Текст книги "Охота на маленькую щуку"

Элина убивала комаров и слепней свободной рукой. Прихлопывала их на открытых участках кожи, брюках и рубашке. Ее левая рука почернела от хитина и внутренностей насекомых. Время от времени она вытирала руку о штаны, превратившиеся в последнее пристанище кровососов. Вовлеченная во всю эту круговерть смерти, паразитов и хищников, Элина продолжала путь вокруг озера. Ударилась обо что-то больным пальцем. Пошатнулась. Когда ей приходилось свободной рукой опираться о кочки, слепни и комары беспрепятственно бросались грызть и кусать ее, насасываться и лакомиться ее кровью.

И повсюду вокруг – в траве, на ветках, в зарослях кустарника – копошились жуки и прочие твари, ищущие свое место под солнцем, исходя из способностей, которыми одарила их природа. Они боролись за жизнь, и некоторые падали в озеро, где барахтались, отданные во власть другим организмам. Тогда по поверхности воды к ним стремительно скользили водомерки. Они походили на склеенные из тонких палочек украшения, пробужденные к жизни каким-то колдовством. Водомерки вонзали в жертву свой хоботок, впрыскивали в нее желудочный сок и высасывали ее содержимое, превратившееся в жидкость под действием фермента. После их трапезы оставалась лишь пустая кутикула. Если в воде оказывалось насекомое покрупнее, скажем, слепень, к нему бросалось сразу с десяток водомерок, окружавших жертву и устраивавших пиршество, подобно гиенам.

Высокие ели на лесистом островке среди болота от дуновения легкого ветерка качали ветвями, словно тоже приманивали добычу.

Время от времени на деревья прилетали птицы.

Под водой, на поверхности которой скользили водомерки, плавала щука. У нее была широкая, как у крокодила, голова, а тело сужалось к хвосту, словно у деревянной палицы. Она перемещалась по своему мутному миру, изогнув гибкое тело и выпрямляясь резким бесстрастным движением, вновь и вновь устремляясь вперед. Как красиво она плыла, почти не прилагая усилий! И как неуклюже следовала за ней Элина, тяжело переставляя ноги.

Девушка была вся мокрая от пота и крови. В волосах застряли комары, которым удалось забраться под край кепки. Они досыта напились кровью, но были не в состоянии выбраться наружу, жужжали и звенели в своей тесной темнице. Комары копошились и в ушах, не находя оттуда выхода. Чувствуя себя в ловушке, они стенали, издавая невообразимый вой, и казалось, он исходил прямо из головы. От бесчисленных укусов боль разливалась по всему телу. Поврежденная нога тоже болела, и Элина испытывала даже какое-то удовлетворение от всего этого наказания.

Как прекрасно было на озере, как медленно текло время, и как горько было Элине. Они обе обессилели – Элина и щука. Элина с трудом тащилась по уходившему из-под ног, податливому болоту. Щука плыла в озере, стараясь избавиться от лески, лишавшей ее свободы. Вопрос был в том, у кого первого кончатся силы. Элина больше не могла ни о чем думать – только поочередно переставляла ноги.

Было уже слишком поздно, когда она заметила, что леска провисла. Щука прекратила свое беспорядочное кружение. Она остановилась на середине озера – и это могло означать, что силы ее покинули.

Элина не дала щуке возможности отдохнуть. Она потянула снасть, заставляя рыбину двигаться. Щука неохотно поплыла к берегу и была уже в двух метрах от уреза воды. Элина, широко шагая, осторожно подобралась к рыбе. Последний шаг она сделала правой ногой. Палец пронзила боль, и Элина вскрикнула. Рыба открыла рот, распахнув жаберные крышки, словно крылья. На нижней челюсти у нее болтались блесна и воблер. Элина присела на корточки в надежде, что щука не в силах больше бороться. Что протянутая рука не испугает рыбу, а наоборот, покажется ей избавлением.

Блеснул щучий глаз, мутная жемчужина, в которой погас окружающий мир с его движением и цветом. В ней не отражалось ни вызова, ни отчаяния. И в этот момент щука сделала то, что только и могла сделать.

Она рванула на середину озера.

И они повторили все представление снова. И затем еще раз.

А потом с Элиной случилась беда. Ее правая нога, теперь уже бесчувственная, неожиданно погрузилась глубоко в топь. Девушка потеряла равновесие и осела задом в холодный мокрый торф. Вскочила и изо всех сил попыталась вытянуть увязшую в трясине ногу. Закричала от боли. Ногу удалось выдернуть, но без сапога. Элина стояла в болоте в одном шерстяном носке на правой ноге. Болото жадно всосало сапог в свою утробу.

Тормоз на катушке завизжал, и леска стала разматываться. Щука устремилась в заросли хвоща.

Элина качнулась вперед, за ней. Однако рыба была на пол-оборота впереди. Леска коснулась зарослей и заскользила по стеблям, рыба продолжала тянуть. Элина подняла спиннинг как можно выше. Леска прошла над передними стеблями, но дальше заросли хвоща поднимались все выше, и леска лишь слегка пригибала стебли, стоявшие единой прочной стеной. Элина прыгнула. Болото отозвалось всхлипом. Прыжок был ошибкой, потому что щуке передалось судорожное движение, и она рванула вперед, совершив полный круг вокруг зарослей хвоща. Больше ничего нельзя было сделать. Леска, обмотавшаяся вокруг препятствия, не поддавалась и в то же время не позволяла рыбе двигаться дальше. Щука начала метаться. Элина на другом конце лески снова дернула и потянула снасть. Хвощ лишь колыхался. Щука продолжала вертеться и биться. И леска не выдержала. Порвалась.

Элина сразу повернулась спиной к озеру. Не стала даже искать свой сапог. Она все это заслужила.

Повернулась и зашагала домой, хромая и тяжело ступая. Ее правая нога горела. Шерстяной носок омерзительно хлюпал. Вокруг вилась беспросветная туча насекомых. Элина чувствовала себя отвратительно.

Дома она сняла мокрую одежду, отнесла ее в котельную, развесила вещи на веревке. Шерстяной носок бросила в мусорное ведро. Осторожно сняла повязку. Бесчувственный распухший палец пульсировал. Она выбросила скотч в мусор и отправилась в душ. Вода еле сочилась из лейки. Элина смотрела на свой изувеченный палец и обтекавшую его струйку воды. На кровь и грязь, на мертвых комаров.

Вытерлась и взглянула на себя в зеркало. Лицо покрывали воспаленные страшные волдыри. Они станут еще страшнее, когда белки, впрыснутые насекомыми при укусах, сделают свое дело.

– Лучше гнуться, чем сломаться, – сказала Элина своему отражению.

И засмеялась. Она всегда терпеть не могла поговорки. Но сейчас это не имело значения – день только начался, а она уже смертельно устала.

Именно такие мучения ей и нужны. Она старалась почувствовать благодарность за них.

Элина дохромала до кухни и включила радио. Диктор сказал, что необычная жара в Лапландии продолжится, а кроме того, ожидаются свирепые ураганы. Элина снова заклеила палец. Обследовала шкафы, отставила в сторону пакеты с мукой и банки, нашла сладкие сухари с корицей. Срок их годности истек в прошлом году. Элина попробовала один сухарь на зуб. Он был твердым, как камень. Положила сухарь в рот, как леденец. Сосала его, извлекая сладость и сидя на том же стуле, что и утром. Слушала радио. Там рассказывали про разные страшные погодные явления и верные признаки конца света.

Элина подумала, что самое время отправиться по магазинам.

Ей надо было купить новую леску у Кейо и каких-нибудь продуктов у Хеты.

2

Элина поехала в деревню. Путь пролегал мимо старых домов, стоявших на берегу реки. Их построили после войны[4]4
  Имеется в виду Лапландская война – боевые действия между Финляндией и Германией в сентябре 1944 – апреле 1945 г. после подписания Финляндией перемирия с Советским Союзом.


[Закрыть] на тех же фундаментах, что и прежние, сгоревшие, дома. В каждом дворе была клетка, в которой лаяла собака, конюшня, амбар и сауна. На крышах хозяйственных построек виднелись сделанные из сетки приспособления для сушки мяса.

Была уже вторая половина дня, и река ослепительно блестела на солнце. Элина переехала мост и свернула на главную улицу деревни. Здесь находилось два магазина – кооперативный продовольственный и товары для рыбалки. Во двор рыболовного магазина Элина первым делом и заехала. Магазин назывался «Блесна», а владел им Кейо. Однажды из Сомеро явился какой-то мужик, который открыл в деревне свой магазин рыболовных товаров. Но конкуренции не выдержал – все ходили только к Кейо.

Во дворе магазина Элина ненадолго осталась в машине, чтобы собраться с силами. Перед ней в уголке ветрового стекла сидел одинокий слепень, упершись передними лапками о прозрачную поверхность и готовый сдаться на милость победителя. Наверное, ему представлялось, что он оказался на Луне. Вокруг – серая поверхность и отсутствие кислорода.

В боковое стекло постучали. Элина вздрогнула.

К окну, пытаясь рассмотреть, что внутри, приник Симо-Говнолюб. В руке у него был спил бревна, к которому Симо приклеил шишки, камешки, деревянные бусины и кусочки лишайника. Получилось лицо какого-то мужичка. По губам Симо можно было понять, что он бормочет: «Купи».

Элина вышла из машины, положила руку старику на плечо и спросила, как дела. «Говенный Дед», – промычал Симо, протягивая ей свою поделку. Элина помотала головой, сказала: «Увидимся позже» – и зашла в магазин.

За прилавком на табурете сидел Кейо и выгибал плоскогубцами лопасть на воблере. «Самого черта хер», – выругался он на непослушную деталь.

Стены магазинчика украшали высушенные головы щук и лососей, под потолком раскинулась старая рыбацкая сеть. В помещении было несколько столов с разложенными на них оленьими черепами. На одном примостилось чучело лисы, увешанное блеснами, а рядом на полу стояла орудийная гильза, в которую поместилась бы целая рука. Из гильзы торчали пластмассовые подсолнухи.

Элина посещала этот магазин ежегодно, и каждый раз здесь появлялось все больше всякой всячины, а рыболовных товаров становилось все меньше. Внутри было жарко. На прилавках стояли вентиляторы, трещавшие на максимальной мощности. Они медленно поворачивались из стороны в сторону, словно радары, а извергаемые ими потоки воздуха раскачивали развешанные повсюду блесны, которые позвякивали на своих крючках.

– Здрасте, – сказала она.

Кейо поднял глаза и посмотрел на посетительницу.

– Смотри-ка.

– Как дела, Кейо?

– Да что. Какие тут дела.

Элина принялась рассматривать товар, размещенный на ближайшей вращающейся стойке. Мормышки, крючки, кольца и вертлюжки для крепления блесен. Она повернула стойку. С другой стороны висели блестящие сорокасантиметровые стальные и черные пятнадцатисантиметровые титановые поводки, упакованные по три штуки. Титановые были дороже.

Она взяла одну упаковку дорогих и положила на прилавок.

Кейо глянул на коробочку и перевел взгляд обратно на свою поделку.

– Еще что-нибудь?

– Новую леску.

– Во как.

– «Плетенка» есть?

Кейо перевернул свой воблер.

– У нас тутова только монофильная.

– Ну, ее тогда.

– Толщина?

– Скажем, нольпятнадцатую.

Кейо опустил руки на колени и уставился на Элину.

– Это к чему тебе такая?

– На щуку пойду.

– Голова-то есть?

Элина засмеялась, но Кейо смотрел на нее серьезно. Позвякивали блесны.

– Ну, тогда двадцатку.

Кейо продолжил возиться с воблером.

– Скажи-ка мне, – пробормотал он и, подняв воблер, уставился в его нарисованные глаза, как будто обращался к нему, а не к Элине, – ты, когда по нужде-то ходишь, в горшок башку суешь?

– Я не помню все эти размеры. И вообще-то тороплюсь.

Кейо продолжал заниматься воблером, как будто был тут вообще ни при чем.

– Давайте тридцатку, – сказала Элина.

– Когда ты идешь за этой самой щукой, – заговорил Кейо, – то бросаешь удилище в воду, а сама держишься за крючок?

Элина тяжело вздохнула.

– Что тут непонятного!

– Рыбак знает. Или рыбачка.

– Ну, дайте какую-нибудь…

– И ты уверена, что тебе именно эти поводки нужны?

– А что не так?

– Просто подумал.

– Уверена. Насчет лески…

– Там и сорокасантиметровые есть.

– Что?

– Поводки-то. Эти-то поводки больше на окуня. Я так понял, ты на щуку собралась.

– Я не люблю длинные. Блесна не так играет.

Кейо поднял плоскогубцы.

– «Эти, – ехидно передразнил он. – Блесна не так играет».

– Послушайте, мне, может, в Соданкюля за леской съездить?

Кейо вскочил и проорал:

– Незачем к этим оленеводам ехать, здесь все найдется!

Он взял с полки из-за спины двухсотметровую бобину монофильной лески «Абу», толщиной 0,30 миллиметров, и шваркнул ее на стол. Набрал сумму на кассовом аппарате и пробормотал:

– В Соданкюля… они там таким говном торгуют, прости господи. «Рени»…

– Это тоже хорошая леска.

– Ну и говно же эта «Рени», прости господи.

– Я так думала, что говно как раз «Абу», которая у меня порвалась. У вас покупала.

– Я когда мальчишкой был, лески вообще еще не придумали.

– Вот как.

– И блесен.

– Ясно-понятно!

Указательный палец Кейо повис над кассовым аппаратом.

– В ту пору как делали – привязывали проволоку стальную к концу палки.

Элина взглянула на указательный палец Кейо. Ей хотелось, чтобы палец наконец уже начал двигаться. И он действительно пришел в движение, только в противоположную от кассы сторону, и Элина издала сдавленный стон, а Кейо отправился за прилавок и принялся размахивать руками, как будто держал невидимую палку. Затем он стал крадучись обходить магазин.

– Иска ли неглубокий залив, – прошептал он, сгорбившись и огибая Элину. – Искали, где на солнышке греется щука… вона! – Кейо указал на стойку с джиговыми приманками. – Подбирались поближе. – Кейо переместился к стойке и вытянул вперед свою невидимую палку. – Подводили петлю так, чтобы она была вокруг щуки, и резко дергали. Вот так! – Кейо взмахнул рукой. – Иногда щуку перерезало пополам. Бывалоча с братьями во все лето щук таскали. Потом ее на раскаленную сковородку – шварк, и ели пока она даже и не сготовится толком. Терпения не хватало.

Кейо оперся на стол и улыбнулся своим воспоминаниям.

– А потом глистами срали, лентецами.

Элина достала бумажник, извлекла из него купюры и монеты на нужную сумму, составила пирамидкой мелочь на столе. Запихнула бобину с леской и упаковку с поводками в набедренный карман штанов и направилась к двери.

– Спасибо.

– Скажи-ка, – окликнул ее Кейо, когда Элина уже открыла дверь и вышла на улицу.

Она обернулась и заглянула в помещение. Оно казалось темным и маленьким. Кейо стоял у прилавка, похожий на тролля, которому нельзя покидать свою пещеру.

– Ты зачем сюда приехала-то?

– То есть?

– Ну сюда, в деревню. У тебя же тут больше нет ничего.

– У меня здесь дом.

– Это же теперь дом Совы?

– Это мой дом.

– И всегда ведь в одно и то же время приезжаешь. У тебя, что ли, отпуск в это время?

– Я и в другое время приезжаю. Просто вы меня не видели. Спасибо и до свидания!

Элина стала спускаться по лесенке.

– Да уж я бы узнал, коли приехала бы. Давай!

Элина остановилась на ступеньках. Солнце нещадно жарило ей шею, которая уже покраснела и стала болеть. Она придерживала дверь открытой, не решаясь захлопнуть. Случайный прохожий мог бы вообразить, что тут взяли заложников и Элина пытается вести переговоры с засевшими внутри вымогателями.

– Еще чего-нибудь купи, – сказал Кейо.

– Э-э?..

– Новые мушки[5]5
  Мушка – рыболовная приманка на хищную рыбу для ловли нахлыстом и на спиннинг.


[Закрыть].

– Мне не надо.

– Для профессора. Цвета – закачаешься…

Элина захлопнула дверь, села в машину и поехала за продуктами.

Кооперативный магазин в Вуопио представлял собой двухэтажное здание в центре деревни в сотне метров от «Блесны» на той же стороне улицы.

Элина поднялась по выкрашенной красной краской лестнице, погладила знакомое перильце и вошла. Громко брякнул колокольчик.

– Здравствуйте, – сказала Хета. В следующий момент она узнала посетительницу. – Неужели Элина?

– Здравствуйте, – ответила Элина и изобразила на лице улыбку. – Снова тут.

– Я никак привыкнуть не могу, что ты такая взрослая.

– Да уж сколько лет.

– Когда-то ты совсем маленькой была.

– Да.

– Не раз и не два я за тобой в Юлияакко, дома у тебя, присматривала-то.

– Да.

– И на ручках-то ты у меня сиживала, и в игры-то я с тобой играла-то, и кашкой-то с ложечки кормила. Ты-то помнишь сама?

– Да. У вас найдется что-нибудь на бутерброд положить?

– Да откудова тут взяться-то.

Элина обвела взглядом набитые товаром полки. Посмотрела на Хету, которая улыбалась и смотрела на нее единственным зрячим глазом так, словно Элине все еще три года и она спрашивает, можно ли поиграть ножичком.

Элина почесала в затылке.

– Как это нет ничего? Вон, ветчина вроде.

– Вареная колбаска есть, и ветчинная, «Готлер», но ничего вашего, с Юга-то, нету.

– И не надо ничего с Юга. Грамм двести вареной.

– Во как, значит, и наша тебе сгодится.

– Всегда она мне годилась.

– Да уж знаю-знаю я, вам бы такую подавай, чтобы тонюсенькая была, да в меду маринованная.

– Кому это «вам»?

– Южанам.

– Слушайте, я не…

– Да ладно, дразнюся я просто… Ну так чего хочешь-то?

– Вареной двести граммов, пачку сосисок и упаковку фильтров для кофеварки, у меня вроде кончились.

Хета собрала продукты на прилавок. Вытянула снизу полиэтиленовый пакет, уложила в него провизию и принялась вспоминать, как Элина пятилеткой еще была, да убежала и Хета ее догоняла. И вот они носились по покосу, как лиса и заяц. Элина припустила так, что у Хеты чуть инфаркт не приключился, но в конце концов она Элину поймала и устроила ей головомойку. Хета сказала, что Элина всегда была упрямой, замкнутой и странной девочкой, так же как ее мать всегда была упрямой, замкнутой и странной женщиной. И возможно, именно поэтому Хета всегда так сильно любила Элину.

– Тяжеленько мне было, когда мать твоя померла, – сказала Хета.

Казалось, она вот-вот заплачет, но, сделав над собой усилие, взяла себя в руки. Ребенком Элина спрашивала у Хеты, что случилось со вторым ее глазом. Хета говорила, что спрятала его в Юлияакко в потайное место, откуда глаз может следить за Элиной, когда сама Хета отлучилась. От этого Элине снились кошмары, будто она просыпается среди ночи, а глаз Хеты, размером с футбольный мяч, устроился на одеяле перед ней и смотрит на нее.

– Хорошо, что в родную деревню-то приезжаешь, – сказала Хета. – Присматриваешь за домом и за Совой. У него тоже приятелей не много. Все его считают полным идиотом, а как по мне, так он всегда славный был.

– Да.

Хета приподняла на пакете ручки и подвинула его к Элине.

– А на Ям-озеро-то не ходила?

Элина взялась за пакет.

– А что?

– Не надо туда ходить-то.

Элина хотела было снять пакет с прилавка, но Хета крепко его держала.

– Хорошим это не кончится, – сказала она. – Опасное место.

– Что ж, опаснее других, что ли?

Элина снова потянула пакет на себя. Хета продолжала крепко его держать. На лице ее застыла улыбка – извиняющаяся и страшная одновременно.

– Не ходи туда, – повторила Хета.

Элина пожала плечами.

– Не обижайся, конечно, но выглядишь ты просто жутко, – сказала Хета. – Все лицо поедено. Уже ходила туда, как я погляжу, а?

– Что за допрос-то?

– Это необычная щука.

Элине захотелось выйти из магазина, немедленно, и она с силой потянула пакет к себе. Зазвенел колокольчик, дверь распахнулась, в магазин вошел Эско и заорал: «Здра-а-астя!»

Эско был фермером, выращивал репу, жил на другой стороне улицы. К его синему рабочему комбинезону пристали опилки. Эско остановился на пороге. Посмотрел на Хету, на Элину. На пакет, стоявший на прилавке между ними, который обе крепко держали, словно общий подарок, который долго готовили. Хета выпустила пакет из рук. Элина придвинула его к себе. Хета вытерла руки о передник и поздоровалась.

– Так-так, – сказал Эско.

– Привет, – отозвалась Элина.

– Кажется, я вам помешал.

Хета взмахнула рукой:

– Чего тебе, Эско?

– Соль морскую, – ответил Эско, но остался стоять на месте.

– Ладно, я пошла, – сказала Элина.

– Подожди, – Хета взяла с полки пакет соли и в сердцах бросила его на прилавок. – Вот!

Эско стоял в дверях, как усомнившаяся норка перед капканом.

– Не хотел вам мешать, – сказал Эско.

Хета помотала головой:

– Ты никому не помешал. Вот, значит, морская соль-то.

– Ага, – буркнул Эско и направился к прилавку.

– Как у тебя, Эско, строительство забора продвигается?

– На финишной прямой. Но пора завязывать с этим делом, ураган надвигается.

Хета попыталась пригвоздить Элину взглядом на месте, но та уже была в дверях. Эско протянул монеты Хете, которая на него даже не посмотрела. Она выскочила из-за прилавка и крикнула:

– Эта щука непростая, слышишь!

Элина открыла дверь и, сойдя по ступенькам, направилась к машине. Хета кинулась за ней на лестницу.

– Стой! – крикнула Хета.

Элина бросила пакет на переднее сиденье. Посмотрела на юго-запад. Там набухала толстая черная туча, по цвету напоминавшая пригоревшую рисовую кашу.

Элина села в машину, захлопнула дверцу и завела двигатель. Хета все еще стояла на лестнице. Эско застыл у нее за ее спиной, вытянув шею. Элина надавила на педаль газа. Даже сквозь хруст гравия и вой мотора она слышала, как Хета кричала: «Больше никогда не ходи туда!»

Элина села на ступеньках перед крыльцом и в компании комаров принялась наматывать на катушку новую леску. За болотом показался мрачный темно-серый край грозового фронта.

В ее распоряжении оставалось меньше часа.