Текст книги "Жизнь евреев в России"

Доступ к земле был впервые открыт евреям в России в начале XIX века. До того времени им запрещалось каким бы то ни было образом пользоваться землей.

Положение 1804 года впервые предоставило евреям – с целью привлечения их к земледельческому труду – право покупать и арендовать незаселенные земли, а неимущим переходить на пустопорожние казенные земли. Вместе с тем оно потребовало поголовного их выселения из сел и деревень. Выселяемые стали просить об отводе им казенной земли на местах их прежнего жительства. Но правительство предпочитало направлять будущих земледельцев в Новороссийский край, где было много свободных земель.

В короткое время в Новороссию переселилось до 600 семейств (около 4000 душ), но недостаток казенных средств и бедность евреев, в значительном числе устремившихся в новый край, принудили правительство приостановить их переселение.

Выселение евреев из сел и деревень было вскоре отменено, и в связи с этим исчезла побудительная сила, толкавшая евреев к земледелию. С другой же стороны, хозяйственные условия того времени, покоившиеся на крепостничестве, не могли способствовать развитию еврейского землевладения ввиду запрещения иметь крепостных и отсутствия свободных наемных сельскохозяйственных работников.

В положении 1835 года было отведено серьезное внимание вопросу о евреях-земледельцах. Подтвердив право приобретения и аренды лишь незаселенных земель, закон разрешил евреям нанимать христиан для полевых и огородных работ. Новый закон – с целью привлечения евреев к земледелию – установил значительные льготы для земледельческого класса: освобождение еврейских поселений (в зависимости от их размеров) на 25 и 50 лет от грозной и страшной в то время рекрутчины, свободу от отбывания земских повинностей и подушной подати и др. Эти льготы, в особенности льгота от рекрутской повинности, должны были, по мнению правительства, в значительной степени способствовать переходу евреев в земледельческое состояние. Однако в первое десятилетие после издания закона 1835 года казенные земли под поселения в местах жительства евреев не отводились, и поселенцы принуждены были переходить главным образом в Херсонскую губернию; только имущие покупали или арендовали земли в западном крае. Но положение 1844 года установило отвод казенных земель во всех губерниях западного края, в Екатеринославской губернии и в Царстве Польском.

Пользуясь для пособий земледельцам суммами коробочного сбора, то есть средствами, собиравшимися с самого еврейского населения, правительство к началу пятидесятых годов успело основать ряд еврейских земледельческих колоний. Условия развития этих поселений складывались крайне неблагоприятно. Помимо того, что колонистам в западном крае (главным образом в северной части) отводились преимущественно земли, страдающие существенными недостатками (пахотные земли были часто неплодородны, сенокосов недостаточно), а пособия для обзаведения хозяйством были крайне ничтожны, люстрационные комиссии, производившие нарезку земель всем вообще колонистам, лишили колонии во многих местах, особливо в юго-западном крае, всей пахотной и сенокосной земли, оставив в пользовании одну лишь усадебную и выгонную. Такого рода действия люстрационных комиссий объяснялись отчасти тем, будто колонисты в юго-западном крае проявляли меньше склонности к земледельческому труду, чем в других местах, и нередко, сдавая землю в аренду, уклонялись от земледельческих занятий. Вопрос о том, занимаются ли действительно те или иные евреи в колониях земледелием, решался на сходе крестьян, и достаточно было простого заявления крестьянина, что он арендовал землю еврея, чтобы земля у последнего отбиралась. Крестьяне же были не совсем беспристрастны, надеясь на то, что отобранная земля будет прирезана к их наделам. Кое-где так и было.

Благодаря указанной мере множество дворов и колоний лишились земли, что повлекло за собой уход большей части колонистов. Оставшиеся колонисты отчасти воспользовались землей ушедших, отчасти прибегли к распашке выгонов. За исключением отрезанной земли, всю остальную колонисты получили в подворно-участковое владение на выкуп.

Что касается колоний на землях, арендованных у частных лиц, то их судьба была еще печальнее, ибо ввиду перемены взгляда правительства Александра II на еврейское землепользование значительная часть землевладельцев отказывалась возобновлять аренду по истечении старых контрактов. Стремление к обрусению западного края и водворению в нем русского элемента вовсе приостановило развитие земледельческих поселений.

Прежде всего прекращено было поселение евреев на казенных землях западного края; последующие законоположения имеют уже в виду способствовать переходу евреев из земледельческого состояния в другие, а в 1866 году было окончательно прекращено перечисление их в земледельческое состояние. Тогда же существующие колонии были подчинены общим крестьянским учреждениям, колонисты же по обязанностям сравнены с крестьянами.

«Временные правила» 1882 года, запретившие евреям вновь селиться в деревнях и селах в черте и арендовать землю, имели особенно парализующее значение для поселений на арендованной земле, лишив колонистов возможности обеспечить за собою формально и те крохи земли, которыми они пользовались до тех пор на правах аренды у частных владельцев. Что касается казенных и даже так называемых запасных земель еврейских колоний, то хотя их аренда и допускается, но фактически этим правом колонисты-евреи пользоваться не могут вследствие того, что льгота для крестьян – нетребование залога – на евреев-колонистов не распространяется.

В земледельческих колониях черты оседлости живет в настоящее время около 13 000 семейств (76 000 душ населения) при 113 300 десятинах. Из этого числа – в 15 губерниях черты – собственной земли около 17 000 десятин, надельной от казны около 78 000, арендной – несколько более 3000 десятин. Остальная земля – около 15 000 десятин – находится в 10 губерниях Царства Польского. Таким образом, наибольшая часть земель в колониях надельная.

Колонии в новороссийских губерниях, несмотря на недостаток воды и другие тяжелые условия, а также частые неурожаи, благодаря заботливости со стороны еврейского общества, находятся сравнительно в лучшем состоянии. В значительно менее благоприятных условиях находятся колонии северо– и юго-западного края. Препятствия к развитию сельскохозяйственной промышленности заключаются, главным образом, в недостатке земли, в отсутствии необходимого инвентаря и слабом развитии сельскохозяйственной техники.

Тем не менее в колониях живет уже второе поколение, совершенно освоившееся с земледельческим трудом и приспособившееся к сельскохозяйственному быту.

Право приобретения собственности

В отношении права собственности русское законодательство устанавливает для евреев такого же двоякого рода ограничения, как и в праве занятий: ограничения более широкого характера, вытекающие из правил о жительстве, и частного свойства – относящиеся к отдельным видам собственности, местностям и проч.

Отсутствие самостоятельного права проживания в определенном месте само собою исключает для еврея право приобретения там собственности. Евреи могут вообще приобретать собственность лишь «в черте общей их оседлости, равно как и везде, где им дозволено постоянное пребывание». Таким образом, сфера действий права собственности определяется для евреев вообще границами черты оседлости, причем эта сфера расширяется для отдельных еврейских групп в зависимости от права постоянного пребывания в том или другом месте вне черты.

Однако, с другой стороны, наличие права проживания не всегда обеспечивает за евреем права приобретения. Помимо того, что – в виде изъятия от общего порядка – в некоторых местах права приобретения собственности лишены евреи, пользующиеся там жительством (Области войска Донского, Кубанская и Терская, а равно области Акмолинская, Семипалатинская, Семиреченская, Уральская и Тургайская, в которых это ограничение действует в отношении всех нехристианских исповеданий), – даже в узких территориальных границах еврейского жительства законодатель меняет свое отношение к вопросу о предоставлении евреям права приобретать недвижимость в зависимости, главным образом, от того, находится ли имущество в пределах городских поселений или вне их.

Русская власть с первого же момента своего господства над евреями и до настоящего дня неизменно стремилась – и почти всегда по одним и тем же соображениям – к тому, чтобы сосредоточить евреев в городах и местечках. Поэтому, прибегая, с одной стороны, к действиям, направленным к принудительному переселению еврейского населения из деревень и сел в городские поселения, правительство, с другой стороны, старательно избегало предпринимать меры, которые могли бы воспрепятствовать упрочению еврейской городской оседлости. Поэтому право приобретения евреями недвижимости в городах и местечках почти совершенно не ограничивалось на всем протяжении истории евреев как русских подданных. Лишь эпизодически возникали в этом отношении кое-какие недолговременные ограничения. И эта тенденция – не стеснять евреев в имущественном отношении в пределах городских поселений – распространяется не только на приобретение в собственность земли под строения и самих строений, но и на аренду пахотной и сенокосной земли, находящейся в черте города, и вообще городской земли.

Таким образом, для права владения собственностью в городском поселении требуется одно условие: право проживания в данной местности. Ввиду этого еврейское население пользуется вообще правом свободного приобретения собственности во всех городских поселениях черты оседлости, за исключением лишь таких мест, как Киев, Ялта, Севастополь, в которых действуют ограничения в отношении жительства, отражающиеся соответственным образом на праве собственности. В силу этого же принципиального положения не все евреи могли приобретать городскую недвижимость в недавно лишь упраздненной 50-верстной пограничной полосе, а только группы, удовлетворявшие особым требованиям закона.

Частное ограничение в отношении права собственности, не связанное с вопросом о жительстве, действует только в девяти западных губерниях, где евреи вообще не могут приобретать недвижимость в частновладельческих местечках и городах, купленную лицами русского происхождения от казны на особых, льготных условиях.

За пределами же черты оседлости право приобретения собственности в городах предоставлено, согласно общему порядку, тем, кто пользуется правом жительства в данной местности.

В истории ограничения евреев в праве владения землею вне городских поселений резко выражены два момента – религиозный и политический. Первый играет роль, главным образом, в крепостной период, второй – в позднейшее время.

Вообще право владения землей в России принадлежало одним дворянам; лишь с 1800 года купцам и мещанам было предоставлено покупать землю, но без людей. Таким образом евреи, принадлежа исключительно к этим званиям, могли с этого момента приобретать незаселенные земли. Положение 1804 года оформило право евреев владеть незаселенной землей, и тогда стали обнаруживаться первые зачатки еврейского землевладения. При крепостном строе, лежавшем в основе хозяйственной жизни страны, подобное землевладение было пригодно лишь для личного земледельческого труда, не более. Правительство именно и добивалось того, чтобы привлечь евреев с этой целью к более или менее мелкому землевладению, но этому препятствовало отсутствие средств у правительства и нищета самого еврейского населения. Когда же русское купечество получило доступ к владению землей с крепостным населением, это право не было распространено на евреев. Уже указом 1784 года нехристианам вообще было запрещено иметь крепостных христиан, теперь это было подтверждено специально в отношении евреев. Правда, несмотря на целый ряд постановлений, евреи фактически владели землей с крепостным населением – право собственности маскировалось фиктивными договорными сделками, – но землевладение при таких условиях, конечно, не могло получить естественного развития.

В этом вопросе центральное место занимал факт невладения евреями христианских душ, и этот мотив сохранил полностью свое значение вплоть до уничтожения крепостничества.

Положение 1835 года, установив основное правило о праве евреев приобретать в местах своего жительства «недвижимую собственность всякого рода», сделало исключение для «имений населенных, владение коими евреям вовсе воспрещается».

Это законоположение действует по сию пору, причем после упразднения крепостного права под понятие «населенных земель» были подведены помещичьи имения, в которых существовали еще обязательные отношения крестьян. Евреи не имели права приобретать подобные имения даже в том случае, когда таковые переходили к крестьянам по праву собственности. Они также не могли приобретать земли и угодья, входящие в состав имений, хотя бы и не включенные в крестьянский надел. В 1862 году это ограничение было устранено, и евреи получили возможность приобретать «земли и угодья, принадлежащие к помещичьим имениям, в коих обязательные отношения крестьян к владельцам прекращены». Но уже вскоре последовал указ, воспретивший в девяти западных губерниях (Виленской, Ковенской, Гродненской, Витебской, Минской, Могилевской, Киевской, Волынской и Подольской) «всем без исключения евреям приобретать земли от помещиков и крестьян», и, таким образом, лишь в остальных местах жительства евреев было сохранено право приобретать соответствующие земли и угодья.

Это ограничение явилось одним из проявлений общей политики русского правительства, которое вслед за польским мятежом направило свои усилия к тому, чтобы рядом исключительных законов для инородцев и введением различных привилегий для лиц русского происхождения «обрусить» польский край и, в частности, расширить в нем русское землевладение. Впрочем, указанная мера мотивировалась и заботой о сохранении крестьянами своей самостоятельности.

Теми же политическими мотивами навеяны были и узаконения 1864 года о недопущении евреев (и поляков) к приобретению продающихся с публичных торгов владельческих и казенных имений в названных девяти западных губерниях (по положению 5 марта 1864 года) и, наконец, о запрещении (инструкция 23 июля 1865 года) перехода в тех же губерниях к евреям (и полякам) каким бы то ни было образом (путем купли, дарения или наследства по закону или по завещанию) недвижимого имущества, приобретенного на льготных основаниях от казны лицами русского происхождения. Эти ограничения не были распространены на чиншевиков-евреев; за ними было сохранено право приобретать в собственность те участки, которые находились у них в вечночиншевом владении.

Одновременно евреи (и поляки) были лишены права арендовать и управлять указанными имениями. Им было предоставлено только арендовать корчмы и быть винокурами.

Это полное устранение евреев от земли и связанных с ней отраслей промышленности тяжело отразилось на местном хозяйстве, так как в западном крае промышленные и торговые занятия находились почти исключительно в руках евреев. Поэтому уже в 1867 году последовало узаконение, что «евреи могут быть арендными содержателями или управителями состоящих при имениях мельниц, свеклосахарных, стеклянных, винокуренных и других заводов, заведывание коими требует технических знаний и некоторого оборотного капитала», причем было повторено, что евреи не могут брать в аренду (или управлять) не только целые имения, но и отдельные входящие в их состав земли и угодья.

Исключительные законы 60-х годов оказались слишком стеснительными и для евреев, и для христиан. На практике их, по-видимому, обходили. Для неуклонного проведения в жизнь этих изъятий в 1884 году были изданы, в их подтверждение и дополнение, особые правила. Всякие договоры, заключенные несогласно с законами 60-х годов, признавались недействительными, имущество – противозаконно приобретенным. Губернаторы получили право предъявлять иски об уничтожении незаконной сделки по приобретению или арендованию подобного имения, каковым правом администрации и не замедлила широко воспользоваться. За закладными крепостями на имя лиц, коим воспрещено приобретать земли в западных губерниях, было сохранена сила не долее 10 лет со дня обнародования этих правил и т. п.

Указанные законы лишили евреев права на приобретение и управление недвижимостью в 9 западных губерниях. Это ограничение на остальные 6 губерний черты оседлости (Черниговскую, Полтавскую, Екатеринославскую, Таврическую, Херсонскую и Бессарабскую) было распространено «Временными правилами» 1882 года, приостановившими временно в черте: совершение на имя евреев купчих крепостей и закладных, засвидетельствование арендных договоров на недвижимые имущества, находящиеся вне черты городов и местечек, и доверенностей на управление и распоряжение этими имуществами.

После этого приобретение собственности вне городских поселений стало возможным лишь для евреев, пользующихся правом постоянного проживания за пределами черты. Но вскоре последовало разъяснение, что право повсеместного проживания является для ремесленников не постоянным, а временным, хотя они могут, как таковые, постоянно проживать вне черты, и в связи с этим ремесленники были лишены права приобретать недвижимость вне черты оседлости.

Наконец, узаконение 1903 года лишило всех евреев права приобретения недвижимых имуществ по всей империи, вне черты городов и местечек.

Несколько более благоприятными представляются условия еврейского землевладения и аренды в Царстве Польском начиная с 1862 года, когда евреи получили право покупать и арендовать там землю. Правда, закон 1891 года это право сузил, запретив приобретение и аренду крестьянских земель; это ограничение не могло иметь широкого значения ввиду того, что и до этого закона еврейское землевладение в Царстве Польском развивалось не за счет крестьянских земель, а частновладельческих других состояний, но оно породило массу мелких стеснений.

Размер еврейского землевладения и аренд представляется в следующих цифрах (не точно установленных)[6]6
  Приведенная таблица составлена на основании данных, собранных Еврейским колонизационным обществом. Цифры Центрального статистического комитета (собранные полицейскими органами) не всегда совпадают с цифрами Еврейского колонизационного общества.
  Ниже приводятся некоторые цифры Центрального статистического комитета:
  а) 840 382 б) 294 975 в) 48 072.


[Закрыть].

Землевладение во внутренних губерниях, сосредоточенное в местах с плохими почвенными условиями, носит промышленный по преимуществу характер; земля приобреталась в видах эксплуатации лесных материалов[7]7
  ** Наибольшая часть земли, находящаяся в пользовании евреев во внутренней России, сосредоточена в следующих губерниях:
  *** Внутренние губ.


[Закрыть].

Трудящиеся классы

Распространено мнение, будто еврейский народ состоит из одних торговцев и посредников, что у него нет трудящегося класса, так как отсутствует класс земледельцев – этот преобладающий своей численностью трудящийся класс всей России. Действительно, у великороссов процент живущих сельским хозяйством составляет 70,35, у белорусов даже 89,93, у евреев этот класс представлен в размере всего 3,55 %, и лишь там, где им дозволено жить в деревнях, как, например, в Польше, процент земледельцев повышается до 8. Но дело в том, что у евреев, историческими условиями ставших городским по преимуществу народом, труд развивался сообразно потребностям городской жизни, и это направление особенно резко проявилось в России, где законодательными мерами они отрывались от земли и загонялись в города. Лишенные доступа в крестьянские занятия, широкие массы еврейского народа обращались к городским профессиям и заполняли ряды городского пролетариата. Еврейский трудящийся класс поэтому состоит преимущественно из городских тружеников, главным образом ремесленников и рабочих. Ни у одного народа в России городской труд не представлен в столь значительном размере, как у евреев. По данным всеобщей переписи 1897 года, более 35 % еврейского народа кормится городским трудом[8]8
  Цифры переписи слишком неполны и недостаточно подробны, чтобы дать ясное представление о еврейских трудящихся классах. В основу этого очерка положены главным образом данные «Сборника материалов об экономическом положении евреев в России», изданного Еврейским колонизационным обществом.


[Закрыть].

В 1897 году путем опроса еврейского населения в 1200 пунктах было зарегистрировано 500 986 ремесленников[9]9
* * *

[Закрыть], составляющих 13,2 % еврейского населения указанных пунктов. Такой высокий процент, превышающий потребность только еврейского населения в ремесленном труде, обуславливается тем, что еврейские ремесленники обслуживают и нееврейское население. Это доказывает, что у нееврейского населения в черте оседлости ремесленники составляют процент, не удовлетворяющий его потребности. Действительно, хотя соответствующих общих статистических данных нет, всё же, судя по отдельным цифрам[10]10
* * *

[Закрыть], можно заключить, что неевреи составляют, во всяком случае, не более 40 % общего числа ремесленников черты, или около 300 000, что по отношению к 38 277 000 нееврейского населения черты представляет собою всего около 0,8 %. Следовательно, ремесленный труд у евреев превышает в 15 раз этот труд у неевреев. Впрочем, указанная выше цифра еврейских ремесленников в 500 000 далеко не определяет действительного числа еврейских ремесленников. Многие пункты черты оседлости – среди них даже и крупные – не подвергались статистическому обследованию; поэтому, отнюдь не рискуя ошибиться, можно определить численность еврейских ремесленников в 600 000 человек; если же допустить, что каждые двое из 600 000 ремесленников входят в состав одной семьи (отец и сын, муж и жена), а в среднем семья состоит из пяти членов, то окажется, что почти 1½ миллиона еврейского населения, или 30 % евреев черты, кормится одним ремесленным трудом.

Распространено также мнение, будто еврейские ремесленники обращаются к наиболее легким занятиям, совершенно избегая тех областей труда, в которых требуется усиленное физическое напряжение. Однако цифры показывают, что в лице еврейских ремесленников довольно широко представлен и такой труд, который требует значительных физических сил. Так, среди евреев насчитывается свыше 16 000 кузнецов, около 12 000 плотников, столько же печников, множество каменотесов, каменщиков, гончаров, обжигателей кирпича – всё это ремесла, признаваемые тяжелыми.

Наряду с этим, однако, несомненно, что большинство еврейских ремесленников группируется по таким ремеслам, которые в большей степени требуют тонкости и изящества работы, нежели грубого физического напряжения. Это обуславливается тем, что город, главный потребитель еврейского труда, нуждается почти исключительно в продуктах обрабатывающего, а не добывающего труда – продукты последнего доставляются ему деревней. Обработка же предмета требует чаще всего тонкости и изящества отделки, а не затраты физических сил.

Такая зависимость еврейских ремесленников – в их распределении по занятиям – от характера спроса городского потребителя ярко иллюстрируется группировкой ремесел по порядку их отдаленности от окончательного приготовления продукта для целей личного потребления (см. табл.). Обнаруживается, во-первых, что еврейские ремесленники занимаются главным образом изготовлением предметов потребления и почти вовсе не заняты в труде по изготовлению орудий производства, и что, во-вторых, евреи заполняют ремесла, представляющие собою конечные стадии производственного процесса, причем эти ремесла, расположенные как бы на одной плоскости, плотно примыкающей к процессу потребления, окружают потребителя непрерывным кольцом, начиная с удовлетворения самых примитивных потребностей в пище и одежде и кончая удовлетворением более утонченных.

Зависимость еврейских ремесленников от условий городского потребления обнаруживается не только в факте распределения их по занятиям. Вся их судьба, размер заработка, продолжительность безработицы, экономическое процветание и экономический упадок, технический рост и отсталость ремесла – всё это зависит от характера господствующего в данной местности потребления.

В этом отношении существует большое различие в условиях труда местечковых и мелкогородских ремесленников, с одной стороны, и крупногородских – с другой.

Потребителем местечка является главным образом окрестное крестьянское население, предъявляющее спрос на самые грубые и вместе с тем, конечно, наиболее дешевые изделия.

Данные о 25 профессиях, в которых сгруппировано 88,7 % еврейских ремесленников[11]11
  * и ** Строго говоря, парикмахеров и музыкантов нельзя причислить к категории ремесленников. Их труд относится к категории личных услуг.


[Закрыть]

Городской же потребитель, наоборот, направляет и усиливает требование на предметы изящной и тонкой работы. В связи с этим в небольших городских поселениях ремесленная техника находится на самом низком уровне, в крупных городах она достигает наивысшего развития. Так, например, в местечках работа у портных настоль недифференцирована, что один и тот же портной нередко шьет верхнее платье как для мужчин, так и для женщин. В крупных же городах специализация доведена до того, что помимо изготовления мужского и дамского платья различными портными, последние подразделяются на ряд частных специальностей, например жилетников, брючников, пиджачников. Общее изготовление верхнего платья составляет особую специальность, и каждая часть работы проходит через подготовительную инстанцию.

Размер заработка ремесленника зависит от платежных сил потребителя его продуктов, от экономического благосостояния обслуживаемой им местности. В то время, например, как средний размер заработка портного не достигает в северо-западном районе, экономически наиболее отсталом, даже 250 р. в год, он, в полном соответствии с более высоким уровнем местного экономического благосостояния, доходит в юго-западном крае до 300 р.; в Привислянском крае 33 % портных мастеров зарабатывают меньше 250 р. в год, 47 % зарабатывают от 250 до 300 р., остальные до 400 р.; в южном крае, экономически наиболее развитом, средний размер заработка колеблется между 250 и 400 р.

Главным потребителем изделий еврейских ремесленников является вообще крестьянское население; вследствие своей крайне ограниченной покупательской способности оно не может потреблять их изделия в количестве, соответствующем действительным потребностям, и потому рынок труда переполнен избыточным предложением еврейских рабочих рук. Несмотря на то, что вообще ремесленники в России среди всего населения составляют самый незначительный процент[12]12
  В Германии ремесленники составляют около 6–7 % всего населения, в черте оседлости еврейские ремесленники составляют всего 1,2 %, а вместе с христианами-ремесленниками, по приблизительному подсчету, всего 2 %.


[Закрыть], еврейские ремесленники все-таки не находят применения для своего труда и вынуждены массами эмигрировать из страны.

Ремесленник должен сам искать своего потребителя, заботиться о сбыте своих изделий; ему приходится таким образом соединять техническую деятельность с торгово-промышленными функциями. Это легко осуществляется в небольших городах, где потребление носит более или менее постоянный и однообразный характер, где между ремесленником и его заказчиками существует много личных связей, дающих ремесленнику возможность сравнительно скоро приобретать определенный круг заказчиков и этим обеспечить надолго сбыт своих изделий.

Но в больших городах – вследствие беспрерывного роста и усложнения потребления – спрос на ремесленные изделия носит столь непостоянный характер, до того подвергается всевозможным колебаниям моды, что здесь для сбыта изделий возникает необходимость в особой сложной постоянной организации. За регулирование случайного, быстро меняющегося спроса потребителя, неопределенного по своему социальному составу, берется магазинщик, представитель торгово-промышленного капитала: он организует сбыт в крупных размерах для массы потребителей, и потому самые случайные колебания моды получают более или менее прочный и устойчивый характер, и резкие уклонения индивидуального вкуса могут быть схвачены в определенные нормы.

С этого момента ремесленник перестает владеть рынком. Ограниченность средств не позволяет ему разнообразить производство и приспосабливают его к индивидуальным и затейливым вкусам случайного потребителя. Он теряет своего заказчика и вынужден работать чрез посредство магазинщика на неопределенного потребителя.

Совокупностью этих условий и создается организация «домашней промышленности»: экономическое руководство промышленностью сосредоточивается в руках немногих капиталистов-предпринимателей, организующих сбыт изделий в широких размерах, а само производство разбросано среди массы у себя на дому работающих мелких ремесленников.

Овладевая рынком, магазинщик оставляет, однако, производство этих изделий в руках самих ремесленников. Ему нет расчета поднять технический уровень производства; затрата капитала на это является выгодной только тогда, когда делается возможным массовое производство.

Между тем изделия еврейских ремесленников именно потому, что они предназначены для непосредственного потребления, не допускают, по существу своему, массового производства: каждый продукт в отдельности требует специального приспособления к индивидуальным вкусам потребителя. С другой стороны, в силу непосредственной зависимости ремесла от потребления, производство подчиняется колебаниям, обусловливаемым местом и в особенности временем. Такой «сезонный» характер создает безработицу для значительного числа еврейских ремесленников, и это обстоятельство отклоняет магазинщика от захвата в свои руки производства. Последствия «мертвого сезона» терпит сам ремесленник.

Организация домашней промышленности очень распространена в черте; ею захватываются все производства окончательных предметов потребления: портняжное, чулочное, сапожное, мебельное, шапочное. Во всех этих производствах, отвлекающих половину еврейских ремесленных рук (50,7 %), всё больше и больше утрачивается самостоятельность ремесленника, и эта растущая зависимость от магазинщиков приводит к ухудшению его положения. Обследование положения ремесленников в городе Могилеве дает, например, соответствующую численную иллюстрацию. Годовой заработок самостоятельного ремесленника в Могилеве составляет в среднем около 500 рублей – средний уровень бюджета ремесленника в Могилеве. Но с потерей самостоятельного сбыта произведений указанный заработок сильно уменьшается. Так, столяры, которым всё еще порою удается работать на отдельных потребителей, зарабатывают в среднем до 350 р.; заработок дамских портных уже не превышает в среднем 300 р., наконец, у мужских портных он опускается до 240 р. (48 % заработка самостоятельного ремесленника).

В еще большей степени, сравнительно с мастерами, ухудшается положение рабочих, занятых в домашней промышленности. Рабочий день, колеблющийся у самостоятельных ремесленников в пределах 11–13 часов, удлиняется в домашней промышленности до 15–16 и доходит в сезонное время до 18 часов. Годовой же заработок рабочего понижается в обратном соотношении с удлинением рабочего дня. Заработок семейных рабочих, составляя у самостоятельных ремесленников, в среднем, у дамских портных – 196 р. в год, а у мужских – 187 р., опускается соответственно в домашней промышленности до 160 и 140 р. в год. Заработок хозяев-портных, изготовляющих верхнюю крестьянскую одежду, не превышает 125–150 р. в год, а его рабочий, при 14—16-часовом труде, зарабатывает в лучшее сезонное время не более 40 коп. в день.