающиеся первопроходцами, путешествовали с женами и детьми. Имена этих женщин, равно как и их заслуги в таких экспедициях, чаще всего не упоминаются, но их следует признать настоящими пионерами наравне с мужчинами. Они были обязаны обладать исключительно волевым характером, отменной физической подготовкой, умом и готовностью взращивать потомство в условиях, которые порой совершенно этому не способствовали. Достоверных следов присутствия женщин-викингов в дальних краях немного. Например, в местечке Л’Анс-о-Медоуз на севере Ньюфаундленда, которое предположительно было зимним лагерем Лейва Эрикссона по прозвищу «Счастливый», нашли пряслице, а в Норфолке была обнаружена женская брошь[190]190
  Wallace, Norse in Newfoundland, 20; Kershaw, Viking Identities; Wallace, Norse in Newfoundland, 5.


[Закрыть]. Женские останки в традиционном одеянии викингов находили на восточных берегах Волги, в саамских поселениях на севере Норвегии, на юге Йоркшира и в землях, которые сегодня являются пригородом Дублина, на острове Мэн, а также на Оркнейских и Гебридских островах и по всей Исландии. Они могли быть торговцами или переселенцами, а могли быть выданы викингами замуж с целью укрепления политических связей[191]191
  Storli, De østlige smykkene fra vikingtid og tidlig middelalder.


[Закрыть].

Иногда викинги брали с собой женщин и детей, отправляясь в военные походы. Эти скопления людей были похожи на настоящие кочующие племена. Этот обычай мог существовать с тех времен, которыми датирован текст древнеримского автора Публия Корнелия Тацита «О происхождении и местоположении германцев» (прибл. 89 год н.э.), в котором есть такие строки: «Их близкие находятся рядом с ними, так что им слышны вопли женщин и плач младенцев»[192]192
  Тацит К. О происхождении и местоположении германцев. / Пер. А. С. Бобовича.


[Закрыть]. В «Англосаксонской хронике» есть запись о том, что в 893 году король Эльфред и его войска штурмовали крепость, построенную викингом по имени Хэстен в Бэнфлите (Эссекс). В хронике говорится, что «жену Хэстена и двух его сыновей отправили к королю» (в качестве заложников)[193]193
  Англосаксонская хроника. / Перевод P. Ю. Метлицкой; Wyatt, Slaves and Warriors, 127.


[Закрыть]. В записи за 895 год также есть упоминание том, что перед сражением «своих жен даны оставили в Восточной Англии, когда покидали лагерь». Сведения о том, что среди войск викингов были и женщины, мы также встречаем и в континентальных письменных источниках. Массовое захоронение в Рептоне (Дербишире), которое считается местом захоронения последнего из убитых воинов Великой датской армии, насчитывает в общей сложности порядка 264 скелетов, среди которых есть женщины и дети (см. главу 2)[194]194
  Biddle and Kjølbye-Biddle, Repton and the Great Heathen Army, 873–4.


[Закрыть]. Мы мало что знаем об этих людях, но недавние исследования подтвердили, что они были норвежцами, жившими в конце IX века[195]195
  Jarman et al., Viking Great Army in England.


[Закрыть].

В этих сражениях мужчины и женщины должны были выполнять самые разные задачи помимо военных. Большинство женщин, о которых мы читаем в «Англосаксонской хронике» и в текстах Тацита, по всей видимости, являлись женами викингов. Кто-то, возможно, занимался обслуживанием воинов, помогая им с починкой одежды, приготовлением пищи, уходом за ранеными и больными (мы встречаем в исландских источниках подобного рода описания), а также заботился о мужчинах разными другими способами[196]196
  Thorin, Weighing the Evidence.


[Закрыть]. Авторы пишут о том, что женщины укрепляли мужской дух. К примеру, в написанной на латыни поэме монаха Аббо Чернууса говорится о том, что во время осады викингами Парижа в 880-х годах женщины подстрекают своих мужей к ярости и ругают их за недостаток доблести. У Тацита мы встречаем слова о том, что «они же [матери и жены] доставляют им, дерущимся с неприятелем, пищу и ободрение»[197]197
  Viking Attacks on Paris, 34–5; Публий Корнелий Тацит. О происхождении и местоположении германцев.


[Закрыть]. Фрагменты из «Песни валькирий» (см. предисловие) могли бы хорошо подойти в качестве «боевого гимна». Они, возможно, так и использовались, но документальных подтверждений этому у нас нет[198]198
  Näsström, Freyja, 139; Price, The Viking Way, 319.


[Закрыть]. В сагах женщин часто изображают искусными политиками, но они также могли участвовать при разработке военных стратегий или в переговорах о выкупе или перемирии. Чем бы ни занимались эти женщины на самом деле, очевидно, что коренные жители Рептона решили не рисковать и убили их вместе с мужчинами.

Женщины покидали родные земли не только по причинам, связанным с войной. Как мы уже выяснили, в «Саге о гренландцах» сообщается, что Гудрид «совершила паломничество в Рим»[199]199
  Сага о гренландцах. / Пер. М. И. Стеблин-Каменского.


[Закрыть]. Скорее всего, это вымышленная деталь, добавленная специально, но традиции паломничества у викингов действительно существовали. В архивных документах монастыря Райхенау на берегу Боденсого озера (Швейцария) сохранились имена нескольких скандинавских женщин, которые, вероятно, останавливались там в XI веке во время своего путешествия к Святой Земле. Но существует вероятность того, что имена были вписаны кем-то другим[200]200
  Winroth, Age of the Vikings, 159.


[Закрыть]. На руническом камне, воздвигнутом на берегу озера Меларен, есть надпись, сообщающая нам, что «Ингирун, дочь Хёрда, хочет отправиться на восток, к чужим землям, в Иерусалим». О том, добралась ли она к месту назначения, камень умалчивает[201]201
  Samnordisk runtextdatabas, Uppsala University, http://www.nordiska.uu.se/forskn/samnord.htm


[Закрыть]. С приходом христианства женщины также перенимали новую религию. Не исключено, что они отправлялись в паломничество или, по крайней мере, мечтали о нем.

Сведения о женщинах-путешественницах заставляют нас пересмотреть свой взгляд и на тех, кто никогда не покидал родных земель. Возможно, переезды были неотъемлемой частью жизни женщин определенных профессий. Известно, что на северо-востоке Швеции, где на закате эпохи викингов процветала культура рунических камней, работала резчица Гуннбьёрг, прозванная «Доброй» (рисунок 10), в то время как создателем камня на острове Мэн значится женщина по имени Турид[202]202
  Hs 21 Jättendal; Br Olsen 194.


[Закрыть]. Считается, что руны еще на двух камнях также вырезали женщины, но их имена до нас, к сожалению, не дошли[203]203
  Källström, Mästare och minnesmärken, 213‒16; Gräslund, Runstenskvinnorna ännu en gång, 469‒70.


[Закрыть]. Профессия камнереза предполагала не только владение грамотой и специальными навыками, но и определенную мобильность. Прочие ремесленники тоже порой переезжали из города в город в зависимости от степени востребованности их мастерства[204]204
  Ashby, With Staff in Hand, and Dog at Heel?


[Закрыть].

Саги указывают и на то, что если женщины куда-то уезжали, это не значит, что они не возвращались обратно. В «Саге о людях из Лососьей долины» Торгерд, мать Хёскульда после смерти мужа «не чувствовала себя счастливой в Исландии». Поэтому она решила «покинуть страну, захватив с собой все, что досталось на ее долю из наследства». В Норвегии Торгерд «нашла многочисленную родню и много именитых родичей»[205]205
  Сага о людях из Лососьей долины/ / Перевод В. Г. Адмони и Т. И. Сильман. Перевод стихов А. И. Корсуна.


[Закрыть]. Она во второй раз выхоит замуж, но после смерти Хрута возвращается в Исландию, чтобы жить с Хёскульдом. В отличие от поездок, связанных с войной или торговлей, такого рода перемещения могли не оставлять почти никаких следов в захоронениях путешественниц. Ирландские и британские броши, изысканные столовые приборы и прочие необычные предметы, найденные среди погребальных приношений норвежским женщинам, обычно считались добром, награбленным их мужьями во время набегов на чужие земли. Скорее всего, это разумнее объяснение, но нельзя исключать и другие возможности. Это вполне могли быть сувениры, купленные в дальних странах и привезенные домой[206]206
  Downham, Religious and Cultural Boundaries between Vikings and Irish, 25‒7.


[Закрыть]. Если у нас есть доказательства того, что скандинавские женщины оказывались на территории современных России и Украины, то почему они не могли очутиться и в гораздо более близкой Англии, доплыв до нее за несколько летних дней, что-то купить и вернуться обратно[207]207
  Stalsberg, Visible Women Made Invisible.


[Закрыть]?

Кроме того, женщины, носившие красивые броши из чужих краев, могли купить их у торговцев или других путешественников[208]208
  Skre, ed., Things from the Town, 95‒6.


[Закрыть]. В «Саге о Людях с Песчаного берега» (Eyrbyggja saga) Турид, жена Торбранда из Лебяжьего Фьорда (Исландия), встречает женщину по имени Торгунна с Гебридских островов. Путешественница привезла с собой украшения, платья, покрывала и прочие «сокровища, какие редко увидишь в Исландии». Турид упрашивает Торгунну продать ей хоть что-то, но та отказвается[209]209
  Сага о Людях с Песчаного берега. / Пер. А. В. Циммерлинга, С. Ю. Агишева.


[Закрыть]. Изделия ирландских и британских мастеров в те времена оцень ценились среди других народов, поэтому Торгунна, хвастаясь своим имуществом, тем самым доказывала не только свою состоятельность, но и возможность обладать редкими вещами из других стран[210]210
  Glørstad, Sign of the Times?, 37‒9.


[Закрыть].

Ближе к земле

В эпоху викингов заметные социальные и экономические перемены касались и тех, кто оставался на родной земле[211]211
  Winroth, Age of the Vikings, 175.


[Закрыть]. Даже те, кто безвылазно жил в отдаленных от крупных городов поселениях, были наслышаны о невероятных путешествиях и победоносных набегах. Они восхищались изысканными привозными вещицами не меньше горожан и с любопытством наблюдали за тем, как языческие верования постепенно вытесняются христианством. Другими словами, викинги чувствовали свою связь с внешним миром, даже если никода не покидали своих родных поселений.

До эпохи викингов жизнь людей могла показаться проще, но земельные хозяйства никогда не были полностью замкнутыми и самодостаточными. Экономика стремительно развивалась, люди потребляли все больше и больше[212]212
  Skre, Viking-Age Economic Transformations, 18‒19.


[Закрыть]. Местные ресурсы и привозные товары продавались и покупались в немыслимых до этого объемах: мыльный камень, железо, мех и шкуры, оленьи рога – все это перевозилось на огромные расстояния. Ремесленники – мужчины и женщины – создавали посуду и кухонную утварь, одежду и украшения, кожаные ремни и пряжки, сумки и детские игрушки. Все эти вещи продавались как оптом, так и в розницу. Горожане покупали у жителей сельских земель продукты питания, строительные материалы и предметы домашнего обихода, которые земледельцы могли предоставить за определенную плату. Ассортимент торговли варьировался от бытовых товаров до предметов роскоши. К примеру, неподалеку от Бирки располагалось мельничное хозяйство Санда, где пекли прекрасный хлеб для богатых горожан. Но подходящей земли для выращивания пшеницы рядом не было, поэтому владельцам мельницы приходилось покупать ее наряду с мельничными жерновами у других людей[213]213
  Winroth, Age of the Vikings, 176–7.


[Закрыть]. Экономика росла и развивалась, равно как и торговые связи между городами и земледельными районами.

На фоне этих существенных изменений в торговле и потреблении примерно с 800-х годов н.э. существенно возрастает роль мореплавания как для набегов на другие земли, так и для торговли. Это в свою очередь повысило спрос на ткань для парусов и соответствующей одежды, на дерево для палубного покрытия и прочие материалы[214]214
  Jørgensen, Introduction of Sails to Scandinavia.


[Закрыть]. Новые рабочие места появлялись не только для мужчин, которые занимались судостроительством, но и для женщин-ткачих. Вероятно, мужчины тоже занимались производством тканей, но все же это был преимущественно женский род занятий. Специальные принадлежности для производства и обработки тканей часто находят среди погребальных подношений именно в захоронениях женщин. Саги описывают этот род занятий как исключительно женский, а в поэме, написанной придворным скальдом Олава II Святого в 1020-х годах, прямо говорится о парусах, сотканных женщинами[215]215
  Poetry from the Kings’ Sagas 1, 747.


[Закрыть]. При наличии определенных задатков и желания опытная ткачиха могла не только обеспечить необходимыми изделиями свою собственную семью, но и создать небольшое торговое предприятие[216]216
  Andersson, Textile Production in Scandinavia during the Viking Age.


[Закрыть].