Текст книги "Принцесса Азии"

Глава 10

Чем больше они отдалялись от города, тем сильнее лил дождь. Щетки не справлялись с потоками воды, стекла запотели, мотор тарахтел так натужно, что порой казалось, вот-вот испустит дух.

– Да что ж за хрень такая! – бесился Василий. – Ничего не видно! Мы хоть на дороге?

– А я откуда знаю? Я тебе еще полчаса назад говорила – поворачивай, – переругивались они спустя час.

– Я что, ради собственного удовольствия тащусь в эту глушь? Между прочим, я бы ни в жизнь не угодил в эту дурацкую историю, если бы не вы! Это ваше светлое безбедное будущее я обеспечиваю, вкалывая с утра до ночи! – рычал Василий, уткнувшись носом в лобовое стекло.

– До знакомства с нами ты жил точно так же. И к тому же нам столько не надо. Мы люди скромные. – До своего замужества с олигархом Василием Никаноровичем Ползуновым Юля с детьми жили обычной жизнью миллионов своих сограждан и считали себя вполне счастливыми. Жажда брильянтов размером с куриное яйцо и яхт, как у Абрамовича, не овладела их душами, и Юля надеялась, не овладеет и впредь. Двое ее отпрысков искренне полюбили Василия, и вовсе не за деньги, хотя отчим их жутко балует, особенно Веронику. И все равно, учась в престижном английском университете, она не собирается сидеть всю жизнь на чужой шее, а активно строит свое будущее, мечтая об успешной карьере. Денис оканчивает школу и тоже не собирается прожигать жизнь на модных тусовках, такая среда Юлиным детям просто неинтересна. Что касается собственных Васиных детей, то этот вопрос они больше не затрагивали, после того что случилось несколько лет назад, во время совместного отдыха, когда милые детки чуть не отправили на тот свет любимого папочку и Юлю с Никой и Денисом заодно.

А стоны мужа – это скорее привычка скинуть вину за собственную глупость и упрямство на любимую супругу, та все выдержит. Одна из типичнейших мужских черт, практически неискоренимая. Бороться с нею бессмысленно, себе дороже. Поэтому, увидев, как наливается свекольной краснотой лицо мужа, Юля предпочла закрыть рот и считать капельки на стекле, не мешая ему вопить в свое удовольствие.

Дождь лил, пальмы гнулись под порывами ветра, машина еле ползла, Василий продолжал ругаться, ветер ревел так, что едва не перекрывал рев господина Ползунова. Юля считала капельки. Постепенно она стала ощущать некий дискомфорт. Взглянув вниз, под ноги, она вскрикнула от удивления. Вода поднялась до середины икры! Как только Василий умудрялся жать на педали, этого не чувствуя?

– Василий! Нас заливает! Немедленно поворачивай! Я боюсь! – накинулась она на мужа.

– Да я и сам хочу повернуть! – стряхнул он с плеча ее руку. – Но поток не дает! Против течения не повернуть, а по течению, боюсь, смоет!

Здорово! Допрыгались!

Сидя в полуразвалившемся от времени и нещадной эксплуатации ведре, некогда бывшем «Рено Меган», Юля, потея от напряжения, вспоминала все, что когда-либо слышала о природных катаклизмах в данном регионе.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делать? – беря себя в руки, спросила она дорогого супруга.

– Попробуем добраться до ближайшей деревни и там остановимся. Авось за бабки кто-нибудь приютит.

Юле вспомнились те убогие, прячущиеся в зарослях деревеньки, которые она смогла разглядеть, сидя за рулем по дороге в Кампонгтхом. Хлипкие, похожие на сарайчики, дома, вызывающая бедность. Если их машина ходит ходуном под порывами ветра, то дома крестьян наверняка трещат по швам от напора стихии.

– Знаешь, Вась, за последнее время на этот регион обрушилось несколько очень сильных разрушительных тайфунов, – стараясь не поддаваться панике, произнесла Юля.

– Да брось ты. Тайфун – он неожиданно налетает, а этот ветер с дождем уже почти сутки не проходит, – беспечно отмахнулся муж.

– А ты вообще знаешь, что такое тайфун? – на всякий случай решила удостовериться Юля.

– Ты что, меня за дурака держишь? Ураган это, вот что. И вообще успокойся, вон, кажется, деревня какая-то, – показал муж на расплывчатый силуэт за окном.

Действительно, темное размытое пятно напоминало дом. Оно медленно приближалось к ним, когда же они поравнялись, стало понятно, что это вовсе не деревня, а только дом, ПЛЫВУЩИЙ ИМ НАВСТРЕЧУ!

Проплывая мимо, он слегка тюкнул машину по правому борту и исчез за стеной дождя.

– Мы влипли, – констатировала Юля и без того очевидный факт.

Вода уже стояла в машине, доставая им до колена. Ветер все усиливался. У Юли на глазах огромная пальма, росшая на обочине, переломилась пополам, и ее, как пушинку, унесло в мутную дождевую даль. Василий мужественно пытался вести машину. Но вскоре стало понятно, что сцепление с почвой окончательно потеряно, и они понеслись в неведомом направлении, влекомые разбушевавшейся стихией.

– Василий, где твои документы?

– В кармане рубашки, а что?

– Переложи их в карман брюк и застегни на молнию или на пуговицу. У тебя есть такой карман?

– Зачем? – недовольно спросил муж.

– Затем, что, если нас выкинет из машины, лучше, чтобы документы у нас были при себе. Я предпочитаю готовиться к худшему, – ответила Юля, засовывая паспорт в карман ветровки и застегивая его на молнию. Куртку она тоже застегнула, чтобы ее из нее не вытряхнуло. Деньги распихала по карманам штанов как можно глубже. Взяла с заднего сиденья маленький кожаный рюкзачок, в котором везла пару сменного белья, их с Василием запасные носки и свои украшения, выложила все на колени, украшения надела на себя, в случае нужды можно будет менять на хлеб. Белье и носки выбрасываем, а бутылку с водой, которую они с Василием прихватили в дорогу, выезжая из отеля, кладем обратно. Бутылка была большая и наполовину торчала из рюкзачка. Обмотав вокруг нее кожаные шнурки, Юля затянула их покрепче и завязала двойным узлом, а затем надела рюкзак себе на плечи.

– А это еще зачем? – вздохнул муж, всем видом показывая, что она спятила.

– Пострадавшие от наводнения районы, как правило, страдают от недостатка питьевой воды, поскольку все колодцы бывают затоплены, забиты илом, залиты разлившейся канализацией.

– Откуда здесь канализация? Мы в глуши! Кругом деревни.

– И что? Тут отхожих ям нет?

Они раздражались все больше. Юлю бесили его бездействие и легкомысленное отношение к грозившей им опасности, Василия – ее суета и бредовые идеи. Супруги дружно огрызались, припоминая друг другу все прошлые прегрешения, совершенно забыв о бушующей за окном стихии. В чувство их привел резкий толчок. Машина со всего маху налетела на ствол пальмы. Железо погнулось, обнимая крепкое дерево.

Удар был неожиданный. Юля сперва завалилась на мужа, а потом их обоих отбросило обратно, и эта здоровенная туша, ее супруг, буквально впечатал свою хрупкую половину в погнутый борт.

Василий, приняв нормальную позу и оглядев покореженный металл, наконец-то признал всю серьезность положения, тем более что мимо пронеслась парочка очумело орущих коз, одна из них, пролетая, на мгновение впилась в них обезумевшими от страха глазами и умчалась в неведомое.

– Так что там надо делать во время тайфуна? – озабоченно спросил Юлю присмиревший муж.

– Не знаю.

– Как? Ты же только что говорила про воду!

– Я говорила про наводнение, – повела Юля рукой в сторону окна. – А про тайфуны я вообще ничего не знаю. У нас в средней полосе России их не бывает, – раздраженно ответила она. «Вот всегда так. Как командовать – так он, а как последствия разгребать, так я». – У Джека Лондона, когда на Гавайские острова, или куда-то рядом, налетал тайфун, кажется, привязывались к пальмам, чтобы не унесло. Но их все равно уносило, потому что пальмы ломались и их уносило вместе с пальмами.

– И что делать?

– Понятия не имею, – буркнула Юля, стараясь не поддаться панике. А было от чего.

Едва они признали ситуацию критической, на машину обрушился новый удар. Что-то налетело на их покореженный «Рено». Раздался скрежет железа, пронзительный скрип, и все успокоилось. Только жизненное пространство уменьшилось еще сантиметров на десять. Открыв зажмуренные от страха глаза, Юля с ужасом увидела прижавшийся к ним багажником знакомый «жук».

Глава 11

Сарин Питу, подтянутый и энергичный, открыл дверь полицейского участка, ощущая себя полководцем, вступающим в битву.

Сегодня утром его, молодого, подающего большие надежды инспектора особого отдела Центрального управления полиции, вызвали к руководству и с подобающими случаю намеками на важность и исключительность порученного дела назначили вести расследование, наделив особыми полномочиями, и даже предлагали возглавить участок инспектора Аема, отправив последнего на пенсию.

Питу отказался, прикинув, что, приняв это предложение, обречет себя на вечное прозябание и профессиональную деградацию, занимаясь остаток жизни поисками золотых пудрениц и серебряных ложечек. Нет, не таковы были амбиции молодого инспектора. В случае успешного расследования он вполне мог претендовать на серьезное повышение, отдельный кабинет в центральном офисе и статус специалиста по особо сложным и государственно значимым делам. К тому же, пройдя стажировку во Франции, он считал себя тонким знатоком западной цивилизации, о чем и не преминул скромно напомнить начальству.

Но сейчас, входя в кабинет старшего инспектора Аема, Сарин отбросил ненужные эмоции и поздоровался со старшим коллегой с подобающим уважением. Участок и его новые подчиненные вполне соответствовали ожиданиям Сарина. Когда он переступил порог своего временного штаба, то сразу отметил ленивые, праздные лица сидящих за пустыми столами полицейских. Вместо того чтобы мобилизоваться и предпринять хоть какие-то шаги, направленные на поиски преступника, все отделение в полном составе бездействовало, охваченное умственным параличом, во главе со старым, лысеющим командиром.

Ну что ж, тем значимей и эффективней будет его вмешательство.

Инспектор Аем встрепенулся, подняв красные усталые глаза на входящего в кабинет энергичной поступью гостя.

Его уже предупредили о высланной из центрального управления подмоге, и, стыдно признаться, он малодушно обрадовался возможности сложить с себя груз ответственности, махнув рукой на славу и возможность выслужиться перед начальством. Не до того, не погнали бы с места – и на том спасибо.

Инспектор Питу ему понравился: высокий, подтянутый, с серьезным взглядом умных, слегка прищуренных глаз. В кабинет вошел уважительно, без излишнего апломба и самоуверенности. Даст бог, с таким помощником все еще и уладится, вздохнул инспектор, вставая навстречу коллеге.

Спустя час, когда все протоколы и отчеты были изучены самым внимательным и серьезным образом, инспектор Питу выпрямился на стуле и устремил свои умные и серьезные глаза на старого олуха, жующего жареных кузнечиков за столом напротив. Ради инспектора Питу в начальственный кабинет был внесен еще один рабочий стол.

– Гм, – прочистил горло Сарин, желая привлечь к себе внимание коллеги. – Инспектор, я ознакомился со всеми документами, и теперь мне хочется услышать ваше мнение о происшествии и версии, которые вы и ваши люди приняли к разработке.

Инспектор Аем удивленно воззрился на гостя.

– Да какие могут быть версии? Один русский убил другого, после чего скрылся с места преступления. В отель он не возвращался, в аэропорту и на вокзале его не видели. Наверное, укрылся в посольстве.

– Это ваше предположение или вы уверены в его местопребывании?

– Правительственные ноты и международные сношения – дело высших сфер, – поднял смиренные глаза к потолку старый Аем, – наше дело составить рапорт и ждать указаний от начальства. – Тяжелый вздох красноречиво продемонстрировал настроение, царившее в душе старого служаки.

– Думаю, такой простой вопрос можно выяснить и без высших сфер, – сухо ответил Сарин Питу, берясь за черную трубку старого, видавшего виды телефонного аппарата. – Сахатьивым Сенг? – спросил он спустя пару секунд. – Инспектор Питу. Послушайте, кажется, у вас был свой человек среди сотрудников российского посольства? Садовник? Прекрасно. Не мог бы ваш человек аккуратно выяснить, не появился ли за последние сутки на территории гость, возможно, двое? – Лицо и голос Сарина были исполнены сладкого дружелюбия. – Прекрасно. Буду с нетерпением ждать вашего звонка. Ну вот. Минут через двадцать мы будем точно знать, укрылся ваш подозреваемый в посольстве или нет. Хотя должен заметить, – чуть более мягким тоном продолжил предприимчивый инспектор, – что было бы куда проще еще в ночь убийства опросить дежурившего перед входом в посольство постового.

Инспектор Аем выглядел настолько ошарашенным этим простым замечанием, что сердце его молодого коллеги наполнилось жалостью. «Не дай бог так поглупеть на старости лет», – с трепетом подумал он, выпрямив и без того ровную спину.

Дальнейшая беседа протекала в таком же ключе, господин Аем, испытав интеллектуальный шок от общения со своим временным начальством, так и не оправился, потому как инспектор Питу, начав проводить логический анализ изученных материалов, взялся за дело невероятно ловко и уверенно. Его построения были столь внушительны и безупречны, что бедный Аем лишь диву давался, до чего же светлая голова у этого человека. Он сидел напротив своего молодого коллеги и согласно кивал головой, как китайский болванчик.

– Скажите, инспектор, почему у вас возникла такая твердая уверенность в виновности этого русского? – тер свой светлый лоб инспектор Питу и, пока его старший товарищ несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, не дожидаясь его ответа, продолжил свои рассуждения: – Ведь если он и вправду был виновен, то почему ждал, когда обнаружат труп, а не бежал сразу после убийства?

– Так его жена… – попробовал объяснить старый Аем.

– Предположим, он хотел забрать жену, хотя это было вовсе не обязательно. Она явно ни в чем не повинна и могла бы спокойно покинуть страну в любое удобное для себя время, не опасаясь преследования полиции. И тем не менее он нашел в зале жену и беседовал с ней до тех пор, пока не обнаружили тело, не подняли тревогу, и лишь потом предпринял попытку скрыться. Причем действовал довольно глупо и необдуманно. – Инспектор Аем вновь безуспешно попытался сказать что-нибудь умное, но ограничился лишь согласным причмокиванием. – Намного проще было покинуть виллу через парадный вход, на собственной машине. Что могло подвигнуть господина По-лз-уно-ва на такой опрометчивый шаг? Либо страх быть незаслуженно обвиненным, либо полнейшая растерянность, хотя в обоих этих случаях русский должен был знать о смерти своего соотечественника, а возможно, и видел его убийцу, или же и вправду сам является убийцей, а медлил с бегством, не желая оставлять на произвол судьбы супругу, из большой любви к ней, – выдвинул весьма изящную и романтическую версию инспектор Питу. – Вы не знаете, как выглядела его супруга?

Восхищенный таким мыслительным фейерверком, инспектор Аем лишь развел руками.

– Надо немедленно выяснить. Пошлите кого-нибудь из ваших людей. Кстати, вы составили фоторобот предполагаемого преступника или разослали на границы его фото?

Инспектор Аем потрясенно хлопал глазами. Ничего он на границы не посылал. Никаких описаний преступников не составлял, фотографий не добывал, а сидел, старый болван, и ел кузнечиков, инспектор почувствовал такое глубокое отвращение к этому деликатесу, что зарекся брать эту дрянь в рот до конца своей жизни.

Глава 12

Когда Сован вошел в наполненную запахом роз комнату, он сразу увидел ее гибкую стройную фигуру на фоне серой завесы дождя за окном. Миех сидела на террасе, расчесывая сверкающие, густые, черные, как вороново крыло, волосы. Они падали тяжелой волной на ее изящно изогнутую спину, окутывали невесомым покрывалом. Она не обернулась, и он был рад возможности просто любоваться тонким силуэтом, плавными движениями рук, завороженный, околдованный, потерявший рассудок безжалостный хищник, прирученный нежным, как лепесток розы, существом. Само ее имя, означавшее «Золотая роза», было музыкой для него. Он был готов распластаться как верный раб у ее ног, вдыхая тонкий аромат кожи, любуясь блеском черных бездонных глаз, поворотом прекрасной шеи. Сован едва не застонал от переполнявшей его страсти, и ему пришлось сжать кулаки, чтобы не выдать своего присутствия.

По лицу красавицы скользнула легкая презрительная усмешка. Она узнала о его приходе, едва Сован переступил порог, но, зная, как эффектна ее поза и какое впечатление она произведет на охваченного страстью мужчину, позволила ему насладиться этим зрелищем, однако не дав насытиться сполна.

Округлая рука безупречного золотистого оттенка оперлась на циновку, и красавица Миех Кулап обернулась к гостю, ее ресницы взметнулись, точно две подхваченные ветерком бабочки взмахнули крылышками. Этот коварный прием завершил маленькое волшебство, произведенное хрупкой камбоджийской Цирцеей, и, сочтя, что достаточно подогрела гостя, Миех поднялась, скромно придержав края ниспадающего с плеч кимоно, невероятно дорогого, украшенного вышитыми райскими птицами, которое ей преподнес он сам в первый день весны.

Сован зачарованно смотрел на скользящую ему навстречу маленькую женщину с мягким взглядом огромных миндалевидных глаз, пока ее маленькие нежные ладошки не легли на его широкую, словно высеченную из камня грудь. Он неловко обхватил ее хрупкие плечи и хотел поцеловать раскрывшиеся, будто цветок на заре, губы. Но Миех выскользнула из объятий, ласково взяла его за руку и, проводив к мягким, пестрым, заваленным подушками диванам, исчезла за дверью, обещав вернуться через минуту.

Сован встряхнулся, как старый промокший под дождем пес, стараясь избавиться от чарующего видения, лишившего его сил.

Удивительная, невероятная женщина, то нежная, как весенний цветок, неуловимая, как порыв легкого ветерка, то твердая и холодная, как блестящий стальной клинок. Такая рождена властвовать, она должна жить в неге и роскоши, и он ей обеспечит и богатство, и подданных.

Миех вплыла в комнату с подносом в руках, одетая в яркое шелковое платье, струящееся по ее стройной фигуре, подол едва доставал до тонких изящных щиколоток, открывая маленькие ступни и розовые пяточки. Сердце Сована снова пронзило знакомым щемящим чувством сладкой боли.

Когда резной столик черного дерева был сервирован, Миех наконец присела на подушку у ног своего гостя и глубоким, низким, бархатным голосом спросила его о том, как уладились его дела.

– Думаю, сегодня-завтра вопрос благополучно решится. Они покинули Пномпень и путешествуют по провинции в сторону границы. Кто знает, что может случиться с неосмотрительными иностранцами в сельской глуши? – Он улыбнулся ей легкой беззаботной улыбкой.

Но Миех не разделила его веселости:

– Почему полиция не задержала их? Это может здорово все осложнить. Криель должен быть спокоен! – проговорила она прохладным отчужденным голосом, который больно полоснул Сована по сердцу.

– Они ускользнули с виллы. А потом ушли от моих людей. Похоже, мы недооценили этого человека. Возможно, наш покойный друг преувеличил недостатки своего конкурента, – вынужден был признать Сован. – Возможно, он не простой бизнесмен. Кто знает, что тянется за покойным Андре из России?

– Это осложняет дело. – Веки красавицы прикрылись, изогнутые дугой брови приподнялись. – Теперь нам нужно вдвойне торопиться. Сегодня Тхать навестил офис компании, по его приказу заместитель Андре и его бывшая секретарша обыскали весь кабинет, но ни печати, ни правоустанавливающих документов так и не нашли. Сейф оказался пуст, если не считать незначительной суммы и кое-каких контрактов. Криель был в бешенстве. Я была у него, когда он вернулся.

Лицо Сована обрело обычный серый оттенок, губы сжались в тонкую жесткую линию.

– Нельзя слишком спешить, еще один промах может обойтись нам слишком дорого. Надо подготовиться, выгадать момент. На это может уйти неделя.

– Нет. Слишком долго! – Она метнула на него горящий страстью и нетерпением взгляд. – Я не желаю ждать так долго! – капризно изогнула губки Миех. – Нужно что-то придумать. Еще одно происшествие может все погубить. Нам надо спешить.

Она стремительно встала на ноги. Словно язык лилового пламени взметнулся!

– Я знаю, что делать! Я устрою так, чтобы большая тройка забыла про наши дела! Им станет не до Криеля! А когда они опомнятся, будет слишком поздно! – Она торжествующе взглянула на Сована.

Безмерное восхищение и любовная страсть все же не лишили его обычной осмотрительности.

– Что ты задумала? Я должен знать.

– Нет, – сказала она. И ее голос прозвучал повелительно и твердо. – Ты сам поймешь, что момент настал, и только тогда начнешь действовать. А теперь тебе пора. Мы не можем рисковать. – Ее голос вновь обрел колдовскую глубину и мягкость. Нежная рука погладила его худую щеку, и он почувствовал, что становится мягче глины. – Никто тебя не видел?

– Я оставил машину в двух кварталах и прошел через маленькую калитку, – ответил Сован охрипшим голосом, прикрыв глаза в сладкой муке.

– Хорошо. – Она легко коснулась его щеки губами и потянула к дверям, мягко, но настойчиво.

Миех права, сейчас не время, пытался он смягчить горечь разочарования. Ничего, еще неделя, максимум две, и все преграды будут уничтожены, я займу подобающее мне место, а она станет моей королевой. Золотая роза! Он взглянул на нее в дверях и, резко развернувшись, нырнул в темноту сада, прихрамывая и сутуля спину. Дверь закрылась.

Хромой Сован сидел перед экраном телевизора в своей неуютной полупустой гостиной и смотрел репортаж из района Кампонгтхома о дошедшем до этих мест тайфуне. Стихия, пронесшаяся над Филиппинами и Вьетнамом, теперь достигла Камбоджи. Основной удар пришелся на северные и прибрежные районы. Именно в эпицентре сильнейшего тайфуна сейчас находится так беспокоящая его компания. Телефоны этих недоумков, которых он был вынужден послать на поиски ускользнувших русских, молчали. Связь с районом Кампонгтхома была прервана.

Каковы шансы, что двое неприспособленных, напуганных иностранцев выживут в экстремальных условиях? Если мыслить логически, невелики. Но жизнь неоднократно преподносила Совану уроки, убеждая в том, что, каковы бы ни были человеческие расчеты, на все воля Будды. И как бы ему ни хотелось, чтобы все четверо сгинули в этой глуши, рассчитывать на это было глупо.