Текст книги "Любовники и прочие безумцы"

Глава 8

Тереза проснулась от шипения Дорис Хуан. Сонно моргая, она оглядела комнату, залитую солнечным светом, и заметила Дорис в изножье своей кровати. Кошка сердито рычала на стоявшую рядом фигуру.

Фигуру?

Тереза резко подняла голову и округлила глаза при виде жуткого свиного рыла. Да-да, на нее взирала, мерзко осклабившись, большая розовая свинья с длинными заостренными ушами и огромными желтыми клыками, торчащими изо рта! В следующую секунду Тереза поняла, что это не настоящая свинья, а человек в маске свиньи с капюшоном, но легче ей от этого не стало, ибо непрошеный гость целился в нее из револьвера.

Дорис Хуан прошипела в последний раз, нарушив тем самым звенящую тишину, и со злобным рыком бросилась наутек. Но Тереза была слишком напугана, чтобы обращать внимание на свою кошку. С бешено бьющимся сердцем она потрясенно смотрела на человека в маске, молясь про себя, чтобы это оказалось просто кошмарным сном. Тем не менее она сумела разглядеть мужчину среднего телосложения, в джинсах, темно-зеленой ветровке и черной футболке. Его облик казался ей смутно знакомым.

Но кто он? И чего от нее хочет?

– Ч-что вам нужно? – пролепетала она.

– Сорок восемь часов, леди, – рявкнула свинья низким угрожающим голосом, приглушенным маской.

– Сорок восемь часов? – испуганно переспросила Тереза.

– У тебя есть сорок восемь часов на размышление. Если по истечении этого срока ты не отдашь мне бумаги, я выпущу тебе мозги.

– Бумаги? Какие бумаги? – взвизгнула она.

– Не юли, гадина! – прорычал он, размахивая револьвером у нее под носом. – Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Бумаги, которые дал тебе на хранение твой любимый братец Фрэнки. – Он прижал дуло револьвера к ее виску и взвел курок. Тереза замерла от страха. – Через сорок восемь часов я вернусь.

Он медленно отошел к окну и неуклюже вылез на улицу.

Несколько секунд Тереза не могла пошевелиться, потом глубоко вздохнула и заорала во все горло.

Тут же в комнату влетел Чарлз. Он был в одних трусах – боксерских, в красно-зеленую клетку, – с пистолетом в руке и Дорис Хуан под мышкой.

– Что случилось, Тереза?

Тереза натянула простыню до самого подбородка и истерически захохотала. Кошка и пистолет были весьма комичным дополнением к голому Чарлзу с всклокоченными волосами и растерянным спросонья лицом. Впрочем, Дорис Хуан выглядела еще нелепее: шерсть дыбом, морда злобно оскалена.

И все же, несмотря на свой испуг, она не могла оторвать глаз от Чарлза, от его великолепного тела – стройного, гибкого и загорелого, с литыми мускулами и темно-каштановыми волосками на груди и ногах. И этот обнаженный атлет стоял не где-нибудь, а в ее спальне, в то время как сама она лежала в постели, тоже едва одетая.

– Ч-Чарлз, ты неприлично выглядишь, – наконец пролепетала она, заикаясь. – И зачем ты взял мою кошку?

Нахмурившись, он поставил животное на пол. Дорис Хуан зашипела и быстро юркнула под кровать.

– Она влетела в гостиную и разбудила меня, нахально запрыгнув мне на живот. А вскоре мы услышали твой крик, и я бросился тебя спасать, прихватив с собой Дорис. – Он подошел ближе и встревожено посмотрел на Терезу. – В чем дело? Тебе приснился кошмар? Или ты увидела мышь?

Тереза продолжала бесцеремонно его разглядывать.

– Ну что ж, по крайней мере теперь мне не придется ломать голову над тем, какие трусы ты носишь – “боксеры” или плавки, – сказала она с усмешкой. – Но почему в клеточку, Чарлз? Это что, последний крик моды тайного агента?

Его губы сложились в легкую улыбку.

– Будучи человеком жизнерадостным, я предпочитаю веселенькие расцветки, милая. А теперь, Тесс, пожалуйста, избавь меня от своего неуместного юмора и скажи наконец, что тебя так напугало.

Она пожала плечами:

– Ладно. Только что ко мне приходила… свинья.

Он засмеялся:

– Ты шутишь? Думаю, это была кошка.

– Говорю тебе, свинья, да еще с револьвером! – объявила она.

Чарлз сдержал ухмылку.

– А я и не знал, что свиньи носят оружие.

– Прекрати смеяться! – вскричала она. – Это действительно было, Чарлз. В мою спальню пробрался какой-то мужчина…

Чарлз выпучил глаза:

– Ты серьезно?

– Черт возьми, конечно, серьезно! У него был настоящий револьвер – огромный, как пушка.

– Ты хочешь сказать, сорок пятого калибра?

– Откуда я знаю? Он приставил его к моему виску, прорычал какие-то угрозы и ушел.

– О Боже! – Побледнев, Чарлз подошел к Терезе и через простыню дотронулся до ее плеча. – С тобой все в порядке, детка?

Согретая его прикосновением и опьяненная тем серьезным участием, которое угадывалось в его взгляде, она слабо кивнула.

– Как видишь, я цела и невредима.

– Ты узнала этого человека?

– Чарлз, как я могла его узнать? На нем была маска с капюшоном.

– Это мог быть один из тех бандитов, которые вчера громили твой дом?

– Да. Такое вполне вероятно.

Чарлз беспокойно огляделся:

– Ты думаешь, он сейчас где-то поблизости?

Она махнула в сторону окна:

– Он вылез в окно.

Чарлз бросился к окну и выглянул во двор. Тереза невольно обратила внимание на его крепкие, упругие ягодицы, обтянутые трусами, и громко застонала. Черт, да у этого парня просто шикарная задница!

– Ага, я понял, как он сюда забрался, – пробормотал Чарлз, навалившись на подоконник. – Он снял оконную сетку. – Установив сетку на место, он закрыл окно и запер его на щеколду, потом выпрямился и обернулся к Терезе. – Но во дворе никого не видно.

– Слава Богу.

– Он сказал, зачем приходил?

– Да, он высказал несколько требований, целясь мне в голову из револьвера.

Чарлз быстро подошел к кровати, сел и ласково погладил Терезу по щеке, сочувственно глядя ей в глаза.

– Бедняжка! Ты, наверное, здорово испугалась?

– Да, – проговорила она чуть слышно, взволнованная его близостью.

– Иди сюда, – шепнул он и притянул ее к себе.

– Чарлз!

Простыня упала, открыв ее легкую, без рукавов, атласную ночную рубашку. Тереза прильнула к теплой твердой груди Чарлза, ощущая своим лицом его небритую щеку. Она понимала, что надо возмутиться, оттолкнуть его, но не могла: в его объятиях было так приятно, так хорошо! Завороженная его запахом и теплом, она почувствовала, как напрягаются ее соски, прижатые к его мускулистому торсу. Она нуждалась в его утешении… нуждалась в нем самом, хотя и боялась себе в этом признаться.

Дорис Хуан запрыгнула на кровать и начала громко мурлыкать и бесстыдно тереться боками об их тела.

Чарлз целовал волосы Терезы, а она млела от его нежности.

– Э… Чарлз, – наконец выдавила она, – тебе не приходило в голову, что мы с тобой полуголые?

– О да, дорогая, – прохрипел он, – и, сказать по правде, мне это нравится.

Он приподнял лицо Терезы и ласково поцеловал ее в губы. Дорис Хуан замурлыкала громче. Тереза забыла про все: про опасность, про свой страх. В это мгновение она думала только о Чарлзе. Она прижалась к нему всем телом, обвив руками его шею. Он застонал от страсти, его рука скользнула по ночной рубашке, лаская ее грудь и живот, потом остановилась на обнаженном бедре.

Столь смелый натиск вернул Терезу к реальности. Она отпрянула, тяжело дыша, и увидела, что он улыбается.

– Ты пугливая, да? – весело спросил он.

– У меня есть причина.

– А я умею успокаивать пугливых дамочек, – прошептал он в ответ, уверенно привлек ее к себе и медленно, дразняще провел губами по ее теплой щеке.

От этой ласки и жаркого дыхания Терезу бросило в дрожь. Откуда у него такая власть над ней? Надо быть осторожнее: он угадывает сигналы, которые подает ее тело!

– Успокойся, милая, ты в безопасности, – проговорил Чарлз. – Даже кошка меня одобряет – ты только ее послушай!

Дорис, казалось, и впрямь пребывала в экстазе. С важным видом расхаживая по постели, она терлась о них и тарахтела, как гоночный автомобиль, набирающий обороты.

– Это потому, что у нее мораль уличной кошки.

Он усмехнулся и пригладил ее растрепанные волосы.

– Ты так сексуально выглядишь! Мне нравятся женщины по утрам, когда они только просыпаются.

Она подалась назад и пригвоздила его суровым взглядом.

– Женщины? Ты что же, проводишь исследование?

Он притянул ее к себе:

– Иди сюда, и я тщательно тебя изучу.

Она нашла в себе силы вырваться.

– Не надо, Чарлз. Или ты забыл, что сейчас произошло?

Он со вздохом сдался:

– Ладно, милая. Расскажи мне, что говорил этот нехороший человек.

Все еще остро сознавая его близость, Тереза откашлялась.

– Теперь, когда опасность миновала, я полагаю, нам следует одеться, прежде чем обсуждать подробности.

– Да, конечно. Я оставлю тебя одну, чтобы ты могла одеться, а сам…

– Оденешься тоже?

– Вот именно. А заодно приготовлю чай… или кофе.

– Лучше чай. Хорошо, иди.

– Иду.

Но когда он встал, Тереза кинула взгляд на его трусы и не удержалась от смеха.

– Что это, Чарлз, салют королю и державе?

Он обернулся. На лице его не было и тени смущения. Напротив, оно лучилось от восторга.

– А ты шалунья!

– Так что же?

Он подмигнул.

– Это салют тебе, милая. Желаешь получить все почести сполна?

– Убирайся!

Он послал ей воздушный поцелуй и вышел. Тереза со стоном откинулась на подушку. Дорис Хуан потянулась и лизнула ее лицо.

– Подглядывала, бессовестная? – укоризненно спросила Тереза, гладя кошку. – Впрочем, мы обе хороши.

Судя по гортанным звукам, которые издавала Дорис Хуан, она была согласна с хозяйкой.

Тереза улыбнулась. Просто невероятно: в этот момент она не испытывала ни тревоги, ни страха. А ведь совсем недавно в ее спальню проник вооруженный незнакомец и грозился ее убить!

Все ее мысли были заняты другим мужчиной, который только что вышел из ее спальни. Она вспоминала волшебный поцелуй Чарлза и упивалась сознанием того, что смогла завести такого красавца. Впрочем, ее немного пугало столь сильное влечение к человеку, которому абсолютно нельзя доверять.

Двадцать минут спустя Тереза и Чарлз сидели в кухне, пили чай, ели блинчики с бананово-ореховой начинкой и обсуждали ужасное происшествие. Чарлз был в зеленой рубашке и брюках цвета хаки. Тереза надела голубую блузку с короткими рукавами, белые слаксы и босоножки.

Радуясь, что после скандальных объятий в спальне они наконец-то вернулись к делам, она задумалась над его вопросом.

– Все это довольно странно. Он сказал, что ему нужны бумаги, которые дал мне на хранение мой брат Фрэнк.

– Что это за бумаги?

Она пожала плечами:

– Понятия не имею. Единственное, что приходит на ум, – это рукопись из его сейфовой ячейки, которую я вчера получила у адвоката.

– Можно мне на нее взглянуть?

– Конечно. После завтрака. Она в моей сумке.

Чарлз молча встал, прошел в гостиную и вернулся, протягивая ей большую сумку:

– Ты имеешь в виду эту?

Тереза удивилась.

– Ты слишком услужлив.

– Чтобы тебе помочь, Тереза, мне надо посмотреть рукопись.

В сердце ее закралось подозрение.

– А кто сказал, что я хочу твоей помощи?

Чарлз посмотрел на нее с укором и снова сел за стол.

– Послушай, Тесс, не будь такой упрямой. Двадцать минут назад, когда я прибежал тебя спасать, ты, кажется, не возражала.

Она расхохоталась.

– О да, сэр Ланселот в модных подштанниках победил всех врагов!

– Дай, пожалуйста, рукопись, – спокойно попросил он.

Она застонала, открыла сумку и нахмурилась, глядя на ее содержимое, которое было уложено чересчур аккуратно.

– Ты что, рылся в моей сумке? – спросила она, внимательно посмотрев на Чарлза.

Тот побледнел.

– Ты о чем? Я всего две секунды назад взял ее в руки.

Она смотрела на него с недоверием.

– Да, но она всю ночь пролежала в гостиной. Я вижу, что кто-то пристегнул на место мою цепочку.

Он с отсутствующим видом помешивал чай.

– Ты хочешь сказать, что раньше она не была пристегнута?

– Я не настолько педантична.

На его лице появилось смущенное выражение.

– Ладно, признаюсь. Когда вчера вечером я убирал с дивана твою сумку, из нее выпали кое-какие мелочи. Разумеется, я уложил все на место и пристегнул цепочку.

– Подумать только, какая забота! – насмешливо проговорила она.

– Ты мне не веришь?

– Нет, почему же? Верю…

Она хотела продолжить, но он поднял руку:

– Клянусь, больше я ничего не смотрел.

– Конечно.

Чарлз отхлебнул чаю.

– Так ты дашь мне рукопись?

Бросив на него сердитый взгляд, она достала из сумки большой конверт и протянула его Чарлзу. Он вынул исписанные страницы и принялся сосредоточенно просматривать их.

– Не понимаю, почему ты придаешь этим записям такое большое значение. Я уже смотрела их в кабинете у адвоката. Это всего лишь фотокопия дневника, написанного Жаном Лаффитом.

Он резко вскинул на нее глаза:

– В ней нет ничего существенного?

– Фрэнк недавно говорил мне, что занялся переводом этого дневника. Как видно по штампу, оригинал хранится в архиве Региональной библиотеки и Исследовательского центра имени Сэма Хьюстона в Либерти.

– Хм-м, – пробормотал Чарлз, листая рукопись, – похоже на то.

– Итак, человек в маске охотится не за этим дневником.

– Почему?

– Но это же очевидно! – воскликнула Тереза. – Зачем ему пускаться во все тяжкие, влезать ко мне в дом и с оружием в руках требовать у меня фотокопию, когда можно спокойно прийти в библиотеку и посмотреть оригинал?

Чарлз вздохнул:

– Да, верно. А твой брат не говорил тебе, зачем он переводит этот дневник? Его попросили об этом библиотечные работники?

– Нет. Помнится, Фрэнк рассказывал, что уже существуют другие английские переводы этого текста. Но, будучи профессором, специалистом по французскому языку, Фрэнк наверняка захотел перевести его самостоятельно. Тем более что Лаффит – интересная личность. В начале девятнадцатого века здесь, на острове Галвестон, располагалась его штаб-квартира.

Чарлз нахмурился.

– Насколько я помню из истории Америки, он оставил после себя клад с сокровищами.

– Да. Во всяком случае, так полагают ученые.

Чарлз сузил глаза:

– А может, Фрэнк взялся переводить этот дневник в надежде найти клад Лаффита?

Тереза засмеялась.

– Нет, Чарлз. Как я уже сказала, этот дневник переводили и до него. – Она постучала пальцем по фотокопии. – Если бы здесь содержалась какая-нибудь ценная информация относительно месторасположения клада, то он уже давно был бы найден.

– Наверное, ты права. – Чарлз уложил рукопись в конверт и отодвинул его в сторону. – И ты ничего не знаешь про другие бумаги, которые могли бы заинтересовать твоего непрошеного гостя?

– Ровным счетом ничего.

Он выглядел озадаченным.

– Разумеется, мы должны сообщить в полицию о том, что случилось сегодня утром. А еще нам надо съездить в Либерти и попытаться что-нибудь выяснить насчет этого дневника. Однако сначала я бы отправился в Хьюстон, поговорил с друзьями и коллегами Фрэнка. Возможно, бумаги, которые нужны человеку в маске, находятся в квартире твоего брата.

Тереза сразу заподозрила неладное:

– Откуда ты знаешь, что у Фрэнка была квартира в Хьюстоне?

Чарлз покашлял.

– Ты говорила мне, что он там учился, и я, естественно, предположил, что у него там была квартира.

– Ага.

Он бросил на нее торжествующий взгляд:

– Ведь у него была там квартира? Или он спал под мостом?

Она разглядывала его с холодным недоверием.

– Тереза, нам надо действовать. Твой утренний гость подтвердил то, о чем я уже догадывался, а именно: что смерть твоего брата была не случайной.

Тереза отодвинула свою тарелку.

– С чего это вдруг ты так заинтересовался моим братом?

– Я просто пытаюсь найти выход из затруднительного положения, в которое мы оба попали.

Она сердито взглянула на него:

– Я попала, Чарлз.

Он твердо встретил ее взгляд:

– Мы попали, милая.

Терезу вдруг охватило смутное чувство тревоги. Похоже, этот человек и впрямь решил не отпускать ее от себя ни на шаг и заниматься ее проблемами. Но почему? Он задает вопросы о ее жизни и о смерти ее брата, стремится помочь… Откуда вдруг такое рвение? Ведь он сам утверждал, что у него только одна цель – не дать ей встретиться с его отцом. Что вообще она знает про Чарлза Эверетта, кроме того, что это опасный человек, а может быть, даже патологический лжец? К тому же, несмотря на его уверения в обратном, она сильно подозревала, что вчера ночью он все же копался в ее сумке.

Так почему, черт возьми, она ему доверяет? Он постоянно намекает на то, что Фрэнк умер не своей смертью. Может быть, ему что-то известно? Может быть – о ужас! – он сам его и убил? Ей стало дурно при мысли о том, что она приютила у себя в доме убийцу своего брата, да еще охотно целовалась с ним, позволяла ему себя утешать!

Потом ей пришло в голову, что Чарлза не было в комнате, когда появился мужчина в маске, а в этом таинственном госте угадывалось что-то знакомое… Что, если к ней в спальню под видом человека-свиньи приходил Чарлз? Ее начало колотить. Она играет в кошки-мышки с маньяком-убийцей! Неужели Чарлз устроил эту жуткую сцену в спальне, а потом ворвался к ней голый и стал утешать? Тереза похолодела.

Боже правый, что же ему нужно? Дневник Лаффита? Но зачем? А если и так, он мог преспокойно украсть его вчера ночью или съездить в Либерти и посмотреть оригинал…

Нет, концы с концами не сходятся… Впрочем, одно она знает точно – ей следует держаться подальше от этого человека – во всяком случае, до тех пор, пока не выяснится, кто он такой и можно ли ему доверять…

Тереза лихорадочно соображала, а Чарлз смотрел на нее с удивлением и участием.

– Тереза, тебе не кажется, что нам надо ехать в Хьюстон?

Она помедлила с ответом. Хотя на открытом пространстве будет легче оторваться от Чарлза, особенно если она найдет свой автомобиль.

– Да, мы должны забрать мою машину.

– Конечно. – Он усмехнулся. – Извини, я на минутку. – Чарлз вышел из комнаты.

Она с удивлением смотрела ему вслед.

Через несколько мгновений он вернулся и протянул ей сотовый телефон.

– Я подумал, что перед уходом ты захочешь позвонить шерифу – сообщить ему о таинственном человеке в маске и хозяину дома, чтобы он договорился о ремонте окон и телефонной линии.

Тереза заворожено смотрела та трубку. Наконец ока обернулась к Чарлзу.

– Мобильник! Точно! Вчера, когда ты гнался за мной от бензоколонки, ты разговаривал по мобильнику!

– Правильно. Ну и что?

– Почему же ты не позвонил в полицию вчера, как только увидел мой разгромленный дом? Или потом, после того как нас обстреляли?

Он избегал ее взгляда.

– Ну, не знаю. Билли Боб вызвался заехать в полицию и сообщить о том, что здесь произошло.

– Да, но ты даже не предложил мне свой сотовый! Боялся, что я сдам тебя полиции?

Он смущенно улыбнулся:

– Ты меня упрекаешь?

– Да нет, – холодно бросила она. Лицо его окаменело.

– Ладно, Тереза, я тебя понял, а теперь скажи: ты будешь звонить или нет?

* * *

Тереза схватила трубку. Пока она звонила шерифу и хозяину дома, Чарлз мрачно стоял рядом и размышлял. Их последний разговор прошел не очень удачно. Он потерял бдительность, проявив чрезмерное любопытство и слишком пылкую готовность помочь.

Теперь она доверяла ему еще меньше, чем раньше, и эта подозрительность была вполне оправданна. Однако ему придется остаться с ней и выяснить, что она знает.

Чарлза сильно беспокоило утреннее происшествие в спальне. Кто был этот таинственный человек в маске свиньи, который угрожал Терезе револьвером? Может, он из банды громил-мексиканцев? Или даже, чем черт не шутит, его сослуживец?

В любом случае Чарлзу не терпелось добраться до этого негодяя. Ему хотелось его убить, из чего следовало, что он утратил не только профессиональную беспристрастность, но и обычное самообладание.

Он слишком увлекся Терезой Фелпс. Их отношения перешли в разряд личных. То обстоятельство, что ее жизни грозила опасность, вызывало в нем сильную тревогу, а когда он пытался ее утешить, его буквально распирало от желания. При виде ее растерянности и беззащитности в нем просыпались нежность и стремление защитить, то есть как раз те чувства, которые в данных обстоятельствах он просто не мог себе позволить.

Эта женщина затронула его сердце. Ему было приятно ее общество, он находил ее умной и привлекательной. Черт возьми, ему нравилась даже ее кошмарная кошка! Эта смесь романтики и домашнего уюта вызывала в нем угрызения совести.

Ибо на самом деле он действовал не только в интересах Терезы Фелпс, но не мог ей об этом сказать.

Интересно, что же в конце концов победит – долг или страсть? К несчастью, Чарлз Эверетт не относился к числу особо ответственных людей…

Глава 9

В цветастом халате, сгорбившись под бременем лет, Мейзи Эмбраш завтракала на парадной веранде своего особнячка, построенного в стиле греческого Возрождения, посреди любимого папоротника и узорных решетчатых панелей, которые отгораживали ее дом от тихой улицы жилого квартала. Поставив в хрустальную вазу прекрасную розу “Румянец девы”, она окинула восторженным взглядом элегантно сервированный стол: белоснежные салфетки, старинный парижский фарфор с изящной цветочной росписью и золочеными краями, резное серебро и сверкающий хрусталь Атрибуты шикарной жизни были очень важны для Мейзи, несмотря на ее преклонный возраст – не так давно ей исполнилось девяносто лет.

Она все чаще чувствовала сильную усталость – мечтала воссоединиться со своим дорогим Уолтером, шестидесятилетним мужем, который покинул этот мир пять лет назад. Уолтер был преуспевающим местным коммерсантом-экспедитором, он купил этот красивый старый дом для своей жены в первый юбилей их свадьбы. В то время особняк представлял собой сплошные руины, но Мейзи и Уолтер не опустили руки. Они оба были страстными любителями старины и потратили целое состояние на реставрацию этого памятника викторианской эпохи, который вскоре прослыл в округе как “Дом Эмбраш”. Сидя здесь, Мейзи чувствовала себя ближе к милому Уолтеру, они так часто завтракали вместе на этой веранде!

Она особенно любила эти ранние утренние минуты, когда Галвестон еще не накрыла гнетущая жара, и можно было пить чай, слушать пение птиц, любоваться старыми дубами и редкими сортами роз. Но сейчас, как только она взяла чайник и хотела налить себе чашку чаю, парадная дверь с шумом распахнулась, и на веранду стремительной походкой вошла ее племянница Лилиан Хэтч в спортивном костюме.

Мейзи слегка вздрогнула, поставила чайник и схватилась за сердце. Ее племянница была довольно смешно одета: лиловый хлопковый джемпер, такие же спортивные брюки и яркая повязка на лбу, удерживающая седые волосы. С раскрасневшимся лицом Лилиан подскакивала на месте, размахивая руками, и от этого мелькания у Мейзи закружилась голова.

– О Боже, Лилиан, ты изводишь себя тренировками! – воскликнула она.

Лилиан продолжала невозмутимо топать ногами по половицам.

– Налей мне кофе, тетя.

– Кофе? Ты собираешься пить на скаку? – поразилась Мейзи. – Но ведь ты ошпаришься, милочка, и разобьешь дорогой бабушкин сервиз.

Лилиан с усмешкой смотрела на свою маленькую хрупкую тетю.

– Надо постоянно двигаться, чтобы кровь не застаивалась в жилах.

– Но ты могла бы прерваться хотя бы на завтрак! – раздраженно сказала Мейзи и обвела худой старческой рукой красиво накрытый стол. – У меня есть кофе, чай, апельсиновый сок. Я даже испекла для тебя кекс с изюмом.

Лилиан фыркнула, продолжая прыгать на месте и яростно сотрясая половицы веранды. Тонкий фарфор угрожающе звенел. Мейзи хваталась за чашки и блюдца, пытаясь удержать их на маленьком столике.

– Ах, тетя, ты поддаешься лени и ведешь малоподвижный образ жизни. Сидишь целыми днями в домашнем халате на веранде и жуешь пирожные. Слава Богу, я не такая!

Мейзи оскорблено повела плечом:

– Ничего подобного! Доктор Хадсон говорит, что для моих лет у меня прекрасное здоровье.

– Оно было бы еще лучше, если бы ты бегала трусцой.

– В девяносто лет? – ошеломленно спросила Мейзи. Лилиан, которая перешла к боковым наклонам, бросила на тетю взгляд, исполненный превосходства.

– Начать никогда не поздно. Будь добра, налей мне кофе.

– Какой кофе? Ведь ты…

– А я говорю, налей, тетя! – приказала Лилиан тоном, который, несомненно, был у нее припасен для усмирения малолетних правонарушительниц.

Поморщившись, старушка послушно налила в маленькую чашечку черный кофе и подала ее Лилиан.

– Спасибо, – буркнула племянница, одним глотком осушив чашку.

Мейзи с трудом удалось поймать подпрыгивающую чашку. Она осторожно поставила ее на стол.

– На здоровье. Слушай, Лилиан, когда ты наконец закончишь скакать? У меня скоро треснут половицы.

– Я закончу, когда пробегусь по Бродвею и обратно. В эти дни мне нужно быть в форме. Маньяки, которые напали вчера на Терезу, разгуливают на свободе. Теперь я не могу жить в ее доме. Слава Богу, у меня есть ты.

Лицо Мейзи вытянулось.

– Да, бедная Тереза! После того, что ты мне рассказала, я ужасно волнуюсь за свою внучатую племянницу! Так ты говоришь, она была с каким-то англичанином?

Лилиан, пыхтя и отдуваясь, ответила:

– И с неотесанным истребителем домашних паразитов, у которого желтые зубы, а на крыше грузовичка – большой жук.

Мейзи нахмурилась.

– О Боже! Это ты про милого мистера Боба, который вчера подвез тебя домой? А мне он показался очень любезным молодым человеком. Он даже пообещал как-нибудь заехать и бесплатно осмотреть мой дом на предмет крыс и термитов.

Лилиан презрительно хмыкнула:

– Полный кретин. Тереза совсем свихнулась – принимает у себя дома всякую шваль! А я-то считала ее тихоней, которая занята исключительно наукой. Вот уж действительно – в тихом омуте… Да, попала она в переделку!

Мейзи сердито погрозила племяннице пальцем:

– Лилиан, это жестоко так говорить о Терезе! Ты что, забыла: ведь она совсем недавно потеряла брата. Всего несколько недель назад мы все ездили в Морган-Сити на его похороны.

Лилиан бросила на тетю уничтожающий взгляд:

– Нет, не забыла и очень сочувствую моей старшей сестре Гвен и моему зятю. Но каждый в жизни несет свой крест, не так ли, тетя?

Мейзи поняла, куда клонит Лилиан.

– Да, милая, – сказала она, недовольно скривившись.

– Во всяком случае, смерть Фрэнка была случайностью, – проговорила Лилиан, изображая бег на месте. – Терезе нужно набраться сил и жить дальше, а не сходить с ума.

– Постарайся быть к ней милосерднее, милая, – взмолилась Мейзи. – Тереза ведет достойную жизнь. Как-никак, она кандидат наук.

– Кандидат наук с блошиными мозгами.

– Лилиан!

Племянница отмахнулась:

– Если бы ты провела двадцать лет, возглавляя колледж для малолетних правонарушительниц, с твоих глаз слетели бы розовые очки, и ты бы изменила мнение о своей внучатой племяннице.

Мейзи тяжко вздохнула:

– Моя милая, у меня не хватило бы ни сил, ни времени на такую работу.

– Хватило бы, если бы ты бегала трусцой, – огрызнулась Лилиан.

Не дожидаясь ответа тети, Лилиан сбежала по ступенькам крыльца и потрусила в сторону улицы. Мейзи покачала головой. Она была неизменно добра ко всем своим родным, но с некоторых пор ее стали пугать ежегодные летние наезды Лилиан в Галвестон. Несмотря на хорошее образование, эта женщина обладала тактом и манерами ресторанного вышибалы.

Разумеется, Мейзи делала скидку на то, что Лилиан была представительницей новоорлеанской родовой ветви, дочерью сумасшедшего Джорджа, который сорок лет назад опозорил свою семью, спрыгнув с фронтона Кабильдо: ему померещилось, будто он голубь. К несчастью, бедняга Джордж предпринял свой полет воскресным утром, как раз когда закончилась месса, и из собора Святого Людовика толпой валили прихожане. Его самоубийство на Джексон-сквер прокомментировали все средства массовой информации, и с тех пор Лилиан считала, что на ней клеймо, и воинственно отгораживалась от мира. Даже управление колледжем для малолетних правонарушительниц не до конца восстановило ее попранное достоинство. Понимая это, Мейзи пыталась быть снисходительной к своей племяннице. Однако общаться с Лилиан было нелегко.

То ли дело Тереза. Сами бездетные, Мейзи и Уолтер относились к Фрэнку и Терезе как к сыну и дочери. Мейзи особенно любила Терезу, очень добрую и отзывчивую девушку. Тереза регулярно навещала ее, возила по магазинам и в церковь.

И вот совсем недавно она потеряла брата! Мейзи не слишком хорошо знала Фрэнка: ее племянник был человеком замкнутым, книжным червем. Однако она сильно расстроилась, узнав о его смерти и видя, как горюют Тереза и ее родители.

Может, именно гибель Фрэнка послужила причиной того, что Тереза “свихнулась”, по выражению Лилиан? А иначе почему она связалась с какими-то головорезами? Впрочем, Лилиан наверняка преувеличивает. Даже милейшего мистера Боба она обозвала кретином.

Однако Мейзи волновалась за свою внучатую племянницу и хотела ей помочь. Судя по всему, Лилиан была настроена непримиримо и не собиралась предлагать Терезе поддержку.

Мейзи задумалась. Но что она может сделать, хрупкая девяностолетняя старушка? Разве что посоветоваться с мистером Бобом, когда он приедет искать в ее доме паразитов…

* * *

Лилиан Хэтч бежала по улице, и по лицу ее струился пот. Она миновала красивые особняки в стиле греческого Возрождения и уютные викторианские коттеджи исторического района на востоке Галвестона.

Уставшая от жизни старая дева, Лилиан тем не менее всегда любовалась этой частью города. Она родилась и выросла в Новом Орлеане, в Гарден-Дистрикт, и приезжала сюда с удовольствием. Впрочем, ее отдых несколько омрачало то обстоятельство, что тетушка Мейзи постепенно впадала в старческий маразм, а Тереза связалась с уголовниками, которые вчера чуть не перестреляли их всех.

“Ну что ж, связалась – пусть сама и выкручивается, а я умываю руки”, – думала Лилиан. Кто знает, каких дурных привычек поднабралась ее непутевая племянница от своего дружка-англичанина? Наркотики, азартные игры… да мало ли что еще? Лилиан насмотрелась всякого, заведуя колледжем для девочек-правонарушительниц, и не собиралась взваливать на себя еще и проблемы Терезы.

Мысленно вернувшись к более приятным вещам, Лилиан продолжала свой бег, вдыхая ароматы роз и радуясь току крови в сосудах. Она завернула за угол и потрусила в сторону Бродвея. Вот это жизнь – всегда в движении! Надо держать форму, чтобы не давать спуску своим маленьким бандиткам. Она вернется домой к началу осеннего семестра и возьмется за них с удвоенной силой.

Внезапно ее охватило смутное чувство тревоги. По телу побежали мурашки, как будто от чьего-то пристального взгляда. Не сбиваясь с темпа, Лилиан огляделась по сторонам, но увидела только дома, деревья и стоящие машины. Она пожала плечами, стараясь избавиться от странного ощущения, и побежала дальше…

* * *

Лилиан не заметила незнакомца, который сидел в старом белом двухдверном автомобиле, припаркованном у тротуара. Глядя на пробегавшую мимо амазонку в лиловом спортивном костюме, мужчина мрачно усмехнулся. Он знал: эта женщина – тетя Терезы Фелпс, а всего в квартале отсюда живет еще одна ее родственница.

Одна из них или обе помогут ему получить желаемое. Его руки, сжимавшие руль, напряглись.