Текст книги "Жизнь евреев в России"

Право занятии

Право на занятие торговлей, ремеслами и промыслами по общему закону не есть преимущество или привилегии, обусловленные определенным званием или состоянием. Это – право всех русских подданных. Оно предоставлено и евреям. Но для них существуют двоякого рода ограничения: более общего характера, связанные с вопросом о праве жительства, и частного свойства – относящиеся к отдельным видам занятий, к требованиям формальности и проч.

Еврейское население губерний, перешедших к России от Польши, представляло из себя торгово-промышленный класс. Не пользуясь правом владения землей, евреи, расселившись по городам и уездам, занимались ремеслами, торговлей и арендой разнообразных отраслей помещичьего хозяйства.

Екатерина II, заботившаяся об устроении и благосостоянии городов, придававшая громадное значение торгово-промышленному классу вообще, тому «среднему роду людей», от которого «государство много добра ожидает», с первого же момента перехода евреев под ее скипетр признала важным использовать их торгово-промышленную деятельность. В самом манифесте о присоединении Белоруссии так и говорилось, что евреи не будут исключены «из общей всем милости, доколь они, яко верноподданные, жить и в настоящих торгах и промыслах обращаться будут». В манифесте о присоединении Подолии и Волыни повторено то же обещание, «доколь они, как до сих пор, заниматься будут торговлей и промыслами». Естественно, что при таком отношении к торгово-промышленному классу государыня в 1780 году удовлетворила просьбу белорусских евреев о дозволении им записываться в купечество. Таким образом, одна часть евреев вошла в купечество, другая же, за недостатком капитала, не внесенная в купечество и принужденная приписаться к горожанам, всей своей массой примкнула к мещанам. Это поголовное превращение в купцов и мещан имело для евреев некоторые печальные последствия, ибо русские законы о купечестве и мещанстве далеко не соответствовали условиям жизни торгово-промышленного класса, в которых евреи находились в польских губерниях. Евреи в качестве купцов и мещан принуждены были переселяться из уездов в города, лишены были права винокурения, одного из важнейших их промыслов, права аренды помещичьих имений и так далее. Но, с другой стороны, они были уравнены в правах с христианским городским населением. Так, в качестве равноправных членов, они вступили в органы финансового, судебного и административного самоуправления торгово-промышленного и городского населения. И императрица вначале тщательно следила за тем, чтобы евреи полностью пользовались этими новыми правами, имевшими важное значение для их торгово-промышленной деятельности. Но потом, под давлением христианского купечества и мещанства, встретивших весьма враждебно реформу в гражданской жизни евреев, эти права были постепенно урезаны. Тем не менее торгово-промышленная деятельность евреев встречала поддержку со стороны правительства, и, в целях развития торгово-промышленной жизни страны, делались отступления от общих ограничительных законов.

Положение 1804 года, утвердив существование черты оседлости, предоставило целый ряд льгот «фабрикантам, ремесленникам, художникам и купцам», которым было дозволено приезжать «по делам их коммерческим, для усовершенствования в художествах или для показания особливого искусства в ремеслах и фабриках» на известное время во внутренние губернии и даже в столицы. Этот закон был повторен в Правилах 1827 года, предоставивших право временного пребывания во внутренних губерниях евреям для коммерческих дел (вексельных, исковых и подрядных), а равно мастерам – для усовершенствования в цеховых мастерствах и художникам – для обучения художествам. Положение 1835 года, подтвердив в общих чертах положение 1804 года, также установило некоторые льготы для купцов первой и второй гильдий в отношении временного пребывании за пределами черты.

Правда, поход против евреев, ознаменовавший собою царствование Николая I, оказался для них губительным, в частности в торгово-промышленном отношении, так как ряд ограничений, например, в участии евреев в общих органах самоуправления, не мог не отразиться на их торговых интересах. Но наряду с этим правительство по необходимости отказывалось частично от своих разрушительных действий именно в виду торгово-промышленной деятельности евреев, в которой государство нуждалось. Исключения делались скупо, для этого требовался целый ряд благоприятных условий, но тем большее значение приобретает то обстоятельство, что такие исключения всё же делались. Так, несмотря на упорное желание правительства Николая I сохранить в неприкосновенности черту оседлости, в 1844 году дозволено было ремесленникам временное жительство на побережье Черного моря, в портовых городах северо-восточного берега, позже право временного жительства дозволено было евреям-закройщикам и портным при полках и военно-учебных заведениях во внутренних губерниях и так далее.

Значительно шире и определеннее был поставлен вопрос о предоставлении большей свободы передвижения торгово-промышленному еврейскому классу в царствование Александра II. Первым шагом в этом отношении явилось предоставление купцам первой гильдии права перечисляться в купечество городов вне черты.

В 1856 году был образован комитет для пересмотра всех существовавших о евреях постановлений. Между прочим, комитет остановился на мысли о привлечении евреев к полезному труду – мысли, часто высказывавшейся и в предыдущие царствования, но не осуществлявшейся какими-либо действительными мероприятиями.

Собранный комитетом материал, между прочим, выяснил, что крайне неудовлетворительное состояние ремесленной промышленности среди евреев происходит от общих ограничений в их гражданских правах, а главным образом от воспрещения жить вне черты. От этого последнего ограничения, говорилось в записке министра внутренних дел, страдают в черте оседлости не только ремесленники-евреи, но и христиане, ибо стремление тех и других к возможно дешевой продаже изделий порождает крайнее соперничество. Между тем во внутренних губерниях настоятельно ощущается недостаток в опытных ремесленниках и мастерах, каковыми, по общим отзывам местных властей, являются евреи. «Класс еврейских ремесленников составляет полезнейшее сословие между их единоверцами, – гласил официальный документ, – а потому, если правительство признало возможным смягчить строгость существующих для евреев (относительно избрания ими места жительства) постановлений в отношении купцов, то еврейские ремесленники тем более заслуживают внимания».

В связи с этим в 1865 году был издан закон о дозволении евреям-механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам проживать повсеместно в империи, а цеховым из евреев, проживающих во внутренних губерниях, – «вступать в гильдии и в таком случае пользоваться выгодами и правами, обоим состояниям присвоенными».

Такое положение вещей продолжалось до воцарения Александра II. Поворот в области законодательной политики по еврейскому вопросу вызвал ряд ограничительных законов и циркуляров, в основу которых легло представление об эксплуататорской деятельности евреев, подкрепленное не фактами жизни, а общественным предрассудком. Важнейшим препятствием для их торгово-промышленной деятельности явились «Временные правила» 1882 года, совершенно преградившие им дальнейший доступ в пределах черты в места вне городских поселений и действовавшие во всей своей строгости вплоть до 1904 года.

В настоящее время право проживания за чертой евреев, принадлежащих к торгово-промышленному и ремесленному классу, представляется в общих чертах в следующем виде.

Купцам первой гильдий, пробывшим в купечестве первой же гильдии в течение пяти лет непрерывно, в черте оседлости, не опороченным судебным приговором, не состоящим под судом, следствием или надзором полиции, дозволяется переписываться в купечество городов вне черты. (Они могут брать с собой определенное число приказчиков или конторщиков, а также служителей обоего пола.)

Если купец прекращает гильдейский платеж в данном месте вне черты, он обязан возвратиться в пределы черты (приобретший недвижимое имущество – в течение двух лет, прочие – в течение одного года, в противном случае они высылаются полицией). Только пробывшие в течение десяти лет в месте приписки в первой гильдии получают там право постоянного жительства. До последнего времени купцы, вне черты, прекращавшие до истечения десяти лет выборку гильдейских документов, должны были, для приобретения права приписки вновь вне черты, отбывать вторично пятилетий гильдейский срок в черте; закон 1904 года это правило отменил, предоставив им вновь причисляться вне черты без отбывания вторичного пятилетнего срока в черте. Тот же закон предоставил евреям, пробывшим вне черты в купечестве первой гильдии, хотя бы с перерывами, в течение десяти лет, право причисляться к городским обществам внутренних губерний и право повсеместного жительства. (Этот закон не распространяет своего действия на Москву и казачьи области.)

Что же касается купцов первой гильдии, приписанных к купечеству в черте, то им дозволяется приезжать разновременно в столицы и другие города внутренних губерний с тем, чтобы в течение года их пребывание продолжалось не более шести месяцев (они могут посылать вместо себя приказчиков в счет этого срока[3]3
  Еврей-приказчик, пробывший в течение года во внутренних губерниях по доверенности купца шесть месяцев, при переходе к другому купцу не может туда в том же году вновь приезжать.


[Закрыть]), а также посещать некоторые ярмарки.

Законом 1904 года отменено в отношении их воспрещение вновь селиться вне городов и местечек в пределах черты.

Купцы второй гильдии могут приезжать (или присылать вместо себя приказчиков) во внутренние губернии с тем, чтобы общий срок пребывания не превышал трех месяцев ежегодно, и посещать известные ярмарки.

Ремесленники пользуются правами, установленными при Александре II (закон 1891 года воспретил евреям-мастерам и ремесленникам жить в Москве и ее губернии), причем закон 1904 года открыл им в пределах черты доступ в места, лежащие вне городских поселений, прегражденный «Временными правилами» 1882 года.

Подобное положение отдельных групп еврейского населения является льготным в сравнении с многотысячной массой мелкого торгового, а также ремесленного люда (не отвечающего формальным требованиям закона), с миллионами остальных евреев, осужденных на вечное пребывание в пределах черты, встречающих перед стенами гетто непреодолимые преграды в естественной борьбе за свое существование. Но в действительности это льготное положение представляется длинной цепью ограничений, тормозящих развитие торгово-промышленной деятельности евреев. Не говоря о том, что ограничения, связанные с правом жительства, сделали для евреев почти невозможным обращение к целому ряду торговых операций и промыслов (например рыбный, горный, золотой, разработка драгоценных и цветных камней, аренда казенных оброчных статей, участие в казенных подрядах и поставках, приобретение имуществ с публичных торгов), – группы, пользующиеся преимуществами, не могут найти в предоставленных им правах тех условий, без которых немыслима правильная и прочная хозяйственная деятельность. Никакие «льготы» не могут парализовать те последствия, в корне подрывающие хозяйственную деятельность евреев, которые вызываются отсутствием полной свободы в передвижении и жительстве; никакие «преимущества» не могут отвратить гибельного влияния, оказываемого на развитие закономерной торгово-промышленной деятельности еврейского населения общим правовым положением евреев в стране, открывающим пред низшими агентами правительственной власти широкий простор для насилия и притеснений.

Под влиянием общего настроения в правительственных сферах административная практика, нередко ничем не отличавшаяся от произвола, расширила и углубила действие ограничительные законов, причем порою и судебные места оказывали исполнительной власти в этом отношении свою поддержку. С одной стороны, была сужена территориальная сфера торгово-промышленной деятельности евреев, с другой – был ограничен круг соответствующих занятий.

Администрация создала крайне стеснительные условия для переписки ремесленников-евреев из черты в цехи вне черты – на том основании, что многие стали злоупотреблять этим правом, отдаваясь под видом ремесла совершенно другим занятиям, не подходящим под название ремесел. (Действительно, такие случаи наблюдались; они вызывались борьбой против ограничения естественного права на свободу передвижения.) Делались попытки в целом ряде местностей ставить препятствия для поселения ремесленников в городских и сельских поселениях, не имеющих ремесленных учреждений. Многие занятия, по существу ремесленные, формально не признаны таковыми, в связи с чем соответствующие ремесленные группы утрачивали предоставленные законом льготы[4]4
  Следующие занятия признаны цеховыми ремеслами: 1) выделка сургуча, 2) чулочно-вязальное мастерство, 3) рогожное ремесло, 4) ножево-бритво-шлифовальное ремесло, 5) пробочное мастерство; 6) мешочное производство, 7) гонтовое ремесло, 8) кручение и смазывание пряжи кустарным способом, 9) колбасное мастерство, 10) кухмистерское и поварское ремесло, 11) занятие машиниста на железной дороге, 12) гравировальное ремесло, 13) живописно-малярное, 14) чернильно-ваксенное, 15) стекольщики.
  Не признаются цеховыми ремеслами следующие занятия: 1) мясное мастерство (резники), 2) рыбосольный промысел, 3) выделка табаку, 4) заготовка и браковка материалов и товаров, 5) заливка резиновых галош, 6) типографы, 7) землемеры-таксаторы, 8) ремесленные работники, 9) мостовщики, каменщики, каменотесы, плотники, штукатуры, извозчики, чернорабочие, садовники, огородники, домашние слуги, 10) уксусное производство, 11) дистилляция, 12) приготовление лака, 13) мыловарение, 14) выделка дрожжей, 15) производство спичечной массы, 16) полотняно-бумажное производство, 17) выделка кирпича, 18) настройка музыкальных инструментов.
  Для евреев трудовых групп, перечисленных в пункте 9, образованы в черте особые неремесленные цехи, к коим они обязаны причисляться, в противном случае они относятся к разряду лиц, не занимающихся производительным трудом. Но эта приписка не дает прав ремесленника.


[Закрыть]. Наряду с этим практика истолковала закон 1865 года в том смысле, что заниматься можно и должно только своим ремеслом, то есть тем, на которое взято ремесленное свидетельство (для перемены ремесла надо отправиться в черту); занятие же ремеслом другого мастерства влечет за собой выселение в черту. Установленный для наблюдений за занятиями ремесленников контроль со стороны ремесленных учреждений (а где таковых нет, полиции) вызывает пристрастную бдительность органов контроля и порождает на этой почве доносы и взяточничество. Дело доходило до того, что администрация присваивала, например, себе право выселять ремесленников за «дурное поведение». Цинизм простирался до того, что еврею-ремесленнику нередко отказывали в приписке к цеху на том основании, что и без него ремесленников достаточно.

Выдача промысловых билетов и документов на право производства торговли обставляется тяжелыми и дорогостоящими формальностями, например, представлением паспорта и удостоверений о приписке к призывному участку или о явке к исполнению воинской повинности, что сопряжено в менее крупных пунктах, из-за произвола местной администрации, со значительными хлопотами.

Вне черты получение торговых свидетельств связано с еще большими затруднениями.

Однако в худшем еще положении часто оказывались ремесленники, которые на основании закона 1865 года пытались заниматься торговлей. Еще в 1875 году появился циркуляр министра внутренних дел о том, что ремесленники, выбирая гильдейские свидетельства и торговые документы, получают право производить торговлю вне черты только изделиями своего мастерства. Поэтому подвергались каре (личной высылке и конфискации товара), например, евреи-булочники за торговлю мукой, часовых дел мастера – за торговлю часами, так как часовой механизм собирается другими мастерами, и Сенат подобные приговоры судебных мест утверждал.

Но, кроме этих общих условий, развитие хозяйственной деятельности евреев встречает значительные препятствия в специальных ограничениях.

В сфере внутренней жизни торгово-промышленного и ремесленного класса евреев особое значение имеют ограничительные законы в отношении участия в органах самоуправления и в торговых предприятиях. Согласно порядку, установленному еще при Николае I, евреи в составе присутствий купеческих, мещанских и ремесленных управ образуют не более третьей части так, чтобы другие две трети с председателем состояли из христиан. Избрание же евреев в члены коммерческих судов вовсе не разрешается. Доступ в торговые посредники, маклера, члены и старшины биржевых комитетов в одних случаях невозможен для евреев, в других – ограничен. Наряду с этим за последние пятнадцать лет заметна сильная тенденция ослабить роль евреев в акционерных обществах и товариществах на паях: в уставы этих предприятий стали вводиться параграфы, значительно ограничивающие право участия евреев, а зачастую и совершенно устраняющие их от какого бы то ни было участия в деле. Число подобных ограничительных уставов к 1 июля 1902 года простиралось до 1500; с тех пор оно возросло.

Подобного же рода ограничительная тенденция проникла и в ремесленную сферу, преградив доступ евреям в ремесленные артели, получившие в последнее время довольно большое распространение. Не говоря уже о внутренних губерниях, даже и в черте эти артели нередко закрыты для них или принимают в свою среду евреев в определенной процентной норме.

Винокурение и питейная торговля, а также аренды составляли для евреев (в уездах), наряду с торговлей и ремеслами, важнейший источник пропитания. Это положение создалось веками и легло в основание местной государственно-хозяйственной жизни. Право винокурения являлось в Польше особой привилегией; оно не принадлежало евреям: они выступали лишь как откупщики. В силу же русских законов евреи не имели прав самостоятельного винокурения ввиду принадлежности к купечеству и мещанству. Это право принадлежало помещикам, казне, городам и другим юридическим лицам, которые могли сдавать на откуп винные промыслы.

На рубеже XIX века делались попытки объяснить бедственное положение крестьян польских губерний пребыванием евреев в уездах в качестве арендаторов различных отраслей помещичьего хозяйства вообще и винокуренного производства в частности, а также в качестве содержателей корчем; в связи с этим предпринимались даже суровые меры к поголовному выселению евреев из сел и деревень. Однако в интересах казны и помещиков им разрешалось занятие винным промыслом в городах и местечках (казенных и помещичьих). Но вскоре всестороннее разжалование этого вопроса привело представителей власти к убеждению, что занятие евреями арендами и винным промыслом и в уездах не только не вредно, но даже полезно для благосостояния населения.

Вследствие этого евреи продолжали заниматься винными и арендными промыслами[5]5
  От аренды отдельных промыслов отличалась аренда населенных имений, которая была запрещена евреям.


[Закрыть].

Так, уставом об образовании Бессарабской области 1818 года евреям было предоставлено иметь в откупном содержании питейную продажу в казенных и частных имениях, содержать мельницы, винокурни и прочие подобные заведения. В дальнейшем в целом ряде указов подтверждалось лишь то требование, чтобы евреи, по общему правилу, не продавали водки крестьянам в долг или под заклад одежды, домашней утвари и проч.

Но тем строже правительство следило, чтобы евреи не занимались этим промыслом за пределами черты. В уставе 1817 года о питейном сборе в великорусских губерниях так и отмечалось, что во всех великороссийских губерниях евреи не должны быть допускаемы ни к винокурению, ни к деланию водок и варению меда и пива, ни к продаже означенных напитков. Впрочем, уже в 1819 году, ввиду нужды в винокурах, пришлось от этого закона отступить и предоставить евреям, в виде исключения, пребывание вне черты в качестве винокуров. Вскоре, однако, эта льгота была отменена.

Что касается аренды имений, то, несмотря на все старания правительства совершенно отвлечь евреев от нее, условия жизни шли против этих мероприятий, и фактически земли часто находились у них в руках, хотя и в скрытом виде.

Новое, совершенно неожиданное направление получил вопрос о винных промыслах евреев в черте оседлости в 1845 году, когда винокурение было запрещено евреям всех сословий во всех без изъятия селениях, деревнях и хуторах.

Этим законом евреи должны были быть совершенно устранены от торговли напитками вне городских поселений. Но казенный интерес понуждал правительство делать постепенно отступления и от этих правил. Так, купцам всех гильдий было предоставлено вступать в содержание питейных откупов и акцизных с питей сборов в казенных селениях, с тем, однако, что они обязаны были иметь поверенных, сидельцев и прочих откупных служителей из христиан.

Что касается прочих промыслов, то купцам было разрешено брать в аренду всякие торговые и хозяйственные заведения, в которых не производится продажи или выделки горячих напитков: постоялые и заездные дворы (в городах и местечках), мельницы, сукновальни, рыбные ловли и прочие оброчные статьи. Им дозволялось также иметь собственные пивоварни и медоварни, но только для оптовой, а не для распивочной продажи.

Но евреям вообще, во всех без изъятия селениях, деревнях и хуторах, а равно на незаселенных землях, воспрещалось: заниматься лично или через христиан распивочной продажей хлебного вина, спирта и прочего; иметь собственные винокурни, производить винокурение и выделку разного рода горячих напитков без особого дозволения на то правительства и вообще жить в шинках, харчевнях и в домах, где производится распивочная продажа питей.

От этих правил вскоре были допущены существенные отступления. Так, откупщикам-евреям привилегированных губерний, содержащим казенные откупа, дозволено было, в виде временной меры, для отвращения подрыва, брать в аренду на определенный срок помещичьи шинки, отстоящие на 10-верстном пространстве от пределов содерживаемых ими казенных откупов. В 1847 году ввиду того, что «соревнование евреев значительно могло возвысить цену за содержание корчем и даже указать с большей определительностью доход, который должен быть с них получен», купцам первой гильдии было предоставлено брать на откуп корчмы во всех западных губерниях, с тем чтобы они сами не продавали вина по селениям, а сидельцами были христиане.

Такая неустойчивая законодательная политика, в борьбе с пьянством направлявшая удары не против корня зла, продолжалась на первых порах и при Александре II. Но под влиянием общих реформаторских веяний в законодательство пробился более трезвый взгляд на явления действительной жизни. Результатом этого нового взгляда, рассматривавшего вопрос о положении крестьянства и сильно развитом среди него пьянстве под новым углом зрения, было то, что правительство сознало, что в кабак толкает крестьянина не еврей…

В 1863 году евреям было разрешено производить в черте оседлости повсеместно питейную торговлю на общем основании. Этот же закон дозволил евреям, имеющим право на фабрично-заводскую промышленность, арендовать винокуренные заводы повсеместно в губерниях Киевской, Черниговской, Могилевской, Полтавской, Таврической и Херсонской. Закон 1863 года в чистом виде просуществовал, впрочем, недолго: право питейной торговли в черте было ограничено (в 1874 году) в том смысле, что такая торговля дозволяется лишь в собственных домах.

Вне черты какая бы то ни было питейная торговля запрещена всем без исключения евреям.

Наравне с винокурением помещикам было предоставлено отдавать евреям в аренду земли и угодья и оброчные статьи, входящие в состав их имений, кроме усадебных, полевых земель и других угодий, отведенных в пользование крестьян. Но затем, под влиянием правительственных стремлений к обрусению западного края, это общее правило подверглось ограниченно в девяти западных губерниях. На основании законов 1864 и 1867 годов евреи были лишены права аренды не только целых имений, но и отдельных угодий, за исключением корчем, мельниц свеклосахарных, стеклянных и других заводов, заведывание коими требует технических знаний и некоторого оборотного капитала.

Новые ограничения принесло законодательство Александра III. «Временные правила» 1882 года в значительной степени парализовали аренду недвижимых имуществ, находящихся вне черты городов и местечек, запретив заключение арендных договоров и засвидетельствование доверенностей на управление и распоряжение недвижимыми имуществами. Однако фактически прекратить окончательно аренду закон не мог. Аренда значительно сократилась, но не исчезла. Высшие местные административные лица, на льготных условиях приобретавшие при посредстве правительства польские имения, не будучи знакомыми с ведением хозяйства, предпочитали сдавать землю в аренду прежним арендаторам-евреям. Высокий пост давал возможность помещику-администратору защищать арендатора от притеснений администрации, а сама неузаконенность аренды делала ее особенно выгодной для помещика, пользовавшегося отсутствием арендного контракта, чтобы держать арендатора в полной зависимости.

В настоящее время, с введением казенной монополии во всех губерниях черты, евреи фактически устранены от питейной торговли.

Пьянство в России, однако, от этого не уменьшилось…