Текст книги "Светло, синё, разнообразно… (сборник)"

БАБЕТТА. А чего ей кружиться?

ЛЕНАУ. Люблю отчаянных. Молодец.

Чокнулись; он пролил ей за шиворот полрюмки.

Ох ты!.. Прости, ради Бога! Доплескался… Медведь я, медведь… (Пытается вытереть.)

БАБЕТТА. Оставь, я сама.

ЛЕНАУ. Ну вот еще. Я испортил, я и исправлю… И тут пятно… и тут…

Бабетта оказалась у него в объятиях.

Слушай! Да что ж ты такая… горячая?

БАБЕТТА. Смотри, обожгу.

ЛЕНАУ. И не пожалеешь?

БАБЕТТА. Какой любопытный…

ЛЕНАУ. Глупый я совсем.

БАБЕТТА. Я так не сказала.

ЛЕНАУ. Дурак дураком…

БАБЕТТА. Выдумал тоже…

ЛЕНАУ. Платье облил…

БАБЕТТА. Большая беда…

ЛЕНАУ. А мы его просушим…

Подхватывает Бабетту, уносит.

На цыпочках входит РАТЕНАУ. Из-за кулис летят части одежды.

РАТЕНАУ (ловит и отбрасывает). Не то… не то… не то…

Летит шнурок с ключом.

Наконец-то.

Идет к сейфу. В стороне за ним наблюдает ЭМИЛИЯ.

Возвращение

КЛЕРОН и ГЕРЦОГ вернулись. Придворные, ЭМИЛИЯ, ЛЕНАУ, РАТЕНАУ и БАБЕТТА.

ХОР

 
Слава, слава, край родной!
Слава, герцог наш державный!
Ниспошли нам, Боже правый,
Процветанье и покой!
 

КЛЕРОН. Здравствуйте, здравствуйте, господа! Неделя разлуки с вами пролетела как молния и, как молния, оставила неизгладимый след в моем сердце – но светлый, сияющий след. Гроссбург, Гроссбрюнн, Гроссенштейн – господа, ваш край прекрасен! Я думаю, в мире нет уголка живописней, чем благословенный Гроссбах, и нет, наверно, народа трудолюбивее и добродушнее, чем ваш, и он, конечно, заслуживает лучшей участи! О господи, как хочется, чтобы все было хорошо!

ЛЕНАУ и РАТЕНАУ. Да! Да, ваше превосходительство!

КЛЕРОН. Ваше превосходительство, министр просвещения! Ваше превосходительство, министр земледелия! Мы надеемся, и для вас неделя даром не прошла. Я уверена, вы на славу потрудились над процветанием Гроссбаха. Так поделитесь же своими смелыми проектами и благородными начинаниями, а мы – само внимание.

РАТЕНАУ. Ваше превосходительство! Ваша светлость! Извольте. Барон, прошу.

ЛЕНАУ. Почему я?

РАТЕНАУ. По алфавиту.

ЛЕНАУ. А, Бэ, Цэ… ну, хорошо. Значит-ца так, судари мои: как мы есть аграрная страна, то, стало быть, и перекуем мечи на грабли. Эй! Пошли, мои залетные!

ФЕРМЕРЫ

 
Гроссбахский пахарь – эйн, цвей, дрей,
Кузнец и знахарь – фир, фюнф, зекс,
Весь день на поле пашет,
Всю ночь вприсядку пляшет,
Зибен, ахт, нойн, цэйн!
Всегда в походе соха!
Всегда в навозе нога!
Эх, ёшь твою вошь, ну-ка, вынь да положь
Сотенку-другую, и хорош!
 

КЛЕРОН. Значит, по двести?

ЛЕНАУ. Вот смета. (Подает бумагу.)

КЛЕРОН (в холодной ярости, к Ратенау). Ну разумеется, и у вас?

РАТЕНАУ. И вы не ошибаетесь. Исключительно на благо просвещения. Лучшие профессора Востока. Але – оп!

КИТАЙЦЫ

 
Мы ученый из Китай – вай, вай, вай,
Всё на свете понимай – вай, вай, вай.
Судьбу за-га-ды-ва-ём
Зуб за-го-ва-ри-ва-ём,
А затем сидим и пьём
Чай, чай, чай!
 

КИТАЙЦЫ, ФЕРМЕРЫ и БАРОНЫ

 
Мы ученый из Китай – эйн, цвей, дрей!
Всё на свете понимай – фир, фюнф, зекс.
Эх, ёшь твою вошь – ну-ка, вынь да положь.
Чай, чай, чай! Чай, чай, чай!
 

КЛЕРОН. Достаточно. Хватит, я сказала!

РАТЕНАУ. Вам не нравятся наши предложения?

Клерон рвет «сметы».

Что вы делаете?! (К Эмилии.) Ваша светлость!

ЛЕНАУ. Мы работали, рук не покладали!

РАТЕНАУ. Может быть, это спорно, как все новое – тогда давайте спорить! Но не хамить!

ЛЕНАУ. Ваша светлость, скажите ей!

ЭМИЛИЯ. Охотно! Ваше превосходительство, премьер-министр! Клерон! (Указывает на «хор».) Идиотизм этих предложений может соперничать только с ненасытностью их авторов. Что бы им ни поручали, какие бы задачи ни ставили – их фантазия никогда ничего, кроме этого, не произведет. Наука, религия, армия, балет, зима и лето, юг и запад – всё для них есть одна огромная неиссякаемая кормушка на казенный счет…

РАТЕНАУ. Вы хотите сказать…

ЭМИЛИЯ. Клерон! Нельзя тащить телегу из грязищи и при этом не запачкаться!

РАТЕНАУ. Вы полагаете, что мы…

ЭМИЛИЯ. Клерон! В каждом деле главное – люди. Например, барон фон Ленау. Скажите, барон, когда любовь используют в качестве отмычки, как это называется?

ЛЕНАУ. Приятное с полезным, ваша светлость.

РАТЕНАУ. А вы считаете, что барон…

ЭМИЛИЯ. Барон путает полезное с уголовным. Это распространенное заблуждение. Но вам, Ратенау, загадка другая: где мой брильянт? И не вздумайте надуть меня на этот раз!

РАТЕНАУ. Барон, нас опять подозревают.

ЛЕНАУ. У них власть; что хотят, то и делают.

РАТЕНАУ. То есть как это «что хотят»? Не-е-ет, теперь перед законом все равные! У меня тоже достоинство и разум! Вскрывайте казну! Где ключ? У кого?

БАБЕТТА. Ой! (Схватилась за шею, нащупала шнурок.) Ф-ф-фу! Прикажете отпирать?

ЭМИЛИЯ. Да, милочка моя, да!

КЛЕРОН (тихо). Фантастика?

ГЕРЦОГ (тихо). Даже похорошела…

ЭМИЛИЯ (посмотрев в сейф). Там нет ничего.

РАТЕНАУ. В самом деле?

ЭМИЛИЯ. Вас это не удивляет?

РАТЕНАУ. Нисколько.

ЭМИЛИЯ. Еще бы. Пропажа двухмильонного фамильного брильянта удивит кого угодно, только не того, кто собственной рукою…

РАТЕНАУ. Барон, нас все-таки подозревают. М-да. Неожиданно. Что-то мы с вами не додумали, барон. (Во весь голос.) Стра-а-жа!!

Входит СТРАЖА.

Среди нас похититель Мекленбургского брильянта. Сейчас мы выясним кто, и тогда слово за вами. Бабетта, сколько было ключей? Три? Два? Или один? Единственный? Вот этот?

БАБЕТТА. Вот этот.

РАТЕНАУ. Ты никому его не отдавала?

БАБЕТТА. Никому.

ЭМИЛИЯ. Бабетта…

РАТЕНАУ. Ваша светлость, простите, но закон есть закон. Вы обвиняете – я защищаюсь. Прошли времена произвола. Стража! Обыщите ее сундучок.

Стража вынула из сундучка шкатулку.

Па-прашу-у! (Открыл, вынул камень, попробовал на зуб.) Это он. Бабетта, ты воровка.

БАБЕТТА. Что-о?!

КЛЕРОН. Что-о?!

РАТЕНАУ. Что «что-о»? Что и требовалось доказать. Стража!

ЭМИЛИЯ. Отставить. Барон, закон есть закон: теперь вы прокурор, а я защита. Бабетта, где ты хранила ключ?

БАБЕТТА. Здесь!

ЭМИЛИЯ. Всегда?

БАБЕТТА. Как на духу!

ЭМИЛИЯ. Хоть раз снимала?

БАБЕТТА. Зачем?

ЭМИЛИЯ. Даже на ночь?

БАБЕТТА. Нет!!!

ЭМИЛИЯ. И на эту ночь?

БАБЕТТА. Вот еще!

ЭМИЛИЯ. Хорошо, сама не снимала, так может быть, не сама?

БАБЕТТА. Как это?

ЭМИЛИЯ. Этой ночью этот ключ с твоей шеи никто не снимал?

БАБЕТТА. С меня? Ночью? Кто?

КЛЕРОН (Герцогу). Я больше не могу этого слышать! Прекратите это, пожалуйста.

ГЕРЦОГ. Клерон!.. Напрасно я позвал вас на эту должность.

КЛЕРОН. Но вы-то, вы герцог или нет? Вам же только приказать.

ГЕРЦОГ. Зачем же? Пусть говорит закон. Перед ним, в самом деле – все ровные.

ЭМИЛИЯ. Клерон! Однажды вы уже вывели этих жуликов на чистую воду, спасибо. Теперь я, думаю, справлюсь не хуже, в конце концов, я должна! Иначе они разворуют всю страну!

ГЕРЦОГ. Продолжайте, герцогиня, продолжайте.

Переходит в центр событий.

ЭМИЛИЯ. Бабетта, пойми. Сказать правду – в твоих же интересах. Если ты, конечно, невиновна…

БАБЕТТА. Не виновата я!

ЭМИЛИЯ. Тогда вспомни, вспомни! Возможно, ты спала и не заметила, как с тебя сняли ключ?

РАТЕНАУ. Протестую! Это подсказывающий вопрос!

ГЕРЦОГ. Протест принимается, герцогиня.

ЭМИЛИЯ. Хорошо. Ты сегодня спала?

БАБЕТТА. Да!

ЭМИЛИЯ. Крепко спала?

БАБЕТТА. Крепко.

ЭМИЛИЯ. Очень крепко?

БАБЕТТА. Очень!

ЭМИЛИЯ. Возможно, ты что-нибудь выпила на ночь?

РАТЕНАУ. Протестую! Это опять подсказывающий вопрос?

ГЕРЦОГ. Протест отклоняется. Продолжайте.

ЭМИЛИЯ (внезапно поднимает бутылку). Это твоя бутылка?

БАБЕТТА. Моя!

ЭМИЛИЯ. Когда ты ее открыла?

БАБЕТТА. Вчера! Вечером!

ЭМИЛИЯ. Что в ней было?

БАБЕТТА. Ром!

ЭМИЛИЯ (внезапно подносит бутылку к носу Ленау). Подтверждаете?

ЛЕНАУ. Еще бы…

ЭМИЛИЯ. По-моему, с Бабеттой все ясно. Никакой преступник не станет прятать добычу в свой сундучок. Ключ сняли с нее, спящей. После такой дозы я не представляю, как она вообще проснулась.

РАТЕНАУ. Еще бы неясно! Мало что воровка, еще и алкоголичка! Напилась, обворовала, теперь, конечно, не помнит ничего!

БАБЕТТА. Клерон!!!

КЛЕРОН. Я здесь! Я здесь, Бабетта! Держись, тетушка, мы еще потанцуем! Ваша светлость, Эмилия, дорогая! Ты превосходный адвокат, но что делать? Наших бьют. Какая там, к дьяволу, законность, когда надо отстреливаться! (Страже.) Эй! Вы! Вы хорошо пошарили в сундучке? (Идет и шарит сама.) Плохо. Очень плохо! Брильянт нашли, а пистолет прозевали! (Перебрасывает пистолет Бабетте.) Бабетта, держи!

Бабетта поймала.

РАТЕНАУ. Стража!

ЛЕНАУ. Стража!

Стража двинулась.

БАБЕТТА. Я стреляю.

КЛЕРОН. И очень метко.

Стража остановилась.

БАБЕТТА. Я воровка… Да в Париже самые отпетые не рискнули бы и подумать такое, не то что вслух сказать! Я не воровка, слышите вы, все! Не знаю я, откуда в моем сундуке проклятый камень, не брала я его, но ключ – ключ, один раз, единственный… это да. Стыдно сказать, да уж тут не до стыда, раз до чести дошло. (К Ленау.) Ну? Что же ты молчишь, красивый? Снимал ты ключ с меня, с дуры несчастной, или не снимал?

ЛЕНАУ. А я и не отказываюсь. Я снял, я и надел.

ЭМИЛИЯ. Мерзавец…

БАБЕТТА. А когда снял, кому отдал?

ЛЕНАУ. Если помните, мадам, я ни на минуту от вас не отлучался.

БАБЕТТА. Ты-то не отлучался, а ключик?

ЛЕНАУ. Но мы же с вами были одни, мадам…

БАБЕТТА. Век ласку твою не забуду, родной, да пока мы были – кто брильянт отпирал? Красивый – я стреляю.

ЛЕНАУ. В меня?

БАБЕТТА. В тебя, любимый.

ЛЕНАУ. Ну тогда уж лучше в него.

БАБЕТТА. Слушаюсь, генерал!

КЛЕРОН. Пли!

Выстрел.

Ратенау падает.

Пауза.

Ратенау, пистолет бутафорский. Мы его держим разбойников пугать. Так что вы безусловно живы.

РАТЕНАУ. Вы уверены?

КЛЕРОН. А вы всё еще нет? Тогда, быть может, вас оживит хорошая новость? Мы уезжаем, барон. Ваша взяла. Бабетта, собираться.

Уходит с Бабеттой.

ЭМИЛИЯ (страже). Ну и что вы стоите? Возьмите… этих. Как там: именем закона, по воле народа, ну и так далее.

РАТЕНАУ. Я буду жаловаться ее превосходительству!

ЛЕНАУ. А… меня тоже?

ЭМИЛИЯ. Вас в первую очередь… родной. Закон есть закон. В тюрьму, в тюрьму обоих. С изоляцией, конфискацией, лишением и возмещением.

Стража уводит баронов.

Все свободны.

Придворные расходятся на цыпочках.

Как это называется, герцог? Правительство пало. Сразу всё.

Пауза.

Что-нибудь не так?

ГЕРЦОГ. Эмилия, у меня нет слов. Восхищен, потрясен, изумлен. Правительство пало? Ха! Да вы одна стоите целого кабинета! Вот когда я могу быть спокоен, вот когда я уверен: всё, что провозглашено – воплотится, что сказано – будет сделано. У вас отличная хватка для просвещенного образа правления!

ЭМИЛИЯ. Вы в самом деле думаете, я смогла бы…

ГЕРЦОГ. Никаких сомнений! У вас призвание. И если новая терминология вас не пугает – подоходный налог, избирательное право, парламентская оппозиция…

ЭМИЛИЯ. Нет, этого я не боюсь. Напротив, очень интересно.

ГЕРЦОГ…народное образование, общественное питание, свободная пресса…

ЭМИЛИЯ. Хотите, чтобы я отказалась?

ГЕРЦОГ. Феодальные пережитки, буржуазные перегибы…

ЭМИЛИЯ. Ну хорошо, хорошо… я не претендую.

ГЕРЦОГ. Да ведь больше некому, Эмилия. Я не сумею… не буду.

ЭМИЛИЯ. Но Клерон… тем более она все это затеяла…

ГЕРЦОГ. Она актриса, а не министр. Министр – вы. Одно дело – играть Клеопатру, другое – быть ею. Совсем другое дело. Надо проводить ее…

ЭМИЛИЯ. Александр! Постойте. Сейчас я вас к ней отпущу… Вы слышите меня? Ты слышишь меня? (Обнимает.) Мой дорогой… Все будет хорошо, все будет прекрасно!.. Я думаю… я хочу… нам нужен малютка… наш с тобой… обещай мне это!

ГЕРЦОГ. Конечно, дорогая, конечно! Все-таки мы, хоть и конституционная, но монархия, как же без наследника.

Уходит.

ЭМИЛИЯ. Не-на-ви-жу!

Вбегает АНСАМБЛЬ – толпа придворных и горожан.

 
– Последние новости! Последние новости!
– Революция во Франции! Революция во Франции!
– Конвент заседает беспрерывно!
– Отменены феодальные повинности!
– Король отрекся! Король отрекся!
– Король пытался бежать!
– Его поймали! Арестовали!
 

(Хором на известный мотив.)

 
– Вперед, сыны отчизны милой!
Алонз анфан де ля патрие…
 

КЛЕРОН и БАБЕТТА собираются в путь. ГЕРЦОГ смотрит на их сборы.

КЛЕРОН. Вы слышали, герцог? Во Франции революция! Бастилия пала! Вместе с моей камерой! Пропала моя мебель… Свобода, Равенство, наш театр объявил себя народным! Долой придворные балеты, да здравствует Карманьола! Ла-ла-ла! (Пританцовывает вместе с Бабеттой.) Декреты, декреты – налог на богачей, конституция – нет, надо же: Франция меня опередила!

ГЕРЦОГ. Клерон…

КЛЕРОН. Молчите, молчите, пожалуйста, я наперед знаю, что вы скажете. Что вы старше меня на тысячу лет, что проекты всеобщего счастья неосуществимы и ничем хорошим это не кончится, и нечему, стало быть, радоваться. А может быть, мне нравится находить радость в заблуждениях? А может, без заблуждений радость вообще невозможна? Не-е-ет, вам обязательно надо протереть мне глаза!

ГЕРЦОГ. Клерон!

КЛЕРОН. Милый мой!.. Господи, как же я люблю вас… Какие, к черту, революции, проекты – когда меня шатает от любви!

ГЕРЦОГ. Клерон!

КЛЕРОН. Нет, нет, я вас видеть не могу, вы чудовище! Вы всё сделали, чтобы я провалилась, чтобы герцогиня переиграла меня! Меня! «Учись, Клерон, учись!» – ваши слова. Актеры такое не прощают, тем более актрисы, тем более первоклассные! А какую я закатила импровизацию с пистолетом, а?

ГЕРЦОГ. Зачем все это… Не уезжайте.

КЛЕРОН. А собственно, в чем проблема, ваша светлость? Я приняла эту должность, разоблачила казнокрадов, наполнила вашу кассу, уничтожила коррупцию, наконец, воспитала достойную преемницу! У меня нет никаких оснований оставаться здесь долее! Мавр сделал свое дело – мавр может уходить.

ГЕРЦОГ. Клерон…

КЛЕРОН. Хотите предложить мне еще какой-нибудь пост? Например, место первой судомойки? А что – я бы смогла. Но боюсь, что и здесь герцогиня сумеет меня заменить. Нет, нет – в Париж! В Париж!

ГЕРЦОГ. Клерон…

КЛЕРОН. Милый! Произошло событие чрезвычайной важности…

ГЕРЦОГ. Твой театр стал народным.

КЛЕРОН. Что?.. Нет… Я не о том. Милый! Видишь ли… на одну минуту – всего на одну минуту ты бросил меня! Это оказалось так больно!.. что теперь мне надо забраться в берлогу и переждать, пока пройдет. Ничего себе берлога – ликующий Париж!

Эпилог

Ликующий Париж. Музыка, красные бутоньерки, танцующая толпа, с КЛЕРОН и БАБЕТТОЙ во главе.

АНСАМБЛЬ

 
Пускай вокруг и дождь и мрак —
А мы и в ус не дуем!
Пускай заснул любой и всяк —
А мы еще потанцуем!
Богач закрылся на засов,
Монах зарылся в часослов,
Хмельной солдат свалился в ров —
А мы еще потанцуем!
А мы еще,
А мы еще,
А мы еще потанцуем!
 

На самодельной трибуне — ТРЕНЕ, затем ДЕЛАНУА.

КЛЕРОН. Бабетта! Смотри, смотри!

БАБЕТТА. Ах, подлецы! Ну-ка, где мой пистолет?

КЛЕРОН. Да ты что, это же наши, местные…

ТРЕНЕ. Граждане актеры! Вековое иго нашего бесправия уничтожено!

ДЕЛАНУА. Мы, солдаты народа, приветствуем вас!

Танец продолжается. Толпа увлекает Трене, Бабетту и Делануа. Клерон отходит к порталу. У другого – ГЕРЦОГ.

ДУЭТ

 
– Привет вам, милый друг, вы помните ль меня?
– Да вот хочу забыть, но только все напрасно…
А как живете вы, тепло ль вам без меня?
– Живу я хорошо, но мне без вас ужасно!
А вы, мой милый друг, грустите ль вы по мне?
– О нет, я не грущу – я до смерти тоскую!
А вы меня хоть раз увидели во сне?
– О нет, мой милый друг, давно уже не сплю я…
 

ВМЕСТЕ

 
Затем что каждый час, на каждом на шагу
Все думаю о вас, иначе не могу.
Я очень вас люблю… Я очень вас люблю…
Я очень вас люблю!..
 

Конец

Музыкальный магазин
песенные тексты для театра и кино

Тема любви

 
Ни мелодрама, ни трагедия,
Ни клоунада, ни комедия
Не обойдутся ни за что
Без неизбежного дежурного
Сюжета нежного амурного,
То безмятежного, то бурного,
О чем бы дело ни пошло.
 
 
В любое действие прескушное
Добавь любви, как перцу в кушанье,
Интригу круто замеси —
Увидишь, зрителю понравится,
Он это съест и не подавится,
Напротив, очень позабавится
И даже скажет гран мерси.
 
 
Нам важно это убеждение,
Что звери, люди и растения,
Пожары, битвы, то да сё —
Все, что ни есть на нашем глобусе,
Произошло от нежной склонности,
От этой вечной нежной склонности —
Иль от отсутствия ее.
 

2001

Песня Сганареля

 
Эх, бутылка, моя ты бутылочка —
Как люблю я тебя, моя милочка!
Дай слегка придушу твое горлышко
Да и всю осушу аж до донышка.
 
 
А на кой мне пустая-порожняя,
Когда рядом другая – похожая?
А когда и ее всю до донышка,
Там и третья выходит на солнышко!
 
 
Эх да кабы вот так же да с бабами,
Ничего и вообще бы не надо бы!
 

2001

Дорожка

 
Дорожка родная, дорожка моя,
Уж я ли тебя ли не знаю?
А все каждый раз, как сажусь на коня,
Чего-то опять ожидаю.
 
 
Станицу проедем, другую пройдем,
А я все гляжу с-под ладони,
Кому там играет, вздыхает по ком
Кудрявый казак на гармони?
 
 
Уж сколько промчалось, уж сколько прошло,
Живем при десятом начальстве,
А я все надеюсь, мне даже смешно,
Как я все надеюсь на счастье!
 
 
Уведи меня, дорожка,
В те далекие края,
Где поет-поет гармошка
Песни только для меня.
 

«Бежал Николай из Сибири…»

 
Бежал Николай из Сибири
И летом и лютой зимой.
С тех пор как его посадили,
Все рвался он к Насте домой.
Три раза его догоняли,
Сто раз обещали расстрел,
И все ж на двадцатом годочке
Ушел он от них, как хотел!
 
 
Вишь, любовь какая штука:
Чем ее остановить?
Ни винтовкой, ни разлукой,
Ни Сибирью не убить!
 
 
Тайга перед ним расступалась,
Зверь дикий бежал наутек,
Лишь волки угрюмо лизали
Следы окровавленных ног.
И все ж он добрел до Смоленска,
Упал под окошком родным
И кликнул жену свою Настю,
И встала она перед ним.
 
 
– Ну здравствуй, жена моя Настя.
Ты только скажи, почему
Ты так же собою прекрасна,
Как двадцать годочков тому?
И тихо ответила Настя:
– Я так тебя, Коля, ждала,
Что, видно, для нашего счастья
Меня пощадили года.
 
 
Вишь, любовь какая штука:
Чем ее остановить?
Ни винтовкой, ни разлукой,
Ни Сибирью не убить!
 

Осень 1999

Дженни

 
– А скажи-ка, Дженни, Дженни,
Где же ты всю ночь гуляла,
Где гуляла-пропадала,
Расскажи-ка, Дженни, нам.
– Я нигде не пропадала,
Никуда я не гуляла —
Я ходила в Божий храм
И всю ночь молилась там.
 
 
– А скажи-ка, Дженни, Дженни,
Если ты всю ночь молилась,
То чего ж ты нарядилась,
Как для праздничного дня?
– Тут уж вы судите сами,
Но молитва в Божьем храме —
Это праздник для меня
Хоть в какое время дня.
 
 
– А скажи-ка, Дженни, Дженни,
Если в храме ты молилась,
Отчего ж твоя спина
До подола зелена?
– Я молилась и устала
И на травке полежала,
А откуда там она,
И не знаю я сама!
 

Не грусти, подруга!

 
Не грусти, подруга!
Не брани меня,
Что такого друга
Подцепила я!
Что же тут плохого?
Кто ж тому виной?
Не было другого —
Только вот такой!
Не будь спесива,
Не жди медали,
Скажи спасибо
За то, что дали.
А станет страшно —
Беги домой.
Ну а пока что
Хоть час – да мой!
 
 
У него семейство,
Дети у него,
А для ласки сердца
Нету никого.
Но как фея в сказке,
Появилась я:
Мне без сердца ласки
Тоже нет житья!
Я не спесива,
Не жду медали.
Балшой спасибо!
Где цинандали?
Ничуть не страшно,
Ни боже мой!
Так что пока что
Хоть час – да мой!
 

Ниточки

 
Ниточки, тонкие ниточки,
Вейтесь, не рвитесь, пожалуйста,
Вейтесь, не рвитесь, не путайтесь,
Я загадала на вас.
Нитка порвется, закрутится —
Значит, желанье не сбудется,
А ведь на счастье загадывать
Можно один только раз.
 

ПРИПЕВ:

 
День пройдет,
Песню гудок споет.
Я к тебе
Выйду в косыночке красной.
Сердце бьется,
Ниточка вьется, вьется,
Словно дорожка,
Где меня милый ждет.
 

 
Белая нитка – свидание,
Черная нитка – страдание,
Белая ниточка – как бы мне
С черной не спутать ее.
Кто ж теперь верит в гадание?
Может, я очень отсталая:
Если порветесь вы, ниточки,
Сердце порвется мое!
 

ПРИПЕВ.

 
Ниточки, тонкие ниточки,
Очень вы, ниточки, тонкие:
Кажется, только дотронешься,
И уж вяжи узелок.
Ниточка с ниточкой сложится,
Ниточка с ниточкой свяжется,
Крепкою тканью окажется,
Дайте только срок.
 

ПРИПЕВ:

 
Друг ты мой,
Будешь ли ты со мной?
Я все жду,
Каждый денечек считаю.
Я не знаю, как по тебе скучаю!
Друг мой хороший,
Будешь ли ты со мной?..
 

На корабле

 
А надо мной беспредельное южное синее небо,
В котором плавают птицы, бакланы скорее всего,
И говорят, и говорят они о чем-то то нежно, то гневно,
А я смотрю, как дурак, и понять не могу ничего.
И никогда, никогда я не найду с ними общий язык,
Не помогу им ни словом, ни делом, ни еще-нибудь чем-то.
Хотя я много знаю слов: парабеллум, бином, кватроченто.
Но недалёк человек, недалек, хоть широк и велик.
 
 
А подо мной беспредельное южное синее море,
В котором плавают рыбы, дельфины скорее всего,
И говорят, и говорят они о счастье своем или горе,
А я смотрю как дурак и понять не могу ничего.
И никогда, никогда я не найду с ними общий язык,
Не помогу им ничем – ни советом, ни словом, ни делом,
Хотя я много знаю слов: кватроченто, бином, парабеллум,
Но недалёк человек, недалёк, хоть широк и велик.
 
 
А предо мной беспредельные южные синие дали,
В одной из них ты стоишь с капитаном скорее всего,
И говоришь, и говоришь, перебирая ордена и медали,
А я смотрю, как дурак, и понять не могу ничего.
И никогда, никогда не найду я с ними общий язык,
Скорее с птицами, рыбами, звездами – только не с ними,
Скорее с улицей, аптекой, каналом,
ночным фонарем-м-м-м-м-м…
 

2006