Текст книги "Семейные ценности, или Принцесса вышла замуж"

Йорданка Величкова
Семейные ценности, или Принцесса вышла замуж

© Йорданка Величкова, 2021

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2021

Глава 1

Мне повезло, что у моей мамы была сестра на пять лет старше ее, у нее в жизни было достаточно много увлечений, но однажды она по уши влюбилась и вышла замуж за хорошего джентльмена, которого звали дядя Петър. «Ну и имя!» – вы, наверное, подумаете. Да, он из Болгарии – заботливый, темноволосый, слегка смуглый, но зато говорит по-русски замечательно: правильно, без ошибок, и только по приятному акценту можно понять, что он иностранец из какого-то недалекого зарубежья. Но речь сейчас будет идти не о нем, а обо мне и моих проблемах после рождения ребенка. Слово «проблемы» я могла бы взять в кавычки, но решила не делать этого, так как иногда наши женские недомогания могут казаться окружающим приукрашенными, но мы, современные девушки, всегда убеждены, что правильно поступаем, и продолжаем настаивать на трудностях взрослой жизни.

– Тася, отчего ты такая кислая? – спросила меня моя двоюродная сестра Анжелика.

Я ничего не ответила, только опустила глаза, но все же затем попробовала улыбнуться ей.

– Ну, так намного лучше! У тебя красивое лицо, не стоит его портить недовольством.

Итак, благодаря моей тете Лидии и моему дядю Петру появилась на свет моя двоюродная сестра, невероятно одаренная личность, которая одновременно занимается несколькими делами. Она – один из менеджеров по продажам в крупной французской фирме, но одновременно с этим рисует акварелью и даже ездит по европейским выставкам, чтобы показать свое творчество миру и найти меценатов для своих картин. Вот какая незаурядная личность моя двоюродная сестра Анжелика! Меня всегда удивляло, как она успевает совмещать такие, казалось бы, несовместимые виды деятельности. А особенно сейчас, когда у меня самой появился ребенок, любопытство стало разбирать меня еще больше. И дело не только в наличии разных интересов и занятий (в каждом человеке заложено множество способностей), а в ее муже, одарившем ее сразу двумя мальчиками-погодками.

Недавно мой собственный семимесячный ребенок начал издавать громкие, меняющиеся в тональности крики, звучащие на весь подъезд, и я бы не удивилась, если бы какая-нибудь сердобольная соседка остановилась у двери, жалуясь на вопли моего младенца. Чтобы заглушить этот плач, я решила обратить внимание ребенка на вероятные шаги за дверью и таким способом его утихомирить.

– Не надо так реветь! – сказала я укоризненно своему малышу. – Ты всем соседям мешаешь! Вот, старая бабушка уже за дверью!

Услышав это, младенец на несколько минут перестал плакать, и я довольно улыбнулась ему.

Наконец минута спокойствия. Но как долго она продлится – абсолютно непонятно…

– Когда ты улыбаешься, выглядишь на все сто! – голос Анжелики возвратил меня в реальность.

– Разве? Спасибо тебе, кузина! Как здорово иметь такую подругу, как ты! – Я только собралась еще раз поблагодарить двоюродную сестру, как неслыханный до этих пор крик раздался по всей квартире и наверняка за ее пределами.

К огромному сожалению, мое спокойствие длилось только несколько мгновений. Ни с того ни сего ребенок заревел во все горло, и я была уверена, что все бабушки в окрестности уже выстраиваются у нашей двери, чтобы пожаловаться на моего неугомонного сынка.

– Что ж ты так кричишь-то? А ну замолчи!

Но, не желая слышать мои указы, ребенок завопил еще громче.

– Тася, успокойся! Лучше посмотри, что у него в штанах! – предложила кузина.

– Ясно, что у него в штанах. Это же мальчик! – быстро произнесла я, не понимая, что имеет в виду кузина.

– Тася, ты действительно сошла с ума! – Двоюродная сестра быстро распахнула укутывающий ребенка памперс. – Замолчи, я сказала! Это говорю я, твоя мать! – я ни в какую не хотела успокаиваться.

– Успокойся, – назидательно настаивала Анжелика. – Не видишь, у твоего ребенка понос!

Понос?! Это слово буквально врезалось мне в уши. Я, конечно, знала, что такое понос, но до сих пор у моего сына его не было. А может, и был, но пока я делала все возможное, чтобы вновь привыкнуть к нормальной жизни в течение нескольких месяцев после родов, моя мама взяла на себя заботу о моем сыне. Но счастье, когда мама мне помогала, быстро прошло, и я брезгливо сморщила нос.

– Да, как жаль, что никто мне не сможет так помогать, как мама! – произнесла я с грустью, и мой нос наконец втянул характерный и очень неприятный запах.

– Эй, Тася, что ты вертишься? То голову запрокидываешь, то нос морщишь. Я тебя очень люблю, но менять твоему ребенку памперс с жидким стулом я не буду!

– Жидким стулом?! – Я выпучила глаза на двоюродную сестру.

– Представь себе, да! – произнесла она, и мне показалось, что это прозвучало даже несколько торжественно. – А что, по-твоему, означает слово «понос»?

«Мамочка, моя милая, зачем ты меня оставила одну?!» – подумала я с горьким сожалением. И когда Анжелика отлучилась, чтобы поговорить по телефону, я с огромным нежеланием поискала глазами влажные салфетки. Не обнаружив их, я невинно пожала плечами и осторожно сняла с сына ползунки.

«Что ж, обойдемся как-нибудь без салфеток». Жидкая масса угрожающе стекала сквозь памперс и собиралась вылиться через край невысокого стула, который я использовала как пеленальный столик.

«Да, надо попробовать наконец навести порядок в доме. Иначе…» У меня в уме не укладывалось, как вообще я смогу одновременно успокоить кричащего ребенка, сучащего ножками, и не дать пролиться на пол просачивающейся сквозь памперс массе?! И при всем этом я понятия не имею, где у меня влажные салфетки!

А что будет, когда я разверну этот грязный памперс? Глядя на беспомощно кричащего ребенка, я поняла, что остались считанные секунды до того момента, когда эта жидкая масса из ползунков сына стечет на пол. Мое испуганное сознание уже рисовало жуткую картину, как неприятное содержимое памперса выливается на пол. Во-о-от, во-о-от уже выливается, и все!

– Что ты орешь, словно никогда не меняла ребенку памперс с жидким стулом?!

«Да, я никогда этого не делала, а может, все-таки делала, но это было в моем детстве, когда, к ужасу мамы, я придумывала неординарные игры со своими куклами. Но это было так давно…» Зато тревожный голос Анжелики помог мне вернуться в реальность.

– Влажные салфетки всегда должны находиться на тумбочке!

«Да, конечно, они должны, но…» – не осознавая этого, моя душа, видимо, кричала на весь мир, но никто ее не слышал.

– Я думала, что ты разговариваешь за дверью, – решила я хоть что-нибудь произнести.

– А разве можно с кем-то разговаривать, когда из соседней комнаты слышны крики твоего сына и твои собственные вопли?!

– Не стоило мне выходить замуж в 25 лет и заводить детей! – заскулила я жалостливо, как котенок.

Не дав мне закончить нытье, Анжелика оборвала меня:

– Ха-ха-ха. Ты говоришь так, будто вышла замуж в 16! Тася, успокойся. Такое со многими случается.

– Но… Иметь собственную семью так сложно!

Как будто не услышав меня, двоюродная сестра испугано закричала:

– Салфетки у тебя непонятно где находятся! Тогда унеси младенца в ванную! Или ты хочешь, чтобы все это вылилось из его штанов вот здесь, на вашем новом диване!?

При мысли, что это может произойти буквально через несколько секунд, я посмотрела на кузину со смертельным ужасом. Мое лицо, видимо, выражало состояние, как будто на меня вот-вот накинется стадо бешеных кабанов. Вероятно, моя физиономия в этот момент была лицом человека, готового к суициду, потому что моя двоюродная сестра не вытерпела – словно стадо бешеных кабанов уже повалило ее на землю и стало задирать копытами. Она завопила:

– Мы потом поговорим о твоем состоянии! Я обещаю! – крикнула она громко, будто давая обет кабанам, что позаботится обо мне.

Я наконец успокоенно кивнула головой и потупила глаза.

– А сейчас – быстро! Из его штанов все вы-ы-ы-те-кае-е-ет! Неси скорее ребенка в ванную!

Когда через некоторое время мы все-таки успели вымыть и переодеть постоянно пинающееся дитя, нам захотелось удрать подальше из этого дома. Будет здорово, если мы долетим до какого-нибудь райского побережья! Удобно расположившись на диване, мы вновь утонули в мечтах о райских островах – греческих или каких-то других… Голубое море, спокойный прибой, белый мелкий песок… Наверное, как и мой ребенок, мы тоже собирались вздремнуть и насладиться грезами, когда вдруг Анжелика, мама со стажем, воскликнула:

– Ух, я чуть не уснула! Тася, ты что, быстро вставай! У нас на это нет времени!

Я уже ненавидела Анжелику! Она постоянно была готова куда-то идти и что-то делать, хотя мы успели и памперс поменять, и постирать всю испачканную детскую одежду! Для меня, любящей чистоту, это была сущая победа.

Как будто прочитав мои тайные мысли, она вдруг скомандовала:

– Ты тратишь много времени на размышления! Невозможно быть хорошей мамой и постоянно думать о чем-то своем! – ее резкий голос не позволял мне сопротивляться. – Едем в поликлинику!

Быстро приобняв утихомиренного ребенка, я уже не думала ни о чем и делала все возможное, чтобы превратить себя в маму-робота.

«Сейчас самое главное – попасть в поликлинику, а на райских островах, если повезет, побываем в другой раз». Мое сознание умышленно пыталось отвергнуть ужасающую неопределенность. «А когда все-таки в другой раз?» – словно настаивая на своем, потерянно спрашивала бедная моя душа.

– Я обещаю тебе, мы поговорим о твоем состоянии ну, скажем, в следующее воскресенье! – сказав это, кузина посмотрела мне прямо в глаза.

И я с удовольствием поверила ей: «Наконец она определила, когда именно мы сможем спокойно встретиться». Непонятно, когда – наяву или во сне – я попаду на Родос или Крит, но я хотя бы знала, что в следующее воскресенье я смогу честно поговорить о моей нервозности, накопившейся после того, как мама вернулась в Екатеринбург.

Глава 2

И мы встретились, но это случилось не через неделю, две и даже не через три, а через два месяца, причем во время этой встречи мы были не одни. Никто не жаждал принять наших детей, кроме нас самих.

Я разозлилась: видимо, в будущем в таком составе мы и будем встречаться.

– А где твой благоверный? Я думала, если у тебя мальчики-погодки, он должен крутиться возле тебя и делать все возможное, чтобы тебе помогать!

– Тася, Степа в командировке, ведь мне и нашим погодкам еще нужно кушать, одеваться, покупать игрушки, а для всего этого нужны деньги…

Я замолчала. Да, в принципе, Анжелика была права, но почему-то мне казалось, что сразу после рождения детей наша свобода растворилась, как звездная пыль. Как здорово, когда девушка наслаждается любовью избранника, он окутывает ее нежностью, пониманием, и она выглядит такой беспечной, наслаждаясь своей беззаботностью и воодушевлением от жизни. А затем она выходит замуж за любимого человека, к чему, собственно, стремилась всю свою сознательную жизнь… Потом рождаются дети, и у молодых родителей не остается времени ни на что другое, кроме крох, и весь прекрасный мир, который они создали до свадьбы, мало-помалу начинает расщепляться. Некоторые женатые пары с детьми даже считают, что их счастье не просто просачивается, ускользает сквозь пальцы – оно бесповоротно теряется в паутине запутанных проблем и неоднозначных решений.

Мне казалось противоестественным не желать иметь детей, но, с другой стороны, становится очень сложно, когда тебя окружает весь этот беспрерывный галдеж. И еще маленькие неуклюжие ручки, шустрые ножки, подвижное тельце, за которыми ты должна постоянно следить и объяснять: «Осторожно, ударишься!», «Будь внимателен, голову разобьешь!» или «Ножку подвернешь!», «Ручку сломаешь!». А детские болезни! Или жуткие вопли, когда ребенок безоговорочно жаждет заполучить очередную дорогую игрушку!? Или когда бедное дитя в четыре года ни за что не хочет идти в музыкалку, а у всех твоих знакомых и подруг дети давно занимаются сольфеджио? Нам, конечно, справляться со всем этим очень сложно, иногда подступает безвыходность, но самое трудное, мне кажется, – выбрать, что ребенку действительно нужно, а не следовать какой-то придуманной другими мамочками модели! Куда делись наше прежнее упоение, наша невероятная жажда жизни? Разве они улетели навсегда с появлением на свет наших детей?!

Мы с мужем будто находимся в заколдованном круге… Но нам кажется, что мужьям легче: садятся они в свои машины, уезжают на работу и скрываются из поля зрения своих домочадцев чуть ли не на целый день. А нам, мамам, остается терпеть слезы детей по пустякам и, не дай бог, их рыдания от нежелания заниматься тем, что мама велела. Мы считаем, что отдали нашим чадам всю свою молодость, нам не терпится, чтобы они побыстрее подросли и уже в семь лет превратились в вундеркиндов! А мужья приходят с работы, и единственное, чего они хотят – просто побыть с семьей. Но мы начинаем им жаловаться на наших детей: то чадо разбило дорогую вазу, играя в футбол в гостиной, то постоянно отказывается заниматься спокойными играми, а вместо этого бегает по комнатам, как ужаленное, то оно сунуло руку непонятно куда, и все его горло стало черным – и с разрывающимся сердцем приходится возить его по всему городу, чтобы его обследовали врачи.

И когда мы уже готовы упасть в обморок, доктор устанавливает, что наш шустрый ребенок просто решил продегустировать черную гуашь. И мы не знаем, что делать – радоваться или отшлепать маленького непоседу…

– Анжелика, ты всегда выглядишь такой счастливой, я тебя завидую! – вдруг вырвалось у меня.

Она даже не предполагала, какие нерадостные картины семейного будущего рисует мое испугавшееся до смертельного ужаса сознание. Я и правда жаждала бы быть такой же беззаботной, имея двоих детей, постоянно занятого мужа и две работы!

– Ну ты даешь! Зачем мне завидовать? – моя двоюродная сестра изумленно посмотрела на меня.

– Ты такая веселая, как будто у тебя нет детей, – поспешила я объяснить свои слова.

– Не забывай, дорогая, дети – это счастье! – Она снова посмотрела на меня своим умиротворяющим взглядом, и я была почти готова согласиться с ней, как вдруг (но ведь это рано или поздно случилось бы) громкие крики напугали нас.

Оказывается, ее старший мальчик, которому было год и семь, без какой бы то ни было причины начал здорово молотить моего сына, а тот орал, как резаный.

– Роман, как не стыдно, немедленно отпусти Сашу! Зачем дерешься?!

Но маленький хулиган почему-то продолжал молотить моего мальчика. Анжелика подошла к своему разбушевавшемуся сынуле и, больше ни говоря ни слова, взяла его руку таким образом, что ребенку оставалось только подчиниться. В течение нескольких минут слышалось только легкое хныканье со стороны Романа и были видны пронизывающие, укоряющие глаза Анжелики, а затем неожиданно все утихло, как будто ничего и не было.

А до меня вдруг дошло, что то, каким будет галдеж в семье – ужасным и нескончаемым или более-менее упорядоченным – зависит только от меня.

От меня самой зависит спокойствие в доме!

Но как все это было сложно создавать и организовывать! – Ты справляешься со всем этим, как… – я не знала, что сказать, но вдруг из меня вырвалось: – Как волшебница! – не смогла я не воскликнуть после такого великолепного разрешения детской драки.

– Ну спасибо тебе, – тихо ответила двоюродная сестра. – Не за что меня так нахваливать!

Я снова удивленно уставилась на нее. Она словно не осознавала, о чем шла речь – наверное, все, что произошло, казалось ей таким обыденным, привычным. И давно превратилось в часть всеобъемлющего самообладания.

– Подскажи, как мне стать такой хладнокровной, как ты? – нетерпеливо спросила я.

Ее умные глаза все еще непонимающе спрашивали. И при виде такого невинного непонимания сути проблемы мне пришлось успокоиться и поразмышлять: «А может, Анжелика только снаружи выглядит такой бесстрастной, а внутри у нее гормоны бушуют с бешеной скоростью?».

Но я не успела проанализировать это, как кузина отчеканила:

– Дорогая, не строй из себя мученицу! Я тебе и раньше говорила: быть матерью – не страшно, самое главное – не считать, что ты находишься в каком-то заколдованном круге, из которого невозможно выбраться!

– А разве это не так? – чуть слышно спросила я.

Но мой тихий вопрос все-таки донесся до ушей кузины, и впервые с начала нашей встречи сегодня я смогла различить укор в ее голосе.

– Ну, конечно, быть мамой нелегко, – ее слова били мне в лицо, и я смогла ощутить непробиваемую твердость, которая просачивалась из каждой клеточки ее существа. – Я согласна с тобой. Ну хорошо… Допустим, это правда! А чего ты ожидала, ведь ты уже взрослая девушка? Наше детство давно закончилось, и сейчас наша очередь растить детей. Или тебе больше по душе вариант без семьи, чтобы ты могла сконцентрироваться только на карьерном росте?! – И мне показалось, что кроме упрека сейчас в словах кузины чувствовалась и легкая насмешка.

Для меня как женщины слово «карьера» звучало слегка искусственно, приукрашенно, и я была уверена, что это казалось не только мне. Я твердо знала, что многие девушки не грезят о том, чтобы каждое утро подниматься с кровати и спешить на нелюбимую работу. Но чтобы сделать эту работу более-менее привлекательной, придумали красивое слово «карьера». Ведь те, у кого есть «карьера», ездят в командировки, проживают в дорогих отелях и, конечно, они в состоянии купить все, чего душа захочет.

«Да, это так здорово! Так ты воспринимаешь себя преуспевающей женщиной! – подумала я с легкой грустью, потому что у меня не было успехов в карьерном росте. – А разве невозможно воспринимать себя успешной женщиной без карьеры?»

Мой взгляд скользнул и остановился на детях.

Сейчас они играли спокойно, и никому бы не пришло в голову, что всего лишь несколько минут назад они устроили ужасную драку. И в моем воображении воздух снова засвистел от рыданий и машущих маленьких кулачков…

– Ну, что ты задумалась? – Анжелика вырвала меня из размышлений. – Скажешь, что я неправа? Тася, дети – наше будущее независимо от карьерного роста.

Да, это так. Хоть нам и часто невыносимо трудно, мы, мамочки, – ничто без наших детей.

– Ты, конечно, права! Каждая женщина мечтает иметь детей… Но… но я чувствую себя так, будто моя молодость утрачена навсегда.

– Не принимай это так близко к сердцу! Просто твоя молодость перешла на другую, более серьезную стадию, – и Анжелика наградила меня поучительным взглядом.

Я ответила ей… Но не могла определить, каким именно взглядом: мой напуганный взор словно выражал неописуемую смесь страха от неизбежности судьбы и недостаточного понимания.

– Конечно, сейчас тебе сложно осознать это, ты вся словно комок нервов. Но наберись терпения! Постепенно растущий ребенок начнет думать, понимать. Тогда и тебе станет легче.

«Тебе легко так говорить! – подумала я, и сердце мое облилось кровью. – Твоя мама – замечательная тетя Лида, которая живет по соседству, а моя мама находится далеко, в Екатеринбургской области».

Но все же в глубине души я осознавала, что нельзя быть такой забиякой, и выдала самый невинный вопрос:

– Ты считаешь, что все это временно? И недомогания, вопли и капризы ребенка скоро прекратятся?

Двоюродная сестра продолжала смотреть на меня с жалостью. Она ничего не ответила, ее губы превратились в черточку, брови были подняты от удивления.

«Наверное, это конец – конец моей прошлой жизни… Или все же есть шанс, что все изменится к лучшему?» – мои глаза спрашивали ее с надеждой и тревогой.

Анжелика даже не моргнула, она неподвижно смотрела в пустоту.

– Когда же наступит эта золотая пора?! – все настаивала я, а взгляд двоюродной сестры все больше наполнялся сочувствием и страхом.

– Ну, скажем… Когда ребенку исполнится лет пять… ответила, как мне показалось, неуверенно, моя кузина.

Ее глаза потемнели, веки опустились, а я уже была уверена: до сознания Анжелики сейчас доносятся жалобы мам неодаренных школьников – их собственные крики и вопли их несчастных детей. То, как они сидят до одиннадцати часов вечера, пытаясь что-то понять в сложных уравнениях из учебника, а потом все это внятно объяснить своему ничего не понимающему ребенку!

– И ты уверена, что в пять лет все образуется? – мой голос помог Анжелике выйти из ужасающей даже для нее реальности.

– Ну да, – ответила та торопливо, словно боясь, что я вот-вот рассекречу ее, и она зайдется в жалобных рыданиях по поводу школы, напрочь забыв о том, что ее собственному ребенку только недавно исполнилось девять месяцев.

Вот такие мы, мамочки! Часто нервничаем по пустякам, не осознавая, что это действительно «пустяки» – как наши мужья постоянно пытаются нам «втыкать в мозги». Мы слишком эмоционально воспринимаем все наши взлеты и падения, а проблемы наших мужей и детей для нас – самая непреходящая боль на свете! Иногда мы неосознанно и одновременно слишком безжалостно сгущаем темные краски происходящего, и нашим родственникам (мужу и детям) остается – в зависимости от темперамента – либо тихо сочувствовать нам, либо кричать на весь мир.

– Ты помни: что бы ни случилось, семья – это святое! – назидательно продолжала Анжелика, все еще отказываясь предаваться страданиям о многострадальной женской участи.

– Да, ты права, – произнесла я, глядя с умилением на детей, которые продолжали спокойно играть, забыв о недавней ссоре.

– Попробуй сконцентрировать свое сознание только на положительных моментах семейной жизни!

«Мудро сказано», – подумала я и напрягла свой разум в поисках счастливых моментов после рождения Саши.

Конечно, они были: и когда ребенок беспечно смеялся, и когда постепенно его маленький ротик пытался что-то выговаривать. И когда он произносил эти звуки, подобные приятному воркованию голубя, они были для меня такой неслыханной радостью!

– Да, ты снова права. Семья всегда может сделать тебя счастливой, особенно если в ней растет маленький ребенок! Но за этим счастьем всегда скрывается такая неимоверная ответственность, что иногда мне кажется, будто все эти моменты, исполненные такой невероятной радости, – словно другая реальность, а все, что остается нам, родителям, – это беспричинные рыдания ребенка, его непонятные капризы и давно забытые нами детские болезни.

– Дорогая, ты лучше попробуй создать вокруг себя ореол беззаботности. Ты слишком сильно цепляешься за сложные моменты в жизни. В твоем сознании они эмоционально окрашены и выглядят намного сложнее, чем есть на самом-то деле, – попыталась объяснить мне Анжелика, но я все же не сдавалась, настаивая на своем.

Я по-прежнему продолжала ощущать действительность как полосы черного и белого, где почему-то темные краски часто перекрывали светлые.

– Разве я выгляжу до такой степени разбитой?! – спросила я, находясь в русле своей преувеличенной безысходности.

– Ты привлекательная молодая женщина, и всем своим сердцем должна это осознавать! – несколько раз повторила моя кузина, и пока я собиралась сказать что-нибудь, на красивых губах Анжелики сияла неподдельная улыбка.

«Мда, возможно это так. То, что мне только что объяснили, нужно постоянно держать в уме: я привлекательная молодая женщина, привлекательная молодая женщина, молодая женщина». Мои губы мало-помалу растянулись в улыбке, пока я наслаждалась звучащими как эхо подбадривающими словами. И неожиданно о «многострадальной женской участи» забыла! Я уже не впадала в отчаяние при одном только воспоминании о недавних, разрывающих сердце, рыданиях ребенка и вчерашних, полных укора, криках мужа.

Но этому только что созданному положительному настрою не было времени полностью завладеть моей душой, и я лишь считанные секунды смогла упиваться этим дивным состоянием…

И вновь перед нами, бедными мамочками, разразилась сцена, где на главные роли претендовали наши несмышленые дети. На этот раз центром нашего внимания стал младший сын Анжелики Вадим, и мы с кузиной направились именно к нему, чтобы освободить злосчастного мальчугана из рук внезапно рассвирепевших Ромы и Саши. Малыши, отдающие все силы «бою», не замечали приближение «врага», то есть своих мам, и продолжали безостановочно колотить бедного Вадика совочками для песка.

– Что вы делаете!? Как не стыдно! – я еле узнала резкие звуки собственного голоса, настолько я была раздосадована.

А затем ощутила на своем плече нежную руку двоюродной сестры:

– Тася, будь поласковее, это все-таки дети!

«И создай вокруг себя атмосферу неизменного спокойствия», – повторила я про себя.