Текст книги "Семейные ценности, или Принцесса вышла замуж"

Глава 3

Мы с Сашкой находились дома. Уже два месяца мы не гуляли с двоюродной сестрой. Анжелика мне предлагала поехать куда-нибудь с детьми, но, вспоминая нашу последнюю встречу, я боялась – мои вьющиеся волосы поднимались дыбом при одной только мысли о вероятной драматической развязке, в центре которой, безусловно, будут наши собственные чада.

«Да, быть мамой, это что-то!» Что именно – я не была в состоянии точно определить, но ЧТО-ТО! Конечно, это что-то невероятное, волшебное, но еще и что-то слишком ответственное, что часто держит нас, мамочек, в постоянной нервозности. И чтобы как-то остановить весь этот беспрерывный галдеж, кулачки, вопли и сопли, я предпочитала гулять с Сашей в находящемся неподалеку от нас парке.

Казалось, что если ребенок будет играть с малознакомыми детьми, мне будет легче. На знакомой территории, где все ему было уже известно, мой мальчик вел себя подобающим образом – никогда не затевал драку, а если это делал кто-то другой, он отсиживался за кустами, как военный пехотинец. А затем, уверившись, что опасность миновала, сразу пускался бежать, хотя никто из его сверстников не собирался его преследовать. Видимо, мой мальчуган сам себе придумал такую игру и, по всей вероятности, забавлялся этим.

– Венные за н, мам? – интересовался мой маленький пехотинец, когда в преддверии возможной детской баталии он собирался смываться.

– Что? – поначалу я не поняла эту фразу.

Но мой сыночек настаивал:

– Вен, венные, мам?

– Может, «военные за нами» ты хотел спросить, мой маленький?

И мой Сашка утвердительно закивал головкой.

– Мда… Военные за нами…

Услышав свой собственный вроде бы утвердительный ответ, я на минуту задумалась: «Неужели в разуме годовалого ребенка такое понимание о мире?». Но у Саши больше не было времени изумлять меня своей младенческой компетенцией, только его маленькие ножки начали топать по лужайке к нашему подъезду еще быстрее. Я тоже отправилась домой довольной: наконец смогу приготовить обед и накормлю своего малыша. У меня было так радостно на душе, когда я видела его смешно передвигающуюся фигурку, неповоротливо шагающую к родному дому!

Но иногда ножки его подводили, и он падал на твердый асфальт. После этого он слегка побаивался, объясняя «я падд…ем», то есть «я упал».

– Бедный мой ребеночек, ты такой сладкий… И мне так жалко, что ты упал!

И мои глаза наполнялись слезами умиления!..

Слезами материнского счастья!

Наконец, после того как Саша безудержно надергал меня за руку и вдоволь навалялся на полу в лифте, мы с ребенком добрались домой, и мне казалось, что мы прошли длинный-длинный путь, а не обычное расстояние наверх к восьмому этажу. Сразу после того как мы вошли в квартиру, Саша вдруг в поиске своих игрушек, которые находились на диване, стал кувыркаться и прыгать по новому покрывалу. И это вывело меня из равновесия:

– Это что такое!? Неандерталец! На одного тебя никаких денег не хватит из-за всех твоих погромов!

Но все мое недовольство проносилось мимо ушей сына, и он, как настоящий неандерталец, продолжал еще яростнее прыгать на моем злосчастном модном пледе, который удерживался на диване ровно столько времени, сколько мы были на прогулке.

О, почему так получается в жизни! Все было так чудесно – еще совсем недавно до меня доносилось веселое топанье ножек Саши и его сладостный лепет, когда он делал все возможное, чтобы объяснить мне свои переживания, а сейчас все это пропадало и наполнялось хаосом! На меня снова, как необузданные, неудержимые мотыльки, налетало раздражение. И в этот момент ко мне возвращались мои философские грустные размышления о смысле жизни и о том, что вся молодость уже навсегда потеряна.

«Да, в моей жизни прошла вся радость, все веселье», – думала я, и внезапная печаль набрасывалась на меня, почти опустошая мое бедное сознание.

А я не ощущала этого или – под воздействием странного психологического мазохизма – мне было все равно. Неизвестно, как долго терзала бы я свою несчастную душу, но неожиданно, за секунду до моего полного растворения в унынии, до меня дошли слова Анжелики: «Создай ореол беззаботности вокруг себя. Не стоит так сильно цепляться за сложные моменты в жизни. В твоем сознании они преувеличены и выглядят еще сложнее, чем есть на самом деле».

Я пыталась как-то воссоздать вокруг себя нечто, похожее на ореол, но… Ничего от этого не вышло… Меня вновь обдало внезапно появившимся ощущением тревоги и беспокойства. И все внутри меня пропиталось хаосом.

Да, я получала незабываемое удовольствие, общаясь с ребенком, но он часто меня и раздражал – то мой сынок, придя домой с прогулки, в одежде, в которой валялся на площадке, набрасывался на новый плед на диване, то отказывал есть приготовленную мной вкусную еду, а предпочитал только вредные чипсы, то преследовал мою бедную кошку и дергал ее за хвост, а когда ей это надоедало и она все же решалась дать сдачи, он начинал охать и жаловаться на нее так неистово, что я вообще не могла заниматься домашними делами…

В воспитании детей всегда нужна выдержка! А я пока что – из-за ее нехватки – не осознавала, насколько она важна на самом деле. И не знала, как ее найти…

Я попыталась что-то поискать в детской психологической литературе, но в моих книгах об этом даже не упоминалось – там все объяснялось с точки зрения достаточно зрелого родителя. Понятно, что родитель такого типа с годами успел воспитать в себе терпение. В прочитанных мною книгах вообще не намекалось, как неопытный родитель может успешно справиться с такой, в принципе, житейской ситуацией, как воспитание родного дитяти. Все там разъяснялось с точки зрения теории, но никто даже не упоминал, как действительно НАДО воспитывать собственного ребенка, чтобы обе стороны – и родители, и ребенок – были счастливы.

«Наверное, мне тоже стоит подождать, и… примерно лет через пять я наберусь терпения…» Но из-за этой вероятной цифры я ужаснулась: «Пять лет – это целая вечность! Нет, тогда я действительно потеряю всю свою молодость в разборках с ребенком. Надо что-то предпринять! Может, стоит спросить мужа?».

Глава 4

Раньше, до рождения ребенка, я чувствовала в муже опору, но после появления Саши он стал много работать – что, в принципе, нормально для человека, имеющего семью… Но я была уверена, что не потеряла его, просто из-за повседневных забот наши искренние чувства несколько притупились, и мы сейчас как будто неслись по течению, не имея достаточно времени, чтобы полностью предаться своим любовным порывам и чувствам…

Саша обычно встает в девять утра, я его переодеваю, мы аккуратно моем личико, а затем он спешит к своим игрушкам. В это время я готовлю завтрак для него и для себя. Так начинается наш день, когда все спокойно…

И так неплохо…

Хотя иногда душе неистово хочется бежать от этой обыденности, от этой реальности, не всегда соответствующей моим желаниям. Но затем я с грустью отдаю себе отчет, что мне некуда бежать, так как я не в состоянии что-то изменить…

Я не хотела больше находиться над этой зияющей бездной эмоций, поэтому, вспомнив напутствия своей двоюродной сестры, попыталась изобразить улыбку. Ведь улыбка – это что-то спонтанное, непринужденное, и ею можно просто так наградить кого-то, даже себя.

Я никогда не смогу, как моя кузина, раздавать свои улыбки… А почему? Наверное, потому что внутри себя я не ощущала той беспечности и постоянного внутреннего комфорта, который давал бы мне неугасимую силу улыбаться.

«Но все же стоит попробовать!» – решила я. После того как ребенок позавтракал и я увидела, как он спокойно направляется к своим самолетикам (это его любимые игрушки), я почти на бегу решила воспользоваться его добровольным отсутствием. Кинулась в спальню, где почти четверть комнаты занимало огромное зеркало с обрамлением из розово-коричневого оникса.

«Мда, зеркало супер… а вот моя улыбка какая-то… хм, как определить ее… Какая-то сухая. Никакой харизмы в ней нет».

Я делала все возможное, чтобы как можно лучше изобразить улыбку – но в итоге концы моих губ слегка устремились вверх, и все! Самой улыбки все-таки не было, а было лишь нечто, похожее на напряженное приподнимание губ.

«Не только глаза – зеркало души, но и улыбка тоже. И мне придется достаточно поработать над своей улыбкой».

Я сделала глубокий вдох, и автоматически кончики губ снова приподнялись. Но само мое лицо было беспристрастным, как будто теплота и сердечность, которые должны были отразиться на нем, застыли где-то на долгое-долгое время и почему-то отказывались растворяться во мне. Единственное, что я смогла распознать на своей физиономии, – были утомление и странная неразгаданная горечь.

Я всмотрелась в черты моего отражения в зеркале – у меня был необычный вздернутый нос, красивый высокий лоб, плотные губы, глаза редкого серого цвета обрамляли густые ресницы.

– Да, черты лица – ничего, а вот шарма нет! – Как будто стараясь просто констатировать этот факт, я пожала плечами. – Ну, нет так нет!

Притихший Саша играл в детской комнате. У меня есть еще немного свободного времени, поэтому я решила взяться за свой профиль и изучить его более четко. Он мне казался довольно неплохим – четкий овал, длинные ресницы, огромные глаза таинственного оттенка, тонкие, как полоска, брови. Контур губ, видный в профиль, красиво очерчен, щеки слегка приподняты, а носик – оригинальный, как будто воплощение веселья, к которому я стремилась, но которое пока не проявлялось во мне.

Всматриваясь в зеркало, я снова заставила себя улыбнуться.

И вновь провал!

Губы послушно поднялись наверх и… все, только это – на моем лице не было написано ничего, что хоть немного растопило бы сердце. Не было воодушевления, жизнелюбия, оптимизма, а только грусть и усталость.

– Наверное, у меня скоро начнутся месячные, раз я выгляжу совсем неважно.

Желала я того или нет, но уже была не в состоянии изменить свой «беспристрастный профиль».

– Алло, у тебя есть время поговорить? – беспомощно позвонила я мужу.

– Ну, да… – уклончиво ответил он.

Точно не поняв его реакции на мой звонок, я, как напуганная, лишенная логики женщина, словно получила доказательство, что у него кто-то есть.

– Что ты себе позволяешь? Я вожусь с твоим сыном целыми днями, а ты, ты… – я уже рыдала в мобильник.

– Тася, дорогая, что с тобой? Разве тебе так сложно понять, что я сейчас в лаборатории? Извини, я перезвоню тебе через пятнадцать минут.

– Ты сам извини. – Невообразимый стыд охватил меня. – Я не знаю, что со мной случилось…

Когда муж находится в лаборатории, ему нельзя мешать. Это, наверное, самое счастливое состояние – когда человек, увлеченный наукой или искусством, воспринимает себя создателем.

И это невероятное, пропитывающее все его существо ощущение! Другие люди редко могут это осознать и оценить! Только люди, всем своим сердцем связанные с этим человеком, могут с этим по-настоящему разобраться.

Я полюбила Андрея, когда мы были студентами. Я заметила его однажды в столовой, хотя и не могла назвать его красавцем. У него было обычное телосложение, оно не отличалось эффектной мускулистостью, как например, у актеров голливудских боевиков, но все-таки он произвел на меня впечатление, благодаря… я не знаю, чему именно. Мне кажется, это были его глаза тепло-карего оттенка, искрящиеся таким невероятным пламенем. И эти полные интереса к жизни глаза встретились с моими…

А затем, постепенно, случайно сталкиваясь в коридорах университета, мы начали все дольше и дольше задерживать взгляды друг на друге, но все никак не находилось удобного случая познакомиться.

Через некоторое время я случайно узнала, что этот парень – отличник своего выпуска, и мне захотелось с ним познакомиться. Мне очень нравилось, когда молодой человек отдается тому, чем он занимается, или тому, что изучает в университете. Я не настаивала, чтобы мой парень был отличником: я знала много отличников, которые, к сожалению, были довольно неинтересными людьми. Зачастую постоянная учеба не самым лучшим образом сказывается на психологическом состоянии людей. То, что мозг отличников загружен множеством формул, цитат, правил и так далее, делает их неспособными справляться с действительностью, а кроме того, это нередко влияет на их самочувствие и уверенность в себе. И получается парадокс – хоть они и отличники и как будто все знают, а уверенность в себе вне учебы у них хромает.

Я была рада, что Андрей не был отличником такого типа, и мне посчастливилось иметь высокоодаренного мужа без комплексов.

– Вот я и дома, милая! – услышала я радостный голос супруга.

Я кинулась в объятия и стала целовать его лицо.

– Я должен тебя предупредить… – И его довольная физиономия вдруг драматически изменилась: – Тебе повезло!

– Ты только для этого приехал? – поинтересовалась я, будто дразня его. – И без твоих заключений я знаю, что мне повезло с тобой! – Я как можно крепче прижала голову к его груди.

А его встревоженные глаза нетерпеливо спрашивали.

– Зачем была такой сердитой два часа назад, когда звонила по телефону?

– Забудь, пожалуйста. Наверное, скоро месячные. – И я продолжила его обнимать.

Я знала, я была уверена, что это любовь! Муж давал мне силы, чтобы мне было легче справляться со всеми обязанностями после рождения малыша. После защиты диссертации его работа научного сотрудника была схожа с приливами и отливами. Иногда ее было слишком много, и тогда нам обоим было довольно сложно жить: Андрей возвращался поздно вечером и времени ни на что не оставалось. Но были и другие моменты – дни затишья, как будто научная работа останавливалась на какое-то неопределенное время.

– Слава богу, сегодня и завтра я сам себе начальник! Шеф уехал в командировку в Питер на два дня. Ну, конечно, дал мне какие-то мелкие задания на время его отсутствия… – Но он недообъяснился, не имея для этого возможности.

– Ура! – Не в состоянии удержать своего пыла, я стала страстно его целовать.

Он намеренно не ответил на мои горячие поцелуи. Ему – как разумному хладнокровному мужчине – не всегда нравились мои спонтанные выходки.

– По телефону ты была такой грустной… Малыш не слушался?

Да, когда мужа нет дома, и даже когда он дома, но работает за компьютером, я довольно часто бываю грустной.

Я полностью превратилась в его часть.

Любила его до беспамятства…

Увидев Андрея, Саша стал издавать радостные звуки, из которых мы оба поняли только «Ула! Ула!», и увидели, как маленькие ручки ребенка заплясали.

– Не смог не приехать к вам как можно быстрее! – Теплые карие глаза мужа погладили нас ласковым взглядом.

Конечно, нашему маленькому Саше не особо понравилось, что он должен спать после обеда, вместо того чтобы играть в паровозик с папой и мамой. Но такова судьба маленьких детей, и в этот раз, благодаря присутствию мужа, наш мальчуган не осмелился закатывать истерику. Но он с таким неподражаемым артистизмом скорчил жалостливую мину, что я сразу почувствовала: его детское сознание выражает недовольство…

Глава 5

Спустя час мы с Андреем все так же не могли усыпить нашего наследника, и муж постепенно узнавал, что такое детское упрямство.

– Давай, Саша, засыпай… Иначе я заберу твою маму в другую комнату.

Когда любимый был рядом, мне самой ужасно не терпелось заняться тем, чего я так желала.

– А? А иглать? – настаивал малыш.

– Сразу после сна. Только если ты поспишь, иначе никакие паровозики тебе не светят.

Но Саша почему-то категорически не хотел спать.

– Какой ужас! – у Андрея заканчивалось терпение выдерживать всю эту непонятную детскую болтовню, хныканье и прихоти. – Ты капризный мальчишка, и я тебя больше не буду уговаривать. Сейчас заберу маму и все!

– А-а-а! А-а-а! Не…адо! – это, видимо, означало «не надо».

И наше чадо заревело во все горло. Я сразу расчувствовалась и тоже чуть не разрыдалась, мои руки спонтанно потянулись, желая прижать к груди маленькое личико сына.

Но, прикоснувшись к моей кисти, Андрей настаивал:

– Ребенок должен понимать, кто здесь главный.

И мы вытерпели еще получасовой сеанс детских воплей. И когда наконец Саша уснул, нам это показалось невероятным…

Мы не могли понять, что за чудо только что произошло с нашим мальчуганом и почему вопреки, его нежеланию ложиться спать после обеда, он все-таки послушался маму и папу.

– Тася, быстро, а то ребенок проснется, и мы так и останемся без секса!

Андрей нежно обнял меня, увлекая в спальню.

– Но, но… – я уже всхлипывала, вспоминая навязчивую мысль о своей бесповоротной потере шарма.

– Что с тобой, дорогая? – слегка отстранившись, прошептал Андрей.

Под его горящим, полным желания взглядом, пожирающим мое тело, все разумные объяснения вылетели у меня из головы. Судя по действиям мужа, ему даже в голову не приходило, что я лишена сексуальности, и я напрочь забыла все свои беспокойства, которые в эту минуту показались мне беспочвенными…

Глава 6

– Это было что-то невероятное! – восхищенно произнес Андрей, когда мы отдыхали на нашей огромной кровати.

– Да… как будто парили в облаках!

Муж посмотрел на меня долгим внимательным взглядом, и в его глазах я смогла разглядеть всю гамму эмоций, вызванных любовью, – от воодушевления, переходящего в невероятную страсть, до самой чуткой, самой тонкой нежности.

– Повтори это еще раз, пожалуйста, – взмолился он.

Я упоенно изучала его взглядом, а затем обронила еще раз:

– …как будто парили в облаках…

Мне показалось, что никогда раньше мой голос не звучал так мило и нежно. Он почти дрожал, трепетал как радужные крылья птиц, шелестел как легкий шорох листьев. Люди не всегда способны определить, что именно ощущают, когда любят.

– Мне кажется, что людям очень мешает то, что они не всегда могут определить свои настоящие ощущения! Человек должен внимать своим эмоциям, делать все возможное, чтобы понимать свои чувства и анализировать их. И если его чувства не помогают ему, он должен сделать все возможное, чтобы исправить это.

– Как ты здорово объяснила.

– Да, – покачала я утвердительно головой, – только со своими собственными ощущениями я пока не могу справиться.

В моем голосе сквозила тревога, смешанная с грустью. Муж растерялся:

– Что с тобой, дорогая? Ты знаешь, я готов на все, чтобы сделать тебя счастливой… И мне казалось, что несколько минут назад ты чувствовала себя прекрасно.

– Да, благодаря тебе это так, – объяснила я и улыбнулась.

Он заметил, что я не договорила.

– Но? – В его теплых карих глазах был виден вопрос.

Я не знала, как ему объяснить. С одной стороны, было здорово, что Андрей так тонко меня чувствует, но с другой – я видела, что ему это нелегко. Он ощущал не только мои радости, воодушевление и желания, но и мою тревожность, боязнь, печаль…

– …Но когда тебя нет – все меняется, – выпалила я.

– Что ты хочешь этим сказать? – в его голосе уже слышалась какая-то болезненность.

Я сделала глубокий вдох и проронила:

– Я… я не знала, что будет так трудно… – я еле выговаривала слова.

– Что трудно?

У меня вдруг резко сменилось настроение и исчез весь недавний восторг.

Я не смогла удержаться:

– А ты что, считаешь, что ребенок сам переобувается, переодевается, сам себе меняет памперсы? – из меня вырвался короткий смешок. – Он еще маленький, чтобы самому мыться и кормить себя!

– Иди сюда. Что на тебя нашло? – Андрей приобнял меня за талию, а его руки нащупали мою грудь.

Я снова почувствовала жаркую волну желания, но быстро пришла в себя.

– Ты сделал из меня нимфоманку!!! – в моем голосе ощущалось наигранное возмущение.

– Разве? – и в глубине его бархатных глаз заплясали чертики. – А может, ты и была такой?!

На минуту я залилась смехом.

– У тебя невероятное чувство юмора! Именно за него я тебя и полюбила. А еще из-за этих невероятных глаз, и еще… Самое сексуальное в мужчине – мозги.

– Спасибо тебе, моя дорогая, – его руки вновь заскользили по моему телу, и я почувствовала, как меня снова охватывает дрожь.

– Иди ко мне! Я не знаю, может, я и в правду нимфоманка… – Я смущенно улыбнулась. – Но помни: ты мое искушение! – И я прильнула к его губам долгим страстным поцелуем…

И когда мы вновь поднялись на вершину сладостного забвения, муж неожиданно вздрогнул:

– Уф!!! Я чуть не забыл! Шефу нужен научный отчет!

Едва достигнув пика любви, я моментально вернулась в реальность.

– И хотя Владимира Негедовича нет, я должен приготовить этот отчет до среды или хотя бы до четверга, – последние, как бы мимоходом сказанные слова сбили меня с толку. – Вот, видишь, у тебя работа, а у меня что?! Твоя невероятная любовь и секс! И наш ребенок…

– И ты находишь, что этого мало? – Муж наградил меня теплым обволакивающим взглядом, в котором сейчас читались серьезность и встревоженность.

– Может быть, немало, но… – у меня не хватало сил высказаться.

Мне было неловко и сразу показалось, что с этим его вопросом ситуация изменилась – где-то на полпути потерялись былая задушевность и манящее сказочное очарование. Осталась только скучная обыденность, серая и обычная, как промокшая после холодного осеннего дождя дорога…

– Может быть, немало, но – что?!

Меня удивила жесткость его тона.

– Зачем сердиться, Андрей? – я приложила усилия, чтобы мой голос звучал по-другому – более мягко, нежно. – Я не сержусь, просто я стараюсь делать все возможное, чтобы вы с Сашей чувствовали себя хорошо, но, видимо, моя забота тебя не устраивает!

– Она меня устраивает, успокойся, пожалуйста, только…

– Объясни, что тогда…

– Я… мне хочется, чтобы время, когда ты бываешь дома, длилось вечно. Было бы замечательно! Мне ужасно трудно одной воспитывать ребенка… Ты весь день на работе и не представляешь, как сильно мне тебя не хватает! Притом, когда ты возвращаешься домой, мы с маленьким часто уже спим. Я уверена: дети – самое важное в жизни, но мне так неистово хочется, чтобы ты почаще находился рядом.

Муж ничего не ответил, только прищурил свои теплые глаза, глядя будто сквозь меня. Внезапно все его мысли вылились в полные горем слова:

– Я стараюсь, чтобы вам всего хватало. Мне кажется, что, работая допоздна, я таким образом забочусь о вас.

– Андрей, дорогой, это все чудесно, ты и вправду стараешься! Я не преувеличиваю.

Произнося это, я почему-то вспомнила про одну знакомую Анжелики, которая тоже, как и мы с двоюродной сестрой, обзавелась детьми, муж у нее тоже работал допоздна, и видимо, ей тоже его очень не хватало. И она тоже, как и я, жаловалась моей кузине…

А моя дорогая Анжелика старалась как можно понятнее объяснить, что нам нужно найти свою главную опору, то, что при любых жизненных обстоятельствах помогает не сломаться…

– Мне хочется других, новых ощущений, как те, которые я испытываю, когда… хм… когда мы занимаемся сексом. А это, наверное, плохо? – продолжила я, а затем снова вспомнила знакомую двоюродной сестры, которая, не выдержав весь этот накал эмоций в доме, стала изменять мужу, которого страстно любила.

Но все же мне кажется, что она не разобралась со своими чувствами. И к мужу она испытывала отнюдь не любовь. Это было просто сильное влечение, страсть, но не любовь, потому что если бы это была любовь, то ее тело, ее душа выдержали бы все изменения, которые наступают в женщинах после рождения детей…

– Почему ты считаешь, что желать таких сильных ощущений – это плохо?

Я снова почувствовала голос Андрея: до меня доносились его милые, мягкие нотки и они обволакивали, гладили меня, будто перышком… «Конечно, это плохо, плохо, когда изменяют друг другу… Но хуже, когда ты сам не попытался выяснить для себя, что на самом деле нужно твоему сердцу, твоей психике. А измена – просто мимолетное уклонение от реальности».

Если ты заглянул глубоко в свою душу, ты, вероятно бы, понял, что тебе по-настоящему нужно… А что мне самой нужно? Я уверена, что то, что мне необходимо – это любовь. Настоящая любовь, которая не утомляется, не уменьшается от препятствий и невзгод, а наоборот, усиливается, разгорается еще сильнее – такая любовь, как у меня с Андреем.

Именно поэтому мне так необходимо, чтобы он почаще находился рядом!

Его руки обняли меня, и я сразу почувствовала ту невероятную силу, которую ощутила сразу после нашего знакомства. Моя интуиция мне подсказывала, что такая сила есть далеко не у всех. Она может быть только у людей, обладающих огромной духовной мощью…

– Если хочешь, можем подумать о том, чтобы отдать ребенка в ясли. А ты сможешь подыскать работу по специальности, на первое время – на полставки…

Я всмотрелась в его глаза: это здорово! Да, это здорово – быть замужем за таким мужчиной! И я вновь оказалась в его объятиях.

Меня захлестнула волна искренней сердечности, и я даже удивилась сама себе: почему при такой любви и взаимопонимании я регулярно впадаю в отчаяние, которое влияет на мое настроение и отношение к жизни? Видимо, мы, женщины, словно вытканы из нервов…

Муж вновь протянул ко мне руки и дотронулся до меня с невероятной нежностью… Из соседней комнаты ребенок стал что-то бормотать, и мы поняли, что нам пора выйти из нашей чудной сказки и возвратиться в обыденную жизнь.

«У тебя все есть, – говорила я сама себе. – Есть любимый человек, который стоит десяти мужчин, есть ребенок, подтверждение вашей любви. И благодаря всему этому ты должна возродить в себе тот естественный шарм, который послужит толчком для того, чтобы ты смогла вернуть свою полузабытую уверенность в себе…»