Текст книги "Чистилище"

– Может быть, мы двинемся дальше, синьор Розин? – мягко, но с заметной настойчивостью произнес дон Луу. Наверное, в эти напряженные дни у него накопилось много работы и время было на вес золота. Александр поторопился за Луу и Донати.

В приемной кардинала Лаваньино секретарь попросил троих посетителей немного подождать и вошел в кабинет своего начальника, чтобы сообщить о них. Посетительница, которая тоже явно ждала встречи с кардиналом, привлекла внимание Александра: миловидная рыжеволосая женщина примерно тридцати лет сидела в приемной и, скучая, листала издание «Оссерваторе Романо». При ближайшем рассмотрении он увидел, что это был немецкий еженедельник, выходивший в Ватикане. Женщина заметила его внимательный взгляд и посмотрела на Александра. «Зеленые глаза и рыжие волосы – прямо как в необузданных фантазиях писателя», – подумал Александр. Пока он решал, не заговорить ли с незнакомкой, из кабинета вышел секретарь и пригласил войти Александра, Донати и дона Луу. Неужели Александр ошибся, или незнакомка действительно с завистью посмотрела на них?

Кардинал Ренцо Лаваньино был небольшого роста, с лицом аскета, поэтому немного терялся на фоне большого кабинета. Он сидел, откинувшись на спинку своего кожаного кресла, сложив молитвенно кисти и уперев в них подбородок, и внимательно слушал рассказ Луу о двух убийствах и о том, что жертвы были связаны с Конгрегацией доктрины веры.

– Его святейшество хочет, чтобы вы оказывали любую поддержку комиссару Донати и Александру Розину в расследовании, – завершил речь Луу.

Лицо кардинала заметно помрачнело.

– Я, конечно, обещаю поддержку обоим господам, дон Луу. И не только потому, что Церковь в этом заинтересована. Я знал убитых священников и уверен, что эти чудовищные преступления не могут оставаться безнаказанными.

– Вы были знакомы с убитыми, ваше преосвященство? – ухватился за эту фразу Донати. – Как хорошо вы их знали?

– Не очень хорошо, но достаточно для того, чтобы сожалеть об их гибели. Наше знакомство с ними началось с тех времен, когда Карлини и Доттесио работали в регистратуре архива. Я служил тогда архивариусом Святой Римско-католической церкви.

– Значит, вы были начальником обоих?

Лаваньино слегка, словно снисходительный учитель при ответе плохо подготовленного ученика, улыбнулся:

– В какой-то степени да. Фактически главой архива является префект. А я, как архивариус Святой Римско-католической церкви, должен был следить за религиозной составляющей. – Кардинал бросил на Луу взгляд, ища понимания. – Если говорить проще, без церковных терминов.

Донати тоже улыбнулся и поблагодарил кардинала:

– Спасибо за ваше пояснение простыми словами, ваше преосвященство. Воспринимайте меня как любопытствующего дилетанта. Поэтому я позволю себе еще один вопрос: в архиве Ватикана есть и тайный архив, не так ли?

Теперь кардинал едва смог сдержать усмешку.

– Звучит так, будто за углом притаился Джеймс Бонд и уже готов украсть все наши секреты. Слова «тайный архив» у непосвященного человека вызывают ассоциации, которые, как бы это помягче выразиться, не совсем верные. Это название сохранилось в дань традициям, так же как и все остальные названия в Ватикане. Злые языки утверждают, что за стенами Ватикана можно скорее выбрать нового Папу, чем новое имя для него. Тайный архив – это большая библиотека Ватикана, в которой, собственно, и хранится множество ценных исторических документов прошлых столетий. Но тайного для общественности здесь ничего нет. Иначе ежедневно тысячи туристов толпами рвались бы в эту библиотеку и о серьезной научной работе нечего было бы и думать. Но по требованию доступ в нашу библиотеку могут получать не только католики, но и ученые со всего мира.

– Значит, в тайном архиве нет документов, содержащихся под замком? – почти разочарованно констатировал комиссар Донати.

Лаваньино покачал головой.

– Конечно, есть несколько бумаг. Но ведь и римская полиция предоставляет общественности не все документы, правда? Ну, вот подумайте сами. Документы, которым меньше ста лет, недоступны исследователям. Я думаю, это практикуется сегодня везде просто из целей защиты информации, не так ли? Конечно, есть и несколько документов, которые по определенным причинам держат под замком. Чем был бы Ватикан для общества, если бы у него не было своих маленьких секретов?

– К этим документам кто-нибудь имеет доступ?

– Они лежат в отдельной комнате, от которой есть только один ключ.

– У кого хранится этот ключ, ваше преосвященство?

– Я как префект Конгрегации доктрины веры храню этот ключ у себя. Вы хотите его увидеть? – Кардинал полез рукой в вырез черной сутаны и вытащил серебряную цепочку с ключом, который выглядел вполне современно, как и любой другой ключ от автоматического замка с секретом. Через пять секунд Лаваньино вновь спрятал его.

– Но давайте вернемся к Доттесио и Карлини, – продолжил комиссар. – Когда вы их видели в последний раз, ваше преосвященство?

– Когда они оставили свои должности. Думаю, это было около пяти лет назад.

– Почему они решили уйти из Ватикана?

Лаваньино пожал плечами.

– Вы задаете слишком много вопросов, комиссар. Я помню лишь, что оба ушли по собственной воле. Священники тоже ведь люди, и каждому человеку иногда нужно менять род деятельности. Доттесио и Карлини пожелали возглавить общины и предпочли работать с людьми, а не с книгами, папками и бумажной пылью. – Он задержал взгляд на шкафах во всю стену, забитых папками.

– Я очень хорошо понимаю это, – заговорил до сих пор молчавший Александр, – но разве не странно, что они оставили службу в Ватикане практически одновременно? Выглядит так, будто они бежали от чего-то.

– Вероятно, они бежали от монотонности своей повседневной работы, – ответил кардинал. – Если мне не изменяет память, они даже дружили. Они часто говорили друг с другом, и, возможно, один просто последовал примеру другого и тоже сменил род деятельности. Сожалею, но по этому вопросу я не смогу дать вам точной информации. Священники, конечно, должны знать, что движет их подчиненными. Но, к сожалению, здесь, в Ватикане, зачастую эту христианскую обязанность затмевают огромное количество работы и ответственность.

– Ваше преосвященство, вы говорите честно и открыто. Несмотря на свою должность, – заметил Александр.

– Я ратовал за открытость и говорю то, что думаю. Поэтому, поверьте мне, я, как и вы, тоже искренне хочу, чтобы преступления были раскрыты. Если я могу быть чем-нибудь полезен, без стеснения обращайтесь ко мне. – Произнеся эти слова, он встал и пожал на прощание руки.

Когда посетители вышли в приемную, там по-прежнему сидела рыжеволосая незнакомка. Отложив в сторону «Оссерваторе Романо», она вскочила и обратилась к секретарю:

– Теперь я могу наконец поговорить с его преосвященством?

Секретарь внимательно посмотрел на нее сквозь толстые стекла очков, как на странное насекомое, которое только что обнаружил, и ответил:

– Кардинал-префект Лаваньино примет вас, как только у него появится свободное время.

– Но для этих мужчин он тут же нашел время! – сказала она, повернувшись к Александру и его спутникам.

– Эти мужчины пришли в сопровождении личного секретаря его святейшества, – поставил ее на место священник в очках.

Женщина хорошо говорила по-итальянски, но Александр уловил в ее речи легкий немецкий акцент. Это вполне соответствовало тому, что у нее в руках был немецкий номер «Обсерваторе», который она скорее нервно, чем заинтересованно листала до этого. Недолго думая, он подошел к ней и заговорил по-немецки:

– Verzeihen Sie, wenn wir uns vorgedrängelt haben. Es lag nicht in unserer Absicht, Ihnen die Zeit zu rauben, frau…[3]3
  Простите, если мы прошли перед вами вне очереди. В наши намерения не входило красть у вас время, госпожа…


[Закрыть]

– Falk ist mein Name. Vanessa Falk.[4]4
  Меня зовут Фальк. Ванесса Фальк.


[Закрыть]

Елена ждала его в маленьком баре на Корсо Витторио Эмануэле. Она сидела, пила капучино и что-то старательно записывала тонким карандашом в записную книжку. У нее тоже были зеленые глаза. Может быть, поэтому Ванесса Фальк так околдовала Александра. В отличие от рыжеволосой немки, у Елены были темные, почти черные волосы. Она их стригла очень коротко, что выгодно подчеркивало красивые черты лица с высокими скулами.

– Ну, синьор, осмотр окончен? – неожиданно произнесла Елена, не поднимая глаз. – Может, вы все же решитесь подсесть к моему столику?

Он подошел к ней, и они страстно поцеловались. Александр заказал латте макиято и рассказал ей о своих приключениях в Ватикане.

– Лучше бы мы с тобой вообще не встречались, – ответила Елена. – Сопровождение комиссара Донати, да еще свободный вход в Ватикан – я бы тоже на месте Лауры отпустила тебя. И, как оказалось, ниточка привела вас в тайный архив, и вы, похоже, нашли там какие-то следы.

– «Нашли» – это сильно сказано, Елена. Папа Кустос сам нам сказал об этом.

– Да, понтифик, – задумчиво произнесла она. – И какое впечатление он произвел?

– Раскол Церкви очень волнует его, но Кустос пытается не показывать этого. Ты же знаешь, он мужественный человек.

Елена кивнула.

– Лишь мужественному человеку по плечу воплотить в жизнь все то, что задумал понтифик.

Потом Елена рассказала о своем разговоре с Сандриной Кильо и выложила на середину маленького стола серебряную цепочку.

– Достаточно дешевое религиозное украшение. Но если повезет, эта вещь может указать на убийцу Доттесио.

Александр взял в руки изящную цепочку и внимательно осмотрел ее.

– И правда, не очень дорогая вещица, но из чистого серебра.

– О! Господин отлично разбирается в этом? – игриво воскликнула Елена.

– Ничего особенного, но у меня есть такая же цепочка.

– Ты хочешь сказать… похожая.

– Нет, именно такая. – Александр поднес маленький крестик к глазам. – Если ты сможешь сильно напрячь свои милые глазки, то наверняка увидишь маленькую гравировку. Лишь три буквы: МСН. Гравюра с такими же буквами есть и на моем крестике. Он должен где-то у меня лежать.

– Как ты узнал о гравировке? Она такая крошечная, что я даже не заметила ее.

– Эта гравировка – изюминка креста и стоит больше, чем он сам.

Елена растерянно посмотрела на Розина.

– И ты сию минуту скажешь мне, что означают эти буквы, не так ли?

– Это первые буквы имен трех святых, покровителей швейцарской гвардии Ватикана: святого Мартина, святого Себастьяна и святого Никлауса из Флю.

Пока Елена сидела и слушала его разинув рот, Александр продолжал:

– Гвардейский капеллан, тогда еще Франц Имхооф, подарил такой крестик каждому гвардейцу на Пасху. Это было в первый год моей службы.

– Цепочка швейцарского гвардейца! – удивилась Елена. – Теперь на это убийство можно посмотреть с другой стороны.

– Да, к сожалению, – вздохнув, согласился Александр. – С чудовищной.

3

Пеша, Северная Тоскана, вторник, 22 сентября

Он догадывался, нет, даже знал, что в этих каменных лабиринтах его поджидает нечто ужасное и злое. Несмотря на это, он шел дальше, делая шаг за шагом, будто им руководила какая-то странная сила. Неужели это было любопытство, которое победило страх и гнало его вперед? Он и сам не знал ответа и был не в том состоянии, чтобы долго задумываться над этим. Извилистая тропа, которая шла то сквозь узкие проходы, то через изогнутые каменные мостики без перил, требовала от него предельного внимания. Вдруг он остановился на шатком мостике и бросил взгляд в глубину. Когда он опустил глаза, то уже знал, что это ошибка. Раскрытая черная глотка под ним, казалось, не имела дна. Стоит ему сделать один неверный шаг, споткнуться – и он полетит вниз, а после долгого падения в неизвестность расшибется в лепешку. И никто не в силах будет помочь…

Ему вдруг стало жарко, но он подавил в себе неудержимое желание отереть пот со лба. «Иди вперед и не смотри вниз!» – шептал какой-то голос в голове. И он послушался. Голос заманил его в этот лабиринт. Голос, казалось, был мягким, почти соблазнительным, и одновременно было в нем что-то настойчивое, что не терпело никаких возражений. Голос не просил, он приказывал.

Вокруг него были только обломки камней – ни деревьев, ни травы, ни воды и уж точно никакого неба. Был ли он на горе или под землей? Он не знал. Он не мог даже сказать, как попал в этот лабиринт, в каком месте вошел сюда. Он знал лишь, что идет на зов. Ничего другого сейчас для него не существовало.

«Уже недолго, скоро ты будешь у цели!» – Теперь голос звучал громко и четко. Кому же он мог принадлежать? Судя по всему, этот человек не мог находиться далеко. Последняя вспышка собственной воли заставила его остановиться и задуматься, кто или что его ждет, с какой целью. Одновременно он почувствовал сильный удар в спину, будто рука невидимого великана толкнула его вперед.

«Сейчас тебе станет известно все, что ты хотел знать. Имей немного терпения!»

Тропа, идущая вдоль крутых, высоких скал, изгибалась перед ним дугой. Постепенно становилось теплее, и вскоре он ощутил настоящую жару, но все шел вперед, как робот, делая шаг за шагом. Он уже едва мог дышать и от жары, и от парализующего страха перед неизвестностью.

«Не бойся, ибо я с тобой, сын мой!»

Медленно и нерешительно он прошел по тропе за поворот, и перед ним вдруг открылась широкая долина. Нет, это была не просто долина. Это была водная гладь. Большое подземное озеро. Он не ощущал даже слабого дуновения ветерка, который мог бы вызвать движение волн, поэтому озеро было спокойным и манящим. Он уже хотел приблизиться к нему, но тут брызги воды полетели в разные стороны, как от удара хвостом гигантского кита. Перед ним, рядом с ним и вокруг него на землю обрушились тяжелые капли. На каменных стенах, в тех местах, куда попадала вода или нечто похожее на нее, прожигались глубокие дыры.

Невольно отступив на несколько шагов, он удивленно наблюдал за неожиданно ожившим озером. Прямо из бурлящей середины водной поверхности появилось нечто, что ослепило его, парализовало ум и наполнило все тело страхом. Он бросился наутек.

А в голове по-прежнему звучал таинственный голос:

«Оставайся здесь и не страшись! Ибо я с тобой, сын мой!»

Энрико проснулся в поту. Ему потребовалось время, чтобы понять, где он находится. Сначала высокая большая комната с голыми каменными стенами и тяжелыми деревянными балками на потолке показалась ему незнакомой. Как картинка из сна. Этот кошмар преследовал его с самого раннего детства. И все же после долгих раздумий Энрико отметил: появилось нечто другое. Еще никогда переживания не были так сильны и правдоподобны, несмотря на всю сюрреалистичность сна. Неужели все это было наяву? Парадоксально, но эта идея показалась ему весьма похожей на правду. Он чувствовал, что все это не просто снилось ему – он на самом деле побывал в подземном каменном лабиринте.

Частью сознания он все же смог вернуться в странную комнату, в которой сейчас находился. Ее очертания хорошо просматривались в пробивающемся сквозь щели в ставнях лунном свете – это был гостиничный номер в городе Пеша, который он сегодня снял. Неужели только сегодня? Нервным движением он нащупал наручные часы на ночном столике и нажал кнопку подсветки. Было уже четыре часа утра, четверг, его второй день в Тоскане.

Энрико хотел пойти в ванную, чтобы немного освежиться. Но как только он встал, вся комната начала вдруг вращаться вокруг него. Он снова лег навзничь на кровать, закрыл глаза и стал глубоко и ровно дышать. Приступы головокружения случались у него и раньше. Особенно часто такое происходило с ним после пережитого кошмара.

Через пять минут ему стало легче. Недомогание прошло, но чувствовал он себя иссохшим, словно его все еще палил жар подземного мира. Энрико снял с себя насквозь промокшую от пота пижаму и голый отправился в ванную. Там он открыл кран, подставил рот под струю и пил, пока не утолил неуемную жажду. Наконец он ненадолго встал под душ. Энрико не хотелось снова ложиться в постель – он был слишком взволнован. Вместо этого он оделся, поставил стул перед широко распахнутым окном и стал дожидаться восхода. Наслаждаясь прохладным ночным воздухом, он думал о том, что ему предстоит найти здесь, в горах Северной Италии. Может, ему стоит вначале решить, что именно он будет искать?

Энрико заметил красноватое зарево по левую сторону от себя. Постепенно оттуда заструилось яркое сияние, и солнце поднялось над горизонтом, чтобы озарить ландшафт светом. Энрико спокойно наблюдал за этой картиной. Где-то далеко от него, на юге, раскинулась та часть Тосканы, фотографии которой привыкли видеть в журналах и на иллюстрациях путеводителей: зеленые луга, небольшие холмы, виноградники, оливковые деревья и кипарисы, а также бесконечное множество желтых и красных цветов, вплетенных в изумрудный ковер полей, – все это радовало глаза людей желанным разнообразием. И если на юге ландшафт отличался относительной плоскостью, то местность вокруг Пеши была другой: здесь начинался горный край Тосканы. Гостиница «Сан Лоренцо» находилась на далекой северной окраине города. Отсюда можно было видеть лишь крыши домов в Пеше да церковные колокольни. Бросив взгляд влево и вправо, он увидел возвышающиеся горы, которые будто хотели сказать: «Ни шагу дальше!»

Яркий свет средиземноморского солнца прогнал последние воспоминания об ужасной ночи и наполнил Энрико оптимизмом. В желудке бурчало, и он решил спуститься в кафе пораньше, еще до того, как туда набегут толпы туристов. Но помещение, в котором днем располагались кафе и винный погребок, было довольно маленькое и уже в такой ранний час забито до отказа. Энрико даже не смог отыскать свободный столик.

– Если хотите, можете присесть рядом со мной, я больше никого не жду.

Энрико улыбнулся. Солнце Тосканы окончательно развеяло его ночные кошмары. С ним заговорила молодая женщина, которая сидела за столиком совершенно одна. Но что это была за женщина! Один взгляд на нее заставил горячую итальянскую кровь Энрико бурлить в жилах. Она была необычайно красива, ее черные, довольно коротко стриженные волосы прикрывали лицо так, будто она никому не хотела его показывать. Обтягивающие джинсы подчеркивали длинные, стройные ноги, а под белым топом отчетливо выделялись манящие женские формы. Подходя к ее столу, он старался не показывать, что пожирает ее глазами.

– Энрико Шрайбер, турист, – представился он. – Приехал только вчера и еще чувствую себя совсем чужим в этой прекрасной местности. Ах да, я тоже никого не жду.

– Вы выглядите и говорите, как итальянец, – заметила прекрасная незнакомка. – Но ваша фамилия Шрайбер звучит по-немецки, по-австрийски или, как мне кажется, по-швейцарски. Во всяком случае, не итальянская фамилия.

– Да, она, конечно, не итальянская. Я гражданин Германии, и мой отец был немцем. А вот мать была настоящей итальянкой. Она родом из этих мест. А с кем, простите, имею честь познакомиться? – Он протянул руку.

– Меня зовут Елена, я тоже туристка и тоже только вчера сюда приехала. Странная случайность, не правда ли?

– Невероятно счастливый и приятный случай, – ответил Энрико, пожав ей руку. – Значит, Елена, а как же дальше? Мюллер, Майер или Шмидт? Из Берлина или Гамбурга?

Она улыбнулась, улыбка была ей очень к лицу.

– Нет, не угадали. Меня зовут Елена Вида, я из Рима.

Энрико заказал капучино и, взяв с небольшой стойки свежий хлеб, ветчину и несколько кусочков дыни, жадно набросился на еду. Тем временем новая знакомая с интересом разглядывала его.

– Вы, наверное, приехали сюда, чтобы навестить семью своей матери? – спросила она.

– Насколько я знаю, здесь уже не осталось никого из семьи, по крайней мере, никого из действительно близких родственников. Но вы все равно почти угадали, Елена, я хочу взглянуть на деревню, откуда родом моя мать. Странно, но именно эта идея меня сейчас всецело и занимает.

– Почему же это странно?

– Потому что моя мать умерла месяц назад. Совершенно естественно, что ее родина должна была бы привлекать меня и раньше.

– Я совсем не нахожу это странным. Вы потеряли мать. Поэтому вполне нормально, что вы надеетесь здесь что-нибудь найти для себя.

– Вполне возможно! – задумчиво произнес Энрико и посмотрел сквозь большие окна на зеленые горные склоны, покрытые лесом. – Взрослый человек редко задумывается, что для него значат родители. Только когда их больше нет рядом, начинаешь понимать это.

– А раньше вы здесь не бывали? Даже со своей матерью? Он покачал головой.

– Моя мать уехала отсюда, будучи еще очень молодой, и никогда больше не возвращалась, словно Германия стала ее новой родиной.

– По крайней мере, она научила вас прекрасно говорить по-итальянски.

Энрико расплылся в улыбке.

– Она плохо говорила по-немецки. Ей не удалось овладеть чужим для нее языком, и она все время общалась со мной на итальянском.

– А как называется деревня, откуда родом ваша мать?

– Это крошечное селение высоко в горах, Борго-Сан-Пьетро.

– Звучит заманчиво. Я должна тоже на него взглянуть.

– Но это же Тоскана! Разве вы не хотите посмотреть Флоренцию и Пизу, Сиену и Лукку?

– Все это мне уже знакомо, по-настоящему красивой мне кажется маленькая Лукка, которую я исходила вдоль и поперек. Но я не переношу толпу, когда туристы друг другу в давке оттаптывают ноги на улице. С таким успехом я могу гулять и по Риму. Нет, я сняла себе номер именно здесь, потому что хочу осмотреть маленькие горные деревушки. Они очень живописны. Я много читала о них в путеводителе, и меня они очень заинтересовали.

Энрико слегка замялся, но потом ответил:

– Тогда давайте, Елена, вместе разведаем горные окрестности Тосканы.

– Договорились! – Молодая женщина просияла от радости. – Но только при одном условии: вы непременно должны показать мне эту маленькую деревушку, откуда родом ваша мать. Повторите, как она называется?

– Борго-Сан-Пьетро.

– Да, точно, Борго-Сан-Пьетро.

По радио, которое орало на все кафе голосами Адриано Челентано и Дзуккеро, начались новости. Энрико заметил, что Елена вдруг сразу насторожилась.

«…Есть новости из Неаполя, где недавно созданная Святая церковь истинной веры организовала свою резиденцию. Как только что сообщил пресс-секретарь новой Церкви, сегодня в течение дня в должность вступит так называемый антипапа. Разумеется, мы будем вести трансляцию в прямом эфире с момента восшествия на папский престол кардинала Томаса Сальвати. В следующих выпусках новостей вы более подробно узнаете о расколе и о последних заявлениях новой Церкви. Теперь о новостях спорта: оба римских футбольных клуба…»

– Кажется, эта тема вас очень интересует, Елена, – заметил Энрико.

– Я – католичка.

– Я тоже, и что?

– Наверное, вы правы, Энрико. Знаете, есть большая разница между словом «католик» в графе «вероисповедание» и настоящей верой в сердце. Меня все это очень интересует. Скажу даже больше, я опасаюсь последствий раскола. Расколотая Церковь – это слабая Церковь, а в наше время она обязательно должна быть сильной.

– Вы намекаете на то, что новый Папа – истинный?

– Совершенно верно. Папа Кустос. Мне нравится, как он собирается реформировать Церковь. Ему важна любая поддержка, которую он может получить. Это нехорошо, что именно сейчас ему пытаются ставить палки в колеса.

– Простите, Елена, но вам не кажется, что вы смотрите на ситуацию несколько однобоко? Вы, конечно, осведомлены о католической церкви лучше, чем я, но и я не мог не заметить, что раскол произошел именно из-за реформ. По-моему, Папа сам виноват в том, что ему ставят палки в колеса.

Елена вдруг стала серьезной, тень веселья слетела с ее лица. Она отодвинула поднос с остатками фруктового йогурта и сказала:

– Не обижайтесь на меня, Энрико, но из нашей прогулки по горам ничего не выйдет. Вы наверняка этого не поймете, но я проведу этот солнечный день в отеле перед телевизором. Коронацию антипапы я не могу пропустить.

Когда через час Энрико вошел в холл гостиницы, где стоял телевизор, то был удивлен, увидев собравшихся здесь людей. Он надеялся, что сможет уединиться с Еленой, но не принял во внимание тот факт, насколько глубоко итальянцы проникнуты религиозностью. Целые семьи сидели здесь, разбившись по группкам, и напряженно наблюдали за прямой трансляцией из Неаполя. На экране телевизора было видно большую церковь, вокруг которой толпились тысячи людей.

«…Вы видите собор в Неаполе, где через несколько минут будет избран антипапа, – говорил голос за кадром. – Здесь, в соборе, хранится кровь Сан-Дженнаро, и три дня назад, как всегда, 19 сентября, его кровь должна была стать жидкой. Так называемое «чудо крови». Если в этот день кровь становится жидкой, значит, все будет в порядке. Но если она жидкой не станет, грядут большие катастрофы. В этом году кровь жидкой не стала. Новая Церковь объясняет это преступными реформами Ватикана, которые прогневали Бога. А из Ватикана слышатся противоположные мнения: в этом году чуда не произошло из-за раскола Церкви и отступничества священников, находящихся на должностных постах Ватикана».

– А вы верите в «чудо крови», Елена? – шепотом спросил Энрико, когда подошел к ней. Она сидела в мягком кресле. Рядом с Еленой не было места, и Энрико сел прямо на пол по-турецки.

Елена взглянула на него, удивленно подняв брови:

– Вы здесь?

– Как видите.

Но вы же хотели идти в горы!

– Вы тоже. Теперь мы оба поменяли наши планы. Давайте так: сегодня у нас будет телевизионный день, а завтра мы вместе отправимся на природу. Что вы об этом думаете?

– Я думаю, что это отличное предложение, – широко улыбнувшись, ответила она. Это очень понравилось Энрико.

Телерепортер, которого теперь показывали крупным планом, сообщал, что у новой Церкви веры, как ее теперь коротко называли, много приверженцев именно в Южной Италии. Большая часть неаполитанских католиков обратилась к новой Церкви веры. Репортер назвал это одной из причин, объясняющих, почему интронизация антипапы будет происходить в Неаполе.

Вдруг репортер смутился – видимо, через мини-наушник он получил какое-то важное сообщение. После небольшой паузы онпродолжил: «Дамы и господа! Как мне только что сообщили, вскоре состоится первое официальное выступление антипапы. Сейчас мы включим нашу камеру у главного портала собора». Там, у центральных ворот, стоял мятежный кардинал, одетый в свою пурпурную мантию, и говорил: «Habemus papam! У насесть Папа». Тут же распахнулись трое ворот, и из церкви в платьях старинного кроя, с оружием наперевес парадным шагом вышли алебардисты, чтобы оцепить небольшую площадку перед зданием.

– Это выглядит как пародия на швейцарскую гвардию, – выпалил Энрико.

– Это как раз швейцарцы и есть, новая Церковь сформировала из них новую папскую гвардию, – объяснила Елена. – Раскольники прилагают все усилия, чтобы выглядеть более правдоподобно, чем сама истинная Церковь.

За алебардистами последовали музыканты, их костюмы тоже напоминали форму швейцарских гвардейцев. Барабанной дробью они сопровождали шествие антипапы, который, облачившись в белые одежды, вышел под радостное ликование толпы из темноты главного портала церкви. Очевидно, множество приверженцев новой Церкви специально прибыли в Неаполь на церемонию.

«У нас есть Папа, – снова произнес кардинал – Кардинал Томас Сальвати выбрал имя Луций IV».

– Как назло, Луций, – тихо произнесла Елена.

– А что ему мешало это сделать? – спросил Энрико.

– Ничего, но антипапа выбрал имя очень обдуманно. Оно значит «светлый», «чистый». Таким хочет стать антипапа: по его мнению, это ясная альтернатива понтифику-злодею.

– Обо всем этом я не могу так хорошо судить. Но внешне этот Луций выглядит неплохим человеком.

Антипапа был высоким, стройным и, как для понтифика, достаточно молодым. Энрико назвал бы его энергичным пятидесятилетним мужчиной. Луций мило улыбался в камеру и раздавал благословения urbi et orbi.[5]5
  Urbi et orbi – буквально, «к городу (Риму) и к миру» – стандартная фраза, в прошлом открывавшая римские провозглашения (Примеч. ред.)


[Закрыть] До этого момента в холле было довольно тихо. Теперь же сторонники и противники антипапы разделились.

– «К городу и миру»! Не смешите меня! – распылялся противник. – Этот Луций сейчас даже не в Риме. Только там может восседать истинный понтифик, а не здесь, в Неаполе!

– Терпение, Луций еще придет и в Рим! – ответил кто-то из другого конца комнаты. Так, слово за слово дело дошло до горячего спора, который заглушил речь Луция. Елена ерзала в кресле, пододвигаясь на самый край, чтобы не пропустить ни одного слова. Энрико тоже внимательно смотрел телевизор, но не смог расслышать слова антипапы. В его голове снова зазвучал этот странный голос: «Слышишь меня? Это хорошо. Ты должен идти за мной. И не вздумай от меня бегать. Следуй за мной!»

Как Энрико ни силился, он не мог избавиться от голоса в своей голове. Он опять видел перед собой картины из сновидения, чувствовал жар и ужас. А затем вернулось головокружение, и вся комната с людьми и телевизором превратилась в бесконечно вращающуюся карусель…

Чьи-то руки подхватили его, направили по коридору в номер и усадили, беспомощного, на кровать, которую сегодня утром горничная застелила свежим бельем. Над ним вдруг склонилось озабоченное лицо… Зеленые глаза, высокие скулы… Елена.

– Как вы себя чувствуете, Энрико? Может, позвать врача?

– Нет, не нужно, спасибо. У меня уже бывали такие приступы. Через пару минут все пройдет. Мне нужно просто немного отдохнуть. Вы можете спокойно отправляться к телевизору!

– А как же вы?

– Я попытаюсь вздремнуть. Этой ночью я плохо спал. Наверное, сейчас нужно наверстать упущенное. Давайте встретимся вечером и поужинаем! Ресторан в этом отеле, должно быть, очень хорош.

– Договорились, – ответила Елена.

Когда Энрико остался один, головокружение постепенно стало проходить. Ему было стыдно, оттого что он произвел на Елену и других гостей столь жалкое впечатление. Кроме того, его удивило это происшествие. Конечно, ему были знакомы видения из сна, странный голос в голове и приступы головокружения. Но до сегодняшнего времени все это случалось с Энрико лишь по ночам, во сне. И каким бы ужасным ни был кошмар, от него всегда можно избавиться, открыв глаза. Однако как убежать от кошмаров, которые преследуют тебя наяву, когда ты не спишь?

Несмотря на то что Энрико смертельно устал, он все равно не лег спать. Он боялся сна, опасался того состояния, в котором ему снова может привидеться кошмар. Вместо этого он порылся в чемодане и вытащил книгу, которую дала ему мать на смертном одре. Тихим надломленным голосом она успела произнести лишь одну фразу, сказав ему на ухо:

– Прочти это, Энрико, и пойми!

Это был старый дневник в кожаном переплете, которому насчитывалось двести лет; в некоторых местах его страницы просто могли рассыпаться. Энрико с трудом пытался расшифровать древние выцветшие каракули. До сегодняшнего дня он сумел прочитать лишь первые страницы и понял, что речь идет о записках некоего Фабиуса Лоренца Шрайбера, предка человека, которого Энрико всю свою жизнь считал отцом. Как ни раздумывал Энрико, но так и не смог понять, почему родители скрывали от него правду. Мать даже перед самой смертью не рассказала ему все. Наверное, ему стоило прислушаться к ее совету и тотчас же прочитать эти старые записи, чтобы все понять. В них говорилось о какой-то поездке в верхнюю Италию, как раз в ту местность, где находился сейчас Энрико. Поэтому, уезжая в аэропорт Ганновера, он взял дневник с собой.