Текст книги "История философии. Немецкая философия от Шеллинга до Бенеке. Второй том, 2 часть"

История философии
Немецкая философия от Шеллинга до Бенеке. Второй том, 2 часть
Юлиус Бергман

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

© Юлиус Бергман, 2024

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2024

ISBN 978-5-0062-0225-2 (2-2)

ISBN 978-5-0062-0220-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВТОРОЙ РАЗДЕЛ. ПОСЛЕ ФИХТЕ

I. ШЕЛЛИНГ, БААДЕР, ШЛЕЙЕРМАХЕР, КРАУЗЕ, ГЕГЕЛЬ, ШОПЕНГАУЭР

Среди многих, кто получил более глубокий и длительный стимул от лекций и трудов Фихте, были лишь немногие, кто позволил себе убедиться в истинности даже основополагающих идей того же Фихте. И среди этих немногих никто не добился сколько-нибудь заметного успеха в попытках по-новому изложить или развить учение мастера. Единственный, кто, еще считаясь последователем Фихте и считая себя таковым в основном, опубликовал работы, оказавшие более значительное влияние, Шеллинг, правда, уже покинул позицию доктрины науки и вступил на путь, который вскоре увел его далеко от нее. Тем не менее, как станет ясно из дальнейшего изложения, система Фихте имела огромное значение для дальнейшего хода истории философии. В такой же степени, как и система Канта до него и ни одна после него, она дала толчок дальнейшему развитию немецкой философии и оказала на нее влияние во всех направлениях.

Первым после Фихте и одновременно единственным среди продолжавших успешные попытки, кто начинал как последователь учения о науке, а затем первоначально предполагал в качестве цели своего предприятия лишь расширение этой системы, был

Шеллинг

Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг родился в 1775 г. в Леонберге в Вюртемберге, где его отец был пастором. Не достигнув шестнадцати лет, он поступил в Тюбингенский университет для изучения теологии и поступил в теологический монастырь. После окончания учебы в 1796 г. он получил должность придворного мастера, которая привела его в Лейпциг, где он прожил два года. С 1798 по 1803 г. он занимал должность экстраординарного профессора философии в университете Йененса, а с 1803 по 1806 г. – полного профессора в университете Вюрцбурга. В 1806 г. он переехал туда и был назначен членом Академии наук и генеральным секретарем Академии изящных искусств в Мюнхене. С 1820 по 1827 год он преподавал в Эрлангене. Затем основание Мюнхенского университета вернуло его в Мюнхен. В 1841 г. его привлек в Берлин Фридрих Вильгельм IV, в научных кругах которого учение Гегеля, его старшего соотечественника, друга детства и бывшего соратника, погибшего там в 1830 г., нашло многочисленных сторонников. Будучи членом Академии наук в Берлине, он также в течение нескольких семестров читал лекции в тамошнем университете. Надежды на то, что с помощью провозглашенной им новой доктрины он вернет себе то влияние, которое его прежняя система вынуждена была уступить гегелевской, не оправдались. Он умер в 1854 г. Шеллинг был женат дважды, в первом браке – на разведенной жене Августа Вильгельма Шлегеля.

Первые работы, которые опубликовал Шеллинг, были вызваны его предписанными университетскими занятиями. Но и первые работы, с которыми он вошел в философское движение своего времени: 1. О возможности формы философии вообще, 2. «Я» как принципе философии или о безусловном в человеческом познании, 3. Новая дедукция естественного права, 4. Философские письма о догматизме и критицизме, – были написаны в Тюбингене в 1794 и 1795 годах. – Во время пребывания в Лейпциге Шеллинг опубликовал: 1. «Трактаты об объяснении идеализма учения о науке», 2. первую часть «Идей философии природы» (оставшуюся незавершенной), 3. трактат «Von der Weltseele» – гипотезу высшей физики для объяснения общего организма. – Наиболее важными работами периода Иенена, времени его наибольшей продуктивности, являются: 1. Первый проект системы натуральной философии 1799 г., 2. Введение к проекту системы натуральной философии 1799 г., 3. Система трансцендентального идеализма 1800 г., 4. Общая дедукция динамического процесса или категории физики 1800 г., 5. Об истинном понятии натуральной философии 1801 г., 6. изложение моей системы философии 1801 г. (неоконченное), 7. Бруно или о естественном и божественном принципе вещей. Ein Gespräch 1802, s. Fernere Darstellungen aus dem System der Philosophie, 9. Vorlesungen über die Methode des akademischen Studiums 1803 – Среди более поздних трудов: 1. Philosophie und Religion 1804, 2. Darlegung des wahren Verhältnisses der Naturphilosophie zu der verbesserten Fichteschen Lehre 1806, 3. Ueber das Verhältniß der bildenden Künste zur Natur 1809 (eine Festrede), 4. Philosophische Untersuchungen über das Wesen der menschlichen Freiheit und die damit zusammenhängendenden Gegenstände 1809, 5. Denkmal der Schrift Jacobis von den göttlichen Dingen 1812 – После 1815 года Шеллинг напечатал только предисловие к переводу работы французского философа Виктора Кузена о французской и немецкой философии, свою Берлинскую инаугурационную лекцию и предисловие к посмертным трудам Штеффена. После его смерти берлинские лекции были опубликованы под названиями: Введение в философию мифологии, Философия мифологии, Философия откровения.

Работы тюбингенского периода в точности повторяют программу Фихте по учению о науке и его первое изложение. С лейпцигских работ Шеллинг начал отдаляться от Фихте. Первый из опубликованных в Йене «Набросков системы натуральной философии» уже отделен от учения о науке глубокой пропастью. Период философского развития Шеллинга, начавшийся с «Трактатов об объяснении идеализма учения о науке», о котором можно лишь условно сказать, что в этот период Спиноза, затем Платон и Джордано Бруно были теми мыслителями, которых он почитал выше других и считал своими предшественниками, завершился изложением моей системы философии, Бруно, более отдаленными изложениями системы философии и лекциями об академическом обучении. В «Бруно», однако, мы уже можем распознать начало возникновения нового замысла наряду со старым. Она более отчетливо проявляется в работе «Философия и религия», а затем получает дальнейшее развитие в исследованиях о человеческой свободе, которые освежают теологию Якоба Бёме. Конечным результатом второго цикла философских экспериментов Шеллинга стала философия мифологии и откровения.

Как и Фихте, Шеллинг не желал признавать, что на любом новом этапе развития, на который он вступил, ему пришлось отказаться от основных идей предыдущего. В крайнем случае, он признавал, что только теперь поднялся на ту точку зрения, которая дает возможность всеохватывающего и проникающего взгляда в последнюю глубину, и что, таким образом, он в состоянии сделать более совершенное изложение и существенное дополнение к тому, что он излагал ранее. В действительности же ряд его сочинений свидетельствует о непрерывной трансформации всего его мировоззрения и его представления о задаче философии, что имеет гораздо большее значение, чем то, что лежит между первой и последней формой «Wissenschaftslehre».

Поклонники Шеллинга, восхваляющие его великолепное воображение, его дар поэтического восприятия природы и истории, смелость его замыслов, глубину его интуиции, тем не менее, в целом признают, что ему не были присущи те качества, которые определяют способность создавать работы, имеющие действительно научную ценность. В самом деле, его ведущие идеи во многом мистически неясны и неопределенны, исполнение неизменно лишено логической последовательности, его предполагаемые умозаключения и построения в целом представляют собой фантазии на тему метафизических и научных представлений, в которых во многих случаях едва ли можно обнаружить хоть малейший след смысла и значения. Как бы ни был склонен считать этот недостаток таланта Шеллинга незначительным по сравнению с тем великолепием, в котором ему нельзя отказать, его значение ни в малейшей степени не соответствует тому возвышенному тону, который он часто принимает в своих сочинениях, особенно в полемических их разделах, а также в переписке даже с друзьями.

Пункт, по которому Шеллинг разошелся с Фихте, – это объяснение наших внешних восприятий или существование внешнего мира для нашего сознательного восприятия. Соглашаясь с Фихте в том, что внешний мир есть продукт психической деятельности, бессознательного восприятия или воображения, причем такой, которая не основана на вещах самих по себе, и что бессознательность этой деятельности является причиной того, что ее продукт как бы имеет существование, независимое от ставшего сознательным (а значит, только реально ставшего) «я» (см. выше, с. 212), он, однако, вкладывает в эту мысль существенно иной смысл, чем Фихте.

Согласно Фихте, именно конечное «я» порождает чувственный мир. Каждое конечное «я» производит воспринимаемый им мир в соответствии со своим ограничением, обусловленным абсолютным «я», или абсолютным разумом, или единой духовной жизнью, или Богом (см. выше с. 223). Внешние восприятия всех индивидов совпадают отчасти потому, что у них общая Я-природа, отчасти потому, что они ограничены божественной волей согласованным образом. Шеллинг же исходил из того, что производство материального мира предшествует существованию индивидуальных духов, как и обусловленного, и что поэтому оно происходит не в стольких экземплярах, сколько существует индивидов, а только в одном, что поэтому существует только одна природа и что она образует общий объект для сознательного восприятия всех индивидов, как если бы объекты восприятия были вещами самими по себе. Субъект, производящий природу посредством бессознательного восприятия, есть, по его мнению, общий дух, абсолютное «я»: индивидуальные духи, в которых продукт бессознательного восприятия становится объектом сознательного восприятия, должны возникать из общего духа только посредством производства природы.

Это отклонение Шеллинга от Фихте связано со вторым. Когда Фихте говорил, что дух производит чувственный мир, это было неточным выражением того, что он имел в виду. По его мнению, дух порождает не сам чувственный мир, который вовсе не является таковым, а только кажется таковым, а то явление, что существует чувственный мир, или, что то же самое, его видение или воображение чувственного мира. Шеллинг же рассматривал мир чувств как продукт, имеющий столь же реальное существование, как и бессознательное созерцание, продуктом и объектом которого он является. И действительно, продукт должен быть ничем иным, как самой производящей деятельностью, преобразованной в бытие и существование. Мир чувств или природы, таким образом, тождественен всеобщему духу, еще не достигшему сознания. Дух, говорится в «Трактатах об объяснении идеализма учения о науке», созерцая предметы вообще, созерцает только самого себя. Созерцание природы есть внутреннее созерцание, самосозерцание духа; природа становится для духа объектом внешнего созерцания только тогда, когда он достигает сознания; только в сознательном воображении дух отличает природу, т.е. себя, от самого себя; поэтому следует утверждать, что мы первоначально созерцаем вещи не вне себя, или, как учили некоторые, в Боге, а только созерцаем их в себе. Созерцание, порождающее природу, есть как бы реальное построение самой души. «Природа, объясняют идеи натурфилософии, должна быть видимым духом, дух – невидимой природой. Здесь, в абсолютном тождестве духа в нас и природы вне нас, должна быть решена проблема того, как возможна природа вне нас».

Согласно этой точке зрения, только посредством производства природы из бессознательного всеобщего духа рождаются сознательные индивидуальные духи или души. Производство природы сближается с рядом стадий производства, на каждой из которых производящий дух, преобразуя себя в свой продукт, приближается к самосознанию и сознанию внешнего мира, пока не достигнет своей цели в продуктах последней и высшей стадии, а именно в телах животных. «Цель всех этих действий, составляющих вместе производство природы, – говорится в „Трактатах для изложения идеализма“, – есть самосознание, и история этих действий есть не что иное, как история самосознания. Каждое действие души есть также определенное состояние души. Поэтому история человеческого духа будет не чем иным, как историей различных состояний, через которые он постепенно приходит к осознанию самого себя, к чистому самосознанию…. Но то, что созерцает душа, всегда есть ее собственная развивающаяся природа. … Таким образом, через свои собственные продукты, незаметные для обычного глаза, но ясные и определенные для философа, она указывает путь, по которому она постепенно приходит к самосознанию. Внешний мир открывается перед нами для того, чтобы найти в нем историю нашего духа. Поэтому мы не успокоимся в философии, пока не проведем дух к цели всех его стремлений – к самосознанию. Мы будем следовать за ним от замысла к замыслу, от продукта к продукту, до того момента, когда он впервые оторвется от всякого продукта, схватит себя в своей чистой деятельности и теперь не будет смотреть ни на что, кроме самого себя в своей абсолютной деятельности».

Взгляд на мир, к которому Шеллинг перешел от идеализма учения о науке, является, таким образом, одновременно идеалистическим или спиритуалистическим и материалистическим. Оно идеалистично или спиритуалистично постольку, поскольку, согласно ему, нет ничего, кроме духа, некоего духа, который видит себя и существует только в том представлении, которое он имеет о себе. Она материалистична, поскольку предполагается, что дух, кроме которого ничего не существует, производит материю путем бессознательного созерцания таким образом, что она имеет существование только в этом продукте или, скорее, сама является этим продуктом, и поскольку предполагается, что сознание есть последний и высший продукт духа, ставший материальной природой, и поэтому ничего, кроме материальной природы с ее продуктами, не существует. —

В работах лейпцигского периода указанные здесь основные идеи новой метафизики еще не получили определенного и решительного выражения. В лучшем случае они еще могут быть истолкованы в том смысле, что не всеобщее или абсолютное, а каждый отдельный разум производит материальный мир посредством бессознательного созерцания. Что же касается отношения производящего духа к своему продукту, то они заявляют, что дух созерцает себя в своем продукте, что, таким образом, как сказано в приведенном выше отрывке, природа есть видимый дух, но, по-видимому, колеблются между мнениями, что материальная природа сама есть дух, производящий ее в собственном смысле слова, и поэтому имеет реальное существование, и что она есть лишь явление, которое дух производит в себе и в котором, будучи выражением своей сущности, он предстает перед самим собой.

В «Трактатах об объяснении идеализма» и «Идеях философии природы» дается более подробное определение общей идеи о том, что природа есть видимый дух, сначала путем соединения кантовского учения о материи как продукте двух сил – отталкивающей или расширяющей и сжимающей или притягивающей (см. выше с. 103 и далее), и учение Фихте о бессознательной деятельности, посредством которой «я» должно производить внешний мир, как о сочетании двух деятельностей – неограниченной и ограничивающей (см. выше, с. 212 и далее). Ибо, согласно Шеллингу, подобно тому, как продукт видения, материя, есть ставший видимым видящий дух, так и факторы, содержащиеся в этом продукте, две фундаментальные силы материи, являются выражением деятельности, содержащейся в производящем видении, а именно: расширяющая или заполняющая пространство сила является выражением неограниченной деятельности, притягивающая сила – ограничивающей деятельности. Таким образом, материя есть не что иное, как разум, рассматриваемый в равновесии своих деятельностей. В объекте противоположные виды деятельности, из которых он возник в созерцании, стали постоянными.

Силы отталкивания и притяжения, продуктом которых является материя, также производят все природные явления, согласно вышеупомянутым трудам и трудам о мировой душе. Но они не действуют везде и всегда по одним и тем же законам. Единая Сила, в которой они заключены, ставит их то в такое, то в иное отношение друг к другу, то позволяя одной из них преобладать, то другой, то больше, то меньше, так что из их конфликта и свободной игры возникает множество процессов и образований. Мертвая материя, являющаяся продуктом равновесия двух основных сил, – это лишь первая ступень реальности. «Силы химической материи уже выходят за пределы чисто механических. Даже грубая материя, отделяющаяся от общей среды, стреляет в правильных фигурах». В организмах единая притягивающая и отталкивающая активная сила природы, которая является выражением духа, производящего природу через бессознательное восприятие, проявляет себя как целенаправленно формирующая сила.

«Общий формирующий инстинкт природы в конце концов теряет себя в бесконечности, которую даже вооруженный глаз не в состоянии измерить. Постоянное и твердое движение природы к организации достаточно ясно выдает живой инстинкт, который, борясь с грубой материей, то торжествует, то уступает, то прорывается сквозь нее то в более свободных, то в более ограниченных формах. Это общий дух природы, который постепенно переделывает сырую материю под себя. От паутинки мха, на которой едва заметны следы организации, до облагороженной формы, которая, кажется, сбросила оковы материи, преобладает один и тот же импульс, который стремится работать над одним и тем же идеалом целесообразности, выражать один и тот же архетип, чистую форму нашего духа, до бесконечности». Целеустремленность организмов еще раз доказывает, что в вещах вне нас есть производительная сила, которая может быть только силой духа, и что природа, следовательно, должна быть понята как произведение, которое всеобщий дух, который есть дух всех нас, производит и в которое он вливает себя, производя его. И наоборот, из представления о природе как продукте духа, который видит себя в своем продукте, следует, что в ней обязательно существует последовательность стадий организации и жизни. «Только постепенно дух приближается к самому себе. Необходимо, чтобы он предстал перед собой внешне, а именно как организованная одушевленная материя. Ибо только жизнь является видимым аналогом духовного бытия». Однако не только в отдельных «организованных» телах зарождается организация и жизнь. Это общая жизнь природы, которая проявляется в самых разнообразных формах, в постепенном развитии, в постепенном приближении к свободе. Сама жизнь является общей для всех живых индивидов; их отличает друг от друга только способ жизни. Общий же принцип жизни, который индивидуализируется в каждом живом существе, организующий принцип, формирующий мир в систему, мир-душу, по определению древних, – это единство двух противоборствующих сил, первым продуктом которых является материя, единство отталкивающей и притягивающей силы. «Жизнь не есть свойство или продукт животной материи, но, наоборот, материя есть продукт жизни. Организм не есть свойство отдельных природных вещей, но, наоборот, отдельные природные вещи суть столько же ограничений или индивидуальных способов взгляда на общий организм… Вещи не являются принципами организма, но, наоборот, организм есть принцип вещей. Сущность всех вещей (которые не являются лишь видимостью, а приближаются друг к другу в бесконечной череде ступеней индивидуальности) есть жизнь, – случайное есть лишь способ их жизни, и даже мертвое в природе не есть само по себе мертвое – это лишь погасшая жизнь».

В «Трактатах по объяснению идеализма учения о науке» даются следующие сведения о происхождении сознания. То, что дух приходит к сознанию, означает не что иное, как то, что он, потеряв себя в материи, различает и отделяет себя и действие, посредством которого возникает его продукт, от самого продукта, или свою деятельность в воображении от объекта воображения, и таким образом противостоит своему продукту и объекту как внешний мир. Этот акт различения и отделения или отрыва себя от объекта не может быть объяснен иначе, как самоопределением разума. «Ум определяет себя для этого, и, определяя себя, он это делает. Это импульс, который дух дает себе сверх всего конечного… Это самоопределение духа называется волением. Дух волит, и он свободен. Никаких других причин для того, что он волит, быть не может. Ведь именно потому, что этот акт происходит сам по себе, он и есть воление… Возникал вопрос: как дух непосредственно осознает свое действие? Ответ: оторвавшись от объекта, что опять-таки невозможно без абсолютного действия. Но действовать абсолютно – значит волить. Таким образом, дух непосредственно сознает свое действие только „в“ желании, а акт желания вообще есть высшее условие самосознания». «Дух есть первоначальное воление». —

Описанная выше одновременно идеалистическая и материалистическая картина мира, к которой взгляды, развитые в лейпцигских работах Шеллинга, образуют переход от идеализма Фихте, недвусмысленно проявляется в первых йенских работах – «Первом наброске системы натуральной философии» вместе с введением к нему и связанной с ним системой трансцендентального идеализма.

Уже в определении задачи философии они соединяют с предпосылкой, что дух, а именно абсолютный дух, который производит природу через «бессознательное» созерцание и посредством этого производства порождает конечные сознательные духи, есть все, другую, что материальная природа не просто явление, а имеет реальное существование, что кроме нее ничего нет и что сознательный дух человека есть высший продукт природы, высшее развитие производительности природы.

В «Идеях натурфилософии» Шеллинг разделил философию на теоретическую и практическую и выделил в каждой из этих двух наук чистую и практическую часть. Чистая теоретическая философия, по его мнению, должна заниматься лишь исследованием реальности нашего знания вообще, отвечать на вопрос, как существует мир вне нас, как возможна природа, а значит, и опыт, или как возникают в нас представления о внешних вещах; прикладная же философия, называемая философией природы, отвечает за выведение из принципов определенной системы нашего знания, т.е. системы всего опыта. Прикладная практическая философия, или философия человека, имеет задачу дать истории научное основание точно так же, как прикладная теоретическая философия, или философия природы, дает эмпирическую теорию природы. Во введении к «Первому наброску» натурфилософии, напротив, отводится значение главной части философии и противопоставляется трансцендентальная философия как другая главная часть. Интеллект, согласно этому трактату, действует двумя способами: либо слепо и бессознательно, либо свободно и сознательно. Бессознательная деятельность предстает перед нами в закономерности всех движений природы, например, в возвышенной геометрии, осуществляемой в движении небесных тел, в закономерных формах, которые природа порождает там, где, как при переходе из жидкого состояния в твердое, она полностью перегружена собой, в целенаправленном устройстве организмов, в искусственных инстинктах животных. Это бессознательная, но изначально связанная с сознанием продуктивность, простой рефлекс которой мы видим в природе и которая с точки зрения естественного взгляда должна выглядеть как один и тот же инстинкт, который от кристаллизации до вершины органического образования активен лишь на разных стадиях. Сделав бессознательную деятельность интеллекта тождественной сознательной, философия изначально стремится везде «отвести» реальное от идеального (под реальным, видимо, следует понимать материальное, под идеальным – духовное, хотя Шеллинг также называет бессознательную психическую деятельность реальной, сознательную – идеальной), и из этого возникает то, что называется трансцендентальной философией.

Но если продуктивность природы есть бессознательная деятельность интеллекта, а природа, следовательно, видимый организм нашего понимания, то из этого следует, что идеальное должно в свою очередь проистекать из реального и объясняться из него. «Если задача трансцендентальной философии – подчинить реальное идеальному, то задача натурфилософии – объяснить идеальное из реального: обе науки, таким образом, являются одной наукой, отличающейся лишь противоположными направлениями своих задач; кроме того, поскольку оба направления не только одинаково возможны, но и одинаково необходимы, то оба они одинаково необходимы в схеме познания». Хотя, как сказано во введении, натурфилософия должна составлять совершенно отдельную и независимую от любой другой науку, согласно первому проекту, трансцендентальная философия имеет перед ней определенный приоритет, поскольку только она поднимается до абсолютного безусловного в человеческом познании. О научном характере натурфилософии во введении говорится: «Натурфилософия, как противоположность трансцендентальной философии, отделена от последней главным образом тем, что она выставляет природу (не в той мере, в какой она есть продукт, а в той мере, в какой она есть и продукт, и производитель) в качестве самостоятельной, поэтому ее можно вкратце назвать спинозизмом физики. Отсюда само собой следует, что в этой науке нет идеалистических способов объяснения, какие, конечно, может дать трансцендентальная философия, поскольку для нее природа есть не что иное, как орган самосознания, и все в природе необходимо только потому, что только через такую природу может быть опосредовано самосознание; такой способ рассуждения, однако, так же бессмыслен для физики и нашей науки, стоящей с ней на одной позиции, как и прежние телеологические способы объяснения и введение в развиваемую таким образом науку о природе общей конечности причин. …. Первая максима всякого истинного естествознания – объяснять все также из природных сил – принимается, таким образом, нашей наукой в самом широком объеме и распространяется даже на ту область, перед которой до сих пор все объяснения природы имели обыкновение замирать, например, даже на те органические явления, которые, казалось бы, должны предполагать аналог разума. Ведь если предположить, что в действиях животных действительно есть нечто, предполагающее такой аналог, то, принимая реализм за принцип, из этого не следует ничего иного, как то, что мы называем разумом, также является простой игрой высших природных сил, неизвестных нам. Ведь поскольку всякое мышление сводится в конечном счете к производству и воспроизводству, то нет ничего невозможного в мысли, что та же самая деятельность, посредством которой природа каждый момент воспроизводит себя заново, воспроизводится в мышлении только через среднее звено организма (примерно так же, как через действие и игру света природа, существующая независимо от него, становится реально нематериальной и как бы создается во второй раз)». Различие между натурфилософией или спекулятивной физикой и эмпирической физикой должно состоять в том, что первая имеет дело исключительно с первоначальными причинами движения в природе, тогда как вторая, поскольку она никогда не приходит к конечному источнику движения в природе, имеет дело только со вторичными движениями, или что первая направлена на внутреннюю движущую силу и то, что беспредметно в природе, тогда как вторая направлена только на поверхность природы и то, что объективно и, так сказать, внешне по отношению к ней. Натурфилософия выводит все явления природы из предположения об их конечных причинах, которое является непроизвольным и столь же необходимым, как и сама природа, а именно из представления о природе, что она не просто продукт, n «turu nsturntu, но обязательно в то же время и производитель, vsturu nsturuns, т.е. тождество продукта и производительности. Это выведение превращает наше познание в конструирование самой природы (философствовать о природе значит столько же, сколько и создавать ее), т.е. в науку о природе a privri. Каждое исходное природное явление должно быть признано абсолютно необходимым: ведь если в природе нет случайности, то ни одно исходное явление природы не может быть случайным; напротив, поскольку природа – это система, то для всего происходящего или возникающего в ней должна существовать необходимая связь в некоем «принципе, скрепляющем всю природу».

В системе трансцендентального идеализма взаимоотношения между двумя основными науками изложены более резко, чем во введении к наброскам системы натурфилософии. «Всякое знание, – утверждает он, – основано на согласии объективного с субъективным. Ибо известно только то, что истинно; истина же обычно помещается в соответствие идей с их объектами. Олицетворением всего сугубо объективного в нашем познании можно назвать природу: олицетворение же всего субъективного называется Я или интеллект. Эти два понятия противоположны. Интеллект первоначально понимается как то, что можно только вообразить, природа – как то, что можно только воспринять, первое – как то, что сознательно, второе – как то, что бессознательно. Но в любом познании необходимо взаимное совпадение того и другого (сознательного и бессознательного), и задача состоит в том, чтобы объяснить это совпадение. В самом знании – в том, что я знаю, – объективное и субъективное настолько едины, что невозможно сказать, что из них приоритетно. Здесь нет ни первого, ни второго, оба они одновременны и едины. Желая объяснить это тождество, я уже должен отменить его. Чтобы объяснить его, я должен, поскольку кроме этих двух факторов познания (как объяснительного принципа) мне ничего другого не дано, обязательно поставить один перед другим, исходить из одного, чтобы от него прийти к другому; из какого из двух я исхожу, не определяется задачей». Теперь возможны два случая. Либо объективное делается первым, и ставится вопрос о том, как к нему добавляется субъективное, согласующееся с ним, или как к природе добавляется разумное, в понятии которого не лежит, что есть и разумное, из которого оно мыслится, или как природа становится мыслимой; либо субъективное делается первым, и ставится задача о том, как к нему добавляется объективное, согласующееся с ним. Сделать объективное первым, чтобы из него вывести субъективное, – задача натурфилософии, – исходить из субъективного как первого и абсолютного и позволить объективному возникнуть из него – задача трансцендентальной философии. «Натурфилософия и трансцендентальная философия разделились, таким образом, на два возможных направления философии, и если всякая философия должна исходить или из того, чтобы сделать интеллект из природы, или природу из интеллекта, то трансцендентальная философия, имеющая последнюю задачу, есть другая необходимая основная наука философии».